Развитие искусства и архитектуры

Великие сдвиги в развитии науки и техники оказали огромное влияние на художественную культуру. Определяющими художественными направлениями становятся классицизм, романтизм, критический реализм и др.

Классицизм складывается во Франции в революционные годы (1789-1793), получает распространение и в других странах. Он основывался на идеях рационализма, стремления к выражению героических и нравственных идеалов. Но ему были присущи и черты утопизма, идеализации, отвлеченности. Гете и Шиллер (Германия), художники Жан Луи Давид (Франция), Франциско Гойя (Испания), Бруни (Россия), архитекторы Казаков – Сенат в Кремле, Росси – Михайловский дворец в Петербурге, Захаров – здание Адмиралтейства в Петербурге и многие другие представители классицизма.

В 20-е годы XIX в. утверждается романтизм, отразивший бунт молодого поколения, неудовлетворенность широких общественных кругов результатами буржуазных революций. Его родина – Германия. Романтизм не просто стиль, а широкое общекультурное движение, культурно-исторический тип, охватывающий самые разнообразные явления. В литературе –это Жан Поль, Г.Гейне, Гофман – (Германия), Байрон (Англия), В.Жуковский, Рылеев (Россия); в музыке – Шуман, Вагнер (Германия), Ф.Лист (Венгрия), Глинка, Даргомыжский (Россия); в живописи – Жерико (Франция), Кипринский (Россия) и многие другие.

В архитектуре романтизм не создал своей собственной школы.

В 30-40-е годы XIX в. в художественной литературе и изобразительном искусстве утверждался реализм и к середине века становится господствующим направлением. Реалисты объективно отражали действительность, обличали социальное неравенство. По идейной направленности он становится критическим реализмом. В литературе – Бальзак, Гюго, Флобер, - во Франции, Диккенс, Голсуорси, Шоу, Уэллс в Англии, Ибсен, Бьернсон в Норвегии, Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Толстой, Достоевский, Тургенев, Салтыков-Щедрин, Чехов в России.

Во второй половине XIX в. критическая направленность обретает иные формы выражения: незаинтересованное отношение к действительности переоценка ценностей, идеалов. Это характерно для культуры декаданса.

1. Наряду с критическим течениями существовало и другое, буржуазно-апологетическое, воплощавшее идеалы и ценности буржуазного образа жизни, ориентировавшееся на потребительство, культурные достижения капитализма.

В XIX в. возникает новая идейно-психологическая ориентация (акцент на автономию, свободу, самореализацию), в формирование которой существенный вклад внес либерализм.

2. Уже в XVIII в. либерализм играл решающую роль в разработке принципов демократии, но только в XIX в. провел их в жизнь, в практику государственного строительства, деятельность либеральных партий. В политике – это принцип разделения властей, в экономике – защита права частной собственности, свободного предпринимательства, рынка, конкуренции и др., в социальной сфере – принцип равенства возможностей (неприятие грубого уравнивания), отстаивание самоценности индивида.

Но " право силы" пробивало себе дорогу в иных формах: демократия выражалась в " диктатуру большинства", конкуренцию побивает монополия и др.

Своеобразные изменения происходят в сфере морали. Формируется идеал человека, который всем обязан не наследуемым привилегиям, а самому себе, своему труду, личным заслугам. Каждый может быть счастливым, если будет добродетельным, а добродетель зависит от обогащения, так как оно дает независимость. Образец классической буржуазной морали – высказывание Б.Франклина: " Пустому мешку нелегко стоять прямо".

Товарно-денежные отношения способствуют " обмирщению" искусства – снижение доли религиозного и увеличение светского. Светское искусство утверждает ведущую роль человека, личностного начала. Развивается портрет, пейзаж, бытовой, исторический жанр.

Возникают принципиально новые способы художественного творчества – фотография, кино, реклама.

В мир художественной культуры наряду с профессиональным творчеством входит фольклор, прикладное искусство и художественная промышленность.

Союз художественной культуры и производства привел к стандартизации предметного мира человека, массовому тиражированию. Зародилась " индустрия словесности", " зрелищ" и т.д. - составляющие массовой культуры XX в.

Процессы, происходящие в Европе, влияние русской и польской демократической культуры оказывали влияние на развитие белоруской культуры. В начале XIX в. происходит становление белорусской литературы – " Энеіда навыварат", " Тарас на Парнасе, творчество П.Багрима, Я.Чечота, Я.Борщевского, В.Дунина-Марцинкевича (период романтизма), национального театра (театр Дунина-Мапрцинкевича).

В это же время в архитектуре развивается классицизм, основанный на таких доминантах, как античная ордерная система, синтез российской, западноевропейской эстетики XVIII в. и местных традиций. Это – Гомельский дворец П.Румянцева (1785), Сновский дворец (1827) и др. Наблюдается расцвет садово-паркового искусства. В живописи – творчество Олешкевича, Кондратовича, Гловацкого.

С 40-х годов наблюдался распад стилевого единства, соединение разных стилей – ренессанс, барокко, готика, а в начале XIX в. доминирует стил модерн.

В XIX в. жили и творили выдающиеся художники И.Хруцкий, Н.Орда и многие другие.

В 60-90-е годы XIX в. белорусская литература, искусство освобождаются от условностей классицизма и романтизма, усиливаются черты критического реализма, что было связано с возникновением белорусской национальной интеллигенции, передовая часть которой воспитывалась на идеях русских революционеров-демократов.

В литературе – это деятельность К.Калиновского, А.Гуриновича, Ф.Богушевича, Я.Лучины, утверждавших общечеловеческие ценности; в живописи – творчество Н.Силивановича, А.Горавского, Ф.Рущица, Ю.Пэна. В начале XX в. создается белорусская классическая литература (творчество Я.Купалы, Я.Колоса, Цетки, М.Богдановича, А.Гаруна, З.Бядули, национальное книгопечатание (газ. " Наша доля", " Наша ніва", " Беларус" и др.), национальный театр (Первая белорусская труппа Игната Буйницкого), исследовалась история Беларуси (В.Ластовский) и национальной литературы (М.Горецкий).

Многие белорусские произведения переводились на русский, польский, украинский, чешский языки, а в свою очередь делались переводы со славянских языков на белорусский – А.Мицкевича, В.Сырокомли, А.Пушкина, И.Франко и др.

Белорусская культура, хоть и запоздало, но пробивала себе путь в Европу, где ей принадлежало почетное место в эпоху средневековья, когда народ имел свое государство, развитую культуру.

Итак, культурная эпоха Нового времени (XVII-XIX вв.) определила на десятилетия и века направления развития научного знания, его роли в жизни общества.

Культура XX века

Двадцатое столетие вошло в историю как самое трагическое и кровопролитное. Его главная отличительная черта -- мощный взлет науки и техники на фоне гигантских столкновений, революций и войн, краха могущественных империй и коалиций государств. Все это не могло не отразиться на развитии культуры, которое в XX веке характеризовалось чрезмерной противоречивостью. С одной стороны, на роль духовного властителя человеческих дум претендовал ( и не без основания, ведь всем были очевидны громадные достижения техники) техницизм, с другой стороны (с не меньшим основанием), на ту же роль заявлял свои права гуманизм, ставящий превыше всего ценность человека как свободной личности и утверждающий благо человека в качестве критерия оценки существующего общественного строя. Все это побудило известного английского писателя и общественного деятеля Чарлза Сноу выдвинуть концепцию двух культур -- естественнонаучной и гуманитарной, которые настолько различны, что представители одной из них не всегда понимают, что говорят приверженцы другой.

Наука в культуре ХХ века

Дискуссии о сущности и роли различных типов культур неизбежно выходили на проблемы, связанные с выяснением места науки в современном обществе. Тем более, что в 20 в. наука как особый социокультурный феномен претерпела существенные изменения - и содержательного и формально-структурного плана. Этот факт не вызывает принципиальных разногласий у представителей разных школ и течений, существующих в современной науковедческой литературе, отечественной и зарубежной философии и социологии науки.

Подобная точка зрения характерна как для тех исследователей, которые не смогли полностью отказаться (по разным причинам) от кумулятивистских представлений о развитии науки, занимавших ведущее место в науковедении вплоть до середины ХХ века, так и тех, кто допускает возможность коренных качественных преобразований науки.

Позицию первых можно обобщить тезисом П.Фейерабенда - «все традиции, теории, идеи одинаково истинны или одинаково ложны1 », поэтому с одинаковыми правами они входят в историю науки и составляют научный потенциал человечества.

Позиция вторых наиболее отчетливо прослеживается в утверждениях К.Поппера, считающего, что «наука представляет собой один из немногих видов человеческой деятельности, - возможно единственный, - в котором ошибки подвергаются систематической критике и со временем довольно часто исправляются. Это дает нам основание говорить, что в науке мы часто учимся на своих ошибках, и что прогресс в данной области возможен 2 ».

Можно стоять на позициях эволюционного развития научного познания или придерживаться мнения о его скачкообразном, революционном характере, можно по-разному интерпретировать факторы, обусловливающие рост и изменение научного знания, но нельзя игнорировать различия, которые существуют между современной наукой и. К примеру, только зародившейся наукой Нового времени.

В развитии научного познания, связанного со становлением и функционированием техногенной цивилизации, сформировавшейся на рубеже 17-18 вв. В европейском регионе, можно выделить несколько основных этапов. Их границы определяются по времени свершения глобальных научных революций.

Хронологически первый этап развития науки - классический - (17- конец 19 в.) - охватывает наиболее длительный промежуток времени. В его рамках свершились две глобальные научные революции. Следующий этап - неклассический (конец 19 - первая половина 20 в.) - охватывает уже меньший промежуток времени, третий же - постнеклассический (с середины 20 в.) - по историческим меркам длится всего лишь мгновение.

Временные сдвиги вполне понятны и объяснимы, так как прирост научных знаний идет по экспоненте. Так, в настоящее время объем научной информации удваивается за 1, 5 - 2 года, а еще в середине 20 в. Это удвоение происходило за 10 лет.

Изменение лица науки происходит. Конечно. И за счет возрастания объемов научной информации, но все-таки главным моментом, определяющим различия между классической, неклассической и постнеклассической наукой, являются факторы содержательного плана, отражающие характер внутренней организации научного познания, его соответствие определенным идеалам, образцам научной деятельности. Их анализ позволяет сделать вывод, что для науки на разных исторических этапах характерны различия в установлении соотношений между объектом и субъектом познания, а также средствами, которые используются в познании.1

Идеалом классической науки полагалось знание, строго подтверждаемое опытным путем, исключающее все субъективные привнесения, «человекосоотнесенные» компоненты.Всё, что не соответствовало опытным данным или имело гипотетический характер, считалось недостойным науки. Отсюда известное кредо Ньютона: «Гипотез не измышляю». «Все же, что не выводится из явлений, должно называться гипотезою; гипотезам же метафизическим, физическим, механическим, скрытым свойствам не место в экспериментальной философии»2, - писал он в «Общем поучении» второго издания своего труда «Начала».

Признавая существование объекта познания, независимого от познающего субъекта, классическая наука накладывала ряд ограничений на познавательную деятельность, требуя исключить возможные искажающие воздействия субъекта, использующего различные познавательные средства и методы.

Неклассическая наука, утвердившая принцип релятивизма в познании, внесла коррективы в познавательные нормы. Оказалось, что даже природная реальность зависит от познавательных действий и тех средств, которые человек использует, познавая её.

Эту мысль один из родоначальников неклассической науки - В. Гейзенберг - выразил следующим образом: «Траектория возникает только вследствие того, что мы её наблюдаем».3 Отечественный же физик-теоертик М.Марков, специалист по релятивистской теории элементарных частиц. Известный своими публикациями философско-методологического плана. Утверждал, что «под физической реальностью понимается та форма реальности, в которой реальность проявляется в макроприборе».Таким образом. согласно Маркову, «наше представление реальности субъективно потому, что оно выражается макроскопическим языком и «подготавливается» в акте измерения, но оно объективно в том смысле, что физическая реальность в квантовой механике есть макроскопическая форма реальности микромира. Измеряющий прибор играет роль «переводчика» микроявлений на доступный человеку макроязык. Когда мы говорим о знании микромира, которое мы получаем с помощью приборов, то мы говорим о знании, происходящем из трех источников: природы, прибора и человека ».1

Неклассическая наука. Образцом которой можно считать релятивистскую физику, допустила субъективные параметры в познание природных явлений. Субъект, который в классической науке выступал в роли достаточно пассивного, стороннего наблюдателя. В неклассической познавательной парадигме допускался в сам процесс добывания истины.

Постнеклассический этап развития современного научного познания выдвинул на повестку дня еще более глубокие проблемы соотношения объекта и субъекта познания, а также используемых познавательных средств.»Человекоразмерные » объекты, которые становятся объектами современного научного познания - это сложные, самоорганизующиеся, открытые системы, в которых связаны воедино объективные параметры (характеризующие природные явления и процессы) и субъективные характеристики (присущие субъектам, действующим в рамках познаваемой системы).И если первые параметры задают границы развитию и йункционированию сложной системы, то вторые - дают чрезвычайно большой разброс возможностей реализации её объективных свойств и функций. Этот разброс в принципе не может быть полностью описан и просчитан как субъектом, действующим в рамках сложной системы, так и субъектом, познающим эту систему извне.

К разряду описанных выше объектов научного познания относятся локальные экосистемы (биогеоценозы), которые представляют среду обитания человека; такими объектами являются и сложные социотехнические системы - современные научно-технические комплексы; это, возможно, и космогонические процессы, интерес к которым уже выходит за рамки довольно узкого круга ученых-исследователей.

Что же касается среды обитания, технического и технологического развития, то человечество давно перешагнуло границы строго научного интереса к ним. Экологический кризис и техногенные катастрофы, которые с усиливающейся периодичностью потрясают нашу планету, актуализируют, - увы, - задним числом проблемы познания сложных самоорганизующихся систем и их регулирования в целях предотвращения катастрофических последствий.

Постнеклассический этап развития науки определяет новые ориентиры научного познания. В этом познавательном контексте уже недостаточно учета объективных параметров познаваемого объекта и влияния средств познания, объективирующих установки субъекта познания. Требуется осмысление собственно субъектных характеристик познающего субъекта - ценностно-целевых параметров его познавательной деятельности, то есть, тех целей, которые он ставит перед собой, и ценностей, которыми он руководствуется.

Познание объектов современной науки выдвигает на повестку дня вопросы так называемой «диалогики» или даже «полилогики» в отличие от «монологики», определяющей решение познавательных задач только с одной концептуальной позиции. «Диалогика» и «полилогика» требуют анализа соотношений между разными концептуальными подходами в познании одного и того же объекта. Итогом диалогического или полилогического познания является множественное знание, включающее результаты познавательной деятельности, осуществленной с различных позиций. Объект познания один (к примеру - человек и его поведение), а теорий, объясняющих его сущность - множество.

В современной науке, в отличие от классической, такая ситуация вполне допустима. Она объясняется тем, что одно и то же явление или процесс можно исследовать с помощью разнообразных методов, в разных аспектах, с различных позиций - а это естественным образом скажется на итогах познания. Оценить их истинность и значимость можно лишь в соотнесении результатов познавательной деятельности с её теоретико-методологическими и социокультурными основаниями. Первое относится к внутринаучным параметрам, второе - выходит за рамки узко понимаемых научных ограничений и представляет собой именно тот пласт современной науки, в котором воспроизводятся её социокультурные основания.

Говоря иначе, современная наука не может игнорировать зависимость используемых форм и методов, а также содержания исходных исследовательских установок от социальной структуры общества, от социальной позиции субъектов познания, от социальных стереотипов, целей и задач, которые ставятся перед познающим субъектом (обществом и им самим), ценностей, которыми он руководствуется и которые приняты в обществе ( их культуры), т.е. всех тех факторов, которые всегда составляли специфику социологического анализа. Тем самым социологический аспект становится важным элементом современной научно-познавательной деятельности и современной науки в целом.

Справедливости ради следует отметить, что человекосоотнесенными параметрами сложных саморазвивающихся систем, которые исследуются в современной науке, являются не только их социологические характеристики. К ним относятся и психологические, и физиологические, и прочие антропологические показатели.

Тем не менее следует выделить в ряду всех человекоразмерных параметров собственно социологические характеристики. Потому что само появление человекоразмерных объектов в современном виде - результат сложной социальной эволюции, в которой социум повлиял не только на их естественно- природные параметры, но и в значительной степени преобразовал их антропологические характеристики.

Так, локальные экосистемы - биогеоценозы (однородные участки земной поверхности с определенным составом взаимодействующих живых и косных компонентов - животных, микроорганизмов, природно-климатических условий и т. п.) - существовали, разумеется, до возникновения человека, но с появлением и включением его активности в процессы геологической и биологической эволюции эти системы приобрели именно тот вид, который мы сейчас наблюдаем. Кроме этого, человек тоже изменился в результате включения в конкретные экосистемы., а его природные способности и задатки сформировались в соответствии с теми необходимыми функциональными обязанностями, которые он выполнял в конкретной жизнеобеспечивающей системе.

В этом смысле не только глаз человека видит больше (но не дальше), чем глаз орла. Но и глаза людей разных культурно-исторических формаций, относящихся к разным историческим эпохам и типам цивилизаций, видят тоже по-разному. Поэтому строгое соотнесение объектов и субъектов познания в современной науке приобретает статус важного методологического принципа. Он выражается в установлении взаимно-однозначного соответствия между объектом познания, познавательными средствами и ценностно-мировоззренческими ориентациями субъекта познания.

Этот принцип может быть выражен как принцип моделирования, осуществляющегося в ходе познания. Модель же в этом случае должна расцениваться как воспроизведение познаваемого оригинала, но уже с включенными в это «воспроизведение» характеристиками познавательных средств и социокультурными особенностями тех, кто осуществляет исследование. Таким образом модель в современной интерпретации выступает как познавательная конструкция, которая обладает максимальной степенью конкретности, воспроизводя объект познания в его социокультурной определенности, задаваемой как субъектами, действующими в его рамках, так и субъектами, познающими его извне.

Это может быть модель технологического процесса в конкретной производственной организации и модель социально-экономического развития конкретного региона, другого территориального, национального или прочего образования. Это может быть модель экологической ситуации в конкретном регионе, в определенном районе земного шара или модель политической активности отдельных социальных групп.

Главное, что объединяет такие модели - то, что они, включая все возможные компоненты, не возводят их в ранг всеобщих, придавая силу закона. Особенные характеристики таким моделей не теряют своей единичной конкретности, и потому не позволяют на основе одной модели делать выводы обобщающего характера. Эти выводы возможны лишь при сопоставлении ряда моделей, отображающих разброс, поле возможных модификаций познаваемого объекта и учитывающих также разнообразные исследовательские установки.

Недопустима однозначная экстраполяция выводов, полученных при изучении функционирования конкретной экосистемы где-нибудь в среднеевропейском регионе, на функционирование такой же по объёму, но отличающейся качественно экосистемы на африканском континенте. Показательны в этом плане события чернобыльской катастрофы. Известно, что рекомендации японских специалистов, занимающихся ликвидацией последствий ядерной катастрофы в Хиросиме и Нагасаки, не в полной мере могут быть использованы в условиях нашей Беларуси.

Для науки любая, даже самая сложна модель существует как единичный факт. Хотя в ходе её построения и анализа выявляются некоторые эмпи рические связи и зависимости, они не обладают силой закона, потому что на примере одной модели не могут получить статус существенных и необходимых. Выводы и практические рекомендации в этом случае делаются по принципу «проб и ошибок».

Обобщающие выводы эмпирического, а тем более теоретического характера возможны лишь при научном анализе моделей реальных ситуаций, происшедших в разных условиях и построенных с разными познавательными ориентациями. К несчастью, в приведенном выше примере такие возможности все более и более расширяются. Это наводит на мысль, что таков удел созданной человечеством техногенной цивилизации и обслуживающей её науки.

Вот почему в современной науке идет поиск новых научных технологий, в которых человек, познающий субъект уже не просто противостоит изучаемому объекту как чему-то внешнему, а превращается в часть исследуемой системы, которую он же и изменяет, в том числе и своими познавательными действиями. Включаясь во взаимодействие, он каждый раз имеет дело со своеобразными «созвездиями возможностей». «Перед человеком каждый раз возникает проблема выбора некоторой линии развития из возможных путей эволюции системы. Причем сам этот выбор необратим и чаще всего не может быть однозначно просчитан. Поэтому для саморазвивающихся систем особую роль начинают играть знания запретов на некоторые стратегии взаимодействия, потенциально содержащие в себе катастрофические последствия».1

Отсюда - модифицируются некоторые фундаментальные функции и принципы научного познания. Так, функция предвидения в современном научном контексте должна выражаться не только в развертывании возможностей познаваемого объекта, но и в определении (что ещё важнее) тех границ, за которыми возможны нежелательные, если не катастрофические последствия для объекта исследования и его окружения.

Таким образом, современная наука пришла к новому, постнеклассическому образу научно-познавательной деятельности. Для него характерно усиление междисциплинарных связей, во-первых; во-вторых - органичное включение в исследовательский процесс гуманитарных, человекосоотнесенных параметров; а в-третьих - современная наука как особый социальный институт столкнулась с настоятельной необходимостью проведения гуманитарной экспертизы всех своих исследовательских проектов и, желательно, на стадии их разработки, а не реализации, когда вмешательство в проведение эксперимента иногда уже невозможно. Мощным фактором развития культуры в XX веке стала наука. Создание квантовой механики, теории относительности, кибернетики, ядерной энергетики, генной инженерии, компьютерной и лазерной техники, множества других научно-технических новшеств в корне изменило научную картину мира и ее воплощение не только в научных теориях, но и в разнообразных творениях культуры. В полной мере проявилась двойственная роль технического прогресса, который дал человечеству не неисчислимые материальные блага и удобства, но, с другой стороны, принес столь же неисчисляемые бедствия, что особенно проявилось в двух мировых войнах с применением оружия массового уничтожения, а затем уже в конце столетия в варварских бомбардировках вооруженными силами НАТО городов и коммуникаций Югославии. Таким образом, научно-технический прогресс в XX веке стал слугой двух господ -- добра и зла, жизни и смерти.

Предыдущая 13 14 15 16 17 18 192021 22 23 24 25 26 27 28 Следующая