Возрождение римского права и последствия этого возрождения. Изменения в судах

После того как около 1137 года были найдены Дигесты Юстиниана, римское право как бы воскресло к новой жизни..

В Италии возникли новые школы, в которых его преподавали; тогда имели уже Кодекс Юстиниана и Новеллы. Я уже говорил, что это право сделалось настолько популярным, что затмило закон лангобардов.

Благодаря итальянским ученым право Юстиниана проникло и во Францию, где раньше знали только кодекс Феодосия, так как законы Юстиниана были составлены уже после водворения варваров в Галлии. Это право встретило некоторое противодействие; тем не менее оно удержалось вопреки отлучениям пап, покровительствовавших своим канонам. Людовик Святой старался распространить уважение к нему с помощью сделанных по его распоряжению переводов книг Юстиниана, которые в рукописях хранятся еще в наших библиотеках; из них, как я уже сказал, было сделано много заимствований при составлении Установлений. Филипп Красивый ввел преподавание законов Юстиниана, но только в качестве «писаного разума», в областях, управляемых обычаями; в тех же областях, в которых действовало римское право, они были приняты как закон.

Я уже сказал выше, что судопроизводство посредством судебного поединка не требовало от судей больших знаний. Дела решались согласно местному обычаю и немногим простым обычаям, переходившим по преданию. Во время Бомануара суд производился двумя различными способами: в одних местах судили пэры, в других — бальи. В первом случае пэры судили по обычаю своего судебного округа; во втором — на этот обычай указывали бальи, сведущие лица или старики. Все это не требовало никакого письмоводства, никаких способностей и никакого изучения. Но когда появился запутанный кодекс Установлений и другие произведения юриспруденции, когда было переведено римское право и началось преподавание его в школах, когда положено было начало искусству делопроизводства и законоведения, когда появились стряпчие и юристы, — тогда пэры и старшины не были уже более в состоянии чинить суд. Пэры стали уклоняться от исполнения обязанностей судей, да и сеньоры неохотно созывали их; к тому же судебные разбирательства превратились из блистательных действий, приятных дворянству, занимательных для военных людей, в судебную процедуру, которой они не знали да и. знать не хотели. Суды пэров стали выходить из употребления, а суды бальи — распространяться. Стачала бальи не судили сами; они производили дознание и произносили приговор, вынесенный старшинами; но так как старшины не в состоянии были теперь судить, стали судить сами бальи.

Это изменение облегчалось тем, что у всех на глазах имелась практика церковных судей: каноническое право и новое гражданское право одинаково содействовали устранению пэров.

Таким образом, был утрачен обычай, при котором судья никогда не судил один. Обычай этот неизменно соблюдался до тех пор в монархии, как на то указывают салические законы, капитулярии и первые авторы, писавшие о судебной практике в эпоху королей третьей династии. Злоупотребление в противоположном смысле, встречавшееся только в местных судах, было ограничено и в некотором роде исправлено учреждением во многих местах должности помощника судьи, с которым судья совещался и который заменил прежних старшин. Судье также вменялось в обязанность в случаях, которые могли повлечь за собой применение телесного наказания, пригласить двух ученых экспертов; наконец, злоупотребление это потеряло всякую силу благодаря чрезвычайным облегчениям в подаче апелляции.

ГЛАВА XLIII

Продолжение той же темы

Итак, вовсе не закон воспретил сеньору иметь свой суд и не закон отменил деятельность пэров в этих судах; не было такого закона, который предписал бы учреждение бальи и предоставил им право суда. Все это совершилось мало-помалу силой обстоятельств. Знание римского права, судебных решений, собраний вновь записанных обычаев — все это требовало изучения, на которое неграмотные дворяне и народ были неспособны.

Единственный указ, который мы имеем по этому предмету, обязывает сеньоров избирать своих бальи из мирян. Совершенно ошибочно смотрели на этот указ как на закон, создавший должность бальи, тогда как он не говорит больше того, что в нем сказано. К тому же он определяет точный смысл своего предписания приведением мотивов. «Для того, — говорится в этом указе, — чтобы бальи можно было подвергать наказанию за нарушение ими своих обязанностей, необходимо брать их из мирян». Привилегии духовенства в те времена хорошо известны.

Не следует думать, чтобы права, которыми сеньоры некогда пользовались и которыми они в настоящее время уже не пользуются, были у них отняты, как приобретенные захватом. Многие из этих прав они утратили по нерадению, а другие были ими оставлены потому, что различные перемены, происшедшие в течение многих веков, сделали существование этих прав невозможным.

ГЛАВА XLIV

О доказательстве посредством свидетелей

Судьи, не имевшие иных правил, кроме обычаев, обыкновенно по всякому возникавшему на суде вопросу справлялись о них через свидетелей.

Когда судебный поединок начал выходить из употребления, стали прибегать к письменным расследованиям. Но словесное доказательство, записанное на бумаге, всегда остается только словесным доказательством, и порядок этот вел только к увеличению расходов по производству дела. Тогда изданы были уставы, которые сделали большую часть расследований бесполезной. Введены были официальные книги записей, которыми доказывалась большая часть требуемых фактов, как, например, дворянское происхождение лица, его возраст, законное рождение, брак. Запись — свидетель, которого трудно подкупить. Были также изложены письме обычаи. Все это было очень разумно. Легче справиться в метрической записи о родившихся, действительно ли Петр сын Павла, чем искать тому доказательства путем долгих расспросов. Если в какой-либо стране имеется очень много обычаев, легче записать их все и составить из них один свод, чем обязывать частное лицо доказывать существование каждого отдельного обычая. Наконец, был издан знаменитый указ, воспрещавший принимать доказательства через свидетелей по взысканию долгов свыше 100 ливров, если не было хоть начала доказательства на письме.

ГЛАВА XLV

Обычное право Франции

Франция управлялась, как я уже сказал, неписаными обычаями, а частные обычаи всякого сеньориального владения составляли его гражданское право. Всякое сеньориальное владение имело свое особое гражданское право, говорит Бомануар, настолько особое, что этот автор, на которого следует смотреть как на крупное светило того времени, предполагает, что во всем королевстве не было двух сеньориальных владений, которые управлялись бы вполне тождественными законами.

Это чрезвычайное разнообразие имело две причины. Относительно одной я напомню только то, что было много сказано по этому поводу в главе о местных обычаях; что касается второй, то она заключается в различных обстоятельствах судебного поединка: беспрестанно возникающие непредвиденные случаи должны были, естественно, вводить в употребление и новые обычаи.

Эти обычаи хранились в памяти стариков; но затем мало-помалу образовались законы, или писаные обычаи.

1. В начале правления третьей династии короли давали частные и даже общие хартии порядком, который был объяснен мною выше. Сюда принадлежат установления Филиппа-Августа и те, которые были даны Людовиком Святым. Таким же образом крупные сеньоры по соглашению со своими вассалами, сообразуясь с обстоятельствами, давали на судебных заседаниях в своих герцогствах и графствах известные хартии, или установления. Таковы были, например, постановления Жоффруа, графа Бретани, по вопросу о разделе дворянских имений; обычаи Нормандии, дарованные герцогом Раулем; обычаи Шампани, дарованные королем Тибо; законы Симона де Монфора и другие. Это дало начало некоторым писаным законам, которые были даже более общими, чем имевшиеся раньше.

2. В начале правления королей третьей династии почти весь простой народ состоял в крепостной зависимости. Короли и сеньоры по многим причинам вынуждены были освободить его.

Сеньоры, освобождая своих крепостных, дали им собственность; надо было дать им также гражданские законы, которые определяли бы правила владения этой собственностью. Освободив своих крепостных, сеньоры лишили себя их имущества; надо было определить те повинности, которые они выговорили в свою пользу как возмещение за уступленное ими имущество. Те и другие отношения были упорядочены освободительными хартиями. Эти хартии составили часть наших обычаев и получили письменную редакцию.

В царствование Людовика Святого и последующих государей законоведы-практики, как Дефонтен, Бомануар и другие, изложили на письме обычаи своих судебных округов. Целью их было скорее изложить порядок судопроизводства, чем записать обычаи того времени относительно распоряжения имуществом. Но мы находим у них все, и хотя авторитет этих неофициальных авторов был основан единственно на верности и общеизвестности всего, о чем они говорили, они, несомненно, много способствовали возрождению нашего французского права. Таково было в те времена наше писаное обычное право.

Вот событие, составившее эпоху: Карл VII и его преемники предписали составить записи различных местных обычаев во всем королевстве, причем требовалось соблюдение известных формальностей. Так как их записи составлялись по провинциям, и из каждого сеньориального владения доставлялись в генеральное собрание провинции писаные и неписаные обычаи всех ее населенных пунктов, то была предпринята попытка обобщить эти обычаи, насколько это было возможно без нарушения частных интересов, которые были оговорены. Таким образом, наше обычное право получило три отличительных признака: оно было записано, обобщено и получило санкцию королевской власти.

Многие из этих обычаев впоследствии были подвергнуты новой редакции, причем в них было внесено много изменений: исключено все то, что оказалось несовместимым с действующей юриспруденцией, и прибавлено много такого, что было заимствовано из этой юриспруденции.

Хотя у нас принято думать, что обычное право как бы составляет противоположность римскому праву, так что эти два права делят на две части нашу территорию, тем не менее справедливо, что многие положения римского права вошли в наши обычаи, в особенности при новой их редакции, во времена, не очень отдаленные от наших, когда это право было предметом изучения для всех тех, кто готовился к занятию гражданских должностей; когда еще не кичились неведением того, что нужно знать, и знанием того, чего знать не следует; когда проницательность ума служила более для изучения профессии, чем для ее исполнения; и когда постоянная погоня за развлечениями не была отличительным признаком даже женщин.

Мне следовало бы еще более углубиться в рассматриваемый предмет и, войдя во все его подробности, проследить те едва заметные изменения, которые со времени введения апелляции образовали обширное целое нашей французской юриспруденции. Но в таком случае мне пришлось бы в одно большое сочинение включить другое такое же; я же поступаю подобно тому археологу, который, оставив свою страну, приехал в Египет, бросил взгляд на пирамиды — и вернулся домой.

КНИГА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

⇐ Предыдущая 56 57 58 59 606162 63 64 65 Следующая ⇒