Развитие социологического подхода к праву в Советской России (20–80 годы XX в.).

⇐ ПредыдущаяСтр 9 из 57Следующая ⇒

В первые годы советской власти социологические исследования права по своей направленности и тематике мало чем отличались от аналогичных исследований, проводимых российскими правоведами до 1917 г. Теория и методология правоведения была далека от марксистской для большинства ученых‑ юристов, получивших юридическое образование в дореволюционный период и сформировавших свое научное мировоззрение под влиянием господствовавших в то время позитивистской, социологической, неокантианской теорий права.

После установления в России советской власти и официального провозглашения марксизма в качестве единственного научного способа познания и объяснения социальной действительности, в том числе и права, от российских правоведов потребовалась революционная смена мировоззренческих и теоретических установок. Однако процесс усвоения большинством российских правоведов нового учения по ряду причин не пошел далее абстрактного применения основных понятий марксистской доктрины о связанности права экономикой и классовой природе права. Поэтому представители социологического направления в праве продолжали развитие своих идей и положений, сформировавшихся в дореволюционный период по трем основным направлениям:

1) обоснование социологической природы права;

2) подготовка и принятие первых уголовных актов под влиянием социологической теории уголовного права;

3) проведение социально‑ правовых исследований при изучении причин преступности и некоторых других правовых явлений.

Попытка «марксистского» переосмысления теории права свелась к поиску социальных явлений и процессов, обусловливающих само право. Из марксистского положения о материальной и экономической обусловленности права, отсутствии у него собственной истории российские правоведы делали далеко идущие, но на самом деле отнюдь не вытекающие из этого положения выводы. Общим мотивом взглядов большинства исследователей социальной природы права в социалистическом обществе, по образному выражению П.И. Стучки, был «мотив похоронного марша». Предрекая скорое освобождение общества от права, исследователи предпринимали попытки подменить его системой общественных отношений (П.И. Стучка), социальной властью, вооруженной силой пролетариата (В.В. Адоратский), трактовать правовые отношения как разновидность экономических отношений обмена (Е.Б. Пашуканис).

Под сильным влиянием социологической теории уголовного права советское государство принимало свои уголовные законы, в которых признавалось необходимым при определении мер уголовного воздействия оценивать прежде всего «степень и характер (свойство) опасности для общежития» самого преступника, рассматривать наказание как оборонительную меру государства, а понятие «уголовное наказание» заменить понятием «меры социальной защиты». В этот же период предпринимаются попытки проведения социально‑ правовых исследований в некоторых отраслях права. Так, в конце 20‑ х годов XX в. проводился анкетный опрос в целях изучения быта рабочего класса, вопросов семьи и брака, соотношения родовых и национальных отношений и пр. Но наибольшее распространение получили исследования причин преступности и личности преступника. В их организации и проведении активное участие принимали такие видные криминологи с дореволюционным стажем, как М.Н. Гернет, Б. С. Утевский, С.В. Познышев, П.И. Люблинский и др.

Для систематического изучения криминологических проблем Советской России в 1925 г. при НКВД РСФСР был создан Государственный институт по изучению преступности и преступника (далее – Институт). На протяжении семи лет сотрудниками Института были проведены исследования причин ряда наиболее распространенных в тот период преступлений (растраты, бандитизм, хулиганство, убийства), обстоятельный анализ уголовной статистики, а также данных о контингенте осужденных и отбывающих наказание в местах лишения свободы. В 1933 г. Институт был переименован в Институт уголовной и исправительно‑ трудовой политики, что явилось результатом официального признания социально‑ правовых исследований, проведенных специалистами Института, неудовлетворительными. Работники Института были обвинены в немарксистском подходе к проблемам преступности, в мелкотемье, попытке подменить методы социально‑ правовых исследований методами психиатрии и медицины.

Понятно, что социальные исследования причин преступности и личности преступника, проводимые с позиции теории факторов, были далеки от марксистской теории и методологии научного познания. Однако и юристы‑ «марксисты», радеющие за чистоту марксистского учения в праве (Н.В. Крыленко, А.Я. Вышинский и др.), также были далеки от действительного марксизма. В условиях 30‑ х годов XX в., характеризующихся грубейшими нарушениями прав и свобод человека, разгулом репрессий и государственным произволом, статус официальной теории в правовой науке получил типичный позитивизм, закамуфлированный марксистской терминологией. На I Всесоюзном совещании по вопросам государства и права 18 июля 1938 г. Генеральный прокурор СССР А.Я. Вышинский предложил позитивистское понимание права как системы законов, установленных или санкционированных государством. Сторонники социологического понимания права и социологических исследований в праве (Е.Б. Пашуканис, В.В. Адоратский и др.) официально были признаны «вредителями на правовом фронте» и репрессированы. Ориентированная на «творческое» толкование и применение к праву сталинского учения, советская правовая наука утратила, какой бы то ни было интерес к изучению социально‑ правовой реальности.

Под флагом борьбы с буржуазным плюрализмом методов в правовой науке были полностью прекращены конкретно‑ социологические исследования, значительно принижена роль статистических методов в познании правовых явлений. Основными «методами исследований» советских правоведов на долгое время стали догматизм, цитатничество и формально‑ логическое толкование текстов законов.

В 60‑ х годах XX в. в СССР был официально осужден культ личности Сталина и основанные на его учении работы советских философов, экономистов, юристов. В правоведении принимаются действенные меры по расширению эмпирической базы правовых исследований, изучению действующих норм законодательства в неразрывной взаимосвязи с конкретно‑ исторической средой их реализации. Были полностью реабилитированы конкретные социологические (социально‑ правовые) методы. Рассматривая их как средство преодоления односторонности юридико‑ догматических исследований, в целях подкрепления научной обоснованности практических рекомендаций по дальнейшему совершенствованию законодательства, укреплению законности и правопорядка советские ученые‑ юристы стали весьма активно разрабатывать теорию и методологию конкретных социологических исследований в праве и достаточно широко такие исследования проводить.

За неполные тридцать лет (60–80 гг. XX в.) советские ученые‑ юристы достигли значительных успехов в разработке и применении конкретных социологических методов в правовой науке. Можно выделить семь основных направлений разработки и применения данных методов в познании права. Это исследования:

– общих теоретических и методологических проблем, связанных с формированием социологии права как новой отрасли правоведения, а также с определением роли и пределов применения конкретных социологических методов в правовой науке, их связи с другими приемами научного познания;

– причин преступности, иных правонарушений, личности преступника, эффективности наказания и иных мер государственного принуждения;

– эффективности действия норм права;

– правового сознания и правового воспитания населения и должностных лиц;

– деятельности органов государственной власти;

– прогнозирования состояния преступности, эффективности проектируемых норм права и других социально‑ правовых явлений и процессов;

– буржуазных теорий социологии права в целях их критики с марксистских методологических и теоретических воззрений.

Характерная особенность социологического подхода к праву этого периода видится в том, что все разработки шли под эгидой марксистского диалектического метода и марксистской социологии. Как отмечается во введении к работе «Методологические проблемы советской юридической науки» (под редакцией и при соавторстве В.Н. Кудрявцева), «грамотное компетентное применение законов и категорий диалектического и исторического материализма становится важным показателем культуры теоретического исследования, чертой современного стиля научного мышления».

Признавая конкретные социально‑ правовые методы в качестве способов и приемов познания социальной реальности, которая воздействует на право, детерминирует его развитие и эффективность функционирования в обществе, советские ученые‑ юристы разошлись во мнении относительно конечных результатов применения этих методов в правовой науке. Однако попытки отдельных авторов выделить социально‑ правовые исследования в отдельную отрасль – социологию права – не были поддержаны широкой юридической общественностью. Большинство советских юристов, признавая относительную обособленность социально‑ правовых исследований, были склонны рассматривать их в качестве особого научного направления, которое по мере накопления опыта и формирования собственного понятийного аппарата со временем сможет выделиться в самостоятельную отрасль права. Однако ни в советский, ни в современный период такого выделения пока что не состоялось. Российские правоведы по‑ прежнему склонны видеть в социологии права скорее отдельное направление научных исследований права, нежели самостоятельную отрасль правоведения.

Значительной новизной характеризовались проводимые советскими юристами исследования проблем социально‑ правового изучения эффективности законодательства и прогнозирования.

Первые исследования эффективности норм права были проведены советскими правоведами в начале 70‑ х годов. Теоретическая разработка их методики осуществлялась с учетом опыта исследований эффективности норм трудового, семейного, уголовного и некоторых других отраслей права. Среди публикаций по этой проблеме наибольшую известность получила монография В.Н. Кудрявцева, В.И. Никитинского, И.С. Самощенко и В.В. Глазырина «Эффективность правовых норм» (1980). С учетом опыта исследований эффективности норм права в монографии дано комплексное развернутое изложение теории и методики проведения таких исследований. Понимая эффективность норм права как соотношение между фактическими результатами их действия и социальными целями, для достижения которых эти нормы были приняты, авторы разработали действенную методику изучения понимаемой таким образом эффективности норм права. Работа получила высокую оценку и признание юридической общественности как в нашей стране, так и за рубежом, была издана в переводе в Болгарии, Венгрии, ГДР, не утратив своего научного значения и по настоящее время.

Первые публикации советских ученых по правовой прогностике появились в середине 60‑ х годов – возникшие в то время проблемы, связанные с криминологическим прогнозированием, требовали разрешения. В начале 70‑ х годов юридические журналы публикуют статьи по общим вопросам юридического прогнозирования, авторы которых, в частности, пытались раскрыть сущность правовых прогнозов, их соотношение с другими видами научного познания, определить сферы применения юридических прогнозов. Одной из таких сфер было признано правотворчество. Советские правоведы предприняли содержательные попытки обоснования методологии и методики составления прогнозов для целей законотворчества и правотворчества.

Благодаря разработке этих вопросов прогностические исследования вышли за рамки теоретического освоения и экспериментирования. Криминологи приступили к систематическому составлению в целом надежных криминологических прогнозов. Прогнозировалось даже развитие норм международного права, регулирующих порядок пользования океаническими водами и природными богатствами океанов. Апофеозом юридического прогнозирования можно считать разработанную в середине 80‑ х годов под эгидой Академии наук СССР Программу путей совершенствования государственного и правового развития до 2005 г. В основу Программы лег долгосрочный прогноз путей и направлений развития всех основных государственно‑ правовых институтов и научных юридических учреждений в условиях «развитого социализма». Хотя прогноз не сошелся, поскольку его составители не могли предусмотреть событий 1991–1993 гг., тем не менее, сама по себе попытка столь масштабного прогнозирования является примечательным событием в советской правовой науке, существенным вкладом в развитие социологического подхода к праву.

В конце 80‑ х годов сотрудники ВНИИСЗ разрабатывали развернутый инструментарий прогнозирования эффективности норм права, однако предложенные авторами методики не удалось внедрить в практику законотворческой и правотворческой деятельности.

Советские правоведы, как и положено «настоящим марксистам», проявляли постоянный интерес к «антинаучным» буржуазными социологическим теориям права и зарубежному опыту применения в правоведении конкретных социологических методов, подвергая их основательной критике. Вывод, согласно которому социологические исследования зарубежных авторов, «даже взятые в целом… не приближают буржуазную правовую мысль к решению кардинальных проблем юридической науки» (В.А. Туманов), был лейтмотивом всех публикаций, подготовленных советскими авторами на эту тему. Соблазна покритиковать буржуазных социологов права не избежали даже некоторые современные либералы, принявшие самое непосредственное участие в реформировании российской правовой системы. Так, один из них уверял советских читателей в нарастании кризисных явлений в сфере правосудия США, вызванных проникновением социологии в право в условиях современного американского общества[6]. Однако, основываясь на современных оценках буржуазного права и социологии права, можно полагать, что критика советскими правоведами буржуазных теорий носила односторонний характер.

Успехи в разработке и применении социологического подхода к праву стали возможными благодаря вовлечению в его разработку и применение конкретных социально‑ правовых методов значительного числа советских правоведов. Специальные социологические подразделения были созданы при Институте государства и права Академии наук СССР, ВНИИСЗ, юридическом факультете Ленинградского государственного университета, ряде других научных и учебных учреждений. Социологический анализ причин преступности, эффективности уголовного наказания, а также личности преступника составлял основное направление деятельности научно‑ исследовательских институтов Прокуратуры и МВД СССР.

Характерно, что при таком активном участии специалистов в социально‑ правовых исследованиях из среды советских правоведов так и не выделился бесспорный лидер этого направления, который смог бы генерировать многочисленные исследования, достойно представить марксистское видение социально‑ правовых исследований, подобно тому, как лидерами социологии права за рубежом стали воспитанники русской правовой науки – Ж. Гурвич и П. Сорокин. В советский период на роль лидеров в науке выдвигались лица не по своему действительному научному вкладу, а сообразно занимаемой должности, например руководители научных учреждений, члены экспертного совета ВАК СССР, члены редколлегий юридических журналов, ответственные работники партийных или государственных органов. А исполнение обязанностей на государственной должности, как известно, отнимает у научного работника много сил и времени и существенно снижает его творческую потенцию в поиске путей разрешения научных проблем, и в частности проблем правовой науки.

Советским правоведам так и не удалось существенно модифицировать методологию и методику социально‑ правовых явлений применительно к законам и принципам диалектико‑ материалистического метода, хотя подобную задачу в общем виде они осознавали достаточно четко и неоднократно поднимали такой вопрос, в том числе в публикациях. В результате выводы и обобщения, сделанные по итогам социально‑ правовых исследований, несущественно отличались от достижений буржуазной социологии права, обоснованно критиковавшихся советскими правоведами.

Так, советские социологи и правоведы, обосновывая научную ценность и необходимость применения конкретно‑ социологических методов в познании права, в качестве одного из их достоинств называли возможность изучать правовые и социальные явления комплексно, во взаимосвязи, с учетом конкретно‑ исторической обстановки. Однако это верное положение не было должным образом реализовано при проведении конкретных исследований права, а обусловленность права определенными социальными явлениями и процессами оставалась нераскрытой. Методология проведения многофакторного анализа не была освоена юристами в полной мере. Взаимосвязь социальных и правовых явлений выявлялась при помощи миллевских методов единственного сходства, единственного различия и сопутствующих изменений, остатков либо в ходе экспертных опросов. Поэтому факты, собранные в ходе исследования, либо интерпретировались с позиций правовой науки, либо объяснялись только состоянием правовой психологии населения, сложившимися мотивами, установками как группового, так и индивидуального поведения.

Не смогли юристы и определить место конкретно‑ социологических методов среди других познавательных средств правоведения, а также сформулировать задачи, которые можно и нужно решать в ходе социально‑ правовых исследований. Достаточно распространенным был взгляд, согласно которому данные методы, включающие методы сбора и анализа единичных фактов (наблюдение, опрос, анализ письменных источников, методы статистических обобщений), необоснованно признавались методами теоретического познания, способными раскрыть действительные закономерности функционирования и развития права. Постановка задач научного познания, решение которых путем применения социально‑ правовых методов было нереальным, порождала известный скептицизм у отдельных ученых относительно возможностей этих методов, препятствовала их широкому распространению среди правоведов. Социально‑ правовые методы так и не были освоены учеными‑ цивилистами, недостаточно активно использовались в трудовом, административном и других отраслях права.

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒