Экзистенциальный вакуум и экзистенциальная фрустрация

⇐ ПредыдущаяСтр 32 из 35Следующая ⇒

Общей жалобой сегодняшних пациентов является отсутствие смысла жизни. «Они не сознают смысла, ради которого стоит жить. Они охвачены переживаниями своей внутренней пустоты, вакуума внутри себя; они попадают в ситуацию, которую я назвал " экзистенциальным вакуумом" » (Frankl, 1985a, р. 128). При отсутствии инстинктов, руководящих их поведением, и исчезновении традиций, определяющих выбор, сталкиваясь с необходимостью делать выбор, люди не знают, что им делать, что они хотят. «Этот экзистенциальный вакуум проявляется преимущественно в состоянии скуки... В действительности скука сейчас причиняет и ставит перед психиатрами больше проблем, чем страдания» (Frankl, 1985a, р. 129). Одним из проявлений скуки является «воскресный невроз», представляющий собой «разновидность депрессии, которая поражает людей, осознавших отсутствие содержания в своей жизни, когда дела завершены и внутри дает знать о себе пустота» (Frankl, 1985a, р. 129).

Фрустрация воли к смыслу — это «экзистенциальная фрустрация». Такая фрустрация иногда

«заместительно компенсируется жаждой власти... В других случаях место фрустрированной воли к смыслу занимает жажда удовольствия. Вот почему экзистенциальная фрустрация часто выражается в сексуальной компенсации. В таких случаях можно наблюдать, как сексуальное либидо буйствует в экзистенциальном вакууме» (Frankl, 1985a, pp. 129-130).

Экзистенциальная фрустрация сама по себе не является патологической или патогенной.

«Не всякий конфликт обязательно имеет невротический характер... страдание не всегда является патологическим феноменом... Я решительно отвергаю предположения, что поиск смысла существования, или даже сомнение в его наличии всегда обусловлено каким-либо заболеванием или приводит к нему... Озабоченность или даже отчаяние человека по поводу смысла жизни есть экзистенциальное страдание, а вовсе не психическое заболевание »(Frankl, 1985a, pp. 124-125).

Философские конфликты и проблемы, касающиеся мировоззрения человека, являются психологически, биологически и социологически «обусловленными, но не вызванными». Заблуждение психологизма — «анализировать каждый поступок с точки зрения его психического происхождения, судить на этом основании о ценности или неценности его содержания» (Frankl, 1986, р. 15). Даже при наличии у индивида патологии, его философия или мировоззрение не обязательно патологичны. Психологизм вместе с тем склонен к обесцениванию; «он всегда пытается демаскировать», разоблачить, вскрыть внутреннюю сущность, то есть невротическую или культурно-патологическую мотивацию. «Всегда и везде психологизм видит одни лишь маски, настаивая на том, что за ними скрываются лишь невротические мотивы» (Frankl, 1986, pp. 18-19).

Поиск смысла может привести скорее к напряжению, чем к равновесию, но это не патологическое напряжение; это «обязательная предпосылка психического здоровья... психическое здоровье основывается на определенной степени напряжения, напряжения между уже достигнутым и еще требующим завершения, или разрывом между тем, каков человек, и тем, каким он должен стать» (Frankl, 1985a, pp. 126-127). В первую очередь человеку требуется не разрядка напряжения — гомеостаз, или равновесие, — а «ноодинамика», то есть экзистенциальные движущие силы в поляризованном поле напряжения, где один полюс представлен смыслом, который предстоит реализовать, а другой полюс — человеком, который должен это сделать» (Frankl, 1985a, р. 127).

Природа неврозов и психозов

Хотя экзистенциальные конфликты могут развиваться и без невроза, каждый невроз имеет экзистенциальный аспект. Неврозы «коренятся в четырех совершенно различных слоях (или " измерениях" ) человеческого бытия» (Frankl, 1986, pp. 176-177) — физическом, психологическом, социальном и экзистенциальном, или духовном. Физиологические основы могут быть конституциональными (включая невропатию и психопатию) и обусловленными (например, шок после травматического переживания). Обусловливающие основания являются, вероятнее всего, ускоряющими факторами. Разные типы неврозов различаются с точки зрения относительной важности каждого из этих четырех измерений. Физиологические основы не подлежат психотерапевтическому лечению, а лишь медикаментозному, при значительной выраженности физиологического компонента психотерапия практически бессильна (Frankl, 1986).

Ноогенные неврозы. Термин ноэтический (noetic)относится к духовному измерению. «Ноогенные неврозы возникают не в результате конфликтов между влечениями и инстинктами, а из экзистенциальных проблем. Среди таких проблем фрустрация воли к смыслу играет значительную роль» (Frankl, 1985a, р. 123). Нарушение происходит не в духовном измерении как таковом, а проявляется в психосоматике. «Ноогенные неврозы есть заболевания " из-за духа" (aus dem Geist), но это не болезни самого " духа" (im Geist)»(Frankl, 1956, p. 125).

Коллективный невроз. Хотя наш век называют веком тревоги, сомнительно, чтобы тревога была сейчас более распространена, чем в другие времена. Вместе с тем некоторые особенности современного человека имеют «сходство с неврозом» и могут быть определены как коллективный невроз. «Прежде всего это беспорядочное отношение к жизни» без долгосрочного планирования, что, по-видимому, связано с неопределенностью жизни после Второй мировой войны и создания атомной бомбы. «Вторым симптомом является фаталистическое восприятие жизни. Оно в свою очередь также возникло в результате последней войны» (Frankl, 1986, p. XXII). Теперь принято считать, что планировать свою жизнь невозможно.

Третий симптом — это коллективное мышление. «Человек предпочитает погрузиться в массы. В действительности он лишь тонет в массах; он отказывается от себя как от свободной и ответственной сущности» (Frankl, 1986, p. XXII). Далее следует четвертый симптом, фанатизм. «Если коллективист игнорирует собственную личность, фанатик игнорирует личность другого человека... Имеет значение лишь его собственное мнение... В конечном счете все эти четыре симптома берут свое начало из страха ответственности и бегства от свободы» (Frankl, 1986, pp. XXII-XXIII). Для преодоления коллективных неврозов требуется скорее психологическое просвещение и психогигиена, а не психотерапия.

Неврозы. Ноогенные неврозы и коллективные неврозы относятся к неврозам в широком значении термина. В более узком смысле невроз затрагивает преимущественно психическое измерение человека. «Невроз не является ноэтическим (умственным) или духовным заболеванием, или же заболеванием человека, касающимся лишь духовности. Более того, это всегда заболевание человека в его единстве и целостности» (Frankl, 1956, р. 125). Психологические комплексы, конфликты, травматические переживания являются скорее проявлениями, чем причинами невроза, который более тесно связан с дефектом развития структуры личности. Тревога есть общий фактор, хотя и не причина невроза; вместе с тем она поддерживает невротический круг. Базовым элементом является атиципаторная тревога. Транзиторный симптом или минутная неудача в функционировании могут оказаться в центре внимания. Возникает страх рецидива симптома, подкрепляющий этот симптом, формируется невротический круг, который включает предупреждающую тревогу. Существует два основных типа неврозов: тревожный невроз и обсессивный невроз.

Тревожный невроз включает в себя нарушение функционирования вазомоторной системы, нарушение эндокринной функции или конституциональный элемент. Травматические переживания действуют как провоцирующие агенты за счет фокусирования внимания на симптомах, однако за невротической тревогой кроется экзистенциальная. Эта экзистенциальная тревога есть «страх смерти и одновременно страх жизни в целом» (Frankl, 1986, р. 180). Это результат ощущения вины перед жизнью из-за собственного нереализованного потенциала. Этот страх сосредоточивается на конкретном органе тела или концентрируется на конкретной символической ситуации в форме фобии. Пациентка, испытывающая страх открытых пространств, описывает свою тревогу как «чувство парения в воздухе», что соответствующим образом описывает и ее душевное состояние, выражением которого служит невроз (Frankl, 1986, р. 180). С экзистенциальной точки зрения невроз — это способ существования.

Обсессивный невроз, подобно всем другим неврозам, включает конституциональный фактор предрасположенности наряду с психогенным фактором. Однако имеется также экзистенциальный фактор, отражающий выбор или решение человека перейти к развернутому обсессивному неврозу. «Пациент не несет ответственности за свои навязчивые идеи», но «он, безусловно, ответствен за свое отношение к этим идеям» (Frankl, 1986, р. 188). Человек, страдающий обсессивным неврозом, не способен переносить неопределенность, напряжение между тем, что есть, и тем, что должно быть. Его мировоззрение характеризуется «стопроцентностью», или поиском абсолюта, стремлением к «абсолютной определенности в познании и решении» (Frankl, 1986, р. 191). В связи с невозможностью для такого человека достичь в жизни всего желаемого он концентрируется на конкретной области; но даже после этого человек может преуспеть «лишь частично... и всегда ценой своей естественности. Следовательно, все его стремления нечеловечны» (Frankl, 1986, р. 193).

Психозы. При неврозах симптомы и этиология носят психологический характер. При психозах — меланхолии и шизофрении — этиология физическая, а симптомы психологические.

Меланхолия, или эндогенный психоз, также включает психогенные и экзистенциальные аспекты, или «патопластический» фактор, который заключается в свободе формировать свою судьбу и определять собственное психическое отношение к болезни. Следовательно, «даже психоз в своей основе представляет собой проверку человека, человеческих качеств психотического пациента» (Frankl, 1986, р. 200). Рядом со свободой психического отношения идет ответственность. Тревога, присутствующая в меланхолии, имеет физиологическую основу, но это не объясняет тревоги или вины, которые вызываются преимущественно страхом смерти и совести, представляя собой способ существования или переживания. «Сознательная тревога может быть понята только... как тревога человека как такового: как экзистенциальная тревога »(Frankl, 1986, р. 201), а не с физиологической точки зрения. Хотя животное также может страдать от тревоги, психозы у людей включают основополагающий элемент человечности — экзистенциальность — помимо и прежде органического состояния.

При меланхолии физиологическая основа или «психофизическая недостаточность переживается уникальным для человека образом как напряжение между тем, что человек собой представляет, и тем, каким он должен быть», между «потребностью и возможностью реализации» (Frankl, 1986, р. 202). Эта недостаточность ощущается как неадекватность и проявляется в различных формах, вынося на поверхность страхи, ранее существовавшие в преморбидном состоянии: страхи неспособности заработать достаточно денег, невозможности достичь своих целей в жизни, страхи «Судного дня». Меланхолик «становится слепым к ценностям, свойственным его собственному бытию», а позднее и к внешним ценностям; вначале «он ощущает себя никчемным, а свою собственную жизнь бессмысленной» (Frankl, 1986, р. 204), а затем весь мир начинает видеться в таком же свете. Вина, возникающая вследствие чувства собственной недостаточности «из-за сильного экзистенциального напряжения, может возрасти до такой степени, что он начинает считать ее неискоренимой» (Frankl, 1986, р. 205). Жизнь, таким образом, обретает новое измерение.

При шизофрении феномены ощущения внешнего влияния, наблюдения извне или преследования являются формами «" переживания чистой объектности"... Страдающий шизофренией переживает себя как объект наблюдения или преследования со стороны других людей» (Frankl, 1986, pp. 208-209). Страдающие шизофренией переживают себя так, словно они трансформировались из субъекта в объект. «Эмпирическая пассивность» проявляется в речи больных шизофренией. «Страдающий шизофренией переживает себя как настолько ограниченного в своих человеческих качествах, что не может больше ощущать себя действительно " существующим" » (Frankl, 1986, р. 210). При этом затрагиваются как сознание, так и ответственность.

Терапевтический процесс

Пациенты часто жалуются на проблемы, касающиеся смысла жизни, то есть философские или духовные проблемы. Эти проблемы могут быть признаком заболевания или невроза. Неврозы и психозы, включая органические психотические процессы, имеют экзистенциальный аспект, а также конституциональный и психогенный аспекты. Они затрагивают как свободу духовного отношения к конституциональным и психологическим факторам, так и способ существования. Следовательно, лечение должно быть более чем просто медицинским или психологическим; оно должно также рассматривать экзистенциальные аспекты.

Логотерапия направлена именно на эти проблемы. Слово logos имеет двойное значение «смысла» и «духовности». Логотерапия, таким образом, имеет дело с экзистенциальной и духовной природой человека.

Постановка диагноза

Правильный диагноз является первым шагом в психотерапии, причем очень важным. Любое эмоциональное нарушение или психическое заболевание включает физический, психологический и духовный факторы: «не существует чистых соматогенных, психогенных или ноогенных неврозов. Все неврозы смешанные, в каждом из них соматогенный, психогенный или ноогенный компонент выходит на передний план теоретического рассмотрения и соответственно терапевтических задач» (Frankl, 1956, см. предисловие). Цель диагностики — определить природу каждого фактора и выявить среди них первичный. Если первичным является физический фактор, это психоз; при первичности психологического фактора мы имеем дело с неврозом; первичность духовного фактора определяет ноогенный невроз.

Терапия затрагивает человека в целом и может включать физическое (или медицинское) вмешательство, психотерапию и логотерапию, параллельно или последовательно. «Логотерапия ставит целью не занять место существующей психотерапии, а лишь дополнить ее, формируя таким образом целостную картину человека, включая духовное измерение (Frankl, 1986, p. XVII). Она фокусируется на смыслах и ценностях. Психотерапия, «не уделяющая явного внимания ценностям», на том основании, «что всякая психотерапия так или иначе затрагивает ценности» (Frankl, 1986, p. XVII), не подходит для решения этих проблем.

Общая природа логотерапии

Если цель психоанализа — сделать бессознательное осознанным, а цель индивидуальной психологической терапии (по Адлеру) — заставить страдающего неврозом взять на себя ответственность за собственные симптомы, то цель логотерапии состоит в том, чтобы заставить человека сознательно принять ответственность за себя. «В связи с этим задача психотерапевта — выявить потенциал пациента, обнаружить его латентные ценности» (Frankl, 1986, р. 8). Логотерапия восполняет пробел в психотерапии; она «действует за пределами эдипова комплекса и комплекса неполноценности». Это «форма психотерапии, которая проникает за психическое заболевание невротика к его духовной борьбе» (Frankl, 1986, р. 11).

Философских и экзистенциальных, или духовных, проблем невозможно избежать, их нельзя также устранить путем сосредоточения на их патологических корнях или последствиях — физических или психологических.

«Необходимо встретиться с пациентом лицом к лицу, честно и открыто. Вместо того чтобы уклоняться от дискуссии, надо вступить в нее. Надо обсудить интересующие пациента вопросы на понятном ему языке. Пациент имеет право требовать, чтобы идеи, которые он выдвигает, были рассмотрены на философском уровне... Философский вопрос нельзя решить, сводя обсуждение к патологическим корням, из которых вопрос произрастает, или намекая на нездоровые последствия философских размышлений... Уже ради одной философской справедливости мы должны использовать то же самое оружие» (Frankl, 1986, pp. 11-12).

Психотерапия не способна решать философские вопросы. Мировоззрение страдающего неврозом может быть ложным, однако коррекция его входит скорее в задачи логотерапии, чем психотерапии. Если бы это мировоззрение было правильным, психотерапия была бы не нужна. Философские вопросы невозможно свести к психологическим терминам. «Психотерапия как таковая превышает свои полномочия, когда пытается решать философские вопросы... Логотерапия должна дополнить психотерапию» (Frankl, 1986, р. 17).

Вместе с тем в реальной практике психотерапия и логотерапия не могут быть разделены, поскольку психологический и философский, или духовный, аспекты индивида неразрывно связаны и могут быть разделены лишь на уровне логики. Тем не менее в принципе они представляют различные сферы. Психотерапия раскрывает психологическую подоплеку идей, в то время как логотерапия обнаруживает изъяны в основах мировоззрения. У некоторых пациентов имеет смысл начинать с духовного уровня, даже если происхождение проблемы связано с низшими уровнями. У других пациентов логотерапия следует после психотерапии психозов или неврозов.

Терапия и ноогенные неврозы

Логотерапия представляет собой специфическую терапию при экзистенциальной фрустрации, экзистенциальном вакууме или фрустрации воли к смыслу. Эти состояния, когда они приводят к невротической симптоматике, называются ноогенными неврозами.

Логотерапия занимается тем, чтобы люди осознали свою ответственность, поскольку быть ответственным — это важнейшая основа человеческого существования. Ответственность предполагает обязательства, а обязательства могут быть поняты только в терминах смысла, смысла человеческой жизни. Вопрос смысла — вопрос истинно человеческий, он возникает при работе с пациентами, страдающими от экзистенциальной фрустрации или конфликтов (Frankl, 1986, см. р. 26). Следовательно, логотерапия занимается проблемами, включающими смысл в его различных аспектах и проявлениях.

Смысл жизни и смерти. Нормальный человек может избежать ответственной жизни лишь в таких ситуациях, как праздники и интоксикация. Невротическая личность постоянно ищет убежища от общества. Меланхолик ищет этого убежища в суициде. Вместе с тем меланхолик отрицает подобные мысли, если его об этом спросить.

«Если мы поинтересуемся... почему у него нет (или больше нет) мыслей о самоубийстве, меланхолик, не имеющий таких мыслей или преодолевший их, без колебаний ответит, что у него семья, работа или что-нибудь в том же духе. Человек, пытающийся ввести в заблуждение своего психоаналитика, немедленно придет в типичное состояние замешательства. У него действительно нет аргументов в пользу своей фальшивой жизнерадостности. Характерно, что эти лицемерные пациенты будут пытаться изменить предмет разговора и обычно выдвигают неприкрытое требование избавиться от надзора. Люди психологически не способны придумать ложные аргументы в пользу жизни или аргументы для того, чтобы продолжать жить, когда их обуревают мысли о самоубийстве» (Frankl, 1986, pp. 30-31).

Смысл Вселенной проще всего уловить в форме «сверхсмысла», обозначающего, что смысл всего выходит за рамки постижимого. Вместе с тем «вера в сверхсмысл — будь то метафизическая концепция или религиозное чувство Провидения — имеет большую психотерапевтическую и психогигиеническую значимость... При этой вере в конечном счете нет ничего бессмысленного» (Frankl, 1986, р. 33).

Человек, разумеется, озабочен не только или не столько смыслом Вселенной, сколько смыслом собственной жизни. Пациенты часто утверждают, что смыслом жизни является удовольствие,

«что всякая человеческая деятельность направляется стремлением к счастью, что все психические процессы определяются исключительно принципом удовольствия... А по нашему мнению, принцип удовольствия есть искусственное творение психологии. Удовольствие не является целью наших надежд, это следствие их осуществления» (Frankl, 1986, pp. 34-35).

Удовольствие не придает жизни смысл. Если бы удовольствие было источником смысла, вряд ли стоило бы жить, поскольку неприятных ощущений в жизни гораздо больше, чем приятных. «В действительности, жизнь мало зависит от удовольствия или неудовольствия... Жизнь сама по себе учит большинство людей, что " мы здесь не для того, чтобы наслаждаться" » (Frankl, 1986, pp. 36-38). Те же, кто занят поиском удовольствия или счастья, не могут их найти, потому что слишком концентрируются на их поиске.

Необходимо противостоять базовому скептицизму и нигилизму этих пациентов. «Но он часто становится дополнением к раскрытию богатства мира ценностей и прояснению его широты и многообразия» (Frankl, 1986, р. 42). Если пациент оплакивает свою жизнь из-за отсутствия в ней смысла, «поскольку его деятельность не имеет высшей ценности,... это говорит о необходимости разъяснить ему, что не имеет значения, каков его род занятий, какую работу он выполняет. Важно, как он работает, действительно ли он отвечает тому месту, где ему довелось оказаться» (Frankl, 1986, pp. 42-43).

В случае возможного суицида «вопрос заключается в том,... действительно ли итоговый баланс столь плох, что продолжать жить не стоит» (Frankl, 1986, р. 50). Подобное убеждение субъективно и может быть опровергнуто.

«Следовательно, мы можем рискнуть и сделать обобщающий вывод о том, что самоубийство не может быть этически оправдано... Наш долг — убедить потенциального самоубийцу, что отнимать у себя жизнь категорически не оправдано, что жизнь имеет смысл для любого человека при любых обстоятельствах. Мы полагаем, что этого можно достичь с помощью объективной аргументации и анализа проблемы в ее собственных терминах, с использованием методов логотерапии, то есть... когда нет психопатологической основы мотивации, и когда, таким образом, психотерапия в узком смысле слова не видит исходной причины, показана логотерапия» (Frankl, 1986, pp. 51-52).

Даже при совершении суицида «человек может избежать чувства ответственности. Он совершает акт самоубийства, будучи свободным (при условии, разумеется, его психического здоровья)» (Frankl, 1986, р. 53).

Цель логотерапии — помочь пациентам «найти цель и смысл своего существования», помочь им «достичь наиболее полной активизации» своей жизни (Frankl, 1986, р. 54). Помимо подведения пациентов к тому, чтобы переживать существование как постоянное усилие по актуализации ценностей, необходимо показать им ценность признания ответственности за задачу, конкретную задачу.

«Убежденность человека в том, что перед ним стоит задача, имеет огромную психотерапевтическую и психогигиеническую ценность. Осмелимся сказать, что ничто так не помогает преодолевать или терпеть объективные трудности или субъективные невзгоды, как осознание задачи в жизни» (Frankl, 1986, р. 54).

«Факторы уникальности и единственности являются неотъемлемыми предпосылками осмысленности человеческого существования» (Frankl, 1986, р. 55). Пациенту следует показать, что в жизни у каждого имеется уникальная цель, которой можно достичь единственным путем. Если пациент не сознает своих уникальных потенциальных возможностей, тогда его первоочередная задача — выявить их. «Экзистенциальный анализ соответственно имеет целью помочь человеку осознать свою ответственность за выполнение каждой из стоящих перед ним задач» (Frankl, 1986, р. 58); выполнение этого предназначения придает жизни смысл.

Конечность существования также придает жизни смысл. Смерть не делает жизнь бессмысленной; напротив, именно временный характер жизни придает ей смысл. Если бы жизнь была бесконечной, можно было бы отложить дела на потом; отсутствовала бы потребность в действиях, в выборе или принятии решений, не было бы никакой ответственности. «Смысл человеческого существования основывается на его необратимости» (Frankl, 1986, р. 64). В логотерапии этот аспект жизни должен быть преподнесен пациенту, чтобы подвести его к осознанию своей ответственности. Пациенту можно предложить вообразить, что он пересматривает «собственную биографию на закате дней» и подходит к

«главе, посвященной настоящему этапу своей жизни... обладая сверхъестественной властью, он может решить, каким будет содержание следующей главы. Таким образом, он должен представить, что все еще в его силах внести исправления в важнейшую главу своего внутреннего жизнеописания» (Frankl, 1986, р. 64).

Здесь применим категорический императив логотерапии: «Живи так, как будто ты живешь уже второй раз и как будто в первый раз ты поступил неправильно, именно таким образом, как собираешься поступить сейчас! » (Frankl, 1986, р. 64). В процессе этого пациент осознает большую ответственность за каждый последующий час и каждый последующий день.

Каждый человек имеет уникальную судьбу, которая, подобно смерти, есть часть жизни. «То, что мы называем судьбой, стоит в стороне от человеческой свободы, и на нее не распространяется ни власть человека, ни его ответственность» (Frankl, 1986, р. 78). Судьба имеет смысл, спорить с ней — значит не учитывать этого смысла. Без ограничений, наложенных судьбой, свобода была бы лишена смысла.

«Свобода без судьбы невозможна; свобода может быть свободой только перед лицом судьбы, в свободном противостоянии судьбе... Свобода предполагает ограничения, она зависит от ограничений... Если бы мы хотели дать определение человеку, мы бы назвали его таким существом, которое освободило себя от всего, что его определяло (определяло как биологическо-психологическо-социологический тип); другими словами, это существо, преодолевающее все эти факторы либо побеждая и трансформируя их, либо произвольно отдаваясь в их власть» (Frankl, 1986, pp. 75-76).

Прошлое является частью судьбы человека, поскольку оно не подлежит изменениям, но будущее не определяется исключительно прошлым. Ошибки прошлого могут послужить уроками для построения будущего. Предрасположенность человека или его биологические особенности есть часть судьбы, так же как и внешнее окружение и психические установки, в той мере, в какой они не свободны. Постоянная борьба между внутренней и внешней судьбой человека, с одной стороны, и его свободой — с другой, является сутью жизни.

Логотерапия рассматривает судьбу как «основной способ проверки человеческой свободы» (Frankl, 1986, р. 82). Биологическая, психологическая и социологическая судьба препятствует человеческой свободе, однако способы осмысленного внедрения одних и тех же недостатков и препятствий в жизнь человека сильно варьируют, так же как и отношение к ним. Невротические личности демонстрируют болезненное принятие своей судьбы, однако такой невротический фатализм есть лишь ложная форма уклонения от ответственности. Пациентам не следует позволять винить свое детство, образование и окружение, которые будто бы определили их судьбу. Эта практика и привычка винить свой невротизм в совершенных ошибках являются способами избегания ответственности. Даже пациент с органическим расстройством несет ответственность за духовное отношение к своему состоянию.

Смысл страдания

Человек несет ответственность за актуализацию ценностей. Есть три категории ценностей (о которых уже говорилось): те, которые актуализируются в процессе деятельности; которые осознаются в процессе переживания мира; и ценности отношения, которые

«актуализируются, когда индивид сталкивается с чем-то, не подлежащим изменению, чем-то, уготованным судьбой. Из того, каким образом человек все это воспринимает, ассимилирует эти трудности в собственную душу, вытекает неисчислимое многообразие ценностей и потенциальных возможностей. Это означает, что человеческая жизнь может быть реализована не только в созидании и наслаждении, но также и в страдании » (Frankl, 1986, pp. 105-106).

Жизнь обретает свой окончательный смысл не только в жертвовании ею, как у героя, но и в самом процессе ожидания смерти. Страдания защищают человека от апатии и скуки; они приводят к деятельности, а значит, к росту и созреванию.

Судьба, которая заставляет человека страдать, должна быть «изменена, когда это возможно, но в случае необходимости ее следует безропотно выносить» (Frankl, 1986, р. 111). Лишь когда человек

«больше не имеет возможностей актуализировать творческие ценности, когда нет способов изменить судьбу, наступает черед ценностей отношения, которые должны быть актуализированы... Истинная сущность ценностей отношения заключается в манере человека смириться с неизбежным; чтобы ценности отношения были действительно актуализированы, необходимо, чтобы судьба, перед которой человек склоняет голову, действительно была неотвратимой» (Frankl, 1986, р. 112).

Таким образом, каждая ситуация предоставляет возможность для актуализации ценностей, если не ценностей творчества и переживания, то ценностей отношения.

«Следовательно, могут возникнуть случаи, когда с помощью экзистенциального анализа необходимо будет сделать человека способным к страданию, в то время как психоанализ, например, нацелен только на то, чтобы вернуть ему способность к удовольствию или деятельности. Бывают такие ситуации, когда человек может реализовать себя только в искреннем страдании и никак иначе» (Frankl, 1986, pp. 113-114).

Смысл работы

Ответственность перед жизнью принимается в процессе реагирования на ситуации, которые предлагает жизнь. «Реакция должна выражаться не в словах, а в делах» (Frankl, 1986, р. 117). Понимание ответственности возникает из осознания уникальной конкретной личной задачи, «миссии». Реализация ценностей творчества обычно совпадает с работой человека, которая в основном соответствует той сфере, в которой уникальность данного человека может проявиться по отношению к обществу. Эта работа как вклад в общество служит источником смысла и ценности той уникальности, которой обладает данный человек. Реализация нисколько не зависит от конкретного рода занятий. «Работа, которой человек занимается, не имеет большого значения, имеет значение способ выполнения этой работы» (Frankl, 1986, р. 118). Необходимо разъяснить это невротическим личностям, которые предъявляют жалобы на то, что другой род занятий позволил бы им лучше реализовать себя. Не сам по себе род занятий, а выражение уникальности и единичности человека в работе или за рамками рабочих обязанностей придают деятельности смысл.

Для некоторых людей, работа является лишь средством добывания денег, а жизнь начинается только на отдыхе. Есть и те, кого работа настолько изматывает, что времени на отдых (помимо сна) совсем не остается. Некоторые посвящают все свое время погоне за богатством, тогда работа может привести к неврозу. Невротическая личность может иногда пытаться уйти от жизни, с головой уходя в работу. Когда такой человек не работает, то ощущает растерянность, и бедность его жизни смыслом становится явной.

«Тот, кто не имеет цели в жизни, бежит по жизни с максимально возможной скоростью, чтобы не замечать бессмысленности своего существования. Он в то же время пытается убежать от себя, но все напрасно. По воскресеньям, когда эта круговерть приостанавливается на двадцать четыре часа, перед ним предстает вся бесцельность, бессмысленность и пустота своего существования» (Frankl, 1986, pp. 127-128).

Индустрия развлечений позволяет забыться этим людям с воскресным неврозом.

Экзистенциальная важность работы проявляется в том, что Франкл называет «неврозом безработицы». Наиболее выраженным симптомом у безработного является апатия, чувство бесполезности и пустоты. «Он ощущает собственную никчемность, потому что у него нет работы. Не имея работы, он считает, что жизнь лишена смысла» (Frankl, 1986, р. 121). У невротических личностей безработица становится оправданием всех неудач и снимает с них всякую ответственность перед другими и перед собой, а также перед жизнью. Вместе с тем безработица скорее может быть результатом невроза, чем невроз — результатом безработицы.

Безработица не является ударом судьбы, с которым следует смириться и в ответ на который развивается невроз безработицы. Существует альтернатива физическому отступлению под напором социальной судьбы. Вполне можно заняться различными другими видами деятельности с пользой проводить время, занять жизнеутверждающую позицию. Работа — не единственный способ придать жизни смысл. Человек способен решать, каким будет его отношение к потере работы, позитивным с элементами надежды или же апатичным.

Невроз безработицы может подлежать психотерапевтическому лечению, но лишь с подключением логотерапии, поскольку проблема эта имеет отношение к смыслу существования. Логотерапия «показывает безработному способ обрести внутреннюю свободу, несмотря на неблагоприятную ситуацию, и учит осознанию ответственности, благодаря которой он сохраняет возможность сделать свою трудную жизнь содержательной, извлечь из нее смысл» (Frankl, 1986, р. 126).

Смысл любви

Общество — это обширное поле для человеческих переживаний. Интимная общность, состоящая из себя и другого человека, является той сферой, в которой наиболее ярко проявляются ценности переживания.

«Любовь есть переживание другого человека во всей его уникальности и единичности... Любимый человек постигается в своей сущности как уникальное и единичное существо, каковым он является; он постигается как Ты, именно так он предстает перед любящим. Как человек, он становится для любящего незаменимым, ничего для этого не предпринимая... Любовь не является заслугой — это просто милость... Это также очарование» (Frankl, 1986, pp. 132-133).

Очарование отражается на мире и ценностях человека. Имеется и третий фактор, привносимый в любовь, — «чудо любви», то есть вступление в жизнь нового человека, ребенка.

Индивид как участник любовных отношений может по-разному реагировать на три слоя человека — физический, психический и духовный. Наиболее примитивной является сексуальная установка, которая направлена на физический слой. Эротическая установка (обычно называемая «влюбленностью») направлена на психический слой. Любовь — это третья установка, направленная на духовный слой любимого человека. Этот слой составляет уникальность любимого, которая, в отличие от физического и психологического состояний, незаменима и постоянна.

«Любовь — лишь один из возможных способов наполнить жизнь смыслом, причем далеко не лучший способ. Наше существование было бы весьма печальным, а жизнь бедной, если бы их смысл зависел от того, испытываем ли мы счастье в любви... Человек, не испытывающий любви и не являющийся ее объектом, также способен наполнить свою жизнь смыслом» (Frankl, 1986, р. 141).

Отсутствие любви может объясняться скорее невротической неудачей, чем судьбой. Внешняя физическая привлекательность сравнительно не важна, а ее отсутствие не является достаточной причиной для отказа от любви. Отказ от любви таит в себе обиду, поскольку предполагает завышенную либо заниженную оценку любви.

Акцент на внешности или внешней красоте ведет к обесцениванию человека как такового. Сексапильность безлична. Отношения, основанные на сексе, всегда поверхностны; это не любовь. Тот, кто участвует в таких отношениях, не стремится к любви, которая предполагает ответственность. Истинная любовь переживается как имеющая непреходящую ценность. Человек может спутать влюбленность с любовью, но ошибка эта выяснится лишь впоследствии.

Невротические личности могут опасаться напряжения, связанного с несчастной, неразделенной любовью, поэтому склонны избегать возможностей для любви. Таких людей необходимо учить восприимчивости и готовности ждать единственной счастливой любви, которая последует, возможно, после девяти несчастных. Психотерапия должна выявить эту склонность пациента к бегству.

⇐ Предыдущая 26 27 28 29 30 313233 34 35 Следующая ⇒