ГЛАВА 2. ВИДЫ ВЕЩНО-ПРАВОВЫХ СПОСОБОВ ЗАЩИТЫ ГРАЖДАНСКИХ ПРАВ И ИХ ОСОБЕННОСТИ

 

 

Виндикационный иск

 

Виндикационный иск стоит на защите права собственности со времен античного Рима, продолжает оставаться одним из самых распространенных способов вещно-правовой защиты^[64]. Данный иск служит интересам собственников в части защиты от нарушений правомочия владения, выражающихся в лишении собственника фактического обладания вещью, утрате им возможности воздействия на вещь. Трудно недооценить значимость этого способа защиты права собственности. Ведь тяжесть данного правонарушения непосредственно связана со значением владения в механизме осуществления вещных прав: наступающая одновременно с его утерей длительная затруднительность реализации правомочий пользования и распоряжения - может привести к полной утрате права собственности. Стоит отметить, это прекрасно понимали еще дореволюционные учёные-юристы, подчеркивавшие, что подобные случаи, когда собственник совершенно утрачивает возможность осуществления своего права - являются ничем иным, как полным нарушением права собственности^[65].

Изположений ст. 301 ГК РФ^[66] можно уяснить основные правила применения иска об истребовании имущества из чужого незаконного владения. Действующее российское гражданское законодательство не содержит понятия «виндикационный иск». Однако в нашем исследовании для удобства и краткости этот термин употребляется в том значении, которое дано в 20 главе ГК РФ^[67]. Рассматриваемый вещно-правовой способ представляет собой внедоговорное^[68] требование невладеющего собственника к владеющему несобственнику об изъятии из чужого незаконного владения индивидуально-определенного имущества^[69].

Субъектом активной легитимации права на виндикацию (лицом, выступающим в процессе истцом)помимо собственника может выступать иной законный владелец. Подобное расширение круга виндикантов возникает на основе положений статей 216 и 305 ГК РФ; соответствующие нормы также содержатся в специальных законах – в частности, в Законе об унитарных предприятиях^[70]. Субъектом обязанности (ответчиком) по иску такого вида является незаконный владелец, фактически обладающий вещью на момент предъявления требования^[71]. Объектом виндикации во всех без исключения случаях является вещь, сохранившаяся в натуре^[72]. При этом лицо, управомоченное на истребование вещи из чужого незаконного владения, должно доказать свое право на истребуемое имущество, т.е. юридический титул^[73].

Другим сущностным параметром истребуемого имущества является сохранение такого качества, как индивидуальная определенность^[74]. Судам нередко приходится отказывать в удовлетворении требований виндикационного характера даже в случае, если удается установить незаконное поступление третьему лицу имущества истца, но при отсутствии возможности точно идентифицировать его с имеющимся у ответчика ^[75] .

Так, например, арбитражный суд отказал в истребовании из чужого незаконного владения вещи, в связи с тем, что не подтверждено документально ее существование в натуре и, учитывая, что материалами дела не доказан факт того, что обнаруженное у ответчика имущество - идентично истребуемому. При этом в решении суда указано: то обстоятельство, что третьим лицом не представлено документов, подтверждающих его право собственности на находящееся в настоящее время во владении у ответчика стеллажное оборудование, установленное в помещениях, ранее занимаемых истцом на праве аренды - не умаляет обязанности истца доказывать те обстоятельства, на которые в обоснование исковых требований он ссылается: наличие у истца законного титула^[76] на истребуемую вещь, обладающую индивидуально-определенными признаками, сохранившуюся в натуре, утрата^[77] истцом фактического владения вещью, а также нахождение ее в чужом незаконном владении^[78].

Одной из поставленных задач, связанной с рассмотрением вещно-правовых споров сквозь призму характеристик объекта виндикации, нами было заявлено прояснение тонкостей, связанных с определением допустимости истребования вещи из чужого незаконного владения в случае изменения ее физических качеств. Исследование арбитражно-судебной практики показало: нередки ситуации, когда при несомненном существовании спорного имущества в натуре, у судов большие затруднения вызывает сопоставление по критерию идентичности виндицируемого имущества, с истребуемым от ответчика^[79], например, в случае реконструкции спорного объекта недвижимости. Разрешение таких споров, как правило, требует проведения специальных экспертиз.

Приведем в качестве примера еще один судебный процесс, связанный с проблематикой вещной защиты преобразованных объектов недвижимости. Итак, ООО «Золотая мышь» продало ООО «Тандем» здание, переход права собственности был зарегистрирован в ЕГРП. ООО «Тандем» реконструировало здание, но не зарегистрировало право собственности на новое здание в ЕГРП. Позже исходный договор купли-продажи признан недействительным, запись ООО «Тандем» о собственности на здание исключена из ЕГРП. ООО «Золотая мышь» изначально заявило о реституции здания, впоследствии предмет иска уточнялся, исковые требования были переформулированы, получив виндикационный характер.

Иск был удовлетворен, решение оставлено в силе апелляционной инстанцией. При этом, несмотря на ходатайства стороны процесса, суды не назначили экспертизу здания для определения того, возник ли новый объект, обосновав отказ тем, что право собственности ООО «Тандем» может возникнуть на реконструированное здание только при условии его регистрации в ЕГРП^[80].

При новом рассмотрении дела экспертизой было установлено: после передачи здания ответчику «изменились его индивидуально-определенные признаки и качественные характеристики. Ни один из конструктивных элементов существовавшего здания не сохранился». Соответственно, в связи с этим выводом - в удовлетворении виндикационного иска было закономерно отказано^[81]. Обращаем внимание, никем из участников судебного процесса не подвергался сомнению факт самого существования объекта недвижимости на момент спора, однако существенные изменения вещи не позволили виндицировать этот объект.

Рассматриваемая проблематика, судя по анализу судебно-арбитражной практики – является для нашей страны актуальной и достаточно распространенной. В свете этого, арбитражные суды выработали следующее правило распределения бремени доказывания в подобных случаях: для отражения виндикационных требований ответчик по иску должен помимо прочего опровергнуть презумпцию, что здание сохранилось в первоначальном виде^[82]. Также можно утверждать, суды приходят к единообразию практики на следующем принципе: если изменения в здании есть реконструкция, то данная процедура приводит к исчезновению исходного объекта недвижимости де-юре (и виндикации данное имущество - уже не подлежит). Также констатируем, суды исходят из того, что после реконструкции объектов недвижимости невозможна также и их реституция^[83]. Исходя из этого, предлагаем ввести в судебный обиход правило: при разрешении подобных споров в судебном порядке – суду необходимо ставить перед специально назначаемой экспертизой вопросы не только в отношении того, сохранилась ли после реконструкции вещь в натуре, но и для выяснения, являются ли изменения в здании реконструкцией.

Рассматривая проблематику изменений спорной вещи, выступающей объектом виндикации, мы попутно затронули истребование из чужого незаконного владения недвижимого имущества как такового. Между тем, высказывается мнение о том, что в отношении объектов недвижимости не применим сам институт виндикации ввиду действующего в России публичного порядка фиксации вещных прав на эту категорию вещей (через содержание регистрационных записей в Едином Государственном Реестре Прав на недвижимое имущество, ЕГРП).

«Лишиться владения в смысле фактического обладания вещью можно лишь применительно к движимому имуществу либо к объектам «недвижимости в силу закона» (например, морским и воздушным судам), которые действительно возможно истребовать из чужого незаконного владения. При незаконном же лишении собственника возможности доступа на свой земельный участок (или в свой жилой дом и т.д.) защита его интересов обеспечивается с помощью негаторного, а не виндикационного иска»^[84] - таково видение этой проблемы Е.А. Сухановым. Из слов именитого цивилиста можно прийти к выводу о том, что указанному способу защиты вообще нет места применительно к истребованию «недвижимости по природе». Относительно этого суждения выскажем свое несогласие. Многочисленные положительные примеры судебной практики по истребованию объектов недвижимости^[85] опровергают столь расширительный подход к невозможности виндицирования любого объекта недвижимости.

Другой корифей гражданской правовой науки не расходится с профессором Е. А. Сухановым во взглядах относительно невозможности виндицирования вещей, относящихся к недвижимым по своим физическим характеристикам и свойствам. Судам нередко приходится сталкиваться с ситуациями, когда для завладения чужим недвижимым имуществом с целью юридического оформления якобы возникших прав на соответствующую недвижимость - используются подделка документов, совершение фиктивных сделок и т. д. Приводя в качестве примера нарушение права собственности по подобной преступной схеме, В. В. Витрянский указывает на то, что в результате этого «реальная защита права собственности, ограниченная использованием собственником исключительно вещно-правовых способов защиты (виндикационного и негаторного исков), оказывается невозможной. Ведь предъявляя как виндикационный, так и негаторный иск, лицо (истец) должно располагать бесспорным доказательством наличия у него права собственности на соответствующее имущество, каковым применительно к недвижимости может служить лишь соответствующая регистрационная запись»^[86]. Очевидно, что в результате указанных правонарушений, такая запись в ЕГРП будет удостоверять право собственности на спорную недвижимость ответчика (самого правонарушителя или же последующего приобретателя вещи), а не истинного (надлежащего) собственника. Исходя из правовой конструкции классических вещных исков (требующей подтверждения титула, как одного из основных условий удовлетворения требований), возможность виндикационного иска в этой ситуации - исключена. Анализируя указанную ситуацию через ракурс поиска эффективной защиты интересов надлежащего собственника, мы приходим к следующему выводу: прибегнув к институту виндикации в чистом виде – данную проблему решить невозможно. Здесь предлагается следующее: «спор о наличии или отсутствии вещного права на такой объект всегда сводится к спору о правильности указанной записи, т.е. должен разрешаться путем подачи иска о признании права, а не о виндикации или реституции недвижимости» - мы вновь цитируем размышления Е.А. Суханова^[87].

Оппонентом прославленного цивилиста выступил К. И. Скловский, по мнению которого: «утверждение истца о том, что он - собственник, входит в основание как виндикационного, так и негаторного иска и всегда является предметом доказывания. Это утверждение может быть представлено и как требование о признании права собственности и тем самым - переместится в предмет иска»^[88].В этом заочном споре двух правоведов - мы солидарны с профессором Е.А. Сухановым: отстаивать право в этом случае действительно целесообразно через механизм признания права собственности. Либо, если надлежащим собственником помимо формально-юридической (через махинации по внесению ложной информации в ЕГРП) утраты права собственности, утеряно и фактическое владение, т.е. доступ к объекту недвижимости – а на практике распространенной является ситуация, когда в квартиру вселяются новые собственники, сразу сделавшие путём смены дверей и замков невозможным доступ прежним «квартирантам» – виндикация может выступать в этом юридическом споре в качестве одного из требований. Но первичным будет признание судом права собственности за надлежащим собственником; лишь за возвращением правового титула путём оспаривания регистрационной записи в ЕГРП, следует истребование вещи.

Обсуждая в Главе 1 соотношения институтов виндикации и реституции, мы уже упоминали о наличии законодательных ограничителей истребования вещи из чужого незаконного владения. Во многом, именно этим фактором и вызвана острота вопроса о конкуренции указанных двух видов защиты права собственности, поскольку на реституцию данные ограничения не распространяются. Закономерно желание собственников массово прибегать именно к реституции, даже при отсутствии обязательственной или иной личной связи с ответчиком.

Нами наличие в российской правовой системе ограничений виндикации связывается исключительно со стремлением законодателя учесть баланс прямо противоречащих друг другу интересов добросовестного приобретателя и собственника. При любом из вариантов (отсутствие ограничений виндикации либо существование правовых возможностей для сохранения последующим приобретателем владения спорным имуществом, в связке «собственник – добросовестный приобретатель» одна из сторон будет в проигрыше. В настоящее время выбор сделан законодателем в пользу приоритета развития гражданского оборота, а не защиты интересов собственников. Таким образом, решение этого вопроса видится нам лежащим не исключительно в правовой плоскости, а скорее – в плоскости политической целесообразности, продиктованной взглядами законодателя на российскую экономическую модель (и место института собственности в её рамках) на конкретном историческом этапе. Представляется, здесь нет какого-то однозначно верного, оптимального выбора приоритета.

В случае, если законодатель допускает и защиту интересов не только собственника, но и приобретателя (при условии его добросовестности) – задача сводится к установлению справедливых критериев ограничений виндикации. Потому при таком видении, мы исходим из того, что в настоящий момент порядок ограничения виндикации сложился таким образом, что существенно улучшить его – не представляется возможным. А раз так – не является необходимым какое-либо реформирование законодательства в данной сфере. Здесь мы исходим из принципа «не навреди» и во избежание новых неоправданных встрясок, изменений сложившегося порядка регулирования общественных отношений, к которому уже привычны правоприменители.

Рассмотрим несколько вариантов с конкретными обстоятельствами, присущими конкретной сделке, приведшей к правонарушению в виде отчуждения имущества третьими лицами, чтобы наглядно показать основные факторы, влияющие на удовлетворение виндикационных требований, и представить алгоритм оценки сделок на применимость виндикации. Прежде всего, при определении возможности осуществления виндикации подлежит разрешению вопрос: является ли ответчик добросовестным или недобросовестным^[89]. То есть, обладает ли ответчик правом возразить против истребования имущества из его владения путем представления доказательства того, что, приобретая спорное имущество у лица, не имевшего права его отчуждать, ответчик не знал и не должен был знать^[90] (отметим, 302 ГК РФ содержит несколько иную формулировку: «не знал и не мог знать», что также указано в Законопроекте^[91]) о том, что продавец является неуправомоченным отчуждателем. Приобретатель должен доказать свою добросовестность. Одно из ключевых условий признания добросовестным касается непосредственно приобретателя и состоит в его незнании того, что контрагент по сделке являлся лицом, неуполномоченным на распоряжение спорным имуществом. То есть, необходимо доказать, что он извинительно заблуждался, видя в отчуждателе лицо, соответствующее по всем параметрам (исходя из обстановки, конкретных условий) среднестатистическому представлению о надлежащем собственнике или его представителе. Условие " не должен был знать" - изучает обстоятельства приобретения и отказывает в правомерности, если они таковы, что лицо реально полагало отчуждателя управомоченным и не имело оснований думать иное. Добросовестный приобретатель - это всегда незаконный владелец, чья добросовестность заключается в том, что, приобретая вещь не от собственника (или его представителя) он извинительно заблуждался в том, что отчуждатель был надлежащим, имея право на отчуждение вещи^[92]. Добросовестность может возникнуть лишь в результате недействительной сделки, невозможно добросовестно приобрести вещь от собственника.

Между тем, в законе отсутствуют четкие критерии добросовестности, судебная система к настоящему времени выработала лишь несколько ориентиров. Например, приобретателю, скорее всего (опять же, это будет зависеть от обстоятельств конкретного дела) будет отказано в статусе добросовестного, а имущество будет виндицировано в пользу собственника в ситуации, когда между участниками сделки есть та или иная форма аффилированности^[93]. Например, неправомерный отчуждатель продает имущество своему близкому родственнику (иному взаимосвязанному лицу), или же в управляющих органах юридических лиц - отчуждателя и незаконного владельца – присутствуют одни и те же лица^[94] и т.д. Высшими судебными органами рассмотрена еще одна типическая ситуация, когда приобретение ответчиком спорной вещи происходило хотя и возмездно, но по заведомо низкой цене^[95], что в конкретном случае было указано судами в качестве основания, препятствующего добросовестности (несмотря на отсутствие в законодательстве запретов продавать что-либо по ценам, существенно ниже среднерыночных).

Интересным является вопрос того, в какой временной момент возникает добросовестность и когда именно прекращает действовать. Здесь следует подчеркнуть: ссылку на собственную добросовестность можно услышать лишь от лица, которое уже знает о том, что получило вещь от неуправомоченного отчуждателя. От этого добросовестность на момент судебного спора не исчезает. Данная характеристика не меняется, возникнув – существует раз и навсегда. Противное - лишало бы существование статьи 302 ГК РФ всякого смысла.

В соответствии с реализованным в Обзоре^[96] подходом - чтобы получить защиту, приобретатель имущества от неуправомоченного лица должен оставаться добросовестным в период, включающий три момента; 1) заключение сделки об отчуждении, 2) поступление имущества в его владение и 3) совершение встречного предоставления^[97].

Покупатель не может быть признан добросовестным приобретателем, если к моменту совершения возмездной сделки в отношении спорного имущества имелись притязания третьих лиц, о которых покупателю было известно, и если эти притязания впоследствии признаны в установленном порядке правомерными^[98].

Если первый этап алгоритма пройден и приобретатель оказался добросовестным приобретателем, у собственника еще сохраняется возможность виндицировать вещь. Следующим критерием ограничения виндикации является определение возмездности сделки. В случае безвозмездного приобретения имущества от лица, которое не имело права его отчуждать, собственник вправе истребовать имущество во всех случаях^[99]. Законодатель вполне справедливо установил: безвозмездно полученная приобретателем вещь – виндицируется во всех случаях^[100]. Это логично: тем самым обеспечивается соблюдение баланса интересов - владелец при таком возврате теряет лишь то, что итак перешло к нему даром, собственник же при отказе в возврате ему в иске - понес бы существенную потерю. Но и в случае возмездного приобретения^[101] у собственника все еще остаются шансы вернуть свою вещь, для чего оценивается волевой момент^[102]: лишь в случае признания наличия воли собственника на отчуждение спорной вещи – в виндикации ему отказывается.

Поэтому очень важно понять, в каких случаях выбытие имущества происходит по воле собственника, в каких - помимо воли. И здесь ключевым моментом (сразу отметим, не всегда соответствующим «житейской» логике) является оценка правоприменительной системой того, что считать «выбытием против воли». Закон прямо называет^[103] два случая выбытия вещи из владения помимо воли владельца: " имущество утеряно... или похищено^[104]".

Здесь вопросов не возникает, гораздо сложнее установить, что следует понимать под выбытием вещи из владения помимо воли владельца в третьем указанном варианте - " иным путем"? Суды выработали ряд конкретизирующих пояснений к этому положению. Например, было признано, что " недействительность сделки, во исполнение которой передано имущество, не свидетельствует сама по себе о его выбытии из владения передавшего это имущество лица помимо его воли" ^[105]. Из буквальной формулировки можно понять, что позиция ВАС РФ такова: несмотря на то, что имущество выбывает из владения собственника по недействительной сделке, в ряде случаев – оно считается выбывшим по его воле^[106], ведь собственник отдает имущество сам. Исключением можно назвать ситуацию, когда сделка заключается под влиянием угрозы, нельзя сказать, что имущество выбывает по воле собственника. Возможен и обратный случай, когда лицо заключает ничтожную сделку, которая потом исполняется по его воле. Таким образом, воля собственника, направленная непосредственно на выбытие вещи из его владения (или, что нередко случается - из владения лица, которому вещь была передана собственником во владение) - требует самостоятельной оценки (выбытие вещи из владения стороны недействительной сделки может пройти помимо ее воли, но причиной этого будет признана не недействительность сделки " сама по себе" - а порок воли).

Менялась судебная практика по следующему критерию наличия воли на отчуждение. В настоящий момент высшими судебными инстанциями установлено, что выбытие имущества из владения юридического лица по крупной сделке считается состоявшимся по воле юридического лица, даже в случае, когда она - не была одобрена, потому что лицо само избрало этого генерального директора (иной исполнительный орган) и наделило его полномочиями осуществлять фактическую передачу имущества^[107].

Также установлено: " имущество, изъятое у собственника на основании решения суда, принятого в отношении этого имущества, но впоследствии отмененного, считается выбывшим из владения собственника помимо его воли" ^[108]. То же самое правило действует при отменераспорядительного акта государственного органа или должностного лица (например, постановления судебного пристава), направленного на отчуждение вещи.

И, наконец, последний прямо предусмотренный законодательством ограничитель виндикации сравнительно прост по структуре, если сравнивать с ранее обсуждаемыми. Он касается непосредственно характеристики виндицируемой вещи в качестве вида объектов гражданского права. Законодателем установлено: деньги, а также ценные бумаги на предъявителя^[109] не могут быть истребованы от добросовестного приобретателя^[110]. Представляется, данное ограничение связано со спецификой указанных категорий («право на бумагу» и «право из бумаги», отражение в бездокументарной форме и безналичная форма денежных знаков т.д.). Ввиду обширности данного вопроса и ограничений по объему данной работы, мы пришли к решению не затрагивать в данной работе эти аспекты.

 

Негаторный иск

 

Негаторный иск является одним из способов защиты права собственности и иных вещных прав. Он представляет собой требование собственника (законного владельца) к лицу, не владеющему индивидуально-определенной вещью, об устранении препятствий в осуществлении права, не связанных с лишением владения этой вещью.

Данный вещно-правовой способ защиты права собственности отличают следующие признаки: спорное имущество не выбыло из владения собственника; нарушения со стороны ответчика носят реальный (а не правовой) характер, объективно проявляясь вовне; ответчик не претендует на получение имущества в свою собственность; истец обязан подтвердить свое право собственности (иное вещное право)^[111].

Начнем с анализа легального определения данного способа защиты права собственности в действующем законодательстве нашей страны.^[112] Эта формулировка представляется нам некорректной: при буквальном прочтении «хотя бы» в данном контексте предстает эквивалентом «в том числе». Налицо - излишне широкое толкование сферы применения данного иска, поскольку из-за неточности законодательной техники может сложиться неверное впечатление, что негаторный иск направлен на защиту как от нарушений, которые «не были соединены с лишением владения», так и – от обратного – «соединенных с лишением данного правомочия».

Анализируя правовую цель, направленность исследуемого иска и его отличия от иных вещно-правовых способов защиты, необходимо рассмотреть вопрос о характере правонарушения, защита от которого обеспечивается негаторным иском. Правомочие владения представляет собой фактическое обладание, господство лица над вещью (имуществом), и потому его следует понимать как основанную на законе и охраняемую им возможность иметь вещь (имущество) у себя в хозяйстве. При его отсутствии - собственнику необходимо применять виндикационный иск, при наличии - негаторный. Именно критерий владения является основным в решении вопроса о разграничении двух указанных видов исков – это подтверждается судебной практикой^[113]. Как результат, негаторный иск часто рассматривается как универсальное вещное средство защиты, применимое по " остаточному" принципу для борьбы со всеми нарушениями, с которыми не может справиться виндикация^[114]. То есть, вещная защита обедняется, её сводят лишь к двум указанным видам исков (называемых классическими ввиду долгой истории их применения). На этот недостаток обращали внимание и другие исследователи. Некоторыми из них при этом предлагались иные редакции ст. 304 ГК РФ: " Собственник недвижимой вещи, сохранивший ее в своем владении, может требовать устранения длящихся противоправных фактических действий, которые препятствуют в осуществлении правомочия пользования или которые создают угрозы подобного нарушения" ^[115]. Мы не можем согласиться с приемлемостью предложенной Т. П. Подшиваловым формулировки. Во-первых, с нашей точки зрения - допустимо использование данного вещно-правового способа и против длящихся правонарушений в форме бездействия, что будет нами доказано далее по тексту. Также вызывает непонимание указание на ограничение круга нарушений (против которых выступает данный иск) направленностью против возможности осуществления исключительно пользования вещью. Поскольку, как было указано выше, ст. 304 ГК РФ не защищает правомочие владения, то путем исключения его из знаменитой триады правомочий, характеризующей институт собственности, логично свести наше обсуждение к оставшимся.

От этого, видимо, отталкиваются те представители науки, которые утверждают, что негаторные иски обеспечивают защиту обоих правомочий, разумеется, за исключением владения. Например, С. А. Тыртычный в своей монографии пишет следующее: «Предъявление негаторного иска предусматривает определенные предпосылки его применения. Ими является то негативное для собственника положение, что он не в состоянии осуществлять принадлежащее право пользования и распоряжение имуществом»^[116]. В. А. Рыбаков и В. А. Тархов также полагают, что правильнее не связывать негаторный иск только с нарушением одного правомочия - права пользования, так как этот иск предъявляется для защиты различных правомочий собственника порознь или вместе^[117].

Но единодушие на этот счет среди правоведов отсутствует. Е. Н. Киминчижи уверен, при покушениях, не связанных с лишением владения, собственник лишен возможности осуществлять распорядительные акты в отношении своего имущества. Он полагает, что в ст. 304 ГК РФ " имеется в виду не пресловутое право пользования, а само право собственности как возможность распоряжения" ^[118]. Есть и иные авторы, придерживающиеся в своих трудах этой точки зрения^[119].

А. Б. Бабаев, напротив, пишет, что «негаторный иск непосредственно направлен на защиту права пользования, но не распоряжения»^[120].

Судебная практика, приводимая нами по ходу исследования - показывает, что такие иски предъявляются для защиты различных правомочий собственника порознь или вместе. Потому соглашаемся с утверждающими: негаторный иск используется как средство защиты от " всяких нарушений, затрагивающих полномочия пользования и распоряжения" ^[121].

Субъектом активной легитимации (истцом) применительно к рассматриваемому способу защиты гражданских прав является собственник или иной титульный владелец, сохраняющий в своем владении существующее в натуре индивидуально-определенное имущество^[122], но испытывающий препятствия в его использовании. В качестве ответчика предполагается любое лицо, не являющееся фактическим владельцем имущества и препятствующие осуществлению правомочий титульного владельца^[123]. Неблагоприятные последствия нарушения, приводящего к появлению в составе регулятивного права негаторного притязания, создаются^[124]: 1) деятельностью нарушителя как таковой (например, при систематическом использовании земельного участка для проезда или прохода); 2) результатом человеческой деятельности, относящимся к сфере нарушителя (возведенным сооружением, отключением инженерных коммуникаций и т.п.). Удовлетворяя иск об устранении нарушений права, не связанных с лишением владения, суд вправе как запретить ответчику совершать определенные действия, так и обязать ответчика устранить последствия нарушения права истца^[125]. При этом речь идет о существующих в данный (на момент предъявления требований) момент нарушениях, для которых характерен длящийся характер. Хотя это «прямо не проистекает из положений ст. 304 и 208 ГК РФ – правоприменительная практика актуализирует именно такой подход»^[126].

По негаторному иску обязанность доказывания факта нарушения лежит на собственнике имущества. В предмет доказывания входят: 1) право собственности (иное вещное право) истца на существующую в натуре индивидуально-определенную вещь; 2) факт нахождения этой вещи во владении истца на момент подачи искового заявления и рассмотрения дела; 3) факт противоправного создания ответчиком препятствий в осуществлении истцом правомочий по пользованию и (или) распоряжению имуществом. Условием удовлетворения иска об устранении препятствий является совокупность доказанных юридических фактов, которые свидетельствуют о том, что собственник или иной титульный владелец претерпевает нарушения своего права.

Мы уже обращались при обсуждении виндикации к проблеме защиты измененного объекта недвижимости. Коснемся этой проблематики и в случае предъявления негаторных требований.

Итак, на основании проекта и разрешений строительного надзора ООО «Стокманн СПб Центр» осуществляло подготовку строительства Торгового Центра. Проектом предусматривалось усиление фундамента соседнего здания, находившегося на праве собственности у ООО «Фремад-Отель». В ходе подготовки строительства ООО «Стокманн СПб Центр» внедрило микросваи в тело и подошву фундамента этого здания без согласия ООО «Фремад-Отель». Последнее было вынуждено предъявить иск с требованиями негаторного характера – а именно: о приведении его здания в первоначальное состояние. Суд указал: «по общему правилу третьи лица не вправе совершать никаких действий в отношении имущества, законными собственниками, владельцами или пользователями которого они не являются»^[127]. Суд признал воздействие на фундамент соседнего здания без согласия его собственника (истца) нарушением права собственности истца, а также отметил, что получение разрешительной документации на строительство здания не является основанием ограничения права собственности третьих лиц на соседние здания. Тем не менее, данному делу в иске было отказано, т. к. восстановление первоначального состояния было признано физически (технически) невозможным.

Необходимо отметить, что негаторный иск может быть применим и при угрозе причинения помех, что обусловлено возможностями материально-правового средства защиты, лежащего в его основе. Под угрозой будущего правонарушения следует понимать такое поведение потенциального правонарушителя, прямым следствием которого с высокой долей вероятности будет являться нарушение права. Характер и содержание угрозы как основания для применения негаторного иска определены в нашем законодательстве весьма неконкретно ^[128] . Такой иск подлежит удовлетворению и в том случае, когда истец докажет, что имеется реальная угроза нарушения его права собственности или законного владения со стороны ответчика.

Так, обращаясь с настоящим иском ООО " Фремад-Отель" исходило из того, что строительная деятельность ответчиков угрожает причинению вреда собственности истца в будущем. Суды отказали в удовлетворении иска, сделав вывод об отсутствии оснований для применения положений ст. 1065 ГК РФ, поскольку истцом не представлены доказательства наличия опасности причинения вреда истцу в будущем.

Мотивировано это решение арбитражного суда следующим: исходя из экспертных заключений судами установлено, что выполнение работ по усилению фундамента здания истца ведет к улучшению его качественных характеристик^[129].

Мы видим, не любые действия, затрагивающие имущество истца (без потери владения) могут быть защищаться негаторным иском. Судам необходимо оценивать последствия и направленность предполагаемого нарушения, учитывая не только формальный факт наличия воздействия на объект чужой собственности – но и степень его противоправности. В данном случае противоправность является как оценочной категорией в самом широком смысле. Приведем несколько примеров ее трактовок из практики.

Характерным примером чего может служить гражданское дело, в котором суд посчитал, что введение платного въезда на территорию выставочного центра, принадлежащего ответчику, не является препятствием собственнику здания, расположенного на территории центра, в пользовании его имуществом^[130]. Рассматривая вопрос о противоправности, следует указать, что негаторный иск является мерой защиты субъективного вещного права или законного интереса в нормальном его осуществлении. Поэтому для удовлетворения негаторного требования нет необходимости наличия полного состава гражданского правонарушения (включая виновность поведения)^[131]. Достаточно, чтобы действия ответчика не соответствовали требованиям нормативных правовых актов или же отсутствовало законное основание на совершение таких действий. Наиболее часто неправомерность трактуется как несоответствие действий ответчика по негаторному иску предписаниям позитивного права: " неправомерность при негаторном споре можно рассматривать как противоречие требованиям законодательства.

⇐ Предыдущая12345Следующая ⇒

Поделиться: