Сетевые технологии как ресурс «мягкой силы» и инструмент «цветных революций»

 

Сетевые технологии, будучи одним из важнейший ресурсов МС, стали самым значимым инструментом «цветных революций». Несмотря на то, что в современном политологическом дискурсе понятие «сеть» является одним из самых востребованных, и существует уже довольно большой массив литературы, изучающей этот технологический продукт с точки зрения его влияния на массовое сознание и поведение, довольно незначительное количество исследователей указывает на самые главные характеристики этого явления. В то время как необходимо знать и помнить, что во‑ первых, социальные сети – это организационное оружие; во‑ вторых – бизнес‑ продукт. Например, по оценкам инсайдеров, рыночная капитализация Facebook при выходе на IPO, которое, вероятно, состоится весной 2012 г. может составить 80‑ 100 млрд. долл., а чистая прибыль за 2011 г. составила один млрд. долларов. В сравнении с этим гигантом капитализация Twitter составляет всего семь млрд., а полученная прибыль от рекламы к концу 2012 г. планируется около 259 млн. долл. (у Facebook – четыре млрд.). Колоссальные средства вращаются вокруг YouTube, MySpace, «ВКонтакте» и других сетевых ресурсов. Так что создавались эти «игрушки» далеко не из альтруистических соображений.

Старт первой в истории социальной сети – ClassMates – состоялся США в 1995 году. Проект оказался настолько успешным, что в последующие годы заработал целый ряд аналогичных сервисов. Прямой аналог проекта – «Одноклассники» – разработанный российским веб‑ разработчиком Альбертом Попковым (проживает в Лондоне) появился в России 4 марта 2006 г. и насчитывает сегодня более 67 млн. пользователей. Начало бума социальных сетей пришлось на 2003–2004 гг., и связано с созданием LinkedIn, MySpace и Facebook. Для сравнения, если LinkedIn создавалась с целью установления и поддержания деловых контактов, то владельцы MySpace и Facebook сделали ставку на удовлетворение человеческой потребности в самовыражении. С этого периода социальные сети становятся своего рода интернет‑ пристанищем, где каждый может найти техническую и социальную базу для собственного виртуального «я».

На первый взгляд, значение соцсетей имеет положительную коннотацию – теперь любой человек может легко и быстро найти себе друзей, обмениваться мнениями, дискутировать по любому поводу, начиная с причин изменения климата и заканчивая персональным составом правительства. Позитивно можно оценить и экономическую составляющую проектов, а вот характеристика сетей как оргоружия вряд ли вызовет положительные эмоции. Давайте разберемся.

Берусь утверждать, что социальные сети есть разновидность когнитивных технологий по переформатированию мира. Под когнитивными, или познавательными принято понимать информационные технологии, описывающие основные мыслительные процессы человека. Они являются одним из наиболее «интеллектуальных» разделов теории искусственного интеллекта. В отличие от фундаментального принципа западного рационализма, сформулированного Декартом в «Рассуждении о методе» (1637 г.), – «мыслю, следовательно, существую» (cogito ergo sum) – сегодня к понятию когнитивного относятся не только процессы мышления, но и любые формы взаимодействия человека и среды, основанные на построении образа ситуации. Хорошо это или плохо, но время меняет принципы и законы, ранее казавшиеся незыблемыми. Так известное утверждение: «Кто владеет информацией – тот правит миром», уступило место принципу когнитологии: «Кто умеет систематизировать информацию и из нее получать знания, тот правит миром! ».

Истоки когнитивных знаний, согласно которым мозг рассматривается как устройство обработки информации, были заложены еще во второй половине ХIХ в. в работах У. Джеймса и Г.Л.Ф. фон Гельмгольца. Однако лишь в 1960‑ е годы на факультете прикладной психологии Кембриджского университета, возглавляемом Ф. Бартлеттом, удалось организовать проведение широкого спектра работ в области когнитивного моделирования. Хотя еще в 1943 г. ученик и последователь Бартлетта К. Крэг в своей книге «Природа объяснения» (Craik K. The Nature of Explanation ) привел весомые доводы в пользу научного изучения таких «мыслительных» процессов, как убеждение и постановка цели. Уже тогда Крэг обозначил следующие три этапа деятельности агента, основанной на знаниях: во‑ первых, действующий стимул должен быть преобразован во внутреннее представление; во‑ вторых, с этим представлением должны быть выполнены манипуляции с помощью познавательных процессов для выработки новых внутренних представлений и, в‑ третьих, они должны быть, в свою очередь, снова преобразованы в действия.

Современные когнитивные технологии, усовершенствованные крэговские установки, – это способы трансформации человеческих свойств и качеств, его поведения за счет либо модификации психофизиологических параметров организма, либо включения человека в гибридные (человеко‑ машинные) системы. Отдельное направление представляют когнитивные технологии, меняющие социальное поведение человека и человеческих сообществ. Надо сказать, что информационные и когнитивные технологии изначально развивались, взаимно дополняя друг друга, создавая задел для нового технологического уклада, в котором объектом и субъектом преобразования становится человек. Бурное развитие биотехнологий в конце ХХ в., появление нанотехнологий привело к рождению NBIC‑ конвергенции (по первым буквам областей, где: N – нано; В – био; I – инфо; C – когно).

Как отмечает И.Ю. Сундиев, к настоящему моменту NBIC‑ конвергенция уже затронула все области человеческой жизнедеятельности, прямо или косвенно определяя характер, способы и динамику социальных взаимодействий. Благодаря облачным вычислениям, робототехнике, беспроводной связи 3G и 4 G, Skype, Facebook, Google, LinkedIn, Twitter, iPad и дешевым смартфонам с поддержкой выхода в Интернет социум стал не просто связанным, а гиперсвязанным и взаимозависимым, «прозрачным» в полном смысле этого слова. Особую роль NBIC‑ конвергенция сыграла в появлении новых форм и методов совершения преступлений, а также изменила взгляды на военную стратегию. Доминирующими стали «стратегия непрямых действий» и «стратегия безлидерного сопротивления», опирающиеся на сетевые структуры, создаваемые среди населения потенциального противника. Именно на этом были основаны все, начиная с белградской «революции» 2000 г., политические перевороты.

Существенным достижением когнитивных технологий является разработка смарт‑ форм пресоциализации – добровольно‑ игрового неосознаваемого самим субъектом способа быстрой смены социальных ролей, статусов и позиций. Смарт‑ формы «упакованы», «завернуты» в контркультурную оболочку безобидной игры‑ прикола и выступают как способы новой консолидации людей. Наиболее известны среди смарт‑ форм флэш‑ мобы. Дословный перевод «flashmob» на русский язык означает «мгновенная толпа», хотя правильнее это понимать, как «умная толпа», т. е. толпа, имеющая цель и четко следующая заранее подготовленному сценарию. Собственно, это уже и не толпа.

В 2002 г. в книге «Умная толпа: новая социальная революция» специалист по культурным, социальным и политическим импликациям в медиа‑ сферу современности Г. Рейнгольд не только подробно описал флэш‑ моб, придавая особое значение новому способу организации социальных связей, структур, но, фактически, предвосхитил и описал волну новых социальных революций. Он полагал, что флэш‑ акции (смарт‑ мобы) столь мобильны, благодаря тому, что ее участники используют современные средства коммуникации для самоорганизации. Считается, что идея организовать флэш‑ моб с использованием интернета, как важнейшего ресурса, пришла создателю первого сайта для организации подобных акций FlockSmart. com Р. Зазуэта, после знакомства с творчеством Рейнгольда. Сегодня флэш‑ мобы используются довольно широко и, как показывают исследования, формируют совершенно особую реальность.

Дело в том, что флэш‑ мобы являются механизмом формирования конкретного поведения в данный момент в данном пространстве. Управляемость «умной толпы» достигается за счет следующих принципов организации. Во‑ первых, акция заранее готовится через официальные интернет‑ сайты, где мобберы разрабатывают, предлагают и обсуждают сценарии для акций. Сценарий, место и время акции назначается либо администрацией сайта, либо путем голосования.

Во‑ вторых, чтобы не вызывать отрицательной реакции у случайных зрителей, такие акции проходят тихо и без шума, спокойно и вообще еле заметно. Чтобы не вызвать смех у случайных зрителей, участниками акции все делается с серьезным видом. Флэш‑ моб должен вызывать недоумение, но не смех. На акциях участниками делается вид, что все спонтанно, поэтому движения и внешний вид должны быть самыми простыми, обыденными.

В‑ третьих, акция начинается одновременно всеми участниками, но должна выглядеть как спонтанная. Для этого согласовывается время или назначается специальный человек (маяк), который должен подать всем сигнал для начала акции. В‑ четвертых, акция не должна длиться долго – обычно до пяти минут, иначе случайные зрители начинают проявлять активность: приставать с вопросами, вызывать работников охраны и правопорядка, игнорировать и дальше заниматься своим делом. В‑ пятых, участники должны делать вид, что не знают друг друга. В‑ шестых, на вопросы зрителей участники акций пытаются не отвечать или ответами не раскрывают истинный смысл происходящего. И, наконец, акции должны быть регулярными и иметь абсурдный характер (действия мобберов не должны поддаваться логическому объяснению).

При этом флэш‑ моб – совершенно добровольное занятие. Участники одного и того же мероприятия могут преследовать различные цели. Например, одни ищут развлечение, другие хотят почувствовать себя свободным от общественных стереотипов поведения, третьи стремятся к острым ощущениям, к эффекту групповой психотерапии. Но самое главное, что все участники флэш‑ моба не знают истинной причины организации той или иной акции. Так тогда, в чем истинный смысл этих акций? Почему смарт‑ моб правильно понимать как «новую социальную революцию»? Самое главное, что делают подобные акции – формируют модели необдуманного, навязанного «маяком», поведения больших масс людей. В момент флэш‑ мобов происходит спектаклизация реальности, индивид утрачивает собственно индивидуальность, превращаясь в винтик социальной машины.

Как уже отмечалось, организация смарт‑ толпы осуществляется посредством социальных сетей и интернет‑ ресурсов. Роль этих технологий в организации любых действий сложно переоценить. Так, везде, где происходили события «арабской весны», для привлечения союзников протестующие использовали новые интернет‑ приложения и мобильные телефоны, перебрасывая ресурсы из киберпространства в городское пространство и обратно. Для посетителей социальных сетей создавалось впечатление, что в протестные действия включились миллионы людей. Однако в действительности число реально протестующих и протестующих в сети отличаются многократно. Достигается это с помощью специальных программ.

Отечественные аналитики обращаю внимание, что буквально за год до арабской версии Ц Р, в 2010 г. правительство США заключило договор с компанией HBGary Federal на разработку компьютерной программы, которая может создавать многочисленные фиктивные аккаунты в соцсетях для манипулирования и влияния на общественное мнение по спорным вопросам, продвигая нужную точку зрения. Она также может быть использована для наблюдения за общественным мнением, чтобы находить опасные точки зрения. Еще раньше ВВС США заказала разработку Persona Management Software, которую можно использовать для создания и управления фиктивными аккаунтами на сайтах социальных сетей, чтобы искажать правду и создавать впечатление, будто существует общепринятое мнение по спорным вопросам. Буквально, «персонажи» соцсетей должны производить впечатление, что они происходят почти из любого места в мире, и могут взаимодействовать посредством обычных онлайн‑ сервисов и сетевых платформ. В июне 2010 г. программа была запущена.

В глобальном плане, если учитывать создание целого ряда сетевых структур, начиная НПО и заканчивая интернет‑ сетями, речь идет о новых технологиях социальной инженерии, создающих неведомые ранее модели принятия решений, изменяя когнитивный базис современного человека. А интернет, будучи планетарной информационной магистралью, превращает такие проекты, как WikiLeaks, Facebook и Twitter, в трансляторы американской «мягкой силы», в инструмент борьбы за влияние и, конкретно, государственных переворотов – «цветных революций» – в странах‑ мишенях. При помощи интернет‑ технологий происходит, словами А. Грамши, «молекулярная агрессия в культурное ядро» конкретного режима, разрушается основа национального согласия, накаляется до предела ситуация внутри страны и в ее окружении.

Конечно, социальные сети сами по себе не продуцируют «вирус революции», но являются прекрасным каналом его распространения. Например, Twitter. Это, собственно, не социальная сеть, но социальным медиа этот сервис, безусловно, является. Как верно заметил И.И. Засурский, причина, по которой Twitter можно рассматривать как инструмент «разогрева» общественного мнения, сокрыта в его интерфейсе. Благодаря конструкции этого коммуникативного канала пользователь оказывается в потоке однотипных сообщений, в том числе, «закольцованных», повторяющихся при помощи т. н. «ретвиттов». Как было отмечено выше, Twitter формирует деградантный язык «словесных жестов», т. е. он не способен инициировать сложную деятельность объекта, который оказывается погруженным в систему актуального информирования в режиме нон‑ стоп.

На иных принципах работает Facebook. В декабре 2011 г., по собственным данным, Facebook насчитывал более 800 млн. активных юзеров. Эта сеть стала самым значимым сетевым инструментом «мягкой власти», благодаря «весу» в сети, зависящего от количества друзей, и отбору сообщений по их популярности. В результате наложения этих факторов у пользователей возникает ощущение значимости происходящих событий и мгновенной его включенности в этот процесс. Более того, создается впечатление, что от позиции, реакции конкретного субъекта зависит развитие ситуации. Условно, если я выйду на площадь, то ненавистный диктатор будет повержен.

Однако в России Facebook, достигший в январе 2012 г. пятимиллионной планки участников, не самая популярная сетевая площадка. Для сравнения на конец 2011 г. сеть «Одноклассники» насчитывает 67 млн. активированных аккаунтов, а «ВКонтакте» – 120 млн. Если же судить по счетчику на сайте, то активных пользователей (тех, кто ежедневно заходит в сеть) сервиса «ВКонтакте» насчитывается более 36 миллионов. За последние два года эти показатели выросли в разы.

Анализ работы социальных сетей позволяет выстроить их своеобразную иерархию как по степени воздействия, так и по технологической применимости. На вершине сетевой пирамиды может быть размещен интеллектуальный портал для самых продвинутых и креативных пользователей, можно сказать, инициаторов социальных изменений – Live Journal («Живой Журнал»). Это место «высокого» общения, самоутверждения, либо же т. н. троллинга – размещение материалов с целью вызвать конфликт. По воздействию на общественное мнение ЖЖ технологически применим, практически, так же как классические СМИ, что в революционной ситуации явно недостаточно. Другое дело Facebook, который занимает срединное или центральное место в сетевой иерархии, охватывая многомиллионные аудитории. В России эту планку занимает «ВКонтакте». Затем уже следует Twitter.

Социальные сети выполняют сегодня не столько роль площадки для общения, сколько детонатора информационного взрыва, способные распространять данные по всему миру за считанные секунды, ускоряя тем самым ход той или иной операции. Это вовсе не означает, что телевидение и радию теряют популярность. В современных условиях происходит симбиоз крупнейших телевизионных гигантов с такими сетями, как WikiLeaks, Facebook, Twitter, YouTube, усиливающий, в конечном итоге, эффект информационных операций, выводя на улицы сотни тысяч манифестантов. Примером такого взаимодействия служит деятельность международной телекомпании «Аль‑ Джазира», размещающей видеоматериалы на собственном портале в YouTube. Подобная практика наблюдается также среди российских вещательных организаций.

Итак, сетевые структуры – продукт, созданный для решения, как минимум, трех глобальных задач. Первая – изменение исторической памяти и формирование новых смыслов. Если эту задачу удается решить, то индивид, социальная группа будет делать то, что нужно заказчику операции. В таком случае никакая военная концепция не нужна.

Вторая задача заключается в организации оперативного контроля над деятельностью групп и отдельных лиц. Фактически, в сети происходит модерация поведения. Далее это может быть закреплено во флэш‑ мобах, разного рода акциях, ну и конечно, в решающий момент госпереворота все эти навыки должны проявиться в полной мере. Однако, это уже третья задача – создание механизма формирования и манипуляции поведением в конкретных ситуациях, а также привлечение к решению задач людей, которые этих задач не понимают и не должны этого понимать.

 

⇐ Предыдущая3456789101112Следующая ⇒

Поделиться: