Глава 8. Человек и природа в современной картине мира

Испокон веков исследование природы было фундаментом практической деятельности человека, опытной и идейной базой формирования и эволюции мировоззрения. Вся жизнь человека текла соразмерно жизни природы, смены дня и ночи, времен года, уже древние календари и системы счёта составлялись с опорой на астрономические наблюдения. Первые архетипы культуры, её дальнейшие тематические пласты, представления о закономерностях были обусловлены наблюдениями над природой. Отношение к природе, понимание её места в жизни человека и месте человека в природе были пробным камнем любой цивилизации, основой научных и философских систем, социальных и политических программ. Не будет преувеличением сказать, что различия между западной и восточной цивилизациями обусловлены прежде всего отношением к природе, представлениями о взаимоотношениях человека и природы.

У Нобелевского лауреата японского писателя Ясунари Кавабата есть рассказ о том, как пожилой человек приходит домой и говорит жене: «Ты знаешь, сегодня я понял, как я постарел. Судя по всему, уже третий день цветут деревья на холме, а я только сейчас это заметил». А жена отвечает: «Что же сказать обо мне, если я вовсе этого не заметила». «Красотой Японии рожденный»,  так назвал свою нобелевскую речь Я. Кавабата. Без сомнения, в любой стране можно найти изумительные красоты природы, но не везде люди, поглощенные суетой жизни, их замечают. Не случайно, что самый главный и самый продолжительный праздник у этой нации трудоголиков  цветение сакуры, японской вишни. Важное место в японской культуре занимают искусство икебаны (создания букетов), сады камней, любое жилище особым образом ориентировано на стороны света.

Уже в древности наметились два разных подхода к отношениям с природой – «иметь» или «быть», если использовать вполне уместные здесь понятия Э. Фромма. Первый – изучать, чтобы иметь: обладать властью, более того, власть над природой была ключом к власти над людьми (как, например, знания о природе у египетских жрецов). Второй – быть: в ладу с природой, жить в согласии с ней, изучая её, учиться у неё.

Благоговейное, почтительное отношение к природе изначально присуще всем древним культурам. Даже «потребляя» природу, наши далекие предки ощущали себя её детьми, не забывая умилостивить свою щедрую и могучую Мать. Благоговейное отношение к природе и по сей день сохранилось в восточных культурах, длительное время оно было присуще и западным культурам. Главной задачей античной натурфилософии было учиться у природы. Философские основания античной пайдейи  образования и воспитания в единстве  направляли поиск гармонии мира, сведение воедино макрокосма, природы и микрокосма, человеческой души, а само понятие «космос» означало красоту, гармонию, соразмерность.

Установка учиться у Природы как наилучшего репрезентатора Божественного замысла, «воспитателя воспитателей» сохранялась вплоть до XVII в. (у «Республики ученых»).

Пытаясь выявить истоки идеологии господства над природой, некоторые исследователи относят их к эпохе Возрождения. Возрождение человека предполагало его “естественный и свободный выбор”, основанный на знании. Познание природы позволяло ощущать себя “ученым-художником”, конструктором тех форм, которые остались не реализованными Творцом. Подобное смелое и открытое отношение к природе, могущее даже выглядеть дерзким, было порождением социокультурных тенденцией Возрождения, своеобразной реакцией на догматику средневековья, нося в тот период безусловно прогрессивный характер.

Увенчавшись коперниканской революцией, Возрождение, переходя в Новое время, могло уже выдвинуть кредо «Знание – сила» (мощь, власть – power), хотя его автор, Ф.Бэкон, подчеркивал, что «ученый − всего лишь служитель природы, её интерпретатор – «на основе метода, согласного с её устройством». Сама по себе эта установка не противоречила Сократовскому «Знание – благо» (в первую очередь моральное).

Получилось, однако, так, что идеология господства над природой подпитывалась не только успехами естествознания, но и идеологией формирующегося в Новое время капитализма, который и к природе, и к людям относился в первую очередь как к источнику прибыли. Нельзя не согласиться с наблюдением (Э.Мендельсон), что «Одни и те же социальные силы помогали и нарождающемуся ученому, и нарождающемуся капиталисту». Запросы капиталистического производства за короткое время привели к смене установки: от «светоносного» знания к «плодоносному». Само понятие «естествоиспытатель» предполагало исследование природы уже как результат не просто наблюдения, а направленного эксперимента – «допроса природы», её «испытания с пристрастием, в результате которого она вынуждена открыть свои тайны». «Природа – не храм, а мастерская» - это утверждение сопровождало всё развитие капитализма.

Лишь в конце ХХ в. человечество начало задумываться над катастрофическими последствиями самонадеянного насилия над природой. Нельзя не заметить, однако, что в современных призывах к бережному отношению к природе чаще всего проступает опять-таки воспитанная в течение длительного времени потребительская психология. Упор делается на то, что если мы не будем беречь природу, то погубим самих себя, т.е. речь идет не о природе как таковой, как о хрупком чуде, а о природе как объекте потребления. Подобным же образом можно воспитывать «гуманное» отношение к родителям: «Береги мать, она ещё пригодится». А когда уже не пригодится, то можно гуманным образом сдать её в приют для престарелых, как нередко сейчас делается. Кстати, и здесь отчетливо проступают различия культур: в восточных культурах с особым почтением относятся к возрасту, и не из простого сострадания: человек, много поживший, может быть мудрым советчиком, наставником.

Отчаянные попытки спасти природу со стороны отдельных энтузиастов или даже их организаций, типа Greenpeace, оказываются бессильными против грандиозных проектов, одобренных на государственном уровне, вроде газопроводов, гигантских плотин, туннелей, автострад и т.д. – решающими оказываются практические соображения. Малоэффективны и приводимые в докладах различных комиссий и учебниках по экологии цифры вредных выбросов в атмосферу и воду – они не остановят их главных виновников, которым выгоднее заплатить штраф, чем строить очистные сооружения  если учесть, что величины штрафов умело лоббируются на самом высоком уровне. Обыватели же, уверенные в ничтожности своего «вклада», не слишком озабочены сжигаемым ими или оставленным в лесу мусором. Между тем суммарный урон, наносимый ими, не меньше – вспомним хотя бы лесные пожары, возникшие из-за брошенного окурка или непотушенного костра, заваленные мусором, неопрятные города. Не менее значим и моральный урон – люди, бросающие «просто окурки» или грязные пакеты на улицах, как они уверены, любимого ими города, на самом деле не ценят и не уважают ничего и никого, в том числе самих себя.

Бережное отношение к природе (и к чему угодно) должно воспитываться не со школы, а в семье, а для этого нужны воспитанные родители. Не зря же сказано, что воспитание ребенка начинается задолго до его рождения, в культурных традициях общества.

Хотя это не слишком очевидно на первый взгляд, отношение к природе как к объекту (потребления, исследования) прочно закреплено в системе образования и воспитания, установленной индустриальной цивилизацией.

Если обратиться к истокам исследования природы, то мы вспомним, что слово физика происходит от древнегреческого “фюзис”, которое имело смысл: природа, внутренний закон, сущность. Но ведь именно это же означает русское “естествознание” – знание естества, внутренней сущности, природы. Воспитывает ли современное преподавание естественных наук стремление присмотреться к тому, что естественно? Наполняет ли оно если не любовью к природе, то хотя бы ощущением красоты мироздания, многообразия его связей и в то же время единства природы, единосущности природы и человека? Возникает ли из современных учебников физики, химии, биологии ощущение, замечательно выраженное Эйнштейном: “Бог изощрен, но не злонамерен! ” Проникнется ли сегодняшний школьник или даже студент словами И. Канта: “Две вещи наполняют душу всегда новым и все возрастающим удивлением и благоговением, чем чаще и продолжительнее мы размышляем о них – это звездное небо надо мной и моральный закон во мне? ” Характерно, что эти две вещи великий философ рассматривал (как это делали в античности) во взаимосвязи и взаимообусловленности. А за 23 века до Канта античный мудрец Анаксагор на вопрос “Ради чего все-таки лучше жить, чем не жить? ” ответил: “Ради возможности наблюдать звезды”.

Спросив школьников, за что они не любят физику (химию), чаще всего можно получить ответ: за бесконечное решение задач, за лес формул. Конечно, знание предмета предполагает и способность применить это знание на практике, но знание предмета невозможно без воспитания интереса, любви к нему, которые никак не могут быть достигнуты зубрежкой формул. В учебниках, прочно сохранивших стереотипы механистического мышления, любые сведения представлены как непреложные и окончательные истины (один из критериев учебника, отличающих его от учебного пособия, где автор может высказывать собственное мнение), именно поэтому подлежащие заучиванию, а не изучению, осмысливанию. Учебники не только не предлагают, но избегают показа динамики развития науки, анализа её внутренней логики, рассмотрения её в общем социокультурном контексте, представления науки как захватывающей «драмы идей» (Эйнштейн – Инфельд). Неизменной, предстает, в сущности природа – ещё один устойчивый стереотип образования.

Между тем в науках о природе совершаются интереснейшие открытия, а главное, концептуальные сдвиги, позволяющие видеть и в природе – как на нашей планете, так и во «вселенском» масштабе – живой, постоянно меняющийся организм (но не механизм) с хитроумным переплетением всех его частей.

Одним из наиболее знаменательных концептуальных сдвигов в современном исследовании природы является – впервые с античности – возвращение человека в научную картину мира. С одной стороны, к этому подводит внутренняя логика развития научного познания: только так удается связать между собой ключевые проблемы физики, химии, космологии, биологии. В не меньшей степени это связано с кризисными явлениями в культуре в целом, которые обострили интерес к проблеме человека и его места в мире – в обществе и во Вселенной. Сочетанием общекультурных и внутринаучных процессов стал так называемый антропный принцип, сформулированный в конце ХХ в. Его появление, по мировоззренческой значимости сопоставимое с созданием гелиоцентрической системы, в какой-то степени вызывает и исторические ассоциации: и система Коперника, и антропный принцип, будучи подготовлены внутренней логикой науки, должны были дождаться общекультурных процессов, сделавших возможным их принятие.

Если кратко, антропный принцип (АП) рассматривает возникновение жизни и разума как органичное звено в космической эволюции, более того, как своеобразный ответ Вселенной на угрожающие её существованию процессы неуклонного роста хаоса и разрушения. Не вдаваясь в физические детали, заметим только, что выводы о «тепловой смерти» Вселенной появились после открытия в ХIХ в. II начала термодинамики, согласно которому энтропия, величина, определяющая меру неустойчивости любых систем, может изменяться только в сторону возрастания. Неуклонный рост энтропии означает хаос и разрушение, которым могут противостоять только процессы с высокой и все возрастающей степенью организации. Наиболее высокоорганизованными и, соответственно, антиэнтропийными структурами, известными науке, являются жизнь и разум. Образно выражаясь, Вселенная породила жизнь и разум, чтобы сохранить себя. Конечно, жизни и разума на одной нашей планете было бы слишком мало, но это подсказывает, сколь распространены и разнообразны могут быть процессы самоорганизации во Вселенной, где нет ничего лишнего (даже «чёрные дыры» − резервуары энергии).

Эти выводы, подкрепленные физико-математическими расчетами, были впервые изложены в конце ХIХ в. в работе английского биолога и физика Альфреда Уоллеса (1823-1913) «Место человека во Вселенной. Жизнь и разум как звенья космической эволюции». Идеи Уоллеса настолько не вписывались в картину мира классического естествознания, что их просто подвергли деликатному умолчанию – как если бы в приличном обществе допустил нелепую выходку человек, принадлежащий этому обществу (если бы её критиковали, автор хотя бы мог ответить критикам). И когда Уоллеса посетила новая «сумасбродная» идея, он уже не решился её опубликовать, но как честный ученый отправил письмо Ч.Дарвину, где говорилось, что идея эволюции видов может быть удачно дополнена идеей естественного отбора, к которой пришел Уоллес.

«Слабый» антропный принцип, выделяя на космической шкале «эпоху существования наблюдателя Вселенной», анализирует совокупность обстоятельств, приведших к его порождению. Будь градиент солнечного излучения всего на 0, 5 % (! ) выше или ниже, жизнь на Земле ( во всяком случае, в её нынешней форме) никогда не возникла бы (или бы не сохранилась). Совершенно уникальны необходимый для жизни комплекс космологических констант, базовых свойств и структуры элементарных частиц, совокупность органогенов (шести химических веществ, лежащих в основе органической жизни). Такое сочетание условий, необходимых для возникновения и поддержания жизни (а тем более разума) может создать впечатление о жизни как некоем чуде, выходящим за пределы вероятности. Для религиозного человека это будет выглядеть лишним доказательством сотворённости мира – так же, как в Новое время таковым представлялась его механико-математическая упорядоченность. В свете современных научных представлений свидетельством наивысшей мудрости Творца скорее будет выглядеть мир, не раз и навсегда заданный, неизменный, а мир развивающийся, эволюционирующий, с возможностью различных сценариев развития.

Современные исследования показывают, что не условия Вселенной «подгонялись» или создавались под возникновение жизни, но скорее жизнь возникла как результат «проб и ошибок» космической эволюции, в которой предмолекулярные структуры, легшие затем в основу жизни, подстраиваясь под «текущие» условия Вселенной. Такая «тонкая подстройка» позволяет говорить о коэволюции (совместной эволюции), синергетике (совместных действиях), самоорганизации в природных процессах, своеобразном естественном отборе в космологической истории. Более того, выясняется, что при иных законах и константах природы исключалась бы не только жизнь – рухнула бы вся основа Вселенной, в которой нам довелось оказаться. Такая «встроенность» жизни и разума в общекосмологический эволюционный процесс позволяет «впервые в строго научной концепции поставить на подобающее место явление жизни» (В.И. Вернадский), составляя один из аспектов «высокого трагизма понять Вселенную» (С. Вайнберг). Только сейчас мы можем в полной мере оценить предвидение, сделанное Марксом ещё в XIXвеке: «со временем естествознание включит в себя науку о человеке: это будет единая наука».

На рубеже ХХ – ХХI вв. происходит возрождение, уже на научном уровне, восходящих к античности представлений о космосе как органичном единстве взаимосвязанности, соразмерности, порядка, целесообразности, где органической частью является человек.

Опираясь теперь уже на науку, человек может с гордостью утверждать, что самой Природой ему поручена высшая из всех возможных гуманистических миссий – быть авангардом творческой эволюции, “осью и вершиной эволюции” (Тейяр де Шарден). Таково сегодняшнее “космическое оправдание” скоротечности человеческой жизни, в определенном смысле возвращающее нас к концепции “героического энтузиазма” Дж. Бруно.

Особый мировоззренческий и этический, ценностный характер приобретает так называемый финалистский антропный принцип (Ф. Типлер). В вопросе, была ли “вечность” жизни запрограммирована развертыванием эволюционных процессов или может быть достигнута только в ходе преобразования космоса “постсоциальным” обществом, обосновывается вторая точка зрения. Это поразительно сближает финалистский АП с идеями русского космизма, где человек наделялся особой миссией в сотворчестве с Творцом. Возможно, приобщение новых поколений к этим идеям поможет осознать нашу ответственность за сохранение жизни на Земле, за “переход эволюции человека на уровень культуры” (Тейяр де Шарден). Только на современном социокультурном витке мы можем в достаточной мере оценить слова Тейяра и Дж. Хаксли, натуралистов и философов в равной мере, о “человеке как эволюции, осознавшей самой себя и благодаря этому достигшей ступени человечества”.

С позиций самоорганизации предстаёт и история планеты. В концепции «Геи-Земли», которую в 70-е гг. ХХ в. выдвинули англичанин Дж.Лавлок и американка Л. Маргулис, Земля – саморегулирующаяся и самоорганизующаяся система, своеобразный живой организм, функционирование которого обеспечивается единством недр, почвы, атмосферы, биосферы и космической “оболочки”. Налаженная “жизнь планеты” имеет в своей основе сформировавшийся миллиардами лет химический состав Земли и ее атмосферы, относительное постоянство климата. Начиная с эпохи микроорганизмов, создавших нынешний состав атмосферы, насытивших океанский бульон белками и солями, на нашей планете установился своеобразный круговорот, где нет ничего лишнего. В него входят растения, содержащие хлорофилл и перерабатывающие солнечную энергию, существа, поедающие живые организмы (биофаги), и сапрофаги, питающиеся мертвыми тканями. За всю историю Земли ее населяло около 500 000 видов растений, полтора миллиона видов животных (из которых млекопитающих – около 13 тысяч видов). Многие виды, однако, исчезли с лица Земли, немало других занесены в Красную книгу исчезающих животных и растений. При этом гораздо больше урона нанесли не природные катаклизмы, а действия “человека разумного”.

Один из важнейших факторов устойчивости любых систем – увеличение разнообразия (что означает снижение роста энтропии за счет увеличения информации). Распространив этот вывод на биосферу, мы поймем, для чего ей нужны 2 млн. видов. Ранее считалось, что природная эволюция ведет к замене менее сложных видов более сложными – вплоть до человека как ее венца. Понятно, почему “венец природы” одновременно чувствовал себя ее хозяином, вольным “казнить или миловать”. Это – тоже один из стереотипов классического естествознания, порожденных его бурными успехами. Не говоря уже о моральной стороне дела, подобные представления – плод самонадеянного заблуждения.

В современных концепциях эволюции в значительной степени пересматривается и содержание принципа борьбы за выживание, который при определённом подходе оправдывал и уничтожение себе подобных. Однако уже в начале ХХ века обосновывалась и точка зрения, согласно которой важным фактором, обеспечивающим сохранение жизни и её эволюции, была взаимопомощь среди людей и животных – бескорыстного поведения во благо других, вплоть до самопожертвования – в том числе у животных[50]. При этом, хотя «первичным инстинктом, направленным на сохранение рода, является агрессия», в случаях, где её проявление было бы вредно, включается специальный механизм торможения, нередко закреплённый и в ритуалах[51].

Прослеживая этажи пирамиды живого, мы можем убедиться, что низшие организмы (например, микробы) могут прожить без ее верхних этажей, а вот мы без нижних не можем. Обильное распространение в последние годы “сине-зеленых” водорослей, спутников древнейших эпох, тревожно вдвойне – это может быть расценено не только как свидетельство губительного загрязнения морей и озер, но и как еще более грозный симптом. С разрушением экологических систем возникают условия для “первобытного” синтеза, и можно предположить даже, что Земля как мощный самоорганизующийся организм в условиях, угрожающих высокоорганизованной жизни, “начинает цикл сначала”. Судя по всему, Земля пережила ряд космических катастроф, а будучи способной к «перевариванию» технологических отходов, она может пережить даже ядерную войну. Но какой ценой! Жертвой космических катастроф пали динозавры, а жертвой собственной неразумности может стать человек.

На своеобразной шкале космической эволюции, составленной американским астрофизиком К.Саганом, где за «космический год» принято 15 миллиардов лет (от начала «Большого взрыва»), а «секунде» соответствуют 500 лет, жизнь на Земле зародилась только 25-го сентября, а первые люди – только в 22ч.30мин. 31-го декабря! За столь короткий отрезок «вселенского» календаря человечество успело развязать множество войн, угрожающих уже существованию самой жизни на Земле, довести свою планету до грани экологической катастрофы.

Называя себя homo sapiens (разумный), человек настолько изменил свою среду обитания, что теперь у него один выход – измениться самому. Большие надежды в этом направлении возлагаются на сочетание биологических, информационных, нано – и когнитивных технологий (БНИК). Существует уже ряд проектов, в том числе «Россия-2045» (см. 2012 URL http: //www2045, ru/news/28923), направленный на увеличение жизни (до практического бессмертия) путём создания искусственного тела и переноса в него сознания (своего рода записи на «жёсткий диск»). Надо сказать, что создание «аватаров» вызывает опасений гораздо больше, чем оптимизма. Тут проблемы посерьёзнее, чем в фантастическом рассказе Ст.Лема «Человек-бутерброд» (когда у гонщика, попадавшего в аварии, понемножку сменили все части тела – и кем он стал? ). Ведь реализация проектов по созданию «постчеловека» означает разрушение жизненного мира человека, точнее, тех инвариантов этого мира, которые делают человека человеком»[52]. Скорее опасения, чем оптимизм, вызывают успехи в клонировании.

Осознавая чудо жизни, ее хрупкость, тонкость нитей, из которых она соткана, свое место в жизни нашей планеты, мы не можем более не чувствовать ответственности за нее, за себя, за человеческий род. Именно разум, выступая как механизм обратной связи со средой, должен и может стать решающим фактором эволюции системы “социум-среда”. Только тогда ноосфера (сфера разума) будет оправдывать свое название.

Что касается названий, то обращение авторов концепции «Геи-Земли» к античности скорее всего неслучайно. Древние греки (и не только греки) боготворили свою планету, воспринимая её как живоё существо, имена богов в античной мифологии носят и все другие планеты.

Надо сказать, что связь циклов жизни на Земле с «биением пульса Вселенной» была установлена уже в начале ХХ в, прежде всего в трудах А.Л. Чижевского (1897-1964). В работе «Земное эхо космических бурь» он показал, что циклы солнечной активности влияют не только на физическое самочувствие людей, но даже на интенсивность военных действий на фронте, вспышки неуправляемой разрушительной энергии, развитие инфекционных и психологических заболеваний, интенсивность размножения насекомых и рыб, было установлено даже, в какое время года рождается наибольший процент особо одаренных людей. Еще дальше пошел этнолог Лев Гумилев (1912-1992), сын поэтов Николая Гумилёва и Анны Ахматовой, выявив корреляцию весьма долговременных циклов социокультурной истории со вспышками сверхновых звезд. В его концепции закономерным является взлет, происходивший в VI в. до н.э. одновременно в различных регионах Земли – возникновение античной философии, даосизма и конфуцианства, религии зороастризма, буддизма. Следующий цикл пришелся на «эпоху титанов» - Возрождения. Соответственно, на противофазу пришлись владычество Чингисхана, развал СССР, предсказанный им задолго до этого и стоивший ему пребывания в лагере.

В синергетических сценариях этногенетической эволюции Л.Гумилёв выделяет различные фазы «ритма этносов»; появление пассионариев (от лат.passio − страсть), точка бифуркации, становление и развитие, последующий упадок этноса. “Пассионарии” − это “центры кристаллизации энергии”, соответственно пассионарная вспышка  появление ярких личностей, ведущих за собой и формирующих этнос.

Особое внимание в концепции Гумилева вызывает выделенный и изученный им “обмен социальными ролями” в процессе этногенеза, включая “подвиги”, совершаемые пассионариями. Первый этап, по Л. Гумилеву – конвиксия (система общей жизни). Затем следует подъем, динамичная фаза, образование консорциума (людей общей судьбы). Она характеризуется “коллективным подвигом” (изгнание царей из Рима, обособление Владимирской Руси от Киевской в XII веке и так далее). После “перегрева”, акматической фазы (от греч. акмэ – зрелость, вершина) наступает “инерционная фаза” с ярким индивидуализмом (“будь самим собой”), развивается культура, природа сохраняется в стабильном состоянии в пассионарных странах и разрушается в захваченных.

Затем “ритм этноса” (именно он выделяется в качестве определяющего его признака) приводит к завершению деятельности пассионариев, рассматриваемых теперь как “уроды”, “мутанты” и устраняемых своеобразным естественным отбором после того, как они “сделали свое дело”. Лозунгами следующей фазы, “обскурации” (затухающих колебаний) – становятся: “будь как все”, “мы устали от великих”. Происходит раскол консорция и образование державы, где на арену выходят субпассионарии, подчиненные государственной машине. Этнос достигает гомеостаза (устойчивость). Продолжается рост культурных и материальных ценностей, природа консервируется или деградирует. В конце развития цикла – “забвение прошлого и настоящего”, губительные восстания и крушение этноса. Цикл примерно в 1200 лет завершается собственным разложением этноса или гибелью под нашествием более молодых и энергичных этносов (вспомним Шпенглера). (Сейчас реальной становится опасность и нашествия – в этом качестве – технологической и компьютерной цивилизации, искусственного интеллекта).

Говоря о влиянии природных циклов на характер деятельности людей, закономерно предположить и обратное. Во всяком случае, было бы ошибочно игнорировать факты корреляции стихийных и техногенных катастроф (землетрясений, аварий) с ростом слепой, неуправляемой энергии взбудораженных человеческих масс - словно она, направляясь не в то русло, вызывает стихийные резонансы. К сожалению, богатый опыт в этом отношении накоплен у нас − включая “перестройку”.

Неумение (или нежелание) присматриваться к природным процессам часто приводит к непоправимым ошибкам (вспомним китайскую притчу о нетерпеливом крестьянине, который, желая ускорить рост растений, тянул их вверх, пока не вытянул вовсе). Роковой попыткой «перехитрить природу» было «ускорение» (модное тогда) ремонта четвертого блока Чернобыльской АЭС (два месяца вместо положенных шести) и последовавшие затем «эксперименты» («хотели как лучше»).

Стереотипами «силового» мышления оказываются обусловлены и многие неудачи на первый взгляд, чисто технического характера, например, в проведении управляемой термоядерной реакции (которая бы обеспечила практически неиссякаемые и безопасные источники энергии). Даже загоняя плазму в массивные «путеводы» и затрачивая на это огромную энергию, всё равно её обуздать не удается; между тем природа плазмы такова, что следует предоставить ей существовать в естественном для неё состоянии (как огню – гореть) и именно в этом состоянии использовать её энергию (упрощенная аналогия – водяная мельница)[53].

Именно с таких позиций современная наука предписывает относиться к «режимам с обострением» в социальной среде. В таких режимах всегда заложены катастрофические всплески, возможности эволюционных катастроф. Это – собственная тенденция среды, будь то процессы роста населения, политической активности масс или межгосударственной напряженности. Поэтому в случаях появления «флагов катастроф», т.е. тенденций взрывного нарастания тех или иных процессов, их следует не подавлять, а переключать в иные режимы. Нельзя не заметить, что это интуитивно понимали пусть и не слишком образованные руководители СССР: «великие стройки коммунизма», освоение целины, БАМ и т.д. Разумным оттоком энергии могут быть и спорт, и освоение космоса. К сожалению, современными политтехнологами разработаны и неоднократно запускались и такие сценарии, в которых разрушительные, дестабилизирующие процессы нарастают, к тому же в заданном направлении (межэтнические, расовые, религиозные, политические столкновения). В современном динамичном мире даже весьма незначительные воздействия могут оказаться решающими, необратимым образом определив весь дальнейший ход процесса (подобно камешку или хлопку, вызывающим снежную лавину). В таких процессах особенно значительной становится роль аттракторов (от attract – притягивать), своеобразных узловых структур. В роли аттракторов прежде всего могут и должны выступать государственные структуры – при наличии в них по-настоящему глубокого образованных, современно мыслящих людей или даже целых команд, ими сформированных.

Всем приходилось наблюдать какие-либо спортивные игры — футбол, баскетбол… Какой судья лучше — кто постоянно свистит или кто практически незаметен и о котором вспоминают только по окончании прекрасного матча, когда ему пожимают руку игроки обеих команд? Постоянные “свистки”, вмешательство в ход игры, противоречивые, нервирующие игроков, приводящие к их столкновениям решения — верное свидетельство невладения ситуацией, неумения в ней разобраться. “Судья”, владеющий игрой, понимающий и любящий ее, уважающий ее участников, не будет постоянно озабочен демонстрацией того, “кто здесь хозяин”, — он сразу сумеет наладить управление процессом, мягко и властно, даст играть — по правилам! А “игроки”, чувствуя это, с удовольствием посвятят себя делу, уверенные в соблюдении правил и заинтересованные в этом. Таким деликатным, но и уверенным в себе, знающим и понимающим свою роль, будет цивилизованное, демократичное, образованное государство, и тогда его энергия не будет уходить в пар, не будет “имитации бурной деятельности”, взаимоисключающих и обреченных на невыполнение указов.

Готовность присматриваться к природе, учиться у неё, самонадеянно утраченная с иллюзией господства над ней, позволяет заметить, что ''мир представляет собой некий организм, закреплённый не настолько жёстко, чтобы незначительное изменение в какой-то его части сразу же лишало его присущих ему особенностей, и не настолько свободно, чтобы всякое событие могло пройти так же легко и просто, как любое другое … Это мир Процесса, а не окончательного мёртвого равновесия, к которому ведёт Процесс''[54]. Образно и убедительно об этом ещё столетие назад сказал историк искусства Поль Валери: ''Две опасности, наиболее угрожающие миру – это беспорядок и порядок''. Если же обратиться к терминам концепции самоорганизации, которая, возникнув в физике, оказалась приложимой и к природе, и к обществу, динамическая устойчивость любых процессов обеспечивается синтезом отрицательной и положительной обратной связи. Первая обеспечивает стабильность любых систем – от кибернетических до ДНК, вторая – как раз не позволяет системам сохранять своё постоянство и является признаком жизни. Благодаря отрицательной обратной связи система запрограммирована на определённые действия, благодаря положительной - способна вносить коррективы в свои действия сообразно изменяющимся условиям. Таким образом, удаётся оставаться в золотой середине между разрушительными изменениями и мёртвым застоем, стагнацией. Образно говоря, в самоорганизующихся системах ''приказы идут одновременно сверху вниз и снизу вверх''. В природных процессах такое положение обеспечено миллиардами лет естественной эволюции, в общественных – важнейшим становится человеческий фактор. Одним из важных уроков потрясшего весь мир кризиса явилось, в частности, как раз осознание того, что одинаковы губительны как диктат государства, так и чрезмерное упование на ''невидимую руку рынка''. В сегодняшнем мире мы сталкиваемся с тем же, что Алиса в ''стране чудес'': ''Даже чтобы оставаться на месте, надо все время бежать. Чтобы не бежать сломя голову, очень полезно присмотреться и прислушаться к Природе, ''которая говорит с нами на тысячу голосов''. (И. Пригожин)

Переходя от концепции мира, закрепленного «единственно правильными» (и часто необратимыми, увы) решениями к динамичному миру процесса, имеющему перед собой целый веер возможностей, уместно вспомнить сделанное полтора века назад наблюдение русского историка и писателя Данилевского: «Прогресс состоит не в том, чтобы идти всё в одном направлении (в таком случае он бы скоро прекратился), а в том, чтобы исходить все поле, составляющее поприще исторической деятельности человечества во всех направлениях, открывающихся разнообразием мировых культур». При этом важно помнить слова Маркса: «Представление, будто громкие политические деяния есть решающее в истории, было главной причиной того, что у нас так мало сведений о развитии народов, которое происходит в тиши, на заднем плане этих шумных выступлений и является действительной движущей силой»[55]. Фактически речь идет о «веках культурного строительства, составляющуего подлинно «золотую цепь» человеческой истории. Это вовсе не отменяет наблюдение Макса Вебера: « Великие личности не делают историю, но она не делается без них − в политике, науке, философии, религии, искусстве».

Вопросы и задания

1. Почему отношение к природе может считаться «пробным камнем» любой цивилизации? Есть ли связь между отношением к природе и к человеку?

2. Каковы социокультурные основания идеологии господства над природой?

3. Каковы причины возвращения человека в научную картину мира?

4. Каково место жизни и разума во Вселенной в свете антропного принципа?

5. В чём сущность концепции «Геи-Земли»?

6. Опишите «синергетические сценарии этногенетической эволюции.

7. Почему исчерпали себя стереотипы силового мышления в отношениях с природой?

 

⇐ Предыдущая3456789101112Следующая ⇒

Поделиться: