Глава 10. Мир человека в XXI веке

Одной из серьёзных проблем современной общественной жизни является проблема человеческих отношений – отношений между людьми и отношения к самому себе. Философия экзистенциализма, поставив проблему alienation (отчуждения) в центр своего внимания, считала непреодолимой дилемму: человек как существо общественное, не может жить вне общества, вместе с тем общество разрушительно действует на личность, подавляя, нивелируя, подчиняя неким принятым в обществе стандартам, и особенно пагубно это сказывается на личностях ярких, неординарных, выбивающихся из стада. И, конечно, особенно преуспели в этом тоталитарные режимы, которые не допускали никакого вольнодумства не только в мыслях, но даже в обыденной жизни, в одежде (людям старшего поколения памятна борьба со ''стилягами'', недавно вышел фильм об этом), в обязательном порядке требовалось даже переучивать левшей писать правой рукой (хотя научно доказано, что эта особенность заложена на уровне полушарий мозга). В обществе, подавляющем человека, неизбежно отчуждение людей. Оно возрастает по мере возрастания темпов общественной жизни, а особенно в обществе, переживающем резкую переоценку ценностей (современная Россия).

Отчуждение может принимать самые различные формы. Одинокими себя чувствуют и те, кто стараются “быть как все” (синдром «одиночества в толпе»), и те, которые оказались не такими (“Одиночество бегуна на длинные дистанции” – называется известный роман англичанина Алана Силлитоу). В стремлении к экономическому благосостоянию – не только в странах, далеких от него, но и, по существу, добившихся такового, остро стоит проблема самореализации и самоактуализации. В стремлении к благосостоянию сохраняется дилемма: “производство больных людей во имя здоровой экономики или больной экономики? ” (наблюдение Э. Фромма).

В ''Докладе о состоянии здравоохранения в мире, ''Психическое здоровье: Новое понимание, новая надежда'', выпущенном в самом начале нашего столетия, в 2001г., говорится, что уже тогда 450 млн. людей страдали от психических или неврологических расстройств или психосоциальных проблем, связанных с алкоголизмом и наркоманией. Острая депрессия названа ведущей причиной инвалидности в мире и четвёртой из десяти основных причин болезней вообще (появился даже диагноз, часто смертельный – ''нежелание жить'', отсутствие смысла жизни). Ежегодно, по данным доклада, 1 миллион человек кончают самоубийством, от 10 до 20 миллионов покушаются на самоубийство. Один человек из каждых четырёх будет поражён в течение жизни каком-то расстройством психики. В наркологических клиниках появляются отделения для компьютерных наркоманов. Бегство в виртуальную реальность, бегство от жизни, от самого себя всё более становятся приметой нашего времени: ''Чем более пёстрым, весёлым, шумным, возбуждающим становится окружающий мир, тем более безрадостно выглядят люди … – вот смысл ''культуры'' развлечений наших больших городов''[72]. В ''империи человека, но не человечности'' (Э. Фромм) уже давно происходит устранение самой жизни как ценности и замена ценности пользой''. Мы живём в мире, где «знают цену всего, но не знают ценности ничего» (П.Штерн). Между тем ещё полтора столетия назад К. Маркс заметил что, «в прямом соответствии с ростом стоимости вещей происходит обесценение человеческого мира». Маркс называл богатым человеком того, кто ''нуждается во всей полноте человеческих проявлений жизни''[73].

В таком же духе высказывается нобелевский лауреат по экономике 1998 года индиец Амаратия Сен, рассматривая процесс расширения человеческих возможностей человека, а не только его материального и экономического благосостояния.

Характерным симптомом изменений, происходящих в современном мире, является смещение понятия ''общение'' понятием ''коммуникация''. Ведь общение, в отличие от коммуникации, это диалог живых людей, несущий на себе печать индивидуальности, личности, сформированной в определённой социально-культурной среде. В современном обществе на смену индивиду приходит дивид, т.е. человек разделённый, разложенный, утративший личность, и не ощущающий этой потери, ''частичный человек''.

Формирование ''информационного сетевого общества'' (М. Кастельс) и виртуального ''коммуникативного общества'' (Ю. Хабермас) создают новую бинарную оппозицию вместо ''капиталисты-пролетарии''. Привилегированным, господствующим классом становится ''активная, образованная, интенсивно использующая интернет и другие компьютерные технологии как средство общения и создания социальных связей ''нетократия'' (от net – сеть). С компьютером связан и когнитариат, т.е. своеобразный компьютерный пролетариат, занятый рутинной, нетворческой работой. Его вполне можно отнести и консьюмериату (от consume – потреблять). Этот слой шведские исследователи А. Бард и Я. Зодерквист, авторы книги ''Netократия. Новая правящая элита и жизнь после капитализма'' выделяют в качестве антипода этой элиты – как своего рода потребительский пролетариат, представленный массой ''интеллектуально деградирующих, пассивных участников цепочек потребления по типу римского плебса, ведущих растительный образ жизни'', привычно лежащих на диване, привязанных к алкоголю, стрелялкам и киберсексу из интернета… Скромное финансовое содержание этого интернетного социального балласта создатели концепции нетократии оправдывают необходимостью и целесообразностью откупа власть предержащих от уличной преступности, протестных движений и революций со стороны инертного и вместе с тем порой непредсказуемого плебса[74].

Современный человек, разочаровавшийся в возможности достижения своих целей в русле коллективных действий, воспринимает их ''в лучшем случае бесполезными, а в худшем – вредными с точки зрения благополучия и счастья отдельной личности''[75]. В ''индивидуализированном обществе'' происходит разрыв привычных социальных связей, замкнутость человека на самом себе, стремление к поверхностным и непродолжительным отношениям, недоверие даже к близким людям, нигилистическое отношение к культуре.

В числе утрат современной цивилизации, угрожающих культуре, человеку как творцу и творению культуры, философами уже давно замечены “примат цели над смыслом, смысла над бытием, власти над сущим, но не над бытием” (М. Хайдеггер), «рост интеллекта при упадке разума» (Фромм). Оставив в античности и отчасти средневековье (в религиозном контексте) ощущение своих природных корней и космического предназначения, человек, начиная с Нового времени, приобретал всё более нигилистическое отношение и к природе, и к людям, к истории и историческому творчеству.

Говоря словами биолога и антрополога XX века Конрада Лоренца, “Неспособность испытывать уважение – опаснейшая болезнь современной цивилизации”. Мы являемся свидетелями и участниками (вольными и невольными) смыкания двух полюсов, выделенных философами XIX и XX веков соответственно: “бессилия верить” (Ницше) и “внушающего ужас оптимизма” (Камю). Попробуем угадать, в какую эпоху было сказано следующее: “Самый общий признак современной эпохи – невероятная убыль достоинства человека в собственных глазах»? Слова Ницше об убыли достоинства могут быть отнесены и к древности, но потеря достоинства в собственных глазах – признак уже современности.

Еще в XIXв. Маркс обнаруживал корни отчуждения личности в неизбежном при капитализме отчуждении работника от результатов своего труда. Превращаясь в винтик конвейерного механизма, он участвует только в его весьма ограниченной области, не видит результатов своего труда, и не может испытывать к нему интереса, считать его своим кровным делом. Для сравнения – ремесленник (скажем часовщик) Средневековья или Возрождения вкладывал всю душу в своё творение, гордился им, был в полном ответе за него. Несколько лет назад в Эрмитаже перестали ходить настольные часы, исправно работавшие несколько веков. И когда с величайшей осторожностью была снята их лицевая панель с изумительной гравировкой, выяснилось, что не менее искусная гравировка была на и на её внутренней стороне, которая вовсе и не предназначалась для обозрения. Это был естественный позыв души создателя этих часов.

Не надо идти за примерами вглубь веков. Как-то знаменитого тенора Л. Паваротти, у которого в доме жила масса родственников (чисто по-итальянски) спросили, сколько же он зарабатывает, чтобы держать у себя стольких людей? Ответ был замечательным и поучительным: “Я, честно говоря, не знаю, сколько я зарабатываю, но знаю — столько, чтобы не думать об этом! ” Своим искусством он заслужил право думать только об искусстве. Сходным образом высказался при получении Нобелевской премии английский физик Ф. Лондон: “Всю жизнь я занимался любимым делом, а сейчас, помимо признания моего вклада в науку, мне еще вручают деньги. Между тем я сам был бы готов всю жизнь платить за то, чтобы заниматься именно тем, чем занимаюсь”. Конечно, понятно, что он зарабатывал все же достаточно для того, чтобы так думать, чтобы деньги не были главной, довлеющей целью его исполнительской деятельности.

Не так давно бурю эмоций вызвал отказ российского математика Григория Перельмана от премии в миллион долларов за решение задачи, предложенной столетие назад французским физиком и математиком А.Пуанкаре. Люди удивлялись (есть чему удивиться) и даже возмущались – отдал бы им (интересно, как бы они этими деньгами распорядились? ). Попробуем, однако, взглянуть на это глазами чудаковатого гения. Взяв деньги, он бы тотчас лишился привычной ему жизни – понеслись бы газетчики, просители, мошенники. Жить так, как человеку наиболее естественно – дороже денег! А сколько великих музыкантов, писателей, художников умерли в нищете, не пожелав «наступить на горло собственной песни», изменив своей творческой индивидуальности, своему видению и восприятию мира. Это вовсе не означает, что «талант должен быть немножко голодным), нет, но он должен остаться собой.

Когда юный лицеист Пушкин привёл в восторг чтением своих стихов самого Державина, к тому подошёл министр образования и заметил: ему бы ещё прибавить знаний в юриспруденции. На что мудрый старец ответил: «Позвольте ему остаться поэтом! »

А вот пример из такой, казалось бы, неромантичной и неблагодарной области, как политика. Помнится, как в своем интервью советским журналистам (ставшем возможным впервые в годы перестройки) премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер призналась, просто, без всякой рисовки и поэтому особенно убедительно: “Я захотела руководить страной, потому что убедилась, что у меня это получается лучше, чем у других”. Поняли это, как видим, и избиратели. Не менее впечатляющим является другое признание, уже в мемуарах: она почувствовала, что пора уходить, когда… вставила зубы. Чисто психологически, как женщина — ведь можно догадаться, что вряд ли она стала шепелявить или брызгать слюной. “Нашему человеку”, воспитанному в убеждении, что власть — это наилучшее средство отхватить лучший и больший кусок пирога, трудно это понять. Та же М. Тэтчер, ещё школьницей, получив приз за школьное сочинение, на слова директора: ''Мэгги, поздравляю, тебе повезло (you are lucky), тебе присудили первое место'' ответила: ''Спасибо, сэр, но я считаю, что я заслужила это место.''Стала бы девочка Мэгги, дочь простых родителей, премьер-министром, если бы не приобрела с детства основанную на знаниях спокойную уверенность в себя, чувство собственного достоинства? Кстати, в школьном сочинении по русской литературе отличилась и девочка Ангела, будущий канцлер Германии, премированная поездкой в СССР. (К сведению чиновников, пытающихся сократить уроки русской литературы в русских же школах! )

Творческое отношение к труду, удовольствие от его результатов и самого процесса доступно и простым людям, не только великим музыкантам и учёным. Соседом моего однокурсника в Ереване был коньячный мастер, Герой Социалистического труда. Часто встречая его дома после университетских занятий (в середине дня), мы ехидничали: сколько же времени он проводит на коньячном заводе и чем он там занимается? Добродушно улыбаясь, тот отвечал: “Ничем особенным — обойду все бочки, постучу и скажу, какие разливать сегодня, какие — завтра, с какими повременить”. Такой обход заканчивался к полудню, и поэтому ему хотели оборудовать маленький кабинетик, чтобы еще пару часов он… создавал видимость “работы над результатами” и не раздражал “простых советских тружеников”. Свой необыкновенный дар этот человек перенял у отца, но удалось это (ему и отцу) благодаря тому, что они любили жизнь, природу, свою родину, рождающую на каменистой земле такой виноград, который, как драгоценный камень, нуждался в ювелире, этой же землей, этим же солнцем и воздухом вскормленным. Так же любил жизнь простой сторож находящегося неподалеку винного завода (материал для размышлений! ), от “нечего делать” лепивший во дворе завода замечательные скульптуры, посмотреть которые привозили гостей Еревана.

Лет двадцать назад автор этих строк, проходя по центральной улице Краснодара, Красной, был остановлен женщиной, проводившей опрос: ''Хотели бы Вы иметь много денег? '' – Вопрос, конечно, интересный! Соль заключалась во втором вопросе: ''Хотели бы Вы их просто иметь или заработать своим трудом? '' После того, как я ответил, что хотел бы их заработать, милая женщина призналась, что я первый, кто так ответил (а дело было к концу дня). Взяв на вооружение этот опыт, я время от времени задавал этот вопрос своим студентам. Поначалу большинство отвечало: ''просто иметь'', но за несколько лет они стали меньшинством, и я перестал задавать этот вопрос. Такие подвижки в сознании молодёжи, всё более привыкающей полагаться на себя, инициативной, с возросшей самооценкой, безусловно, отрадны. Работа, которая не приносит удовлетворения, безотрадна, оказывается неэффективной, некачественной и, в конечном счёте, не способна прокормить. Голодный же желудок порождает судорожное, безрадостное отношение к труду. Выход из этого порочного круга для молодёжи осложняется тем, что многие студенты вынуждены работать, и вовсе не по специальности, чтобы прокормить себя, не имея возможности полноценного приобретения знаний, столь необходимых в дальнейшей профессиональной деятельности. Очень многие молодые люди, не испытывавшие вкуса творческой работы, пополняют ряды когнитариата – людей, обладающих навыками рутинной, казалось, бы умственной работы, прежде всего с компьютером, в этом смысле ничем не отличающийся от рутинной работы у станка.

Что касается фантазирования о невесть откуда взявшихся деньгах, то и здесь возможен поучительный мысленный эксперимент: ''Если бы на вас вдруг свалился миллион долларов (выиграли бы в лотерею, получили наследство – мечтать не запрещено), как бы вы им распорядились»? Вот здесь всё большее количество студентов отвечает – пустили бы в дело, чтобы ещё больше заработать. Ну, заработали бы, а дальше? А дальше снова. Конечно, такая деловая хватка, готовность к риску – очень важные качества в сегодняшнем мире. Но как быть с отсутствием фантазии, когда деньги только ради денег? Не говорит ли это о духовной скудости? Кто-то говорит – отправился бы в путешествие (и понятно, что несравненно большая часть денег все равно осталась бы – на что угодно, в том числе на дальнейшие приумножение, как осталась бы в случае покупки квартиры своим родителям – честь и хвала таким студентам, у которых это первый порыв). Почему так раздражают стремительно разбогатевшие миллиардеры? Не столько количеством денег и не тем, как они заработаны (нам об этом не рассказывают), а тем, как они тратятся. То мы слышим о громких судебных процессах между олигархами, о сумме денег, которые у них отсудили их многочисленные жёны, то узнаём, что в дотационном регионе России некий олигарх тратит миллионы на покупку дорогостоящих футболистов, то узнаём о соревновании в строительстве все более невообразимых яхт. Как-то раз «новые русские» скупили на целую ночь склон горы в модном курорте Куршевель, чтобы на нём больше никто не катался. Между тем неизмеримо менее богатые промышленники в прежней России, подлинные меценаты, создавали на свои средства музеи, бесплатные для посетителей, библиотеки, поддерживали науку.

В тесной связи со всем сказанным выше находится и проблема досуга – не менее больная сегодня. Дело не в том, что у молодежи, перегруженной занятиями, нет времени ни на что другое. Вопрос в другом – как она может использовать свое свободное время? Как внушить молодым людям желание посещать концерты классической музыки, если билеты на них и компакт-диски хорошего качества недоступны – теперь уже по цене – не только студентам, но и педагогам, сеющим “доброе, разумное, вечное”. Как приобщить к искусству, если нынче в обнищавших библиотеках нет художественных альбомов? Доступны хотя бы музеи, но и туда сложно направить молодых людей, воспитанных самой жизнью на “пофигизме”. Отрадно, что с недавнего времени вошла в традицию «ночь открытых музеев», становящаяся всё более популярной, помогая бороться с отчуждением от культуры, вытесняемой её эрзацами, насаждаемыми в виде массовой и непрерывной атаки. Конечно, здесь много зависит от педагогов: чтобы внушить вкус к высокой культуре, творческому, полноценному досугу, педагог должен быть, по крайней мере, сам проникнут таким чувством.

Неуместный в наших условиях пример: как объяснить нашему человеку, что дача или приусадебный участок предполагают отдых на них, любование природой, а работу лишь в меру собственного удовольствия? Это столь же сложно, как европейцу или американцу внушить мысль, что вместо зеленых газонов полезнее было бы выращивать картошку. И стоит ли увлекаться такими объяснениями, если они могут отвратить молодых людей от помощи родителям, для которых это — необходимое подспорье, чтобы их же, детей, прокормить, одеть-обуть и обучить?

Еще один порочный круг — механическое противопоставление рабочего времени и досуга. Дело не в том, чтобы лишить людей досуга (что сейчас, кстати, и происходит), а сделать досуг интересным, плодотворным, радостным. Ущербность, бессмысленность досуга (как тупого убивания времени между работой и снова работой), ставшая болезнью нашего времени (и не только у нас) лишь отчасти может быть списана на развал экономики, нищету материальную.

Отдельно стоит отметить проблему досуга детей и подростков. В то время, как родители целый день проводят на работе (а то и нескольких), дети, предоставленные сами себе, слоняются по улицам или прилипают к компьютеру. Раньше были доступны спортивные секции, кружки юных техников, возводились целые дворцы пионеров, давным-давно отобранные у детей.

Здоровый образ жизни — это не только полноценное, рациональное питание, своевременный сон и т. д. Он предполагает еще и органичную взаимосвязь образования, труда, отдыха как одно из важнейших условий гуманизации образа жизни, гуманистической самореализации. Неоправданным и негуманным является идущая из древности градация жизни на три как бы отделённых друг от друга стадии – обучения, трудовой деятельности, пенсионного возраста. Недавно даже один известный ещё с советских времён радикальными взглядами писатель предложил лишить пенсионеров возможности участия в выборах – как «слишком активной части населения», могущей «исказить» их результаты. Скольких мы встречаем неугомонных стариков, которые, интересуются всем, занимаются без всякого принуждения и не для пресловутой галочки общественной деятельностью. Можно по-разному их воспринимать — с раздражением как людей “не от мира сего” или с пониманием, что “сей мир” еще очень незрел, потому в нем и мало таких, в сущности, счастливых людей. Замечено, что люди, увлеченные, с разнообразными интересами, живут долго и в ладу с собой, их не гложут зависть, сознание никчемности, впустую потраченной жизни. Замечено и другое. Как правило, у таких людей убежденность в правильности выбранного пути поддерживается правильно выбранным спутником жизни, здоровой, доброжелательной атмосферой в семье.

В ряде стран нет домов престарелых и детских домов, именно потому, что вековые культурные традиции сделали вполне естественной заботу о стариках и детях – со стороны родственников, соседей, порой просто чужих людей, которые не могут оставаться безучастными, делая их членами своей семьи. Отрадно, что такие случаи все чаще встречаются и в России.

В последнее время активно обсуждаются достоинства и недостатки так называемой ювенальной юстиции (букв. правосудие, относящееся к юношескому возрасту). Если поначалу ювенальная юстиция занималась делами несовершеннолетних правонарушителей (избегая понятия ''преступник''), то затем она все более фокусировалась на ''детях покинутых и беспризорных, подвергающихся насилию и т.д.'' В современной России, где количество беспризорных детей превышает число таковых во время гражданской войны, это очень актуальная проблема. Не только в России, но и во всём мире огромное количество детей подвергается насилию, голодает, лишено возможности образования. В ряде стран, однако, ювенальная юстиция оборачивается весьма опасными крайностями. Насколько реально в условиях России обеспечить в любое время апельсины в холодильнике или достаточную по международным меркам жилплощадь, из-за отсутствия которых ребёнка могут забрать в детский дом? Ребёнок может пожаловаться на родителей за что угодно, например, что не разрешают играть в компьютерные игры, и ему, оказавшись в условиях наших детских домов, поздно будет сожалеть о своём опрометчивом поступке. Многие просятся обратно, пытаются бежать. По некоторым сведениям, особенно изощряются приставы ювенальной юстиции в отношении родителей из России, проживающих за рубежом. Как не вспомнить наблюдение Ницше о том, что наиболее рьяные моралисты действуют наиболее аморальными средствами.

Семейные отношения — особый предмет разговора. Не будет преувеличением сказать, что они являются культурными критериями не только семьи, но и государства в целом. Поскольку духовное, нравственное, мировоззренческое формирование происходит прежде всего в семье, то гуманизация общественных отношений только с нее и может начинаться. Речь в данном случае идет не только и не столько об отсутствии родительского внимания и заботы. В том-то и дело, что сохраняясь как важнейшая хозяйственно-экономическая ячейка общества (маленькое государство), семья продолжает оставаться средством экономического и духовного закабаления, навязывания тех представлений о жизни, на которых воспитано старшее поколение. В наших условиях эта проблема особенно остра, далеко выходя за пределы извечной проблемы “отцов и детей” — ведь авторитарная модель воспитания воспринимается у нас как единственно правильная в наибольшей степени как раз теми родителями, которые более всего пекутся о детях. “Мал еще иметь свое мнение”, “Вот будешь содержать семью, тогда и будешь говорить” – типичные образцы семейных отношений, воспитанных нашим домостроем. Меж тем семья призвана быть важнейшей гуманитарной ячейкой общества, основой духовного становления и развития, где члены семьи вместо нравоучений (особенно благодаря “короткому поводку” экономической зависимости), могли бы учиться друг у друга. Вполне естественно, например, чтобы авторитетным было мнение человека, который в данном вопросе лучше разбирается. И нет ничего зазорного, если кто-то из родителей обращается к своим отпрыскам по вопросам, связанным с компьютером, а вопросы, относящиеся ко всей семье, обсуждаются всей семьёй.

В современной семье, наряду с безусловной готовностью родителей к самопожертвованию ради детей, вполне естественно воспитывать вовлеченную (commited) любовь, когда любой член семьи готов поступиться ради любого другого. Сильно ли разнятся дружба и любовь? В здоровых браках пылкая и страстная любовь с годами переходит в своеобразную дружбу, единство по духу, и это служит наилучшим воспитательным примером. В своей нелепой приверженности к иностранным словечкам (“делать любовь! ”) мы не вспомним, что в русском языке синонимом слова “любить” было “жалеть”. Не унижающая, оскорбительная жалость, а когда сердце сжимается, когда слезы наворачиваются. Будет ли это понятно тем, кто “делает любовь”? А в Армении говорят, когда очень сильно любят (когда сердце сжимается): “чтоб твою боль я взял на себя”. Не так ли и по отношению к другу, если это истинная дружба

Здесь уместен еще один поучительный пример. Много лет назад в “Комсомольской правде” было опубликовано письмо молодых супругов, которые писали, что хотя они “простые советские инженеры”, очень мало зарабатывают, но не хнычут. Когда другие после работы отдыхают, смотрят телевизор, лежа на диване, они строят дом. Публикация так и была озаглавлена: “Мы строим дом”. Почему-то первая мысль, которая пришла в голову после ее прочтения, была: “Они неминуемо разведутся”. Конечно, это нерадостное предсказание никогда не удалось бы проверить, если бы… года через три не появилось их новое письмо: “Мы дом построили” — после чего разошлись, дом продали. Нетрудно понять, что произошло. Так получилось, что единственным, объединяющим молодых супругов, оказалось с самого начала строительство дома, в процессе которого они потеряли (или так и не приобрели) то самое духовное единство, которое поддерживает всю жизнь счастливые семьи. В сущности, они забыли друг друга, став вместо семьи строительной бригадой, распавшейся после завершения работы. Тут скорее следует винить не их, а наши нечеловеческие обстоятельства.

Последний пример выходит за пределы семейных отношений. По существу, здесь мы вновь сталкиваемся с ключевой для гуманистической этики проблемой соотношения “свободы от” и “свободы для”. Приобретя свободу “от” тех или иных обстоятельств (в данном случае материальных), далеко не всегда удается воплотить ее в свободу “для”. Конечно, здесь очень важно, какой ценой досталась свобода “от”, но форма ее использования в огромной степени связана с образованием и воспитанием.

Проблема “свободы от” и “свободы для” занимала не только мыслителей новейшего времени. Вот как говорил (в изложении Ф. Ницше) Заратустра, древний персидский пророк: “Свободным именуешь ты себя? … Из тех ли ты, которым дозволено сбросить с себя ярмо? Много есть таких, которые, сбросив свое подчинение, отбросили с ним и последнюю свою ценность. Свобода от чего? Какое дело до этого Заратустре? Пусть ответит мне свет очей твоих: свобода для чего? ”. Ницше писал: “Тенденция стада направлена на неподвижность, застой и сохранение, в нем нет ничего творческого”. Воспитанные в стадном духе, люди, освободившись от многих запретов и преград, часто не готовы теперь к такой свободе, не знают, как ею распорядиться, это похоже на ситуацию, в которой оказались воины Спартака, добыв в боях долгожданную свободу. Многие сами стали… рабовладельцами, кто-то пиратом, отказавшиеся от такого выбора тоже были обречены — не идти же снова в рабство. То общество не давало выбора “для” после обретения свободы “от”. Характерно, что этот весьма поучительный факт не был отражен в советских учебниках — чтобы не “бросить тень” на героев, именами которых называли (вполне заслуженно! ) заводы и футбольные команды.

Тот же Ницше писал: “Что пользы делать дух свободным, если он не умеет летать”. Но он и не научится летать, если не будет свободным. Снятие тех или иных запретов еще не означает свободы духа. Может показаться парадоксальным, но в наших условиях это часто оборачивается еще большей несвободой духа, неготовностью его к свободе. В этой связи особую актуальность приобретают слова Э. Фромма о “бегстве от свободы”. Поколение людей, у которых пресекалась любая инициатива, включая даже людей творческих по своему роду деятельности — ученых, представителей искусства, оказавшись вдруг с развязанными руками, не знает, как и куда их приложить. Людям искусства, годами мечтавших о возможности высказаться, нечего сказать. Та чернуха, которая захватила современную литературу и кино, не менее опасна, чем напускной, фальшивый оптимизм “социалистического реализма”, чем “розовый гуманизм” — оборотная сторона медали, также выделенная Э. Фроммом. Конечно, в том, что сейчас происходит в искусстве, повинна и экономическая ситуация в России: “заказывает музыку тот, кто платит”. Но и здесь — круг: современная экономическая ситуация вынесла на поверхность массовое сознание, характерное для самой непритязательной, самой невзыскательной части населения, которое при этом перестало стыдиться своей необразованности.

Многие люди, особенно старшего поколения, ропщут: ''Убрали ''железный занавес'', и хлынул к нам всякий мусор». Думается, однако, это произошло не из-за снятия ''занавеса'', а из-за того, что он так долго просуществовал. Это похоже на плотину, долгие годы перекрывавшую течение реки, и в одночасье рухнувшую под его напорам – вот тогда и хлынуло всё, что прибивалось к ней, в том числе мусор. Если бы не было этой плотины, богатейшая русская культура, как и культуры других народов бывшего СССР, была бы в состоянии отобрать действительно ценное и отторгнуть всё чуждое, наносное (словами Ф.Достоевского «чужебесие». Кто-то полушутя, а ещё больше всерьёз, сказал, что в распаде коммунистической системы главную роль сыграли ''Битлз''. Их мелодичные песни, говорившие простыми, доступными словами о любви, о мире, и неугодные нашему руководству только из-за того, что шли ''из-за бугра'' («не слышал, но осуждаю»), преодолевали все ''глушилки'', записывались умельцами на рентгеновских плёнках. Разве не курьёз, что даже в популярнейшем в советские времена ''Кабачке 13 стульев'' персонажи носили польские имена, а уж в их уста можно было вкладывать зарубежные песни (правда, не ''Битлз'', до этого ещё было далеко). Уже в те годы расцвели ''самиздат'' и ''тамиздат'', которые тоже во многом открывали глаза людям, выходили произведения Солженицына, ныне включаемые в школьную программу, стихи И. Бродского (которого судили за ''тунеядство'' – ведь он нигде не работал, а ''только писал стихи'', в тунеядстве обвинялся и вынужденный работать кочегаром Виктор Цой, чей крик души ''Хочу перемен'' подхватил весь советский народ).

В обществах, держащих под контролем духовную жизнь населения, ещё один важным рычагом влияния становится неизбежная в них нехватка продовольствия, одежды, бытовой техники, выступающая не только как следствие, но и как средство тоталитарных режимов, (А. Шафф) которые сетью спецраспределителей, спецпайков и т.д. покупают / оплачивают лояльность определённой, тщательно подбираемой части граждан.

Жизнь в обществе, где отсутствует уважение к личности, неизбежно порождает неуважение и к самому себе, и проявляться оно может в самых различных ситуациях и формах. До сих пор наши люди, даже зайдя за обычной справкой, подходят к чиновнику, самому рядовому, волнуясь и подобострастно.

Обыденный пример – такси (легковое или маршрутное) после просьбы остановиться проносится ещё десяток метров, которые пассажир суетливо и заискивающе пробегает, не веря своей удаче при посадке, не обращая внимания на курящего или хамящего водителя, вооружённого к тому же массой угрожающих объявлений в адрес пассажиров. До недавнего времени такое впечатление производила даже посадка в самолёт. Впрочем, с недавнего времени появилась и другая крайность – авиадебоширы. На их фоне постоянные перебранки в городском транспорте могут выглядеть просто деталью городской культуры. Теперь даже отборный мат порой представляется выражением богатства культуры, недоступного другим народам – появляются даже словари матерных слов и выражений.

Подобное явление – результат не просто отсутствия бытовой культуры, невоспитанности в расхожем смысле слова, а как раз порождение соответствующего воспитания – в неуважении к самим себе, к окружающим, со стороны окружающих. И ругаются такие, постоянно униженные люди из безотчетного желания самоутверждения – хотя бы таким образом. Все это – признаки необразовавшихся людей. Человек никогда не реализует себя, если не поднимется и не расправится. Оборотная сторона той же “медали” – нередкий в нынешних условиях переход “из грязи в князи”, когда внезапный успех (чаще материальный) делает человека хамом, утверждающим себя за счет унижения других (в том числе подачками).

''Человек существует настолько, насколько себя осуществляет'', - писал Эрих Фромм. ''Самая очевидная причина человеческих страхов – боязнь потерять себя'' (он же). ''Цель и смысл человеческой жизни – раскрытие сил и возможностей человека в соответствии с его природой'' – учил ещё Цицерон. Гуманистическая этика утверждает: ''Счастье – не дар судьбы, а результат продуктивной деятельности человека''. На более обыденном уровне, но не менее убедительно: ''Счастье – когда утром хочется на работу, а вечером - домой'', когда человек реализует себя, ощущает себя человеком и на работе и в семье. Памятна единственная строчка ученического сочинения из знаменитого фильма о школе: ''Счастье – когда тебя понимают''.

Стремление и умение быть личностью, ощущать себя таковой органично взаимосвязаны. Одной из фундаментальных в гуманистической этике является концепция человека для себя. Очень важно понимать различие между любовью к себе и эгоизмом, уверенностью в себе и самоуверенностью, индивидуальностью и индивидуализмом, самореализацией и стремлением утвердиться за счёт подчинения других. Понять взаимообусловленность любви и уважения к себе и к другим.

В современных условиях важное значение приобретает различение авторитарной и гуманистической этики, основанных соответственно на обязанности и ответственности, различие авторитарной и свободной, (“чистой” и “отягченной”, в терминологии Фромма) совести. “Чистая совесть” сопровождает и венчает хорошо выполненное поручение, долг. Однако с “чистой совестью” могли выполняться самые бесчеловечные приказы, “чиста” совесть профессионального палача, солдата-наемника, о чистой совести позволяли себе говорить на Нюрнбергском трибунале фашистские военные преступники, оправдывавшиеся выполнением приказа, с чувством выполненного долга смотрят с фотографии растрельщики царской семьи. Если “чистая совесть”, так или иначе, – следствие покорности, зависимости, то у людей сильных, уверенных в себе, продуктивных нередко бывает ощущение неудовлетворенности, чуть ли не вины, “отягченной совести” за нереализованность своих возможностей, за произведенный ими выбор. Такой человек не станет валить свои неудачи на обстоятельства, козни окружающих, в любой ситуации обнаружит что-то ценное, обернет ее в свою сторону. Не случайно в тяжелых ситуациях всегда выживали сильные не телом, а духом. “Слабый ищет в жизни смысла, цели, задачи, предустановленного порядка; сильному она должна служить материалом для творчества ”, – писал Ницше.

Такая личность способна подняться до понимания свободы как внутренней независимости. Удивительно актуальны сегодня сказанные еще в XIII в. слова Фомы Аквинского о “внутреннем учителе”, о “добродетели как навыке правильных действий, имеющих основу в воле свободного существа”. Свое учение Фома развивал в религиозном контексте, таким образом решая проблему выбора, который оставляет человеку Господь: не потому, что так угодно Богу, не для того, чтобы получить за это воздаяние, а потому, что сделавший выбор считает его правильным. Такой подход еще убедительнее, если не навязывать заранее предполагаемые, “предзаданные” нормы истины и добродетели: как мы видим, и представления о них изменчивы, социокультурно обусловлены. В любом случае, однако, можно согласиться, что ответственное отношение к своим поступкам – это добродетель, а утверждение жизни, раскрытие личности, “состояние полноты и силы” – добро.

Тезис о свободе как осознанной необходимости, ключевой в советском образовании и воспитании, приписывался Марксу (хотя он прямо ссылался на Спинозу, а тот – на античных мыслителей, римских стоиков). Как бы то ни было, суть этого положения составляет выбор, определяемый объективно сложившейся ситуацией, но не под принуждением, а свободно и сознательно.

⇐ Предыдущая3456789101112

Поделиться: