Не существует думающего, а лишь обусловленное мышление

 

Дождь начисто вымыл небеса, туман, который повсюду висел, испарился, и небо было ясным и ярко-голубым. Тени были четкими и глубокими, и вверху на холме прямо поднимался столб дыма. Там что-то сжигали, и можно было услышать голоса. На наклоне стоял небольшой дом, но хорошо укрытый, с собственным маленьким садом, к которому проявляли любовь и заботу. Но этим утром он был частью всего существования, и стена вокруг сада казалась такой ненужной. На той стене росли ползучие растения, которые скрывали камни, но то здесь, то там они проглядывали. Это были красивые камни, омытые многими дождями, и на них рос серо-зеленый мох. За стеной было что-то наподобие дикой местности, и так или иначе эта дикая местность была частью сада. От ворот сада тропинка вела к деревне, где стояла обветшалая старая церковь с кладбищем позади нее. Очень мало людей приходило в церковь, даже по воскресеньям, главным образом, старики, и в будние дни не приходил никто, потому что в деревне были другие развлечения. Маленький дизельный локомотив с двумя вагонами, бежевый с красным, дважды в день отправлялся в более крупный город. Поезд был всегда заполнен веселой, болтающей толпой. За деревней другая тропинка сворачивала направо, мягко взбираясь на холм. На той тропинке вам повстречался бы случайный крестьянин, что-то несущий, и он пройдет мимо вас с ворчанием. На другой стороне холма тропинка спускалась вниз к густому лесу, куда никогда не проникало солнце. И уходить с сияющего солнечного света в прохладную тень леса был подобно тайному благословению. Никто, казалось, не ходил тем путем, и лес была заброшенным. Темная зелень сочной листвы освежала глаза и ум. Там можно сидеть в полной тишине. Даже легкий ветерок утих, ни один листочек не шевелился, и возникло то странное спокойствие, которое приходит в места, не часто посещаемые людьми. Вдали лаяла собака, и коричневый олень пересек тропу с легкой неспешностью.

 

Он был пожилым человеком, набожным и жаждущим сочувствия и благословения. Он объяснил, что регулярно в течение нескольких лет ездил к какому-то учителю на севере, чтобы послушать его объяснительные беседы о священных писаниях, а сейчас двигается, чтобы воссоединиться со своей семьей на юге.

 

«Один друг сообщил мне, что вы здесь проводите несколько бесед, и я остался, чтобы посетить их. Я тщательно и внимательно вслушивался во все, что вы говорили, и знаю то, что вы думаете о направляющих помощниках и об авторитете. Я полностью не согласен с вами, потому что мы, люди, нуждаемся в помощи от тех, кто может предложить ее, и тот факт, что кто-то с удовольствием принимает такую помощь, не делает из него последователя».

 

Естественно, желание руководства приводит к соответствию, а ум, который соответствует, неспособен к обнаружению истинного.

 

«Но я не пытаюсь соответствовать, я не доверчив, и при этом я не следую вслепую. Наоборот, я использую свой разум, подвергаю сомнению все то, о чем говорит этот учитель, к которому я еду».

 

Искать просвещения у другого, без самопознания, означает слепо следовать. Всякое следование происходит вслепую.

 

«Я не думаю, что способен проникнуть через более глубокие слои „я“, и поэтому ищу помощи. Мой приход к вам за помощью не делает из меня вашего последователя».

 

Если можно заметить, сэр, установление авторитета — сложный вопрос. Проследование за другим — просто следствие более глубокой причины, и без понимания этой причины, внешне следуете ли вы или нет — имеет очень маленькое значение. Желание прибыть, чтобы достичь другого берега, является началом нашего человеческого поиска. Мы жаждем успеха, стабильности, комфорта, любви, длительного состояния умиротворения, а если ум не свободен от этого желания, то обязательно будет следование прямым или окольным путем. Следование — это просто признак страстного желания безопасности.

 

«Я действительно хочу достичь другого берега, как вы выразились, и возьму любую лодку, которая перевезет меня через реку. Для меня важна не лодка, а другой берег».

 

Важен не другой берег, а река и берег, на котором вы стоите. Река — это жизнь, каждодневное проживание с его необычайной красотой, с его радостью и восхищением, с его уродством, болью и горечью. Жизнь является всеобъемлющим комплексом всех этих явлений, это не просто проход, через который надо как-то пройти, и вы должны это понять и не устремлять свой взор на другой берег. Вы и есть эта жизнь с завистью, насилием, проходящей любовью, амбициями, расстройством, страхом. И вы — это также страстное желание убежать от всего сказанного к тому, что вы называете другим берегом, постоянным, душой, Атманом, Богом и так далее. Без понимания жизни, без освобождения от зависти, с удовольствиями и болями из-за нее, другой берег — всего лишь миф, иллюзия, идеал, изобретенный испуганным умом в его поиске безопасности. Необходимо заложить правильный фундамент, иначе дом, каким бы благородным он ни был, не будет стоять.

 

«Я уже напуган, а вы добавляете к моему страху новый, вы не убираете его от меня. Мой друг сказал мне, что вас нелегко понять, и я понимаю, почему. Но считаю, что я серьезен и действительно хочу кое-чего большего, чем простую иллюзию. Я совершенно согласен, что нужно заложить правильный фундамент, но самому прочувствовать, что есть истинное и что есть ложное, является другим вопросом».

 

Нисколько, сэр. Конфликт зависти, с ее удовольствием и болью, неизбежно порождает замешательство, как внешнее, так и внутреннее. Только когда есть свобода от этого замешательства, ум может открыть, что является истинным. Всякая деятельность сбитого с толку ума ведут только к дальнейшему замешательству.

 

«Как мне освободиться от замешательства? »

 

«Как» подразумевает постепенное освобождение, но замешательство нельзя прояснять по частям, в то время как остальные части ума останутся сбитыми с толку, так как та часть, которая прояснена, скоро снова становится запутанной. Вопрос, как прояснить это замешательство, возникает только тогда, когда ваш ум все еще озабочен другим берегом. Вы не видите полногое значения жадности или насилия, или чего-то подобного. Вы только хотите избавиться от них, чтобы достигнуть чего-то еще. Если бы вас полностью волновала зависть и страдание как ее результат, вы бы никогда не спрашивали, как избавиться от нее. Понимание зависти — это целостное действие, в то время «как» подразумевает под собой постепенное достижение свободы, что является всего лишь действием из-за замешательства.

 

«Что вы подразумеваете под целостным действием? »

 

Чтобы понять целостное действие, мы должны исследовать разделение между думающим и его мыслью.

 

«Не существует ли наблюдателя, который стоит над думающим и его мыслями? Я чувствую, что существует. В один блаженный момент я испытал это состояние».

 

Такие переживания — результат деятельности ума, который был сформирован традицией и тысячами влияний. Религиозные видения христианина будут весьма отличаться от таковых индуса или мусульманина, так как все по существу основаны на особого рода условностях ума. Критерий истинности — это не переживание, а то состояние, в котором ни переживающего, ни переживания больше не существует.

 

«Вы имеете в виду состояние самадхи? »

 

Нет, сэр. Используя это слово, вы просто-напросто указываете описание опыта других.

 

«Неужели нет наблюдателя вне и над думающим и его мыслями? Я совершенно определенно чувствую, что есть».

 

Начинать с умозаключения означает прекращение всякого размышления, не так ли?

 

«Но это не умозаключение, сэр. Я знаю, я почувствовал его истинность».

 

Тот, кто говорит, что он знает, не знает. То, что вы знаете или чувствуете, является истинным, это то, чему вас научили. Другой, которому доведется по-другому быть обученным его обществом, его культурой, будет утверждать с равной степенью откровенности, что его знание и опыт показывают ему, что нет никакого наивысшего наблюдателя. Вы оба, приверженец и противник, находитесь в равной категории, верно ведь? Вы оба начинаете с умозаключения и с опыта, основанных на ваших условностях, не так ли?

 

«Когда вы освещаете это таким образом, то действительно кажется, что я заблуждаюсь, но я все еще не убежден».

 

Я не пытаюсь вводить вас в заблуждение или убеждать в чем-либо. Я только указываю на некоторые вещи, которые вам стоит исследовать.

 

«После тщательного чтения и изучения я вообразил, что полностью обдумал этот вопрос о наблюдателе и наблюдаемом. Мне кажется, что как глаз видит цветок, а ум наблюдает через глаз, так и за умом должна иметься сущность, которая осознает целостный процесс, то есть и ум, и глаз, и цветок».

 

Давайте исследовать это без утверждения, без поспешности или догматизма. Как возникает размышление? Есть восприятие, контакт, ощущение, а затем мысль, основанная на памяти, говорит: «Это роза». Мысль создает мыслителя, именно процесс размышления дает жизнь мыслителю. Сначала появляется мысль, а затем думающий, а не наоборот. Если мы не уясним это как факт, нас будут вводит в разного рода заблуждения.

 

«Но существует разделение, промежуток, узкий или широкий, между мыслителем и его мыслью. И не указывает ли это на то, что сначала возник мыслитель? »

 

Давайте посмотрим. Воспринимая себя как непостоянное, находящееся в опасности и желающее постоянства, безопасности, мысль привносит в бытие думающего, а затем подталкивает думающего к более и более высоким уровням постоянства. Так что существует кажущийся неразрывный промежуток между мыслителем и его мыслью, между наблюдателем и наблюдаемым, но весь этот процесс протекает все-таки в пределах области мысли, не так ли?

 

«Вы хотите сказать, сэр, что наблюдателя в действительности нет, что он является столь же непостоянным, как и мысль? Мне трудно поверить в это».

 

Вы можете называть его душой, Атманом, или каким пожелаете именем, но наблюдатель — это все еще творение мысли. Пока мысль каким-то образом связана с наблюдателем, или наблюдатель управляет, формирует мысль, он все еще находится в пределах области мысли, в пределах процесса времени.

 

«Как мой разум возражает против этого! Все же, несмотря на мое внутреннее состояние, я начинаю понимать, что это факт. А если это факт, тогда существует только процесс мышления и никакого мыслителя».

 

Это так, верно? Мысль породила наблюдателя, мыслителя, осознающего или не осознающего цензора, который постоянно судит, осуждает, сравнивает. Именно наблюдатель вечно в конфликте с его мыслями, вечно прилагает усилие, чтобы направлять их.

 

«Пожалуйста, немного помедленнее. Я действительно хочу прочувствовать сам. Вы указываете, что любая форма усилия, благородного или позорного, является результатом этого искусственного, иллюзорного разделения между мыслителем и его мыслями. Но вы пробуете устранить усилие? Разве усилие не необходимо для всякого изменения? »

 

Через время мы обсудим это. Мы увидили, что есть только мысль, которая изобрела мыслителя, наблюдателя, цензора, контролера. Между наблюдателем и наблюдаемым имеется конфликт из-за усилия, прилагаемого одним, чтобы преодолеть или по крайней мере изменить другое. Усилие тщетно, так как оно никогда не сможет произвести фундаментальный переворот в мысли, потому что мыслитель, цензор сам является частью того, что он желает изменить. Одна часть ума никоим образом не может преобразовать другую часть, которая является всего лишь продолжением ее самой. Одно желание может и часто действительно преодолевает другое желание. Но желание, которое является доминирующим, все еще порождает другое желание, которое, в свою очередь становится проигравшим или получившим выгоду, и таким образом запускается конфликт дуальности. Нет конца этому процессу.

 

«Мне кажется, что вы утверждаете, что только через устранение конфликта есть возможность фундаментального изменения. Я не совсем понимаю. Не будете ли вы любезны немного поподробней объяснить это? »

 

Думающий и его мысли — это объединенный процесс, который не имеет независимого продолжения, наблюдатель и наблюдаемое неотделимы. Все качества наблюдателя содержатся в его размышлении, если нет размышления, нет и наблюдателя, мыслителя. Это ведь факт, правильно?

 

«Да, пока мне понятно».

 

Если понимание происходит просто на словах, разумом, оно имеет небольшое значение. Должно быть фактическое переживание думающего и его мыслей как единого целого, как объединения двоих. Только тогда происходит процесс размышления.

 

«Что вы подразумеваете под процессом размышления? »

 

Путь или направление, по которому направляется мысль: личное или безличное, индивидуальное или коллективное, религиозное или мирское, индусское или христианское, буддистское или мусульманское и так далее. Нет такого мыслителя, который является мусульманином, а только лишь размышление, которое в зависимости от условностей мусульманства. Размышление — созданных им самим условностей. Процесс или возникновение мышления неизбежно порождают конфликт, и, когда через различные средства прилагаются усилия, чтобы преодолеть конфликт, это только создает другие формы сопротивления и конфликта.

 

«Это ясно, по крайней мере, я так думаю».

 

Такой способ мышления должен полностью прекратиться, поскольку он порождает замешательство и страдание. Не существует лучшего или более благородного мышления. Всякое размышление обусловлено.

 

«Вы, кажется, подразумеваете, что только когда мысль прекращает быть, возникает радикальная перемена. Но так ли это? »

 

Мысль обусловлена. Ум, будучи хранилищем опытов, воспоминаний, из-за которых возникает мысль, сам является зависимым от условностей, и любое движение ума, в любом направлении, приводит к его собственным ограниченным результатам. Когда ум делает усилие, чтобы преобразовать себя, он просто строит другой шаблон, возможно отличающийся, но все еще шаблон. Каждое усилие ума освободить себя — это продолжение мысли, это может быть на более высоком уровне, но все еще в пределах им очерченного круга, принадлежащего мысли, времени.

 

«Да, сэр, я начинаю понимать. Пожалуйста, продолжайте».

 

Любое движение любого вида со стороны ума только придает силу продолжению мысли, с ее завистливым, амбициозным, жадно впитывающим преследованием. Когда ум полностью осознает этот факт, как он полностью осознает ядовитую змею, тогда вы увидите, как движение мысли приходит к завершению. Только тогда совершается полная революция, а не продолжение старого в иной форме. Это состояние не описать, тот, кто описывает, не осознает его.

 

«Я действительно чувствую, что понял не только ваши слова, но и полное значение того, о чем вы говорили».

 

 

«Почему это должно было случиться с нами? »

 

Что-то выстрелило со взорвавшимся хлопком. Была половина пятого утра, и все еще очень темно. Рассвет не наступит еще в течение часа или больше. Птицы пока еще спали на деревьях, и сильный звук, казалось, их не потревожил, но они начнут склочную болтовню сразу же, как только начнет светать. Стоял небольшой туман над землей, но звезды были очень яркими. После первого взрыва вдалеке последовало несколько других. Был период затишья, а затем всюду начался фейерверк. Праздничный день начался. Тем утром птицы не продолжали свое чириканье как обычно, а сократили его и быстро разлетелись, оттого что сильные звуки были пугающими. Но к вечеру они вновь будут восседать на тех же самых деревьях, чтобы шумно сообщить друг другу об их ежедневных событиях. Солнце теперь касалось верхушек деревьев, и они засветились мягким светом. Прекрасные в своем спокойствии, они придавали небу форму. Единственная роза в саду отяжелела от росы. Хотя уже было шумно из-за фейерверка, город был медлителен и нетороплив при пробуждении, поскольку намечался один из самых великих праздников в году. Будет празднование и веселье, и богатые, и бедные будут дарить вещи друг другу.

 

Когда тем вечером становилось темно, люди начали собираться на берегах реки. Они аккуратно отпускали вплавь по воде маленькие блюдца из обожженной глины, наполненные маслом и с зажженным фитилем. Они проговаривали молитвы и отпускали огни плыть вниз по реке. Скоро появились тысячи этих точек света на темной, неподвижной воде. Это был удивительный вид для созерцания, оживленные лица, освещенные маленьким огнем, и река как чудо света. Небеса с миллиардами звезд смотрели свысока на эту реку света, и земля успокоилась из-за любви людей.

 

Нас было пятеро в той освещенной солнцем комнате: какой-то мужчина и его жена и двое других мужчин. Все они были молоды. Жена казалась грустной и несчастной, муж также серьезен и не склонен к улыбкам. Двое молодых людей застенчиво сидели молча и позволили начать другим, но они, несомненно, заговорят, когда подвернется случай и когда их застенчивость постепенно немного пройдет.

 

«Но почему это должно было случиться с нами? — спросила она. В ее голосе было негодование и гнев, но слезы начали наполнять ее глаза и заструились по щекам. — Мы были так добры к нашему сыну, он был так весел и проказничал, всегда был готов рассмеяться, и мы любили его. Мы так заботливо его воспитали и планировали для него богатую жизнь…» Не в состоянии продолжать говорить, она остановилась и подождала, пока немного не успокоилась. «Извините, что я так расстроилась прямо перед вами, — продолжила она через некоторое время, — но все это было невыносимо для меня. Он игрался и кричал, а несколькими днями позже ушел навсегда. Это очень жестоко, и почему это произошло с нами? Мы вели порядочную жизнь, но любим друг друга, и даже больше, мы любили нашего мальчика. Но теперь его нет, и наша жизнь стала пустой — мой муж в своем офисе, а я дома. Все это стало настолько безобразным и бессмысленным». Она продолжала и продолжала рассказывать о своей горечи, но муж мягко остановил ее. Сейчас уже она рыдала, совсем не сдерживаясь, но через время умолкла.

 

Это происходит с каждым из нас, не так ли? Когда вы спрашиваете, почему это должно было случиться с вами, вы на самом деле не имеете в виду, что это должно касаться только других, а не вас. Вы делите горе с остальными.

 

«Но что мы сделали, чтобы заслужить такое? Какова наша карма? Почему его нет в живых? Я с удовольствием отдала бы свою жизнь ради него».

 

Заполнит ли какое-либо объяснение, какой-либо хитрый аргумент или рациональное верование, пустоту приносящуювам боль?

 

«Естественно, что я хочу утешения, но не простыми словами и не какой-то надеждой на будущее. A в результате, я вообще не могу найти какое-то утешение. Мой муж пробовал утешить меня верой в перевоплощение, но напрасно. Он также страдает, даже при том, что верит в перевоплощения, отвратительный кошмар».

 

Снова ее муж вмешался, чтобы успокоить поднимающиеся в ней чувства.

 

«Я буду спокойной и вдумчивой, и простите».

 

«Сэр, мы так мало знаем о жизни, о смерти, и так мало о нашей собственной печали, — сказал ее муж. — После этого случая я, кажется, внезапно повзрослел и могу теперь задавать серьезные вопросы. А раньше жизнь была весела, и мы постоянно смеялись. Но большинство вещей, которые делали нас счастливыми, теперь кажутся настолько глупыми, настолько тривиальными. Это было, словно буря, которая выкорчевывает дерево и засыпает песком пищу. Ничто никогда снова не будет, как прежде. Внезапно я обнаружил, что сам стал ужасно серьезным, желая разузнать, что все это значит. И, начиная со смерти нашего сына, я прочитал больше религиозной и философской литературы, чем за всю свою прежнюю жизнь. Но когда есть боль, простые слова не легко принять. Я знаю как легко вера становится медленным ядом. Вера притупляет острые края мысли, но она к тому же притупляет боль, и без нее ум стал бы как открытая, чувствительная рана. Мы пришли, чтобы послушать вас прошлым вечером. Вы не дали нам никакого утешения, что, насколько я понимаю, правильно. Но мы все еще хотим залечить наши раны. Вы можете нам помочь? »

 

«Рана, которая есть у всех нас, — вставил один из тех двоих, — не излечивается словами, успокаивающей фразой. Мы пришли сюда, не для того, чтобы принять другую веру, а чтобы найти причину нашей боли».

 

Вы считаете, что простое знание причины освободит вас от боли?

 

«Как только я узнаю, каковы причины моей внутренней боли, я смогу избавиться от нее. Я не стану что-то есть, когда знаю, что это отравит меня».

 

Вы думаете, что это так легко — избавиться от внутренних ран? Давайте вникнем в это терпеливо, тщательно. В чем же ваша проблема?

 

«Моя проблема, — ответила жена, — проста и ясна. Почему у меня забрали сына? Какова был причина этого? »

 

Удовлетворит ли вас какое-либо объяснение, каким бы успокаивающим оно ни было в настоящий момент? Разве вы сами не выяснили суть вопроса?

 

«Как мне приступить к этому? » — потребовала жена.

 

«Это также одна из моих проблем, — сказал один из тех двоих. Как мне выяснить, что истинно в этом безумном недоумении, которое является моим „я“? »

 

«Что же у нас за карма, что мы должны страдать, терять тех, кого мы больше всего любим? » — спросил муж.

 

«Возможно, я сумела бы перенести боль смерти моего сына», — добавила жена, — если бы я могла только найти утешение в знании, почему его забрали».

 

Утешение — это одно, а истина — другое, они уводят прочь одно от другого. Если вы ищете утешения, вы можете найти его в объяснении, в наркотике или вере, но это будет временно, и рано или поздно вам придется начинать снова. А есть ли такая вещь как утешение? Возможно, что вам сначала надо столкнуться лицом к лицу с этим фактом: ум, который ищет утешения, безопасности, всегда будет в печали. Удовлетворяющее объяснение, успокаивающая вера могут помещать усыпить вас, но этого ли вы хотите? Это избавит вас от горя? Можно ли избавиться от горя с помощью принудительного сна?

 

«Кажется, что то, чего я действительно хочу, продолжала жена, — это возвратиться в то счастливое состояние, которое я когда-то знала, снова иметь радость и удовольствие. Так как я не могу достичь этого, я разрываюсь от горя, и поэтому ищу утешения».

 

Вы имеете ввиду, что не хотите столкнуться с фактом, который, как вы полагаете, является причиной горя, и поэтому вы пытаетесь убежать от него?

 

«Почему бы мне и не искать утешения? »

 

Но можете ли вы найти длительное утешение? Его может и не быть. Ища утешения, мы хотим того состояния, в котором не будет психологического волнения вообще. А существует ли такое состояние? Можно выдумать с помощью различных средств состояние утешения, но жизнь вскоре придет, стучась в дверь. Этот стук в дверь, это пробуждение называется горем.

 

«Когда вы указываете на это, я понимаю, что это так. Но что я должна делать? » — настаивала жена.

 

Не надо ничего делать, кроме как понять суть этого факта, что ум, который ищет утешения, безопасности, всегда будет подвержен горю. Это осознание и есть само действие. Когда человек понимает, что он заключенный, он не спрашивает, что делать, а возникает целый ряд действий или бездействий. Из-за самого осознания существует действие. «Но, сэр, — вставил муж, — наши раны реальны, неужели мы не можем излечить их? Неужели вообще нет никакого процесса лечения, а только состояние горькой безнадежности? »

 

Ум может искусственно создать любое состояние, которое он пожелает, но выяснить истину всей этой ситуации — это совсем другой вопрос. Ну а теперь, что же это, за чем вы гонитесь?

 

«Ни один человек в своем уме не хотел бы искусственно создать горечь. Наверняка существует философия безнадежности, но у меня вовсе нет никакого намерения следования тем путем. Я действительно хочу выяснить, что является причиной, кармой нашего горя».

 

Вы двое также желаете вникнуть в этот вопрос?

 

«Конечно, мы очень хотим, сэр. У нас есть наши собственные проблемы, имеющие отношение к целому механизму кармы, и нам также помогло бы, если мы могли бы разобраться в этом вместе».

 

Что означает корень слова «карма»?

 

«Корень этого слова означает „действовать“, — ответил муж, а остальные закивали в знак согласия. — Карма обычно, и я считаю неправильно, понимается как действие, предопределяющее причину. Будущее установлено прошлым действием. Как вы сеете, так и пожнете. Я сделал что-то в прошлом, за которое буду расплачиваться или за которое мне будет награда. Если мой сын умирает молодым, это из-за некой причины, скрытой в жизни. Существует много разновидностей этой общей формулировки».

 

Все вещи возникают и проходят в своем существовании через цепь причин и следствий, не так ли?

 

«Это, кажется, факт, — ответил один из двоих. — Я нахожусь в этом мире из-за моего отца и матери и из-за предыдущих причин. Я есть результат причин, которые простираются назад бесконечно в прошлое. Мысль и действие — это результат различных причин».

 

Отделено ли следствие от причины? Есть ли между ними промежуток, короткий или длинный интервал времени? Является ли причина фиксированной, также как и следствие? Если причина и следствие статические, тогда будущее уже установлено, а если это так, то для человека нет никакой свободы, он навечно в ловушке предопределенной колеи. Но это не так, как вы можете наблюдать в повседневных событиях, где обстоятельства непрерывно влияют на ход действий. Всегда есть движение продолжающегося изменения, либо немедленного, либо постепенного.

 

«Да, сэр, я это понимаю. И для меня это огромное облегчение, выросшего в условиях одной причины и одного следствия, осознавать, что мы не должны быть рабами прошлого».

 

Ум не стоит удерживать с помощью созданных им условностей. Следствие причины не обязательно будет следовать за причиной, его можно устранить. Не существует даже вечного ада. Причина и следствие не статичны, не фиксированы. То, что было следствием, становится причиной совсем другого следствия. Сегодня формируется согласно вчерашнему дню, и завтра — согласно сегодняшнему дню. Это истинно, верно? Так что причина и эффект не отделены, они объединенный процесс. Неправильные средства не могут использоваться для правильной цели, потому что средства — это и есть цель, одно содержит в себе другое. Семя содержит в себе целое дерево. Если каждый по-настоящему прочувствует суть этого, тогда мысль — это действие, нет сначала никакого размышления, а за ним следующего действия, с неизбежной проблемой того, как построить между ними мост. Полное осознание причины и следствия как неделимой единицы кладет конец прилагающему усилия «я», которое извечно кем-то становится с помощью каких-то средств.

 

«Не даете ли вы ваше собственное определение карме? » — спросил муж.

 

Либо это истинно, либо — ложно. То, что является истинным, не требует никакой интерпретации, а то, что интерпретируется, не истинно. Интерпретирующий становится предателем, поскольку он просто предлагает собственное мнение, а мнение — это не истина.

 

«Книги говорят, что каждый из нас начинает жизнь с определенным количеством накопленной кармы, которую нужно отработать — продолжал муж. — Нам говорят, что именно в отработке этой накопленной кармы, в течение одной жизни или нескольких жизней, проявляется действие свободной воли. Так ли это? »

 

А что вы думаете, невзирая на авторитет книг?

 

«Я не считаю себя способным самому это рассматривать».

 

Давайте вместе рассмотрим этот вопрос. Чья-либо жизнь в нынешнем существовании начинается с определенного количества созданных условностей, кармы. На каждого ребенка оказывает влияние окружающая среда, чтобы он думал в пределах определенного образца, а его будущее имеет тенденцию быть предопределенным согласно этому образцу. Либо он следует с некоторой долей свободы тому, что диктует образец, либо он полностью вырывается из него. В последнем случае та часть ума, которая совершает усилие, чтобы вырваться, это также результат создания условий, кармы. И так, вырвавшись из одного образца, ум создает другой, в ловушке которого он вновь оказывается.

 

«В этом случае, как же ум когда-либо может быть свободным? Я очень ясно понимаю, что часть ума, которая желает быть свободной от образца, и часть, которая у него в ловушке, обе удерживаются, на самом деле, в рамках. Прежняя считает, что она отличается от предыдущей, но, по существу, они обладают одинаковым качеством в том, что ни одна полностью не свободна. Но что же тогда является свободой? »

 

«Большинство людей, — вмешался один из молодых людей, — утверждают, что есть сверхдух, Атман, который будет воздействовать на созданные нами условности и стирать их через преданность и добрые дела и через концентрацию на наивысшем».

 

Но сущность, которая предана, которая делает добрые дела, сама обусловлена. А наивысшее, на котором она концентрируется, — проецирование его условностей, так это?

 

«Я понимаю, — нетерпеливо сказал муж. Наши боги, религиозные концепции, идеалы, находятся в пределах образца созданных нами условностей. Теперь, когда вы указали на это, мне оно кажется настолько очевидным и реальным. Но тогда нет для человека никакой надежды».

 

Досрочно делать вывод и начинать думать, исходя из этого вывода, означает мешать пониманию и любому дальнейшему открытию. Когда полностью весь ум осознает, что он удерживается в пределах образца, что происходит?

 

«Я не совсем понимаю ваш вопрос, сэр».

 

Осознаете ли вы, что полностью весь ваш ум обусловлен, включая часть, которая, как предполагается, является сверхдухом, Атманом? Вы чувствуете это, осознаете как факт, или просто принимаете устное объяснение? Что фактически происходит?

 

«Я не могу точно сказать, потому что я никогда не обдумывал данный вопрос до конца».

 

Когда ум осознает полностью все созданные им условности, чего он не может сделать, пока он просто преследует свой собственный комфорт или лениво выбирает легкий путь, тогда все его движения завершаются. Он полностью спокоен, без всякого желания, без всякого принуждения, без всякого мотива. Только тогда возникает свобода. «Но нам надо жить в этом мире, и что бы мы ни делали — от добывания средств к существованию до наиболее тонкого исследования ума — все имеет определенный мотив. А бывает ли когда-нибудь действие без мотива? »

 

Разве вы не считаете, что есть? Действие любви не имеет никакого мотива, но любое другое действие имеет.

 

 

Жизнь, смерть и выживание

 

Это было величественное старое тамариндовое дерево, богатое плодами, и с нежными молодыми листьями. Возросшее у глубокой реки, оно хорошо питалось влагой и давало совершенно необходимое количество тени для животных и людей. Под ним всегда происходила какая-то суета и шум, шел громкой разговор, или теленок звал свою мать. Оно имело красивые формы и на фоне голубого неба было роскошным. В нем была нестареющая живучесть. Должно быть, оно повидало многое, так как в течение бесчисленных лет наблюдало за рекой и происходящим на ее берегах. Это была интересная река, широкая и священная, и, чтобы искупаться в ее священных водах, со всех частей страны приходили паломники. По ней ходили лодки, передвигаясь тихо, с темными квадратными парусами. Когда взойдет луна, полная и почти красная, создавая серебристую дорожку на танцующих водах, в соседней деревне и в деревне на другом берегу реки будет веселье. В церковные праздники сельские жители сходились к краю воды, напевая радостные, ритмичные песни. Принося с собой еду, много болтая и смеясь, они купаются в реке. Затем они укладывают гирлянду у подножия большого дерева, а также красную и желтую золу вокруг его ствола, потому что оно тоже было священным, как и все деревья. Когда, наконец, болтовня и крик прекращаются, и все расходятся по домам, остаются гореть одна или две лампы, забытые каким-то набожным сельским жителем. Эти лампы представляли собой фитиль домашнего изготовления в небольшом терракотовом блюдце с маслом, что сельский житель с трудом мог себе позволить. Тогда дерево было превыше всего, все вещи принадлежали ему: земля, река, люди и звезды. Спустя некоторое время оно уйдет в себя, чтобы дремать, пока его не коснутся первые лучи утреннего солнца.

 

Часто к краю реки приносили мертвое тело. Очистив землю рядом с водой, они сначала укладывали тяжелые бревна в качестве основы для жертвенного костра, затем обкладывали его более легкой древесиной, а сверху клали тело, покрытое новой белой тканью. После этого самый близкий родственник подносил к костру горящий факел, и огромное пламя вздымалось во тьме, освещая воду и молчаливые лица присутствующих на похоронах и друзей, которые сидели вокруг костра. Дерево вбирало часть света и отдавало свое умиротворение танцующему огню. Требуется несколько часов для того, чтобы тело поглотил огонь, но они все будут сидеть до тех пор, пока ничего не останется, кроме ярких тлеющих угольков и нескольких языков пламени. Посреди этой необъятной тишины внезапно раздается плач младенца, и начнется новый день.

 

Он был довольно-таки известным человеком. Умирая, он лежал в маленьком доме позади стены, а небольшой сад, о котором когда-то заботились, теперь был заброшен. Его окружали жена, дети и другие близкие родственники. Возможно, пройдет несколько месяцев или даже больше, прежде чем он скончается, но все они были вокруг него, и комната была отягощена печалью. Когда я вошел, он попросил, чтобы все ушли, они неохотно покинули комнату, кроме одного маленького мальчика, который играл на полу с какими-то игрушками. Когда они вышли, он указал мне рукой на стул, и мы сидели в течение некоторого времени, не проронив ни слова, а в это время в комнату пробивался шум домашнего хозяйства и улицы.

 

Он с трудом разговаривал.

 

«Знаете, я так много думал в течение долгих лет о жизни, и даже больше о смерти, потому что у меня затяжная болезнь. Смерть кажется такой странной вещью. Я прочел различные книги, касающиеся этой проблемы, но все они были довольно поверхностны».

 

Разве все умозаключения поверхностны?

 

«Я не настолько уверен. Если бы можно было прийти к определенным умозаключениям, которые бы глубоко удовлетворяли, они приобрели бы некоторое значение. Что плохого в том, чтобы прийти к умозаключениям, пока они удовлетворяют? »

 

Нет ничего плохого в них, но разве это не очерчивает вводящий в заблуждение горизонт? У ума есть сила создавать любую форму иллюзии, и оказаться у нее в ловушке кажется настолько ненужным и незрелым.

 

«Я жил довольно богатой жизнью и следовал тому, что считал своим долгом. Но, конечно же, я человек. Так или иначе, с той жизнью теперь покончено, и вот я здесь, бесполезное существо. Но, к счастью, мой ум еще не поврежден. Я много читал, и я все еще так же жажду узнать то, что случается после смерти. Я продолжу существовать, или ничего не остается, когда тело умирает? »

 

Сэр, если позволите спросить, почему вы так заинтересованы узнать, что происходит после смерти?

 

«Разве каждый не хочет этого знать? »

 

Возможно, да. Но если мы не знаем, что такое жизнь, можем ли мы вообще узнать, что такое смерть? Жизнь и смерть могут быть одним и тем же, и тот факт, что мы отделили их, может быть источником большой печали.

 

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: