V. Административно-хозяйственные подразделения

· Работа с кадрами

· Хозяйственная служба

· Геодезия и картография

· Геологическое управление

· Секретариат НКВД СССР

· Железнодорожные и водные перевозки контингентов и грузов НКВД СССР

· Наблюдение за правильной эксплуатацией автотранспорта в НКВД СССР

· Комендантская служба

· Управление органами мер и весов

· Материально-техническое снабжение строек и лагерей НКВД МВД СССР

· Финансирование органов НКВД СССР

· Плановый отдел НКВД СССР

· Фельдъегерская связь

· Учебные заведения

«…из всего кремлёвского окружения Сталина Берия был…наиболее динамичным, компетентным руководителем.» (Тайна Зои Воскресенской: З.Воскресенская.с.262)

В.Ардаматский: «Так вот, насчёт выселения из Латвии перед войной всяких враждебных Советской власти элементов… …необходимость операции была бесспорной. В 40-м году стало совершенно ясно, что войны не миновать и она близка. Был ясен и противник – фашистская Германия. …Буржуазия и её наёмники никогда ещё мирно не уступали своё место под солнцем. Гитлеровцы не могли не рассчитывать на их поддержку, и нужно было сделать всё, что можно, чтобы этот их расчёт полностью не оправдался. В глубь страны были переселены капиталисты, крупные торгаши, кулаки, представители военной верхушки, буржуазные политики. Но переселение срезало как бы вершину пирамиды буржуазного строя, а нижняя, широкая часть пирамиды осталась нетронутой. Это и чиновничество, которое верно служило тому строю и имело за это хорошо обеспеченную жизнь, и среднее офицерство, и мелкая буржуазия – всякие лавочники, лабазники, спекулянты, которые знали о нас только то, будто мы всё конфискуем». (Ардаматский Первая ком с.57-58)

К началу 1941 г. НКВД выполняло множество функций – от организации добычи полиметаллических руд на Севере до руководства деятельностью внешнеполитической разведки. 3 февраля 1941 г. было принято решение о разделении НКВД на собственно НКВД (Л.П.Берия) и НКГБ (В.Н.Меркулов) с сокращением штатов. В обоих наркоматах (внутренних дел и госбезопасности) на весь СССР оставлялось по 10 000 сотрудников. Сейчас же только в Москве только милиции не менее 120 000. (Мухин За держ обид с.220) Нарком НКВД назначался одновременно заместителем председателя СНК СССР с поручением курировать работу НКВД, НКГБ, Наркомата лесной промышленности, Наркомата цветной металлургии, Наркомата нефтяной промышленности и Наркомата речного флота. (Колпакиди Щит и меч с.405)

По совместному постановлению правительства и ЦК ВКП(б) от 8 февраля 1941 г. военная контрразведка (особые отделы) передавались в наркоматы обороны и ВМФ, где были созданы третьи управления; в НКВД контрразведка в пограничных и внутренних войсках НКВД возлагалась на 3-й отдел. Выделение органов госбезопасности в самостоятельный наркомат в условиях военной угрозы стратегически являлось необходимым решением, однако реорганизация этой сложной по составу и деятельности государтвенной структуры к началу войны с Германией была не закончена.

Аппарат НКГБ по штатам составлял 11 000 сотрудников (НКВД – 10 000). Заместителями наркома являлись – И.А.Серов (1-й зам), Б.З.Кобулов и М.В.Грибов (зам по кадрам). В НКГБ входили:

1-е управление – разведка за границей (бывший Иностранный отдел ГУГБ) – П.М.Фитин,

2-е – контрразведка – П.В.Федотов,

3-е – секретно-политическая работа (бывший Секретно-политический отдел ГУГБ) – С.Р.Мильштейн.

Следчасть (на правах управления) – Л.Е.Влодзимирский.

Управление коменданта Московского Кремля – Н.К.Спиридонов.

1-й отдел – охрана правительства,

2-й учётно-статистический,

3-й – обыски, аресты, наружное наблюдение,

4-й – опертехника,

6-й – шифровальный.

Отдел кадров.

Административно-хозяйственный и финансовый отдел.

Секретариат.

Главное экономическое управление и Транспортное управление были упразднены. Заново было создано 40 закордонных резидентур.

Руководство НКГБ принимало меры по улучшению агентурно-осведомительской службы. В приказном порядке предписывалось, чтобы оперсотрудник руководил работой только резидента, который осуществлял связь с прикреплёнными к нему осведомителями; агенты, то есть секретные сотрудники, участвовавшие в оперативных разработках, должны были находиться на личной связи только с оперсотрудником. Контрразведывательный режим в стране был усилен: более эффективно, используя секретное фотографирование, стала работать наружная разведка, улучшилась деятельность радиоконтрразведывательной службы, широко использовалась спецтехника (прослушивание), повысились требования к работе службы Политконтроля и оперативного учёта.

В 1940 г. и первой половине 1941 г. органы госбезопасности раскрыли 66 резидентур и арестовали свыше 1500 агентов немецкой разведки, в 1939-1941 гг. в приграничных районах Дальнего Востока – свыше 2500 агентов японской разведки. (Колпакиди Щит и меч с.405-406)

«…чекисты 20-х и 30-х годов неоднократно использовали внедрение наших разведчиков в ряды членов контрреволюционных организаций для ликвидации руководящих и активных в антисоветском рвении сотрудников.» (Максимов А. Операция «Турнир»/ Записки чернорабочего разведки.- М., 1999, с.240)

Е.Прудникова считает сведения о санкции Сталина на применение пыток В НКВД дезинформацией. (Прудникова Берия с.158) «…довольно типичная ситуация для мемуаров: рассказы о жутких зверствах с чужих слов, и никакого собственного опыта по этой части. Это не значит, что при Берия в органах не били – в подобных местах били, бьют и будут бить. И нет никакой гарантии, что в отдельных случаях сам нарком не закрывал на это глаза. Но фальсификация дел и пытки как система, направляемая «сверху», с приходом нового наркома прекратились». (Прудникова Берия с.159)

«До войны на одного заключённого в день полагалось 670 г ржаной и пшеничной муки, 56 г крупы, 280 г овощей, 14, 3 г мяса, 78 г рыбы, 8 г сахара, 8 г жиров. …56 г крупы – как хозяйка, могу сказать, что это пристойная порция каши. …Не санаторий, конечно, но и не Освенцим.» - пишет Е.Прудникова. (Прудникова Берия с.171) «Для пресечения злоупотреблений был придуман простой, но гениальный ход. Обычно письма заключённых сдавались в незапечатанном виде и проверялись лагерной цензурой. Но письма, адресованные наркому НКВД, Генеральному прокурору, «всесоюзному старосте» Калинину, членам Политбюро и, само собой, Сталину, должны были быть запечатаны, и лагерному начальству категорически запрещалось их вскрывать, под страхом уголовного наказания. Так что зеки всегда имели возможность пожаловаться, если в их содержании были беспорядки». (Прудникова Берия с.172)

Президиума Верховного совета СССР Указом от 31 мая 1941 г. установил уголовную ответственность с 14 лет и одновременно расширил и перечень составов преступлений, за которые уголовная ответственность наступала с 12 лет. (Р.Ф. Лутфулин. Государственно-пра «Следователь». 2002. № 3. С. 45)

«Наиболее квалифицированной агентуре германская разведка давала задания внедряться на службу в органы государственной безопасности, в погранвойска, в милицию, в подразделения и части Красной Армии на любые, даже самые маленькие должности, такие, как уборщица, конюх, сторож и т.д.

Врагу удавалось проникать в те организации, где отсутствовала бдительность. Главное заключалось в том, что эти люди имели возможность общаться с членами коллектива и даже при хорошо организованном порядке что-то извлекать для своих хозяев». (А-10. С. 94)

 

«Чекистским органам и пограничным войскам, поставленным партией и правительством на самые острые участки классовой борьбы, надо было особенно следить за тем, чтобы не допускались нарушения революционной законности. Я и подчинённые мне руководители периферийных органов часто отчитывались о своей работе перед бюро обкома и бюро райкомов партии. Мы органически были связаны с работой партийных органов и тем, что сами являлись членами бюро: я - Белостокского обкома партии, а начальники городских и районных аппаратов – соответствующих комитетов партии». (А-10. С. 104)

«Однако ведя разговор о заслугах Л.П. Берия, объективности ради следует сказать и о недоработках НКВД того времени. Органы не смогли вычистить всех предателей даже из рядов РККА. В частности, они очень поздно занялись «испанцами» - троцкистами, которые пошли на измену, находясь на должностях добровольцев и советников на фронтах гражданской войны в Испании. Рычагов, Смушкевич и Мерецков были арестованы очень поздно и успели сотворить страшные дела в плане подготовки РККА к войне. Во многом благодаря им авиация и армия остались без радиосвязи, более того, благодаря им Правительство СССР было в полном неведении по этому вопросу и полагало, что со связью в РККА всё в порядке. А предателя генерала армии Павлова, командовавшего Западным особым военным округом, вообще не успели арестовать до войны, и он сумел совершить измену, повлёкшую страшнейшие последствия - разгром наших войск в Белоруссии и последующую трагедию начальных боёв в той войне. Он вопреки приказу и телеграмме Генштаба от 18 июня не привёл войска округа в боевую готовность, более того, даже вопреки плану учёбы не вывел их в летние лагеря, оставив на зимних квартирах и подставил их этим под внезапный артиллерийский и авиационный удар немцев. Материалы суда над Павловым подтверждают это безоговорочно». (А 11, с. 117)

 

«Показания его представляли большой интерес. Не отрицая, что он является резидентом германской разведки, подтвердил, что подпольные формирования, носящие названия «Батальон смерти», созданы от начала и до конца органами фашистской разведки. Все другие буржуазно-националистические формирования, независимо от того, как они себя называют, верно служат гитлеровской Германии. Полубинский заявил, что его личные наблюдения во время пребывания на той стороне дают полые основания сделать вывод, что Германия усиленными темпами готовится к нападению на Советский Союз. Это он подкрепил сведениями о происходящей концентрации живой силы и техники вдоль советских границ. В силу этих обстоятельств все возможности и средства были направлены Германией на сбор разведывательной информации об СССР.

Ни для кого не является секретом, что в своей работе германская разведка опиралась прежде всего на враждебные элементы – проживающих на территории западных областей Белоруссии бывших помещиков, осадников, офицеров бывшей польской армии, работников полицейского аппарата панской Польши, крупных чиновников государственного аппарата, лесников и других привилегированных в прошлом людей. Ничего нового в этом плане Полубинский не показал, он только подтвердил то, о чем каждодневно и открыто говорили преданные Советской власти люди.

Забегая вперед, скажу, что в связи со складывающейся обстановкой на границе с Германией, когда уже было совершенно ясно, что эта страна форсирует подготовку нападения на нашу Родину и широко использует антисоветские элементы в своих интересах, советским правительством было принято решение о выселении этой части населения из западных областей Белоруссии. Это было осуществлено буквально перед самой войной. Думается, что если бы это было сделано значительно раньше, чекистские органы и пограничные войска получили бы куда больше возможностей для усиления своей разведывательной и контрразведывательной работы против фашисткой Германии, так как не отрывали бы ежедневно столько своих лучших сил для борьбы с бандитами, буржуазно-националистическим подпольем и другими антисоветскими проявлениями.

Пограничники имели бы больше реальной возможности организовать охрану границы на большую глубину, чего явно недоставало при таком большом расходе личного состава для борьбы с бандгруппами в приграничной полосе». (А-10. С. 117-118)

 

«Теперь, по истечении столь длительного времени, когда много по этому вопросу было сказано и написано, можно сказать, что работа по укреплению обороноспособности наших западных рубежей велась огромная, но враг опередил нас. Его армия была полностью мобилизована, получила боевой опыт на военных театрах Европы, а экономический потенциал в огромнейшей степени был усилен оккупированными фашистами странами.

В течение многих лет нам внушалось, что если придется воевать, то только на территории врага. Это очень крепко укоренилось в нашем сознании, поэтому даже в умах некоторых наших руководящих работников была твердая уверенность в том, что правительство предпринимает все необходимее меры для дачи решительного отпора врагу, если он нападет на нас. Более того, некоторые из них боялись лишний раз подчеркнуть возрастающую с каждым днем угрозу нападения, чтобы не вызывать панические настроения среди народа». (А-10. С. 122-123)

 

«Буквально за несколько дней до начала войны органы госбезопасности осуществили высылку из Белостока враждебных элементов из числа местных жителей. Была проведена большая операция по их аресту. Арестованных поляков погрузили в вагоны и отправили на восток. И я с полной уверенностью скажу, что арестованные стреляли бы нам в спину при отступлении, как это было в Прибалтике. Эта мера была крайне необходимой. Более того, арестованным полякам вскоре предоставляли возможность или вступать в Армию Людову, сражающуюся с гитлеровцами на стороне СССР, или быть преданными через Иран англичан». (А-10. С. 124)

 

«Накануне войны связь управлений УНКГБ и погранвойск области с заставами и районными и городскими аппаратами была непрерывной». (А-10. С. 124)

 

«21 июня в 24.00 я закончил разговор по телефону с начальником пограничных райаппаратов НКГБ, с ответственным дежурным по управлению пограничных войск округа и с начальником особого отдела 10- армии товарищем Лосевым.

… несколько позже из других погранотрядов доносили, что на сопредельной стороне слышны шумы моторов, усиленный лай собак и другие необычные явления. Я связался по телефону с находящимся в это время в Белостоке секретарем ЦК КП Белоруссии товарищем Малинным, с первым секретарем обкома товарищем Кудряевым и доложил об этих данных. Мы с ними условились, что я по телефону переговорю со всеми начальниками районных и городских аппаратов НКГБ и дам указание, чтобы они всю секретную переписку партийных, советских органов и органов госбезопасности упаковали в мешки и направили под охраной в Белосток.

Я поручил своему заместителю А.Ф. Сотикову связаться с командованием погранвойск и порекомендовать им от моего имени сделать то же самое, невзирая на отсутствие указаний по этому вопросу со стороны главка.

… У меня была прямая связь с командующим 10-й армией генералом Голубевым. На мой вопрос: «Какие вы принимаете меры? » - он ответил, что командованию округа доложено об обстановке, соединения армии приводятся в боевую готовность.

Около двух часов ночи меня проинформировали о том, что командующий 10-й армией получил по радио приказ, в соответствии с которым советские воинские соединения занимают боевые рубежи.

Получив эту информацию, я без предварительного звонка буквально ворвался в кабинет генерала Голубева. Я увидел его в полевой форме, с сумкой на боку, в спешке закрывавшего сейф. Нервным, срывающимся голосом генерал сказал мне, что, видимо, начинается война, и посоветовал привести все силы в мобильное состояние, сам же выехал на командный пункт армии.

Заместитель начальника пограничных войск округа комбриг Курлыкин сообщил, что на сопредельной стороне слышен шум моторов. Наши пограничные подразделения продолжали нести усиленную охрану границы, свободные от нарядов пограничники заняли оборонительные рубежи.

Подняв трубку аппарата прямой связи, чтобы поговорить с Минском и доложить об обстановке, я обнаружил, что связь не работает. Это было в третьем часу ночи. Моя попытка связаться по этому же телефону с Брестом и Вильнюсом тоже не имела успеха. Не работала и обычная связь. Как оказалось потом, это был результат действий диверсионных групп противника. Однако связь с райцентрами Августов, Ломжа, Граево и другими пограничными районами еще действовала. Пользуясь этим, я дал указание оперативному составу органов госбезопасности в случае войны выполнять свои задачи в тесном контакте с пограничниками и частями Красной Армии, а также с нашим управлением.

По указанию обкома партии работники всех партийных и советских органов в третьем часу ночи были вызваны в свои учреждения. В управлении мы накоротке провели совещание оперативного состава.

В 3 часа 15 минут 22 июня в небе раздался рев моторов». (А-10. С. 125-126)

 

⇐ Предыдущая123456

Поделиться: