ГЛАВА 37: ПРЕВРАЩЕНИЯ ЧУЖЕРОДОВ И ПОБЕГ РОГАТИАНА

 

На самом деле переродов в Городинске больше, просто они мелкие, ниже эмиссаров на несколько рангов. Унюхав, что дело их тухлое, они улизнули из войска, которое выставил чёрный колдун против освободителей. Сбежали и попрятались кто где. Самые нахальные сделали вид, что они обычные люди, что они тоже пострадали от злоковарного директора Зоопарка, а теперь изо всех сил будут помогать Чистосердечным и Варсиме Плотовичу Тураю возрождать Городинск.

Хитры мелкие перероды, но не удалось им прикинуться добрыми людьми. Вот как всё происходило: идёт себе по улице мелкий тугарин в обличьи старушки, например (а мог и ребёнком представиться, и дамой, и важным господином – кем захочет). Навстречу ему, к примеру, Белослав с сёстрами шагают, бдительно осматриваются по сторонам.

Проходят было мимо. Тугарин вздыхает с облегчением: «Пронесло! ». И вдруг его окликают, да ещё настоящим именем! Как только произносят его настоящее имя, так и встаёт тугарин столбом, двинуться не в силах. А к нему подходят служивые из отряда Вездегляда, подхватывают под мягкие ручки и ведут в Зоопарк. А там запирают в клетки и вольеры.

В кабинете административного корпуса, где фиолетовые окна обесцветились и стали совершенно обычными, и сам кабинет посветлел и помолодел, сидел Варсима Плотович Турай и каждого пленника записывал в тетрадь, и напротив имени плюсик чертил.

... Психитрион...

Исхитрион...

Сург...

Туган...

Шабан...

Шусторок...

Равула...

Плутин...

Нежата...

Мордас...

Бухно...

Архат...

Мустила...

Иуба...

Будиха...

Толстую тетрадь исписал Турай. Посетовал: вон, оказывается, как много у людей врагов! Что же с ними делать? Задумался крепко. Тут к нему под бочок сунулся маленький Белослав:

– Ты чего тужишь?

Турай улыбнулся, положил тяжёлую тёплую руку ему на плечо.

– Думу думаю, – ответил.

– Какую думу думаешь? – не отставал Белослав.

– Да вот такую: что нам делать с прихвостнями Рогатиана и с ним самим, – разъяснил глава Совета мудрых хозяйственников.

– А ты у Православа Лучезаровича спроси! – посоветовал Белослав.

Варсима Плотович отрицательно покачал головой:

– Не могу: некогда Православу Лучезаровичу такие мелкие вопросы решать. Понимаешь? Он ведь Книгу Животворения читает, чтобы Земля расцветала, дышала, плодоносила, да за Дивным Деревом Сорока Плодов ухаживает, чтобы человеческие роды, как и Земля, расцветали, дышали, размножались и мир хранили.

Белослав старательно сдвинул брови, думая. И решил так:

– Надо сестёр позвать. Правда! Они у меня ух, какие смышлёные! Понимаете? Позвать?

Турай улыбнулся:

– Позови, что ж.

– Я щас!

Мальчуган метнулся на улицу и буквально через несколько минут вернулся с девочками. Янислава прыгнула на стул рядом с главой Совета мудрых хозяйственников, Тихомира скромно встала у стола. Белослав рядышком.

– А их можно в тюрьму посадить? – тут же выдала идею Янислава. – Или в команды сбить, чтоб они работали уборщиками, строителями, дворниками? А можно, чтоб они сажали деревья и цветы...

Белослав строго возразил:

– За ними тогда доглядывать надо, как за малышами в детском садике. А они возьмут и убегут!

– Ну, выслать их в пустыни Дикого Диковинного Леса, – мгновенно придумала Янислава. – Пусть копают канал для реки! Или опять деревья сажают... Хотя там тоже доглядывать придётся, – нахмурилась она.

Опустилась тишина. Варсима Плотович улыбался. Тихомира дотронулась пальчиком до гладкой поверхности стола и принялась что-то рисовать на ней. Вздохнула и тихо предложила:

– А вот в киосках этих остались же краски для аквагрима.

– Да. И что? – заинтересовался Варсима Плотович, внимательно следя за её рисующим пальчиком.

– Так можно... зааквагримить переродов, – несмело предложила Тихомира, уставясь на свой водящий по столу пальчик. – Если колдовство Рогатиана Тьмунагоняевича ещё есть, то они все превратятся в тех, в кого мы их разрисуем. Ой! Это глупо, наверное...

Варсима Плотович просиял:

– Да ведь это то, что нужно, радость моя Тихомира, умница моя!

Янислава оживлённо подхватила:

– Здоровская задумка! Это Тихомира умеет лучше всех – придумывать всякое и разное!

А Белослав солидно добавил:

– И ещё она здоровски рисует.

Тихомира смущённо насупилась и убрала палец от стола.

– Сможешь рисовать на тугаринах? – со всей серьёзностью спросил Варсима Плотович. – Не испугаешься?

Тихомира едва заметно вздохнула и помотала головой.

– Не испугаюсь, наверное... Не знаю... А с папой можно?

– Можно! – разрешил хозяин Городинска. – И с папой. И с мамой. И с братом и сестрой. Они тебе помогать будут и подбадривать.

– Ладно тогда, – кивнула Тихомира и опять едва заметно вздохнула.

Организовали Девятисильным специальную палатку, похожую на военную: большую, как шатёр. В ней поставили столик, стулья, разложили краски, кисточки. Вот только каталогов не имелось. Тихомире-художнице они, конечно, ни к чему.

И вот Годун Волот и Вездегляд выводили из клеток и вольеров тугарина-перерода, усаживали в шатре напротив Тихомиры и следили, чтоб он не дёргался, не рычал, не вырывался. Тихомира старательно выводила на лице рисунок. А затем тугарина отпускали восвояси. Немного проходило времени, и тугарин исчезал. А в Зоопарке появлялись новый листик или новый камешек, новый цветок или новая бабочка или деревце...

Отлавливать тугаринов-переродов помогала белая птица, которая сидела на плече Белослава. Мальчик ходил по улицам Городинска, а она, почуяв врага, слетала с него и кружила над тем, кого нашла. Тут уж вперёд выступали Светомир и Лухтан, и ещё Твердислав, и новые белотуры – Звенислав, Зорислав, Доброслав, Мечислав, Мирослав, Ратислав...

Чипированным Тихомира умывала Живой Водой руки, лицо и грудь – и, представляете?! – чипы ломались и сами выскакивали из плоти наружу – мёртвые и беспомощные. Янислава кормила Чипированных Чистым Хлебом, и к ним возвращалась память. Они осознавали, что с ними происходило по их же собственной воле. И плакали.

«Чего плачете? Надо дело исправлять! – говорил им Лухтан Атеосов. – Идите и честно работайте, помогайте друг другу, да никого не раскрашивайте, не чипируйте! ».

А Чекан принёс запрятанную между кирпичной кладкой спичечную коробочку с мёртвой бабочкой нежных голубых и салатовых оттенков – ту самую, которую прихлопнула заплаканная женщина. Турай капнул на бабочку Живой Водой. Шевельнулись усики. Затрепетали крылышки – поднялась бабочка на тонюсенькие ножки! Тихомира положила перед ней крошечку Чистого Хлеба. Отведала бабочка – и превратилась в девочку! А уж потом Вездегляд нашёл маму и папу девочки.

Труднее всего пришлось с главными приспешниками Рогатиана – эмиссарами. Они очень сильно сопротивлялись, плевались и ругались. Поэтому рисунки цветов, которыми их покрыли, размазались, и когда тугарины ударились оземь, то обмякли мерзкими водорослями, которые на солнце быстро высохли. Ветер разнёс их по Зоопарку, и тем кончился век воплощения Басхиды, Геннозы, Голиндухи, Дуциллы, Красиды, Плехана, Плутодора, Рыкуна и Шевеляка.

Человек-тигр Мусорга не превратился в одуванчик, который нарисовала Тихомира поверх его татуировки, а человек-попугай Гнидион не упал на дорогу гранитным камешком. Вездегляд запер в вольер для хищников тигра Мусоргу, а в просторную птичью клетку – разноцветного яркого попугая Гнидиона.

У обоих оказался препротивный характер, надо сказать. Тигр скалился и огрызался на всех подряд и пытался зацепить лапой неосторожно приблизившегося к решётке посетителя, а попугай при виде женщин раскачивался на суку сухого дерева и кричал: «Кр-расавица, кр-расавица! Сядь в ор-ранжевую машину! Пр-рокачу! ». Подлетал к прутьям, вцеплялся в них крепко, и старался долбануть клювом по чьим-нибудь пальцам. Прожили они сколько-то – немного совсем – и как-то рассеялись чёрным дымом. Вот так.

А вот самогó чёрного колдуна-колдунишку никак не могли найти, что ты будешь делать! Он так спрятался, что казалось, будто вовсе исчез. Но нет. Не исчез Рогатиан. В подвал старого дома спустился и затаился там, едва моргая, едва шмыгая. Надеялся, что пронесёт, что со временем он снова восстанет и уж тогда не выпустит Городинск из лап!

Однако скоро почуял Рогатиан недоброе: близость белотуров. И заскулил, захныкал, когтями по стенам заскреб. А это спустились с неба несколько часов назад, на заре, белые птицы, ударились оземь и стали прекрасными юношами и девушками. Они пошли по Городинску, и от их поступи возрождалась земля, очищался воздух, исчезало всякое уныние, всякое сомнение, всякий страх. Радостно-то как! Легко! От этого и неуютно Рогатиану. Оттого-то он и понял, что конец ему придёт – найдут его, ежели он не поторопится, не ускользнёт. А тогда лишат его колдовской силы на много лет вперёд, а то и на веки вечные! Как он жить будет?!

Не получилось у Рогатиана пересидеть опасные для него времена. Подошли к старому дому, в подвале которого он сидел, Чистосердечные и белотуры, припекло чёрного колдуна, обожгло. Переминался Рогатиан с ноги на ноги, подпрыгивал, вертелся. А что вертеться? Что прыгать? Бесполезно! Не может Рогатиан терпеть близость чистого сердца, чистого цвета, худо ему чуть ли не до смерти! Вот он и выскочил из подвала да помчался прочь так, что ни одна собака не могла его догнать!

 

ГЛАВА 38: КРЕСТЬЯНСК

Достиг Душеворов границы города Городинска, остановился на развилке: влево полевая дорога уходила в старое заброшенное поле, вправо – на село Тюбук. Обернулся и закричал изо всех сил:

– Ааааааа!

Замолк, раздувая ноздри, сверкая глазищами. Ногой топнул изо всей силы. Нагнулся, ударил с размаху кулаком по земле. Обратил лицо к Городинску, светлеющему вдалеке от него и процедил:

– Я не побеждён! Я пойду в другое сердце России – в Крестьянск, и там одержу победу! Ведь в Крестьянске все пьют, курят, дерутся, ругаются, лгут, там никто никого не любит, никто не трудится, Православа там никто не знает! А, значит, победить легко! Пусть без аквагрима, без тату, без чипов и даже без армии тугаринов-переродов..... Хотя нет. Почему – без тугаринов? Пусть в Городинске их много сгинуло, но осталось-то ещё больше! Свистнуть – и явятся, как послушные берберы!

Тут Рогатиан по привычке хотел схлопнуться, но не смог! Как он удивился! Всегда же получалось! Попробовал ещё и ещё – бесполезно. Так что пришлось чёрному колдуну пешком идти. А пешком – потому что никто не останавливал возле него машину. То ли не видели... То ли чурались... Может, ещё почему...

Близко от того места, где он стоял, высунулся из-за тёмно-бронзового соснового ствола полный лопоухий подросток. Он подождал, пока Рогатиан скроется из виду и опрометью бросился в город. Долго бежал. Запыхался. Свернул с улицы Звериной на Зверьковую, потом с Городной на Городицкую, там по Городской прямиком в Зоопарк.

На его главной площади стояли Светомир Девятисильный, Кредула Думатеевна и Варсима Плотович. Паренёк дёрнул Светомира за руку.

– Дядя! – тяжело дыша, проговорил он. – Слышь, дядя Светомир!

– Да? Чего тебе? – обернулся к нему Девятисильный.

– Я Рогатиана видел!

К нему повернулись Турай и Молвянина.

– Где видел?

– Ты сам-то кто?

Паренёк вытер пот со лба и ответил с конца:

– Я – слон. Ну, то есть, меня в слона превращали. И я вас пугал, когда вы в тумане шли в Красный Партизан. А Рогатиана я видел за периметром Городинска! И он навострился в Крестьянск! Он всерьёз хочет там всё по-новому начать! Говорит: завоюю второе сердце России!..

Взрослые переглянулись.

– Крестьянск, говоришь? – повторил Варсима Плотович.

Кредула Думатеевна в прежнем своём облике, с нормальным языком, чистой кожей, без шишек на голове, решительно сказала:

– Теперь вы командуйте, Варсима Плотович! Надо новый отряд Чистосердечных собирать и в путь отправляться.

Глава Совета Мудрых Хозяйственников пожал пареньку руку.

– Спасибо тебе, друг мой. Ты очень нам помог!

– Вы остановите Рогатиана?

– Надеюсь. От воли и желания людей много зависит, знаешь ли. Крестьянск врагу мы не отдадим!

Паренёк твёрдо заявил:

– Будете набирать отряд – запишите меня!

– Запишу, – кивнул Турай.

... Река Звероножка не спала. Вообще-то, она вовсе не спит. Ну, кое-где подрёмывает, устраивая себе ложе – заводи, но в основном путешествует. В любую погоду, в любое время суток. В любое время года. Даже подо льдом.

В августе, конечно, льдом не пахнет. Тепло. Почти жарко. В озере, куда впадает речка Звероножка, купаются городчане. На песочке загорают, играют в мяч, бадминтон.

Всего два дня, как очистился город, один день, как девочка Тихомира разрисовывает аквагримом тугаринов-переродов, а люди уже дышат полной грудью, наслаждаются радостью и светом.

На берегу речки, возле старой темноволосой липы, только парочка рыбаков. Ой, нет! Не рыбаки это! А кто?.. Ну, да: Зинзивей и Дарина. Фотограф Белонучкин декламировал фотографу Лапотышкиной стихи, которые подарило ему при расставании Дивное Дерево Сорока Плодов:

– Как солнце с восточной сторонки вставало, а с запада тучка навстречу бежала, я девушку встретил, что шла по дорожке, сияя, как солнце на светлом восходе. Приди-ка, девица, и сядь со мной рядом: мне ласково слово сказать тебе надо...

На последнем слове Зинзивей вздохнул и признался:

– Дарина!.. Ты мне так нравишься!... Так нравишься!... Что я даже тебя люблю... Вот так. Вот теперь, что хочешь. Уфф!...

А Дарина осветилась вся, взглянула на Зинзивея такими глазами, что стало всё понятно, и отвечать – лишнее, и не мир вокруг них, а края райские...

– Ты сам сочинил? – спросила девушка.

– Не, ты что! Я не умею! – покраснел молодой фотограф. – Это меня Дивное Дерево Сорока Плодов научило. Я всю дорогу их повторял...

И тут неожиданно прервали.

– Простите, милые, – извинился незнакомый юноша в белом. – Я Зорислав. Меня послали сообщить вам недобрую весть...

И рассказал им про угрозу Рогатиана захватить второе сердце России – Крестьянск.

– Мы готовы в путь! – хором воскликнули Зинзивей и Дарина. – Где собирается отряд?..

Все ребята, кто ходил в первый раз, решили идти и теперь. Только уж с родителями: вместе они стократ сильней!

– Поторопитесь, – напутствовал Варсима Плотович. – И спуску не давайте, слабину дашь – и сам погибнешь. Не оставляйте ему лазейку. А ежели ускользнёт он...

– Мы везде его найдём и сразимся с ним! – уверенно пообещал Чекан. – Отовсюду прогоним: из Крестьянска, из Морянска, из Лугополья, из Горнохребетово, из Виноградово, из далёкого арктического Снежинска и Ледянска! Куда б он ни навострился, мы уж там будем и встретим его...

–... как следует! – рубанул рукой маленький Белослав.

И все улыбнулись ему.

– Будут люди честно работать, мирно жить, – с верой проговорил Турай, – будет Православ каждое утро читать Книгу Животворения, чтобы земля продолжала жить. Будет цвести и плодоносить Дивное Дерево Сорока Плодов, чтобы не прекратился род человеческий. А Рогатиан всегда и отовсюду будет извергаться вон, во тьму кромешную. Но всё это будет, если...

 

*****

Ну, что, доченька, ты всё ещё настаиваешь на том, чтобы эта тётя нарисовала на твоём лице мордашку лемура?

 

_______________________________________________________________________________

 

ЛИТЕРАТУРА:

1. Колпакова Н. П. Под ласковым солнцем: Сказки, песни, предания, загадки, пословицы народов СССР (Сборник фольклора) / Ред. Д. Плаксина. – Л.: Дет. лит., 1980. – 240 с.: илл. С. 26, 40-41, 68, 69, 89, 90, 113, 114, 183, 184, 226, 230, 238.

2. Макнаб К. Как выжить в экстремальных условиях: Приёмы и методы, которые использует спецназ / Пер.с англ. – Харьков: Книжный клуб «Клуб семейного досуга»; Белгород: ООО Книжный клуб «Клуб семейного досуга», 2014. – 320 с.

3. Мудрые мысли о добре и зле / Сост. А. Логунов. – М.: Никея, 2013. – 128 с.: илл. (С.111)

4. Писаренко Д. Чип-клиенты / Наука // Аргументы и факты. – 2015. - № 46. – С. 56.

5. Слова прп. Ефрема Сирина. Мысли на Рождество Христово.

6. Слова святого праведного Иоанна Кронштадского.

7. Слова святителя Игнатия Брянчанинова.

 

 

10 августа 2015 – 14 апреля 2016

 

 

⇐ Предыдущая10111213141516171819

Поделиться: