Сексуальность и любовь в психоаналитическом дискурсе

 

Проблема соотношения любви и сексуальности является, пожалуй, одной из центральных, вызывающих непримиримые дискуссии в науке, философии, религии, искусстве. В Древней Греции эта дискуссия наиболее рельефно была выражена в споре по поводу соотношений трех видов любви: чувственной (пошлая, земная Афродита), между супругами и возвышенной любовью (небесная Афродита). В понимании Платона, именно возвышенная любовь, основанная не на чувственности, а на идеях красоты, блага и нравственного совершенства (любовь мужчины к прекрасному юноше и женщины к прекрасной женщине), является подлинной любовью, олицетворяющей собой стремление к бессмертию. С точки зрения Плутарха, только чувственная любовь, ведущая к соединению между собой пронизанных Эротом супругов, может считаться наиболее ценной и достойной.

Если не вдаваться в тонкости природы этих трех видов любви, то в целом, начиная с древнего мира и кончая современностью, в центре дискуссий оказывается вопрос о соотношениях между платонической (романтической, рыцарской, возвышенной) любовью и любовью-страстью, где эротичность и сексуальность предопределяют желания и действия человека.

С одной стороны, на всем протяжении истории писатели и поэты чаще всего воспевали возвышенные формы любви, хотя во все времена в художественной литературе находила отражение тенденция, связанная с описанием чувственного наслаждения, сладострастия и даже техники, способствующей достижению наивысшего сексуального удовольствия. С другой стороны, по мере развития культуры и цивилизации в целом формировались различного рода нравственные нормы, религиозные запреты, медицинские представления о патологии и юридические санкции, предназначенные для регламентации сексуальной деятельности людей.

К концу ХIХ века, когда З. Фрейд сформулировал свои первые представления о психоанализе, в основе которых лежала идея о сексуальной этиологии неврозов, выявление роли и значения сексуальности в жизни человека потребовало от него отказа от привычного для того времени убеждения, что врач не имеет права вторгаться в сексуальные тайны своих пациентов и по этическим соображениям ему не следует затрагивать каких-либо сексуальных вопросов. Раскрытие фактов из сексуальной жизни обращавшихся к нему за помощью пациентов привело его к выдвижению положения о том, что при неврастении сексуальная этиология носит актуальный характер, в то время как при психоневрозах – инфантильный. В целом речь шла о том, что для понимания причин возникновения психических заболеваний следует опираться на данные науки о сексуальности, которая не является чем-то постыдным, как это было принято раннее считать.

В статье «Сексуальность в этиологии неврозов» (1898) Фрейд сформулировал несколько положений. Наиболее важными представляются следующие:

• сексуальные причины психических заболеваний – это то, что дает врачу основание для терапевтического воздействия;

• люди заболевают не потому, что пытаются исполнять несложные для цивилизованного мозга обязанности, а потому, что пренебрегают в это время сексуальной жизнью;

• только сексуальная этиология позволяет в дальнейшем понять все нюансы историй болезни неврастеников;

• истинную этиологию при психоневрозе следует искать в переживаниях детства и в впечатлениях, касающихся сексуальной жизни ребенка;

• поступают неправильно, когда полностью пренебрегают сексуальной жизнью детей;

• половая жизнь не начинается лишь с пубертата, как это может показаться родителям и воспитателям;

• сексуальные переживания детского возраста воздействуют патогенно, и их последующее воздействие может проявляться в более поздние периоды созревания;

• в ответ на воздействие ранних сексуальных переживаний со временем следует ненормальная психическая реакция, способствующая возникновению психопатологических образований;

• в общественном мнении необходимо создать пространство для обсуждения проблем сексуальной жизни;

• нужно уметь говорить о сексуальных проблемах так, чтобы не прослыть тем, кто спекулирует на низменных инстинктах;

• наша цивилизация должна научиться жить в ладу с требованиями сексуальности человека.

 

Эти концептуальные положения Фрейда получили свое дальнейшее обоснование и развитие в последующих его работах. В частности, в «Трех очерках по теории сексуальности» (1905) он не только пересмотрел привычные для того времени представления о нормальной и перверсной сексуальной деятельности человека, но и предложил психоаналитическое видение проблематики сексуальности как таковой. Обращая внимание на относительность связи между сексуальным влечением и сексуальным объектом, он сформулировал ряд идей, имеющих принципиальное значение для психоаналитического понимания сексуальности человека.

 

В обобщенном виде эти идеи сводятся, по меньшей мере, к следующему:

• психическая оценка сексуального объекта в качестве желанной цели сексуального влечения не ограничивается его гениталиями, а распространяется на все тело и имеет тенденцию включать в себя все ощущения, исходящие от сексуального объекта;

• предрасположение к перверсиям представляет собой общее первоначальное предрасположение полового влечения человека, из которого вследствие органических изменений и психических торможений в процессе созревания развивается нормальное сексуальное поведение;

• болезненный характер перверсии проявляется не в содержании новой сексуальной цели, а в ее отношении к норме;

• в том, что детскому возрасту не придают значения в развитии сексуальной жизни, повинна инфантильная амнезия, превращающая детство каждого человека в доисторическое время и скрывающая от него начало его половой жизни;

• ребенок появляется на свет с зачатками сексуальной деятельности и уже при приеме пищи испытывает сексуальное удовлетворение, которое он постоянно старается воссоздать в деятельности сосания;

• проявления большинства инфантильных сексуальных влечений возникают по образцу жизненно важных телесных функций, не направлены еще на сексуальный объект, являются аутоэротическими, их сексуальная цель находится во власти соответствующей эрогенной зоны;

• следует различать три фазы инфантильной мастурбации: первая относится к младенческому периоду, вторая – к кратковременному расцвету сексуальной деятельности последующего периода развития, третья – к пубертату;

• предположение о наличии у всех людей одинаковых (мужских) гениталий представляет собой первую из удивительных и чреватых последствиями (комплекс кастрации у мальчика и зависть к пенису у девочки) инфантильных сексуальных теорий;

• необходимо различать такие догенитальные организации сексуальной жизни как оральная (каннибальная) и анальная (садистская);

• половая жизнь детей едва ли может происходить где-то еще, кроме как в фантазиях, то есть в представлениях, не предназначенных для исполнения;

• в инфантильных склонностях в большинстве случаев наблюдается дифференцированное благодаря половому притяжению сексуальное влечение ребенка к родителям, сына к матери и дочери к отцу;

• ввиду проявления младенческой, инфантильной сексуальности ребенок является полиморфно извращенным существом;

• сексуальное возбуждение вызывается тремя способами: из внешнего мира через возбуждение соответствующих эрогенных зон, из внутренних органов и из душевной жизни, представляющей собой «камеру хранения» внешних впечатлений и «приемный пункт» внутренних возбуждений;

• эрогенные зоны используются для того, чтобы посредством получаемого от них, как в инфантильной жизни, предварительного удовольствия содействовать достижению большего удовольствия от удовлетворения;

• опасность для возможности достижения нормальной сексуальной цели возникает тогда, когда в каком-нибудь месте подготовительных сексуальных процессов предварительное удовольствие оказывается слишком сильным, а присущий ему компонент напряжения – слишком незначительным;

• внешние или внутренние условия, затрудняющие или отдаляющие достижение нормальной сексуальной цели (импотенция,

повышенная цена сексуального объекта, опасность полового акта), содействуют задержке на подготовительных актах и образовывают из них новые сексуальные цели, способные занять место нормальных;

• все моменты, нарушающие сексуальное развитие, оказывают свое воздействие таким образом, что вызывают регрессию, возвращение к прежней фазе развития;

• чем ближе приближаешься к глубоким нарушениям психосексуального развития, тем отчетливее выступает на передний план значение инцестуозного выбора объекта;

• симптомы представляют собой замену стремлений, заимствующих свою энергию из источников сексуального влечения;

• симптомы отчасти образуются за счет ненормальной сексуальности;

• невроз представляет собой негатив перверсии;

• загадочность истерии состоит в наличии противоположностей, включающих в себя слишком сильную сексуальную потребность человека и его чрезмерное отрицание сексуальности;

• инфантильными проявлениями сексуальности определяются не только отклонения от нормальной сексуальной жизни, но и нормальные ее формы;

• без учета бисексуальности едва ли можно прийти к пониманию сексуальных проявлений у мужчины и женщины;

• значительная часть симптоматики неврозов, вытекающая из нарушений сексуальных процессов, выражается в нарушении других, несексуальных телесных функций;

• невротические родители, в большинстве своем склонные к чрезмерной нежности, чаще всего пробуждают своими ласками предрасположение к невротическому заболеванию;

• силы сексуального влечения должны привлекаться для достижения других, несексуальных целей, то есть должна происходить сублимация сексуальности;

• в сублимации обнаруживается источник художественной деятельности, и в зависимости от того, является ли такая сублимация полной или неполной, анализ характера высокоодаренных людей вскрывает различное соотношение частей в смеси работоспособности, перверсии и невроза;

• разновидностью сублимации является подавление посредством реактивного образования, которое возникает у ребенка в латентный период и в благоприятном случае сохраняется на всю жизнь;

• общее извращенное сексуальное предрасположение детства можно расценивать в качестве источника добродетелей, поскольку оно дает толчок к их формированию благодаря реактивным образованиям;

• в сексуальности теснейшим образом связаны между собой самое высокое и самое низкое.

 

В «Трех очерках по теории сексуальности» главное внимание уделено рассмотрению инфантильной организации сексуальной жизни. По сравнению с проблематикой сексуальности проблема любви затрагивается крайне редко. Тем не менее даже в данной работе Фрейд апеллирует подчас к таким понятиям, как «несексуальная любовь», «любовная жизнь».

Фактически в то время Фрейд не проводил каких-либо принципиальных различий между понятиями «сексуальность» и «любовь». Неслучайно он прибегал и к таким понятиям, как «половая любовь» и «сексуальная любовь», усматривая тождественность между сексуальностью и любовью, включающей в себя нежные чувства и уважение. Кроме того, Фрейд исходил из того, что несексуальная любовь детей к родителям и половая любовь питаются из одного и того же источника, а в латентный период ребенок учится любить других людей, помогающих ему в удовлетворении его потребностей.

По мере уточнения и развития психоаналитических представлений о человеке и культуре, Фрейд будет чаще использовать понятия «любовь» и «Эрос». В 1920 году в предисловии к четвертому изданию «Трех очерков по теории сексуальности» он подчеркивает, что предпринятая им ранее попытка расширить понятие сексуальности за счет анализа детей и так называемых извращенцев была необходимой и вполне оправданной и что, в конечном счете, расширенная сексуальность в психоанализе смыкается с Эросом божественного Платона.

Несмотря на обвинения Фрейда в пансексуализме, во многих своих работах он намеренно использует понятие сексуальности, считая, что по своему происхождению, действию и отношению к половой любви Эрос Платона соответствует психоаналитическому пониманию любовной силы либидо и что тот, кто усматривает в сексуальности нечто постыдное и унизительное для человеческой природы, может пользоваться более аристократическим выражением – Эрос. По его собственному признанию, с момента возникновения психоанализа он бы и сам мог использовать именно это выражение и тем самым избегнул бы множество упреков в свой адрес. Однако он не сделал этого в силу своего убеждения в том, что стоит только уступить на словах, как постепенно и незаметно уступишь по существу.

Словом, используя такие понятия как «сексуальность» и «эрос», в содержательном отношении Фрейд не проводил какого-либо принципиального различия между ними. Так, в работе «Воспоминание Леонардо да Винчи о раннем детстве» (1910) он отметил то обстоятельство, что в произведениях итальянского Фауста решительно избегается проблематика сексуальности, словно питающий все живое Эрос является недостойной темой для исследователя.

Вместе с тем в рамках обсуждения проблематики сексуальности Фрейд неоднократно апеллировал к феномену любви. Правда, следует иметь в виду, что используемое им понятие «любовь» включало, как правило, все многообразные компоненты сексуального влечения. Тем не менее в той же работе о Леонардо да Винчи, детально рассматривая рисунок, на котором художник изобразил половой акт в продольном разрезе тела, Фрейд обратил внимание на то, что в лице мужчины нельзя усмотреть ни удовольствия «даровать любовь», ни блаженства «любовной самоотдачи», поскольку оно выражает скорее негодование и отвращение. Что касается самого итальянского художника и ученого, то он являет собой пример такого типа, у которого психические движущие силы превращаются в различные формы деятельности, в результате чего вместо любви усиливается стремление к познанию и человек остается по ту сторону как любви, так и ненависти. Именно поэтому, как полагал Фрейд, жизнь Леонардо да Винчи была значительно беднее любовью по сравнению с жизнью других великих художников.

В открытом письме доктору М. Фюрсту «О сексуальном просвещении детей» (1907) он отметил, что задолго до достижения пубертата ребенок способен к большинству психических проявлений любовной жизни, включая нежность, преданность и ревность, следовательно, ребенок оказывается готовым «любовным существом». В сделанном в 1910 году дополнении к «Трем очеркам по теории сексуальности» он высказал соображение о главном различии между любовной жизнью в античном мире и в культуре начала ХХ века. Это различие состоит, по его мнению, в том, что в античном мире высоко ценилось само влечение, в то время как современники Фрейда акцентировали свое внимание прежде всего на объекте влечения.

В работе «Об особом типе выбора объекта у мужчины» (1910) Фрейд, хотя и прибегал к понятию сексуальности, все же делал это не так часто, как в предшествующих работах. Обращаясь к научному осмыслению вопросов любовной жизни людей, он размышлял об объекте влюбленности, объекте любви, отношении любящего к объекту своего выбора, условиях любви, любовном поведении мужчин и женщин, типах любви.

Разумеется, раскрытие проблем инфантильной сексуальности, сексуальных объектов и целей, психосексуальных процессов развития человека будет занимать важное место в дальнейших работах Фрейда. В терминологическом плане он станет апеллировать и к любви.

В частности, в уже упомянутой работе о Леонардо да Винчи Фрейд выскажет важные соображения, касающиеся его первоначальных представлений о специфическом объекте любви у гомосексуалистов и о нарциссизме. Согласно его взглядам, при психосексуальном развитии мальчика его любовь к матери подвергается вытеснению. Вытесняя эту любовь, мальчик ставит себя на ее место, идентифицируется с ней, принимает за образец свою собственную персону, по подобию с чем и избирает свой новый объект любви. Так, склоняясь к аутоэротизму, мальчик становится гомосексуалистом, поскольку находит объект своей любви на пути нарциссизма. Из-за вытеснения любовь к матери консервируется в бессознательном, последующая исходящая от женщины притягательность переадресовывается партнеру-мужчине и, таким образом, снова воспроизводится механизм, с помощью которого была приобретена гомосексуальность.

В работе о Леонардо да Винчи Фрейд выскажет также свои соображения о материнской любви, о слишком раннем пробуждении эротики у ребенка со стороны неудовлетворенных матерей, о той любви матери к грудному младенцу, которая по своей природе представляет собой удовлетворяющую любовную связь, реализующую не только психические желания, но и физические потребности.

В плане апелляции к любви показательной является также работа «О самом обычном уничижении любовной жизни» (1912), где наряду с обсуждением проблем полового акта, психической импотенции, сексуального объекта, задержки развития либидо содержатся идеи о расщеплении любовной жизни некоторых людей на два направления, которые воплощаются в искусстве как небесная и земная (животная) любовь. Такие люди, как отмечал Фрейд, любя, не вожделеют, а вожделея, не могут любить, предаются эротически безрезультатной нежности и ищут объекты, которые им не нужно любить. Выявляя источники несовпадения нежного и чувственного течения в любовной жизни, он вскрыл причины любовного поведения мужчин, страдающих психической импотенцией, и любовного поведения фригидных женщин. Одновременно с этим он отметил то обстоятельство, что культурное обуздание любовной жизни влечет за собой общее уничижение сексуальных объектов. Кроме того, им был сделан важный вывод, согласно которому психическая ценность любовной потребности снижается, как только удовлетворение становится слишком доступным.

В той же работе Фрейд отметил: для того, чтобы иметь возможность наслаждаться любовью, люди во все времена создавали условные препятствия. В частности, что в период упадка античной культуры, когда удовлетворение любви не встречало трудностей и препятствий, любовь оказалась обесцененной и для восстановления необходимых аффективных ценностей потребовались сильнейшие реактивные образования. Он утверждал, что аскетическая атмосфера христианства придала любви психическую ценность, которую ей никогда не могло дать язычество. Другое дело, что, отождествляя такие понятия как «сексуальное влечение» и «любовное влечение», он был склонен полагать, что и в начале ХХ века любовь остается животной, какой она была испокон веков.

В работах Фрейда размышления о любви приводят к выявлению как причин невротизации человека, так и специфики психоанализа.

В работе «„Культурная“ сексуальная мораль и современная нервозность» (1908) он рассмотрел часто встречающееся явление, когда в силу определенных условий замужества и опыта супружеской жизни у женщины нет оснований любить своего мужа, но она хотела бы любить, поскольку это отвечает идеалу супружества, навеянному воспитанием. Подавляя в себе все то, что могло бы обнаружить истинное положение дел и что противоречит ее идеалу, такая женщина может приложить все усилия к тому, чтобы играть роль нежной и заботливой супруги. Последствием такого самоподавления станет невроз, который так или иначе отомстит нелюбимому мужу, породив у него чувства неудовлетворенности.

В работе «Бред и сны в „Градиве“ В. Йенсена» (1907) Фрейд привел важное, на мой взгляд, соображение, согласно которому аналитический метод психотерапии не ограничивается осознанием вытесненного, но нацелен на пробуждение чувств пациента, поскольку выздоровление предполагает «возврат любви». Любое психоаналитическое лечение является, согласно его представлениям, своего рода попыткой освобождения вытесненной любви, ранее нашедшей компромиссный выход в форме симптома и в процессе терапии избирающей своим объектом персону аналитика, на которого переносится вновь пробудившаяся страсть, будь то любовь или ненависть. В этом отношении психоанализ сродни методу литературы: писатель в своем произведении изображает сцену исцеления страдающего бредом молодого человека, когда находящаяся рядом с ним и уверенная в том, что она любима, девушка признается в своей любви к нему. Писатель связывает друг с другом исчезновение бреда и появление потребности в любви, способствующей лечебному исходу в виде обретения любви.

Если в период выдвижения психоаналитических идей Фрейд исходил из того, что психоанализ – это лечение истиной, то по мере развития его теории и практики психоаналитическое лечение стало восприниматься им также в качестве лечения любовью. В этом смысле метод писателя действительно обнаруживает полное согласие с терапевтическим методом, используемым в психоанализе. Другое дело, что в «Градиве» В. Йенсена представлен идеальный случай излечения бреда, чего не в состоянии достичь психоаналитическая техника. Как подчеркивал Фрейд, изображенная в «Градиве» девушка могла ответить на любовь, проникшую из бессознательного в сознание, в то время как аналитик не может позволить себе этого. Аналитик является посторонним человеком для пациента и после завершения лечения он обязан стремиться стать вновь посторонним. Более того, по убеждению Фрейда, аналитик нередко не может посоветовать пациенту, как ему использовать в жизни вновь обретенную способность любить.

Мне представляется, что выдвинутая Фрейдом идея, согласно которой психоанализ является своего рода лечением любовью, недостаточно осмыслена даже со стороны тех, кто считается специалистами в области бессознательного. И дело не только в том, что за размышлениями Фрейда об идеальном случае исцеления любовью в художественном произведении В. Йенсена и невозможностью достижения этого в рамках психоанализа стоит важная для терапии проблема переноса, которая на протяжении всей истории развития психоанализа является объектом пристального внимания и глубокой проработки со стороны психоаналитиков. Существенным является и то, что в процессе терапевтической работы с пациентом психоаналитик должен, по сути дела, пробудить в нем любовь не только к терапевту (перенос, невроз переноса и его проработка), но и к себе, другим людям, окружающему миру и жизни в целом.

В этом смысле психоанализ действительно является лечением любовью. Другое дело, что, сознательно или бессознательно способствуя пробуждению любви у пациента, психоаналитик нередко оказывается в затруднительном положении, поскольку в отличие от других психотерапевтов, прибегающих к суггестивным воздействиям, он не только не дает советов, но и оставляет право выбора по использованию вновь обретенной пациентом любви за ним самим.

Собственно говоря, психоаналитик лишь способствует тому, чтобы пациент смог обрести с детства желанную любовь, которой ему так не хватало или которая превратилась у него в невротическую потребность в любви. Но, как и куда направить эту любовь в процессе своей дальнейшей жизни за пределами психоанализа, это – важнейшая задача самого пациента. Психоаналитик должен лишь с уважением отнестись к соответствующему выбору завершившего анализ пациента, даже если решение того по реализации обретенной им любви не будет соответствовать личным предпочтениям или убеждениям психотерапевта.

Не уверен, что все современные психоаналитики именно так понимают суть психоанализа как лечения любовью. Во всяком случае ознакомление с современной психоаналитической литературой и наблюдения за проведением коллективных супервизий наводят на мысль, что значительная часть психоаналитиков или не рассматривают психоанализ в качестве лечения любовью, или, ограничиваясь пониманием действенности переноса и контрпереноса, сознательно-бессознательно отстраняются от осмысления вопроса о том, как и каким образом пациент оказывается способным распоряжаться самостоятельно вновь обретенной любовь и что с ним может произойти, если после завершения анализа он все же не обнаружит приемлемый для себя объект любви.

Что касается проблемы переноса, связанной с влюбленностью пациента в аналитика в процессе психоаналитического лечения, то этот вопрос был специально рассмотрен Фрейдом в статье «Замечания о «любви в переносе»» (1915). Поскольку данный феномен имеет исключительно важное значение для психоаналитической деятельности, то стоит вычленить те принципиальные положения, которые были сформулированы им при рассмотрении отношений между психоаналитиком-мужчиной и влюбленным в него пациентом (женщиной).

 

Эти положения сводятся к следующему:

• психоаналитик должен признать, что влюбленность пациентки вызвана аналитическим положением и не может быть приписана исключительно его особе, у него нет никакого основания гордиться этим;

• нет более бессмысленной техники, как подготавливать пациентку к проявлению любовного переноса или ускорять его, так как тем самым данное явление лишается самопроизвольности и создаются трудности, которые нелегко преодолевать;

• в возникновении бурных любовных требований со стороны пациентки большое участие принимает сопротивление;

• сопротивление пользуется влюбленностью, чтобы задержать продолжение лечения и поставить аналитика в трудное положение;

• сопротивление в форме объяснения в любви в качестве средства испытания аналитика, после чего в случае благосклонного ответа с его стороны он может быть поставлен на место;

• пациент стремится убедить аналитика в своей неотразимости, подорвать его авторитет, низвести его до положения возлюбленного и обрести все выгоды, которые возможны при любовном удовлетворении;

• требовать подавления влечения отказом от удовлетворения и сублимирования в случае признания пациентки в своей любви к аналитику значит поступить неаналитически и бессмысленно;

• аналитическая техника возлагает на психоаналитика обязанность отказать жаждущей любви пациентке в требуемом удовлетворении;

• лечение должно быть осуществлено в воздержании, однако необходимо не только сохранить у пациентки потребность сексуальной тоски как силы, побуждающей к работе и изменению, но и не допускать того, чтобы эта потребность снижалась за счет суррогатов;

• нельзя идти на поводу любовных домогательств пациентки, так как в случае уступки со стороны психоаналитика пациентка воспроизведет то, что она должна была бы только вспомнить, а в дальнейшей любовной связи она проявит все задержки и патологические реакции, свойственные ее любовной жизни;

• уступка любовным требованиям пациентки так же опасна для анализа, как и подавление их;

• необходимо не уклоняться от любовного переноса и не препятствовать его развитию, но в то же время стойко воздерживаться от каких-либо ответных проявлений на него и относится к нему как к чему-то такому, через что следует пройти во время лечения;

• любовный перенос должен быть сведен к своим истокам, в результате чего пациентка может почувствствовать себя более уверенной не в проявлении фантазий сексуальной тоски и невротических черт влюбленности, а в пробуждении истинной потребности в любви.

 

Размышления Фрейда о любви в переносе поставили его перед необходимостью ответа на вопрос, чем отличается подобная любовь от истинной, настоящей. Тем, что она связана с сопротивлением и представляет собой повторение прежних инфантильных реакций? Но ведь само по себе сопротивление не создало любви, а, найдя ее готовой, воспользовалось ею и преувеличило ее проявление. Да и воспроизведение инфантильных реакций является существенным признаком любой влюбленности. Словом, в этом отношении любовь в переносе и настоящая любовь мало чем различаются, следовательно, как считал Фрейд, нет оснований оспаривать характер настоящей любви у влюбленности, проявляющейся во время аналитического лечения.

Другое дело, что любовь в переносе имеет свои специфические черты, позволяющие отличать ее от истинной любви. В представлении Фрейда, они сводятся к тому, что, во-первых, любовь в переносе вызвана аналитической ситуацией, во-вторых, усилена преобладающим в анализе сопротивлением, и, в-третьих, в меньшей степени ориентирована на реальность, на последствия и оказывается в большей степени слепой в оценке любимого человека, чем при нормальной влюбленности.

Понимание отличия любви в переносе от настоящей любви способствует осуществлению анализа, направленного на выявление у пациента инфантильного выбора объекта и окружающих его фантазий. Это понимание предопределяет цель психоаналитической терапии, в соответствии с которой психоаналитику необходимо сделать все для того, чтобы ограниченный инфантильной фиксацией в своей способности любить пациент приобрел возможность свободно распоряжаться ценной функцией любви и, не израсходовав ее во время лечения, смог сохранить и реализовать ее в реальной жизни после завершения анализа.

Вернемся к обсуждению Фрейдом проблем сексуальности и любви, в частности, к тому, кто является первым объектом любви и какие изменения в психике индивида могут иметь место в случае, если он любит, любил или должен был бы любить другого человека. Первый вопрос был затронут им в лекциях по введению в психоанализ (1916–1917), второй – в работе «Печаль и меланхолия» (1917).

Рассматривая отношение инфантильных частных сексуальных влечений к объекту, Фрейд отметил, что первым объектом любви ребенка является его мать. При этом он особо подчеркнул, что речь идет именно о любви, поскольку на передний план выдвигается душевная сторона сексуальных стремлений, а на задний план отодвигаются лежащие в основе физические требования влечений. Когда мать становится объектом любви, у ребенка уже имеет место психическая работа вытеснения, лишающая его знания части сексуальных целей. Примечательно и то, что к выбору матери объектом любви присоединяется все относящееся к эдипальным отношениям, в результате чего мальчик, например, может выбрать объектом любви сестру как замену неверной матери, а девочка – брата, замещающего собой отца.

Размышления Фрейда о любви в работе «Печаль и меланхолия» сводились к утверждению, что в случае потери интереса к внешнему миру, заторможенности всякой продуктивности и понижения чувства собственного достоинства – а это может иметь место при потере близкого человека – скорбящий утрачивает способность любить, не может выбрать новый объект любви, адресует упреки самому себе и предается бредовому ожиданию наказания. Утрата любви оставляет длительное нарушение самочувствия в качестве нарциссического рубца.

Любовь к покинутому объекту находит спасение в нарциссической идентификации, в результате чего наблюдается склонность к самоистязанию, как реализация свойственной тенденции к ненависти. Фактически благодаря своему бегству в Я любовь избегает уничтожения. При этом любовь и ненависть приходят в столкновение друг с другом: любовь стремится сохранить позицию либидо, в то время как ненависть – освободить либидо от объекта. Позднее, при рассмотрении феномена жуткого («Жуткое», 1919) Фрейд отметит, что, подпадая под чары нарциссической любви, человек тем самым отчуждается от реального объекта любви.

Дальнейшие размышления Фрейда о сексуальности и любви привели его к выделению влечения к жизни и влечения к смерти. Осмысление данной проблематики, нашедшей свое отражение в работе «По ту сторону принципа удовольствия» (1920), сопровождалось рассмотрением того, что любовь к объекту предполагает полярность между любовью (нежностью) и ненавистью (агрессией); направленное на причинение вреда объекту садистское влечение проистекает из поддерживающего жизнь Эроса, садизм является не чем иным, как влечением к смерти, которое оттеснено от Я влиянием нарциссического либидо.

Обосновывая правомерность дуализма влечения к жизни и влечения к смерти, Фрейд пришел к новому для психоанализа пониманию, согласно которому нарциссическое либидо распространяется на отдельную клетку живого организма, поскольку зародышевые клетки ведут себя нарциссически, то есть употребляют деятельность своих жизненных влечений для самих себя. Он даже высказал предположение, что разрушающие организм клетки злокачественных новообразований можно объяснить нарциссически.

Подобное, исходящее из признания нарциссического либидо понимание привело Фрейда к тому, что сексуальное влечение в целом стало соотносится с Эросом, поддерживающим части живой субстанции, а собственно сексуальные влечения – с составляющими частями Эроса, обращенными на объект. Действующий с самого начала жизни Эрос выступил в качестве влечения к жизни, противостоящего влечению к смерти, возникающему с зарождением жизни.

Ранее выдвинутое Фрейдом представление о противоположности между сексуальными влечениями и влечениями Я сменилось сперва положением, согласно которому речь может идти о противоположности между либидозными влечениями к Я и к объекту и другими влечениями, обосновывающимися в Я и обнаруживающими деструктивный характер, а затем идеей, в соответствии с которой следует говорить о противоположности между влечениями к жизни (Эросом) и влечениями к смерти.

Фрейд понимал, что используемые им понятия «либидо», «половая любовь» и «любовь» нередко вызывали у противников психоанализа недоумение или чаще всего возмущение. Видимо, поэтому в 1921 году он вновь предпринял попытку внести ясность в их психоаналитическое толкование в работе «Массовая психология и анализ человеческого Я».

«Либидо» является термином из области учения об аффективности и используется в психоанализе для обозначения количественной величины энергии всех тех влечений, которые в обобщенном виде можно назвать любовью. И хотя Фрейд констатирует, что сутью подобного понимания любви является половая любовь, тем не менее он не отделяет от нее всего того, что вообще связано с понятием любви, включая любовь к себе, к родителям, детям, дружбу и общечеловеческую любовь.

Стремясь понять природу массовой психологии, Фрейд обратил внимание на либидозные связи, лежащие в основе массообразований, включая церковь и армию. В частности, он подчеркнул, что, несмотря на имеющиеся между церковью и армией различия, в обоих случаях культивируется одна и та же иллюзия, основанная на обманном представлении будто бы Христос и полководец равной любовью наделяют каждого отдельного члена массы. Кроме того, хотя религия считается религией любви и верующие называют себя братьями во Христе, вместе с тем она оказывается жестокой и нетерпимой к тем, кто к ней не принадлежит.

Размышляя о влюбленности, Фрейд еще раз подчеркнул, что в подобном состоянии имеет место сексуальное превышение оценки, когда любимый объект освобождается от критики и идеализируется. При влюбленности большая часть нарциссического либидо перемещается на объект. Влюбленность основывается на одновременном наличии прямых и заторможенных в смысле цели сексуальных стремлений, когда объект перетягивает на себя часть нарциссического либидо Я. Влюбленность вмещает исключительно Я и объект.

Иногда объект служит заменой недостигнутого собственного идеала Я, в результате чего объект поглощает Я и занимает место идеала Я. Другого человека любят за совершенства, которых хотелось достигнуть в собственном Я и которые окольным путем хотят приобрести для удовлетворения собственного нарциссизма.

В конечном счете, в случае влюбленности наблюдается проявление черт смирения, ограничение нарциссизма, причинение себе вреда. Имеет место влюбленная зависимость. В любовном исступлении идут даже на преступление.

⇐ Предыдущая78910111213141516Следующая ⇒

Поделиться: