Онтогенез и филогенез эдипова комплекса

 

С точки зрения Фрейда, исследуя свое собственное тело, мальчик обнаруживает свои гениталии и совершает различного рода манипуляции с ними. Застав мальчика за подобными занятиями, взрослые пытаются отвадить его от дурных привычек. В шутливой или серьезной манере, в мягкой или грубой форма они могут пригрозить ему, что, если и дальше он будет следовать дурным привычкам, то они лишат его определенной части тела, будь то непослушная рука или пенис мальчика. Ребенок вряд ли верит в реальную угрозу кастрации, продолжает заниматься мастурбацией, уже скрывая свои невинные шалости от взрослых, и тем не менее остается след в его душе. Позднее, проявив любопытство по отношению к маме и девочкам, он обнаружит, что они отличаются от него. Отсутствие у них пениса будет соотнесено им с реально совершившейся кастрацией. Ранее услышанная им угроза со стороны родителей или воспитателей возымеет свое действие, и у мальчика появится страх насильственной утраты пениса. Сформировавшаяся эдипова установка по отношению к родителям столкнется с появившимся у мальчика страхом кастрации, что поставит под сомнение возможность получения удовольствия на пути проявления соответствующих чувств к своим родителям. Воспринимая девочку как наглядный пример кастрации за непослушание, мальчик боится подобного наказания и готов пожертвовать своей либидозной привязанностью к родительским объектам во имя сохранения своего пениса. При нормальном психосексуальном развитии конфликт между либидозной привязанностью к родителям и угрозой кастрации завершается отходом ребенка от эдипова комплекса вследствие нарциссического отношения к своим гениталиям.

Угроза кастрации и страх мальчика перед возможностью наказания за инцестуозные влечения приводит к отвращению его от эдипова комплекса. Связанные с этим комплексом эротические влечения мальчика частично десексуализируются и сублимируются, то есть переключаются на социально одобренные цели. Происходит приостановление сексуального развития ребенка, что способствует началу латентного периода. В случае идеального осуществления этого процесса эдипов комплекс разрушается и упраздняется. Он как бы погибает у мальчика вследствие угрозы кастрации. Однако, если этот комплекс просто вытесняется в бессознательное и не сопровождается его окончательным разрушением, отказом от либидозной привязанности к родителям, то он продолжает существовать в подавленном виде и впоследствии может обнаружить свое патогенное воздействие на взрослого человека.

В отличие от мальчика развитие и гибель эдипова комплекса у девочки происходит, по мнению Фрейда, совсем иначе. На фаллической стадии своего психосесуального развития девочка обнаруживает у себя отсутствие того, чем так гордятся мальчики, и у нее возникает зависть к пенису. Она подмечает свой дефект, испытывает чувство малоценности и под воздействием «нарциссической раны» стремится приравнять себя к мальчикам. У девочки возникает чувство ревности и наблюдается изменение отношения к матери, которая становится виновницей того, что родила девочку без пениса. Связанная с завистью к пенису обида ведет к формированию у девочки новой установки. Она осуществляет символическое приравнивание пениса к ребенку. На этом пути она как бы утрачивает стремление сравняться с мальчиком и вместо желания обладать таким же пенисом, как у мальчика, на передний план у нее выходит желание иметь ребенка. Объектом этого желания становится отец, в то время как мать превращается в объект ревности и ненависти. Таким образом у девочки формируется эдипов комплекс.

У девочки эдипов комплекс оказывается как бы вторичным образованием. В отличие от мальчика она воспринимает кастрацию как уже свершившийся факт. Развитие эдипова комплекса происходит у нее именно под воздействием того, что ранее имела место кастрация. «Комплекс кастрации, – считал Фрейд, подготавливает эдипов комплекс, вместо того, чтобы его разрушить, под влиянием зависти к пенису нарушается связь с матерью, и девочка попадает в эдипову ситуацию как в какую-то гавань» (Фрейд, 1995, с. 381). Последующая установка на желание получить подарок от отца, то есть родить от него ребенка, сохраняется на длительный период, в результате чего девочка медленно расстается с эдиповым комплексом. В форме желания родить ребенка эдипов комплекс девочки долгое время сохраняет свою действенность и способствует подготовке женщины к ее половой роли. Преодоление этого комплекса у девочки связано с угрозой утраты родительской любви.

В соответствии с таким пониманием отличие психосексуального развития девочки от развития мальчика на фаллической стадии состоит в том, что в первом случае восприятие ребенка связано с осуществленной кастрацией, в то время как во втором случае – с кастрацией как угрозой, дамокловым мечом висящей над ребенком. Фрейд формулирует это положение следующим образом: «В то время как эдипов комплекс мальчика погибает вследствие кастрационного комплекса, эдипов комплекс девочки становится возможным и возникает благодаря кастрационному комплексу» (Фрейд, 1997), с. 556). У мальчика этот комплекс не просто вытесняется, а фактически разрушается в результате шока, вызванного угрозой кастрации. У девочки нет мотива для разрушения эдипова комплекса, так как кастрация уже оказала свое воздействие, подтолкнув ее к эдипальной ситуации. Поэтому девочка медленно изживает свой эдипов комплекс, который позднее упраздняется путем вытеснения.

Согласно Фрейду, в эдиповом комплексе завершается инфантильная сексуальность. Этот комплекс имеет важное значение для развития ребенка, поскольку далеко не безразлично, как и каким образом он попадает в эдипальную ситуацию, как и каким образом он освобождается от нее. Кто оказывается не в состоянии нормальным образом пройти эдипову фазу психосексуального развития, тот заболевает неврозом. Вместе с тем на основе этого комплекса возникает, как полагал Фрейд, человеческая культура, связанная с соответствующими нормами поведения и запретами на инцест. В эдиповом комплексе совпадают начало религии, нравственности, морали, социальных институтов общества и искусства.

Рассмотрение эдипова комплекса осуществлялось Фрейдом как на онтогенетическом уровне развития, то есть психосексуального развития человека, в особенности ребенка, так и на уровне филогенетического развития, то есть развития человеческого рода, человечества. Последний вопрос подробно освещался в его работе «Тотем и табу. Психология первобытной культуры и религии» (1913).

Опираясь на исследования Аткинсона, Ч. Дарвина и Р. Смита и выдвинутые ими гипотезы о переходе первобытной орды к последующим социальным ступеням развития человечества, Фрейд придерживался следующих взглядов, связанных с возникновением эдипова комплекса. Когда-то на ранних ступенях развития человечества существовала первобытная орда, которой правил сильный и свирепый отец. Благодаря своей силе первобытный отец осуществлял свою власть над всеми женщинами и детьми. Если сыновья начинали проявлять свои сексуальные чувства по отношению к принадлежащим ему женщинам, то он изгонял их из орды или кастрировал. Но однажды изгнанные из орды братья объединились, убили и съели своего отца. Так, благодаря отцеубийству, был положен конец отцовской орде.

Сыновья завидовали своему праотцу и боялись его. В акте поедания убитого они осуществили отождествление со своим праотцом. До отцеубийства объединившиеся между собой братья находились во власти противоречивых чувств, аналогичных тем, которые имеются у детей и невротиков. Они любили его, восхищались силой отца, но одновременно ненавидели его и хотели устранить, так как он мешал реализации их сексуальных влечений и властных желаний. Совершив отцеубийство, утолив свою ненависть и осуществив в совместной трапезе желание отождествиться с праотцом, братья подпали под власть усилившихся к тому времени чувств любви и привязанности. Это привело к раскаянию и сознанию вины, что послужило основанием для последующего недопущения убийства тотема – заместителя отца и для отказа от освободившихся женщин.

Запрет на отцеубийство и инцест совпал с вытесненными желаниями эдипова комплекса. Оба преступления стали рассматриваться как такие злодеяния, недопустимость которых составила предмет особой заботы в примитивном обществе. «Общество покоится теперь на соучастии в совместно совершенном преступлении, религия – на сознании вины и раскаянии, нравственность – отчасти на потребностях этого общества, отчасти на раскаянии, требуемом сознанием вины» (Фрейд, 1998, с. 512).

В понимании Фрейда отголоски древних преступлений, связанных с отцеубийством и инцестом, находят свой отклик в психике современного человека. В процессе своего психосексуального развития ребенок фактически повторяет историю развития человеческого рода. Отцеубийство и инцест были в древности физической реальностью. В современном мире, не будучи физически действенными, они тем не менее вошли в плоть психической реальности. Как и древний человек, ребенок испытывает амбивалентные чувства к своим родителям, в рамках которых на фаллической стадии развития возникает эдипов комплекс. Этот комплекс как бы вновь воспроизводит в психике ребенка то, что некогда было реальным событием. И если реальные события далекого прошлого привели к возникновению нравственности и социальности в человеческом обществе, то точно так же развитие и изживание эдипова комплекса в рамках психической реальности, отражающей известную долю исторической действительности, осуществляется таким образом, что ребенок начинает вбирать в свой внутренний мир нравственные и социальные ценности, приобщение к которым способствует превращению ребенка во взрослого человека.

Что касается возможности реализации сексуальных, эротических и агрессивных, деструктивных влечений, связанных с эдиповым комплексом, то она может находить свое воплощение в сновидениях. Не случайно в сновидениях нередко содержатся разнообразные сцены, сюжеты и образы инцестуозного характера, сопряженные с убийством и смертью родителей, родственников, близких людей.

В этом отношении весьма показательна одна из сцен драмы Софокла «Царь Эдип», в которой Иокаста пыталась успокоить Эдипа, испытывавшего беспокойство по поводу начатого им расследования убийства Лая. Как бы оберегая его от возможного прозрения, связанного с отцеубийством и инцестом, она говорила Эдипу:

 

«Чего бояться смертным? Мы во власти

У случая, предвиденья мы чужды.

Жить следует беспечно – кто как может…

И с матерью супружества не бойся:

Во сне нередко видят люди, будто

Спят с матерью; но эти сны – пустое,

Потом опять живется беззаботно».

 

(Софокл, 1970, c. 157)

Обращая внимание на эту сцену из трагедии Софокла «Царь Эдип», Фрейд полагал, что упоминание об инцестуозном сновидении не было случайным. Подобного рода сны имеют глубокий смысл: «Мы не считаем сновидения маловажными. И меньше всего типичные сновидения, такие, которые снятся многим людям, и не сомневаемся, что упомянутое Иокастой сновидение тесно связано со странным и страшным содержанием сказания» (Фрейд, 1995, с. 210–211).

Как показало проведенное исследование студентов, сновидения инцестуозного характера свойственны не только невротикам, но и нормальным людям. К этому я еще вернусь. Пока же отмечу следующее.

Признание или отрицание эдипова комплекса – своего рода лакмусовая бумажка, позволяющая проводить различие между сторонниками и противниками психоанализа. Другое дело, что фрейдовская трактовка эдипова комплекса разделялась далеко не всеми психоаналитиками. Многие из них пересмотрели идеи Фрейда о природе эдипова комплекса.

Одни психоаналитики внесли уточнения в понимание содержания этого комплекса. Другие переосмыслили временные рамки его развития и разрушения. Третьи подвергли сомнению исторические параллели Фрейда, согласно которым лежащее в основе комплекса отцеубийство было реальным событием, имевшим место в первобытной орде и свидетельствовавшим об универсальности этого комплекса во всех культурах.

Так, А. Адлер исходил из того, что представление, согласно которому мать является единственным сексуальным объектом для ребенка, удовлетворяющего свои сексуальные желания в борьбе с отцом, это – фиктивная идея. Рассмотрение эдипова комплекса позволяет, как он считал, говорить о том, что данный комплекс выдает уродливое, часто выраженное в асексуальной форме стремление ребенка к превосходству над отцом и матерью.

В отличие от Фрейда, К. Г. Юнг по-иному взглянул на победу Эдипа над Сфинкс, полагая, что Сфинкс, представляющая собой двойственность образа матери (привлекающая, достойная любви верхняя часть с головой человека и страшная, звериная нижняя часть, вызывающая ужас) является олицетворением страха перед матерью. Согласно легенде, Сфинкс – дочь Ехидны, появившаяся на свет в результате кровосмесительной связи матери со своим сыном (собакой Орт). Сфинкс – кровосмесительно отщепленная часть либидо из отношения к матери. Опираясь на данную легенду, К. Г. Юнг пришел к точке зрения, согласно которой в первооснове кровосмесительных связей заложено не влечение к половому акту, а стремление стать снова ребенком, очутиться в материнском лоне.

В понимании В. Райха эдипов комплекс возникает в условиях патриархальной семьи. Опираясь на исследование английского антрополога Б. Малиновского, показавшего, что структура семейных отношений в некоторых примитивных обществах имеет иной характер, чем рассмотренная Фрейдом схема амбивалентных влечений ребенка к матери и отцу, он подверг сомнению тезис об универсальности эдипова комплекса. В. Райх считал, что форма эдипова комплекса изменяется вместе с общественным строем и в будущем в условиях коллективного воспитания речь не будет идти об этом комплексе.

С точки зрения Э. Фромма, основатель психоанализа неверно интерпретировал миф об Эдипе. Фрейд опирался на трагедию Софокла «Царь Эдип», в то время как необходимо принимать во внимание всю трилогию Софокла, включая такие его части как «Эдип в Колоне» и «Антигона». С учетом трилогии Софокла миф об Эдипе можно рассматривать, по мнению Э. Фромма, не как символ инцестуозной любви между матерью и сыном, а как символ протеста сына, восставшего против власти отца в патриархальной семье. Главное в этом мифе не сексуальная подоплека, а отношение к власти, что составляет основу межличностных отношений.

Однако подобная критика взглядов Фрейда на эдипов комплекс вовсе не означала, что в рамках психоаналитического движения возникло неприятие основной идеи, составлявшей остов классического психоанализа. Речь шла не об устранении идеи эдипова комплекса, а о ее различной интерпретации. Не случайно, К. Г. Юнг отмечал, что, современный человек просто не понимает, что бессознательно предается кровосмешению, но только в других областях, например, в религиозных символах. В. Райх подчеркивал, что, хотя эдипов комплекс ограничивается формой общественных отношений, истина одного из основных положений психоанализа вовсе не отменяется.

Признать за эдиповым комплексом некую реальность значит поставить под сомнение свою собственную порядочность, поскольку отцеубийство и инцест воспринимаются цивилизованным человеком в качестве тягчайшего греха. Сама мысль о возможном отцеубийстве и инцесте выглядит кощунственной. Правда, в реальной жизни случается всякое. Действительность преподносит подчас неожиданные сюрпризы, когда вопреки воспитанию и культуре наблюдаются случаи и отцеубийства, и инцеста. Но такие случаи можно было бы отнести к разряду патологических, выходящих за рамки нормальных отношений между людьми. И тогда следовало бы говорить о том, что фрейдовское понимание эдипова комплекса соотносится исключительно с клиническим материалом и вряд ли имеет какое-либо отношение к нормальным людям. Чаще всего именно так и рассматривают представления Фрейда об эдипове комплексе, полагая, что, если и есть какой-либо резон в подобного рода концепции, то она имеет чисто символическое значение. Словом, эдипов комплекс – это не более чем символическая форма изображения детско-родительских отношений.

Если Фрейд уделял основное внимание рассмотрению эдипова комплекса, проявляющегося на фаллической фазе инфантильной сексуальности, то многие психоаналитики стали исследовать более ранние фазы психосексуального развития ребенка. Д. Винникотт, М. Кляйн, М. Малер, Р. Спитц, Х. Кохут и другие обратились к изучению доэдиповых связей между ребенком и матерью. Они исследовали влияние материнских отношений на начало жизни ребенка, вредные последствия разлучения маленьких детей с матерью, роль регрессивных процессов в детской психике.

Рассмотренная Фрейдом зависимость между анальной эротикой и специфическими чертами характера (анального характера) человека так же подверглась дальнейшему изучению и осмыслению.

Одни психоаналитики попытались более подробно, чем это сделал Фрейд, раскрыть особенности анальной эротики, оказывающей влияние на формирование характера человека. В частности, Э. Джонс рассмотрел анально-эротические черты двух типов характера: одному из них свойственны раздражительность, мелочность, властолюбие, упрямство; другому – решительность, упорство, деловитость, надежность, любовь к порядку.

Другие психоаналитики выдвинули иное представление о типах характера. Так, В. Райх провел различие между генитальным и невротическим характером человека. В рамках невротического характера он выделил истерический (фиксация в генитальной стадии инфантильного развития со склонностью к инцесту), компульсивный (основанное на анальном эротизме преувеличенное чувство порядка и педантизма) и фаллически-нарциссический (защита от регрессии к анальной стадии путем чрезмерной самоуверенности, высокомерия, хвастовства) типы характеров. В свою очередь, Э. Фромм исходил из того, что основу характера составляют не различные типы прегенитальной сексуальной организации, а специфические отношения личности с миром, проявляющиеся в процессах ассимиляции (овладение вещам) и социализации (взаимодействие с людьми). В соответствии с этим он различал типы характера, связанные с рецептивной (усматривающей источник всех благ жизни во вне, но не проявляющей активности ), эксплуататорской, стяжательской и рыночной ориентациями человека.

Надо сказать, что по мере развития психоанализа Фрейд вносил добавления и исправления в свои теории. Если в 1905 году, когда он выдвинул психоаналитические представления о прегенитальных и генитальной фазах сексуальной организации жизни ребенка, у него имелись лишь смутные представления об инфантильной генитальной организации, то несколько лет спустя особое внимание он стал уделять роли фаллоса и эдипова комплекса в психосексуальном развитии детей. Если на начальном этапе развитии психоанализа Фрейд рассматривал прегенительную организацию сексуальности, выделив оральную и анальную фазы развития, то в 1930-е годы он стал использовать термин доэдипов. Обращаясь к проблеме женственности, он уже подчеркивал, что «нельзя понять женщину, не отдав должное этой фазе доэдиповой привязанности к матери» (Фрейд, 1995, с. 374).

Фрейд исходил из того, что эмоциональные отношения девочки к матери разнообразны. Они соответствуют инфантильным желаниям, проявляются на ранних стадиях психосексуального развития. Эти желания могут быть активными и пассивными, нежными и враждебными. В доэдипов период у девочки можно обнаружить относящийся к матери страх: девочка боится быть убитой или отравленной матерью. Если этот страх преобладает в жизни девочки, то он может привести к психическому заболеванию.

Со временем сильная эмоциональная привязанность девочки к матери проходит. Она уступает место эмоциональной привязанности девочки к отцу. Отход от матери сопровождается, согласно Фрейду, проявлением ненависти. Эта ненависть может возникнуть на почве прекращения кормления грудью, рождения другого ребенка, ревности к младшей сестре или брату. Девочка становится раздражительной, непослушной, агрессивной. Ненависть к матери может сохраниться у девочки, затем у девушки и взрослой женщины на всю жизнь.

Доэдипов период психосексуального развития характерен и для мальчика. Вообще обиды, ревность, разочарование в любви матери к ребенку встречаются как у девочек, так и у мальчиков. Однако доэдипов период психосексуального развития у мальчиков является, по мнению Фрейда, более коротким по времени, нежели у девочек, и не сопровождается отходом сына от матери.

Перенос эмоциональных чувств любви девочки с матери на отца означает, согласно Фрейду, то, что она вступает в фазу развития эдипова комплекса. Мать становится как бы соперницей, и у девочки усиливается враждебное отношение к матери. Это может привести к различным исходам. Если впоследствии девушка останавливается на привязанности к отцу, то она будет выбирать себе спутника жизни по типу отца. Сохранившаяся ненависть к матери выльется в сильную любовь к мужу, в результате чего возможен счастливый брак. При рождении первого ребенка собственное материнство способно оживить раннюю эмоциональную привязанность к матери. Муж может отойти на задний план, вплоть до возникновения враждебного отношения к нему.

Отождествление женщины с матерью как бы воссоздает ранний доэдипов период развития, основанный на нежной привязанности к собственной матери. Одновременно дает знать о себе и поздний период, связанный с эдиповым комплексом. С точки зрения Фрейда, ни один из этих периодов не преодолевается в полной мере. Тем не менее, полагал он, «фаза нежной доэдиповой привязанности является для будущего женщины решающей» (Фрейд, 1995, с. 384).

Представление Фрейда о доэдиповой фазе психосексуального развития ребенка нашло свое отражение в работах ряда психоаналитиков. Р. Мак-Брунсвик описала случай психического заболевания, истоки которого лежали, по ее мнению, в доэдиповой фазе психосексуального развития пациента. Е. Дойч показала, как сексуальные взаимоотношения между женщинами воспроизводят ранние эмоциональные отношения между матерью и дочерью. Ж. Лакан ввел понятие доэдипов треугольник. Он считал, что определяющую роль в нем играют отношения не между метерью, ребенком и отцом, а между матерью, ребенком и фаллосом как античным представлением о мужском органе.

Разумеется, нет необходимости возводить идеи Фрейда об инфантильной сексуальности в ранг незыблемых догм. Научные исследования и терапевтическая практика показывают, что далеко не все его представления о соответствующих фазах и особенностях психосексуального развития детей являются именно такими, как они виделись основателю психоанализа. В частности, и я уже обращал внимание на это обстоятельство, девочка может реагировать на отсутствие у нее пениса не только чувством зависти, как считал Фрейд, но и проявлением чувства страха, как это наблюдается у мальчиков.

Но нет необходимости и недооценивать вклад основателя психоанализа в понимание инфантильного сексуального развития и того, что сексуальность ребенка проявляется не только в период его полового созревания. Фрейд привлек внимание к более раннему проявлению сексуальности детей, чем это было принято. Тем самым он дал возможность родителям и воспитателям по-новому взглянуть на первые годы жизни ребенка и пересмотреть ранее широко распространенные представления о том, когда дети начинают интересоваться сексуальными вопросами и в каком направлении осуществляется их психосексуальное развитие.

 

Генитальная сексуальность

 

До Фрейда понятие либидо ассоциировалось с сознательным требованием совершения сексуальных действий. Основатель психоанализа соотнес его с бессознательной деятельностью человека, с сексуальными представлениями и аффектами. Сексуальное влечение коренится в биологической основе организма и само по себе оно непостижимо средствами психоанализа. Но это влечение проявляется в форме бессознательного стремления к удовлетворению, что является предметом исследования психоаналитиков. Такое понимание сексуального влечения, соответствующих бессознательных представлений и либидо как сексуальной энергии закладывало основы для серьезного изучения сексуальности не только на догенитальном, но и на генитальном уровне, что и было осуществлено австрийским психоаналитиком В. Райхом.

Когда Райх стал руководителем семинара по сексологии, он упорядочил научную работу, в результате чего стали изучаться отдельные направления, включающие внутреннюю секрецию и общее учение о гормонах, сексуальную биологию, физиологию и психологию, психоаналитические методы исследования и лечения. Сам он выступал перед участниками семинара с сообщениями по анатомии и физиологии половых органов. При этом он придерживался теории и техники классического психоанализа, включая исходное положение Фрейда о том, что невротический симптом возникает в силу бессознательности осуждаемого влечения к совершению полового акта, тайной мастурбации или иной сексуальной деятельности, а осознание вытесненных желаний ведет к излечению.

Отталкиваясь от его работ и опираясь на результаты собственных занятий биологией, Райх попытался разобраться в такой проблеме удовольствия и отвращения. Его размышления по этому поводу привели к пониманию того, что в предвкушении удовольствия возникает напряжение и в то же время происходит удовлетворение незначительной части сексуального возбуждения. Подобное удовлетворение и перспектива получения более полного удовольствия заглушают отвращение, вызванное напряжением из-за страха перед возможной несостоятельностью. Вместе с тем подобное понимание отношения между удовольствием и отвращением вызвало необходимость в более углубленном рассмотрении удовольствия как такового.

Рассматривая данную проблему, Райх выделил моторно-активную и сенсорно-пассивную составные части удовольствия, которые слиты воедино. Из такого членения вытекало, что одновременно может иметь место как пассивное переживание моторики удовольствия, так и активное желание испытать ощущение. Словом, возникло представление о том, что инстинкт – это моторное удовольствие, а сексуальное влечение – моторное воспоминание о пережитом удовольствии. Тем самым на передний план выступил вопрос о сущности удовольствия и соотношении количества влечения с качеством удовольствия.

Фрейд соотносил силу влечения с количеством возбуждения, то есть с количественным аспектом либидо. Райх обнаружил, что удовольствие как психическое качество составляет сущность влечения. Пытаясь разобраться в соотношениях между количественными и качественными аспектами сексуальности, он не только пришел к мысли о функциональном единстве количества возбуждения и качества удовольствия, но и выдвинул сексуально-экономическое понимание удовольствия, которое стало отправной точкой его дальнейшей исследовательской и терапевтической деятельности: «На стадии предвкушения удовлетворение всегда меньше напряжения, оно возрастает. Только на фазе окончательного удовольствия спад совпадает со структурой напряжения» (Райх, 1997, с. 49).

В теоретическом плане интерес представляла проблема, связанная с последствиями перехода количественного возбуждения в качественное удовлетворение и структурными напряжениями соматического и психического характера. В клинической практике существенным оказывался вопрос о том, можно ли соматические процессы целиком и полностью сводить к бессознательным психическим проявлениям. В рамках классического психоанализа наметилась тенденция к психологизации телесного.

Райх оказался перед дилеммой: последовательно развивать психоаналитические идеи и в этом случае признать правомерность психологизации телесного или принять во внимание наличие глубинных биологических процессов и тогда бессознательные желания могут быть рассмотрены в качестве специфического выражения этих процессов. Во всяком случае размышления о возможности разрешения данной дилеммы и клиническая практика, в ходе которой Райх прибегнул к мышечным упражнениям с целью преодоления телесной жесткости, возникшей у некоторых людей после перенесения гриппа, подвели его к идее об общем торможении соматических функций. Высказанная им идея стала важным шагом на пути признания того, что специфика некоторых психических расстройств состоит в телесном переживании живого и что это переживание так или иначе связано с проявлением перверсных форм сексуальности.

В отличие от утонченности проявления психических расстройств у интеллигентных и состоятельных пациентов, неврозы бедных людей свидетельствовали о грубом мятеже против их нищенского прозябания и трагичности жизни. В ряде тяжелых случаев наблюдалось застойное накопление сексуальной энергии, которое оказывалось более сильным, чем у невротиков с заторможенными влечениями. Часто состояние пациентов находилось в прямой зависимости от степени сексуального напряжения и возможности сексуального удовлетворения. Оказалось, что снятие подобного напряжения с помощью генитального удовлетворения способствует смягчающему воздействию на болезненные проявления.

При лечении выходцев из рабочей среды Райх обнаружил нечто такое, что оставалось за порогом внимания психоаналитиков, имевших дело с обеспеченными пациентами. Речь шла о нарастании противоестественных и асоциальных побуждений из-за нарушения нормальной генитальной функции. Наблюдения над подобными проявлениями привели к признанию важной роли генитальной сексуальности. Постепенно Райх пришел к убеждению, что догенитальные сексуальные возбуждения, о которых так много говорилось в классическом психоанализа, увеличиваются при импотенции и уменьшаются по мере усиления потенции.

В отличие от ряда психоаналитиков, уделявших основное внимание рассмотрению оральной и анальной фаз психосексуального развития ребенка как важных и существенных в плане понимания природы психических расстройств у взрослых людей, Райх сосредоточился на изучении генитальной сексуальности. Он пришел к мысли о возможности сформированной сексуальной связи между ребенком и родителями на всех ступенях развития инфантильной сексуальности. На основании этого им было проведено различие между генитальным и догенитальным отношением ребенка к своим родителям. Клинические исследования показали, что степень регрессии и поражений психики зависит от специфики и уровня соответствующих отношений.

С точки зрения Райха, генитальные отношения с родителями можно рассматривать в качестве нормы развития, в то время как догенитальные отношения – в качестве патологии. «Если мальчик испытывал к матери анальную, то есть противоестественную, любовь, то впоследствии формирование генитального отношения к женщине оказывалось более трудным, чем если бы он был привязан к матери генитальной силой. В одном случае надо было ослабить фиксацию, во втором все его существо перемещалось в сторону женственности и пассивности» (Райх, 1997, с. 70).

В работах Фрейда и других психоаналитиков подробно рассматривались догенительные стадии психосексуального развития ребенка, но не уделялось сколько-нибудь значительного внимания генитальной сексуальности. Райх не только провел различие между догенитальной и генитальной сексуальностью, но и стал обстоятельно исследовать возможные исходы, связанные с застойностью или разрядкой последней. В дальнейшем он подчеркивал, что только с постановкой вопроса о различии генитального и догенитального удовольствия началось развитие того, что было им названо сексуальной экономикой.

Райх полагал, что в силу различного рода причин многие аналитики не смогли понять подлинную роль генитальной сексуальности в возникновении психических расстройств и возможностях их лечения. А. Адлер не завершил разработку сексуальной теории и сместил акцент в сторону исследования чувства неполноценности, компенсации, вины. К. Г. Юнг до того расширил понятие либидо, что оно утратило присущий ему смысл, заключающийся в сексуальной энергии. Ш. Ференци апеллировал к активной терапии, но не обратил внимания на неврозы, вызванные телесным застоем. О. Ранк выдвинул идею травмы рождения, которую рассматривал в качестве основной причины возникновения невроза, но не поставил вопрос о том, почему люди стремятся возвратиться в материнское лоно.

По мнению Райха, многие аналитики потерпели крушение при решении вопросов, где, как и каким образом должна быть размещена естественная, освобожденная от вытеснения сексуальность пациента. Практически это один из основных вопросов аналитической терапии, поскольку излечение предполагает восстановление нормальной сексуальной жизни человека. Если одна из важных задач аналитической терапии состоит в осознании пациентом своих вытесненных фантазий и желаний, в которых сексуальность играет существенную роль, то что делать потом с освобожденной сексуальной энергией?

Многие психоаналитики просто не задаются подобным вопросом или в том случае, когда он невольно приходит на ум, стыдливо избегают его обсуждения, поскольку в принципе не имеют на него ответа. Ведь принципиальная постановка этого вопроса и не менее принципиальный ответ на него с необходимостью подводят к рассмотрению того, а не являются ли неврозы следствием застойной сексуальной энергии и не излечиваются ли они с помощью устранения источника их энергии, то есть застойной сексуальности. Именно к подобному пониманию взаимосвязей между психическими расстройствами и застойной сексуальной энергией как раз и пришел Райх. Именно на этом понимании основывались его представления о перспективах лечения неврозов.

 

Оргастическая импотенция

 

Райх выдвинул идеи, легшие в основу его теории оргазма. При выдвижении соответствующих идей он опирался на положения классического психоанализа, связанные с раскрытием природы так называемых актуальных неврозов и возможностями их лечения.

Известно, что в начальный период своей исследовательской и терапевтической деятельности Фрейд провел различия между актуальными неврозами и психоневрозами. Первые соотносились им с соматическими расстройствами сексуальности, в то время как вторые – с психическими конфликтами, разыгрывающимися в глубинах бессознательного. В случае актуального невроза механизм образования неврозов ведет к соматическому их выражению, а в случае психоза – к их символическому выражению. К актуальным неврозом он причислил неврастению, невроз страха и ипохондрию. К психоневрозам – истерию, фобии, невроз навязчивых состояний.

Фрейд полагал, что актуальные неврозы являются следствием нарушения сексуального обмена веществ, возникающего в силу того, что сексуальных токсинов производится больше, чем данный человек может усвоить, или из-за внутренних помех, мешающих правильному использованию этих веществ. Однако, говоря о сексуальном обмене веществ или «химизме сексуальности», он не касался вопроса о его содержании, поскольку проблема «сексуального токсина» как носителя раздражающих воздействий либидо, выходила за рамки компетенции психоанализа. По своей природе актуальные неврозы не дают возможности применять психоанализ, который, по мнению Фрейда, должен предоставить задачу их объяснения биологическому медицинскому исследованию, поэтому классический психоанализ имел дело в основном с психоневрозами. Вместе с тем Фрейд проявил некоторый интерес к актуальным неврозам, так как усматривал тесную клиническую связь между ними и психоневрозами и считал, что симптомы актуального невроза часто являются ядром и предваряющей стадией развития психоневротического симптома.

⇐ Предыдущая9101112131415161718Следующая ⇒

Поделиться: