РУССКАЯ ЦЕРКОВЬ В ЦАРСТВОВАНИЕ ВАСИЛИЯ III

(1505-1533 гг.)

В начале XVI века в царствование Василия III в идеологии московских великих князей происходит резкий переворот. Василий III, сын греческой царевны Софьи Палеолог с детства воспринял византийский идеал царской власти, когда императоры рассматривали свою власть, как исключительную и богоданную. Великий князь, который уже нередко именуется царём, перестает советоваться во всем с митрополитом и боярами. Правит самовластно. Вмешивается в церковные дела, не считаясь с канонами.

Примеры вмешательства Великого князя Василия III в Церковные дела:

Лишение сана новгородского архиепископа Серапиона за то, что тот наложил на прп. Иосифа Волоцкого отлучение.

После смерти митрополита Симона великий князь своим личным указом назначил его преемником Варлаама. Потом в 1521 г. Варлаам был сведён с кафедры и в оковах заточён в Спасо-Каменном монастыре за то, что отказался послать Василию Шемячичу, оклеветанному в измене, грамоту о приезде в Москву, где он был бы тот час схвачен и казнён. Не одобрял митрополит и развод Василия, и повторную женитьбу…

Т.о. государство стремится подчинить себе Церковь.

 

В начале XVI века в церковной жизни борются два течения:

1) Нестяжатели, возглавляемые старцами заволжских монастырей Писием Ярославовым и его учеником прп. Нилом Сорским. Позже активным нестяжателем станет монах Вассиан Патрикеев троюродный брат Василия III.

· Социальное происхождение преподобного Нила точно неизвестно. Сам себя он называл «невежей и поселянином» (в письме Гурию Тушину), но из этого не следует его крестьянское происхождение: самоуничижительные эпитеты характерны для такого рода литературы. Сам же преподобный Нил по этому поводу говорил: «Аще кто от родителей явленных мира, или сродники име от преимущихъ въ славе мира, или самъ в сану коемъ или в чести в миру бе. И сиа безумие суть. Сия бо сокрывати подобает». С другой стороны известно, что до пострига будущий подвижник служил подьячим, занимался списыванием книг, был «скорописцем». В сборнике Германа Подольного, одного из близких Нилу монахов Кирилло-Белозерского монастыря под 1502 годом сообщается о преставлении «Нилова брата» — Андрея, который был пострижен там с именем Арсений. Андрей Фёдорович Майко личность известная. Это один из видных дьяков при правительствах Василия II и Ивана III. Его имя часто встречается в документах тех лет. Андрей Майко стал родоначальником дворянского рода Майковых. Таким образом, Николай Майков был образованным горожанином и относился к служилому сословию.

· Пострижен Нил Сорский был в Кирилло-Белозерском монастыре при игумене Кассиане, постриженнике Спасо-Каменного монастыря. Временем его пострига можно считать середину 50-х годов.

· По всей видимости, в монастыре Нил занимал заметное положение. Ряд монастырских документов от 1460 года до 1475 года имя Нила называет среди монастырских старцев, решавших хозяйственные вопросы. Возможно, другим монастырским послушанием будущего святого было списывание книг. Во всяком случае, его почерк угадывается в ряде рукописей из библиотеки Кирилова монастыря.

· Примерно между 1475—1485 годами преподобный Нил вместе со своим учеником Иннокентием Охлябиным совершил длительное паломничество в Палестину, Константинополь и на Афон. Долгое время Нил Сорский пробыл на Афоне, где основательно познакомился со скитским устройством.

· После возвращения в Россию на реке Соре, в небольшом удалении от Кирилова монастыря, Нил основал скит (впоследствии Нило-Сорская пустынь). В основу устройства скита были положены традиции скитского жительства древних скитов Египта, Афона и Палестины. От желающего подвизаться в скиту преподобного Нила требовалось знание Писаний и решимость следовать им. «Если есть и воля Божия, чтобы они пришли к нам, то подобает им предания святых знать, хранить заповеди Божии и исполнять предания святых отцов». Поэтому в скит принимались только грамотные монахи, прошедшие искус в общежительных монастырях.

2) Стяжатели, во главе которых стоял прп. Иосиф Волоцкий и выходцы из его монастыря.

· Происходил из дворянской семьи, находившейся на службе удельного князя Бориса Волоцкого. Прадед богослова Александр Саня был православным выходцем из Литвы. В Великом княжестве Московском Санины владели селом Язвище в удельном Волоцком княжестве. Иван первым в семье принял постриг, но позднее перешли в монашество все три его брата, отец и три племянника. С восьми лет учился грамоте у старца Арсения в Волоцком Крестовоздвиженском монастыре. Около 1459 года в возрасте около 20 лет вместе с товарищем из того же сословия Борисом Кутузовым решили принять монашество.

· Санин сначала направился в Саввин монастырь в Твери, но быстро покинул его и перешёл в Боровск в обитель Пафнутия Боровского, отличавшуюся своими богатствами, где прожил 18 лет, под руководством Пафнутия. Пафнутий отличался праведной жизнью и большим трудолюбием. По легенде, когда Санин явился в монастырь, игумен был занят рубкой леса, а незадолго до смерти он показывал монахам как надо восстановить прорванную плотину. В обитель пришёл и престарелый отец Санина, который жил с ним в одной келье и за которым Иосиф ухаживал 15 лет.

· 1 мая 1477 года умирает преподобный Пафнутий. По совету Ивана III новым игуменом был назначен Иосиф Санин. Назначенный, после смерти Пафнутия, настоятелем этой обители, он пытался ввести строгий общежительный устав; встретив сильный отпор со стороны иноков, оставил монастырь и два года странствовал в сопровождении Герасима Чёрного. После ухода Иосифа братия обратилась к великому князю, чтобы он назначил им нового игумена, но Иван III ответил: «Нет вам игумена, опричь Иосифа», повелев его сыскать. Иосиф вернулся, но уже в мае 1479 покинул Пафнутьево-Боровский монастырь и основал свой собственный на родине во владениях Волоцкого князя в 20 км от Волоколамска, у слияния речек Сестры и Струги, известный как Иосифо-Волоколамский монастырь (иногда называют просто Волоколамским монастырём). «Иосиф охотно принимал в свой монастырь постриженников других монастырей». Сохранились свидетельства, что Иосиф принимал в монастырь голодавших, он «повелел расходовать на помощь голодающим все запасы монастыря и занимать деньги на покупку хлеба, не считаясь с ропотом братии».

· Иосиф с самого начала пользовался поддержкой удельного князя Бориса Волоцкого. Иосиф был крестным отцом и духовником его сына князя Ивана Рузского. 1 июня он вернулся в родное княжество, князь сразу выделил строителей и первая деревянная церковь была заложена 6 июня, а 15 августа завершена. Каменный храм был завершен за 5-6 лет, расписывал его Дионисий. Монастырь, руководимый Иосифом, отличался особой строгостью поведения.

· В последние годы жизни тяжело болел. Скончался 9 сентября 1515 года.

Писания преподобных Нила и Иосифа – первые русские богословские труды. Поэтому стоит остановиться на некоторых их особенностях.

Учение Нила замечательно признанием изначальной свободы личности. Каждому он предлагает самому находить свой путь спасения, пользуясь, конечно, беседами разумных и духовных мужей. Работая над житиями, Нил занимается их исправлением по разуму, предупреждая, что без мудрствования и доброе на злобу бывает. Во взглядах на монашество он выступает сторонником маленьких общин. Он учит внутренней или « умной» молитве, тренировке тела и подчинению его молитве, трезвению сердца. Он выступал решительно против владений монастырских, а не церковного имущества вообще, хотя осуждал роскошь в украшении церквей. Монахи, по его мнению, не должны ничего иметь и питаться плодами своего труда. К покаявшимся еретикам преподобный относился как к братьям, а к непокорным считал лучшим применять увещание и любовь, а не смертную казнь.

Учение Иосифа было противоположным. Его устав регулирует до последней детали жизнь в монастыре. Проповедуя личную нищету иноков, преподобный защищал идею монастырских владений по следующим причинам:

1. Только богатые монастыри и богатая иерархия могут иметь вес в государстве;

2. Только богатый монастырь может привлекать в свою братию бояр да богачей;

3. Богатые монастыри могут заниматься благотворительностью и просвещением, создавать школы и богадельни.

В отношении еретиков Иосиф рассуждал так: если карают смертью за убийство тела человеческого, то тем более следует казнить тех, кто убивает душу.

К сожалению, для обеих партий была характерна некоторая степень абсолютизации своей точки зрения. Впрочем, сами преподобные Нил и Иосиф были в хороших отношениях и их монастыри тесно сотрудничали. Антагонизм стяжателей и нестяжателей возник уже у учеников преподобных, отошедших от их идеалов.

Собор 1503 года.

Присутствуют прп. Иосиф и прп. Нил.

Цель: приведение в порядок внутрицерковных дел.

Соборные определения подписали:

Митрополит Московский Симон,

Геннадий (Гонзов), архиепископ Новгородский и Псковский,

Нифонт, епископ Суздальский и Торуский,

Протасий, епископ Рязанский и Муромский,

Вассиан (Стригин-Оболенский), епископ Тверской,

Никон, епископ Коломенский,

Трифон (Дубина), епископ Сарский и Подонский,

Никон, епископ Пермский и Вологодский.

В соборе принимали участие великий князь Иван III, его сыновья Василий, Дмитрий Углицкий, преподобный Нил Сорский и преподобный Иосиф Волоцкий, игумен Троице-Сергиева монастыря Серапион, игумены и архимандриты монастырей, другие духовные и светские лица.

Собор 1503 года, в отличие от Владимирского собора 1274 года, ограничившего размер ставленых пошлин взимавшихся при выдаче ставленых грамот, решил «не имати отъ ставленiя никому ничего». Нарушившему это правило, грозило низвержение из сана, а хиротония, совершённая за мзду, признавалась недействительной. Решение касалось всех степеней священства.

Соборное определение «О невзимании мзды со священнослужителей за хиротонию» было подписано 1503 года «августом 6-м числом».

Впоследствии Стоглавый собор, восстановив взимание ставленых пошлин, отменил это решение.

Собор так же подтвердил нижний предел для посвящения в священники тридцатью годами, дьякона — 25 годами, иподьякона — 20.

 

Другая группа вопросов касалась нравственности священнослужителей. Очевидные нарушения, на которые не без основания указывали еретики-жидовствующие, требовали принятия соответствующих мер. Прежде всего, это касалось овдовевших священников. Известно, что по апостольским правилам, основанных непосредственно на Евангелии, священник может быть лишь один раз женат, «муж одной жены» (1 Тим 3.12). Овдовевшие попы, не страшась нарушить церковных установлений, зачастую вступали во второй брак.

Ссылаясь на митрополитов святителей Петра и Фотия, упомянув апостольские правила, однако, не назвав их, собор постановил вдовым попам не служить, те же, что вступили во второй брак, подлежат лишению сана и всех священнических прав. Иные могут служить на клиросе, получая четвёртую часть того, что получает служащий на их месте священник, могут причащаться в алтаре, носить епитрахиль. Можно, приняв постриг, служить в монастырях, но не в мирских церквях.

Другое постановление касалось так называемых «двойных» монастырей, в которых совместно жили монашествующие обоих полов. Собор настаивал на необходимости их расселения. В женских же монастырях служить должно белое духовенство.

Ещё одно постановление запрещало служить Литургию пьяным и с похмелья.

Далеко не все положительно встретили запрет служить вдовым священникам. Вызывало возражение огульность, с которой собор подошёл к этому вопросу. Реакцией на этот запрет стало «Написание о вдовых попах» ростовского священника Георгия Скрипицы. Будучи сам вдовцом, он пишет: «А вы, господа, всех ереев и диаконов безо испытания на лица зря, осудили: которой поп имеет жену — чист, а не имеет жены — нечист, а чернец, не имея жены, чист…» Он пишет о противоречии постановления апостольским и святоотеческим правилам, обвиняет иерархов в небрежении, которые допустили бесчинства в церкви, перепоручив наблюдение мирским властям.

Инициатором этого решения считают преподобного Иосифа, написание которого было включено в текст «Стоглава» (глава 79). В этом кратком документе Иосиф возражает тем, кто ссылается на противоречие постановления апостольским правилам: «Мы же глаголемъ, аще бытии чистым немощно, зло то прелюбодейство искоренити, а мнози святи отцы из правилъ апостольскихъ и отеческихъ оставиша, что есть на вредъ церкве и на соблажненiе христiянству». Иными словами Иосиф ссылается на прецедент ужесточения апостольских правил святыми отцами.

Постановление о вдовых попах по той же причине вызвало недовольство и среди заволжских старцев.

· Вопрос о церковном землевладении

Если в отношении соборных постановлениях «О ставленнических пошлинах» и «О вдовых попах» сомнений нет, эти документы сохранены и изданы, то в отношении поземельных споров далеко не всё ясно. Соборного постановления по этому вопросу не обнаружено. Молчат об этом и летописи, нет упоминаний в других документах. Поэтому ряд историков вообще отрицают какие-либо прения по этому поводу на соборе и вообще в это время

На рубеже XV-XVI вв. нравственное состояние монашества оставляло желать лучшего. Поэтому в среде многих настоящих монахов возникло мнение о вреде для спасения монастырских землевладений. Такой точки зрения придерживался тогдашний Афон.

ПРП. МАКСИМ ГРЕК.

 

Родился в Греции около 1470-1475 гг. Образование получил в Италии, поскольку в оккупированной турками Греции получить образование было невозможно. В Италии существовала многочисленная греческая диаспора. Учился в знаменитом Падуанском университете. Здесь в эпоху Возрождения невероятно возрос интерес к древнегреческой культуре, особенно к античной философии и литературе. В Италии Михаил тесно общается с ренессансными гуманистами. Новые веяния, вероятно, поначалу увлекли и его.

Затем из Венеции, где была большая колония греков, Михаил приезжает во Флоренцию, которая в конце XV в. была крупнейшим центром ренессансной культуры. Большое влияние на него оказал Джироламо Савонарола, который выступил с резкой критикой в адрес правившей Флоренцией семьи Медичи. Фра Джироламо также весьма критически оценивал достижения культуры Возрождения, которые, по его мнению, развращали нравы и способствовали расцерковлению итальянского общества. Он выступал за нравственно здоровый образ жизни. Савонарола также обрушивался в своих проповедях на папство и пороки современной ему католической церкви.

Джироламо Савонарола сыграл огромную роль в жизни Михаила Триволиса. Своими проповедями он буквально перевернул жизнь молодого грека, который ранее так увлекся культурой Возрождения. Михаил под влиянием Савонаролы сумел разглядеть в ней антихристианские тенденции и пересмотрел свое отношение к итальянскому Ренессансу.

Фра Джироламо, хотя и был католиком, но обращался к европейским государям с предложением собрать Вселенский Собор с тем, чтобы низложить самого безнравственного в истории Римской церкви папу – Александра VI – и избрать нового. То есть Савонарола ставил Собор выше папы.

Но это удалось ему ненадолго. Соблазны мирской культуры и комфортной жизни взяли свое, а боязнь расправы со стороны папского Рима довершила процесс отречения флорентийцев от своего вчерашнего духовного лидера. По приговору флорентийского суда Савонарола был казнен.

Впечатление, которое оказали на Михаила Триволиса проповеди Савонаролы, было столь велико, что юный грек становится доминиканским монахом во флорентийском монастыре Сан-Марко, приором которого прежде был Савонарола. Триволис пробыл в этом монастыре 2 года. Но после казни Савонаролы духовная жизнь в этом католическом монастыре замирает. Между тем возросшая религиозность Михаила принуждала его к дальнейшему духовному поиску. В итоге он уезжает из Италии и возвращается в Грецию. Постригается на Афоне.

В течение 10 лет Максим Грек пребывал на Афоне и продолжал здесь заниматься своим образованием.

В 1515 г. великий князь Василий Иоаннович и митрополит Московский и всея Руси Варлаам обратились на Афон с просьбой прислать в Москву ученого инока Савву для того, чтобы перевести с греческого Толковую Псалтирь из государевой библиотеки. Но Савва был уже стар и болен. Вместо него отправляется в далекую Россию Максим. В 1518 году он прибывает в Москву, ненадолго, как ему тогда казалось.

Максим Грек очень быстро привлек к себе внимание тех русских людей, которые стремились к просвещению и интересовались богословскими вопросами. Вокруг него образуется целый кружок любителей книжности.

Максим столкнулся с большими трудностями: уровень образованности в Москве в ту пору был настолько низок, что здесь не нашлось ни одного человека, который бы знал греческий язык. В то же время Максим, разумеется, не знал славянского языка. Поэтому Максим переводил с греческого на латынь, а затем уже русские толмачи – с латинского на русский язык: переводчики с латинского в Москве имелись, потому что с западным миром, где латынь была официальным дипломатическим и канцелярским языком, поддерживались постоянные внешнеполитические связи.

Преп. Максим Грек выполнил это задание за год и пять месяцев и ожидал, что после этого его отпустят обратно на Афон. Тем более, что он перевел для митрополита Варлаама еще и Толкование на книгу Деяний Апостольских.

Но отпускать ученого грека из Москвы не торопились. Ему стали давать одно за другим различные новые поручения. В частности, в это время в Москве осознали необходимость устранить пестроту, имевшую место в богослужебных книгах. Уже тогда, задолго до Никона, решено было править тексты по греческим образцам, хотя этот подход был весьма далек от идеального. Преп. Максим, к этому времени уже неплохо овладевший славянским языком, исправил Триодь Цветную, Часослов, Евангелие и Апостол. Но на свою беду он заявил, что немало ошибок содержат и другие богослужебные книги, а следовательно, править нужно и их. Это стало поводом для того, чтобы вновь задержать ученого грека в Москве и нагрузить его новой работой.

Поначалу Даниил относился к Максиму неплохо. Но вот митрополит поручил греку перевести на русский язык «Историю Церкви» блаженного Феодорита Кирского. Чуждый, как истинный монах-подвижник, всякой дипломатичности и лести Максим отказался сделать перевод этой книги. Он ответил Даниилу, что в Феодоритовой «Истории» очень подробно изложены различные еретические учения, и для русских людей, неискушенных в богословских тонкостях, это будет вредно. Тем более, что Русь только что «переболела» ересью «жидовствующих». Митрополит, разумеется, счел себя оскорбленным отказом простого монаха, даже не облеченного священным саном. При этом Максим дал повод настроить против себя и самого государя: вовлеченный в опасные беседы Вассианом Патрикеевым, Максим неодобрительно высказался по поводу предполагавшегося развода великого князя с Соломонией Сабуровой. Да и вообще в Москве, уже привыкшей опасливо внимать настроению государя-самодержца, Максим вел себя крайне неосмотрительно. В своей иноческой простоте, чувствуя себя на Руси иностранцем и не считая себя подданным великого князя, он позволял себе, например, такие вызывающие по московским меркам вещи, как общение с турецким послом Скиндером, тоже греком по происхождению.

Вызвав ненависть митрополита, Максим Грек одновременно навлек на себя и подозрения со стороны великого князя Василия, которому Даниил не преминул обрисовать ученого инока как вольнодумца и шпиона. К тому же в кругу постоянных собеседников Максима нашлось немало людей, которые были настроены оппозиционно по отношению к государю.

1525 г. первый суд над прп. Максимом. Утверждалось, что Максим якобы называл государя «гонителем и мучителем», «нечестивым» и т. д. Стало известно, что в беседе с другим московским греком – новоспасским архимандритом Саввой – Максим позволил себе усомниться в успехе борьбы русских с казанскими татарами (что, впрочем, вполне объяснимо, так как греки, только что разгромленные турками, в это время с пессимизмом смотрели на попытки отражения натиска мусульман и недооценивали реальной силы и значения Русского государства). Разумеется, припомнили Максиму и общение с турецким послом – греком Скиндером. При помощи доносов ученого монаха изобразили турецким шпионом.

Даниил знал, что вернее всего человека можно погубить, обвинив его в ереси – оружие по тем временам универсальное и безотказное. В отношении Максима он именно так и поступил. Зацепиться было за что: в первых переводах Максима Грека (в частности, в его Цветной Триоди) были найдены ошибки, связанные исключительно с тем, что Максим поначалу плохо знал славянский язык. На основании найденных погрешностей ему предъявили обвинение в том, что он будто бы учит, что сидение Христово одесную Отца есть «мимошедшее и минувшее». Разумеется, ничего подобного не было – просто Максим, плохо разбиравшийся в тонкостях временных форм славянского глагола, употребил неудачный буквальный эквивалент греческого слова. В итоге филологические оплошности Максима были коварно использованы Даниилом как предлог для обвинения в ереси. Хотя все вокруг, безусловно, понимали, что никакой ереси во взглядах Максима нет, но тем не менее возражать митрополиту и великому князю уже никто не отваживался.

Однако Даниилу нужно было гарантированно уничтожить Максима, поэтому на обвинениях в ереси мстительный митрополит не остановился. В добавление ко всему Максим был обвинен еще и в колдовстве. «...Волшебными хитростьми еллинскими писал еси водками на дланех своих и распростирал длани свои против великого князя, также и против иных многих, волхвуя».

Собор, признав его еретиком и политическим преступником, тем не менее, не дерзнул осудить грека на казнь как чернокнижника. Решено было ограничиться отлучением от Церкви и пожизненным тюремным заключением.

Митрополит определил местом заключения ученого инока свой Иосифо-Волоколамский монастырь. Там Максим Грек претерпел, как он впоследствии писал, «мразы и дымы, и глады», находясь в монастырской тюрьме в тяжелейших условиях.

Максим пробыл в своем первом заточении почти 7 лет. А в 1531 г. состоялся новый соборный суд, к которому Максим Грек первоначально был привлечен в качестве свидетеля по делу князя-инока Вассиана Патрикеева. Но потом заодно был снова осуждён.

Ставили Максиму в вину и отсутствие покаяния после первого осуждения. Это было действительно так, ибо никакой вины за собой ученый инок не чувствовал. Максим до крайности раздражал Даниила своим упорством и нежеланием просить пощады, и в монастырском заточении утверждая, что «заключили его без вины, что он не знает за собой ни одного греха».

На суде 1531 г. Максиму добавили и за обнаруженные дополнительно к прежним новые грамматические ошибки, которые опять-таки громко объявлялись ересью. То он вместо выражения «бесстрастное Божество» писал «нестрашное Божество», то вычеркивал из славянского текста книги Деяний слова, которых не было в греческом подлиннике, то опять-таки по аналогии с греческой грамматикой оплошно пропускал повторное отрицание «не» в одном из анафематизмов св. Кирилла Александрийского. Вероятно, Максим попытался на суде защищаться и вновь по наивности затронул вопрос о допущенных на Руси ошибках, а, возможно, и о невежестве митрополичьих судей. Во всяком случае, соборный суд 1531 г. обвинил грека в том, что он «возводит хулу на русских чудотворцев и на Русскую Церковь». Новым, однако, при повторном судилище было то, что Максима теперь обвиняли в проповеди нестяжательства.

Даниил говорил ему, что он написал писания «хульная и еретическая и во многие люди и народы сеюща и распространяюща жидовская и эллинская учения и арианская и македонианская и прочая пагубная ереси». Подобные несуразные и взаимоисключающие обвинения, конечно, не свидетельствовали о высоте богословского уровня самого Даниила.

Заточён в Тверской Отрочь Монастырь ещё на 20 лет. Местный епископ Акакий Тверской жалел Максима и как мог облегчал его участь. Ему было разрешено писать.

Только в 1551 году его перевели в Троице-Сергиев монастырь и освободили, но из России так и не выпустили. Впрочем, он уже был настолько стар, что это едва ли было возможно.

Инок-страдалец получил разрешение от Макария причащаться Святых Таин и окончил свою жизнь в 1556 г. в Троице-Сергиевом монастыре.

Максим Грек был весьма талантливым и плодовитым духовным писателем. Его перу принадлежит более 300 сочинений. В основном они носят духовно-просветительский характер.

⇐ Предыдущая123456789Следующая ⇒

Поделиться: