ГОНЧАРСТВО МЕОТОВ В V - IV ВВ. ДО Н. Э.

Вопрос о времени перехода к производству сероглиняной круговой посуды является одним из наиболее спорных и проб­лематичных в истории гончарства меотов.

Существует две точки зрения. Первая принадлежит Н. В. Анфимову и сложилась в результате изучения городищ и мо­гильников правобережья Кубани, прежде всего Усть-Лабинского могильника №2, в котором одним из основных признаков, отличающих раннемеотский период от среднемеотского яв­ляется появление и распространение сероглиняной посуды. Н. В. Анфимов относит появление и начало производства это­го вида керамики к середине IV в. до н. э. Эту же точку зре­ния разделял К. Ф. Смирнов.

Вторая точка зрения возникла в результате изучения тех­нологии производства меотской керамики из могильников го­родищ № 1 и № 3 у х. Ленина. О. Ф. Жупанин и И.И. Мар­ченко провели исследование способов формовки сосудов, вы­делили 6 технологических уровней развития функций гончар­ного круга и пришли к заключению о том, что появление и развитие гончарного круга происходило в местной среде без воздействия внешних факторов. Время появления быстровращающегося круга у меотов относится к середине V в. до н.э. о чем свидетельствует находка в одном комплексе чернолакового скифоса первой четв. V в. до н. э. и сероглиняного кругово­го кувшина. Точки зрения об удревнении времени начала производства сероглиняной круговой керамики на Кубани до первой пол. V в. до н. э. придерживается И. С. Каменецкий. Он подчеркивает, что на памятниках, где встречен греческий импорт V в. до н. э. присутствует гончарная керамика в соче­тании с новыми формами лепной, что дает основание конец раннемеотского периода удревнить до нач. V в. до н. э. Отме­чается, что с изменением форм гончарства происходят принципиальные изменения в культуре.

Кавказской археологической экспедицией ГМИНВ был исследован ряд памятников, проливающий некоторый свет на историю гончарства меотов.

У аула Уляп наиболее ранний могильник, где открыто 176 погребений, датируется второй пол. VI – концом V вв. до н.э. Второй, более поздний, датируется IV в. до н. э., на нем отк­рыто 59 захоронений. Нами были изучены керамические комп­лексы из этих погребений, а также отдельные комплексы из ритуальных курганов IV в. до н. э.

В раннем могильнике 86, 2% лепной посуды, 8% составля­ет античная посуда, 5, 8% – круговые сосуды. В группу леп-

ной входят как грубые кухонные сосуды, так и столовые. Леп­ная керамика характеризуется следующими признаками: 1. Основными примесями формовочной массы является дресва и органика. В кухонной посуде дресва крупно- и среднекалиброванная, в столовой – мелкокалиброванная. 2. Сосуды фор­мовались способом спирального налепа. 3. Основными спосо­бами обработки поверхности являются заглаживание на ку­хонной и тарной посуде и лощение на столовой. 4. Обжиг костровой или очажный, низкотемпературный, в окислитель­ной среде, о чем свидетельствует неровный пятнистый цвет поверхности, от черного до буро-коричневого. 5. Определен­ным устойчивым набором форм, имеющим истоки в предшест­вующем периоде: тарная керамика представлена высокими от 30 до 50 см высотой корчагами с конусовидным «припухшим» горлом, кухонная – горшками с отогнутым венчиком и горш-кообразными сосудами с вертикальной ручкой; столовая посу­да – мисками, кружками, вазочками.

Античная керамика представлена ионийским киликом первой пол. VI в. до н.э., протофасосской амфорой V в.до н.э., чернолаковым лекифом и ионийским светильником V в.до н.э, два последних сосуда носят следы вторичного использования. Встречены также ножки чернолаковых сосудов, вторично ис­пользовавшихся в качестве солонок.

Гончарные сосуды найдены в наиболее поздних комплек­сах раннего могильника. Они представлены 4 кувшинами, из которых 2 красноглиняные, 2 сероглиняные, миской и вазоч­кой. Сосуды, кроме сероглиняных кувшинов, привозные, они представляют иную, не свойственную меотам керамическую традицию, их формы находят аналогии в материалах боспорс-ких городищ этого времени, а следы вторичного использова­ния свидетельствуют о продолжительности обращения и той ценности, которую греческая посуда имела в местной среде.

, В погребениях могильника IV в. до н. э. преобладают сосу­ды, сделанные без помощи гончарного круга: они составляют 51, 2%, 44, 1% приходится на гончарную посуду и 4, 7 % состав­ляет античная посуда.

Лепная посуда представлена теми же формами, что и в раннем могильнике, незначительные изменения, которые прои­зошли в форме и пропорциях этих сосудов носят исключитель­но эволюционный характер.

 

Совершенно иную традицию гончарства представляет кру­говая керамика, имеющая следующие признаки: 1. В качестве добавок в тонкоотмученную глину используют мелкофракционные известь, золу и органику. 2. Сосуды формуются на гончарном круге. 3. Основными способами обработки поверх­ности являются ангобирование и лощение. 4. Обжиг в высо­котемпературной среде, горновый, о чем свидетельствует ров­ный серый или красный цвет поверхности. 5. Набор форм не имеет прототипов на данной территории в предшествующее время: тарная керамика представлена сероглиняными узко­горлыми кувшинами с 1 или 2 ручками, столовая посуда – канфарами, подражающими античным образцам, одноручными кубками, небольшими кувшинчиками с рифленым горлом, ва­зочками на высоких рюмкообразных ножках, кубышками. На некоторых красноглиняных сосудах имеется орнаментация в виде горизонтальных полос, нанесенных красной краской. Производство круговой посуды в поздний период, видимо, но­сило местный характер, встречены экземпляры с производст­венными дефектами. На ритуальной площадке кург. 6 IV в. до н. э. было обнаружено более 100 сосудов, в том числе и гон­чарных, подвергшихся ритуальному сожжению. Это свиде­тельствует о тем, что гончарная посуда не имела уже былой ценности.

В погребениях грунтового могильника IV в. до н. э. сок­ратилось количество античной столовой посуды; встречено 4 греческих сосуда: килик, скифос и две амфоры круга Менде. Интересно, что в погр. 12 кург. 7 аттический килик первой пол. V в. до н. э. встречен с синдо-меотским мечом. Наиболее многочисленны находки привозной посуды в ритуальных скоплениях и в курганах.

В кург. 5, датируемом клеймом фасосской амфоры 370–360гг.до н.э., обнаружены две коринфские леканы 460–450гг. до н. э., краснофигурная пелика первой пол. V в. до н. э. Поч­ти вся чернолаковая столовая посуда, найденная в ритуаль­ном комплексе кург. 5, была произведена в рамках V в. до н. э., а амфоры в самом конце V – первой пол. IV в. до н. э. Вышеизложенные наблюдения подтверждают неоднократно высказывавшуюся разными исследователями мысль о том, чтостоловая греческая посуда, оказавшись в варварской сре­де, очень долгое время находилась в обороте, прежде чём по-

пасть в погребение или в ритуальный комплекс. Тарная кера­мика – амфоры – выходили из обращения и попадали в комплекс значительно быстрее, поэтому они являются более надежным основанием при датировке.

Материалы грунтовых могильников и курганов у аула Уляп свидетельствуют о наличии двух гончарных традиций, на­иболее ранняя из которых и имеющая, по нашему убеждению, местные корни, представлена подавляющим числом сосудов из погребений VI – V вв. до н.э. Гончарные сосуды из погребе­ний IV в. до н. э. иллюстрируют иную традицию, связанную с греческим и боспорским гончарством. О том, что меотские гон­чары усвоили и применяли боспорскую технологию в IV в. до н. э., свидетельствует большое количество гончарной посуды в комплексах этого периода. В течение IV в. до н.э. две тра­диции сосуществуют, однако к концу IV в. н. э. лепная столо­вая посуда практически исчезает, ее вытесняет круговая посу­да. Вероятно, начало производства сероглиняной гончарной посуды в регионе относится к самому концу V – нач. IV вв. до н. э.; о чем свидетельствует находка сероглиняных кувши­нов в наиболее поздних погребениях могильника VI – V вв. до н. э. Однако последнее заключение нельзя считать абсо­лютно доказанным; только специальные анализы состава глин и примесей позволят выяснить – сделаны самые ранние гон­чарные сосуды из местного сырья или нет.

В 1989 году отрядом КАЭ были проведены разведочные раскопки на поселении эпохи раннего железа – Венцы-I. На поселении были заложены 3 шурфа, один из которых, давший наибольший материал, был превращен в раскоп. В процессе раскопок выяснилось, что памятник однослойный, мощность культурного слоя 0, 6 – 0, 7 м. Он насыщен фрагментами ке­рамики, костей животных, турлучной крошкой. Остеологичес­кий материал представлял остатки лошади, коровы, овцы и свиньи.

На раскопе площадью 4х7, 5 м были открыты 3 пятна овальной формы в виде зольных линз, обрамленных сильным прокалом. В заполнении их, кроме золы, было обнаружено большое количество фрагментов керамики, керамического шлака и др.

Очаги реконструируются следующим образом: у края выемки ставились Г-образные плитки. Над ними возводились

стены из прямоугольных саманных блоков разных размеров. Над плитами, вероятно, располагался каркас свода очага, сделанный из прутьев и обмазанный толстым слоем глины. Очаги выглядели как бессистемное скопление саманных плит, кое-где in situ были зафиксированы Г-образные плитки.

Фрагменты керамики, найденные в слое, представляют следующие формы: корчаги, горшки, миски, кувшины, круж­ки, 1 крышечка. Почти вся посуда сделана от руки, способом спирального налепа. В плохо отмученную глину добавляли дресву, органику, реже шамот. Поверхность большинства со­судов тщательно залощена, цвет черно-коричневый, что гово­рит о низкотемпературном окислительном обжиге. Формы леп­ной посуды и техника ее производства находят наиболее близ­кие аналогии в меотских памятниках VI – V вв. до н. э.

Среди фрагментов гончарной керамики значительная часть принадлежит амфорной, в том числе и фрагмент стенки красноглиняной хиосской амфоры конца VI – первой пол. V вв. до н. э., украшенный двумя полосами красного лака. Еди­ничные фрагменты красноглиняных и сероглиняных (? ) сосу­дов, сделанных из тонкоотмученной глины без видимых приме­сей, отнесены к группе привозной посуды.

В связи с гончарством меотов особый интерес представ­ляют открытые в процессе раскопок очаги. Наиболее ранними специализированными теплоустройствами для обжига кера­мики являются на Кубани печи Елизаветинского городища, датированные II в. до н.э. Эти двухъярусные горны соответст­вовали ремесленному уровню гончарства. Более ранних устройств для обжига керамики, тем более соответствовавших доремесленному уровню производства, здесь не известно. Наи­более близкой аналогией очагам поселения Венцы-I является печь, датирующаяся IV в. до н. э., исследованная на Вельском городище в 1965 г. Б. А. Шрамко.

 

 

А. Б. Черняк

О КОНЪЕКТУРЕ ЛИПСИЯ AORSI В РАССКАЗЕ ТАЦИТА

О БОСПОРСКОМ ПОХОДЕ РИМЛЯН

Описание войны боспорских царей Котиса и Митридата 49 г. н. э., в которой на стороне первого выступили римляне и царь аорсов(? ) Эвмен, а на стороне второго – царь сираков Зорсин, занимает семь глав и почти три страницы текста две­надцатой книги «Анналов» Тацита. Это, несомненно, самый, большой и самый ценный римский источник по истории как Боспорского царства, так и всего Приазовья в целом. Естест­венно он затрагивается в огромном числе отечественных ар­хеологических и прочих публикаций, большая часть которых автору настоящего обзора остается неизвестной. Не знает о них и зарубежное тацитоведение. Но и достижения тацитологов, весьма немалые за последние двадцать пять лет, вряд ли в должной степени усвоены советскими археологами. Прео­долеть этот разрыв есть основная цель данной работы. Ниже мы попытаемся дать краткий обзор того, что необходимо знать каждому, кто обращается к боспорскому эпизоду Таци­та, концентрируя общие и частные проблемы вокруг цент­ральной – идентификации аорсов.

Библиографические пособия

Прежде всего, несколько слов о необъятной литературе по Тациту. Главным справочником остается и по сей день всем известное Anné e Philologique, регистрирующее даже рецен­зии. Раздел Tacitus занимает последние годы четыре-пять страниц в первой большой части, посвященной латинским и греческим авторам. Работать с ним не очень просто, так как имеется только одно подразделение: сначала перечисляются библиография, издания, комментарии и переводы, а основная масса литературы идет, так сказать, скопом, в алфавитном по­рядке по фамилиям авторов. Предпочтительнее поэтому спе­циальные библиографические обзоры: австрийская серия в AfA, начатая покойным профессором Рудольфом Гансликом (R. Hanslik) т. 13, 1960; т. 20, 1967; т. 27, 1974 и продолженная его преемником Францем Ремером F.Rö mer) т. 37, 1984; т. 38, 1985, и американская, которую ведет профессор Герберт Бенарио ( H.Benario) в Classical World т. 58, 1964-65; т. 63, 1969-70; т. 71, 1977-78; т. 80, 2, 1986; последний обзор вышел отде-

льным выпуском. Заслуживает внимания также выполненный Р. Гансликом обзор Tacitus 1939 –1972 для германского журнала Lustrum тт. 16, 17, вышедший двумя отдельными тет­радями в 1971-72 и 1973-74 гг. Все эти обзоры достаточно сис­тематизированы, в особенности ремеровский, не только имею­щий оглавление в начале и индекс авторов в конце, но и вы­деляющий «Клавдиевы книги» – XI и XII – «Анналов». Так что найти здесь нужную литературу совсем нетрудно, но – у Ганслика о боспорском эпизоде нет вообще ничего, а у Ремера и Бенарио фигурирует только известная статья С. Крушкола из ВДИ 1978 г. об анапском кладе. По вполне понятным причинам Боспором на западе занимаются мало.

Рукописная традиция

Взамен – и для нас это очень важно – довольно много занимаются рукописной традицией второго массива «Анна­лов» и непосредственно следующих за ним в рукописях «Историй». Это «одиннадцатикнижие» дошло до нас в 35 гуманистических списках – самый ранний из них, V 58 был изготовлен в Генуе в 1449 г. – и в одном средневековом, Laurentianus 68, 2-Mediceus II или просто М, сделан­ном в монастыре Монте-Кассино около Неаполя в середине XI в.Первые печатные издания были выполнены еще в кон­це XV в. с гуманистических рукописей, в том числе и с самой важной из них, V58 (Путеолан ок. 1480 г.; перепечатка 1498 г. имеется в ГПБ), но с начала XVII в. утвердилось мнение, что все recentiores, т. е. «более новые» (списки) восходят к М, вследствие чего они постепенно были забыты. Возрождению интереса к ним способствовал обнаруженный в Лейдене незадолго до второй мировой войны так называе­мый «кодекс Агриколы», рукопись «Анналов» - «Историй», собственноручно переписанная знаменитым голландским гуманистом Рудольфом Агриколой во время его пребывания в Ферраре в 1475 – 1479 гг. Анализ ее чтений дал основа­ния некоторым исследователям утверждать, что эта ру­копись восходит к независимой от М традиции. К ним примк­нул и видный тацитовед Эрих Крестерманн, включивший чтения новооткрытой рукописи в аппарат своих критических изданий 60-х – 70-х гг. За это он подвергся резкой критике, которая, однако, не помешала Ганслику организовать первое подлинно критическое издание на основании всех известных рукописей тацитовского «одиннадцатикнижия». Диссертанты

Ганслика при его участии подготовили и выпустили: «Исто­рии» кн. II (И. Шинцель, 1971 г.), «Анналы» XI – XII (Х. Вайскопф 1973) и XV – XVI (Ф. Ремер 1976 г.); «Ан­налы» XIII–XIV было подготовлено уже в 1972 г. М. Дво-рак, но за смертью Ганслика появится только в ближайшее время; вопрос о публикации остальных книг пока остается открытым. В предисловиях к первым двум выпускам Ганслик отверг мнение о независимой традиции лейденского списка (т. е. он рассматривал уникальные правильные чте­ния этой рукописи как конъектуры, самого Агриколы и дру­гих гуманистов), но допустил наличие таковой для V58 и еще двух-трех рукописей первой группы (см. его резюме в Lustrum 17, 178, № 1022). В статье, опубликованной в сбор­нике памяти профессора Й. М. Тронского (1), мне удалось показать, что в Hist II 77, 2 из чтения V58 и ВО5 tu hos (в прочих рукописях стоит tuos) можно восстановить един­ственно правильное здесь tu omnes, что еще раз подтверж­дает гипотезу Ганслика. Конъектура была принята в послед­нее лейпцигское издание «Историй» (К. Wellesley 1989), но следующие из нее текстологические выводы остались не­замеченными, во всяком случае, ни Ремер, ни Бенарио не включили ее в разделы, отведенные рукописной традиции (соответственно Uberlieferung №№632–638 и Text and Editions 75 –76. Не попала туда и моя статья (2), где детальный анализ одного пассажа (Ann. 12, 67, 1) приводит к выводу, что переписчик V58 Андреа де Бусси имел в своем распоряжении помимо списка с М еще какую-то старую, скорее всего, каролингскую, рукопись. Ремер в своей библи­ографии под № 509 (AfA 38) высказался по этому поводу весьма критически и вообще в полемике вокруг гипотезы Ганслика выступил против своего учителя, что в немалой степени способствовало прекращению начатого последним научного издания.

⇐ Предыдущая234567891011Следующая ⇒

Поделиться: