Глава 31. Всё сводится к одному

 

      После неожиданного признания какое-то Любовь ещё пыталась скрыть свою тайну, молчала, отказывалась от сказанных слов, но после в один момент согласилась и приняла себя настоящую. Чтобы не замыкалась в себе, Эталь пыталась помочь ей, но та по-прежнему чувствовала себя виноватой, опускала глаза, говорила приглушенно и тихо, и, если говорила, то только о проблеме книг.

     Она сидела, распустив длинные белые волосы, в завсегдатой белой одежде, как призрак, вышедший из начала времён.

- Если вы не против, я продолжу. – она вновь погружалась в рассказ. Сегодняшней темой оказались жанры и темы, и это была больше лекция, чем обыкновенный разговор двух подружек. - …Реализм – это наш мир, но много ли хорошего в мире? Разве в нём нет изъянов? Разве нравится он вам, согласны с его законами? Я – нет. Я хочу, чтобы он изменился. Изменить хотя бы что-нибудь, какую-то малость… Эх, если бы! До чего хочется! Я не могу, но это не значит, что из-за этого я должна мириться с его действительностью!

        Фантастика же – не только космос, это – всё остальное. Всё, чего у нас нет, она может быть сказочным раем или чередой мистических обстоятельств, чем угодно, но только не тем, что обычно происходит в реальности. Поэтому я выбираю второе, и я никогда не соглашусь с теми, кто пишет обычный мир, называя его «лучшим» и упрекая, унижая второй.

      В реальности мало хорошего, что-то есть, безусловно, однако она порочна. Неужели никого не волнует это? Неужели вызывает невиданный трепет книга, извини, но даже книгой не могу это назвать; с произведением, полным грязи и пошлости? По-моему, так это последнее дело и за это надо карать. Что смешного? Думаете, прочитают и всё? Как бы не так. Я говорила сто раз, что именно бредовые работы привносят в мир зло. Именно они реализовываются.

- Почему именно они? – поинтересовалась Эталь, решившись оборвать эту «лекцию».

- Хорошее забывается быстро. Его прочитал и забыл. Ибо что помнить цветы и солнечное хорошее настроение? А тоже убийство будет долго кружиться в памяти. Оно потрясает, шокирует, заставляет почувствовать злость. В этом кроется суть.

      Именно от того, что человек не может представить мир лучше, он пишет то, что есть сейчас и… если он не осуждает это, если соглашается и считает, что только так хорошо, книга ужасна. Потому что развратен стал мир, и такое не считается в нём больше пороком. А книги наоборот должны если же не внушать, то хотя бы учить, объяснять светлое, доброе и порядочное. Иначе… я думаю, всем хватило того кошмара, который у нас творился. Если нет – вперёд – только что хорошего получит потом читатель? Бросится с крыши, изнасилует друга, заведёт любовницу и будет совокупляться? Нет уж, увольте. Поэтому я фантаст. Я пишу иногда свои книги, полагаю, теперь можно сказать и про них, даже показать, но лучше будет ещё чуть выждать. И, да, меня тошнит от грязи, заполнившей наше время!..

       Она говорила ещё и ещё. Эталь и Уилл едва ли поспевали за темпом, слушали молча. Они не перебивали её и дали до конца высказаться. Уж где-где, но в теме «ужасных» книг Люба могла быть настоящим профессором. Она не могла замолчать. Могла говорить снова и снова, кажется, в тысячный раз.

- Я тоже не понимаю одного, - наконец, вставила девушка, - почему реализм сейчас стал настолько порочным? Можно ведь написать о любви, о каком-нибудь человеке, о путешествии этого человека? Это не будет фантастикой, и это вполне нормально.

- Почему-то вот так сложилось. Видимо, время влияет. Люди стали другими. Люди перестали видеть красивое и зациклились на проблемах и боли. Твои слова я отвергну, ибо, как говоришь ты, любовь – и вот тебе любовный роман, полный страсти и зачастую лишённый сюжета. Всё сводится лишь к тому, как бы заполучить партнёра. Как бы… Мне тошно произносить эти слова вслух!

      Про человека. Что-то вроде его биографии? Да, но опять же испортят. Обязательно найдутся пороки, обязательно осквернят, осмеют за любую мелочь. Выпившего один раз на празднике, назовут пьяницей и упрекнут за все злодеяния. Увидят случайно с подругой, и будет развратник, и плохой муж, и якобы несчастная жёнушка. И человек с лёгкостью пойдёт во все тяжкие, и начнет себя ублажать продажной любовью.

      Мне продолжать?

- Пожалуй, да.

- Я и без вас скажу. Меня бесит. Ведь есть, есть же нормальная жизнь! Чистая, непорочная, есть! Но почему о ней не хотят писать книги?

      Почему так происходит? Из-за чего? От кого пошло это? Кто первый начал? Что сделать, чтобы вернуть светлое людям? Знаете, я согласна на всё…

     И да, я недоговорила, продолжу. Приключения, чуть не забыла, и их тоже сейчас легко осквернить. Приведу пример, только опять без фамилий, без имён, названий. В них смысла совсем нет. Ведь таких много. И я говорю обобщённо.

     Современные приключения сводятся к «наконец, наступившей свободе!» Герои, не обязательно взрослые, чаще всего подростки отправляются куда-нибудь. Там входят в случайные связи… Даже тут, да, обязательно заводят роман! Даже на одну ночь! Даже при ужасной опасности!.. Неужели нельзя путешествовать, созерцая лишь красоту, понимая природу, ради душевной радости, или ради научных познаний?

- Почему же, нельзя, - вновь возразила Эталь, - и почему, говоришь, все?

- Многие, почти все, кого я читала.

- А я не…

- Ты видела в основном проверенных. Кого советовала я, или кто уже известный классик. Раньше авторы умели соблюдать приличия, у них была мораль, цензура и элементарное чувство стыда, которое не давало писать непристойности. Сейчас же… да, есть, но куда больше извращённых больных фантазий! Всё сводится к одному.

- Даже самое милое приключение в лес обернут встречей с распутными эльфийками, или эльфами, так даже хуже. Я заметил. Люба права! – закричал Уилл, никто даже не удивился, что он со всем соглашается.

     Уилл чуть смутился от собственных слов, но был рад, что не промолчал и вставил свою позицию.

- Все мы, надеюсь, согласны. – проговорила за него белая. - Нет среди нас тех, кто поддерживает «чёрные» книги? – вопрос, заданный Любой, прозвучал провокационно и гордо. Кто-то мог с лёгкостью уличить её в неуважении чужих интересов, однако она была категорична в решении.

- «Чёрных» нет. Ты нас знаешь.

        Улыбнувшись своим товарищам, блондинка кивнула головой и продолжила:

- Меня, кажется, унесло сегодня. Простите…

- Да ничего, мы привыкли! – Уилл тут же начал её защищать. – Ты говори, после становится легче. Я знаю. Это всегда так. И у меня, и у тебя, и у всех.

- Я надеюсь. Кто-то услышит, передаст другому, осмыслит… Кто-то обязательно поймёт меня.

- Мы уже поняли.

 

        Однако вряд ли кто из них понимал по-настоящему значения слов блондинки. Как Автор, она чувствовала вселенную глубже, знала подлинность силы, знала, как всё устроено, и как всё на деле сложно. В периоды грусти думалось, что никто кроме едва слышного внутреннего голоса не понимал её… К счастью, так только казалось. У Любы была Эталь, и они понимали друг друга почти без слов.

      Каждый вечер после посиделок и долгих разговоров Любовь переодевалась в другую одежду, быстрыми боязливыми шагами мчалась куда-то вдаль. Куда она шла? Ночью? Если бы Любу спросили так, вряд ли бы она нам ответила. А девушка просто хотела побыть одна. Пустой дом не мог обеспечить ей одиночества – в любой момент туда без приглашения могла прийти Эталь, её брат или их общий друг Севастьян. А это было недопустимо. По этой причине и появилось тайное место. Никому неизвестный и давно разрушенный дом, который она «написала». В

нём свистел ветер и листья оплетали каменный пол, там всегда было тихо, никто не мог помешать.

 

     …Холод вновь подступал к ногам. Она сидела, поджав коленки, на каменной одинокой ступеньке, почти закрытая густыми зарослями. Травы в доме было так много, что она с лёгкость упиралась в рост человека. И это придавало ей сил. Как-то уютнее и приятней. Защищённость и неизвестность лишала любых беспокойств.

     В бледных глазах стояли капельки слёз. Мука пронзила лицо. Черты искривилась в рыдании. Слова, сорвавшиеся с языка, были тихими и неразличимыми, но в них явственно читалась боль. Что-то вроде: «Кто наградил меня такой судьбой? Почему я не могу жить, как все? Из-за чего меня не понимают люди?» – мгновенно растворялось в траве.

     Ни один шорох не выдавал присутствие Любы. Ни одно слово не было сказано вслух. В молчании лились её слёзы, и сотня ужасных мыслей вертелись в её голове…

     Она вспоминала свою жизнь в первые годы знакомства с Эталь. То самое время, когда она, Люба, лишь появилась здесь, в этом городе. Как возродилась из тени призрака, работала редактором в каком-то неизвестном издательстве, как прослыла «чересчур правильной», и как люди смеялись с неё. Через её руки проходило много работ. Сотрудники смеялись, мол, Люба перепишет всё под себя, даже чёрные волосы сделает бледными, «лишь бы засиял «свет…» Это было неправдой, но только в преувеличении, на самом деле девушка ещё тогда пыталась остановить зло. Она не смогла, другие редактора выпускали «бракованные» работы. И издательство – не одно, были десятки других, однако все они, как одно, не славились «чистотой слова». А потом многие даже закрылись. Достаточно было Сети Интернет.

      Любу уволили за «несоблюдение интересов клиента», и через пару лет «книжная лихорадка» заразила собою весь мир, и начали оживать сюжеты. Девушка до последнего винила себя в этом событии, что не смогла уследить, не смогла угадать. Ведь, если бы успела она, вдруг бы всё изменилось, вдруг было бы легче? «Вдруг» - это слово стало причиной грусти. Порядком надоевшая жизнь, ежедневная боль и неверие в лучшее будущее, страшные сны и изматывающая работа с переписыванием «чёрных» произведений не могли не оставить следа – они оставляли шрамы.

 

 

⇐ Предыдущая13141516171819202122Следующая ⇒

Поделиться: