Глава 33. Лучше, чем ожидалось

 

     Она стояла перед ней, взволнованная и раскрасневшаяся, переполненная бесчисленным количеством мыслей и таким же бескрайним страхом.

     Женщина, сидящая вальяжно на стуле, явно ощутила всё это и с недоверием покосилась на Любу.

- Сядешь?

- Нет-нет…

- Воды, может?

- Пожалуй, воды тоже не надо.

- Ты красная вся…

- Бежала.

     На самом деле маленькая, но необходимая ложь. Люба ни за что на свете и никому не призналась бы, что написала про это, что открыла «портал» и переместилась в пространстве, достигнув за пару минут далёкого и незнакомого города. Дар подвёл её под самое крыльцо писательницы. Не надо было искать даже дом. Одно удивило её – её внешность, но это уже другая причина. Не она виновата в том, что женщина скрыла свой возраст и назвалась молоденькой девушкой. И, кажется, не одна она была другого мнения о собеседнице.

- Вы правду та…

- Меня зовут Любовь.

- Я помню, мы переписывались какое-то время.

- Я очень рада нашему знакомству, именно из-за этого и явилась сюда. Попросить.

- Это ваша книга?

     Люба смутилась и пододвинула стопку листов вперёд.

- Да.

- В таком случае вы мне нравитесь. – неспешно проговорила женщина. У неё было сухое и длинное лицо, тёмная сморщенная кожа и минимум сорок лет за спиной. - Только думалось, что вы старше. Сколько вам?

- Всего лишь двадцать! – ещё одна ложь, но ложь ради благого дела.

- Я бы дала вам больше.

- Я рада, что Вам понравилось!

      Сухая женщина стала водить скрюченным пальцем по строчкам и комментировать какие-то фразы. Люба соглашалась буквально со всем, но не потому, что не хотела с той спорить – женщина читала её мысли буквально в прямом смысле слова.

- И вы хотите, - закончив обдумывать мысль, проговорила она, периодически опуская взгляд на отпечатанные листы бумаги, - чтобы мы с вами…

- Объединились, - прошептала в надежде белая, - если… если это возможно…

- Не знаю, что вы такое придумали, но мне нравится суть этой затеи. Знаешь, я проработала двадцать с лишним лет в издательстве, и работы последних авторов, мягко сказать, пугали меня… Немудрено, что происходящее теперь – дело их рук. Какие ужасы только не писали люди! Они не думали о дальнейшем, о том, что вынесут из таких книг читатели!

- …И они получили по заслугам.

- К сожалению, - кивнула женщина, - не только они.

- Все люди… В том числе и хорошие.

      Белые, упавшие на глаза волосы, заслоняли жаркий румянец и бледную почти хрустальную кожу, дрожащие ресницы и губы, несколько раз укушенные Любой в пути. Ожидание сделало с ней всё описанное, и ладно бы надо было лишь ждать. Если писательница откажет, напрасен будет весь путь. Они снова вернутся к тому, с чего начинала.

- Любовь?..

     Девушка вздрогнула при звуке имени, голос вывел её из тревожных дум и опустил тотчас же на землю.

- Вы что-то сказали?

- Я подумаю над предложением.

- Сообщите мне потом, пожалуйста… - страдальческим голосом проговорила девушка. - Я прошу Вас…

- Полно красноречивых слов! Вы меня удивили своим рассказом и сейчас не перестаёте! Я согласна, девушка, я согласна, можно рискнуть. Не знаю, правда, чем это кончится…

 

     …Люба шла в приподнятом настроении, засматривалась на самарских прохожих и улыбалась всем, кого видела. Вприпрыжку неслась она к какому-то парку, любуясь золотыми деревьями и вдыхая тёплую осень. Она была так счастлива в этот день, как никогда, наверное. Если началась улыбаться удача, она может улыбнуться и ещё шире. Так думала она и на это очень надеялась.

     «Первый союзник найден, возможно, второй и не нужен. Теперь будет куда проще! Если всё будет по плану.»

     Какое-то время, счастливая, она сидела на сухой украшенной узором скамье, смотрела на свои бледные худые руки и думала, думала о чём-то, мечтала… А после достала блокнот из сумки, сорвала с шеи перо и с одним его росчерком исчезла, переместилась в пространстве и очутилась в холодном доме.

     Эталь, Уилл и Севастьян стояли с суровыми лицами, точно поджидая её. Три пары глаз сверлили белую, угрожающе намекая на что-то ужасное. И этот незримый намёк, быть может, неправильно истолкованный, тотчас убил в Любе осень и дарованное недавно счастье.

- Что произошло тут? – заикаясь, прошептала она, смерив сначала Эталь, а после обоих мальчишек.

- Тут? – передразнила её подруга. – Тут Люба исчезла вообще-то.

- …Уже появилась. – тихо добавила виновница. – Ты верно шутишь. Говори, Эт, что ещё, не тяни, мне не до шуток.

      Девушка понимающе кивнула и протянула какой-то листок.

- Где нашли?

- Сама не знаю… Среди газет. Старая вырезка.

- В библиотеке это! – поспешил вставить брат.

     Люба вырвала из рук бумажку и быстро пробежалась по строчкам.

- Да, да, это он… - скривившись, подтвердила она. – Сбылись мои страшные мысли…

- Сбылись? Ты, значит, догадывалась?

- Я говорила, что, возможно, их пять! Была надежда на псевдоним кого-то из уже нам известных, но нет.

- Что теперь? Что конкретно увидела ты в этом тексте?.. – вставил молчавший Севастьян. – Прости, но не всегда понимаю тебя, слова так обрывочны… А Эталь объяснила неясно.

- Но суть ясна! Внизу перечислены книги, одна из которых уже сбылась. Значит, сбудутся все. Это лишь вопрос времени.

- И что же такого жуткого было в ней? – Эталь на мгновение попыталась вспомнить всё и угадать дальнейшие слова подруги.

- А вы не знаете, да, ну конечно! – Люба хлопнула себя по лбу, заставила всех сесть и сказала: - Значит, безрукого уже все забыли?

- Его ведь нет…

      Белая показала головой.

- Я не говорю о Ревеле и его работах. – сказала, споткнувшись на имени. На какое-то мгновение голос дрогнул. – Я сейчас… о другом.

- Что же там в книге?

- Предсказание. Оно уже сбылось.

- Никак не могу понять, к чему она клонит… - шепотом начал Уилл.

- Я слышу, - обернувшись к мальчишке, злобно проговорила белая, - там говорится про автора, который лишится рук в следствии дорожной аварии. Что он не сдастся. Что станет писать даже так. Он станет могущественным и пробудит древнее зло. Дар слова обратится проклятием. И мысли безрукого гения оживут и уничтожат весь мир!..

       Ревела нет. События пошли другим ходом. Однако его самого они описали. Вы понимаете, с чем мы столкнулись? Что могло бы случиться? И у него всё только так!..

Шестая интерлюдия

 

     …Он родился нормальным, а злым стал с течением жизни. Что произошло в действительности, мало кто знает. Говорят, был обычным мальчишкой. Талант к творчеству проявился достаточно рано, однако расцветал буйным цветом. Ещё в школе. Почти с первых лет. Там Он зарекомендовал себя как перспективный начинающий писатель, и все верили в Его великое будущее. Что ж, в чём-то они угадали, а в чём-то недоглядели. Увы…

    Мальчишка участвовал в огромном количестве конкурсов, Ему симпатизировали зрители, жюри и даже другие участники и часто давали места. Почти всегда. И вскоре это стало привычным. Удивлялись не тому, что Он сумел стать лучшим, а лишь тогда, когда Его сумел вдруг обойти другой. Шептались, мол случилась ошибка. Система, дарившая удачу и счастье, сломалась, её уже не вернуть.

     Доходило до абсурда – парень ехал на конкурс, о котором только узнал, и писал свою гениальную речь по дороге… А потом и там занимал призовые места, забирал все денежные граны. Шептались так же: «Он – гений!» Так звал Он и сам себя. Возможно, звал. Возможно, услышал. Не важно.

     Если бы всё было так, и жизни сопутствовала только радость, мы бы не узнали о Морреле, однако так не бывает. Однажды система и вправду сломалась. Появилась другая звезда. Сочинения юного автора перестали быть всем интересны. Сломался ли Он, или просто настала другая мода? Как бы ни было там, гений затаил зло. Кажется, с тех самых пор он и стал писать в стол. Причём писать только ужасы в самой ужасной форме. И с тех пор стали случаться странные и страшные события. Не такие, как сейчас, тогда он ещё начинал, был юн, неопытен, но уже силён и «велик». Тогда месть ещё казалась невинна, жертвами – случайные люди. Сейчас же… У меня не подбираются слова, Эталь. Его книги – сущее зло.

 

- Значит, озлоблений гений. Творческие люди часто странного о себе мнения: либо слишком большого, либо наоборот. И – у меня всегда один вопрос – как остановить такого? – Эталь с сомнением поглядела подруге в глаза. Та на неё, после в пол.

- Что ты всегда ищешь во мне ответ? Да, я могу написать. Но не убить. Ведь даже мысль об этом, строка или печальная сцена мало чем отличается от настоящего убийства! Поэтому я не могу. Не проси! Здесь я, как вы, я бессильна!..

- Псих он…

- Не понимал, что творил!

- И не понял!

      Уилл молча кивнул и, кажется, даже расстроился.

- Извини, - после прошептал он, обращаясь к светловолосой спутнице, - но кажется мне, именно тут мы ничего не сможем, и от этого вопрос лишь один: нам ли тягаться с Великими?..

 

Глава 34. Повтор

 

    Это утро такое же серое, как и сотня других годом ранее. Стандартная, если не сказать, настоящая осень, это далеко не всегда фонтан золотистой листвы. Это – ветер, мрачное небо, угасшее настроение. Может и дождь пойти. Не без него.

    Казалось, что это утро как будто уже не раз было. Эталь принесла пирожные и сладкий сок, вместе с Любой она разделила небольшой завтрак, молчаливо смотрела в окно. Птичка, пленница клетки и подоконника, еле слышно чирикала что-то сама с собой.

- Тебе не кажется, что мы застыли на месте. Только говорим, думаем, а ничего, совсем ничего не меняется!

- Жизнь и без того, как рутина. Тебе не кажется.

- Раньше было иначе…

- Раньше? В твоей прошлой жизни? – как показалось, с издёвкой, проговорила Эталь, но Люба её не слушала. Она была точно убеждена, что такое утро существовало в её жизни и было совсем недавно. Утром, днём, вечером – сегодня ничего не изменится. Поговорим о пустом, и всё. А книги ужасных авторов продолжат разрушать мир.

- Что дала тебе эта бабуля?

- Женщина, - поправила Люба, - она не настолько стара… Она…

- Что же она?

- Согласилась…

- И что теперь?

     Иногда Любе казалось, что она не знает ни одного ответа. С Эталь, Уиллом или «некогда известным автором» – всё будет так, как всегда. В печали её убеждали мысли о возможной неудаче, неравных силах противника и какому-то явному, необъяснимому никакими словами приступом дежа вю. И не только сегодня. С каждым днём жизни всё чаще. Изо дня в день сомнения, переписки в Сети, сомнения и недоверия Эталь, «прятки» в написанном доме. Изо дня в день – одно и тоже! Как не сойти с ума?..

***

     Люба смотрела на неё. В глазах отражалась пустота. Кажется, нет теперь прежней жизни. Нет цели. Роль своя уж сыграна. Взамен девушки всего лишь призрак. «Призрачная Любовь», как в шутке.

- Почему ты всё время грустишь?

     Она пыталась ответить, но лишь безжизненно смотрела в пол.

- Прости. Ты всё равно не сумеешь.

- Не сумею что? Понять и принять тебя? Прекрати.

- Попробуй только представить…

- Мне сложно, правда. Но я сделала это. Я смогла. Ты напрасно мучишь себя непонятными, обращёнными ко мне сомнениями. И потом мы обсуждали это! Сто раз! Я знаю, что ты не такой человек, как другие.

- Очень часто нет смысла в словах! – Люба вновь отстранилась, точно желая на миг сменить тему.

- Почему?

- Мне кажется, мне нельзя верить.

- Говори… Почему? Уже начала.

- А я и не отрицаю. Поздно молчать. Тем более, когда ты всё знаешь.

- Чего именно ты боишься? – стараясь не потерять контакт, медленно и размеренно проговорила Эталь.

    Подруга продолжала, не слушая сказанных слов.

- Мне удалось? Сама не знаю, как именно. Никак не могу понять… Просто проснулось во мне такое. Дар. Порой он хуже проклятия…

- Признаться, поначалу думала, ты специально пишешь. Чтобы написать новое, лучшее.

- Специально невозможно, Эталь! В этом должна быть потребность!

    Впрочем, она понимала. Люба зациклилась на себе и жила одним только прошлым.

- Может, и к лучшему, что я уже умерла?

- Не знаю.

- А я знаю, давно. Потому что среди живых я сразу бы стала изгоем.

- Я боюсь сказать что-то лишнее, но… Ты не изгой! – добавила девушка с розовыми волосами, она по-прежнему тщательно выбирала слова и больше предпочитала молчание. Услышь она подобное раньше, сразу бы засмеялась и не поверила, но теперь она была осторожна.

- Я тоже не могла осознать. Смерть погубила лишь тело. Кажется, осталась душа. Или что-то иное.

- Призрак…

- Как говорила ты, предназначение. Накануне, буквально за несколько дней я написала дневник, как хотела бы жить снова и счастливо… Пусть не во всём так случилось, но я жива. Жива. Слова исполнили просьбу. А дальше…

- Люба, прекрати! Ты говорила всё это! Перестань бояться, вспоминать и мучить себя, прими, наконец, новую сущность! Прими себя. Или смирись. Ты не вернёшься в прошлое.

- Я боюсь быть непонятой.

- Хотя бы один будет тебя понимать. Буду я. Рядом.

- Даже если…

- Что бы здесь не стряслось! Что бы не написали они, всегда! – Эталь обняла её и долго не разжимала объятий, а Люба дрожала в её руках и с каждым днём казалась всё более грустной. Она, действительно, точно книга, проживала однообразную жизнь – ей не хватало друзей (читателей) и уверенности в будущем счастье, поэтому она казалась измученной и по сути была такой, и редко когда улыбалась.

***

     Улыбаться, действительно, было не от чего. Пока Люба ходила, говорила, ела, в каждый свободный миг появлялось нечто ужасное – не только труды Чёрного и Пятого автора. Гораздо слабее их, но также в чём-то похожие, юные авторы, у которых образцами и идеалами взамен классических были работы друг друга, создавали новые «произведения», которые также однажды могли воплотиться в жизнь.

     На далёких островах в Океании начинали появляться «мусорные острова». «К счастью», это Чёрный однажды возомнил себя спасателем экологии. Он придумал остров, который бы поедал мусор, но в процесс создания понял, что это – фантастика, и изменил сюжет на другой. Решил он добавить «страха». В одно мгновение вчерашняя идея показалась наивной и детской, и он создал другую: и создал мусор, который бы обретал разум. И вместе с разумом к людям пришёл ужас и боль, ведь мусор тот был злом первозданным…

     Ужас поплыл по волнам, захватив все близлежащие острова. Целая делегация стеклянных бутылок содействовала наравне с акулами, поедая и калеча людей, отдыхающих на острове Рин, на котором вскоре все были охвачены паникой и спасались бегством, покидали красивый берег и жёлтый горячий песок. Только бежать было некуда, самолёты не прилетели, на материке сочли, что на Рин какая-то эпидемия. А бутылок становилось всё больше! Пакеты и консервные банки прыгали по берегу, кусались и убивали мелких животных – всех, то попадался им на пути…

      Мусорное кольцо окружило некогда прекрасный остров и не только его, многие острова по соседству… И больше людей там не было.

***

      …И в один момент блондинка поняла, что знает, наконец-то, что делать. Ответ не был откровением, но теперь утвердился и избавился от всяких сомнений. Та женщина, которую Люба считала своей подружкой по Интернету, некогда известная писательница из Самары, ныне ставшая обыкновенным и рядовым сотрудником издательства – поможет Любе издать новые версии книг Чёрного. И тогда (авось) всё прекратится.

      Надо найти все книги, переписать, отдать ей и подписать договор. Подобная развязка показалась белой невероятно лёгкой и даже нереальной от этого. Ведь, если так, напасть исчезнет с последней переписанной строкой. Надо всего лишь… И тут она как очнулась. Книг Чёрного у Любы нет. О некоторых из них девушка не имеет даже понятия. Про пятого, Моррела, ей также известно всего ничего. И так же не все его книги. И потом – сам процесс – это огромный титанический труд! На него уйдут годы, если даже не десятилетия! А есть ли они у неё? У людей? Что, если процесс ускорится?!

 

 

Глава 35. Переписывание

 

     С виду обыкновенное поле, цветочное, яркое, полное огромных подсолнухов. Над ним жарко светило солнце, жухла соседняя трава и едва не сгорела пшеница. И не важно, что на дворе стоял октябрь и приближались безжалостные холода. Цветы убрали ещё летом, из их семян выжали масло и увезли далеко-далеко, но цветы вернулись – в течение одного дня, как будто их не срезали.

     В поле резвились дети, они так само недоумевали внезапному возвращению подсолнечников, но в целом были рады тому, что они не одни. Осенние краски уже начинали меркнуть, и рыже-золотой оттенок покидал леса и луга. Жёлтые цветы на фоне увядшей природы выглядели просто волшебно и напоминали любимое лето. И ладно бы просто цветы, красивые огромные шапки с чёрными серединками семечек, они не были цветами обыкновенными, их породило зло.

      Дети играли до самого вечера. Убежали с соседней фермы и гонялись теперь друг за другом. Малые, что с них взять? Они ведь тогда веселились.

     Один из них забрёл в жёлтое царство цветов. Насторожился, удивился странному холоду, который внезапно протянул к нему прозрачные руки. Мальчик напряг глаза и стал всматриваться, искать хоть кого-нибудь. Вокруг никого. Он в центре цветочного круга. Над головой сероватое небо. Солнце почти село, рыжие полосы на облаках заменили лучи светила.

      Огляделся ещё раз, пробежался глазами по горизонту, по цветам, по их огромным опущенным вниз головкам. Покружился на месте.

     С какой стороны его дом?

      Головки опущены вниз и все устремлены на встречу, но такое должно быть лишь ночью, если вообще возможно. Цветы направляются к солнцу, а он всего лишь мальчишка и явно никак не звезда. В его руках, вспотевших и пахнущих травами, нет ни фонарика, ни игрушки, которая бы могла излучать свет. Нет ничего. Только он. Сам. Один. И одежда не яркая – синяя рубашка в клетку, серые, как мешок, штаны.

- Кто здесь? – прошептал он, в синих глазах зародился страх, глаза заблестели и принялись всматриваться ещё сильнее в округу. Он бегал среди цветов, а они печально глядели на него и точно прощались. Куда бы ни повернул – они всегда следом. Их много. Очень много. Целое море. Нет, наверное, океан.

      Шуршали, смотрели, и безнадёжная тоска и грусть читалась в чёрных «глазах». Головки точно сожалели о чём-то, всплескивая зелёными руками-листьями и будто бы утирали слёзы. Цветы расступались, пропуская его вперёд, но там также были одни подсолнухи, их ещё больше, и сами они огромные. Всё больше, выше, страшнее. Мальчик на фоне них – кнопка, бегал по сторонам и пытался отыскать выход, проскользнуть между высоких стеблей, убежать домой, успеть, умчаться, спастись…

      Закат скрылся за горизонтом. Всё начало быстро сереть. Красивые, пусть и очень высокие цветы, перестали казаться солнечными, они приобрели холод красок и листьями хватали его за шиворот.

- Отпустите, вы! Такого не может быть! Вы… вы – цветы!

      Они не имели слуха. Всё больше сужался круг. Всё темнее становилась ночь, стремительнее и быстрее падала она на поле. Чернота закрывала видимость и делала мальчишку почти слепцом. И он бежал лишь на ощупь, падал, вставал и снова, и снова бежал…

       Он упал. Они встали из земли, обхватили листами и пошли на корнях в центр круга, схватили его, взяли и понесли. Они опустились чуть ниже – во всяком случае так почувствовал он. Шелест громадных листьев и лёгкий сладковатый ветер. Ветер… Пожалуй, единственный, кто знал, кто видел малыша, кто мог бы ему помочь…

      Мог бы? Мысль. Предположение. Всего лишь пустая догадка.

      Они преклонили «колени» и положили малыша на землю. Уставший и оцепеневший от ужаса, он не двигался и боялся издавать звуки. Рот уже был набит семечками – говорить с таким ртом он не мог.

      Самый большой цветок вытащил из-под земли свои «ноги» и подошёл к мальчику.

     «Хорошая жертва. – прозвенел он листвой, провёл листом по подбородку и груди юнца, коснулся рук, пальцев. Закрыл ему глаза и открыл собственные, выпуклые, чёрные, но отчего-то блестящие, и огромный спрятанные среди семян полный зубов рот. Это было последним, что увидел мальчик в том поле …

 

      «Мальчик, который боялся подсолнухов». – прочитала Любовь и опустила голову на рукопись. Её передёрнуло от прочитанного, пред взором явственно возникла картинка событий.

     «Это надо же так и так страшно. Какая фантазия сумела сыграть на страхе ребёнка? Или всё это – ужасный сон? Вряд ли обычное поле могло породить в его мозгу такие кошмары? Или именно кошмар породил это всё? Может быть».

- Подсолнухи с глазами… - уже в голос пробормотала она, закусив губу и не переставая думать о книге. О новой, ещё одной. И далеко-далеко не последней.

     Спросите, где она всё же нашла их? В той самой библиотеке. После внимательного изучения. После долгих часов и поисков, после того, как начали проявляться определённые сходства. Она нашла того, кто вобрал в себя уже известные произведения, даже не смотря на то, что у него оказалось много имён. В сборник так же входили другие работы автора, и почти в каждой отсылка к следующему рассказу.

        Не дожидаясь, когда всё это исполнится, ведь оно уже могло где-то произойти, в Америке или странах Европы; не один Крым стал подвержен таинственным книгам. Оживало всё и везде. На всех континентах. На всех островах. Во всех городах. Там, где находились книги, или условия полностью оправдывали собой сюжет, совпадали с его деталями.

         Ей предстояло изменить много всего, и спасти малыша, очевидно, возвратив его из туманного мира мёртвых. Его и многих других. Победить смерть бескорыстной вечной любовью.

- Значит, теперь я и жизни буду спасать, судьбы менять и смерть отвергать… - продолжила говорить она, поглаживая небольшой томик, найденный в библиотеке. Книга Чёрного, в жизни его, оказалось, звали Сет. Рассказы небольшие, но мрачные. Подсолнух ещё самый светлый, как говорится, цветочки. В сборнике было то, что уже однажды случились и то, что ещё не успело, как, например, подсолнухи. – Не должен сюжет лишать жизни ради забавы автора… Даже… даже если это сам ужас. Он не должен потом воплощаться в жизнь, он должен остаться в книге.

    Она листала страницы пожелтевшего томика, и от них точно веяло холодом. Чашка огненного чая, приготовленная недавно Любой, уже давно выпита, но эффекта от неё никакого. Видимо, виновато зло. Проводить в «последний путь» ужас, кошмар и жестокость не так-то просто, как кажется. Поэтому душе нет покоя.

***

     Какой-то мужчина на вид лет тридцати пяти, обыкновенный мужчина, ничем не примечательный. Такая же женщина, должно быть, его жена. Любовница? Обычный дом. Обычный вечер. Свидание? Приглушенный свет лампы, мягкий, почти апельсиновый, светильник на подобие свечек. Большая заправленная шелковым покрывалом кровать. Такие же шёлковые синие подушки. Тихие разговоры.

   Ночь. Два спящих силуэта. Какой-то свет за окном. Какие-то вспышки – белый, сиреневый свет, голубой. Мужчина начал ворочаться, не проснулся, женщина не шелохнулась, спала. Затем звук, так же непонятный, исходящий откуда-то из-за окна. И снова все спят – никто не видит стремительно уносящегося мира. Точнее никто не увидел.

   На утро он и она заспанные вздрогнули от странного холода, от непонятных металлических звуков и слишком яркого света. Он и она выглянули в окно, отодвинули шторы и замерли, не веря тому, что увидели.

   Они жили на окраине города, невдалеке верхушки пожелтевшего леса, серая улица, соседские дома, телефонная вышка. Что же теперь? Всё иное. Дома – небоскрёбы. Даже небо другое. С красными прожилками. Всюду носятся воздушные корабли, пролетают почти под носом. Далеко внизу люди, да и те не такие. В воздухе непривычные птицы, растений не видно нигде.

     «Что же это?..»

     «Что сталось?»

     …А они просто проснулись в будущем.

     По телевизору незнакомые имена, другие страны, новости о том, чего никогда не было, совершенно другая история. И вот, наконец-то, год! 2351 г.

     Дальше всё кратко и грустно, описывается жестокий мир. Он и она убиты, мир утонул во зле. Снова жестокость, кровь, невинные жертвы. Зачем? Почему будущее настолько печальное? Почему оно лишь такое?..

     И, видя это, девушка стремилась принести свет, спасала невинных, давала им новые жизни или хотя бы, если это возможно, немного передвигала смерть – увеличивая жизнь персонажей.

 

     Люба думала про них днём, думала ночью. По сюжету так много вопросов, как, что изменить? Она думала и о том, правильно ли вообще поступает, имеет ли право на это, не сделает ли ещё хуже?

     «Нет. Не должна. Я поступаю из добрых намерений!» – шептала сама себе. С каждым днём она всё больше и больше походила на тень или призрака. Сидела на пеньке в лесу, думала. Сюжет стоял перед глазами, но не всегда давался ей с лёгкостью музы. Требовались дни, недели, месяцы… И в любой день она могла опоздать, а написанное Сетом – исполниться.

***

    ...Это было очень странное зрелище. Странный вид. Почти полностью закрытый желтоватым туманом горизонт. Как во сне. Возможно, это и был сон. Чей-то неведомый, жестокий и страшный. Такой сюжет так же не предвещал добра. Ещё один кошмар, без сомнений.

    Среди бескрайнего горизонта, усыпанного какими-то подозрительно высокими и правильными по форме камнями, находилось несколько сооружений. Здания, почти превратившиеся в руины. Наблюдательная башня и домики. Огромные каменные блоки из светлого песчаника, местами разрушенные, рассыпающиеся и обветшалые от скудного, но регулярного ветра. Столетиями их ласкали они, выгрызая в камнях большие вмятины. Камни рушились. Многометровая стена, отделявшая жёлтую равнину от мини городка, подтачивалась и падала, становилась всё ниже и ниже.

     Несколько человек стояли на верху башни. Они наблюдали даль, всматривались в неподвижный пейзаж. Точнее неподвижным он казался только со стороны – мелкие чёрные точки плясами по огромным камням. Казалось, это обман зрения. Или всё же животные?

     Коричнево-рыжая даль, утопающая в мутном тумане, не показывала ни гор, ни рек, кроме камней тут не было ничего, и это ничего начинало изводить путников. Ведь внизу якобы очень опасно. А вернуться назад как-то надо. Как попали они сюда – не помнят. Должно быть, были причины и следствия, а может, злой автор решил потешить себя? В любом случае ситуация уже сложилась, люди на верху башни, а внизу бесконечное зло. И остаться нельзя, и уйти.

    Один из людей опёрся на край и поглядел в окно. Несколько небольших камушков откололось от трухлявой стены, полетело вниз. Они упали на ровную долину, и камни, которые были вокруг, всколыхнулись. По земле пробежала дрожь.

       «Что ты наделал! Бежать ведь здесь невозможно…» - кто-то из спутников в изумлении уставился вниз. Он смотрел ошалелыми глазами на происходящее, и язык его говорил страшные вещи. Точнее он лишь сказал, а страшно уже совершилось.

    Из камней начинали выползать твари. Многорукие, многоглазые и голодные, напоминающие больших насекомых, они ждали приход Человека. Они мечтали Его уничтожить. Все камни – дома, внутри которого ни одна, и даже не десять тварей. Дома, как термитники, соты бесчисленных монстров. Камень, упавший вниз, пропитался запахом человека, он и, возможно, несколько волос с его тела, упав, воспламенили вечную жажду. Монстры, напоминающие жуков, толпами повалили из домиков, начали заполнять собой те узкие и немногие дорожки, среди которых ещё недавно планировали блуждать несчастные путники. Что они знали? Только хотели назад. Они ли ведали, какое зло разбудили? Лишь поняли то, что пропавших друзей не найти, и назад домой не вернуться. Если память не врёт, за товарищами пришли они, но взамен спасения и благодарности накликали жалкую смерть на всех сразу.

    Монстров становилось всё больше. Горизонт точно кишел ими. Чёрные многолапые бестии в бессчётном количестве сновали перед высокой башней. Они становились на спину друг друга и уже начинали взбираться вверх.

    «Назад!»

    «Но куда нам теперь отступать?»

     Те, чья судьба была решена и обречена на погибель, не могли изменить её никакими известными способами… Ведь, как бы там ни было, а все мы так или иначе смертны.

      И почему изображение инопланетных существ обязательно должно быть столь безобразно? Только вместе со смертью. Только… иначе никак?!

***

      Когда рукописи были готовы, и сюжеты наполнились добром и светом, когда жестокость почти или даже везде исчезла, Люба вновь окинула взглядом листы, нежно провела по ним рукой, поставила точку. Что оставалось теперь? Какие-то мысли грызли её беспрестанно. Страх за себя? За судьбу работ? Скорее и то, и другое.

- Остаётся показать другому, посоветоваться, возможно, что-то ещё исправить… Возможно, да. Но что именно? Ей казалось, уже исправлено всё. Остаётся собраться с мыслями. Выпить чай и отправиться судьбе навстречу.

 

    ...Её очень удивил тот факт, что Эльвини, как назвалась в Сети та женщина, перечеркнула много листов подряд и явно была не довольна.

- Что не так? – бледнея, прошептала Любовь.

- Да почти всё…

- Вы можете мне сказать?

- Всё.

- Что значит «всё?»

    Эльвини многозначительно всплеснула руками. Да, эмоции были у неё на лице. Ей не понравилось.

- То и означает, милочка. До совершенства вам далеко. Думаете ваши эти работы лучше, чем те, что вы правили?

- Я убрала зло, сделала сюжеты логичными.

- И всё же…

     Такого поворота событий Люба предположить не могла.

- Дайте лучше мне эту рукопись. Я управлюсь сама!

- Если настаиваете…

    И где-то через неделю процесс был снова закончен. Удивление, с которым смотрела на рукопись женщина тогда было не сравнимо с тем, что ныне отразилось у белой. Женщина не изменила суть. Не добавила ничего и не убрала. (Ещё бы, за столько дней.) Она перефразировала слова в предложениях, поменяв их между собой местами и, как говорят, заменив «дорожки» «тропинками». На лице старушки отразилась улыбка, и превосходство так и горело в глазах.

- Спасибо за такую работу…

- Боюсь, это всё, что могу.

- Вы так много сделали для меня, - не без иронии произнесла Люба, хотя на самом деле была готова убить женщину, написать что-то для неё, отомстить.

- Вы так же хорошо постарались!

 - Столько страниц и… так быстро!

- Мне приходилось корпеть день и ночь, но мы ведь договорились!..

     Так прозвучала и кончилась ещё одна бесполезная сцена.

        К сожалению, толка в ней совсем не было, ведь главным в «борьбе» против Авторов оставался сюжет, а не слог. От перемены мест подлежащего и сказуемого, замены причастного оборота деепричастным, монстры, которые были описаны, не превращались в белых барашков. Это был не менее титанический труд, но труд напрасный. И, попрощавшись с Эльвини, Люба поняла, что снова осталась одна.

- Как всегда, как всегда - шептала она, спускаясь вниз по ступенькам, - ох, как же всё надоело, но надо делать самой!.. Нет смысла ждать и искать наивной поддержки!

 

⇐ Предыдущая15161718192021222324Следующая ⇒

Поделиться: