Глава 1: Так близка к полету

Аннотация

Это лето должно было стать лучшим в жизни Мэгги. Но оно обернулось летом, которое она хотела бы забыть любыми возможными путями.

Она помнит, как отдыхала со своими близкими друзьями после шумной вечеринки прошлой ночью. Она помнит, как поднималась по тропинке с ее идеальным парнем Джои. Помнит последний поцелуй, мягкий и долгий, как будто успокаивающий ее в то мгновение. Так почему же она не помнит, что произошло за секунду до того, как они должны были нырнуть в воду? Почему она не помнит, от чего пряталась в ущелье в то время, когда Джои плавал в воде мертвым?

Мэгги обрывками вспоминает о том, что произошло, и эти воспоминания лишены смысла. Почему Джои вел себя так странно на вечеринке? Куда он пошел после того, как завез ее домой? И если у Джои были тайны, что же еще он мог скрывать?

Посвящение

Моим родителям, которые в течение многих мгновений слушали, поддерживали, ободряли и любили меня.

Глава 7: Рухни на меня

Я задержала дыхание из-за запаха. Он был спертый и затхлый, нехороший.

Я шла медленно, то и дело скользя на толстом ковре — глубоком бордовом озере, чей цикличный узор поглощал меня, в то же время проталкивая вперед, к тому месту, где я хотела бы быть в последнюю очередь. К тому месту, где я вообще не думала оказаться.

— Вот она, — прошептал кто-то впереди меня.

Я не подняла глаз.

— Ты думаешь, это правда? — спросил другой голос.

Шэннон сжала мою руку еще крепче.

— Не обращай на них внимания.

— Ты получила это, — сказала Танна. Я не была уверена, говорила она это себе или мне.

Темный ящик с блестящей поверхностью, сверкавшей даже в тусклом освещении комнаты, стоял немного впереди. Один быстрый взгляд — и я зажмурилась так сильно, что перед глазами замелькали звезды. Как же я хотела зажмуриться до потери сознания, чтобы не участвовать во всем этом.

Мой слух уловил тихое звучание «You and I» Дэйва Мэтьюса. Сначала я подумала, что мне показалось. Но потом вспомнила диски, которые записали Пит, Танна, Шэннон и я. Я едва помнила, как мы сидели на лужайке перед моим домом и делали плейлисты на айподе Пита, или как заходили в дом, чтобы записать песни на диски. Что я хорошо помнила — так это как мы все удивлялись, почему Адам отказался присоединиться к нам, беспокоились, почему он отстранился, и надеялись, что мы его вернем.

Когда я открыла глаза, я снова увидела его. Длинный ящик. Но я увидела еще кое-что. Профиль Джои возвышался над краем. Казалось, будто он спит.

На меня снова нахлынули воспоминания о тех далеких временах. Джои на уроках здоровья. Джои лежит под падающими звездами. Джои просто спит.

Но потом я обвела взглядом комнату, и все иллюзии исчезли.

Правда о смерти Джои бросила тени на всех. Я смотрела на толпу университетских болельщиков, любителей спорта, членов драматического клуба и завсегдатаев больших вечеринок, которые ожидали с правой стороны церкви, повернувшись спинами к сотням фотографий, которые мы приклеили на стенды. Казалось, будто каждый человек в комнате смотрел прямо на меня. Потом мой взгляд скользнул влево, нашел бейсбольную команду Джои, галдящую около скамеек, все в белых оксфордских рубашках и черных галстуках, их лица были настолько искажены горем, что я едва могла их узнать, а они ждали, когда я начну.

Пошатываясь, я шла по центральному проходу церкви в сопровождении Танны и Шэннон, и фокусировала свое внимание только на одном — на туфлях мамы Джои. Они были выцветшими, стоптанными и некрасивыми. Джои было бы очень стыдно, подумала я, потом отругала себя за такие мысли. Бедная женщина только что потеряла сына. Удивительно, что она вообще нашла в себе силы и здравомыслие надеть хоть какие-то туфли.

Через пять шагов я оказалась перед ней, стоящей на дрожащих ногах. Я положила руку ей на плечо и поцеловала ее мокрую щеку, стараясь не смотреть на тело, лежащее около ее мужа. Когда я отошла от миссис Уолтер, отец Джои потянулся и обнял меня. Он шептал что-то над моей головой, но все, что я уловила, — это вибрацию, идущую из его груди. Я хотела остановить время, остаться в его руках навсегда, потому что его рубашка пахла как Джои. И он был последней остановкой перед моим последним прощанием.

Мистер Уолтер оторвался от меня, держа меня на расстоянии вытянутой руки, его глаза блуждали по моему лицу.

— Он кажется таким спокойным, правда? — спросил мистер Уолтер, наклонив голову.

И я повернулась.

Встретилась с ним лицом к лицу в последний раз. Мой Джои.

 

* * *

Танна отцепила мои пальцы, оторвала их от края гроба и спрятала мою руку в своей, сжимая ее.

— Все хорошо, — сказала она. — Просто попрощайся.

Я глубоко вдохнула и перевела взгляд от щек Джои к его носу, к подбородку, всем своим существом желая увидеть еще раз, как сияющая улыбка освещает его лицо. Желая увидеть, что его глаза смотрят на мир вокруг.

Его голубые-голубые глаза. Они подходили к его любимой футболке почти идеально. Я была рада, что Райлан отговорил родителей от того, чтобы похоронить Джои в костюме. Я знала, что у них было немало споров по этому вопросу. Райлан настоял на небесно-голубой футболке, которую он подобрал прошлым летом, когда мы все вшестером провели целый день на музыкальном фестивале. Она была свежей, туго обтягивала неподвижную грудь Джои и была заправлена в его любимые джинсы «Abercrombie», чего он обычно не делал. Но, по крайней мере, ему было бы удобно.

— Как я должна попрощаться? — спросила я.

— Просто сделай это, — сказала Шэннон. — Ты должна.

Я покачала головой. Слезы падали с моего подбородка на лицо Джои. Я хотела вытереть их. Но я боялась коснуться его. Ужасно. И от этого я чуть не падала в обморок. Потому что это был Джои.

— Хорошо, — сказала я. — Я могу это сделать.

— Да, — сказала Шэннон. — Ты можешь.

Я кивнула. Упало еще больше слез.

— Ты хочешь, чтобы мы остались? — спросила Танна. — Или оставить тебя одну?..

Я не знала, что ответить. А потом я забыла вопрос, потому что я услышала его. Прямо за мной. Огромная волна облегчения захлестнула меня, я обернулась, на губах появилась несмелая улыбка, и я произнесла его имя.

— Джои?

Это безумие, я знаю, но я действительно поверила. Восковая копия Джои, лежащая так неподвижно, казалась совершенно нереальной, поэтому так естественна была надежда, которая расцвела в моей груди.

Но потом его мать сжалась на стуле, и я поняла свою ошибку. Это был вовсе не он. Нет. Это был Райлан.

— О боже... — я резко закрыла ладонью рот.

Райлан посмотрел на меня, сощурив глаза, и резко выдохнул.

— Мне жаль, — прошептала я.

Плечи Райлана опустились, когда он сел в кресло рядом с матерью. Он наклонился вперед, опираясь локтями на колени, и зарылся лицом в ладонях. Именно тогда я впервые задалась вопросом, каково это — жить в доме Уолтеров, ставшем таким тихим с уходом Джои. Насколько тяжело было остаться Райлану — живому напоминанию о произошедшем, ведь его внешность и голос так напоминали о Джои.

Я вернулась к своему прощанию и наклонилась к неподвижному лицу Джои. Мои губы были так близко к его уху, что я бы почувствовала его тепло, если бы он был жив.

— Я люблю тебя, Джои, — прошептала я в первый и последний раз в жизни.

Потом я прижала два пальца к своим губам, оставив на них прощальный поцелуй, и опустила пальцы на его губы. Но его губы были чужими. Они были холодные и твердые. Именно таким я не хотела его помнить.

В тот момент, когда мозг зафиксировал это касание, я поняла, что ни за что не должна была этого делать. Те секунды, когда мои пальцы касались его каменных губ, никогда не сотрутся из моей памяти. Никогда, пока я жива. Как бы я ни старалась оттереть их.

Я повернулась и побежала через толпу притихших людей, пытающихся не глазеть, мимо моей матери, которая протянула руки, чтобы остановить меня. Я протиснулась через заднюю дверь церкви на улицу, в яркий свет мая, последнего в жизни Джои.

 

* * *

Колени утопали в мягкой почве, трава колола кожу.

Тело сводила судорога, спазмы в желудке вызвали волну кислой желчи — единственного, что во мне оставалось. Скрюченными пальцами я впилась в почву и, вырвав полную горсть земли из-под себя, швырнула ее в кусты, растущие ровными рядами вокруг церкви.

Около меня появились ноги Танны, ее пальцы с черным педикюром и в черных сандалиях.

— Ты в порядке?

— Нет.

Если бы у меня было достаточно энергии, я бы выкрикнула это так громко, чтобы все на земле могли меня услышать.

Танна встала на колени рядом со мной, мягко убрала волосы от моего лица, собрала их в конский хвост и закрепила его резинкой.

— Я хочу побыть одна.

Я свернулась калачиком, легла щекой на холодную траву, закрыв глаза и чувствуя призрачную попытку ветра осушить слезы на моих щеках.

— Твоя мама побежала за тобой. Я убедила ее, чтобы она позволила выйти мне. Ты уверена, что хочешь, чтобы я ушла?

Я кивнула, свежий запах срезанной травы смешался с кислым запахом моей рвоты.

— Просто скажи ей, что мне нужно немного подышать.

— Пит и Адам остались у пруда с карпами, — сказала Танна. — Я скажу им, чтобы они подождали тебя.

Я ничего не ответила. Просто сосредоточилась на своем дыхании. Танна провела кончиками ногтей вдоль моей спины. По спине пробежали мурашки.

— Ты все еще живая, Мэгз. Ты, может быть, не осознаешь этого. Но ты должна жить дальше.

— Я люблю тебя, Тэн, но мне нужно, чтобы ты ушла, — сказала я. — Пожалуйста.

— У тебя есть мы, чтобы помочь тебе пережить это, — сказала Танна. — Когда будешь готова. Не забывай об этом.

Она поднялась, не добавив больше ни слова, и ушла. Когда земля подо мной перестала дрожать от ее шагов, я перевернулась на спину и уставилась вверх, в чересчур яркое, чересчур синее небо, мечтая, чтобы оно рухнуло на меня.

 

* * *

— Что вы играете? — спросила я, сев на большой камень между Питом и Адамом.

Когда Танна оставила меня, я собиралась лежать там, на траве, до тех пор, пока мой организм не ослабнет и мне не придется больше заставлять себя дышать. Но потом я подумала о психоаналитике, к которому мне нужно на прием на следующей неделе, и представила, как меня везут на кресле-каталке вдоль тусклого коридора в какой-то отдаленной психиатрической клинике. Я не могла сдаться полностью. По крайней мере, настолько очевидно для окружающих.

Пальцы Пита двигались без остановки, перебирая невидимые струны воображаемой гитары, лежащей на коленях. Он часто так делал: играл на невидимой гитаре. Особенно когда скучал или злился. Однажды я даже видела, как его пальцы играли, когда он заснул посреди фильма.

— Скинэрд^[6] «Свободная птица», — ответил он.

Я вытянула ноги, скидывая босоножки на высоком каблуке, которые Танна откопала где-то в моем шкафу накануне.

— Сегодня должен был быть дождь, — сказала я, поднимая лицо к чистому голубому небу. — Сильный и злобный дождь со вспышками молний и раскатами грома.

Адам тоже посмотрел вверх, щурясь на солнце.

— В этом было бы больше смысла.

— Пусть бы дождь шел вечно, — продолжила я, — теперь, когда мы остались без него.

Пит немного качнулся вперед, рассматривая плавающих карпов в маленьком прудике, выложенном по берегу камнями.

— Внутри паршиво. Тяжело. Нам нужно сбежать.

Я смотрела в мерцающую воду, разглядывая самую крупную рыбу из стайки. Она была черно-серебряной, и то и дело почти исчезала, сверкающей молнией мелькая среди остальных. Казалось, что все, на что я смотрела или о чем думала, возвращало меня к Джои. Даже рыба, полная бесстрашной и безудержной энергии, не была исключением.

— Я думаю, он хорошо выглядит, — сказал Пит, повернув ко мне лицо, но не глядя мне в глаза.

— Ты думаешь? — спросила я дрожащим голосом.

— На самом деле нет, — Пит зажмурился, словно от боли при мысли о лежащем в гробу Джои.

— Удивительно, но им удалось привести в порядок его голову после удара о скалу. Не считая этого, он похож на восковую копию самого себя. Только я не собирался тебе этого говорить.

— Но ты только что сказал, — усмехнулась я. Слова оставляли царапины и ссадины в моем горле. — И я согласна с тобой.

Пальцы все еще пощипывало после леденящего прикосновения к губам Джои. Мне было интересно, пронесу ли я до конца жизни это ощущение мурашек на коже, как будто я все еще касалась его смерти.

— Я рад хотя бы тому, что его положили в этой футболке с фестиваля, — голос Адама был еле слышным, как будто он был очень далеко.

Я сделала глубокий вдох, прокручивая в голове наш день на невероятно грандиозном музыкальном фестивале. Питу посчастливилось достать нам билеты через какого-то знакомого его отца, и мы вшестером провели десять часов в толпе, обливаясь потом на летнем солнце, выпивая все, до чего могли добраться наши руки, и танцуя под музыку наикрутейших групп. Когда на главную сцену вышли «Steve Miller Band^[7]», уже почти стемнело и пошел дождь. Он полился сильнейшим ливнем, как будто облака над нами понимали, какими горячими и липкими мы все были, и в мгновение ока промочил нас насквозь. Мы танцевали, смеялись и пели одновременно, кружились на скользкой, покрытой грязью земле. Был самый конец «Fly Like an Eagle» (они как раз пели об ускользающем времени), когда Джои притянул меня к своему телу и прижал губы к моей шее.

— Это лучшая ночь в моей жизни! — сказал он со смехом. — А ты — лучшее, что со мной когда-либо происходило.

Тогда Джои ближе всего подобрался к тому, чтобы признаться мне в любви. Затем он раскрутил меня и вскинул руки в воздух, столкнувшись с Адамом и Питом, пока они поднимали Танну с грязной земли. Шэннон положила руку мне на плечо и подпевала музыкантам, а по ее лицу стекали капли воды, срываясь с волнистых локонов ее потемневших волос.

Если б мы только могли вернуться. Мгновение, когда Джои приблизился ко мне, а его теплое дыхание щекотало мне шею, было одним из тех, которые я бы хотела пережить снова. А потом снова, снова и снова.

— Ребята, хотите потом встретиться? — тихим голосом спросил Пит, как будто он понимал, что давит, но не был уверен, что должен это делать. — Потусить и... не знаю... просто провести время или еще что-нибудь... Всем вместе. Мне кажется, ему бы это понравилось. Я хотел сказать, Джои.

Я посмотрела на Адама, обратила внимание, как он опустил глаза вниз, не смотря ни на кого из нас, совсем никак не реагируя.

— Да, — ответила я. — Надо бы. Адам, ты с нами?

— Я не знаю, — сказал Адам. — Мать пристала, понимаете? Я в школе там кое-что должен...

— Чувак, школа? А как же Джои? — спросил Пит.

Тогда Адам поднял блестящие глаза.

— Просто позвоните, когда придумаете что-нибудь. Если смогу, я приду.

— Отлично, — вставая, сказал Пит. — Мне нужно в дом. Родители уже должны были приехать.

— Мы придем через пару минут, — я посмотрела на Адама, удивляясь, действительно ли сидящий рядом со мной человек был одним из моих лучших друзей, потому что он вдруг показался мне тем, кого я едва знала. Мне ужасно хотелось до него дотронуться, чтобы убедиться, что он не был где-то далеко. Я скучала по нему как ненормальная, подумала о тысячах вещей, которые мне хотелось ему рассказать за последние несколько дней, в течение которых он игнорировал нас, но не представляла, как преодолеть созданную всеми вопросами пропасть между нами.

Пит ушел, а я думала о том, как лучше всего начать. Как получить нужные ответы, не толкая при этом Адама в еще более густую тьму.

— Я пыталась дозвониться до тебя, — я решила говорить с ним, как будто ничего не поменялось, сказав то, что было у меня на уме, не пытаясь разобраться во всех чувствах. — Не знаю, раз сто, наверное.

Адам кивнул.

— У меня не было настроения разговаривать.

— Адам, ты же не можешь все время нас отталкивать. Мы все еще рядом.

— Я знаю, — Адам закрыл лицо руками.

— Я не хочу усугублять положение. Но есть вопросы, которые мне нужно задать.

— Например? — вздохнул Адам.

— Почему вы поссорились с Джои?

Вопрос вырвался прежде, чем я смогла его остановить. Я понимала, что это был не лучший способ общения с новой версией Адама, но я не смогла его удержать. Я просто пристально наблюдала за сверкающей спиной серебристой рыбы, надеясь, что именно сейчас я наконец получу хоть какие-нибудь ответы.

— Я уже сказал тебе, — голос Адама звенел от злости. — Из-за ерунды.

Я закрыла глаза и представила себе, как Джои стоит на задней террасе на вечеринке Джимми Даттона, а от него прямо на Адама через лужайку катится волна чего-то сильного. Но ведь и я тоже там стояла. Прямо рядом с Адамом. Я была немного пьяна, и голова кружилась от вращения во время танца. И я не была уверена, что часть этой злости не была направлена на меня. Не поэтому ли Джои не сказал мне, где он провел вечер пятницы.

— Я не верю, что из-за ерунды, — я убрала с глаз несколько прядей. — Когда я возвращаюсь в мыслях к вечеринке Даттона, к моменту, когда Джои вышел на улицу и только-только увидел, что ты тоже приехал, что-то не складывается. Совсем не складывается. Я хочу понять, что тогда произошло.

Адам отвернулся, разглядывая островок деревьев, отделявший задний двор церкви от линии домов, переоборудованных в стоматологию, страховое агентство и багетную мастерскую.

— Все сложно, — он сцепил ладони.

— Он злился на меня? — спросила я. — Говорил ли он в тот вечер что-нибудь обо мне? После твоего звонка?

— Мэгги, — Адам развернулся и посмотрел на меня, — ну по какой причине Джои мог бы на тебя злиться?

Я пожала плечами. Почувствовала, как мои глаза наполнились слезами.

— Я не знаю. Но все так смешалось. Мне просто нужно было...

Адам схватил мои руки и пододвинулся ближе, смотря прямо в глаза. Меня накрыло облегчением. Это был тот Адам, которого я знала. Нахмуренные брови, дрожащие губы, взгляд на меня, как будто он знал обо мне все, — все это говорило о том, что ему действительно было не все равно, и он не забыл, как много мы значили друг для друга.

— Ни секунды не сомневайся в себе, Мэгги, — пока Адам говорил, слова подрагивали. — Джои не был зол на тебя. Эта... проблема... она была между нами. Прежде чем я смогу что-то рассказать, мне нужно самому разобраться, понимаешь? О споре знаете только вы с Шэн, и я должен быть уверен, что вы ничего не разболтаете.

— Не знаю. Ты по-настоящему меня пугаешь, Адам.

Я поудобнее уселась на камне, упершись ногами в колючую траву, и посмотрела на пальцы ног. Лак растрескался, практически стерся, но цвет остался. Морская волна. Этого хватило. Закрутило. Закружило. Завертело. Назад в лес.

Прозрачные голубые глаза Адама, его изогнутые губы, влажные волосы. Я за что-то хватаюсь. За его руку — держусь крепко, как винная лоза. Спешный спуск по тропе. Мокрые косы Танны. Дрожь. И Шэннон. Ее глаза быстро смотрят по сторонам, сумасшедшие от боли.

— О боже мой.

— Что?

— Я вспомнила. Тебя. Как ты нашел меня. Босые пальцы в листве. Вот я спускаюсь. Вижу Танну. И Шэннон.

Рука Адама сжала мою.

— Это не первое воспоминание, не так ли?

Я покачала головой:

— У меня было еще несколько.

— Так я и знал. Когда в тот вечер у Уолтеров ты упомянула то, как стояла наверху утеса, и как я сказал тебе не смотреть вниз слишком долго, ты была совершенно выбита из колеи. Я подумал, что это может быть связано с тем, что мама Джои задавала так много вопросов. Но мне стало интересно, новым ли было это воспоминание.

Адам отпустил мою руку и посмотрел на водную рябь.

— Ты еще никому не говорила?

— Эти воспоминания... это просто фрагменты, — сказала я, потирая ладонью лоб. — Мне нужно больше времени, чтобы понять, как много я смогу восстановить. Нужно собрать все кусочки вместе, прежде чем я смогу об этом поговорить.

— Я чувствую точно то же самое, Мэгз, — вздохнул Адам. — Мне нужно больше времени, прежде чем я смогу рассказать обо всем, что происходило между мной и Джои.

Я вдохнула запах пруда с карпами — влажность и грязь, — мечтая разобраться во всем случившемся.

— Я была рада, что воспоминания ушли. Сперва. Теперь же... я хочу все вспомнить.

— Не мучай себя, Мэгги, — Адам поднялся. — Воспоминания вернутся, когда придет время. — Он протянул мне руку.

— Надеюсь, — ответила я, сжимая его руку и с его помощью поднимаясь со скалы. Я сунула ноги обратно в босоножки. — Давай заключим сделку?

Адам прикрыл рукой глаза, защищая их от солнца.

— Какую сделку?

— Мы расскажем друг другу все. Все. Когда мы будем готовы.

Адам закрыл глаза и сделал шумный вдох.

— Пожалуйста, Адам.

— Просто дай мне немного времени, ладно? А сейчас нам пора возвращаться туда, — сказал Адам, поворачиваясь к церкви. — Ты готова?

— Не думаю, что когда-нибудь смогу подготовиться, — покачала я головой.

— Прощание скоро закончится. Я бы не хотел опоздать на службу.

Я крепко сжала руку Адама и пошла вслед за ним по скользким лезвиям травы, освещенным таким ярким солнцем, что они практически светились, в темный зал затихшей церкви.

Пока Адам вел меня по центральному проходу, у меня немели ноги, и я была рада, что он был рядом, и я могла на него опереться. Я пыталась не видеть море рук, одетые в черное плечи (оборки, органди, кружева, хлопок). К нам повернулись некоторые люди из школы, чтобы посмотреть, как мы с Адамом проходим к нашим местам в первом ряду рядом с Шэннон, Питом и Танной. Другие делали все возможное, чтобы не нарушать уединение, которое нам было так нужно. Я старалась ничего не замечать. Все игнорировать. Особенно Джои.

Вместо этого, когда я упала на свое холодное и жесткое место, я сосредоточилась на Шэннон. Я настойчиво смотрела на ее трясущиеся ноги, на ее ударявшиеся друг о друга балетки в тишине, опустившейся на зал. Я смотрела на ее длинные пальцы, комкающие две изорванные салфетки. И я слушала ее прерывистое дыхание, пока она пыталась держать лицо.

Когда священник, прошелестев, поднялся на подиум и начал говорить с особой благоговейной интонацией, специально сохраненной для особо печальных поводов, я закрыла глаза и отключилась от всего. Кроме любопытства по отношению к спору между Джои и Адамом, потому что это было единственное, в чем я смогу разобраться. И, возможно, если начать с того, что я точно знала, все прочее встанет по местам само, без усилий с моей стороны.

 

Глава 9: Забыть тебя

— Не могу поверить, что ты заставляешь меня сделать это, — я прислонила голову к холодному окну, закрывая глаза от ярко светящего солнца, которое словно пыталось доказать мне, что этот день будет счастливым. — Это так странно.

— Мэгги, полицейский сказал, что им необходимо определить, в каком состоянии ты находишься, — вздохнула мама.

— Давай, обвиняй во всем полицию, так ведь будет легче, — ответила я, посмотрев на нее.

— Хочешь, чтобы я призналась, что считаю все это хорошей идеей? — проговорила она, остановив наш черный «Hyundai Tucson» на красном свете в центре Блю Спрингз. — Ты получила тяжелую травму, Мэгги. И теперь тебе приходится разбираться еще и с потерей памяти. Думаю, это лучшее…

— Серьезно? — спросила я, — Ты видела те анкеты, которые я должна заполнять? Вопросы в них написаны для тех, у кого действительно есть проблемы, мама. Они не для меня.

— Никто не говорит, что у тебя проблемы, дорогая. Просто тебе необходима помощь, чтобы разобраться со всем, что произошло.

— Все что мне нужно, — сказала я, — это Джои.

Я отвернулась, чтобы не видеть маму. Не могла сдерживать те эмоции, что я сейчас испытывала. Часть меня радовалась, что я нахожусь всего в паре часов от нужных мне ответов. Если бы только эта женщина смогла помочь вернуть мне воспоминания, но это было под большим вопросом. Я пыталась сделать это самостоятельно, сидя в одиночестве в своей комнате, упорно сосредотачиваясь на том, что мне было точно известно. Но пока мне не удалось вспомнить что-то новое.

Другая часть меня была просто напугана. Что, если разговоры о том, что случилось, сделают только хуже? Я не была уверенна, что смогу вынести это. Это может просто сломать меня.

— Я знаю, что тебе страшно. Но я прошу тебя попытаться сделать это.

— Просишь? — я снова повернулась к окну. — Так, словно у меня есть выбор?

Мы провели остаток пути в тишине, выезжая из центра Блю Спрингз, с «Дайри Квин» с одной стороны и «Севен Элевен» с другой, и оставляя позади мили кукурузных и соевых полей.

В пути я расслабилась и погрузилась в состояние, близкое к трансу. Я сосредоточилась на тех вещах, которые не причиняли мне боль. Деревья были огромными и казались невероятно крепкими. Широкие зеленые поля почти блестели и светились. Голубое небо было таким огромным и чистым, что, казалось, я могла раствориться в нем.

Спустя полчаса мы приехали в городок Брандвилль, который находился немного южнее и был меньше того города, в котором я росла. Первые дома, которые мы увидели, были очень старыми, а некоторые из них накренились, как будто были пьяны. Брандвилль — фермерский городок, и как только мы пересекли его границу, я опустила свое окно. Мне всегда нравилось, что Брандвилль как будто бы тонул в запахе сена, и я постаралась сосредоточиться на тех ощущениях тепла и уюта, которые навевал мне этот запах. Когда мы проезжали мимо парка, я просто смотрела на детей, которые играли на детской площадке, их смех звенел в воздухе, заполняя молчаливую пустоту в нашей машине.

В эти короткие мгновения я была в порядке, мой разум переключался от одной мысли к другой, и ни одна из них не напоминала о Джои. Но потом я увидела школу. И вспомнила последнюю поездку сюда, меньше чем два месяца назад, когда мне пришлось сдавать экзаменационные тесты в затхло пахнущей лаборатории, потому что я чувствовала себя очень плохо в тот день, когда они проводились в нашем городе.

 

* * *

Я стояла напротив стены рядом с входом в старшую школу под проливным дождем и порывами ветра, который пронизывал меня насквозь. Пытаясь не промокнуть до нитки, я вжалась в стену из красного кирпича, который царапал меня, но все равно не особо защищал от дождя. Я выглядела как мокрая и поникшая версия самой себя, что было последней вещью, которую мне бы хотелось испытать. Потому что если бы Джои, который должен был забрать меня, увидел потекшую тушь на моем лице, он бы подумал что я плачу из-за него.

Мне хотелось выйти под дождь и просто кричать в небо. Но небо не заслуживало того, чтобы я злилась на него. Так же как и маленький красный «Ford Taurus», который моя бабушка продала мне за сотню долларов и который находился в ремонте по замене коробки передач. Я злилась на Джои, который здорово опаздывал за мной.

Так как мой сотовый не пережил очередную проверку на прочность, я не имела возможности проверять свои сообщения. Тогда я попросила телефон у другой девочки и успела позвонить Джои около трех раз перед тем, как небо полностью потемнело и начался дождь. Мне не удавалось дозвонится до него, мой звонок просто переходил на голосовую почту. Когда за девочкой приехал отец и забрал ее, я осталась в полном одиночестве.

Так я стояла под дождем, дрожа и чувствуя себя очень глупо, пытаясь сообразить, что же мне делать дальше. И была в секунде от того, чтобы пойти до ближайшего магазина, который находился приблизительно в двух милях отсюда, позвонить маме и попросить ее забрать меня, когда перед Брандвилльской старшей школой остановился голубой «Олдсмобиль», принадлежащий Адаму. Я была удивлена и одновременно просто рада тому, что он приехал. Прыгнула на переднее сиденье, трясясь от холода и злости на Джои. Адам кинул мне полотенце, и я накинула его на плечи, чтобы согреться.

— Где он? — спросила я.

Адам потряс головой, поджав губы.

— Я не знаю.

— Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что не знаешь, где он? — спросила я, стуча зубами. — Ты приехал за мной вместо него, так что вы должны были разговаривать друг с другом перед этим. Он опять поругался с мамой? Она забрала его телефон?

Адам напрягся, застыл.

— Что-то вроде того.

— Тогда я не понимаю, почему она не дала ему по крайней мере ответить на звонок, чтобы удостовериться, что я добралась домой в порядке. Я почти прошла две мили, чтобы купить одноразовый телефон, потому что мой полностью разрядился и…

— Он просто парень, ты же понимаешь? — Адам посмотрел на меня, и его глаза как будто светились в неярком свете.

— И что это должно означать?

— Ты слишком высоко подняла планку, сделала из него того, кто не может ошибаться. Поверь мне, — сказал Адам, — он тоже может быть не прав.

— Я знаю, что он не идеален.

— Ты словно разыгрываешь меня.

— Это не его вина, — сказала я. — Его мама злится, если он опаздывает домой всего на три минуты после наступления комендантского часа. Она просто вне себя из-за этого. Джои никогда не делал ничего подобного.

Адам хихикнул.

— Что? — спросила я. — Что это значит?

— Он никогда не делал ничего подобного? А что на счет вечера встречи выпускников?

Я фыркнула, махнув рукой, пытаясь отогнать старые воспоминания, о которых я постаралась забыть сразу после того, как Джои объяснил мне всю ситуацию.

— Это не было его виной. Мама заставила его идти к дедушке с бабушкой тем вечером, и…

— Да, я помню, — потряс головой Адам, — и Джои забыл свой телефон, когда торопился к ним, так что не смог позвонить тебе и объяснится.

— У его дедушки случился инсульт, Адам. И, наверное, я была последним, о чем он думал в тот момент, — я сползла ниже на сиденье. — К тому же, он звонил мне.

— Ага, приблизительно в одиннадцать. Когда вечеринка почти закончилась, а ты сидела дома и все так же ждала его, — Адам начал всматриваться сквозь лобовое стекло, пытаясь сфокусироваться на дороге, которую не было видно, потому что дворники не могли справиться с потоками дождя на стекле.

— Насколько я помню, позже вечером мы с тобой съели лучшую пиццу в нашей жизни, — ответила я и ткнула Адама в руку. Он оттолкнул мою руку прочь.

— Она была неплоха.

— Неплоха? — спросила я. — Она была лучшей. Правда.

— Только потому, что она была доставлена тебе самым главным «жеребцом» этого города.

Смешок сорвался с моих губ.

— Самый горячий жеребец в нашем городе, — сказал Адам, ухмыляясь.

— Ммм, — я ткнула Адама, радуясь тому, что он наконец улыбнулся, — если ты такой мачо, тогда почему ушел со своего свидания до полуночи? Такие как ты остались бы до рассвета.

— Я волновался о тебе, — пожал плечами Адам.

— Лжец!

— Это правда, — он посмотрел на меня, сощурив глаза, — я чувствовал себя ужасно, когда ты позвонила мне и спрашивала о Джои. Ты провела всю ночь одетой как принцесса, которая сидит в башне и думает о нем.

— Что же, это было мило с твоей стороны, — я свернула волосы в пучок, потому что вода с них стекала по моей спине, и мне нужно было это прекратить.

— Ага, мило, — Адам посмотрел на меня и закатил глаза, — с моей стороны было также мило привести тебе твои любимые угощения, чтобы ты почувствовала себя лучше после этого ужасного дня. Три шоколадных кекса из «Пончиков Бози». А еще я захватил тебе горячий шоколад, потому что думал, что, возможно, ты замерзла.

Адам подал мне дымящуюся чашку с горячим шоколадом, который я тут же принялась потягивать. Пенка была приторно сладкой, а сам напиток был идеальной температуры, так как успел немного остыть, пока Адам ехал до меня. Теперь он согревал меня изнутри.

— Если бы меня спросили о моем идеале, я бы сказала, что это ты.

Адам наконец-то улыбнулся.

— Не забывай об этом, детка. Слышишь?

— Только если ты разрешишь мне включить песню, которую я хочу.

Адам откинул голову и застонал.

— Нет, пожалуйста, не надо.

— Я заслужила это. Я простояла здесь почти час! Не зная, что делать и что вообще происходит.

— Отлично, — ответил Адам, придвигаясь к окну и внимательно наблюдая за порывами ветра. — Врубай свою ужасную музыку, кричи во всю мощь своих легких. Мне плевать.

— Ты офигенный, Адам, — сказала я, наклоняясь вперед и взлохмачивая мокрые от дождя волосы Адама. Краем глаза я видела, что он внимательно следит за тем, как я подключаю свой айпод к его стереосистеме, включаю звук на полную громкость. Мне было интересно, о чем он думал в тот момент. Это интересовало меня до тех пор, пока не зазвучала песня. Это была «Забыть тебя» Си Ло Грин, которая тут же унесла меня прочь.

 

* * *

— Итак, Мэгги, сегодняшний сеанс поможет нам познакомиться с тобой поближе и наметить дальнейшие цели в процессе твоего лечения, — доктор Гэст откинулась на спинку офисного кресла и наклонила голову в мою сторону. Пряди каштановых волос выбились из пучка, падая ей на лицо. Она сидела, скрестив ноги и сложив руки поверх раскрытой тетради, что лежала на ее коленях.

Я оглядела кабинет, задерживая внимание на дипломах, которые висели на стенах и указывали на то, что доктор Патрисия Гэст является дипломированным клиническим консультантом и доктором психологии.

— Ты почти закончила старшую школу, верно? — спросила доктор Гэст.

Я кивнула, сползая по кожаной коричневой обивке дивана.

— И я слышала, что ты общаешься в очень дружной компании, — улыбнулась она.

Я опустила взгляд на поднос с закусками, стоящими на кофейном столике между нами. Как люди могут что-то есть во время этих сеансов? Я не думаю, что горсть арахиса и «M&M’s» сможет заставить человека чувствовать себя достаточно комфортно, чтобы откровенничать.

— Давай начнем с предложений, которые ты будешь дополнять, — продолжила доктор Гэст, понизив голос. Неожиданно она начала звучать как настоящий доктор.

— Ты говорила, что тебе не очень хочется быть здесь, Мэгги. Можешь объяснить мне более подробно, чем вызвано это нежелание?

— Не принимайте это на свой счет, — ответила я, когда она перевела на меня взгляд, отслеживая каждое мое движение, — мне вообще не хочется быть где бы то ни было.

— А что твои друзья? Разве время, которое ты проводишь с ними, не дает тебе чувство защищенности?

Я вздохнула, пытаясь не думать об Адаме, тех сообщениях и записях на автоответчике от меня, которые он просто игнорировал всю неделю. Но он все еще был здесь, замешанный во всем этом. И то, что его нет рядом, только усиливало чувство неуверенности, которое не покидало меня.

— Мы просто пытаемся разобраться со всем этим, — ответила я.

Доктор Гэст поджала губы и медленно кивнула головой.

— Будет очень трудно добиться эмоционального баланса в такое сложное для тебя время.

Я посмотрела на нее, пытаясь понять, как она смогла, проведя со мной всего пять минут наедине, раскрыть величайший страх в моей жизни. Страх того, что я не смогу разобраться во всем этом и найти свой баланс, вернуть свои воспоминания и понять, что же произошло тогда на скале. И того, что я не смогу жить, зная, что не могу поговорить или увидеться с Джои. Не стоило забывать и об Адаме и том человеке, которым он внезапно стал. Все это казалось невозможным для меня. И это пугало больше, чем что-либо еще.

— Посмотрим, как ты описала свое нынешнее состояние, Мэгги, — сказала доктор Гэст, собирая несколько разрозненных листов бумаги, на которых я заметила свой почерк и чернила той ручки, которой я писала ответы на многочисленные вопросы. — Шок — это абсолютно нормальная реакция на потерю любимого человека. И этот страх, который ты упоминала. Можешь ли ты объяснить мне его?

— Я думала, вы — тот человек, который должен объяснять мои чувства.

Доктор Гэст улыбнулась.

— Я здесь для того, чтобы направлять тебя, Мэгги. Но я не смогу этого сделать, если мы не будем общаться друг с другом.

— Хорошо, — сказала я, глубоко вздохнув. — Вы хотели узнать о моем страхе? Он здесь, — я положила руку на грудь и провела ею по хлопчатобумажной рубашке, — все время.

— Чего конкретно ты боишься?

— Всего, — сказала я. — Но больше всего — осознания того, что миру нужно всего лишь мгновение, чтобы перевернуться с ног на голову. Всего одно неверное решение — и все кончено.

— Я понимаю, Мэгги. Тебе, должно быть, очень тяжело осознавать все это. Боль от потери кого-то, кого ты любила, и то, что ты была свидетелем этого события, — это все так…

— Но я ничего не помню, — продолжила я. — Так что я не считаю себя свидетелем всего этого.

Доктор Гэст наклонилась вперед, опираясь локтями на колени, придавливая при этом блокнот, чтобы тот оставался на месте.

— Нет, Мэгги, ты видела все. Может быть, ты блокируешь воспоминания об этом, но ты была там. Все говорят, что ты была на вершине скалы. Даже ты сама говорила о том, что помнишь, как поднималась по тропинке с Джои.

От упоминания его имени я вздрогнула. Я хотела встать и убежать. Навсегда.

— И что из этого следует? Это обычный случай потери памяти?

— Мы здесь, чтобы выяснить это, — улыбнулась доктор Гэст. — Ты не одна, Мэгги, я здесь, чтобы помочь тебе справиться с этим.

— Что, если мне не нужна ваша помощь?

Доктор Гэст пожала плечами.

— Полиция хочет, чтобы я проанализировала твое состояние для установления диагноза, от которого мы будем отталкиваться при составлении дальнейшего плана работы. Но если я тебе понадоблюсь, я могу и задержаться.

— Диагноз? Так, как если бы я была больна?

— Почему бы нам не перестать вешать ярлыки на все и просто не поговорить, — сказала доктор Гэст, перебирая мои анкеты, которые лежали на ее коленях. — Ты написала, что твоей главной задачей является возвращение воспоминаний о том, что на самом деле случилась на вершине скалы. Это все еще так?

Я сделала глубокий вдох и посмотрела прямо в ее серо-голубые глаза. Я вся дрожала. Дрожали руки, ноги. Я хотела вернуть свои воспоминания, но не таким способом. Я просто хотела быть в своей комнате, спрятавшись в глубине шкафа.

— Как вы делаете это? Как вы помогаете людям вспомнить то, о чем они забыли?

Доктор Гэст отклонилась на спинку стула, ее руки лежали на бумаге, где был записан наш разговор.

— Есть несколько способов. И мы можем обсудить их, чтобы узнать, с каким тебе будет более комфортно.

Сидя в этом кабинете и разговаривая о моих воспоминаниях, думая, что мы будем делать, когда они вернутся, я вдруг задалась вопросом. Тем, который крутился у меня в голове с тех пор, как я вышла из-за стола в полицейском участке и отошла от двух детективов. И я должна была узнать ответ.

— Копы думают, что я притворяюсь или что-то в этом роде?

Доктор Гэст сузила глаза, но только на секунду.

— Почему ты спрашиваешь? — спросила она, взяв ручку.

Я пожала плечами.

— Они называют это официальным расследованием. Опрашивают всех нас. Обыскивают личные вещи Джои. И отправляют меня сюда, чтобы вы оценили мое состояние. Я просто интересуюсь, вот и все.

— Сейчас не время волноваться об этом, — ответила доктор Гэст и, не глядя на меня, что-то записала в своем блокноте.

— Давай сегодня просто расслабимся, чтобы нам было комфортно друг с другом.

Я вздохнула, переплетая пальцы рук и сильно сжимая их. Доктор Гэст выпрямилась и посмотрела прямо мне в глаза.

— Ты сказала, что больше не хочешь нигде быть. Значит ли это, что ты думаешь о том, чтобы навредить себе?

Я зажмурила глаза. Если бы это было так легко.

— Нет.

— Хорошо. Это очень хорошо.

Я снова услышала звук ручки, царапающей бумагу, и открыла глаза.

— Почему бы тебе не рассказать мне немного о Джои?

Я улыбнулась. Я не могла ничего поделать с этим. Но потом снова вернулось то колючее чувство. То, которое я ощущала под кожей в тот день на скале. Я прикрыла глаза на секунду, прогоняя его прочь и сосредотачиваясь на Джои. Моем Джои.

— Он был чудесным, — сказала я, — красивым и чуть-чуть сумасшедшим.

Доктор Гэст ухмыльнулась.

— Он любил музыку, свой грузовик и гулять. О, и бейсбол! Он мог играть во все виды спорта. Джои был одаренным атлетом. На самом деле, когда я думаю об этом, можно сказать, что он был одарен во всем, что делал. Казалось, что даже жизнь дается ему легко.

Как только эти слова были произнесены, я захотела вернуть их обратно. Потому что мысли о его жизни привели меня к мыслям о его смерти.

— Что, Мэгги? Что-то из того, что ты сказала, заставило тебя вспомнить о чем-то?

— Я думаю об этом все время, — ответила я, взглянув на свои руки. — О том дне. Сосредотачиваюсь на том, что я помню, и пытаюсь вспомнить все остальное. Но я не вспомнила ничего нового.

— Это очень смело с твоей стороны, — сказала доктор Гэст, откидываясь на спинку стула и кивая, — многие люди в такой ситуации предпочли бы похоронить все это. Но я считаю, что если мы вернем твои воспоминания и разберемся с эмоциями, это поможет нам двигаться дальше с большим успехом. Встреча с тем, что случилось с тобой в тот день, — лучший способ навсегда избавиться от того, что тебя гнетет.

Я сильнее сжала руки. Глядя вниз, я заметила, как побелели костяшки моих пальцев.

— Даже если я смогу все вспомнить, это будет гнести меня, — сказала я. — Я чувствую, как это затягивает меня.

— Я на твоей стороне, Мэгги, — поддержала доктор Гэст, снова наклоняясь вперед, глядя на меня умоляющими глазами. — Мне нужно, чтобы ты доверилась мне.

И это было тем, в чем я нуждалась. Щелчок. Падение. Отмотка.

Я снова была на вершине скалы и смотрела в глаза Джои. Сейчас, прямо напротив, я могла видеть его веснушчатый нос, пряди мокрых волос, прилипшие ко лбу, и то, как он улыбался левым уголком губ. Я хотела протянуть руку и коснуться его.

Но тут я моргнула, и он исчез.

Здесь были только доктор Гэст и я, в прохладном кабинете, где слышался только свистящий звук кондиционера, который заглушал мое тяжелое дыхание.

Доктор Гэст встала из-за стола и медленно присела передо мной, как если бы я была диким животным, которого стоит опасаться спугнуть.

— Мэгги, ты можешь сказать мне, что только что произошло?

— Я была там. На вершине скалы.

— И что ты чувствовала?

— Я была напугана. Буквально в ужасе.

— Чем?

— Прыжком. Я боюсь высоты. До потери сознания.

— Хорошо. Это очень хорошо, Мэгги. Что ты видела? Слышала? Или чувствовала какой-либо запах? Расскажи мне все.

— Это была просто вспышка. Я моргнула и увидела его снова.

— Ты можешь попытаться описать, что ты видела?

— Джои, — ответила я, едва слыша свой голос. Доктор Гэст придвинулась ближе. От нее пахло персиками. — Я видела лицо Джои. Он улыбался.

— Ты помнишь что-нибудь еще? Даже если это выглядит неправильно, было ли что-то еще, что ты увидела в этом воспоминании о Джои?

Я потрясла головой. Но я солгала. Я слышала его голос громко и четко. Его голос омывал меня теплой и звенящей волной: «Ты веришь мне?».

Я верила. Я и впрямь всегда ему верила.

 

Глава 11: Мои секреты

Как и у Джои, у меня были свои секреты. Планы, которыми я никогда с ним не делилась. Вопросы, которые я не решалась задать. Какие-то вещи, благодаря которым меня накрывало волной тревоги и решимости, которые он, скорее всего, испытывал каждый день: все-таки Джои — это Джои.

В основном это были безобидные секреты, которые вызвали бы у Джои ту самую обычную его ухмылку, узнай он об этом. А вот некоторые секреты понравились бы Джои куда меньше. Но теперь это не имело значения. Они были моими, только моими. Романтичные, личные мысли, которые никогда бы не воплотились вне моего разума.

 

* * *

— Серьезно? — глаза Танны расширились, а лицо озарила улыбка. Наклонившись вперед, она обняла меня, и ее толстая коса, в которую она заплетала волосы, шлепнула меня по руке. — Ты будешь совсем взрослой, Мэгз.

Шэннон издала звук, похожий одновременно и на фырканье, и на хихиканье, и отпила из банки «Милуоки Бест», которую держала в руках.

— Ты уверена, что готова?

Я бросила взгляд через плечо, краем глаза заметив Джои, прорывавшегося сквозь толпу людей, радостно приветствовавших Джимми Даттона, поднявшегося на руки в «стойке на бочке»^[8]. Джои перескочил через ступеньку, пробегая по лестнице на задний двор огромного дома Даттонов, скользя ладонью по деревянным перилам. Свет лился из каждого окна, из-за чего Джои практически светился, когда открыл москитную дверь и зашел в кухню. Я все еще ощущала поцелуй: он, пробегая мимо, чмокнул меня в лоб, проговорив, что ему нужно в туалет, но обещал вернуться с выпивкой.

— Это все мелочи, — проговорила я, поглядывая в окно столовой, где наблюдала за Джои в мешковатых бежевых шортах, развевающихся вокруг его мускулистых ног, который ждал очередь в туалет, переминаясь с ноги на ногу. — Мелочи убеждают меня, что это все правильно.

— Почему-то мне кажется, что не такие уж это и мелочи, — хихикнула Шэннон, прижав пальцы к губам.

— Шэннон! — Танна шлепнула ее по руке. — Мэгги раскрывает нам секрет первостепенной важности. Прояви хоть каплю уважения!

— Есть, сэр! — Шэннон поднесла руку ко лбу, вытянув лицо в напряженную маску, и отсалютовала Танне.

— Возможно, она и пьяна, но задала хороший вопрос, — не обращая внимания на хаос вечеринки вокруг, Танна упала в зеленое садовое кресло, стоявшее в тени огромного дуба на заднем дворе Джимми.

Мимо нас, спотыкаясь, трое старшеклассников длиннорукими и длинноногими пятнами спешно пересекали задний двор дома Даттонов, направляясь в сторону костра и звуков гитары в сопровождении банджо и губной гармошки, складывавшихся в быструю блюзовую композицию в исполнении Пита и двух его друзей.

Я прислушалась ко всему этому смеху. Его было так много. Повсюду. Я практически видела струящиеся волны звука, раскрашивающие воздух вокруг меня.

— Хорошая вечеринка, — проговорила я.

— Не верится, что День Памяти уже в эти выходные. Мы почти выпускники, — Шэннон оперлась спиной о дуб и посмотрела на покрытые листвой ветки.

— Мэгз, — Танна подняла брови, — ты меня игнорируешь.

— Нет, — я покачала головой, но продолжила смотреть через окно на залив, краем глаза наблюдая за Джои, который стоял перед закрытой дверью ванной комнаты. Он постукивал по темному дереву и, судя по его профилю, смеялся. Я так хорошо знала звук его смеха, что, казалось, могла слышать, как он пульсирует сквозь стены дома, переносимый ярким светом из окон. — Я задумалась.

Шэннон посмотрела прямо на меня:

— Если ты еще думаешь об этом, ты не готова.

— Это не так. Тот факт, что я думаю об этом, означает, что я ответственна. А это значит, что я готова.

Я могла слышать в своем голосе нотки защиты, и мне стало интересно, какого они были бы цвета, если бы поднялись в воздух, смешиваясь со всем ощущением счастья вокруг. Но прогнала эту мысль и снова посмотрела на Джои, переведя взгляд на его шею, куда хотела его поцеловать сразу, как только он вернется со свежей порцией пива в руках.

— Нет, — Шэннон покачала головой. — Ты готова, если чувствуешь, что вот-вот взорвешься, если придется подождать еще хотя бы секунду прежде, чем ты будешь с ним.

— И это тоже, — вздохнула Танна и расправила свою полосатую юбку, немного приподняв подол, чтобы открыть взгляду загорелые ноги. — Но и думать об этом тоже правильно. Готовиться. Узнавать.

Тогда я засмеялась, очень громко. Мой смех рябью разлетался в ночном воздухе и достигал самых потаенных уголков.

— Я точно знаю.

Танна взглянула на меня и радостно взвизгнула.

— Это важное событие. Нам нужно за покупками. Тебе нужно будет надеть что-нибудь сексуальное.

Мне немного скрутило живот.

— Сексуальное?

Когда я опустилась в кресло рядом с Танной, Шэннон оттолкнулась от ствола, прошла мимо нас и, опершись о спинку кресла, добавила:

— Тебе нужно показать Джои, что ты хочешь его.

Когда я снова попыталась найти его глазами, Джои уже зашел в ванную. Там, где он стоял, теперь находились четыре хихикающие девушки с раскрасневшимися лицами. Мне показалось, что перед тем, как закрыться в ванной, он сказал что-то, что заставило их трепетать.

— Он поймет, что я его хочу. Просто я же не девушка из рекламы «Victoria’s Secret».

Шэннон опустилась передо мной на колени, положив руку на мои ноги.

— Если ты собираешься расстаться со своей девственностью с парнем, с которым ты встречалась почти два года, тебе понадобится что-нибудь сексуальное. Он же заслужил это, правда? За то, что так долго ждал.

Потом Шэннон быстро перевела взгляд с меня на окно. Я обернулась и увидела, как Джои выходит из ванной, застегивая ширинку на шортах, и дает пять старшему капитану бейсбольной команды, проходя в более удаленную часть дома. В глазах Джои бурлила жизнь. Я практически чувствовала исходящий из них жар. А Танна ударила меня каблуком босоножки прямо в голень.

— Ой! — я наклонилась и дернула ее за косу. — За что?

— Мы обсуждаем подробности твоего первого раза, а тебе не хватает концентрации даже для поездки по магазинам?

— Ты говорила, его родители уезжают из города? — Шэннон подняла бровь и снова отпила из своего стакана.

— Его родителей не будет целую неделю, сразу после выпуска. Как только я об этом узнала, сразу начала строить планы, — почувствовав, что при мысли о том, как голое тело Джои оказывается сверху моего, у меня начинали трястись поджилки, я хихикнула. — Вы хотите пробежаться по магазинам на следующей неделе? Окей. Возможно, вы правы.

— Дамы, — из-за наших спин донесся низкий голос. Мы все обернулись посмотреть, кому он принадлежит.

— Адам, где ты был? — спросила Танна. — Здесь вечеринка в полном разгаре. Тебе придется раз пять встать на руки на бочке, чтобы догнать остальных.

Адам сдавленно усмехнулся, убирая челку ладонью.

— Шэн не сказала, что мы уже виделись?

— Нет, — на лице Шэн появилось какое-то странное выражение. — Я забыла.

— Я был среди толпы, — Адам кивнул в сторону все растущего круга людей, шумевших вокруг костра, основная часть которых подпрыгивала под блюграсс^[9], — и слушал джэм Пита, Джи и Расти. Они там отрываются.

Я закрыла глаза, откинула голову на спинку кресла и сосредоточилась на звуках, проплывавших в воздухе с заднего двора. Представила ярко-красные и оранжевые пятна, завивавшиеся в воздушные потоки, тут и там пронизанные острыми желтыми жилками, вырывавшиеся из музыкальных инструментов, опутывавшие людей и краской растекавшиеся по небу. Это был один из тех моментов, когда все в моей жизни казалось правильным. У меня есть отпадные друзья и самый лучший парень, кому я собираюсь отдаться без остатка. Лето только-только начинается, а когда оно кончится, я попаду в выпускной класс старшей школы, о котором я мечтаю с шестого класса. Мне казалось, что я нахожусь в гармонии со всем, что меня окружает. Даже с этими пьяными ребятами, которые, спотыкаясь, бродили по двору. Но в первую очередь с Джои.

Я резко оторвала затылок от спинки кресла и почувствовала, как мое сознание плавает во всем объеме пива, которое я проглотила.

— Где Джои?

— Туалетная пауза, забыла? — Шэннон показала большим пальцем в сторону кухонной двери.

Я покачала головой.

— Я видела, как он выходил из ванной. Он уже должен был вернуться с пивом.

Не то чтобы мне было дело до пива. Нет, мне хотелось, чтобы он сейчас же рывком подхватил меня с кресла и унес танцевать, меня, босоногую, на освежающем ковре из травы. Эта музыка... она была заразительной, она струями лилась в мое тело, и мне было просто необходимо встать и начать двигаться под призывное банжо, чарующую гармонику и гитарные струны, связывающие звук воедино. Играла акустическая версия трека Снуп Дога «Gin and Juice», и именно она оказала на меня такое действие.

— Я хочу танцевать, — хихикнула я.

Я понимала, что была пьяна, но это было приятным тяжелым ощущением, подобно теплому одеялу, и у меня все было под контролем.

— Танцевать? — с улыбкой посмотрела на меня Танна, ставя кружку с пивом в траву. — Ты хочешь танцевать?

Я рассмеялась, кивая своей тяжелой головой. В следующее мгновение Танна уже держала меня за руку. Она вытащила меня из кресла и закружила вокруг себя, я чувствовала, как мои волосы взлетают от плеч и танцуют вслед за мной. К нам присоединилась Шэннон, и мы втроем пропевали текст, как будто это была наша песня и на нас никто не смотрел.

Скоро и ноги Адама в коричневых сандалиях поднимались в воздух вместе с моими босыми ступнями, босоножками Танны и шлепанцами Шэннон. Мы кружились друг вокруг друга, выкрикивали тексты песен, держались за руки, менялись местами, а наши голоса и счастье поднимались в ночь.

Это произошло в самом конце. Когда трек замедлился, я вдруг оказалась в объятиях Адама. Он крепко держал меня за талию, помогая мне удерживать равновесие, пока я кричала слова песен в темную ночь, которая была за пределами круга света от огней фонарей. Я прижалась к нему, закрыла глаза и сосредоточилась только на звуках, которые Пит и ребята вбрасывали в воздух. И вдохнула запах Адама — влажный и горячий, совсем не такой, как у Джои. Но все же такой знакомый и приятный.

Когда прозвучали последние аккорды, я подняла взгляд на Адама, убирая прядь волос с его глаз. Он наклонил голову и подмигнул. И прямо там, на заднем дворе Даттонов, когда вокруг нас танцевали люди, пьяные от музыки, алкоголя и лета, я спросила себя: «Если поцеловать его, зажмурив глаза, где именно я почувствую его прикосновение? Если бы его губы встретились с моими губами, были бы они мягкими и нежными? Или настойчивыми и требовательными?»

Затем Шэн рассмеялась, а Танна врезалась в меня, толкнув прямо на грудь Адама. То, как засверкали его глаза, когда я прижала к нему свои руки, заставило меня задуматься, не захватили ли и его те же мысли, что крутились в моей голове. Но в тот момент я не стала на этом фокусироваться, отталкивая все эти вопросы, пока они полностью не забылись. Ведь у меня был Джои, удивительный во всех отношениях.

— Мне кажется, тебе следует присесть, — прошептал Адам, коснувшись развевающихся локонов, щекочущих мое лицо.

Провожая меня к креслам, он крепко меня приобнял. Я же просто дышала. Сосредоточилась на вдохах и выдохах. Но если бы я обратила внимание на остальное, я бы утонула в чувстве вины, хотя не совершила ничего дурного.

— Это было… — начала я, но мне не удавалось подобрать слова, соответствующие тем мыслям, которые все еще звучали у меня в голове.

— Приятно, — подсказал Адам.

— Да, — прошептала я, когда Адам опустил меня в кресло. — Очень.

Он сделал шаг назад, вырвав меня из пятна темноты на свет в то мгновение, когда я сделала вдох. И именно тогда я и увидела его, увидела то, как он смотрел на меня с верхней ступеньки задней террасы Даттонов. Его лицо было в тени, но по напряженному наклону его головы я могла понять, что что-то не так.

Тогда я ему помахала. Джои же так и стоял там, и смотрел. Я спросила себя, как давно он там находился? Расстроился ли он из-за моего танца с Адамом? Но это не про Джои. И никогда не было про него.

Затем мне пришло в голову, что, возможно, мои мысли были настолько оглушительны, что он их услышал. Знал ли он, что я представила себе, как Адам меня целует, а я ему отвечаю на этот поцелуй. Мне захотелось все объяснить, сказать, что это было мгновение хмельного любопытства — и все. Я хотела убедить Джои, что я никогда, никогда не сделаю ничего такого, что дало бы ответ на вопросы, крутившиеся в моей голове. Но вываливать все это в наше пространство было бы просто безумием. Так что все, что мне оставалось, — это вести себя как обычно.

— Джои, — крикнула я, — иди сюда.

Он ответил движением на звук моего голоса: перепрыгнул через пять ступенек, приминая ступнями траву к земле, и в несколько прыжков пересек двор.

— Держи, — он вручил мне стакан с пивом и передал по одному Танне и Шэннон. А затем сказал Адаму:

— Дружище, я не знал, что ты приехал.

— Я приехал совсем недавно, — голос Адама стал напряженным.

Джои отпил из своего стакана.

— Ммм, пиво просто отличное!

Я подняла взгляд на них обоих. Они стояли совсем рядом друг с другом, но в их позах чувствовалось напряжение, даже какая-то неловкость. Мне показалось, что что-то происходит, и я надеялась, что это никак не связано с тем, что Джои настолько хорошо меня знал, что мог читать мои мысли. Затем начался следующий трек, заливая раздражение между ними насыщенными оттенками серо-розовых, синих и зеленых цветов, унося его с собой с первых же нот.

Джои начал похлопывать ладонью по своему колену. И вдруг в его глазах загорелись ехидные огоньки, и он начал говорить. И как всегда удивил меня.

— Я там кое-что нашел, — он махнул в сторону дома. — Кто-нибудь готов немного взбодриться?

— Вот тумана напустил! — Шэннон вскочила с травы, ее русые волосы волнами опустились на плечи. — Я всеми руками «за».

Адам покачал головой, переводя взгляд с Джои на Шэннон.

— Вы, двое, — начал он, после чего его губы разомкнулись, словно он собирался сказать что-то еще, но плотно их сжал, удерживая слова внутри.

— Оставь-ка это, — глаза Джои заполнило раздражение. — Если не хочешь идти с нами, я переживу. Но не порть удовольствие, чувак.

Адам что-то пробормотал себе под нос, когда Джои и Шэннон направились в сторону дома. Я завизжала и вскочила на ноги, потянув Танну за собой.

— А вдруг там какой-то тайный проход!

Тут же я представила, как прижму Джои к неровной стене, прикованная к нему полной и совершенной темнотой, как одним своим поцелуем покажу ему, как много он для меня значит.

— Пойдем, Адам, — позвала Танна через плечо. — В любом случае тебе нужно еще пиво.

Я оглянулась и заметила, как Адам сделал несколько медленных шагов вслед за нами.

— Пойдем! — крикнула я, кивнув головой в сторону дома, теряя равновесие и думая, как же хорошо, что Танна была рядом и могла меня поддержать.

 

Глава 13: Укрытие

— Так, значит, здесь твое укрытие? — спросила я, выходя в лунный свет меж двух деревьев.

Ручей журчал прямо передо мной, он брал начало в дальней окраине парка, что граничила с нашими соседями. До того, как парни нашли Прыгающее Ущелье, эта поляна была одним из наших любимых мест для сборищ. С тех пор, как Адам начал избегать нас, я представляла его здесь несколько раз, спрашивая себя, сидит ли он просто так, наедине с гулом деревьев, словно они были его собеседниками. Но я не была готова это выяснить.

Теперь я стояла, не шелохнувшись, пытаясь не думать о том, откуда вся эта вода: этот ручей идет из ущелья, из нашего Прыгающего Ущелья, где Джои провел последние минуты жизни.

Адам посмотрел через плечо, будто ожидал меня здесь увидеть.

— Это одно из моих убежищ, — откликнулся он, сидя на большом камне у кромки воды.

Я вспомнила его мальчишкой, когда он сидел на том же месте, откинув обувь в сторону и окунув босые ноги в бегущий ручей.

— Я написала тебе миллионы сообщений вчера, — надеялась, что найду его и мы сможем поговорить наедине, только он и я, хотела попытаться сделать так, чтобы он стал прежним.

— Не обращал внимания на телефон, — ответил Адам. — Так легче.

— Не для нас, — я сунула руки в передние карманы шорт.

Адам коснулся камня, на котором сидел, приглашая меня сесть рядом, и подвинулся. Я приблизилась и уселась в позу лотоса, хлопнув его легонько по плечу.

— Ты в порядке? — поинтересовался он.

Глубоко вздохнув, медленно покачала головой из стороны в сторону, ощущая влагу, исходящую от земли, и проглотила ком в горле, который возник от рвущего душу страха.

— Я тоже не в форме, — золотистые пряди светлых волос Адама практически светились в ночи.

Когда он произнес эти слова, я почувствовала запах алкоголя, приторный аромат которого кружил голову.

— Есть что выпить? — спросила я.

— Ммм… — Адам покачал бутылкой в воздухе.

Лунный свет просачивался сквозь листву над нами, играя в стекле, искрясь.

Я ухватилась за горлышко бутылки, поднесла ее к губам, хотела сделать лишь глоток. Просто почувствовать, как жидкость горящим огнем обожжет мое горло. Но когда я не остановилась после одного глотка, Адам отобрал бутылку, выхватив ее из моих сжатых пальцев.

— Достаточно, — проговорил он.

Я провела рукой по подбородку, смахнув жидкость в темноту.

— С каких пор ты решаешь за меня?

Адам проворчал:

— Ты все еще моя подруга, Мэгз.

— Хватит обманывать меня, — я нагнулась к нему, волосы упали на плечи.

— Так почему ты меня позвала? — голос Адама казался уставшим, будто бы безжизненным.

— Мне нужна твоя помощь, — Адам посмотрел мне в лицо, подняв брови. — Я выяснила, с кем был Джои в ночь вечеринки у Даттонов.

Я убрала пряди волос с глаз, отбросив прочь разочарование, которое распирало каждую клеточку моего тела. Адам же выпрямил ногу и стал медленно качать ею взад-вперед над поверхностью воды. Он не смотрел на меня. И ни слова не говорил.

— Это была Шэннон. Они были все взволнованы тем, что ты мог выкинуть. И есть что-то странное в той ночи на карнавале. Помнишь, как Джои как бы очень поздно пришел домой после игры «Редс»? Так вот, все было иначе. Мысленно я возвращаюсь к тем ужасным воспоминаниям, но никак не могу прийти к нужному ответу, пока не буду знать наверняка. Так что я спрашиваю тебя, Адам. Что, черт возьми, произошло?

Парень смотрел на водную рябь, на то, как свет луны танцевал в серебряных лучах, словно меня здесь и вовсе не было. Я схватила его руку, потянув ее на себя.

— Ты должен мне рассказать.

— Мне так жаль, Мэгз, — он покачал головой.

— Адам, пожалуйста.

Он переместил свой вес, повернувшись на камне так, что мог смотреть мне в глаза. Мгновение он колебался, его глаза пристально смотрели в мои.

— Где ты все это услышала? — спросил он. — Что произошло?

И потом, пока он молчал, я вспомнила его голос, эхом откликнувшийся в моей голове. Что же именно произошло перед тем криком? Я подалась назад, мое дыхание сбилось. Адам тоже отшатнулся от меня, будто сказанным я повергла его в шок.

— Мэгги, прости меня. Я не…

— Был крик? — я крепко стиснула руки. — Там кричали?

Адам снова наклонился ко мне, держа мои руки в своих. Каким-то образом это прикосновение согревало все мое трясущееся тело.

— Почему ты спрашиваешь об этом? — губы Адама превратились в одну линию и глаза стали шальными, бешеными.

Подняв ноги, я оперлась ими о камень, пытаясь обрести опору. Адам положил руку на мое колено, и на меня словно нашло прозрение, я вспомнила кровь. Я не могла понять, кому она принадлежала, мне или ему.

— Кровь была на твоей руке, — проговорила я. — Это была кровь Джои?

— Просто успокойся на минуту, ладно? — Адам сунул мне в руку бутылку.

Я сделала большой глоток. В этот раз Адам не отобрал бутылку. Когда я закончила пить, пряная жидкость сочилась по моему подбородку, но мне было плевать.

— Ты спросил меня, что случилось до того, как я слышала крик. У обрыва. Верно?

Адам глубоко вздохнул:

— Да, спросил.

— Что еще? Что еще произошло? Потому что я не могу вспомнить. Абсолютно ничего.

— Ты так ничего и не вспомнила, — Адам уставился на меня, его глаза стали серебристо-зеленые в лунном свете.

Он выглядел почти так же, как прежде, так что я почти поверила, что выходные на День Памяти были просто плохим сном, но даже если нет, Адам вернется в нормальное русло и станет снова другом, которого я знала.

— Адам, ты должен мне помочь. Я будто с ума схожу. То есть, все, что было на утесе, исчезло. И потом ты, ты тоже исчез…

— Мэгги, я не исчез.

— Но у меня такое чувство. Ты один из моих лучших друзей, Адам. И ты будто тоже умер. И потом я узнала про эту странную вражду между тобой и Джои. И Шэннон в этом тоже как-то замешана. Я просто хожу вокруг да около и надеюсь найти ответы. Но в то же время боюсь. Что, если эти ответы подтвердят мои самые ужасные страхи? Что, если то, что я не могу проговорить вслух, окажется правдой?

— Ты справишься с этим. Воспоминания, они возвратятся одно за другим, — сказал Адам. — Это хорошо, да? Ты вспомнила многое за то время, что мы тусуемся.

— Пока тебя не было рядом, мне удалось вспомнить лишь одну вещь, Адам. Одну. И то, это больше походило на вырезанный кадр из пленки, а не на воспоминание, понимаешь? И ты бы знал об этом, если бы не прятался, нашел время раньше, если бы я могла с тобой связаться.

— Связаться? — голос Адама изменился в одном слове от мягкого до напряженного. — Для чего? Помочь тебе с твоими чувствами? Вот тебе новость, Мэгги, я тоже потерял Джои. И я справляюсь с моими собственными чувствами. Огромными, охренительными волнами чувств, которые способны одержать надо мной верх. Так что, прости, но тебе я помочь не могу. Я должен сам попытаться вынырнуть назад из всего этого. И если это означает немного дистанции, значит, так тому и быть, ты либо принимаешь это, либо нет. Так что сейчас я справляюсь со всем этим так, как могу.

— Я не жду, что ты поможешь мне. Но я хочу честности. Именно об этом я и пытаюсь сказать.

Парень засмеялся. Он встал с камня и посмотрел на меня сверху вниз:

— Господи, Мэгги, ты когда-нибудь прекратишь?

Я хотела пнуть его по ноге, чтобы он, опустившись на колени, посмотрел, наконец, мне в глаза.

— Расскажи, что ты знаешь, Адам.

— Ты не у того спрашиваешь, Мэгз.

— Что это на хрен означает? Почему ты всегда говоришь загадками? Ничего из того, что ты говоришь, не имеет ни капли…

— Не знаю, как сказать, чтобы ты поняла. Я просто не могу тебе рассказать, — он посмотрел на меня, в его глазах промелькнуло нечто, чего я никак не могла разгадать. — Мне жаль, Мэгги, правда — жаль.

А потом Адам отошел от камня, на котором мы сидели, прошел между деревьями и скрылся в тени. Это был тот момент, когда я наконец поняла, что потеряла его. Это причиняло еще большую боль, чем я ожидала. Боль, которая ворвалась в мою грудь с такой силой, что мне стало тяжело дышать.

 

Глава 14: Голубизна глаз

— На пороге я нашла сверток, видимо, для тебя, — проговорила мама, когда на следующее утро я спускалась по лестнице.

Она стояла около кухонного островка и, завтракая тостом с арахисовым маслом, читала газету.

— От кого? — спросила я.

Но на самом деле мне было все равно. Джои больше нет, Адам совершенно отстранился, так что, казалось, больше ничто не имело значения.

Мама улыбнулась, подняв в воздух небольшую прямоугольную коробочку, которая была обернута пергаментной бумагой и на которой было написано мое имя. Ни адреса, ни этикетки курьерской службы. Только мое имя печатными буквами темно-синими чернилами.

— Это очень загадочно, — мама подтолкнула сверток по столешнице в мою сторону. — Думаю, у тебя появился поклонник.

— Мам, ну пожалуйста…

— Я не говорю, что тебе прямо сейчас нужно начинать новые отношения. Но вечно прятаться тоже нельзя. Это ни к чему хорошему не приведет.

— Почему бы не оставить терапию доктору Гэст? — спросила я. — Она квалифицированный специалист.

— Ну, возможно, ты захочешь обсудить это с ней. Испытывать некоторое чувство вины — это нормально. Но ты должна…

— Мам, ну серьезно, — прервала я, проходя за ее спиной и дергая за пояс халата. — Оставь эту тему.

Мама вздохнула, затем повернулась лицом ко мне, держа кружку с кофе обеими руками.

— Я иду наверх, пора собираться на работу.

— Хорошего дня, — сказала я, когда мама прошла через кухню и направилась к лестнице.

— Мэгги, — остановившись, проговорила она. Подол ее халата раскачивался около ног. — Я имела в виду то, что сказала. Знаю, что вы с доктором Гэст сосредоточились на твоих воспоминаниях, поскольку их восстановление очень важно для тебя. И знаю, что месяц — это слишком короткий срок, чтобы можно было ожидать, что ты начнешь просто жить дальше, но все, что будет потом, имеет такое же значение, как и то, что уже произошло. Понимаешь?

— Ну да.

— Не надо так делать, — она покачала головой. — Говорить то, что я хочу услышать, чтобы я…

— Мам, я поняла. Ладно?

Она вздохнула.

— Я приготовила тебе блинчики и бекон. Если захочешь их разогреть, они стоят в микроволновке.

Я нажала кнопки на микроволновке и схватила бутылку кленового сиропа со стола. Затем повернулась к свертку. Часть меня хотела разорвать упаковку и скорее открыть его. Но другая часть хотела выкинуть его как мусор. В моей жизни сюрпризы потеряли свою привлекательность. И пока я поливала сиропом блинчики, сверток лежал рядом, продолжая манить меня, да и мне нужно было узнать, что же внутри. Так что, как только я закончила завтракать, я схватила ножницы и вернулась наверх, в уединение своей комнаты, желая, чтобы маленький подарок, завернутый в коричневую бумагу, обладал силой все вернуть к норме.

 

* * *

Когда я скинула бумагу, то была в замешательстве. Кто-то оставил для меня фотоальбом, обложка которого была изрисована сердечками от руки. Моя первая мысль — это от Джои. Мой мозг все еще совершал такие ошибки, осечки, которые инстинктивно заставляли меня верить, что Джои все еще жив. Но даже если бы он все еще был рядом, рисование розовых сердечек не было для него характерно.

Я вытащила альбом из обертки, ожидая, что он пустит шоковые волны по моим рукам — любовь, потеря, надежда, сожаление. Внутри меня что-то с беспокойством сжалось, но я сказала себе, что это просто глупо. Мне надо было убедить себя, что все мои страхи бессмысленны. Что все вещи, которые Джои от меня скрывал, имели логическое объяснение. Что этот фотоальбом был чьей-то попыткой отдать честь отношениям между мной и Джои, записав время, проведенное вместе, при помощи фотографий, которых я по каким-то причинам никогда не видела.

Я задержала дыхание, всем своим существом надеясь, что кто-нибудь из тех, кто готовил ежегодный альбом выпускников или выпускал газету, прошерстил старые досье в поисках фотографий, которые когда-то были неважны. Я представила фотографию, на которой я и Джои идем по коридору, вдоль стен которого стояли ряды шкафчиков, мы держимся за руки, которые опущены и раскачиваются между нами. Однако это видение быстро улетучилось.

Как только я открыла обложку этого альбома, я увидела наихудшую вещь, которую только могла увидеть.

Фотографию. Джои и Шэннон. Целующихся Джои и Шеннон.

 

* * *

Это Шэннон сделала эту фотографию. Судя по положению ее вытянутой руки, я поняла, что она держала камеру, развернутую в их сторону, и нажала на кнопку спуска в ту самую секунду, когда губы Джои соприкоснулись с ее губами. Каким образом ей удалось оказаться точно в центре фотографии, я не могла сказать. Но ей это удалось.

И на следующем фото вновь они. Сидят в подвале Шэннон. На ее диване. Точно там же, где я сидела всего неделю назад, когда мы разговаривали с Адамом о том, почему он нас избегает. Шэннон смеялась, зажмурив глаза. Как и Джои, прижимающий свои приоткрытые губы к ее.

Я захлопнула альбом. Закрыла ладонью все эти сердечки. Как мне хотелось, чтобы они пропали, пропали, пропали. Но они не исчезали, несмотря на то, что мне это было нужно. Вместо этого мне показалось, что альбом стал тяжелее, начал придавливать меня вниз. В мгновение ока на меня нахлынуло понимание, что все секреты Джои вращались вокруг Шэннон. Что все, чего я опасалась с момента обнаружения этого дурацкого ожерелья в моем комоде, — было правдой.

Его тайны. Они были не только его. Эти тайны принадлежали им обоим. Им вместе.

Я хотела знать, насколько все это было серьезно и как долго продолжалось. Но единственным способом что-то узнать было встретиться лицом к лицу с тем, что было в этом альбоме. Меня тошнило уже от одной фотографии. И не хотелось продолжать. Но мне пришлось. Другого выбора не было.

— Тебе придется пройти через это, Мэгги, — сказала я себе. — Просто сделай это. Быстро.

И я сделала.

Я пролистала страницы, встречая новые, подобные первой, фотографии. Снимки Джои и Шэннон: вместе в лесу, окруженные падающими красными, оранжевыми и желтыми листьями; одетые в шерстяные шапки и перчатки, они едят мороженое; развалившись, сидят на качелях в парке в футболках и джинсах. Они смеялись, или целовались, или касались друг друга практически на каждой фотографии — в течение разных сезонов как минимум одного полного года.

Другие же снимки, те, в которые, очевидно, вкладывалось какое-то особое значение, даже если я не могла видеть никого из них, были очень креативными, как и сама Шэннон. Снимок их босых ног в траве: ее ногти ярко-розовые, его — снизу, идеально подстриженные; тающий закат, превращающийся в гряду покрытых снегом деревьев; фотография гальки вдоль берега бухты, на котором камешки сложены в надпись: «Джои и Шэннон. Вместе. И очень одиноки».

Последняя страница была другой. Сложенный лист бумаги, скомканный и порванный. На переднем обрывке петляющим почерком Шэннон было написано имя Джои. Ее любимой фиолетовой ручкой. Я дернула эту записку, практически разрывая ее в своем стремлении понять. Может, я что-то не догнала? Может, все это давно прошло, что бы там не происходило. Мне нужно было проверить, что, может, это все было еще до того, как началась наша с Джои история. Когда я начала читать, я держалась за эту надежду.

И чувствовала, как она улетучивается с волной еще одной потери, которая каким-то образом перекрыла даже тьму от смерти Джои.

 

Джои,

Я знаю, о чем ты думаешь. О чем ты думал с прошлой осени, когда все только началось. Все это неправильно. Как ни посмотри. Но это не так, Джои. Ничто, что кажется настолько хорошим, не может быть неправильным. Это может причинить боль некоторым людям, в первую очередь Мэгги, но нам надо со всем этим разобраться. Нам необходимо все раскрыть, пока еще можно избежать вреда.

Учеба скоро закончится. Начнется лето. У нас всех будет три месяца, чтобы со всем разобраться. Чтобы понять. Чтобы отпустить.

Так и будет. Вот увидишь. Им придется.

Я люблю тебя. А ты говоришь, что любишь меня. Так что все должно быть просто. Я поступлю так, как ты захочешь. Воспользуйся несколькими следующими неделями и сделай то, что ты должен сделать. И тогда лето будет нашим.

Я буду ждать.

Всегда.

Шэннон.

 

Мои руки тряслись так сильно, что я не могла сложить записку обратно, поэтому я скатала ее в плотный шарик и засунула под тонкую пластиковую обложку, захлопнула альбом и кинула его на пол. Я с трудом поднялась на ноги, цеплялась пальцами за свои волосы и хотела закричать так громко, чтобы все, что находится вокруг меня, разлетелось на куски. Я была в бешенстве. В таком бешенстве, что практически видела волны, выплескивавшиеся из моего тела в комнату.

Но потом я вспомнила его лицо. Голубизну его глаз. Его улыбку. Он смотрел прямо на меня из рамки на моем комоде. Это была моя любимая фотография с ним, потому что мы выглядели такими расслабленными. Танна сделала этот снимок после уроков несколько месяцев назад, когда мы все ходили за мороженым на «Молочную ферму Герти». Я сидела на коленях у Джои, одна нога поднята вверх, и смеялась, откинув голову назад. Руки Джои обнимали меня, его пальцы сцепились вокруг моей талии. Руки, которые дотрагивались до Шэннон. Я не понимала, как Джои на моей фотографии мог быть тем же Джои, который был спрятан в ее фотоальбоме.

Я сползла на кровать, свернувшись на стеганом одеяле, которое моя мама отремонтировала ниткой неподходящего цвета, и чувствовала, как во мне поднималась свежая боль. Почему-то боль от смерти Джои стала сильнее, она набухала внутри меня, пока я не почувствовала, что меня может разорвать.

 

Глава 15: Обратный отсчет

Они всегда были очень похожи. Сумасшедшие и несуразные, бросавшиеся во что-то новое, не задумываясь. Замышляющие вместе выходки. Достаточно смелые, чтобы нырнуть с самого крутого холма для катания на санках в городе, пока я стояла наверху, пытаясь убедить себя, что если последую за ними, со мной все будет в порядке.

Она всегда смотрела на каждого мальчика, кроме Джои. А я, я была абсолютной противоположностью. Осторожной. Закрытой. И Джои всегда был тем единственным, к кому я проявляла интерес.

Когда я думала об этом, обо всем этом, о годах, в течение которых мы вместе росли, идея о Джои и Шэннон вместе казалась логичной. Гораздо более логичной, чем то, что Джои выбрал меня.

И эта мысль практически убивала. Но что ранило меня еще сильнее, так это все то, что я обязана была заметить и не заметила. Все поспешные взгляды, которые ускользнули от моего внимания. Все спонтанные вещи, которые они делали вместе, благодаря которым я фактически оказалась лишней. Насколько глупа я была.

 

* * *

— Ты только посмотри, посмотри туда! — Джои провел рукой по подбородку, стоя в центре огромного трехместного гаража Даттонов. На расстоянии нескольких футов от него стоял блестящий черно-зеленый мотоцикл, краска на котором буквально сверкала во флуоресцентном свете потолочных светильников.

— Джои, — сказала я. — Пожалуйста, скажи, что ты не думаешь о том, о чем ты думаешь.

Джои посмотрел на меня. Его глаза сверкнули не слишком хорошо прикрытым озорством, которым он так славился.

— Я обещаю вести себя прилично.

Танна громко засмеялась, ее голос отражался от белых стен гаража, суперсияющей поверхности черного «Ягуара» Даттонов, автоматической газонокосилки и абсолютно идеально организованного рабочего пространства, напичканного всеми возможными инструментами.

— Прилично? — спросила Шэннон, тыкая Джои в руку, спину и живот, словно противная младшая сестра. — Я и не думала, что ты знаешь значение этого слова.

Джои мгновенно обогнул Шэннон, схватил ее за руку и закрутил ей за спину.

— Что ты сказала?

Он улыбался, как и Шэннон, но она выкручивалась, пытаясь вырваться из его хватки.

— Отпусти ее, — сказала Танна, запрыгнув на спину Джои. — Или ты об этом пожалеешь.

— Я могу схватить вас обеих, — в голосе Джои появилось напряжение, пока он пытался опрокинуть Танну, не ослабляя хватки вокруг руки Шэннон.

В ту секунду я и увидела то, что могло остановить его: палец Танны был уже у нее во рту, и она с воодушевлением его обслюнявила.

— Уши, — предупредила я. — Береги уши.

Но было уже поздно. Танна дернула Джои за правое ухо своим скользким пальцем. Джои передернуло, он взвизгнул, отпустил Шэннон, резко скинув ее со спины, и отпрыгнул в сторону.

— Ты просто отвратительна, — прокричал Джои, вытирая слюну Танны со своей щеки и из ушной раковины.

Танна и Шэннон повалились друг на дружку, хихикая, и в знак своей победы дали друг другу пять.

— Ты — настоящий задира, — сказала Шэннон.

Джои уперся руками в бедра и пожал плечами. Затем он снова повернулся, чтобы посмотреть на мотоцикл. Я могла практически видеть, как в его идеально прекрасной голове копошились мысли: «Я хочу прокатиться. Мне нужно прокатиться. Я прокачусь…»

— Джои, — предупредила я. — Ты сказал, что будешь вести себя прилично.

— Так и будет, — кивнул Джои.

Я вздохнула.

— Слава Богу. Я уже подумала, что ты собираешься угнать эту штуку.

Джои покачал головой, его темно-русые волосы упали на лицо.

— Нет.

Он повернулся и пошел к двери, которая вела в тамбур Даттонов. Я быстро пошла за ним, ступая босыми ногами по прохладной серой краске, покрывавшей пол гаража. Адам шел сразу за мной. Я знала это, потому что у меня было чувство, как будто к моей спине прижимается тяжелый груз. Что бы ни было причиной его взвинченности, это могло принести немало головной боли в грядущие трехдневные выходные. Выходные, связанные с Днем Памяти, были наполнены кучей традиций, и если парни не будут разговаривать, поход к ущелью будет ужасным и напряженным, вечеринка будет несвязной, а общее настроение…

— Стой, — сказала я, прищурившись, когда Джои вместо того, чтобы положить руку на дверную ручку и отправиться назад в дом, остановился. И почувствовала, как напряжение Адама возросло на порядок или два.

— Что ты делаешь?

— Я же сказал, что буду вести себя прилично, — губы Джои сложились в усмешке на одну сторону, такой сексуальной, что она всегда заставляла мою голову кружиться.

Он пристально посмотрел мне в глаза, их синева практически светилась от возбуждения и обещанного порыва.

— Я клянусь, я буду. Но просто… я не могу этого не сделать…

Сказав это, он повернулся и нажал маленькую блестящую кнопку рядом с дверью, и пространство вокруг нас заполнил равномерный гул гаражной двери, заставляющий вибрировать все, включая мою пропитанную пивом голову.

— Это плохая идея, — покачала я головой.

— Точно, Джои, — Танна обошла меня, распуская косу, которая растрепалась во время ее дикой поездки на спине Джои. — Ты же пил.

— Но… — Джои пальцем нарисовал на своей груди крест. — Я не выпил еще ни одного стаканчика с «Джелло»[10]. И даже не курил сегодня.

— Мотоцикл, Джои? — спросил Адам голосом, в котором раздражение практически стало явной злобой.

Я посмотрела на мотоцикл, скользя глазами по буквам на его боку: «Кавасаки», «Гоночная команда», «Ниндзя», «ZX6», — которые немного расплывались и выпадали из фокуса. Глядя на него при освещении, которое было в гараже, я поняла, что выпила больше, чем думала.

— Ты катался на грязном мотоцикле твоего дяди, не знаю, пару раз всего, — сказала Танна. — Ты готов к такому?

Ее палец показывал на мотоцикл.

Когда я смотрела на байк слишком пристально, он начал напоминать большого кузнечика. Очень быстрого кузнечика, на котором я не хотела отпускать Джои. Но знала, что произойдет, если мы на него надавим, особенно я, так что не раскрывала рта.

— Я катался на «Харлее» моего дяди в прошлом месяце, — Джои отвел плечи назад. — Эта штука — настоящий зверь. Я справлюсь с этой крошкой. Она будет паинькой. Послушной.

Джои провел рукой по зеленому упору, спускавшемуся к черному кожаному седлу.

— Не волнуйтесь, ребята, — сказал Адам. — Он не сможет ее завести.

Джои ухмыльнулся.

Я могла бы врезать Адаму за подначивание Джои. Была такая черта у Джои — он никогда не отступает, если ему брошен вызов.

— Вот мы и облажались, — сказала Шэннон, сидя на скамейке и глядя на огромное количество наклеек, покрывавших седло: Джон Дир, Кархарт, Харлей Дэвидсон.

Джои рассмеялся.

— Вы, ребята, уже давно облажались.

Он развернулся на пятках и прошел к металлическому ящику на стене, распахнул дверцу и открыл нашему взору обилие ключей, свисавших с крошечных крючков.

— Вот черт, — покачала головой Танна, проведя пальцами по волнам, оставшимся после ее косы.

— Джои, — начала я, пытаясь найти в уме правильные слова, которые могли бы отговорить его от этого поступка.

— Мэгги-бухтелка, не стоит. Я поеду.

— Ненавижу, когда ты так меня называешь.

— Я знаю. Может быть проще, если ты разозлишься.

— Нет. Не настолько. Нельзя просто бродить по округе и красть…

— Какого черта тут происходит? — тяжело дыша, с красным лицом, Джимми Даттон остановился на подъездной дорожке из битума в воротах гаража. — Ребята, вас тут быть не должно.

Тогда Джои улыбнулся и кивнул головой на мотоцикл. Он провел рукой по волосам и присвистнул.

— Она красотка.

— Да. И она неприкосновенна, — дрожащим голосом сказал Джимми. Мне стало интересно, понял ли он, что только что удвоил ставки в вызове Адама.

Я вздохнула, признавая простой факт, что еще до окончания этого вечера Джои найдет способ прокатиться на мотоцикле.

— Она твоя? — спросил Джои таким сладким и густым, как мед, голосом, что стало понятно: у бедняги Джимми нет шансов.

Джимми покачал головой:

— Моего брата. Того самого брата, который уболтал моих родителей, чтобы они не брали меня с собой на озеро в выходные, а оставили здесь. Того самого брата, который достал для нас бочку с выпивкой. И пиротехнику. Того самого брата, который насадит меня на вертел, узнай он, что я позволил кому-то взять его мотоцикл покататься.

— Чувак, — усмехнувшись, ответил Джои, — я все это уважаю. И твой брат — классный парень. Он выпустился несколько лет назад, да? Я помню игру, когда он вывихнул плечо, пытаясь удержать мяч на поле. В тот вечер он спас свою команду. Мы попали на турнир штата благодаря нему.

Лицо Джимми немного расслабилось, он впервые перевел взгляд с Джои на мотоцикл.

— Мой брат откладывал каждый цент в течение нескольких лет, чтобы купить ее, чувак. Если кто-то дыхнет на нее не так, он узнает.

— Я буду осторожен. Я умею водить. Делаю это уже много лет.

Ложь. Абсолютная ложь. Он катался на том «Харлее» три раза. По грязной дороге на ферме его дяди, так что мотоцикл упал бы на мягкую землю, если бы Джои навернулся.

Стоявший позади меня Адам переминался с ноги на ногу. Танна посмотрела на меня и подняла брови, заплетая волосы обратно в косу. Шэннон хлопала шлепанцами по своим ступням — снова, снова и снова.

— Чувак, я не знаю. Я поклялся, что все будет закрыто, особенно вещи брата.

— Да он не узнает, — напирал Джои. — Я тебе клянусь, он ничего не узнает.

Именно в тот момент ночь разрезал визгливый звук. Джимми обернулся и посмотрел через плечо, как кто-то вылетел через входную дверь и начал блевать в кустах, росших вдоль дорожки.

— Чувак, — сказал он, почесывая макушку. — Слушай, пофиг, окей? Просто знай: если тебя поймают, я скажу полиции, брату и самому Господу Богу, что ты его угнал. Если что-то пойдет не так, ты не утянешь меня с собой.

Я практически напомнила Джимми, что ему достанется в любом случае. Планировалась тихая вечеринка, но она набирала обороты, потому что люди продолжали прибывать стабильным потоком, таща с собой пиво и переносные холодильники, зажигали сигареты и косяки, кричали друг на друга и торжествующе вскидывали в воздух кулаки, радуясь удаче попасть на вечеринку в такое уединенное местечко. Все убрать до возвращения родителей для Джимми было просто невозможно. Здесь даже месяца не хватит.

— Ты просто бомба, чувак! — улыбнулся Джои. — Я буду осторожен. Не волнуйся.

Джимми покачал головой и, быстро развернувшись, подбежал к кустам, где кого-то рвало. Он дернул девушку за плечи, поднял и потащил подальше от дома.

— Я же говорил вам, — Джои повернулся к нам, на его лице была усмешка. — Я поехал.

Он подкинул ключ в воздух, а я не могла вспомнить, как Джои достал его из металлического ящичка. Я смотрела, как ключ крутится и вертится, как на его блестящей поверхности сверкает верхний свет. Джои поймал ключ одной рукой, а я спрашивала себя, не был ли ключ в темноте его ладони еще в тот момент, когда он вернулся за нами, чтобы посвятить в свое таинственное приключение. Приключение, которое на самом деле не имело к нам отношения.

Развернувшись, Джои оказался прямо напротив меня, в его глазах сверкала энергия.

— Ты со мной?

Я посмотрела на мотоцикл. Перевела взгляд назад на Джои.

— Не знаю.

И представила, как буду пытаться удержаться, и мои ноги подкосились. По-хорошему подкосились, потому что я всем телом плотно обниму тело Джои, что будет прелюдией к сюрпризу, который я запланировала на ту неделю, когда его родители уедут из города. По-плохому подкосились, потому что мысль о поездке на мотоцикле вызывала у меня легкую тошноту.

— Я немного пьяна.

Танна захихикала.

— Ты очень пьяна. И я запрещаю тебе рисковать жизнью на этой машине смерти.

— Уверенность во мне просто обескураживает, — Джои похлопал себя по груди.

— Да мне плевать, — Танна показала Джои язык.

— То есть я могу предположить, что тебе не интересна поездка? — спросил он.

— Ни чертовой капли.

Тогда Джои посмотрел на Адама. Они оба улыбнулись, в свежем ночном воздухе загорелась свежая искра их дружбы.

— Чувак, даже не спрашивай.

— Тебе же хуже, — пожал плечами Джои.

Шэннон перестала шлепать своей сандалией и посмотрела на мотоцикл.

— Хочешь? — немного хриплым голосом спросил Джои и прочистил горло.

— Думаю, да, — она пожала плечами.

— Думаешь? — Джои откинул голову назад и зарычал. — Не такого энтузиазма я ждал, Шэн.

Шэннон хихикнула.

— Я никогда не каталась на мотоцикле.

— Никогда? — спросил Джои. — Это же трагедия. Вставай. Запрыгивай.

Шэннон вскочила с верстака, вскинула длинные руки в воздух, хлопая в ладоши и хихикая.

Джои сел верхом на сиденье мотоцикла и завел мотор быстрым и спокойным поворотом маленького ключика. Звук, который был громче, чем я ожидала, заполнил пространство большого гаража, вызывая щекочущую вибрацию всех моих внутренностей.

Когда Джои кивнул Шэннон, она перекинула длинную загорелую ногу через кожаное седло, подпрыгивая, сползла к его середине и придвинулась к спине Джои. Я ревновала. Это чувство просто разрывало меня. Я хотела сидеть за ним и практически сказала им, чтобы они прекратили, что это я поеду с ним. Но Танна была права. Я чересчур много выпила, и моя поездка с ним будет небезопасной как для Джои, так и для меня.

— Все, что тебе нужно делать, — это крепко держаться, — крикнул Джои, подтянув ее руки, чтобы она обняла его за талию. — И не наклоняйся слишком сильно, когда мы поворачиваем.

— Стойте, — я сделала шаг к ним. — Вы разве не наденете шлемы?

Джои покачал головой:

— Мы недалеко.

Шэннон что-то шепнула на ухо Джои. Он усмехнулся и посмотрел на меня, Танну и Адама.

— Шэн хочет, чтобы вы вели обратный отсчет, — сказал Джои, убирая с глаз прядь русых волос.

Повернувшись, я схватила руки Танны и Адама и сжала их.

— Три! — начали мы в один голос. — Два! Один!

Мы вскинули наши руки в воздух и закричали, Танна и я поднимали ноги в танце, мы все ждали, когда они поедут.

Джои подмигнул мне, улыбнулся, оторвал ногу от земли и медленно вывел мотоцикл из гаража. Собралась толпа, они стояли с открытыми ртами и, подняв стаканы в приветственном жесте, смотрели, как Джои и Шэннон мчались вдоль длинной полосы темной дороги, которая вела к проселочным тропам, петлявшим по краю города.

 

Глава 19: Падающие листья

— После того, как я узнала об их романе, я чувствую это мерзкое ощущение в животе, —  сказала я, пробивая себе путь сквозь толпу на «Молочной ферме Герти», держа в одной руке рожок с одиноким шариком мятно-шоколадного мороженого, а в другой —  комок салфеток. — Меня тошнит с той самой секунды.

—  Мне до сих пор не верится, —  пробормотала Танна, идущая рядом со мной. — Джои и Шэннон. Это так странно.

—  Он, должно быть, чувствовал себя ужасно, —  сказал Пит. Он шел сразу за мной, и нас по-прежнему разделяла гитара, висевшая на его плече, пока мы шли к запасному выходу огромного магазина, который был заполнен людьми, собиравшимися прогуляться по «Ферме» и провести тут полдень.

—  Видимо, недостаточно ужасно, —  я наступила кому-то на ногу, и, когда обернулась извиниться, меня двинули локтем в бок, так что я оставила эту затею. — А Шэннон… она молчала обо всем после его смерти… Она не чувствовала никаких угрызений совести.

Пит молча поджал губы, а мы тем временем отделились от основной толпы.

—  Как бы странно это ни выглядело, я думаю, что она пыталась защитить тебя, — проговорила Танна, кусая клубничное мороженое в вафельном рожке.

— Как Адам? — фыркнула я. — Даже не хочу начинать этот разговор.

— Мэгги, — пробормотал Пит. — Ты должна понять…

— Нет. Не должна. Адам хуже их обоих. У них, по крайней мере, была причина держать все в секрете.

Я остановилась выкинуть жвачку в мусорный бак у выхода во двор, где уже стояли столы для пикника и старые тракторы, которые будут использоваться в качестве аттракциона для детей. Не задумываясь, я посмотрела на доску объявлений, висящую на стене. На ней должны были размещаться фотографии семи самых смелых посетителей «Фермы Герти», тех, кто выиграл Турнир Большой Медведицы. Но сейчас их было только шесть. На месте седьмой фотографии зияло темное пятно, повторявшее размер рамки, обесцвеченной солнцем и временем. Мои ноги застыли на месте, а подошвы приросли к липкой розовой плитке пола.

Я стояла, уставившись на доску и пытаясь вспомнить каждую мелкую деталь этого же дня в прошлом году. Как Джои решился поучаствовать в турнире. Как он позволил каждому из нас выбрать по два вкуса для его огромного мороженого. Как он держался за живот со страдальческим выражением лица, а мы поддерживали его, чтобы он не останавливался.

— Шэннон сидела рядом с ним, — покачав головой, сказала я.

— Мэгги, о чем ты говоришь? — лицо Пита приняло выражение «я волнуюсь о тебе», которое начинало сводить меня с ума.

— Фото с Турнира Большой Медведицы, в котором участвовал Джои, — я указала на зияющую дыру на стене. — Его нет.

Танна посмотрела поверх моей головы и вздохнула:

— Интересно, кто это сделал, — проговорила она, снова кусая мороженое.

— Может, его очередная подружка? — съязвила я. — Она сидела рядом с ним в тот день. Я помню, как сверкало ее кольцо в солнечном свете, падающем из окна, когда она подносила ему воду в этих маленьких стаканчиках.

Пит распахнул дверь, Танна и я последовали за ним в яркий свет очередного влажного июльского дня. В один миг меня будто вырвали из настоящего и вернули в прошлое одной лишь мимолетной мыслью. Он мерещился мне везде. Джои, кормящий коз сухим кормом из автомата. Джои, балансирующий на деревянном заборе у коровника. Джои, прислонившийся к стене у силосной башни, стоящий в дверях коровьего стойла, запрыгивающий в трактор. Джои. Джои. Джои. Как ему удается быть везде и нигде одновременно? Как долго осознание этого будет причинять мне боль? И потом, что мне делать с мыслью о Джои и Шэннон?

— Сядем здесь или пойдем по рядам, поищем места получше? — спросила Танна.

Я хотела было сказать, что хочу убраться подальше от толпы, сидеть в глубине леса, чтобы Пит сыграл нам пару песен, и просто расслабиться и не разговаривать о том, что причиняет боль. Но вдруг мы услышали его. Я поняла, что его узнали все, ибо в глазах Танны и Пита отразилась та же печаль, которую почувствовала и я.

Я выглянула из-за плеча Пита и увидела его, брата Джои, выходящего с мороженым в руках в компании друзей через черный ход «Фермы Герти».

— Это Райлан, — мягко произнесла я. — Всего лишь Райлан.

Компания прошла мимо нас по направлению к главному трактору. Боковым зрением я видела, как некоторые из них взбирались на огромные передние колеса, пока трое других дрались за место за рулем. Но среди них не было Райлана. Он остановился в нескольких шагах от меня, Танны и Пита. Он пристально смотрел на нас. Будто хотел сказать нам что-то важное.

— Рай, — проговорила я, — как ты?

Он пожал плечами, слизнул верхушку мороженого и приблизился на несколько шагов:

— Паршиво.

— Ага, я тоже.

— В прошлые выходные приезжало много людей, родственников, которые то и дело раздражали меня. Все рыдали, вытирая слезы и сопли. Хоть и скрывали это. Они пытались всячески отвлечь меня, но это помогало только на некоторое время.

— Да, — я переложила мороженое из одной руки в другую, чувствуя, что от одного только его вкуса мне станет плохо. — Ничто не спасает надолго, правда?

Райлан посмотрел на меня, сощурив глаза.

— Ты, вероятно, одна из немногих, кто это понимает.

Я вздохнула:

— Не уверена, что это так.

Уголки губ Райлана дернулись.

— Я слышал, что случилось у Шэннон. Я понятия не имею, что должен сказать, — Райлан посмотрел на Танну и Пита, потом вновь на меня.

— Не думаю, что ты сумеешь подобрать слова.

— Нет, скорее всего нет, — Райлан покачал головой. — Иногда он мог быть той еще задницей, это уж точно.

— О да, — проговорила я. — Но в то же время он был просто прелесть.

Райлан подошел поближе, его глаза поблескивали на солнце, как у Джои.

— Моя мама тоже все знает. Она хочет поговорить с тобой, Мэгги.

Я закрыла глаза, думая об обвинениях Шэннон и о том, как много вопросов было сейчас у миссис Уолтер.

— Не думаю, что уже готова к этому.

— Но ты позвонишь ей? Когда будешь готова?

— Конечно, — выдавила я из себя. — Я позвоню в ближайшее время.

— Хорошо, — сказал Райлан. — Увидимся позже, ребята.

Я стояла и смотрела, как Райлан побежал к своим друзьям и запрыгнул на правое переднее колесо. Я опустила взгляд и поняла, что в руках моих ничего нет. Мороженое лежало лужицей у моих ног. А ветер вырвал из рук все салфетки, взятые из коробки, и неспешно закружил их.

— Мэгги, ты в порядке? — спросила Танна.

— Нет, — произнесла я, думая о встрече с мамой Джои. — Что, если у нее те же вопросы, что и у Шэннон? Что, если она винит меня в чем-то? Не знаю, смогу ли я…

— Мэгги, остановись. Миссис Уолтер так не подумает. И Шэннон тоже. Не совсем так.

— Да, — сказал Пит. — Шэн тоже пытается справиться с этой ситуацией, как и мы все, хоть и выходит у нее это довольно хреново.

Танна схватила меня за руку и потащила из толпы, через поле с коровами, щипающими траву и мычащими в унисон в лучах солнца, которые пронизывали воздух. Через задние ворота с кривой дверцей, которая запиралась, только если приложить достаточно сил. В лес, простирающийся на долгие километры и выбрасывающий вас на вершину той самой скалы, где все началось.

Или где все закончилось?

Теперь я уже была не уверена.

 

* * *

— Просто игнорируй все это, — сказал Пит, скользя пальцами по гитаре, лежащей у него на коленях.

— Что именно? — спросила я, прислонившись спиной к грубой коре дерева и уставившись на поляну и узкую тропинку около нее. Мне хотелось сбежать на край света. Спрыгнуть оттуда. И унестись в свободное падение до скончания времен.

— Всю эту историю с Джои и Шэннон. Всю эту ложь. Если уделять этому так много внимания, то будет только хуже.

— Тебя послушать, так все просто, — фыркнула я.

— Я не это имел в виду, — сказал Пит. — Но ты должна найти способ справиться.

— Я все-таки думаю, что это не могло продолжаться слишком долго, — произнесла Танна. — Все, что тебе удалось разузнать, рано или поздно раскрылось бы. Но он умер и оставил тебя разбираться со всем самостоятельно.

— Я должна сделать это правильно, — я стукнула себя в грудь, пытаясь выбить из нее всю злобу. — Если нет, я, наверное, никогда не избавлюсь от этого чувства.

— Будет больно, — сказала Танна. — От этого не уйти. Тебе надо проложить путь через эту боль и оказаться на другой стороне от нее.

— Ты говоришь как мой психиатр, — хихикнула я. — Она бы с тобой согласилась. Дело в том, что я уже начала довольно хорошо справляться со смертью Джои. Я имею в виду, настолько хорошо, насколько это в моих силах. Но в некотором смысле это делает только хуже, потому что теперь я рассматриваю его смерть совсем иначе. Того Джои, которого, как мне казалось, я знала, его ведь просто никогда не существовало?

Пит пожал плечами.

— Джои, которого ты любила, был реален, Мэг. Не давай интрижке с Шэннон отнять это. Тебе надо разобраться, как разложить все по полочкам, если ты собираешься пройти через это.

— Ну и как мне разложить все по полочкам?

— Может, стоит потратить некоторое время и вспомнить то особенное, что вы делали вместе, только вдвоем, — в лучах солнечного света, пробирающегося сквозь листву, Пит забренчал на гитаре, перебирая разные аккорды.

— Не дай другому Джои завладеть твоим сердцем, Мэгги, — сказала Танна. — Джои бы возненавидел это.

— Мне хочется знать, как бы он себя чувствовал, — проговорила я. — Интересно, что бы сказал, если бы был здесь.

— Мне тоже, — сказал Пит. — И каждый раз, когда я думаю о нем и тебе, и о всей этой истории с Шэннон, в голове возникает одна песня.

— Да?

— Да. Это звучит странно. Но у меня такое чувство, будто он посылает ее мне. Чтобы ты ее послушала, — следующий аккорд излился из гитары и пронесся сквозь деревья. — Если хочешь, я сыграю ее.

— Давай, — проговорила я, отрываясь от дерева и ложась в траву, глядя сквозь листву деревьев на небо. — Было бы прекрасно.

Как только Пит начал играть, я узнала песню. Это была «Far Away» «Nickelback^[11]». Глаза наполнились слезами, когда слова ворвались в мои мысли, и я хотела сказать Питу, насколько песня идеальна. Но я не была уверена, смогу ли подобрать слова. Слезы катились по моему лицу, я пыталась смахнуть их, но они продолжали течь, поэтому я просто позволила им капать.

Мне было так печально и одиноко даже с Танной, лежащей рядом, даже когда Пит начал напевать песню. Я спрашивала себя, любил ли меня Джои, скучал ли он по мне там, где сейчас находился. Он казался таким далеким. Я задержала дыхание и пыталась вспомнить что-нибудь, что могло бы вернуть его назад, ко мне. Что-то, что заставило бы меня почувствовать, что все в порядке, вместо всего того, что казалось неправильным.

Как только Пит заиграл припев и Танна начала петь, порыв ветра пролетел по верхушкам деревьев, сорвав лист с высокой ветки. Словно покрытая воском зеленая слезинка кружилась надо мной, как в замедленной съемке. И это вернуло его ко мне.

Моего Джои.

* * *

Это было почти два года назад, мы лежали на одеялах в ущелье, смотрели на деревья, покрытые красной, желтой, оранжевой листвой. Мы не разговаривали, не смеялись и даже не целовались. Мы просто лежали, моя голова покоилась на его груди, я наблюдала за движениями крон огромных деревьев. Они были почти беззвучны, но, прислушавшись, я могла различить успокаивающие слова, витавшие в воздухе, говорящие о доверии и бесстрашии, о простом прощении.

Самое невероятное было то, как они рвались на свободу. Джои и я, мы просто наблюдали за тем, как красные, желтые, оранжевые и коричневые листья срывались с размашистых ветвей тех деревьев. Мы наблюдали, а они парили по спирали, и это зрелище заставляло меня задержать дыхание.

 

 

 

Глава 22: Все в твоих руках

— Все в порядке, Мэгги, — произнесла доктор Гест своим самым ласковым тоном. — Ты можешь рассказать мне.

Что ж, так я и поступила. Я позволила всему этому вспыхнуть в глубине моей груди, яростной буре, заставившей меня открыться.

Доктор Гест по-прежнему сидела, не двигаясь ни на дюйм.

Когда я закончила, то опустила глаза, боясь увидеть в ее взгляде разочарование.

— Ты винишь себя, не так ли? — спросила доктор Гест. — За то, что случилось на День Памяти?

— А как иначе? Он умер из-за меня.

— Смерть Джои была ужасной случайностью, Мэгги. Однако это не было твоей виной. — Доктор Гест подняла брови, ожидая, когда ее слова достигнут моего сознания.

— Если бы я продолжила бежать. Если бы я прыгнула с ним. Если бы…

— Ты можешь замучить себя до смерти этими «если»… если хочешь… но я не советую. — Доктор Гест закинула ногу на ногу и откинулась на спинку стула. — Ты можешь бесконечно разбираться с этим, одновременно проигрывая любой другой возможный результат.

Я кивнула. Потому что я уже об этом думала.

— Что мне теперь делать?

— А ты как думаешь?

— Я ненавижу, когда вы так делаете, — сказала я. — Отвечаете вопросом на вопрос.

— Обычно у тебя находятся правильные ответы. Я просто подталкиваю тебя к тому, что нужно копнуть глубже, чтобы достичь их.

— Думаю, что просто проигнорирую это. Притворюсь, что я до сих пор ничего не помню. Я еще никому не говорила об этом. — Я посмотрела на нее, сощурив глаза. — Все, что я говорю вам, конфиденциально, верно? Значит, это будет противозаконно, если вы расскажете об этом?

Доктор Гест улыбнулась.

— Как думаешь, что произойдет, если ты попытаешься проигнорировать это?

— Возможно, оно попросту исчезнет.

— А что если станет только хуже?

Я сжала руки, положив их на колени, и задумалась. Пойти в школу осенью в мой выпускной год, сгустив краски вокруг смерти Джои, всей лжи, которой он окружил меня, предательства Шеннон, что темным облаком нависало надо мной. В конечном счете, это просто задушит меня.

— Может быть, тебе нужно рассказать всем правду, — доктор Гест подняла руки вверх, словно ее озарило.

— Правду? — спросила я. — То есть, всю правду?

Доктор Гест пожала плечами.

— Это просто идея. Кажется, здесь и так уже до ужаса много секретов.

— Если я все разболтаю, если все узнают правду, люди возненавидят меня. Это я виновата, что Джои умер.

— Некоторые люди могут разозлиться. Но когда они услышат всю историю, я думаю, что большинство поддержат тебя. И эта поддержка может помочь тебе перестать винить во всем себя, Мэгги.

Я покачала головой.

— Вы не понимаете. Джои был легендой в нашей школе. Больше, чем все мы вместе взятые. Все знали его. И любили.

— Ты не задавалась вопросом, а знал ли его кто-нибудь на самом деле?

Я задумалась об этом. Всего несколько месяцев назад я думала, что знаю Джои. Всего его. Но я была не права.

— Может быть, Шэннон знала, — произнесла я слова, от которых до боли сжималось мое сердце.

Доктор Гест кивнула, на ее лице появилось серьезное выражение.

— Тогда, может быть, с нее и стоит начать.

— Шэннон? — я покачала головой. — Ни за что. Я никогда не смогу вновь заговорить с ней.

— Возможно, стоит попробовать, Мэгги. У тебя впереди весь выпускной год. Вы с ней были как сестры почти всю твою жизнь.

— Нет. Я не могу.

— Подумай об этом, — сказала доктор Гест. — Я не предлагаю тебе пытаться восстановить вашу дружбу. Просто ты пойдешь к ней и столкнешься с чувствами, из-за которых сейчас все идет наперекосяк. Покажи ей, что ты можешь противостоять всему, что произошло. Освободись из этой тюрьмы, которую Джои и Шэннон возвели вокруг тебя.

Я представила себя входящей в спальню Шэннон. Сидящей на ее кровати, где я спала так много ночей. Где Джои мог спать… с ней. Я представила, как открываю рот, чтобы поговорить. Но все, что я слышу, — это как посылаю ее куда подальше.

— Что насчет Адама? — спросила доктор Гест. — Ты говорила с ним после той ночи, когда нашла его на вершине утеса?

Я покачала головой.

— Это еще одна вещь, с которой тебе следует разобраться.

— Это просто Ад.

Доктор Гест усмехнулась.

— Это может казаться таковым, Мэгги. Но на самом деле у тебя все проходит хорошо… с огромным прогрессом в твоих воспоминаниях и способностью делиться. Если ты задумаешься о том, как это будет выглядеть в конечном итоге, если ты сделаешь правильные шаги, то действительно сможешь снова почувствовать себя счастливой.

Я фыркнула.

— Сомневаюсь.

— Все в твоих руках, — сказала доктор Гест. — И лишь тебе решать, как поступить со всем этим.

Я думала об этом, проигрывая эту мысль на протяжении всего нашего сеанса. Я знала, что все в моих руках, я представляла все некими осколками с разнообразными текстурами на них. Проблема была в том, что большинство из них были с зазубринами, оставляли порезы, когда я пыталась выяснить, как собрать их вместе. И тогда я словно подбрасывала их в воздух, убегала и пряталась.

 

 

Глава 25: Кружа средь звезд

— Спасибо, Райлан, — сказала я с водительского места грузовика Джои. Я повернула ключ в замке зажигания, и двигатель ожил со знакомым ревом, и в моей груди заныло из-за его потери. Странно, что вещи, несущие боль и потерю, стремились обратно ко мне. Я всегда боялась чувств. Даже сейчас, спустя два месяца после его смерти. — Я у тебя в долгу.

— Тебе спасибо, Мэгги. За то, что рассказала обо всем, случившемся в день его смерти, — Райлан провел костяшками пальцев по своим опухшим глазам.

— Прости, — сказала я.

— По крайней мере, теперь это имеет смысл, — Райлан сжал губы. — Ты зайдешь в дом? Расскажешь обо всем моим родителям?

Я кивнула.

— Завтра, — сказала я. — Я обещаю, что позвоню и запланирую время визита.

— Для них это будет нелегко, — сказал Райлан, — но в то же время хорошо, — он оглянулся через плечо на машину, припаркованную на свободной площадке за грузовиком Джои, где трое его друзей терпеливо ждали, пока я изливала все, что знала, а потом повернулся ко мне. — Ты будешь здесь утром? Потому что если здесь не будет грузовика Джои, припаркованного на подъездной дорожке к тому времени, как мои родители проснутся...

— Я верну его до рассвета, — сказала я. — Он будет стоять на том же месте, — я сдала назад, потом съехала с подъездной дорожки, наблюдая, как Райлан запрыгивает на заднее сидение машины своих друзей.

Он не видел, как я проехала мимо «Пончиков Бози». Не заметил, как я включила поворотник и направилась к главной улице, проезжая мимо ярких огней ресторанов, кричащих в ночное небо («Ха Ха Пицца», «Старая Таверна», «Кухня Кэрол»). Я наконец-то осталась одна.

Я глубоко вздохнула, пока вела машину, запах Джои был таким сильным даже спустя все эти недели, что я практически могла попробовать его на вкус. До меня начало доходить то, что я собиралась сделать, и слезы обожгли мои глаза. Я провела так много недель погруженная в свой гнев, что отвыкла от зубчатых краев боли. Но сегодня я должна была столкнуться со всем, как бы трудно это ни было.

Я включила радио и была потрясена, услышав группу Дэйва Мэтьюса. Голос Дэйва пульсировал в динамиках, заполняя пустоту, окружающую меня. Стереосистема была установлена в режиме CD, и я подумала, была ли эта песня — наша песня — одной из последних, что Джои услышал в день своей смерти. Мне казалось, что я слышу слова в первый раз, строки об исчезновении и утрате, и о том, что луна — единственная, кто следует за ним.

Я посмотрела на луну, когда повернула на дорогу в Блю Спрингс, двигаясь дальше от центра города, от огней, людей, и подумала, может быть, Джои все еще купается в этом свете. Я так надеялась. Он всегда любил ночь.

Когда я добралась до поля, я замедлила ход, щелкнула поворотником и почти проехала мимо. Это как-то неправильно. Находиться здесь. Совсем одной.

Но это был единственный способ.

Поэтому я повернула, наткнувшись колесами на неровную землю, отчего брелок Джои зацепился за приборную панель, и направилась к центру пустого поля.

— Хорошо, Джои, — сказала я в пустоту в слишком тихой кабине грузовика. — Это касается только нас с тобой. Давай сделаем это.

Я открыла водительскую дверь и потянула за собой все необходимые вещи, вытаскивая их наружу. Потом закинула в кузов грузовика. И залезла следом.

Я соорудила себе небольшую кровать, используя походный надувной матрас Джои и одеяло, которое сняла с кровати, потом легла на спину, глядя на небо.

— Ты здесь, Джои? Потому что мне нужно тебе кое-что сказать.

Единственным ответом был хор сверчков. Но это было нормально. Так даже легче, чем если бы он был жив и мне пришлось столкнуться с ним лицом к лицу — его глазами, улыбкой и едва уловимыми прикосновениями — все это стало бы реальным.

— Ты уничтожил меня, Джои, — я сделала глубокий вдох, вытирая струящиеся из глаз слезы.

— Ты разбил меня на миллион кусочков. Сначала своей смертью. Потом всей этой ложью. У меня такое чувство, словно я больше не знаю, кем ты был.

Череда облаков плыла по глубокому сине-черному небу, сияя в свете луны. Мне нужен был знак, что-то, в чем я могла быть уверена. Но я не смогла ничего прочитать в их формах или очертаниях.

— Теперь я все знаю. Все твои секреты.

Я закрыла глаза.

— Я знаю, что ты не плохой человек, Джои. Должно быть, ты был очень растерян. Но дело в том, что это несправедливо по отношению ко мне. И я ненавижу ту часть меня, что сейчас ненавидит тебя. И то, что ты никогда не вернешься, чтобы помочь мне увидеть в тебе что-то новое. Я просто надеюсь, что однажды я смогу забыть эту паршивую часть тебя, которая лгала, лгала и лгала.

В темноте с верхних ветвей соседнего дерева закричала сова. Я подумала, может это Джои пытался облегчить мою боль.

— Надеюсь, однажды я смогу проигнорировать все это. Вернувшись к воспоминаниям о прошлом, когда все было правильно и были только ты и я. Когда я была настолько глупа, что думала, будто это навсегда.

Потом я села. Залезла в пакет с пончиками Бози, вытащила эту дьявольскую еду.

— Шэннон рассказала мне, что ты принял решение в ночь вечеринки у Даттона. Что ты решил порвать с ней. Что выбрал меня.

Я откусила большой кусок пончика и сосредоточилась на взрыве вкуса во рту. Идеально шоколадный. И тогда я поняла, что готова.

— Джои, мне нужно тебе кое-что сказать. Я не выбираю тебя. Больше нет. И если бы ты был жив... если бы ты был рядом, доиграв все это до конца, я бы сказала тебе то же самое. Я не выбираю тебя.

Я прислушалась, ожидая, что вихрь теплого летнего воздуха принесет мне шепот. Извинение. Что-то вроде согласия.

Но до сих пор ничего не происходило.

— Все кончено, Джои, — сказала я. — Я отпускаю тебя.

Я снова легла на спину, вытирая крошки с рук, вспоминая вкус нашего первого поцелуя. Потом я проиграла все заново. Все моменты, которые составляли нашу дружбу, любовь и преданность. То, во что он заставил меня поверить. И то, какими они были на самом деле.

Я провела всю ночь на этом поле, лежа в грузовике Джои, закутавшись в одеяло моей бабушки. Я задремала несколько раз, но по большей части я просто позволила себе почувствовать все, чего избегала в течение нескольких недель. Пусть это омывает меня и приведет туда, куда мне нужно.

Еще я думала об Адаме. Ничего не могла с этим поделать. Он был на этом поле, заполняя эти воспоминания чем-то новым.

Я потеряла их.

Обоих.

Джои.

И Адама.

Дело в том, что в то время, пока я скучала по Джои с такой грустью, что ее вес практически прижал меня к земле, Адам был тем, кого я жаждала увидеть. Именно голос Адама я хотела услышать. К его рукам я хотела прикоснуться.

Но эта часть была сумасшедшей. Настойчивой. И немного неправильной.

Так что я прогнала ее прочь, наблюдая за тем, как луна движется с одной стороны неба на другую, и потерялась в вопросах: а что если Джои был где-то здесь, кружа среди звезд..?

Глава 26: Тугой узел

«Встретимся у ручья?» — набрала я на своем телефоне.

Живот скрутило в тугой узел. Но я все равно сделала это. Нажала кнопку «Отправить».

В ожидании я прикусила ноготь на большом пальце правой руки.

Я переживала, что ничего не выйдет.

Но потом я получила сообщение.

«Ты готова?»

Я сделала глубокий вдох.

«Да».

Прошла почти неделя с тех пор, как Адам во всем сознался. Многое произошло за это время, и я гордилась тем, что прошла через это сама. Мне бы хотелось, чтобы между нами снова все было просто, и чтобы я могла пересказать ему мой разговор с Шэннон, как она все еще держится за Джои, словно он все же вернется к ней, наш разговор с полицией, облегчение, которое я почувствовала по поводу их признательности за нашу честность, когда дело было официально закрыто. Но между мной и Адамом никогда не будет все просто.

Я уставилась на свой телефон, ожидая его ответ, на меня нахлынула паника из-за того, что я ждала слишком долго.

Но потом звякнул телефон, и пришел ответ.

«Скоро буду».

Все мое тело выдохнуло с облегчением.

— Я скоро вернусь, — бросила я через плечо, спрыгивая с дивана в гостиной, где мои родители смотрели фильм, который я выбрала, но не могла ни на чем сосредоточиться.

— Куда ты собралась? — спросила мама со своего места на диване с чашкой холодного чая в руке.

— К ручью, — ответила я. — Просто... прогуляюсь.

— Ты выглядишь так, будто что-то замышляешь, — сказала она, ее глаза вопросительно сверкнули. — У тебя щеки раскраснелись.

Я взмахнула рукой, когда проходила мимо нее к раздвижной двери, ведущей на террасу за домом.

— Тебе не о чем беспокоиться, — сказала я. — Мне просто надоело сидеть здесь.

— Хорошо, — моя мать села прямо, поставив кружку на кофейный столик.

— Очень хорошо, — мой отец поднял руку, когда я проходила мимо него, и я шлепнула его по руке, давая пять. — Твой комендантский час окончен. Ты заслужила это.

— Ну уж нет! — воскликнула мама, но в ее голосе слышались нотки веселья. — Не думаю, что это хорошая мысль.

— Девочке нужно немного повеселиться, — отец посмотрел на меня, его глаза сверкали огнем из-за какого-то взрыва по телевизору, и подмигнул. — Но будь осторожна.

— Ага, — прошептала я, когда скользнула за дверь и вышла в вечерний полумрак, надеясь, что не совершаю самую большую ошибку в своей жизни.

Когда мои ноги ступили на край тропинки нашего двора, я начала сомневаться в себе. В том, что я планировала сделать, не было ничего безопасного.

Наверху листья трепетали в лунном свете, и я задумалась, предназначался ли их шепот мне, вдруг в этом таился какой-то код, который мне нужно было расшифровать. Какое-то важное послание, которое поможет мне все исправить.

Я сосредоточилась, прислушиваясь к их шелесту над моей головой, услышав лишь одно слово в душном ветре.

Поторопись.

Поторопись.

Поторопись.

Я подхватила их ритм, пока это слово повторялось в моей голове. Надеялась, что у меня еще есть время. Я должна была сделать все правильно. Это конец. И я могу потерять и его тоже. Был лишь один способ сохранить то, что осталось между нами.

Мои руки раскачивались по сторонам, заставляя меня идти быстрее. На меня обрушился теплый ветер, отбрасывая мои волосы за плечи, взметнув их в серебристом свете луны. Я хотела оказаться там, но не могла двигаться достаточно быстро. Каждая секунда казалась вечностью.

Но, конечно, когда я повернула за последний поворот и увидела, что он сидит там, я практически остановилась и побежала обратно.

Потому что не было никакого способа выяснить, что это был правильный выбор.

Но мне нужно было доверять себе.

Здесь больше никого не было.

Адам повернулся, когда я сняла обувь.

— Привет, — сказал он.

— Привет, — я вытянула ноги перед собой и заняла свое место рядом с ним на нашей скале.

— Не думал, что ты позвонишь, — сказал он, робко улыбнувшись, — после всего, что я тебе сказал.

— Да, — произнесла я. — Мне нужно было кое с чем разобраться.

— Верно, — сказал Адам, повернувшись к журчащей воде в ручье.

— Все было довольно запутанно, — сказала я.

Адам кивнул.

— И я была немного зла.

— Ты была более чем немного зла.

— Я говорю конкретно о той части, что имеет отношения к тебе.

Адам сжал руки на коленях.

— Хочешь, чтобы я снова извинился?

— Нет. Я знаю, что ты сожалеешь.

Адам не смотрел на меня.

— Да.

— И я понимаю, что ты пытался защитить меня.

— Так и есть.

— Я готова поблагодарить тебя за эту часть, — сказала я. — За то, что пытался защитить меня. И ставил на первое место мои интересы, — я глубоко вздохнула, заметив, что ветер сменил направление. Вообще-то, я почувствовала облегчение.

Он опустил взгляд, кивнул, как будто понял то, что я еще даже не произнесла, и взъерошенные светлые волосы скрыли от моего взгляда его глаза. Глаза, которые мне вдруг захотелось увидеть больше всего на свете.

— Мэгги, — выдохнул Адам, прикусив губу, — мне бы хотелось, чтобы ты снова смогла мне доверять. Надеюсь, даже после всего этого ты вспомнишь о том, что знаешь меня.

— Я думала, что знаю Джои... — мой голос стих, как только его имя всплыло между нами. Одно слово все испортило. Лицо Адама стало суровым.

— Не сравнивай меня с ним. Никогда, — Адам поднял руки, как будто собирался прикоснуться ко мне. Мне так хотелось, чтобы он это сделал. Просто до безумия. Вместо этого он подтянул свои ноги и отвернулся от меня к воде.

— Я все еще пытаюсь понять, во что я должна верить. Насколько я могу доверять себе.

— Позволь мне помочь тебе, Мэгги, — Адам повернулся ко мне, на него лился лунный свет. Он не брился несколько дней, и я хотела потереться о щетину на его щеке. Почувствовать тепло его кожи. Но его слова набросились на меня, перевернув все в последний раз.

— Я хотел быть с тобой столько, сколько себя помню, — сказал он. — И меня убивает знание того, что он облажался, понимая, что ты заслуживаешь гораздо лучшего, чем его ложь. Но я сидел и смотрел. И я ждал этого момента. Потому что не хотел быть тем, кто заберет его у тебя.

— Адам, я...

— И теперь, когда у меня наконец появился шанс, они все испортили.

Я посмотрела в глаза Адама. И я знала. Без сомнения. Он говорил мне правду. Чувства между нами, они были реальными. Как только я это поняла, меня поразило, что самые важные части того, что у меня было с Джои, были в моем собственном мозгу. Я создала его таким, каким он никогда не был. Я скрывала правду от себя, и поэтому мне было так больно, когда она обрушилась на меня.

Адам усмехнулся.

— Мэгги. Просто покончи с этим, — сказал он. — Это мило и все такое, эта маленькая взрывная речь, но это убивает меня. Я знаю, что облажался. И что ты никогда не почувствуешь ко мне то, что я чувствую к тебе.

— Адам, я...

Адам прерывисто вздохнул.

— Пожалуйста, скажи мне, что ты все же останешься моим другом. Я не могу потерять тебя. Ни сейчас... ни когда-либо потом.

— Ты закончил?

Адам кивнул.

— Хорошо, — я встала и отошла от него. Убрала волосы от лица и посмотрела ему прямо в глаза. — Потому что теперь моя очередь говорить.

Адам вздохнул.

— Последнее время все это безумие крутится у меня в голове. Насчет Джои. И Шэннон. Все воспоминания и чувство вины, которые навалились на меня, когда я нашла этот браслет, — я наблюдала, как взгляд Адама сместился на мои руки. Почувствовала, что он хочет прикоснуться ко мне. — Но еще и все, что касается тебя. Не только то, что ты чувствуешь... чувствовал так долго... но и то, какие чувства ты у меня вызываешь.

Адам посмотрел на меня, его глаза словно светились всей глубиной зеленого.

Мне пришлось заставить себя двигаться дальше, прорваться сквозь страх, который едва не задушил меня.

— Я пыталась подавить все это, но эти частички, касающиеся тебя, они самым странным образом пробили себе путь к поверхности. И в самые сумасшедшие моменты я просто хотела почувствовать твою руку на моей, или услышать твой голос, шепчущий мне на ухо, или почувствовать щекотку из-за твоего смеха у моей щеки.

Адам улыбнулся, склонив голову.

Некоторые из страхов растаяли.

— Я пыталась проанализировать все причины, по которым мы не должны попробовать быть вместе, взвешивая их против всех причин, по которым мы должны это сделать.

— Да? — спросил Адам, его голос был хриплым.

Я кивнула.

— Есть миллион причин, вразрез с которыми мы сейчас с тобой идем.

— Верно. — Адам протянул мне руку.

— И мы не должны этого делать, — я протянула и вложила свою руку в его. Так грустно было думать обо всем, что привело к этому моменту.

— Наверное, нет, — Адам сжал мою ладонь, а потом отпустил меня.

Я подошла к нему, желая вырезать образец этой холодной, гладкой скалы под моими ногами, чтобы я смогла использовать его как первый лоскут ткани в одеяле, которое буду составлять всю мою оставшуюся жизнь.

— Но когда я всерьез задумываюсь над этим, когда отталкиваю все остальное, я понимаю, что мне все равно, — я схватила его за обе руки. — Мне плевать на все это. Меня волнуешь только ты.

Адам приподнял брови, его глаза расширились.

— Постой. Что ты...

— Я говорю, что я готова. На сто процентов готова. Попробовать быть с тобой. Мы не станем спешить, верно? И я практически не сомневаюсь, что на этом пути будут ужасные моменты. Но я не могу выбросить тебя из головы. И если ты чувствуешь то же самое, не значит ли это, что мы должны просто…

— Дать этому шанс.

— Вроде того, — сказала я, смеясь над своими словами.

— Ты уверена? Ты готова?

Я кивнула.

— Я чувствую, что не должна. Не так скоро после моих отношений с Джои. Не после всей этой лжи. Мне нужно было смириться со всем этим, прежде чем я смогла бы двигаться дальше.

— И у тебя это получилось? Я не хочу торопить тебя.

— Ты не торопишь меня, — сказала я. — Я не могу ждать. Ни одной минуты больше.

Адам провел большим пальцем по моему лбу, медленно убирая в сторону мою челку.

— Могу я тебе кое-что показать, Мэгги? — Адам не мигая смотрел на меня, его руки парили в воздухе прямо под моим подбородком.

Я кивнула. Я надеялась. Но не знала.

Потом мы подошли ближе, наши лица склонились к друг другу, скрывая нас от всего мира.

И на этот раз, в это мгновение, я сделала все правильно.

Абсолютно правильно.

 

КОНЕЦ

[1] Роберт Джеймс Ритчи (также известен под псевдонимом Кид Рок) — американский певец, рок-музыкант, рэпер, композитор и актёр, который добился широкой популярности в конце 90-х, начале 2000-х годов.

[2] «Адидас» — немецкий промышленный концерн, специализирующийся на выпуске спортивной обуви, одежды и инвентаря.

[3] Миртл-Бич (англ. Myrtle Beach) — прибрежный курортный город в округе Горри (Южная Каролина, США).

[4] «Цинциннати Редс» (англ. Cincinnati Reds) — профессиональный бейсбольный клуб, выступающий в Главной лиге бейсбола (МЛБ). Клуб был основан в 1882 году.

[5] Цинциннати (англ. Cincinnati) — город на юго-западе штата Огайо, США, часть округа Гамильтон.

[6] «Линэрд Скинэрд» (англ. Lynyrd Skynyrd) — американская рок-группа, наиболее известный представитель и популяризатор южного рока 1970-х годов.

[7] «The Steve Miller Band» — американская рок-группа, созданная в 1966 году в Сан-Франциско, штат Калифорния. Группу возглавляет гитарист и вокалист Стив Миллер.

[8] «Стойка на бочке» — распространенная в США игра, смысл которой заключается в том, чтобы выпить как можно больше алкоголя в течение как можно более длительного времени, стоя при этом на руках.

[9] Блюграсс (англ. Bluegrass) — жанр американской музыки кантри, происходящий из региона Аппалачей, в первую очередь штата Кентукки («штат мятлика»), которому обязан своим названием (bluegrass — мятлик).

[10] «Стаканчик Джелло» (англ. Jell-O shot) - небольшой бумажный стаканчик, в котором содержится смесь желе с водкой, шнапсом или другим крепким алкогольным напитком.

[11] «Nickelback» — канадская альтернативная рок-группа, основанная в 1995 году в городе Ханна.

Аннотация

Это лето должно было стать лучшим в жизни Мэгги. Но оно обернулось летом, которое она хотела бы забыть любыми возможными путями.

Она помнит, как отдыхала со своими близкими друзьями после шумной вечеринки прошлой ночью. Она помнит, как поднималась по тропинке с ее идеальным парнем Джои. Помнит последний поцелуй, мягкий и долгий, как будто успокаивающий ее в то мгновение. Так почему же она не помнит, что произошло за секунду до того, как они должны были нырнуть в воду? Почему она не помнит, от чего пряталась в ущелье в то время, когда Джои плавал в воде мертвым?

Мэгги обрывками вспоминает о том, что произошло, и эти воспоминания лишены смысла. Почему Джои вел себя так странно на вечеринке? Куда он пошел после того, как завез ее домой? И если у Джои были тайны, что же еще он мог скрывать?

Посвящение

Моим родителям, которые в течение многих мгновений слушали, поддерживали, ободряли и любили меня.

Глава 1: Так близка к полету

— Ну, так ты собираешься это сделать? — Адам смотрел на меня, его загорелое лицо озарила дерзкая улыбка.

Я, сидя на влажном полотенце Джои и опираясь руками о землю, чувствуя под пальцами свежую траву, покосилась на высокую отвесную скалу в пятидесяти футах от нашего места. Поверхность глубокого водоема перед нами была подернута рябью и переливалась в лучах солнца, как будто бы пытаясь меня о чем-то предупредить, но о чем именно, я понять не могла. Джои лежал в воде на спине, погруженный в свои мысли, и выплевывал фонтаном воду изо рта.

— Сказала же, что сделаю это, — я исследовала взглядом скалу снизу-вверх, остановившись на хитроумном сплетении деревьев и виноградника. Обрывки яркого голубого неба проглядывали сквозь дрожавшие от ветра листья, будто это ребенок украдкой смотрит на давно обещанную игрушку. Моя голова болела от выпитого пива, безжалостного солнца и гнусавого пения Кида Рока^[1], исполняющего «All Summer Long», которое доносилось из плеера, лежащего около меня. Страх пронизывал все мое тело, каждая клеточка дрожала.

— Уверена? — Адам шутливо потрепал меня за щеку.

— Ни черта она не сделает, — парировала Шэннон, которая лежала на пушистом желтом полотенце и лениво приглаживала свои каштановые спутанные кудри, солнечные очки сидели точно на ее переносице.

— Мэгги полна сюрпризов, — Танна встала со своего полотенца и медленно направилась к кромке воды. Ее длинные белокурые волосы, заплетенные в две свободные косы, упали вперед, когда она обернулась. — Правда, Джои?

— Что? — спросил Джои, вставая.

Я представила, как ил просачивается сквозь пальцы его ног.

— Мэгги, — Танна улыбнулась, вздернув свой милый носик. — Она же сумасшедшая.

— Моя Мэгги? — засмеялся Джои.

— Она собирается это сделать сейчас.

— Тебе понравится. Абсолютно свободное падение. Как будто ты летишь, — Адам предложил мне руку и помог подняться.

— В прошлый раз единственное, что она смогла сделать, — так это постоять там, наверху, и подышать, — ответила Шэннон. — Ты не обязана это делать, Мэгз. Мы будем любить тебя в любом случае.

— Конечно, будем, — Джои оступился по дороге к берегу, вода струйками стекала по его загорелому торсу, — но если прыгнешь, почувствуешь себя звездой.

— Мэгги уже рок-звезда, — засмеялась Танна.

— Я точно знаю, о чем думает Джои, — продолжила Шэннон. — Если Мэгги прыгнет сейчас со скалы, может быть, он уговорит ее прыгнуть и в его постель.

— Шэннон! — я наклонилась и шлепнула ее по голому бедру, пытаясь заставить и Шэннон, и Танну замолчать прежде, чем они выдадут план, который я вынашивала в течение нескольких недель.

— Что? — спросила Шэннон, присаживаясь и поправляя бретельку своего купальника. — Будто бы мы не знаем, что вы двое так и не нарушили сделку.

— Тебе нечего стыдиться, — Танна вертела одну из косичек между пальцами.

— Конечно, нечего, — Шэннон откинула голову назад, подставив лицо солнцу. — Я всего лишь сказала правду.

— Потому что ты всегда такая честная? — фыркнул Джои.

Шэннон не ответила, лишь движением головы перекинула волосы с одного плеча на другое, будто ее меньше всего волновало, что о ней думают другие. Джои закатил глаза, потом посмотрел на меня, улыбаясь во весь рот. Было трудно сконцентрироваться на его длинных каштановых волосах, с которых капала вода, тогда как в моей груди как снежный ком нарастала паника. Это было действительно трудно.

— Готова? — он взял меня за руку. Было приятно чувствовать его тепло, обволакивающее мою кожу.

Я кивнула, не в силах вымолвить хоть что-нибудь, так как не была уверена, буду ли когда-нибудь готова. Но я знала, что должна была сделать это.

— Идет кто-нибудь? — глубокий голос эхом отскакивал от стены утеса, скатываясь по камням.

Мы все посмотрели наверх, Джои и я, Танна, Адам. Шэннон тоже, хотя казалось, что она сосредоточена на чем-то выше вершины утеса, ее глаза сверкали в лучах света, льющихся с невероятно синего неба.

— Все чисто, — Адам приложил руки рупором ко рту, чтобы прокричать знакомый сигнал к старту. — Прыгай!

Пит, который стоял на краю обрыва, дал нам знак типа «все в ажуре» и направился в глубь ущелья. Его дреды покачивались при каждом движении. Через некоторое время парня не стало видно — высота и перспектива обрыва скрыли его из зоны видимости. Нам осталось только ждать. Я задержала дыхание, когда наблюдала в тишине, как он бросился в открытое пространство, сделал несколько круговых оборотов и ушел под воду, подняв целый фонтан сверкающих брызг. Когда же Пит вынырнул, его смех загудел вокруг нас в сумасшедшем танце. Это была одна из причин, по которой я любила ущелье: то, как оно принимало звук, искажало его и швыряло в разные стороны, будто это было что-то материальное, но в то же время легкое, как воздух.

— Это самый лучший прыжок в мире! — прокричал, смеясь, Пит.

— Мэгги, поднимайся, — сказала Шэннон.

В ее голосе слышался оттенок злой энергии, что настроило меня быть более решительной, принять вызов и прыгнуть. То же самое Шэннон проделала, когда Танна в первый раз решила прыгнуть. Казалось, ей было необходимо быть единственной девушкой, достаточно смелой, чтобы отважиться на прыжок с тридцати футов, которой приходилось покончить с этим званием.

Джои, Адам и Пит нашли это ущелье однажды летом перед восьмым классом. После долгого похода вверх по течению вдоль залива, окаймлявшего наш сонный район в Блю Спрингз, штат Огайо, в котором никогда ничего не происходит, они вышли на вершину этого утеса. Джои, самый старший из нас, имел водительские права, и он обнаружил более короткий путь в одну милю пешком от стоянки для машин. Я любила наше «Прыгающее Ущелье», даже когда Шэннон вела себя как сучка. К тому же у меня сейчас были более важные причины для беспокойства. К примеру, необходимость выжить.

— Здорово, — крикнул Пит, подпрыгивая в воде и тем самым поднимая миллионы брызг вокруг себя.

— Я бы предпочла, чтобы ты сейчас не использовал фразы, в которых есть слово «здорово». Ты же видишь, что моя главная цель на ближайшие двадцать минут — избежание любых оплошностей, — ответила я, свирепо взглянув на него.

— Ты будешь в порядке, — произнес Джои. Одной рукой он гладил меня по спине, другой указывал на место, находящееся на полпути вверх по отвесной стене, или на полпути вниз, в зависимости от того, с какой стороны смотреть. — Все, что тебе надо сделать — шагнуть в пустоту. И ты чемпион.

— Верно, — я скрутила волосы в лохматый узел и закрепила их на макушке лентой для волос. — Шагнуть в пустоту. Чемпион. Значит ли это, что я смогу выпить глоток той текилы, когда все закончится?

— Все, что пожелаешь, — заверил Джои, легонько подтолкнув меня под задницу.

Я взвизгнула и отпрыгнула от него, хлопнув по руке.

— Ты прекратишь? Это серьезно для меня!

Джой пожал плечами.

— Я ведь заставил тебя смеяться, верно?

— Я слишком нервничаю, чтобы шутить, — я попыталась улыбнуться, но была не уверена, что у меня получилось. — Давай просто пойдем дальше.

Мы начали подъем по тропинке по направлению к так называемым «Прыгающим скалам» — природному мостику через залив, ведущий к вершине утеса. Сначала я спотыкалась, но потом пошла в ногу с Джои, близость которого успокаивала меня.

— Это не страшнее, чем «Чудовище», — подбадривал Джои. — Это же твои любимые американские горки в Кингс-Айленд, правда?

— В «Чудовище» есть ремни безопасности, чтобы подстраховаться. Никакого сравнения.

Тропинка повернула направо параллельно течению над «Прыгающим Ущельем», и Джои перемахнул через несколько валунов. Когда он добрался до середины и остановился на самом большом камне, он обернулся и протянул мне руку. Я прыгнула к нему, по инерции уткнулась в него и чуть не свалила в воду. Мы засмеялись и склонили головы друг к другу. Он легонько поцеловал меня в губы.

— Ты сможешь, — шепнул он, обдавая меня терпким запахом пива, которое пил до этого.

— Иногда, когда ты рядом, я чувствую, что могу сделать все.

Я почти сказала, что люблю его. Это был бы идеальный момент. Но каждый раз, когда я думаю о том, чтобы сказать эти три слова, вспоминаю, что сказал Джои, когда мы только начали встречаться. Мы были на пути к Шэннон, она пригласила нас на одну из ее бессовестных вечеринок, которые она организовывала, когда родителей не было дома. Я тогда говорила Джои о том — хоть это и жуткая банальщина, — что у меня бабочки порхали в животе, когда я ждала его. Тогда он посмотрел на меня, видимо, раздумывая о том, какой же след оставляют три месяца свиданий, и произнес:

— Давай договоримся.

Я была как комок нервов, но смогла кивнуть головой. Помню даже фруктовый вкус блеска для губ, но от волнения во рту образовался и привкус желчи.

— Давай никогда не говорить о любви. Это чертово проклятие, и я очень ценю наши отношения и не хочу, чтобы они из-за этого испортились.

С этими словами он протянул мне руку, а я подумала, что он будет держать ее до конца поездки, но нет... он ненадолго заключил мою ладонь в свою и только слегка встряхнул ее трижды.

— Договорились! — ответила я с самой наигранной улыбкой, какую мне только приходилось из себя выдавливать.

Это было примерно полтора года назад. Мне хотелось знать, прошел ли срок исковой давности для нашей сделки. Но находясь на камне с Джои посреди бурного потока, когда вода неслась к нам и дальше, когда крутая тропинка вверх ждала меня, я не могла думать об этом слишком долго. У меня будет возможность разобраться с этим позже. После последнего дня в школе, когда мы официально будем выпускниками. После нашего первого раза, который я втайне запланировала на первую неделю лета, когда его родители уедут из города на целых семь дней.

Поэтому я глубоко вдохнула, почувствовав аромат жимолости, которым был пропитан воздух вокруг каменного моста, и проглотила свои слова. Он знал, что я его люблю. Не было необходимости ему об этом говорить.

 

* * *

Дышать было трудно, ноги меня еле держали, но я заставляла себя идти вперед. Я не поднималась по этой тропинке вверх с прошлой осени. Тогда я перепугалась и трусливо избежала прыжка. То чувство снова начинало меня охватывать, но я концентрировалась на своих ногах, на шагах, на всем, что не давало мне снова сорваться и убежать со всех ног прочь отсюда.

— Выглядишь отпадно, — Джои пробормотал это, стоя позади меня, и вновь шлепнул меня по заду. — Ты посчитаешь меня козлом, если я буду надеяться, что ты потеряешь лифчик в прыжке?

— Джои, иногда ты похож на извращенца.

— Я парень, и мне семнадцать лет. Чего ж ты хочешь?

Я обернулась, уперев руки в бедра.

— Давай поменяемся местами и посмотрим, как тебе понравится, когда тебя рассматривают, как вещь.

Махнув рукой в воздухе, я указала, что он должен идти первым.

— О, крошка! — Джой приобнял меня за плечи, проходя вперед.

Он слегка нагнулся, чтобы куснуть меня в шею. И тут я заметила браслет. Небольшой и абсолютно невыразительный аксессуар. Но что-то в этом факте обеспокоило меня. Я изучала его, пока мы поднимались вверх: кожаный ремешок, завязанный на запястье, скользил вверх-вниз с каждым движением его руки, а солнце сверкало в трех стеклянных бусинах цвета бирюзы, вшитых в кожу браслета.

— Где ты это взял? — спросила я, когда мы добрались до плоской части подъема.

— Где я взял что? Мой прекрасный зад? Мои рельефные мускулы?

— Этот браслет.

Он резко поднял руку, как будто забыл, что у него вообще был браслет, на секунду задержавшись с ответом.

— Нашел его в прачечной. Я подумал, что он классный, и заграбастал себе. Райлан, наверное, от злости лопнет.

Что-то мне казалось непонятным, но я не могла понять, что именно. К тому же я не была уверена, от чего все во мне переворачивалось: из-за Джои и этого браслета или из-за того, что я стояла на вершине утеса, глядя вниз на своих друзей и готовясь к прыжку. Дул ветер, меня качало, как и верхушки деревьев, и колючий ужас заползал в каждую клеточку моего тела.

— Мэгги, ты сможешь! — крикнула мне снизу Танна.

— Не стой там и не смотри вниз слишком долго, — кричал Адам, — просто рассчитай, как далеко тебе нужно прыгнуть, чтобы перелететь через выступ.

Наверное, и Шэннон что-то сказала, потому что я видела, как Танна шлепнула ее по руке.

— Что с ней не так, в конце-то концов? — проговорила я, стараясь сосредоточиться хоть на чем-нибудь, но бескрайнее пространство передо мной делало предметы размытыми.

— С кем? — Джои посмотрел на меня, его синие глаза казались устрашающе проникновенными в дневном свете.

— Гмм, с Шэннон, — ответила я таким тоном, будто он не понимал элементарных вещей. — Она ведет себя как стерва.

— Разве она не всегда была стервой?

Я пожала плечами.

— Я думал, именно за это мы ее и любим, — Джои обнял меня рукой за талию и притянул к себе. — Сосредоточься.

Я кивнула, чувствуя легкое головокружение.

— Ты справишься.

Я снова кивнула, уверенная в том, что мир проваливается в тартарары со сверхзвуковой скоростью, и сила тяжести выталкивает меня вперед, и сама вселенная толкает меня прыгнуть с края утеса.

— Я прыгну слева, поэтому не беспокойся о выступе.

— Мы можем держаться за руки?

Я чувствовала себя маленьким ребенком, но если я собралась прыгать, мне нужна была связь с чем-то реальным и устойчивым.

Джои улыбнулся и прижался носом к моему носу.

— Конечно.

— Как далеко нужно отойти назад?

Джои отбежал на десять-пятнадцать шагов от края утеса, обернулся и протянул руку.

— Нам просто нужно разбежаться.

— Зачем нужно разбегаться?

— Инерция. Нам нужно оттолкнуться от стены как можно сильнее.

— О… Ну да.

Я подошла к Джои и взяла его за руку. Он сжал мою ладонь. Я ответила на его пожатие. С того места, где мы стояли, можно было увидеть только край обрыва и чуть подальше — зеленые верхушки деревьев, раскачивающиеся на ветру. Казалось, наших друзей не существовало вовсе.

— Побежим на счет «три», — проговорил он. — Ты готова?

Я замотала головой.

— Нет.

— Ты доверяешь мне?

Тут я посмотрела на него. В мою память впечатались его веснушки на носу, мокрая челка, прилипшая ко лбу, улыбка, скошенная чуть влево.

Я кивнула.

— Я доверяю тебе.

Он снова сжал мою ладонь.

— Все будет хорошо.

Я скользнула большим пальцем верх по его запястью, ощущая его пульс, его жизнь, пульсирующую в венах.

— Раз.

Холодный шок бирюзовых бусин ударил по моей коже, будто сквозь меня пропустили электрический ток.

— Два.

Что было не так с теми бусинами?

— Три! Бежим.

Мы побежали. Почти получилось. Но грохот моих шагов прогремел сквозь что-то в моем сознании. И я поняла. Будто бы ударилась о невидимую стену. Стену, которая не предназначалась для Джои. Я была так близка к полету. И вдруг... я остановилась.

12345678910Следующая ⇒

Поделиться: