Четвёртый центр: Апостол ПАВЕЛ.

Четвертым обстоятельством, которое определило богатство Теософии – как Великодуховности Востока, служила проповедническая деятельность ап. Павла. В отличие от ап. Иоанна, который почти половину своей жизни прожил в Ефесе, мятежная натура ап. Павла не могла подолгу задерживаться на одном месте – городе или селении. Его миссионерская деятельность воистину бесценна,

ибо создал христианство, по большому счёту, практически он один.

Как все мы знаем, ап. Павел почти всю проповедническую деятельность вёл в Восточных провинциях римской империи, создавая христианские общины и проповедуя религиозные воззрения своего Учителя. Его религиозные проповеди, как евангельская пшеница, нашли благодатную почву именно в Восточных провинциях римской империи. И только потому, что эта почва уже была до него – перед зарёй христианства, соответствующим образом возделана и взрыхлена тем умственным брожением и мистическим порывом, которые пребывали в умах и душах людей этого региона. Сознание этих людей было просвещено великими религиозными деятелями прошлого, начиная с миссионеров индийского ведизма, египетских жрецов, персидских мистиков, греческих философов-мыслителей вплоть до их последователей в лице кумранских ессеев. Ап. Павлу оставалось только полить эту духовно-мистическую почву живительной влагой проповеднического экстаза, чтобы ростки этой духовной «пшеницы» дали обильные и божественные всходы.

Ну а что же представляла собой, по сравнению с Великодуховным Востоком Западная часть империи с центром в Риме? Какой духовностью обладала она? В какой среде жили, принимали христианство и становились руководителями общин все те люди, от теософских воззрений которых зависели как интеллектуальность в суждениях при выработке догматических формул, так и духовность всего Западного христианства? Куда они могли его направить? По какому Пути погнать овец стада Христова? И куда, в конце концов, пригнать, не обладая определённым теософским, или совсем без оного, кругозором? По тому ли трудному и тернистому, к тому же не сулящему никакого благополучия в личной жизни Пути, проложенному ап. Павлом, но зато ведущему к Царствию Небесному? Или же по более лёгкому, извилистому и скользкому в догматическом плане пути, уже давно проложенному атеистами - саддукеями Израиля? К тому же более благополучному, прибыльному и сулящему неограниченную Власть и Богатства. Чтобы ответить на эти вопросы, нам надо сравнить Западную (Рим) религию и её духовное состояние с Восточными, от которых римский епископат, создавая свою персональную (карманную) «религию», перенял только лишь атрибуты ритуализма культовой обрядности, но только не Духовность, не Мистицизм и не Теософию.

Всё, как говорят, познаётся в сравнении. Вот и давайте, сравним религии Востока и Запада, что они представляли собой с точки зрения Духовности, Мистицизма, Теософии и Оккультизма.

Восток:

Все религии, пришедшие с Востока, были облечены в форму мистерий. Их верховные жрецы были одновременно понтификами непобедимого Солнца, святыми отцами Митры, тавроболиками Великой Матери, пророками Исиды, одним словом, носили все мыслимые титулы. В своих инициациях, которые усиливали их пыл, они получали откровение эзотерического учения (31, с. 253).

Для того чтобы привлекать прозелитов, восточные культы, не обладавшие признанным авторитетом официальной религии, должны были приводить в движение чувства индивида. Они привлекали его, прежде всего волнующей прелестью своих мистерий, возбуждавших то ужас, то надежду, и очаровывали его торжественностью своих празднеств и шумом своих процессий; они околдовывали его своими томными песнями и упоительными мелодиями, но главное – указывали средства к достижению того счастливого состояния, в котором душа, освободившись от рабства телу и избавившись о страданий, вся наполнялась восторгом.

Таким образом, восточные религии заставляли вибрировать струны всех чувств и утоляли жажду религиозных эмоций, на что не был способен суровый римский культ (31, с. 58-59).

Хотя многие религии Востока, от Индии до Греции и имели несколько отличные отправления культовых обрядов, тем не менее, всех их объединяло единое представление о сущности Г. Бога, через великие Мистерии, при которых смывались все грани в культурном, социальном, интеллектуальном и иных планах. Кроме того, во всех религиях Востока поклонялись Единому Г. Богу=Свету=Отцу (Духовное Солнце Вселенной) имеющему у разных народов лишь разные названия: Это, что касается Востока. А что представлял собой языческий Запад?

 

Запад (Рим):

Наоборот, совершенно иное, прямо противоположное Востоку состояние, в этическом и религиозно-духовном плане представляла собой как римская нация, так и её древняя религия: до прихода в Рим Восточных религий в конце старой эры. Если сказать, что там исповедовался политеизм (многобожие), значит, не сказать ничего. В римском язычестве существовал какой-то невообразимый конгломерат всевозможных богов и божков, количество которых можно сравнить разве что с количеством муравьёв в лесном муравейнике.

 

Богов этих, в сущности оказывающихся силами природы, бесчисленное множество. Есть маленький бог, заставляющий ребёнка испускать его первый крик ( Vaticanus); другой присутствует при его первом слове ( Fabulinus); третий учит его, есть ( Educa); четвёртый пить ( Potina); пятый заставляет спокойно лежать в люльке ( Cuba). Словом кумушка у Петрония была права, говоря про Кампанию: «Эта страна так населена богами, что в ней легче встретить бога, чем человека» (50, т. 2, с. 13).

 

Но римлянам и этого было мало. Когда в своих походах на Восток они ознакомились с религией Греции, то все боги этой страны во главе с Зевсом, вошли в римский пантеон; с той лишь разницей, что стали именоваться по-латински. Зевс стал Юпитером, его жена Гера (Латона) – Юноной, Артемида – Дианой, Афина – Минервой, Посейдон – Нептуном, Гермес – Меркурием, Арес – Марсом и т. д. Со временем та же участь постигла богов Малой Азии (Кибела и Атис) и Египта во главе с Изидой и Сераписом.. За ними последовал в Рим Сирийский Бог=Солнца Баал (Ваал) с его мистериями и жрецами. Когда Рим в своих завоеваниях дошёл до Персии, в него со временем проник культ Бога=Солнца Митры, впоследствии ставший государственной религией империи.

 

Когда поступательное движение римлян к Евфрату позволило им добраться до священного достояния, переданного Ираном на хранение малоазийским магам, и открыть для себя маздеитские верования, созревшие, в сущности, в стороне от анатолийских гор, они с восторгом приняли их…. Вскоре экзотический бог снискал расположение высших чиновников и самого самодержца. В конце 2-го в. н. э. Коммод принял посвящение в эти мистерии, и это обращение наделало много шуму. Через сто лет могущество Митры стало таким, что в какой-то момент показалось, что он почти затмил своих восточных и западных соперников и единолично царит над римским миром. В 307 г. н. э. Диоклетиан, Галерий и Лициний, которых свела вместе торжественная встреча в Карнунте на Дунае, освятили там святилище Митры, «покровителя их империи» (31, с. 190-191).

И над всем этим сонмищем и сборищем богов и божков властвовали императоры, которые были Верховными жрецами государственной религии, а по статусу и влиянию не уступали всем этим богам вместе взятым. Со времени провозглашения сенатом Рима Октавиана, внучатого племянника и преемника Юлия Цезаря – Августом (богоподобным) в последующем многие императоры становились своего рода земными богами, статуям многих из которых приносились жертвы. Эта бездуховность проявляла себя не только в многобожии и готовности поклоняться всем богам мира, но в тех функциональных обязанностях, которые отводились священникам государственной религии.

Человек мог стать первосвященником, как становятся претором или консулом; домогаясь этих религиозных функций, не нужно было подвергаться никакому экзамену; человек не запирался на время в семинарию, не спрашивал себя, есть ли у него призвание к духовной деятельности. Он должен был только доказать, что хорошо служил своему отечеству и храбро сражался в такой-то битве.

Не существовало никакого пастырского духа;

эти гражданские первосвященники оставались людьми холодными, практическими и ничуть не думали, что их профессия требовала отречения от мира (50, т. 2, с.13).

Никогда не было и не могло быть такой холодной, такой прозаической религии, как у римлян.

 Будучи подчинена политике, она видела свою цель, прежде всего в том, чтобы за счёт строгого исполнения надлежащих обрядов обеспечить государству покровительство богов или устранить последствия их недоброжелательства. Она заключала с небесными силами двусторонний договор, из которого следовали взаимные обязательства: жертвоприношения с одной стороны и милости с другой. Её верховные жрецы-понтифики, которые в то же время являются магистратами, руководят отправлениями культов с юридической дотошностью; все молитвы, в той мере, в какой мы их знаем, заключаются в формулах, сухих и многословных, как нотариальный акт. Мелочностью своих предписаний сутяжническое богослужение напоминает древнее гражданское законодательство. Эта религия [в отличие от религий Востока] опасается духовных богатств и благочестивого рвения. Оно подавляет, при необходимости – силой, слишком живые проявления горячей веры, то есть всё то, что не соответствует тому степенному достоинству, которое приличествует отношениям римскому гражданину с божеством (31, с. 57-58).

Именно такое положение дел в виде

опасения духовных богатств и благочестивого рвения, с одной стороны, и подавления при необходимости – силой, слишком живые проявления горячей веры

в последствии стало нормой поведения христианского епископата Запада (Рим), перенявшего сие у своих предшественников, и ведшего непримиримую борьбу с последователями гностицизма, митраизма, арианства, несторианства и т. п. Но и это ещё не всё. Для получения полноты этического состояния римской нации, к её совершенной бездуховности добавим ещё и состояние полной безнравственности римского общества.

 

Но нельзя отрицать того, что неслыханное бесстыдство охватило широкие круги общества. Делалось то, о чём говорить считалось неприличным, и делалось совершенно открыто. Разводы совершались ежедневно, прелюбодеяние стало обычным явлением, и разврат не считался грехом.1 Любимец одного императора был обоготворён. Женщину не уважали, видели в ней только любовницу; воспитание детей было делом рабов. Человеческая жизнь низко ценилась. Немало людей пало жертвой магии. Яд устранял неудобного человека. Самоубийство – добровольное или по приказанию – пресекало многие блестящие карьеры…. Наряду с самой легкомысленной насмешкой уживалась религиозность. Но она-то и была совершенно лишена нравственной силы; напротив, миф, драматизированный для сцены, а также превращённый в пародию, оказывал развращающее влияние.

В безумной роскоши проживали магнаты своё состояние; мелкие люди заставляли кормить себя. Семейной жизни не существовала. Время убивалось в банях; интересы сосредоточивались на зрелищах. …Многих знатных лиц погубило их богатство, а бедняк был беззащитен против произвола. …Деньги были силою, – правда, в то же время и опасностью; отсюда стремление к приобретению имущества, накоплению богатств, с одной стороны, обеднение и нищенство – с другой. Там в большинстве случаев жестокосердие, здесь – ненависть и зависть. …Это была эпоха нравственной расслабленности, дряхлости, упадка (50, т. 1, с. 639 640).

 

Ослабление нравственности в начале нашей эры часто преувеличивают, но оно была реальным. Множество болезненных симптомов указывают на глубокую нравственную анархию, в которой, нерешительные и бессильные, барахтались люди…. Заметным образом распространяется ощущение упадка и немощи, которая приходит вслед за разгулом страстей; и то же самое малодушие, которое привело к преступлению, могло искать отпущения грехов в чужеземных аскетических практиках.

 И люди приходили к жрецам восточных культов как к врачевателям душ, ища у них духовного лекарства. (31, с. 73-74).

К этой аморальности и бездуховности римской нации времён эпохи нравственной расслабленности, дряхлости и упадка надо добавить ещё и то, что она, в отличие от народов Востока, мало ценила науку, к которой была малоспособна.

 

Практический разум римлян, сделавший из них прекрасных юристов, мешал им быть глубокими учёными. Они мало ценили науку, к которой были малоспособны, и можно отметить что повсюду, где устанавливалось их прямое владычество, ею переставали серьёзно заниматься.

 Великие астрономы, великие математики, великие врачи, в большинстве своём являются выходцами с Востока,

 как, например, великие творцы и защитники метафизических систем. Птолемей и Плотин – египтяне, Порфирий и Ямвлих – сирийцы, Диоскорид и Галиен – азиаты. Все эти науки оказываются пропитанными восточным духом,… Философия всё больше и больше стремится черпать вдохновение у сказочной мудрости Халдеи и Египта…

Так же как и науку, литературу развивают главным образом люди восточного происхождения. Нередко приходится обратить внимание на то, что почти все писатели, которые при Империи слывут наиболее чистыми представителями греческого духа, имеют отношение к Малой Азии, Сирии или Египту. Ритор Дион Хризостом происходит из Прусы в Вифинии; сатирик Лукиан из Самосаты в Коммагене на евфратской границе. Можно было бы перечислить множество других имён.

…. Сегодня кажется очевидным, что Рим не дал Востоку ничего или почти ничего, а напротив, немало от него получил…. Итак, Рим был далёк от того, чтобы заставить Восток почувствовать своё превосходство, напротив, он стал его должником. Рим уступал Востоку в точности и объёме технических познаний, в творческой одарённости, в умелости мастеров. (31, с. 31-34).

Вот теперь мы и получили, пусть даже несколько поверхностную, картину этического и религиозно-духовного разложения римской нации начала н. э., в среде которой рождались, росли, воспитывались, мужали и становились сначала руководителями христианских общин, а затем и Церкви те самые властолюбивые и меркантильные епископы о которых говорилось выше.

Скажите, пожалуйста, какой нравственностью и великой духовностью могли обладать дьяконы, пресвитеры (епископы) Рима и Запада в целом, в период зарождения там христианства? Где могла познать Великие теософские Истины, как постичь их, где почерпнуть и у кого научиться та, совершенно неграмотная жалкая голытьба (Цецилий), или кучка мусора в руках Г. Бога (бл. Августин), состоящая в основном из

ремесленников (шерстобитчики, валяльщики, кожевники и т. п.), нищих, сирот, калек, грешников, блудниц, рабов, солдат-наёмников, старых женщин, к тому же преимущественно не римлян (57, с. 82, 5, 7,);

составляющая в начале века основной контингент христианства Запада? Ведь именно из этой среды, из этого сброда, избирались дьяконы, пресвитеры а, впоследствии, и епископы Рима и Запада в целом.

Может быть они как Пифагор, Демокрит Абдерский или Иисус объездили все страны Востока и Египта в поисках Духовной Истины? Или может быть, они учились теософским воззрениям у Великих мыслителей и религиозных философов в Александрийской школе? Ничего подобного! Все они были детьми своего времени. Педагогом им служила полная безнравственность, Учителем, вместо И. Христа и Наставником, вместо ап. Павла – абсолютная бездуховность их нации. В силу чего они могли постичь своим рассудком только то, в чём вращались, усвоить то, что видели, научиться тому, что слышали и чем жили. Они же были не инопланетяне. А раз так, то согласно поговорке, находясь в волчьей стае развращённой римской знати и нации в целом, просто должны и обязаны были выть по-волчьи в унисон с этой растленностью как нравственной, так и духовной. Невежественному и неграмотному епископату Запада, выросшему в среде этического разложения и духовного растления, был чужд тот Дух Великих теософских и метафизических воззрений Востока, что пребывал в сознании и душах многих его народов. В первую очередь в умах великих мыслителей и религиозных философов – мудрых жрецов этого региона. Епископат Запада того времени просто не дорос, ни умственно, ни духовно до того состояния, когда можно было хотя бы с пониманием отнестись к Великой Эзотерической Доктрине Востока:

Таким образом, восточным мистериям удалось взволновать души, поочерёдно возбуждая в них восхищение и ужас, сострадание и восторг; разуму они давали иллюзию глубинной мудрости и абсолютной достоверности, наконец,…вместе с чувством и разумом они удовлетворяли и совесть (31, с. 64).

 

И наоборот: Запад (Рим):

 

Древняя религия римлян …её мифология не обладала поэтическим очарованием греческой, а боги были лишены нетленной красоты Олимпийцев. Таким образом, все эти ребяческие и чудовищные верования, которыми изобиловала религия римлян, подрывала доверие к ней. Её мораль более не отвечала новому представлению, порождённому правосудием.… А мифические сказания, высмеиваемые философами, пародируемые в театре и облекаемые в стихи распутными поэтами, менее всего заслуживали названия назидательных.

К тому же – и это было второй причиной её слабости – мораль, такая, какой она была и, как её понимал благочестивый человек, не имела санкций. … Вера в посмертное воздаяние или награду почти исчезла, Представление о будущей жизни были нечёткими, изменчивыми, неопределёнными, противоречивыми

С конца республиканской эпохи всё больше распространялось равнодушие, храмы были покинутыми и грозили рухнуть, жрецы лишь с трудом находили себе замену, праздники, некогда многолюдные, вышли из употребления… (31, с. 65-68).

 

Безверие охватило с 1-го века до н. э. сравнительно широкие слои римского общества, в особенности его интеллигенцию. Варрон, знаток языческой религии, не без чувства боли и страха начинает свою книгу «Религиозные древности» грозным предупреждением, являющимся в то же время и предсказанием, что в Риме скоро религия погибнет

 «не от нападения внешнего врага, а от пренебрежения к ней граждан»,

 в особенности высшего общества, на которое обрушатся многочисленные бедствия, неизбежные спутники гибели религии;

 «крушение религии – факт не только неоспоримый, но и давнишний» (33, с. 17).

Влияние великих религий Востока (Египетской, Малоазийской, Сирийской и Персидской) приходивших в Рим в начале н. э. на замену старой римской языческой религии видел и ощущал на себе епископат Западных Церквей. Тем более, когда они поочерёдно, словно сменяя друг друга, становились государственными религиями Рима. В силу чего епископат Запада стремился всеми правдами и неправдами с одной стороны оградить свою паству от влияния Восточной мистики, а с другой – опорочить эти религии, как только позволяло «красноречие» апологетов епископата в виде набора схоластических и казуистических фраз доходящих порой до откровенных инсинуаций.

Меркантильному епископату Запада было трудно понять ту простую истину, что теософские воззрения восточных религиозных философов, мыслителей и создателей Великих религий имели в своей основе единый корень и опирались на положения Древней Мудрости вобравшей в себя всё, что накопило до того человечество. Все Великие религии в виде индийского Ведизма, египетского Герметизма, персидского Зороастризма (Митраизм), иудейского Ессеизма, греческого Гностицизма, все они по своей сути, содержанию и теософской основе, представляли собой единую религию, с точки зрения мистического Постижения Божества.

Все религии – от древней ведической, зороастрийской и иудейской до современного христианства, незаконного и отвергнутого отпрыска последней – произошли от древнего магизма; религии основанной на знании оккультной природы, называемой иногда сабеизмом – «поклонением» (?) Солнцу, Луне и звёздам (8, с. 448).

 

Нескрываемый и злобный антагонизм в зарождающемся христианстве Запада по отношению к Восточным религиям вообще, объясняется ещё и тем, что широкие массы жалкой голытьбы западных христиан, большей частью религиозно неграмотные и духовно невежественные как, впрочем, и их епископы, не поняли, да и не могли понять духовную сущность религий Востока в силу своей полной бездуховности. Кредо Великих религий Востока, ни при каких условиях не могло быть принятым ни западным христианством вообще, ни его епископатом по той простой причине, что все они и в частности:

 

Митраизм был по существу религией для немногих, для Посвящённых, толпе не было места на высоких ступенях посвящения (40, с. 48).

Именно религию толпы, религию стада овец Христовых, не требовавшую от своих последователей духовной мощи насаждал римский епископат. Своим огульным сбором любых овец, невзирая на их духовно-нравственную породу и занимались западные епископы первых веков. Зародившееся папистское «христианство» Запада полностью открестилось от восточных религий; огульно и без всякого на то основания обозвала религию индийцев, персов, египтян, греков, кумранских ессеев, как, впрочем, и все другие религии мира не иначе как язычеством, хотя на самом деле всё было наоборот. Именно политическая Церковь (50, т. 1 с. 67) Запада, сойдя со ступени Мистицизма – как Пути Познания Божества, спустилась вниз на ступень бездуховного ритуализма культовой обрядности и, став языческой, потащила за собой в пропасть религиозной Тьмы и духовного Невежества всё стадо овец Христовых.

Таким образом, епископат Запада ушёл от глубоко научных, основанных на Знании – как Познании Сути Г. Бога и зиждившихся на накопленном тысячелетиями, бесценном опыте Древней Мудрости тайных (эзотерических) религий Востока, сведя свою карманную «религию» под названием «христианство» к внешнему (экзотерическому) атрибуту в виде совершенно бездуховного ритуализма культовой обрядности. Тем не менее, папистскому «христианству» надо бы признать тот факт, что в силу своей религиозной неграмотности, духовного и теософского невежества почти весь ритуализм при проведении культовых обрядов, а также и сами культы, оно переняло (как украло) именно у древних религий Востока в виде буддизма, ламаизма, зороастризма (митраизма), гностицизма, ессеизма, и иже с ними, совершенно ничего не создав само.

 

«Нельзя не поразиться, – он1 пишет, – их [ламаистов] великим сходством с католическими обрядами.

Посох епископа, митра, далматик, круглая шляпа, которую великие ламы носят во время путешествий, …мессы, двойной хор, пение псалмов, изгнание духов, кадильница с пятью цепями к ней, открывание и закрывание по желанию, благословения лам, которые простирают свою правую руку над верующими, чётки, девственность духовенства, эпитимии, уединения, культ Святых, пост, процессии, литания, освящённая вода – таковы сходства буддистов с нами». Он ещё мог бы добавить к этому тонзуры, реликвии и исповедальни (11, с. 91, сноска).

Религия, давшая Платона, Эпиктета и Анаксагора, не может быть грубой, поверхностной или совсем недостойной беспристрастного внимания, Кроме того, многие обряды и доктрины, включённые как в христианский, так и в еврейский свод законов, сперва фигурировали в других системах. Зороастризм опередил их гораздо больше, чем думают. Крест, облачения жрецов и символы, таинства, суббота, празднества и годовщины – все они старше христианства на тысячи лет (3, т. 3, с. 214).

Окрепшее христианство 2-го и 3-го веков, к изумлению своему, столкнулось с религией [Митраизм] вносившей в мир почти тождественные христианским формулы религиозного миросозерцания: те же идеи об искуплении мировой скверны кровью, а также мистическую символику первобытной жертвы, неудержимо напоминающую образ «агнца, закалаемого от начала мира». Те же требования аскетизма, умерщвления плоти, те же мистические обряды крещения, таинственных начертаний, преломления хлеба. Церковные писатели, незнакомые с ритуалами древних таинств, не могли уразуметь причины такой общности мистических идей и образов; не имея возможности утверждать, что митраизм всё заимствовал у христианства, так как старшинство первого было слишком очевидно, они решили, что

 диавол, предвидя торжество ненавистного ему христианства, заранее составил пародию его и противовес в виде религии Митры (40, с. 46).

 

Если сравнить образ жизни и религиозной деятельности общин, образованных на Востоке ап. Павлом и его последователями и епископатом Запада (Рим), то они почти с самого зарождения представляли собой прямую противоположность. В общинах ап. Павла не на словах, а на деле осуществлялась свобода вероисповедания и религиозного волеизъявления, основанного на фундаменте демократических общественных отношений между её членами и руководством. В этих общинах никакого принуждения или злоупотребления властью со стороны главы общины быть не могло. Неугодного руководителя могли просто не переизбрать на другой срок, а согрешившего и не стремящегося к исправлению человека исключить из общины всеобщим голосованием, только и всего. Со всеми вытекающими отсюда последствиями – неимением возможности пользоваться услугами общественной кассы взаимопомощи.

Что касается западных общин, а затем и Церквей, то там епископ, прежде всего, видел себя Властелином (Владыкой). Он стремился, войдя во вкус Власти, через своих подручных – дьяконов и пресвитеров сразу подмять под себя всю общину, о чём говорилось выше, и, захватив её имущество, распоряжаться ею так, как повелевала ему его власть и совесть, если таковая у него ещё оставалась. И никакого свободомыслия! Все должны были подчиниться религиозным воззрениям епископа.

 

* Восточные общины ап. Павла – сообщество людей объединённых религиозно-духовным порывом Богоискательства и осознанно подходящее к пониманию веры в Единого Г. Бога.

 

* Общины Западного (Рим) епископата – сообщество людей объединённых под его началом, всевластием, теократией – как монархией. Не имеющая, в последствии, при укреплении христианства никакого голоса и обязанная слепо следовать в фарватере религиозных убеждений, а чаще всего – предубеждений того или иного епископа, основанных на его личном осознании и понимании происходящего в религии и вере.

 

Этим различием религиозно - духовных и теософских воззрений между Восточным и Западным епископатами пронизана вся история некогда единой (вселенской) Церкви. На протяжении всего первого тысячелетия и далее, между Западным и Восточным епископатами шла упорная борьба, сначала религиозного – борьба с гностицизмом, и другими верованиями, а затем и догматического характера, нередко приводившая к большим и серьёзным разногласиям. Она то разгоралась, то затихала, то вспыхивала вновь, порой переходя в вооружённые конфликты, пока в начале 2-го тысячелетия не переросла в окончательный раскол – схизму, когда единое в прошлом христианство первых трёх веков, было вынуждено из-за серьёзных догматических разногласий разделиться на католицизм и православие.

Церковь Запада (Рим), написавшая свою, угодную только ей лживую историографию «христианства», не оставила нам характеристик первых епископов Запада с точки зрения их морально-нравственной, духовной и интеллектуальной сущности. Что они собой представляли? Чем выделялись среди остальных? Насколько они были грамотны или, наоборот, были необразованными? Насколько они были морально нравственны и духовно богаты? Ничего этого нет! Римская Церковь, став у руля Власти, уничтожила почти весь негатив, касающийся деятельности её первых епископов.

 

К тому же нет периода в истории, о котором мы были бы осведомлены хуже, чем о 3-м веке, то есть как раз о том времени, когда восточные культы находились на вершине своего влияния. Начиная с Геродиана, и Диона Кассия, и заканчивая византийцами, и от Светония до Аммиана Марцеллина,

 утрачены все произведения, представляющие хоть малейшую ценность» (31, с. 39).

Точнее, – намеренно уничтожены! И не удивительно! Рассказать нашим современникам о том, что в течение первых 300 лет н. э. во всей Римской империи, в том числе и в самом Риме властвовали, сменяя друг друга, Восточные религии (Египта, Малой Азии, Сирии, Персии), а не христианство Запада, для католической Церкви равносильно позору.Однако одного епископа начала 3-го века история всё же не обошла вниманием.

Этот Каллист1 в первом периоде своей жизни благодаря особенным способностям в области денежных операций устроил банкирскую контору. Он был сначала рабом знатного христианина, который дал ему крупную сумму, чтобы он вложил её в свой банк. Но после того как Каллист растратил многочисленные вклады, сделанные вдовами и другими кредиторами, и очутился на краю банкротства, его господин потребовал от него отчёта. Но неверный раб бежал, был после пойман и послан господином на мельницу. Освобождённый по просьбе христианских братьев, посланный префектом в сардинские рудники, он приобретает расположение Марции2, влиятельной метрессы императора Коммода, и благодаря её заступничеству получает свободу. Чтобы сейчас же после этого быть выбранным в римские епископы (25, с.164-165).

Прекрасно! Лучшей кандидатуры на должность епископа римской католической Церкви придумать просто нельзя! Как раз то, что надо! Именно этот Каллист ради приобщения богатых и незамужних римлянок в лоно христианской Церкви первым разрешил им (надо полагать – благословил их на) половые сношения со своими рабами. Но этого в своей безнравственности, – о бездуховности я уже не говорю, ему показалось мало.

 

Пользуясь своим «правом» отпущения грехов, Калликст особенно снисходительно относился к священникам и, ссылаясь на то, что в «Ковчеге Ноя рядом находились чистые и нечистые твари», разрешил духовенству и конкубинат1, и многожёнство2.

Мягкость [а по существу безбожность и бездуховность] Калликста в немалой степени способствовала распространению христианства. Многие из отпавших возвращались в лоно Церкви (33, с. 15).

Хочется спросить: а кто дал этому негодяю и проходимцу от религии право отпущения грехов, которое является прерогативой только Г. Бога? Но епископату Запада (Рим), на эти мелочи было ровным счётом наплевать, поскольку они сами присвоили себе почётное звание земных богов. А, замещая Г. Бога на земле, они могли делать всё, что им заблагорассудится.

Что касается Каллиста, то его приманка или «наживка» для Уверования в Г. Бога, и особенно в И. Христа, была неотразимой. Это лишний раз убеждает нас в том, что для Западного епископата в деле формирования общин (Церкви), не стояло никаких преград в виде морали, нравственности или духовности. Для него главным было только одно – собрать как можно большее количество овец, чтобы затем, загнав их в своеобразную, фигурально выражаясь, кошару, под названием Церковь и обложив данью или оброком в виде иудейской десятины, спокойно стричь их под свою гребёнку. Могущество христианства они видели, прежде всего, в количестве своей паствы (прихожан), а не в её духовно-нравственной чистоте. Что и показали последующие события при так называемых гонениях на христиан, когда последние с такой лёгкостью отрекались от вдолбленных в их сознание бессодержательных догм.

Те верования в части Постижения Божества, имевшие место в религиях Востока через магию, Мистерии и Посвящения, были невозможны в епископате Запада (Рим), превратившем религию древней Мудрости Востока, проповедуемую И. Христом в совершенно бездуховный ритуализм, а Постижение Божества заменило собой Учреждение под названием «Политическая Церковь»:

 

Политическая Церковь хочет властвовать в самом широком смысле и под самыми различными личинами. (50, т.1, с. 67).

Политика не отступает перед обманами; а политика давно уже свила себе гнездо в самых тайных недрах римской Церкви (50, т. 2 с. 72).

*. На «языческом», с точки зрения христианской Церкви Востоке

Общение с Богом осуществляется мистическим культом, сотней малых и великих душеспасительных формул, символов, образов и священнодействий, которые, при условии точного и покорного исполнения их, приобщают человека Божественной благости и приготовляют его к вечной жизни (50, т. 1, с. 140).

*. В свою очередь на «неязыческом»  Западе, под влиянием на массы «политической Церкви»:

 

Живая вера как будто превратилась в обязательное вероисповедание, преданность Христу – в христологию, пламенная надежда на «Царствие» – в учение о бессмертии и обожествлении, пророческое учёное толкование – в богословскую науку, носители духа – в клириков, братья – в опекаемых мирян, чудеса и исцеления – в ничто или кудесничество, горячие молитвы – в торжественные гимны и литании, дух – в право и гнёт» (50, т. 1, с 116).

Нет зрелища печальнее этого превращения христианской религии из служения Богу в духе и истине – в богослужение с его формулами, образами и кумирами

 Чтобы иметь картину этого развития, которую нельзя видеть без содрогания, не нужно даже спускаться до самых низших, религиозно и умственно погибающих членов этого христианства, до коптов и абиссинцев, – и у остальных дело обстоит немногим лучше. И где же во всём благовествовании Христа есть хоть слово о том, что надо покоряться таинственным священнодействиям, что следует строго соблюдать ритуал, что нужно расставлять образа и произносить по предписанию слова и формулы?

 Христос претерпел распятие для того, чтобы уничтожить подобную религию [в виде папистского «христианства»]; теперь же она воздвигнута вновь под защитой Его авторитета, от Его имени (50, т. 1, с.141).

*. На «языческом» Востоке:

 

Восточные цивилизации, напротив, являются священническими… в Азии и Египте мудрецы одновременно были и жрецами. В храмах не только ведут беседы о природе богов и человека; там изучают математику, астрономию, медицину, филологию и историю. Берос был жрецом из Вавилонии, а Манефон – из Гелиополя. Со времён Страбона их преемники также считались глубоко сведущими во всех интеллектуальных дисциплинах.

…Учёные жрецы использовали всё – пытливость наблюдений и достижения мысли – для достижения своей главной цели, разрешения вопроса о судьбах человека и мира и отношениях между небом и землёй. Постоянно расширяющееся представление о мироздании беспрестанно видоизменяло особенности веры. Религия стремилась подчинить себе как физику, так и метафизику (31, с. 60-61).

 

* На «неязыческом», а значит «просвещённом» Западе:

А там всё наоборот! Частично мы уже познакомились как с религией Запада (Рим) вообще, так и с людьми нарождавшегося христианства в частности, а также с одним из епископов, претворявших её в жизнь (Каллист). Так что не стоит удивляться тому, насколько глуп и невежественен был как сам епископат Запада (Рим), так и его богословы, заложившие основы своего догматизма, по сравнению с грамотными, много знающими и духовно богатыми жрецами и епископами Востока.

Об этой глупости, тупости, религиозном невежестве и теософском обскурантизме Западного епископата,

мы, имеем возможность судить не понаслышке, не по субъективным оценкам критиков, а в большей части по историческим фактам, которых не могла изъять из истории христианства Церковь Запада. Вот что пишет г-жа Е.П. Блаватская о святом, или, как его ещё называют – блаженном, Августине (епископ католической Церкви г. Гиппон), которого церковники величают «отцом» христианской Церкви.

 

Разве у нас нет заверения этого учёного-богослова [Августина] что

 ад, тем не менее, находится в центре земли, ибо «Бог чудом снабжает центральный огонь воздухом».

 На этот аргумент ответить невозможно, поэтому мы не будем стремиться его опровергнуть» (3, т. 3, с. 25).

Епископы Запада типа Августина, Иринея, Евсевия и им подобных, боровшихся с Восточными религиями не столько за чистоту своей веры, сколько за свои тёплые, в смысле доходные епископские места, позволяли себе, набравшись наглости и хамства, называть таких мудрецов как Будда, Заратустра, Пифагор, Платон, Плотин и иже с ними, не только язычниками, но даже невеждами.

 

Невежество последователей Платона должно, действительно, показаться редким и поразительным по сравнению с неизмеримой глубиной Августина, «гиганта учёности и эрудиции», отвергавшего шарообразность Земли – ибо, если это так, то это не позволило бы жителям противоположного полушария увидеть Господа Христа, когда тот спускался бы с небес во время второго пришествия; или с глубиной Лактанция1, который с благочестивым ужасом отвергает такую же теорию Плиния на том замечательном основании, что тогда деревьям по ту сторону Земли пришлось бы расти верхушками вниз, и людям пришлось бы ходить головами вниз; или с глубиною Козьмы Индикоплова, чья ортодоксальная система географии забальзамирована в его «Христианской топографии»2;

или, наконец, с глубиной Беды1, уверявшего мир, «что небеса охлаждаются ледяной водой, чтобы не загореться» – это, должно быть, особая милость Провидения, чтобы предотвратить воспламенение небес от сияния их учёности!

Как бы то ни было, эти сияющие отцы, несомненно, заимствовали понятия о «духах тьмы» от европейских каббалистов и языческих теургов с тою, однако, разницею, что

они исказили и превзошли по нелепости всё, что когда-либо создала самая дикая фантазия индусской, греческой и римской черни» (3, т. 4, с. 158).

И всё это этическое, интеллектуальное, религиозное, духовное и теософское мракобесие, политическая Церковь папистского «христианства» называет не иначе, как «христианским просвещением».

На протяжении всего существования католическая Церковь уверяет человечество в том, что только она одна дала миру христианскую просвещённость. И если бы не эта просвещённость, мир давно бы погряз в царстве тьмы и невежества. Как сказал бы в таком случае на это классик:

⇐ Предыдущая45678910111213Следующая ⇒

Поделиться: