ПРОДОЛЖАЕТ ЛИ ПРОСВЕТЛЕННЫЙ ВЕСТИ НОРМАЛЬНУЮ ЖИЗНЬ?

Вопрос: Можно описать, что такое просветление?

Карл: Мы можем говорить только о том, что доступно мышлению или языку. Про Абсолютное можно только намекнуть, что оно находится по ту сторону любого определения. Дао, о котором можно говорить, не есть Дао. Единственный способ устранить все сомнения — осознать свою Абсолютность. И в этом осознании Аб­солютности больше нет двойственности.

В.: И это твое ощущение жизни?

К.: Это абсолютное ощущение жизни, больше не отно­сительное.

В.: То есть, ты как раз обладаешь абсолютным ощуще­нием жизни?

К.: Этим никто не может обладать.

В.: Жаль.

К.: Это твоя природа. Для этого тебе не нужно ничего делать. Этим ты являешься здесь и сейчас в совершен­стве. Только внимание в данный момент направлено на что-то мимолетное. Потому, что ты воспринимаешь это как реальное, мимолетное становится для тебя важным. Если бы ты направил внимание на то, что всегда здесь, Абсолютное стало бы твоей реальностью. Это было бы единственным» что бы жило. И, в конце концов, это единственное, что живет! Если ты направишь внимание на то, что неизменно, ты познаешь в мире то, что ты есть, — но ты больше не часть мира. Ты познаешь в теле то, что ты есть, — но ты больше не тело.

В.: Это, должно быть, особое чувство.

К.: «Мое царство не от мира сего», — сказал кто-то око­ло двух тысяч лет назад. Это не означает: царство нахо­дится там наверху, по ту сторону, и если вы будете де­лать правильные вещи, то однажды тоже туда попадете. А означает это: мое царство не имеет ничего общего с каким-либо представлением. Ничего общего с тем, что, как ты полагаешь» ты видишь. Абсолютность — моя природа, не важно, в каких обстоятельствах я, как ка­жется, пребываю в этом мире.

В.: Не важно, что происходит:

К.: Не важно, вишу ли я на кресте или встречаюсь с Марией Магдалиной. Все это обстоятельства, внеш­ние проявления. Они никакого отношения не имеют к тому, что я есть. Иисус даже говорит: «Я есть то, что есть Отец, но я не Отец. Я есть то, что есть Бог, но я не Бог». То есть он есть Сущность Бога. Он есть то, что есть Знание без необходимости что-либо знать. Это аб­солютное Знание — быть тем, что есть Знание, без ко­го-либо, кто бы что-то знал или должен был бы знать. Больше нет никого, кто бы беспокоился, живет он или нет. Отсутствие идеи о том, есть ли ты или нет, — это указание на твою Сущность.

В.: У меня голова идет кругом. К ощущению жизни относится то, что все, что с кем-то случается, безраз­лично?

К.: Больше нет ничего, что может с кем-то случиться. В мимолетности мира теней есть Сознание, которое ведет себя активно и реактивно. Но ты не есть часть те­ней, но всегда до теней, всегда до феноменов. В дейст­вительности ничего не движется. Это только чистая недвижимость.

В.: Но мы здесь двигаемся и говорим. В любом случае такое ощущение, что еще есть некое «я»„ которое принимает участие в игре — или делает вид, что при­нимает!

К.: «Я» продолжает делать все, как и прежде. Разницы нет.

В.: Но что здесь происходит, ему безразлично?

К.: Карлуше не безразлично. У Карлуши есть намере­ния, ему хотелось бы того и этого. Единственное, что здесь есть, это совершенное Приятие, не важно, достиг­нет он его или нет. Умрет он в следующий момент или нет, не играет роли. Это настроение, как каждую ночь, когда Карлуша ложится в постель и исчезает «Если я больше никогда тебя не увижу, то приятно было позна­комиться!» И каждое утро около восьми: «А, снова ты!»

В.: А если произойдет что-то неприятное?

К.: Всегда происходит только то, что ты есть. И если тебя что-то убивает, только ты себя убиваешь. То есть, ничто не может быть убитым. Когда тело умирает, его убивает Сознание, которое играет это тела Проявле­ние тела может исчезнуть, но то, что ты есть — бес­смертное Бытие, — ничего не потеряло.

БЕССМЕРТИЕ

Вопрос: Смерть — это конец?

Карл: Да. Это конец тела, духа и души. Всего, чем ты когда-либо, как ты считал, владеешь. Ты думал, что то и это принадлежит тебе, и если не материальное, то хо­тя бы та или иная черта характера. Или хотя бы коле­бание души. Или вообще душа. Но ничего из этого не остается. Умирает обладатель машины, дома и сада, детей и семьи, тела и чувства, духа и души. Умирает об­ладатель опыта, обладатель истории. Конец. Все. И тог­да возникает что-то вроде нулевой точки. И в этой ну­левой точке — свобода. В этой свободе ты созерцаешь то, что есть. Потом происходит то, что происходит, и все, что происходит, хорошо так, как есть. Это оконча­тельная ясность, что ничто не принадлежит тебе. Это свобода.

В.: И эта свобода наступает лишь со смертью? Или она есть до этого?

К.: Тебе пришлось бы умирать каждый момент или по меньшей мере быть перед лицом смерти, перед лицом смертности. Все, с чем ты сталкиваешься, смертно. Все, что ты имеешь или переживаешь, смертно. Все, что ты хочешь удержать, мимолетно. Все, чего ты до­стиг, ты потеряешь. В том числе потеряешь и идею о самом себе. Идея «я». Перед лицом смертности исчеза­ет идея об обладателе. Мое тело, моя жизнь, моя кар­ма, моя история — уходят. Перед лицом смертности исчезает все «мое». Исчезает обладатель. И тем не ме­нее, ты по-прежнему есть полностью то, что ты есть. Ты по-прежнему полностью здесь—чем бы ты ни был.

В.: В качестве кого же? Что от меня все еще полностью здесь?

К.: То, что существует до обладателя. Это ты. Ты суще­ствуешь до идеи обладателя и бренности. То, что ты есть, не затрагивается тем, что мимолетно. Оно не за­трагивается идеей о том, что ты чем-то владел и мо­жешь потерять. Это оказывается чистой воды идеей. На самом деле ты всегда свободен. В реальности ты всегда пребываешь в Сейчас, где нет личной истории, то есть нет так же никого, кто рожден и может умереть. Самое позднее, смерть дает тебе это познание. Поэто­му она освобождает.

В.: Я всегда это так ощущаю, когда кто-то умер: что что-то при этом делается легким.

К.: Все теряет свою тяжесть. Нет больше ничего, что надо было бы нести. Больше нет никого, кто мог бы что-то нести. То есть, позволь умереть тому, что может умереть, и посмотри, что ты есть. Если перед глазами у тебя уже могильный камень — что, тем не менее, все еще полностью присутствует? Когда твое имя уже по­хоронено, когда форма, тело, когда все идеи похороне­ны. Что тогда? Что теперь? Может быть, ты и теперь уже живешь на кладбище и думаешь, что ты жив? Мо­жет такое быть, что все, что ты видишь, уже мертво? Потому что все, что ты переживаешь, умирает в тог же момент, как было рождено? Все, что приходит и уходит, мертво. Единственное, что является Жизнью, — это ты.

В.: Мне от этого не легче. У меня умирает отец. Скоро квартира опустеет. Его книги, его письма, его мечты — мы все выбросим в контейнер.

К.: Все представления, которые связаны с жизнью, улетучиваются перед лицом смерти.

В.: Да, остается пустота. Но это же не утешение!

К.: Пустота означает отсутствие «я». И тем не менее, что-то совершенно присутствует в этой пустоте. Ты есть то и твой отец есть то, что так же совершенно при­сутствует в пустоте. Пустота означает отсутствие чего-то еще кроме того, что ты есть. Ты здесь. Неописуем, неопределяем, непостижим и, тем не менее, совер­шенно здесь в этой пустоте. И пустота не может повли­ять на тебя! Смерть — это только обстоятельство. Она не может затронуть, не может повлиять, не может из­менить то, что ты есть, что есть твой отец.

В.: Я уже видел, как умирают люди, и это было не толь­ко радостным переходом, но в большинстве случаев было связано со страхом.

К.: Это совершенно естественно. То, что думает, что умрет, испытывает страх. За этим стоит импульс выжи­вания. В этом нет ничего превратного. Но в момент смерти, когда ничто больше не борется, остается толь­ко ясность. Тогда борьбы, страха больше нет. Тогда есть лишь просто отсутствие формы и идеи, тогда все просто ясно. До тех пор есть все возможности борьбы, страха и сопротивления. Но когда Последнее, Оконча­тельное здесь, больше нет того, кто бы мог бороться. Тогда есть лишь только пустота. Осознание, которое присутствует сейчас и кажется скрытым, тогда опусто­шается от желаний, идей, представлений. Оно пусто. Но в этой пустоте — полное Бытие, совершенно ясное, совершенно чистое.

В.: Бытие остается, а я умираю.

К.: Что вообще живет? Может жизнь быть тем, что смертно, что подвержено смерти? Является ли форма жизнью? Или форма — это только отражение? Все,что может умереть, мертво уже до этого. Оно никогда не жило и поэтому не может и умереть. В момент смерти нет ничего, что могло бы умереть. То, что ты есть, есть чистое Бытие. Это здесь и сейчас единственное, что есть. И в момент смерти это так же единственное, что есть.

В.: Да, Бытие! Но это, к сожалению, не я!

К.: Даже если ты говоришь: «Это не я», это ничего не меняет. Это не умаляет тебя. Ты, тем не менее, есть полностью то, что ты есть. Ты есть то, чему не требует­ся доказательства. «Я» постоянно нуждается в доказа­тельстве. Оно всеми средствами пытается поддержи­вать вопрос смысла. Без вопроса смысла оно бы полностью исчерпало себя. И в конце концов оно ис­черпывает себя: смерть делает его не имеющим значе­ния. В смерти все вопросы «почему», «из-за чего» и «как так» в одно мгновение исчезают. Перед лицом этой пустоты и отсутствия времени вопросы становят­ся излишними, «я» становится излишним.

В.: Да, именно этого я опасаюсь.

К.: Смерть — это лучший советчик в твоей жизни, по­тому что она ставит тебя лицом к лицу с твоей брен­ностью. По меньшей мере, с бренностью тела, духа и души. Она означает конец всего, чем ты себя счита­ешь. Перед лицом смерти ты поставишь свою концеп­цию под вопрос. Концепцию того, чем ты себя счита­ешь. Я тебе советую поставить эту концепцию под во­прос сейчас.

В.: Это же я и делаю.

К.: Если смерть не может коснуться тебя, что тогда умирает? И что рождалось? И если смерть не может коснуться тебя — рождалось ли то, что ты есть?

В.: Так я до сих пор полагал.

К.: Идеи рождения и смерти — это мимолетные мысли в мире твоего опыта. Ты есть то, что вечно незатрону­то. Что никогда не приходило и никогда не уйдет. Все, что приходит и уходит, есть лишь мимолетная тень этого.

⇐ Предыдущая891011121314151617Следующая ⇒

Поделиться: