И первого года жизни ребенка

 

Речь идет об участии пары, где оба родителя имеют желание прожить гаптономическое сопровождение, которое невозможно, если один из них – а это чаще всего отец - не желает этим заниматься.

Было бы извращением сопровождать мать и ребенка, создавая интимность, исключающую отца. Это имело бы очень неблагоприятные последствия на долгий период для отношений между родителями или между отцом и ребенком. Если отец умер или отсутствует с начала беременности, гаптономическое сопровождение допустимо, если попросить мать найти кого-либо, кто будет вместе с ними в течение всей беременности и во время родов. Этот человек приглашается не для того, чтобы заменить отца, всегда присутствующего в ребенке и не могущего быть «устраненным», но для того, чтобы быть третьим (хотя реально этот человек будет четвертым, из-за присутствия/отсутствия отца).

Во время всего периода беременности самая важная часть сопровождения осуществляется дома, между сеансами с гаптопсихотерапевтом. Важно, чтобы ребенок выстраивал себя в триаде, поскольку усиление гипертрофированной диадической связи будет в конце срока удушающим как для матери, так и для ребенка. Выбор третьего члена триады - вопрос очень деликатный, это, конечно, может быть и женщина. Иногда бывают особенно драматические ситуации, когда невозможно предложить третьего участника. Гаптотерапевт, достаточно подготовленный для этого, может занять место третьего, назначив более частые приемы. В этом случае работа становится более гаптопсихотерапевтической.

В идеале работа начинается как можно раньше после зачатия, но никогда позже начала седьмого месяца беременности, так как это слишком поздно для того, чтобы родители и ребенок достаточно созрели, чтобы суметь прожить все эффекты сопровождения. Однако в драматических случаях, при угрозе выкидыша, обнаружении порока развития, гипертрофии плода или серьезной трудности для одного из родителей опытный гаптотерапевт может всегда оказать срочную помощь, даже в родильной палате.

Гаптономия никогда не практикуется в групповой работе, поскольку лишь в обстановке интимности она имеет всю свою силу. Наконец, она несовместима - по «механическим» причинам востребованности различных частей нервной системы - с практикованием

Во время беременности йоги, софрологии, с психопрофилактическими родами, когда-то получившими неудачное название «безболезненных родов». Речь не идет об идеологии - гаптономия ею не является, - но о практических границах, которые следует соблюдать, если мы не хотим, чтобы женщина себя чувствовала абсолютно растерянной во время родов. Речь идет о том, чтобы считаться с ней. Может случиться и такое, что пара откажется от гаптономии в силу того, что отношения матери и ее тренера по йоге или софролога установлены на глубинном уровне и носят поддерживающий характер, и с ними она не может расстаться, не ощутив потери для себя, а значит, для ребенка.

Перинатальное гаптономическое сопровождение не может быть помещено в рамки подготовки к родам, но может случиться, что, благодаря ему, меняются условия родов и рождения, тем более, если врач и акушерка имеют соответствующую подготовку. Для того, чтобы вести ребенка и помочь матери, родители используют все умения, которые они развили и которые они для себя открыли в течение предшествующих месяцев. В целом дородовая работа развертывается за 8 сеансов в период беременности.

Во время самых первых сеансов родителей знакомят с феноменами, открываемыми гаптономией. Они узнают, что обладают способностями, которыми обычно не пользуются, представляющими своего рода целину. Эти способности позволяют им сохранять по отношению к проявлениям агрессивности расслабленность и спокойствие, имея очень специфичный мышечный тонус, вместо того, чтобы реагировать напряжением всех мышц, иногда весьма резко. Располагая такими гаптономическими умениями, мать защищает своего ребенка и понимает, что она может иначе реагировать на боль, вызванную схватками, не закрывая путь, который ей необходимо открыть в момент родов.

Эти способности развиваются, как только мать чувствует себя в аффективной связи с ребенком. Она их развивает в течение беременности. То же происходит с отцом, который со своей стороны имеет возможность помочь своей спутнице быть с ребенком и развить, благодаря его присутствию, ее веру в свои способности.

Женщина имеет возможность почувствовать, что она аффективно принимает своего ребенка, даже если она не ощущает его движений. Сразу же она аффективно чувствует себя по-другому, и во всем ее теле ощущается изменение тонуса. И от этого вокруг ребенка происходят изменения: напряжение стенок матки возможности для движений, но также изменения звуков и вибраций от сердечного ритма и дыхания матери. Эти модификации выражаются через изменения вкуса и запаха амниотической жидкости. Изменения связаны с питанием матери и гормональной секрецией. Тревожная мать и спокойная мать обладают разными запахами и дают разный вкус. Как только мать приходит в состояние принятия, между ней и ребенком устанавливается взаимодействие, дающее безопасность.

В зависимости от стадии беременности сразу же или позже идет поиск отношения с ребенком через игру. Для одних родителей это легко, для других труднее, в зависимости отличного опыта.

Проблемы семейной пары, так или иначе, неизменно возникают в течение сопровождения. Иногда родители афишируют внешнее согласие для упрощения дела, но быстро обнаруживается, что при внутреннем зове матери или вызовах извне ребенок перемещается к сопровождающему, а не к отцу. И этот знак не обманчив. Это надо знать и быть готовым противостоять самому этим трудностям, либо направить пару к другому гаптотерапевту, имеющему подготовку по гаптопсихотерапии. Речь не идет о том, чтобы решать все проблемы пары, но позволить родителям, насколько возможно, остаться родителями и быть вместе, несмотря на их взаимные претензии. Ребенок, если ему дают возможность высказаться, выступает часто в роли примирителя.

Если один из родителей проходит анализ, следует с максимальным уважением относиться к этой работе.

Мать открывает для себя, что она может укачивать ребенка внутри, подзывать его вверх, вниз или вправо-влево. Это может оказаться очень полезным успокаивающим средством в случае амниотической пункции. Во время укачивания ребенок может уснуть, вести себя пассивно или, наоборот, весьма активно участвовать.

Обращения отца сильно отличаются от обращений матери, поскольку он находится во внешнем мире.

Существуют разные способы проиграть с ребенком. Отец может затеять с ним игру типа «ку-ку, а вот и он! », он его зовет всем своим присутствием и, делая специфичный жест приглашения рукой, и когда он отходит, ребенок продвигается в это место, чтобы устроиться под рукой медленным подползанием. Это архаичная версия игры «Fort! Da! » описанной Фрейдом.

Изнутри его сопровождает мать, и все эти игры для того, чтобы по-настоящему вписаться в гаптономию, а не стать нечто вроде «упражнений для успешного плода у современных родителей». Они должны протекать в состоянии «быть вместе» втроем (или большим числом в случае многоплодной беременности).

Можно так же легкими движениями рук, когда достигнуто состояние «быть вместе», приглашать к легкому, но ясно выраженному покачиванию. На это приглашение ребенок отвечает тем, что он сам берет на себя через несколько секунд ответственность за движение. Это похоже на настоящий танец, в котором участвует ребенок и его родители. У родителей складывается ясное ощущение, что ребенок укачивает каждого из них, будучи еще в лоне матери.

Ребенок запоминает и через короткое время и через короткое время дает знать, что он умеет делать выбор между предлагаемыми ему схемами движений: качание с боку, внизу, вверху или вокруг оси позвоночника. Когда у него сформирована привычка к этим играм и руки родителей принимают адекватное положение, очень часто ребенок берет на себя инициативу первого движения. Он выбирает, предлагает, регулирует амплитуду и скорость движения и останавливается, когда считает нужным.

Способность детей еще в лоне матери устанавливать различия поражает. Во время очередного приема, когда мать укладывается на кушетке, и мы кладем руки, - родители кладут руки на живот матери - ребенок в ожидании. Но как только мы заканчиваем обмен новостями, мать принимает удобное положение, и мы аффективно центрируемся на ребенке, он тотчас реагирует небольшим круговым движением, по-видимому, своего позвоночника. Это очень точный жест, который всегда присутствует. Он как бы дает нам знать, что он тоже присутствует с нами здесь. Мне легко представить, что в такое трудно поверить, если не наблюдать, но эта клиническая картина неоспорима.

Во всех этих феноменах можно измерить важность влияния отношения мать-ребенок и отношений отец-мать-ребенок, отец-ребенок-мать, ребенок-родители. Сказать, что мы ее замеряем, - скорее речевой плеоназм мы скорее констатируем со всей очевидностью неразрывность в клиническом подходе этих феноменов. Более того, их точная природа, способ, каким мать или ребенок дают толчок этим событиям, субтильность взаимодействий в диаде и триаде и особенно флуктуации приоритетов этих факторов по отношению друг к другу, иногда не поддаются точному установлению. Все определяется во взаимности и антиципации, которые всегда есть в «быть аффективно вместе». Специфика присутствия сопровождающего играет решающую роль, если он хочет понять, какая карта в данный момент разыгрывается.

Точная природа и конкретный уровень коммуникации внутри триады ждут своего объяснения.

Могу привести пример детей, которые двигались особым образом в определенный момент высказывания матери. Вспоминаю два случая. Один произошел с женщиной, которую оставил муж во время ее третьей беременности. Она находилась в очень депрессивном состоянии и на моих приемах без конца плакала. Другой случай произошел с женщиной, которая потеряла своего первого и второго ребенка, умершего скоропостижно. И та и другая внезапно останавливаются, одна плакать, другая вести грустные разговоры, принимаются смеяться и говорят практически одно и то же: «Но это уже не так, как я это говорю; мой ребенок только что показал мне, что это не так ужасно... сейчас все будет хорошо, я верю в это».

Видя мое любопытство, они смогли сказать лишь следующее идентично для обоих случаев: «Я не могу Вам объяснить, мой ребенок сделал такое движение, что я себя почувствовала успокоенной. Он меня успокоил». И мы видим, что дети выступают в качестве великих терапевтов еще до рождения. Ясно, что это не их задача, но они с ней справляются великолепно. Мое общее впечатление от встреч с еще народившимися детьми: они отслеживают все, что несет для них смысл, и готовы воспользоваться малейшей возможностью для общения.

В начале сопровождения имеет место немного обучения, для отцов это достаточно трудно. Для некоторых слишком рациональных или тревожных женщин прямой аффективный путь того, чтобы пригласить ребенка, оказывается длинным, но постепенно отношения в триаде устанавливаются. Отношение, проживаемое супружеской парой, способ, каким они помогают друг другу, имеют большое значение для качества сопровождения.

 

 

Ребенок приближается также к голосу, который его зовет, задолго до того, как у него разовьется функциональный слух. Очень рано он реагирует на вибрации вод, создаваемые звуковыми волнами. Уже в возрасте трех месяцев с момента зачатия, он перемещается в сторону, с которой раздался знакомый голос. Голос матери раздается всегда в одном и том же месте, голос отца, который приходит, уходит, приближается или удаляется, дает ребенку опережающее представление о пространстве. Это может быть очень ценным в случае, если после рождения новорожденный разлучен с матерью, безопасность обеспечивается голосом отца, создающим для ребенка своего рода звуковую и вибрирующую оболочку. Ребенок, идя навстречу голосу отца или двигаясь всякий раз, когда он вновь его слышит после разлуки, может сильно помочь развить у того отцовское чувство. Я вспоминаю одного молодого отца, который задавал много вопросов по данному поводу, ожидая своего первого ребенка. Его настойчивость меня заинтересовала и я спросила, почему его это так волнует. Он мне объяснил, что его отец пережил с матерью весь период беременности, а после его рождения оставил ее. Открыв для себя, что он знаком с отцом только по голосу, он очень взволновался. «Это все меняет», - повторял он. К вопросам родителей по поводу сопровождения, даже самым банальным, следует относиться с большим вниманием. Все они имеют значение.

Родители открывают для себя, что их ребенок - настоящий другой человек, который, несмотря на ситуацию квазисимбиоза в которой он пребывает, может ясно показать свое удовольствие и неудовольствие и реагировать весьма специфически на события, происходящие с родителями. Следовательно, они могут ему предоставить статус собеседника, с которым можно общаться на равных, субъекта, обладающего желаниями и развивающегося в сторону индивидуации. Таким образом, становится очевидным, что отец играет важную роль в ослаблении или укреплении квазисимбиотических связей между матерью и ребенком.

Так, ребенок задолго до своего рождения вписывается в символический мир. Это вовсе не одно и то же – шевелиться или перемещаться с тем, чтобы встретиться или поиграть. Впрочем, после первой же встречи их двигательные функции становятся более гибкими и меньше напоминают толчки. И мы об этом узнали благодаря неоднократно рожавшим.

Ребенок проводит много времени во сне в дородовый период и может шевелиться во время парадоксального сна. Однако некоторые состояния, которые относят ко сну, не мешают ребенку проявлять инициативу. Нам еще предстоит открыть многое в этой области, поскольку исследования на основе наблюдений сна плода не совпадают с тем, что мы узнаем из отношения с ребенком в лоне матери. В клинике мы констатируем последовательность состояний большей или меньшей свободы, выражаемых ощущением живого, подвижного и опережающего присутствия в ответах, а также в тех состояниях, где эти ответы минимальные и медленные. Тогда понимаешь, что ребенок дает ясно знать, что пока или уже не время для общения. Переход одного состояния в другое делается в несколько секунд. Это тонкое вслушивание в готовность ребенка важно для родителей. Один отец мне сказал однажды: «Гаптономия - это педагогика уважения». Это хороший вывод, который я не осмелилась бы сделать сама.

Благодаря этим нежным и полным любви играм ребенок чувствует себя подтвержденным а ффективно, но, отвечая родителям, он их, в свою очередь подтверждает. И эта динамика аффективных подтверждений высшей степени важна для развития чувства базовой безопасности у ребенка и родителей.

Параллельно всему этому, отец обучается жестам, которые дают чувство комфорта матери и ребенку. Они эволюционируют в ходе беременности, поскольку неудобства, испытываемые матерью, а значит, и ребенком, также сильно меняются и усиливаются в последнюю треть срока. Особенно полезными для работы считаются укачивание и выпрямления. Из-за недостатка времени я не буду вести речь о том, что дает гаптономия самому процессу родов, это потребует уйти в сторону от основного из­ложения, что мы можем себе позволить.

 

 

Постнатальная работа

 

Способ брать ребенка на руки - и это надо знать всем – является значимым жестом, это своего рода язык. Базовые жесты одни и те же для любого ребенка, они позволяют им открыть для себя очень рано вертикальное положение.

Мы никогда не поддерживаем им голову, но предлагаем опору; «меня держат» и «я опираюсь» - две разные реальности для человека, который их проживает. Качество присутствия того, кто держит ребенка, его манера быть в базисе, способ, каким все это выражается в манере диалога его руки с телом ребенка, имеют основополагающее значение.

Недостаточно положить руки так, как это можно видеть на наших сеансах или на наших диапозитивах, чтобы добиться такого ответа ребенка. Этому надо учиться. Необходимо дать ребенку почувствовать, что он сам себя держит и поворачивается с нашей помощью и нашей поддержкой.

Новорожденные очень быстро подчиняются предлагаемому им взрослыми статусу, потому что знают, что у них нет выбора. Они ведут себя так, как мы их держим.

Кроме этого, нужно адаптировать жесты к каждому ребенку в зависимости от его эволюции, эволюции его личности, родителей и его особенного общего развития, всегда единственного в своем роде. Необходимо считаться в постнатальном сопровождении, как за ребенком ухаживают, и с психическим состоянием матери.

Мы посещаем ребенка как можно раньше после его рождения, затем в возрасте около полутора месяцев и в три месяце, возраст, являющийся поворотным моментом для ребенка. И в этот момент следует пересмотреть способ, каким родители его носят и приглашают к действиям.

Что касается меня, я их обязательно посещаю, когда они начинают ходить, потому что это событие, которое я называю «двуногой революцией», включает воспитательную эволюцию. И, действительно, дети, для которых сопровождение прошло хорошо, проявляют большую автономию, которая иногда очень удивляет родителей и порождает конфликты, которых можно избежать, если начать задавать границы в аффективной безопасности.

 

 

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: