Революция в раю: Ромео и Джульетт

 

- Сумеречный Ангел? - в голосе Уриэля слышались растерянность и заинтересованность одновременно. - Ну, здравствуй...

- Здравствуй, мой новый брат, - Элесса подмигнул мне и ухватил телефон поудобнее. - Извини, что отвлекаю от важных дел, но мне очень нужно с тобой поговорить.

- Со мной? Тебе? - растерянность Уриэля стала заметнее.

- Ну, не только мне... Рафаэлю тоже.

В трубке раздался презрительный смешок.

- Мне не о чем говорить с Люцифером. А так как вы заодно, то и с тобой не о чем.

Я ухмыльнулся.

- Подожди, Уриэль, не кипятись. Разговор касается и тебя.

- У меня нет никаких дел с падшими, Элесса, не было и не будет.

- Разве ты не хочешь взглянуть на того, кто наполнен чистыми Сумерками?

В трубке замолчали, только слышалось размеренное дыхание Ури. Но я прекрасно понимал, что в нём сейчас борются зуд исследователя и учёного с нежеланием ангела Света общаться с созданиями Тьмы.

- Хорошо. Только не в инферно. - Учёный одержал в нём верх, и Элесса победно улыбнулся мне. - Слышите? Не в инферно и не в одной из ваших резиденций.

- Тогда назови своё место.

И Уриэль назвал. По указанному адресу оказался заброшенный ангар. Пустое гигантское здание, пол которого покрывал слой мусора. На стене красовалось граффити в виде пентаграммы и подписи "впереди Ад!", что вызвало у нас с Элессой усмешки. Отовсюду свисали обрывки и лохмотья проводов, торчала арматура, стены оплетали тонкие и толстые трубы. Через запылённые окна под самым потолком едва проникал солнечный свет.

Наши шаги отдавались эхом.

- Интересно, почему твои братья выбирают такие клошарники? - спросил Эле, оглядываясь. - Приелись пасторали Эдема?

Я лишь рассмеялся, пожав плечами. Возможно, и приелись. Всё когда-либо надоедает, особенно если ты живёшь вечно.

В затхлый воздух ангара вплёлся тонкий аромат ainoo, заставив меня на миг замереть, и Уриэль размашистым шагом вошёл в здание. Его огненно-рыжие волосы до пят летели за ним, как плащ.

Брат кивнул мне, едва скользнув взглядом, а вот на моего любовника уставился, совершенно беззастенчиво рассматривая его. Так учёный смотрит на подопытного кролика, прежде чем начать его препарировать.

- Элесса?

- К твоим услугам, Уриэль, - Эле насмешливо поклонился.

Они видели друг друга впервые. Уриэль бывал в инферно, но встречался исключительно со мной.

- Итак? - брат наконец отлепил взгляд от Эле, устремив глаза в потолок, и сложил руки на груди. - Слушаю вас.

И я спросил его, можно ли синтезировать Сумерки в условиях лаборатории Эдема.

- Теоретически, да, - помедлив, ответил Уриэль.

- А практически?

- Военная тайна, - усмехнулся он.

Я улыбнулся ему.

- Какой смысл теперь в твоей тайне, когда у нас есть такой источник Сумерек, который вам и не снился, - я кивнул на Эле.

Ури вскинул голову и снова посмотрел на своего нового брата-ainoo. Потом подошёл к нему почти вплотную, и они уставились друг друга с таким видом, будто каждый из них был ядом для другого. Наконец, Уриэль коснулся пальцами плеча Элессы.

- Можно?

Эле кивнул.

Ури, прикрыв глаза, скользнул пальцами с плеча на грудь, прижал их к солнечному сплетению, замер.

- Откроешься?

И Сумерки, прохладные и жемчужно мерцающие, потянулись к нему, влились в пальцы.

- Ainoo Laadaarkha, - прошептал он восхищённо. - Истинный... Как это у тебя получилось?

- Захотелось, - улыбнулся Эле.

Уриэль покачал головой и открыл глаза.

- Ты - Д'Айше, тот, кто следует за Принцем Тьмы, кто придёт накануне вечной ночи. Сумерки перед закатом.

Мне стало весело. Как можно до сих пор быть приверженцем этой чуши, выдуманной ими же самими для запугивания людей?

- Уриэль, - сказал я. - Может, это предрассветные Сумерки? И потом, вечная ночь у меня в инферно, я сыт ею по горло. Давай к делу. Так, что там насчёт синтеза Сумерек в лаборатории?

Он опустил голову, уставившись на носки своих до блеска начищенных ботинок, даже не запылившихся в мусоре ангара.

- Даже если и так, то какое к тебе это имеет отношение?

- Вовсе даже не ко мне, а к твоему шефу.

Уриэль вскинул на меня глаза. "Тёмно-зелёные, - ещё раз отметил я, - совсем не такого оттенка, как у меня, ближе к серому..."

- Причём здесь Габриэль?

Открывать карты без страховки было рискованно.

- Брат, тут очень тонкое дело. Я хочу, чтобы ты дал мне Слово Ангела, что разговор останется между нами.

- А почему ты решил, что это дело должно быть интересно мне?

Пришло время поковырять перстом в ране, подумал я.

- Потому что в этом можешь быть замешан ты. - Он усмехнулся. - А, может быть, Сафиэль.

И вот тут он вздрогнул.

Сафиэль - исключительно нежное Эдемское создание, наверное, самое светлое из всех светлых. Габриэль, будучи в благодушном настроении, поведал мне, что между Уриэлем и Сафи есть связь, куда более крепкая, чем простой oum. "Но Сафи из команды Михаэля? - удивился тогда я. - А Хель не очень-то любит, когда кто-то кому-то отдаёт Свет больше, чем ему". "Мы все свободны в своём выборе", - задумчиво произнёс Габи, на что я только ухмыльнулся про себя. Михаэль не любит соперников даже в oum.

- Не трогай его, - губы Уриэля болезненно скривились. - И вообще, какое тебе дело до того, что происходит в Эдеме?

- Твоё Слово Ангела, брат.

Он снова опустил голову, раздумывая, его лицо закрылось волосами, и я не мог видеть его выражения, о чём, конечно же, сожалел. Наконец, Уриэль глухо произнёс:

- Слово Ангела, Люцифер. Теперь выкладывай, что знаешь.

И я рассказал ему сначала о темноглазом незнакомце, пришедшем под видом Габриэля, потом о жучках в его квартире, наблюдая за Уриэлем в процессе повествования. На его лице не отражалось никаких эмоций, кроме вежливого внимания.

- Элесса, покажи ему.

Пробирка с жучком появилась из недр спортивной сумки, которую Эле принёс с собой. В глазах Уриэля мелькнуло любопытство.

- Можно? - он взял пробирку, поднёс ближе к глазам, рассматривая. Затем его правый глаз стал вытягиваться в подобие тубуса. Белок, пронизанный сеткой сосудов, поблёскивал на тусклом солнечном свету. Зрелище было несколько жуткое, но Уриэля это не смущало, а мы привыкли ко всяким зрелищам.

- Любопытный шпионский сплав. Такой сложно сделать в кустарных условиях...

Глаз втянулся обратно, и брат вернул нам пробирку.

- Ури, ты устанавливал Габриэлю мебель, жучки могли быть изготовлены в твоей лаборатории.

Он негромко рассмеялся.

- И теперь ты подозреваешь меня, Люцифер?

- Главное, чтобы тебя не начал подозревать твой шеф.

Уриэль отвернулся от меня и прошёлся по ангару. Шаги его были не по-ангельски тяжелы. Потом резко повернулся, и на миг показалось, что его объяло рыжее пламя.

- У меня один шеф - Создатель.

Я серьёзно кивнул.

- Уриэль, ты же знаешь, что иногда ainoo могут попасть ко мне, если делают что-то неугодное... шефу? Габриэль однажды побывал в инферно, можешь расспросить его, как там весело.

- Я не ставил жучки.

- И ты можешь дать ещё одно Слово Ангела?

Тонкие губы Уриэля растянулись в улыбке.

- Слово Ангела, Люцифер - это не моя работа.

Слишком легко он поклялся, как мне показалось.

- Ты знаешь, на что идёшь, Уриэль, - подал голос Элесса. - Если ты обманываешь...

- Падший... - лицо Ури вновь стало каменно-непроницаемым. - Я знаю это гораздо лучше тебя, поверь.

Они вновь обменялись вежливыми улыбками. Так улыбаются друг другу дуэлянты, прежде чем начать убивать друг друга.

- Теперь ты скажешь, причём тут Сафиэль?

- Ну, он темноглазый, во-первых. А во-вторых... Скажи, брат, твой любовник бывает у тебя в лаборатории? Кто вообще бывает в лаборатории, куда, насколько я знаю, ты редко кого пускаешь?

Он упрямо молчал. Я взял его за плечи, встряхнул.

- Уриэль, помоги мне. Габриэля кто-то подставляет, и, похоже, подставляют и тебя с Сафи, а мне не нравится это.

Ури сбросил с себя мои руки.

- Отчего такая забота, Люцифер?

Я горько усмехнулся.

- Потому что он - мой брат. Потому что вы все до сих пор мои братья, те, с кем я делил свой Свет, как бы вам не хотелось обратного. Ты можешь проклясть меня, Уриэль, но мой Свет ещё жив в тебе.

Взгляд Уриэля стал растерянным. Иногда откровенность может быть очень выгодной, но эта мысль казалась отвратительной. Я часто действовал методами, которые были противны мне, но другого выбора у меня сейчас не было. Я говорил правду, мне действительно был важен Габриэль, и правда помогала "расколоть" другого брата.

- Хорошо, скажу, что знаю. В лаборатории, кроме меня, бывают лаборант и, да, Сафиэль. Но он плохо разбирается в науке, поверь, могу дать и третье Слово. Он никогда бы не сделал подобный сплав.

- Не надо, я верю тебе. А кто лаборант?

- Сариэль. Но мебель для Габриэля я делал без его участия. К тому же, Сариэль - альбинос. И, кстати, почему ты смешиваешь два дела? Может, тот, кто подкинул жучки и тот, кто приходил к вам - два разных ainoo, преследующих разные цели?

Я хмыкнул:

- Ты прав. Но мне не хочется думать, что ваше Эдемское королевство прогнило так глубоко...

- Похоже, следствие зашло в тупик, - мрачно сказал Элесса. - Если это не ты, не Сафиэль, не Сариэль, то кто? Может, приходящий вор?

- Спасибо, Элесса, я учту эту догадку и усилю безопасность в лаборатории. На всякий случай. Но воров в Эдеме нет.

- Ури, - вновь обратился я к нему. - А как Михаэль относится к тому, что ты часто бываешь вместе с Сафиэлем?

Уриэль сощурил глаза.

- А вот это уже точно не твоё дело.

Я улыбнулся и взял Уриэля за руку, тот попытался её вырвать, но я был сильнее, вцепился в его запястье и отдёрнул длинный рукав. На запястье и предплечье едва виднелись следы ожогов. Такие ожоги не мог оставить огонь, это были следы Света, который младший ainoo не всегда выдерживал, если старший ангел вдруг переставал контролировать себя. Или делал это намеренно.

- Я неплохо знаю характер Хеля, так что, смею предположить, что он, как минимум, не в восторге.

Брат наконец вырвал у меня руку, одёрнул рукав, посмотрел с вызовом.

- Это мои проблемы, Люцифер. Заботься о Габи, если тебе так хочется. Ты, наверное, чувствуешь свою вину перед ним, да? - Я вздрогнул, как от пощёчины. - А я позабочусь о себе сам. И о Сафиэле тоже позабочусь.

Элесса вздохнул.

- Да уж... Коллектив возлюбленных братьев.

- Про слияние ангелов в неземной любви они пусть всяким сведенборгам впаривают, - заметил я. - А реальность куда интереснее.

- Можно подумать, падшие сливаются в неземной любви, - Уриэль презрительно скривил губы. - Кто бы нас осуждал? Тёмные! Комедия да и только.

Мы переглянулись с Элессой. Каждый из нас подумал об одном и том же. Я подмигнул ему. И тело Элессы вместе с одеждой стало покрываться серебристыми доспехами, а моё тело - моими, чёрными, ощетинившимися множеством острых шипов.

- Эй, что вы делаете? - Ури стал отступать к выходу из ангара.

- Не бойся. Тебе, как учёному, наверное, это будет интересно, - успокоил его я.

Мы с Элессой встали спина к спине, и мои шипы проникли в его доспехи, соединяя нас в одно чёрно-серебристое существо. На долю секунды реальность потеряла чёткие очертания, а потом я стал видеть объёмно. Мы могли двигаться синхронно, а могли по отдельности работать руками и ногами. Всё дело было в том, насколько мы тонко чувствуем друг друга, а для нас это не составляло никакого труда.

- T'ainoo, - воскликнул Уриэль. - Легендарный боевой ангел... Как вам это удалось?

- Захотелось, - хором ответили мы. Лица у нас сейчас, наверное, были самые блаженные. Эта близость была приятна, но не отвлекала или расслабляла, а делала сознание таким ясным, как никогда, даже в полной боевой готовности.

Мы снова приняли свой обычный вид и, улыбаясь, смотрели на потрясённого ангела. Я всё ещё ощущал себя частью Элессы.

- Это тебе в благодарность за то, что помог нам, Уриэль, - сказал я. - Не такие уж мы и сволочи.

Он покачал головой.

- Вы любите друг друга. Это объяснение...

- Да, - ответил я. - Но мне не нравится слово "любовь", оно обросло ложью, как затонувший корабль ракушками, и утратило свою суть. Я даже не хочу называть это laavh. Вы, ainoo Laahtah, точно также извратили значение слова, как люди, и оно стало пустой оболочкой. В погоне за властью над миром и друг над другом вы забыли, что оно значит на самом деле.

Уриэль смотрел на меня, и на этот раз в глазах его мелькнул испуг.

- Кто сейчас говорит со мной? Ты, Люцифер, или Его Тень?

Я рассмеялся.

- Какая разница, брат? Я уже так давно слился с этой Тенью, что иногда не различаю, где я, а где она...

- Прости меня, Тень, - плечи Уриэля опустились, и он снова направился к выходу, потом обернулся. - Да, мы с Сафиэлем вместе, так что, думай что хочешь.

- Спасибо за откровенность, Ури, - сказал я. - Думаю, нам пригодится твоя информация.

Он кивнул на прощание и вышел из ангара.

Мы с Элессой остались наедине.

- Нет повести печальнее на свете... - усмехнулся Эле. - Кстати, Рафаэль, откуда ты узнал про ожоги?

Я хлопнул его по плечу.

- Элементарно, Ватсон. Когда Уриэль поднёс пробирку к глазу, рукав его куртки задрался, и я успел заметить следы.

- И куда же мы теперь, мистер Холмс?

- К цветку Вероны. Сдаётся мне, всё дело в нём.

- А ты, случайно, не писал за Шекспира, Рафаэль?

- А что, я похож на писателя?

- Нет, ты похож на полицейский отдел в одном лице. Следователь, оперативник и даже обвинитель.

И мы, смеясь, покинули ангар, который теперь наверняка станет любимейшим прибежищем бомжей во всей округе.

 

Проклятый алмаз

 

Патефонная игла царапнула пластинку, и сквозь скрипы и искажения рванулась ввысь к каменному потолку тревожная музыка Вагнера. Пролог к "Гибели богов". Welch Licht leuchtet dort?- со страхом и надеждой вопрошал женский голос.

Что за свет сияет там?

Я усмехнулся и закурил новую сигарету. Более удачного вопроса Штайнер, этот заядлый любитель классики, подобрать не мог. Меня всегда поражала его интуиция, граничащая скорее с животными инстинктами, чем с тонким чувствованием мироздания. Штайнер прикрыл глаза, и его ноздри трепетали как у жеребца в ожидании случки. Но нет, возбуждало доктора совсем другое.

- Приведите его в себя, - процедил он сквозь зубы. - Сколько уже можно? Мы работаем целый день, а результатов никаких. Если к вечеру следующего дня мы с этим не закончим, я подам рапорт группенфюреру. - Его холодные светло-голубые глаза остановились на мне. - А что вы скажете, Моргенштерн? Пока от вас здесь толку никакого.

Что я мог ему сказать? Что человек, растянутый на цепях у стены и сейчас обливаемый ледяной водой, никогда не расколется. Хотя бы потому, что он не человек. Вся мясницкая бригада СС может разделать его на части, но он будет молчать. И будет жить. Это, конечно же, самое худшее для него. Я выпустил дым прямо в лицо Штайнеру, он поморщился, но смолчал.

- Дайте мне с ним поработать, док. Обещаю, я выверну его мозг наизнанку.

- Я не верю во всё это дерьмо, Моргенштерн, в телепатию, магию, древних богов, - яростно зашептал Штайнер. - И я не верю в вас. - Тонкий узловатый палец уткнулся мне в грудь. - Вы уж простите, Рафаэль, но всех магов и колдунов я считаю шарлатанами.

- Вы не поверите, Отто, я тоже. - Я стряхнул пепел прямо на его мундир. - Но про себя знаю точно - я выбью из него информацию.

Штайнер смерил меня неприязненным взглядом.

- У вас есть ровно час. Приступайте.

- Я хочу, чтобы нас оставили одних.

Доктор кивнул команде палачей, и они шустро вышли вон, собрав окровавленные инструменты. Патефон успел проиграть пластинку, и я снова включил Вагнера.

Поставил стул напротив парня, уселся, опёршись руками о спинку, вгляделся в него. Лицо несчастного уже перестало быть лицом, одутловатое, с кровоподтёками, синяками и рваными ранами. Он не имел права регенерировать, чтобы не вызвать подозрений, и поэтому его материя страдала, как у обычного человека, подвергнутого пыткам. Кое-как разлепив заплывший глаз - второй так сильно затёк кровью, что не открывался - парень посмотрел на меня и вздрогнул. Он попытался рассмеяться, но вышли только хрипы.

- Ну... теперь ты сожжёшь мне мозги, - просипел он натужно. - У этих... не вышло, а у тебя получится...

Тише. Нас слушают.

Он послушно замолчал.

- Значит, Теодор Энгельс? А я Рафаэль фон Моргенштерн, доктор оккультных наук, эксперт особого отдела Аненербе, приятно познакомиться, - произнёс я вслух. - Повторю уже известный тебе вопрос, Теодор Энгельс: на кого ты работаешь?

- На себя.

- Что, прям-таки на себя? И камешек тоже сам изготовил, народный умелец?

Что тебе нужно, Люцифер?

Я поднялся со стула и прошёлся по комнате, заложив руки за спину.

- Теодор, боль, которую ты испытал здесь, покажется тебе дуновением ветерка по сравнению с тем, что могу причинить тебе я.

- Не сомневаюсь.

- Тогда советую тебе больше не отпираться, а всё честно рассказать.

Он отвернулся от меня и стал смотреть в сторону.

- Теодор?

- Я работаю на себя. Камень изготовил я.

- Это я уже слышал... Ну, хорошо, что делает этот камень? Наводит проклятье? Ты хотел навести проклятье на нашего фюрера?

Он молчал.

- "Проклят будь, сын Сатаны, кровь твоя на невинных. Прокляты будут дети твои, проклят тот край, что тебя породил. О, Сатана, взываю к тебе, кровь свою от нас отведи. А Бог нас хранит. Во веки веков. Аминь", - процитировал я и наклонился к парню. - Что это за бездарная галиматья? Кстати, если Сатана отзовётся всё-таки? Никому мало не покажется.

Его глаз, налитый кровью, с ненавистью уставился на меня.

Что тебе нужно, Люцифер? Я всё равно ничего не скажу. Так что, быстрее делай, что хотел.

Я снова закурил.

Притворись мёртвым, ангел.

Что?

Останови все процессы жизнедеятельности в своём организме, они подумают, что ты не вынес пыток. Я позабочусь о тебе позже.

- Я не должен, - сказал он вслух. - Ты понимаешь слово "долг"... Моргенштерн?

- Я понимаю, что ты упрямый дурак. Если ты не выполнишь мою просьбу, Энгельс, то завтра узнаешь, каковы на вкус твои собственные яйца.

Я прижёг его плечо сигаретой, он застонал.

Или что такое сгорать заживо, Тефиэль... Так ведь тебя зовут, младший?

Железная дверь подвала загрохотала под ударами кулаков.

- Моргенштерн! Моргенштерн! Быстрее сюда! - никогда бы не подумал, что у нашего хладнокровного, выдержанного Штайнера может быть такой истерический голос.

- Иду! - крикнул я, вновь обернулся к ангелу. "Подумай над тем, что я тебе сказал".

Мы со Штайнером бежали по коридору. Доктор был вне себя от гнева и боялся. Боялся всемогущего группенфюрера, которого втайне считал безумцем. А сумасшедших, как известно, стоит опасаться, особенно если они такие высокопоставленные шишки, как Карл Мария Виллигут. Рывком Штайнер распахнул дверь в свой кабинет. С огромного портрета на нас укоризненно взирал дампир-полукровка, которому служили все эти люди. Доктор трясущейся рукой указал мне на сейф.

- Алмаз пропал! Пропал из закрытого сейфа! Проклятье! Как это вообще может быть?! Что мы скажем Виллигуту?

Тщательно осмотрев сейф, мы не обнаружили следов повреждения. Как будто кто-то проник через его надёжные стенки, через все замки и шифры, проник без особых усилий, и забрал чёрный алмаз, который буквально распирало от инферно. Я улыбнулся про себя.

- Может, его украли древние боги?

Доктор схватил меня за грудки, для этого ему пришлось встать на цыпочки.

- Не время для дурацких шуточек, Моргенштерн! - наткнувшись на мой взгляд, он отпустил меня. - Вы добились результата с Теодором?

- Я был почти у цели, когда вы сорвали меня с допроса.

- Что ж, мы его продолжим.

И Штайнер в ярости выскочил из кабинета. На ходу он отдавал распоряжения прочесать старый фольварк, где мы находились, и его окрестности. Нам следовало торопиться. Я кинулся вслед за доктором, мысленно проклиная светлых, которые отдали своего на растерзание, чтобы выиграть время.

Доктор подлетел к заключённому и ударил его наотмашь по лицу, по свежим ранам.

- Говори, кто твой сообщник! Где он?! Где он сейчас, я спрашиваю? - брызги слюны изо рта Штайнера летели ангелу в лицо. - Scheisse! - выругался доктор и обратился к одному из палачей команды СС, прибывшей с нами. - Курт, отрежь ему пальцы.

Я вздрогнул. Потянулся мыслями к ангелу.

Тефиэль, прошу тебя...

Я не могу лгать, ты ведь знаешь.

Но сейчас ты лжёшь всем этим людям.

Вот именно. Я не могу и не должен терять свой Свет ещё больше. Лучше я вытерплю всё это...

В бога душу мать вас, светлых!

Думай, что хочешь.

Курт достал круглые клещи со специальной выемкой, куда как раз мог поместиться палец человека. Подошёл к Тефиэлю. Ангел тяжело дышал, уронив голову, его длинные русые волосы слиплись в кровавые колтуны, и кровь же капала с его лица. Курт зажал указательный палец в клещах, резко надавил. Послышался хруст, а затем ангел закричал дико и пронзительно. Я очень надеялся, что он отключит хотя бы нервные окончания, но, похоже, ради правдоподобности Тефиэль решил отыграть свою роль до конца.

- Говори! - закричал Штайнер. Ангел помотал головой. - Курт!

Теперь в клещах был зажат средний палец. Хруст. Нечеловеческий крик. Тяжёлое дыхание. Непроницаемое лицо Курта, поигрывающего окровавленными клещами.

- Говори! - надсадно кричит доктор.

- Мне... нечего сказать...

- Курт!

- Подождите, док. - Я положил ему ладонь на плечо, сжал. - Дайте мне с ним ещё поговорить. Я вытащу из него информацию.

- Нет. У вас была возможность, доктор Моргенштерн, а у нас мало времени на дерьмовое чтение мыслей. Только боль может открыть нам любые мысли любого человека. Курт, продолжай.

"Дай мне с ним поговорить, Отто Штайнер. Это мой приказ".

Доктор вскинул на меня затуманенный взгляд.

- А, пожалуй, вы правы... У вас полчаса... Курт, оставь его.

Палач разжал клещи, не успев надавить на безымянный палец. Ангел всхлипнул. Его било в лихорадке.

Нас снова оставили наедине. Я подошёл к нему, вздёрнул голову за подбородок, посмотрел в красный глаз.

- Нет... - Тефиэль дёрнулся. - Ты не сделаешь этого...

- Сделаю, и ты это знаешь. Я сильнее тебя.

- Я против...

Я усмехнулся.

Это будет не твоей ложью, светлый, это будет моей ложью, дьявольской. Так что, расслабься, мальчик. Боль сейчас пройдёт.

Его взгляд потускнел, дыхание стало замирать, а потом и вовсе остановилось вместе с сердцем, мышцы ангела расслабились, и он обвис на цепях. Я остановил все витальные процессы его материи, Свет ещё какое-то время будет поддерживать его, но мне нужно было спешить.

Я вышел в коридор, по которому нервно метался Штайнер, и закурил.

- Что? - он подскочил ко мне. - Есть успехи?

- У него был сообщник, некто Янош Левицкий, еврей польского происхождения, мастер по скоростному вскрытию сейфов. Алмаз должен быть у него. Далеко он не мог уйти, бросьте все силы на его поиски. Прочешите лес.

Штайнер недоверчиво посмотрел на меня и направился в подвал.

- Теодор умер, Отто, - я пускал дым в потолок.

- Проклятье, Моргенштерн! Вы не могли быть осторожнее? Он нам нужен живым! Вдруг он солгал?

Я склонился к Штайнеру и посмотрел в его рыбьи глаза. Его веко нервно дёрнулось.

- Мне нельзя солгать.

Но я могу солгать кому угодно, даже если меня будет тошнить от этого. Вы называете меня Отцом лжи, люди, и получаете от меня то, что ждёте.

Отто поднял руки.

- Хорошо, Рафаэль, я вам верю.

Он подозвал к себе одного из офицеров нашей команды, отдал распоряжения. Мне пришлось выдумать красочный портрет Яноша, которого никогда не существовало, и псы СС направились по ложному следу, высунув языки от усердия. Потом Штайнер тщательно обследовал тело Тефиэля и признал его мертвее мёртвого.

- Я сам займусь его телом, - сказал я.

- Это почему ещё? - Штайнер прищурил глаза, всё-таки его иррациональное чутьё подсказывало ему, что здесь что-то не так. - Эту грязную свинью должны отдать на корм собакам.

- Больно тощий для собак, да и потравятся ещё, - улыбнулся я. - Отто, у парня были способности. И его тело необходимо сжечь, проведя некоторые ритуалы. Знаю, вы считаете это шарлатанством, но придётся вам смириться.

На лицо Штайнера наползла тень отвращения.

- Если бы вы, Моргенштерн, не были протеже и любимчиком Карла столько лет, я бы вас тоже подвесил в том подвале. Узнал бы, что вы за птица и как вы поёте по-настоящему.

Я рассмеялся.

- Спасибо за честность, Отто. Не сомневался в вашем ко мне отношении.

Я забросил мешок с телом безжизненного ангела на плечо и отправился на задний двор усадьбы, заросший орешником, с которого уже начали облетать листья. В захламлённом хозяйственной утварью сарае я вытащил тело из мешка, положил его на старый верстак и принялся приводить Тефиэля в чувство, вливая в него немного Света. Также я заживил все раны, которые мог заживить, остальное - дело регенерации. Пришлось ждать какое-то время, смоля одну сигарету за другой, пока он очнётся, откроет поджившие глаза и обведёт бессмысленным взглядом сарай, задержится на мне.

- Где я?..

- В безопасности, Тефиэль. Тебе пора убираться отсюда, пока они не оттяпали твою дурную башку.

Он резко сел, уставившись на свою руку, лишённую двух пальцев.

- Отрастут, только нужно время. - Я подошёл к нему, сжал его руку своей. Он посмотрел на меня, его брови были сведены к переносице, лицо исказилось от страдания.

- Почему ты мне помог? Что ты хочешь от меня?

Я усмехнулся.

- Ответ на свой вопрос. Зачем? Зачем вы затеяли всё это, ангелы Света?

- Ты про камень или вообще?

- И про камень, и вообще.

Он вздохнул и опустил голову.

- Мы не знали, что так получится. Мы хотели... совершенного вождя. Мессию. Который был бы человеком, хоть и с нашими генами, который понимал бы стремления людей лучше, чем ainoo, и при этом вёл бы их к Создателю. Айше был слишком непонятным для них, слишком мягким, а этот...

Я отпустил его руку.

- Вы плохо узнали людей, ангелы Света. Теперь вы видите, к чему на самом деле они стремятся. Ваш Мессия очень хорошо их понял и отразил все их желания. Он утопил полмира в крови и страданиях.

- Мы ошиблись, Люцифер.

- За ошибки нужно платить.

Он медленно поднял на меня глаза.

- Я готов уйти в инферно за это. Я не достоин быть ainoo... после всего.

- Это уже твои проблемы, Тефиэль. Расскажи мне про алмаз. Не переживай, я всё равно не смогу объяснить это людям - есть вещи, которые для них не имеют смысла, потому что они не могут их себе вообразить.

Ангел внимательно посмотрел на меня.

- А почему ты работаешь на них, Люцифер? В чём твоя выгода?

- Ни в чём. - Мне снова захотелось курить, но сигареты кончились, и я сглотнул слюну. - Я здесь, как наблюдатель со стороны падших. И не допускаю, чтобы эти ублюдки узнали слишком много и пустили себе на пользу.

Тефиэль кивнул - я дал ему возможность проникнуть в мой разум и убедиться, что я говорю правду.

- Мы хотели лишить его сил. Как выяснилось, гены падшего подавили гены ангелов Света, - он метнул на меня укоризненный взгляд и продолжил: - Он стал вбирать в себя окружающее инферно, и оно делало его могущественным демоном, управляющим волей людей. Мы создали алмаз, который мог бы впитать часть этой силы, а потом должны были забрать его.

Я устроился на верстаке рядом и внимательно слушал его.

- Подкинуть камень оказалось не слишком трудным делом, как и придумать легенду о даре богов - по сути, так оно и было. А вот забрать... У демона очень острое чутьё, и он всегда носил его с собой, подобраться было сложно. Тогда нам пришлось придумать другую легенду. О проклятом камне, который лишает сил. Мы подсунули дезинформацию вместе с текстом проклятья. И поскольку камень дарил я, мне пришлось играть свою роль дальше.

- Теряя Свет...

- Да, - тихо произнёс он и снова опустил голову. - Нам всем пришлось много лгать.

Я кивнул, вспоминая, как Аненербе встало на уши, узнав, что за вещь таскает при себе фюрер столько времени. Забрав камень от греха подальше, они довольно быстро отыскали дарителя - некто Теодор Энгельс жил в Кёнигсберге, в старой усадьбе. Дальнейшее происходило на моих глазах.

- Стих бездарный и силы не имеет, - сказал я. Тефиэль улыбнулся.

- Я знаю. Но людей впечатляют более невинные заклинания.

- Пока мы разбирались с тобой, камень забрал кто-то из ваших?

- Да.

Я помог ему слезть, поддерживая под раненую руку.

- Сможешь выпустить крылья?

Тефиэль прерывисто вздохнул и распустил крылья с чуть голубоватым оттенком, в убогом сарае стало заметно светлее. Ангел счастливо, по-детски, улыбнулся мне.

- Спасибо тебе, несмотря ни на что.

- Просто не люблю бессмысленные страдания.

Улыбка вдруг резко сошла с лица Тефиэля.

- Люцифер!

- Что?

Я обернулся и увидел Штайнера, в его руке дрожал "Вальтер", наставленный на меня.

- Что здесь происходит? - визгливо закричал он.

Не дожидаясь, пока этот псих выстрелит, я расслабил сухожилия его руки, и пистолет с грохотом упал на деревянный пол.

- Улетай, Тефиэль, - сказал я, глядя в расширенные от ужаса глаза доктора.

- Что ты с ним сделаешь?

- Лети, ангел. Твоя работа закончилась, началась моя.

Шорох крыльев и отразившееся в глазах Штайнера сияние, вспыхнувшее ярко и угасшее через мгновение, дали мне знать, что мы остались с доктором одни. Он стоял, безвольно опустив непослушные руки, даже не пытаясь бежать. Настолько велико было его потрясение.

- Моргенштерн... Кто вы?.. Что это?..

- Видите ли, доктор Штайнер, неважно верите вы во что-то или нет, оно может существовать, не спрашивая вашего согласия.

Я вскинул руку, и она трансформировалась в демонское щупальце, усеянное шипами, которое протянулось ко лбу доктора, стало ввинчиваться в его череп, проникая в мозг. Он заорал и затрясся как в припадке. Его глаза подкатились, лицо покрылось кровавыми пятнами, а рот широко открылся, оттуда вывалился чёрный язык. Я впитывал эту душу, постепенно скармливая её инферно, и смеялся, ощущая, какой немыслимой болью охвачено всё существо Штайнера. Я узнал все его надежды и мечты - ни одна из них никогда не сбудется, знал все его страхи - и теперь все они будут вечно с тобой, Отто.

Я резко выдернул щупальце из головы доктора, и он, качнувшись, рухнул на пол, подёргиваясь в судорогах. Моя рука приняла обычный вид, и я подошёл к телу, вытащил его на двор, волоча за ноги. Развёл костёр, благо тут росло много сухого орешника; бросил тело в огонь, наблюдая, как пламя пожирает материю. Чувствовал, как инферно перемалывает душу доктора - и это гораздо страшнее вечного адского огня, который понятнее людям, потому что они могут вообразить эти муки...

Как я объясню Виллигуту исчезновение Штайнера? Да никак. Просто внушу ему, что не было такого человека. Никогда. Нигде. Операцией занимался только я. Но сначала займёмся промывкой мозгов эсэсовцам, которые работали с нами. Возможно, я превышаю полномочия наблюдателя, но мне всё равно.

Я поднял глаза к небу, источающему холод и равнодушие.

Мне давно всё равно, Создатель, я слишком много за свою жизнь видел, что творят люди, и мало кто из них достоин твоей любви и твоей милости. Да и не каждый твой ангел этого достоин, чем бы они ни оправдывался.

Поэтому я сделаю то, что хочу сделать. И никто меня не остановит.

 

Встреча в Белграде

 

Миром владел хаос. Люди изо всех сил старались перещеголять дэмайну в жестокости и разрушениях, в чем - как утверждали ангелы Света - носителям крови Ainoo Daarkha не было равных.

Русские и болгары зачищали город, окружённый два дня назад. Это спасало население от бомбардировок с воздуха, но артиллерия и танки работали, выкуривая остатки гарнизона из жилых кварталов. Командиры берегли своих людей, и часто здания, где оборонялись немцы, просто разносили в пыль. Судьба тех, кто прятался от своих и чужих, не волновала никого. Никто не раскапывал обломки, не проводил спасательные операции, и я морщился, чувствуя острым нюхом трупную гниль, которой тянуло из-под каждой груды щебня.

Тем, кого я сейчас вёл за собой, просто невероятно повезло. Их угораздило скрываться в том же подвале, что я выбрал для ночлега своей группы. Мать и дочь. Девчонке - лет двенадцать, женщине около тридцати. Голодавшие по бабам парни тут же разложили на полу обоих. Приказы не помогли, и я достал нож. А сейчас уводил перепуганных людей подальше от заваленного трупами подвала.

Северо-западная часть Белграда являла собой пёстрое варево, мешанину из чужих и своих. Варево бурно кипело, одну и ту же улицу могли занимать и болгары, и русские, и немцы... Дело осложняло то, что в гарнизоне Белграда хватало эсэсовцев, а эти ребята умели не только развязывать языки, но и воевать. В плен никто из них не торопился, все держались до последнего, стремясь забрать на тот свет как можно больше врагов.

Вот и этот... Он только на вид такой, утончённо-эстетствующий сноб. Стоит у заглохшей машины так, будто не рвутся вокруг шальные снаряды. На самом деле он очень опасен - под кожаным плащом висит "шмайссер", на бедре темнеет кобура, и где-то притаился нож с вытравленным на клинке девизом "Alles fuer Deutschland".

Я замер у стены. Сердце тяжело ухнуло, остановилось и забилось снова.

Эсэсовца больше не было. В дюжине метров от меня, в чёрном мундире с рунами в петлицах стоял Рафаэль. Ветер трепал неожиданно короткие волосы, его глаза светились опаской и недоверием.

Непослушные губы прошептали его имя на Языке, и он будто очнулся от спячки. Мой Принц, мой Эксайлез, стоял недосягаемо близко... и - я ощутил это - тоже узнал меня.
Ветер донёс до меня его запах. Ради которого можно забыть всё на свете. Всё, кроме близкой опасности.

Волосы на спине встали дыбом от её предощущения. К нам приближалось что-то - снаряд или фаустпатрон. Слишком быстро, чтобы убежать. Не мне, а тем двоим, что я вёл за собой.

Рядом возник портал. Воздух разорвал крик Рафаэля: "Беги!!!". Я зашвырнул в портал баб, словно мешки с картошкой и прыгнул сам. Ощутил, как схлопывается от взрыва устье портала, всплеск тревоги за меня...

И очутился в очередном подвале. Сутки потребовались на то, чтобы раскопать засыпанный взрывом вход. Ещё несколько часов ушло, чтобы пристроить женщин. И только после этого я отправился искать Рафаэля.

Несколько десятилетий назад он ушёл из нашего обиталища, которое называл Замком Апокалипсиса. После восьмиста лет Отлучения я надеялся, что мы больше никогда не расстанемся, но... Рафаэль ушёл на несколько дней - а пропал надолго. И всё это время я искал его, гадая, что с ним, выслеживал по всему миру, отставая на шаг или два. Ровно на столько, чтобы не впасть в отчаяние.

За сутки обстановка в городе изменилась. Вместо партизан и добровольцев Белград зачищали русские штурмовики, неразговорчивые суровые парни. И я спешил. Хотел найти Рафаэля раньше, чем они. Чувствовал его присутствие, шёл на него как на маяк.

И опередил их.

В прошлой жизни, полгода назад, в этом здании было уютное, но дорогое местечко. Обеспеченные люди приходили выпить пива, посплетничать, обсудить военные новости... Сейчас от этого осталась лишь обивка стен, да литая чугунная лестница ведущая в пивной подвальчик.

Рафаэль был один. Вокруг него сидели люди в форме со споротыми знаками отличия, но толстый кокон одиночества отгораживал его от них так же надёжно, как крепостная стена. Заметив меня, они удивились, что я один. Но поражение уже прокралось в их души. Никто не запротестовал, не поднялся, когда я, взяв Рафаэля за плечо, поволок его к выходу. Но дошли мы только до туалета.

Он молча втолкнул меня в разбитую комнату, и обнял так жадно, что я задрожал всем телом. Горячие сухие губы прошлись по моему лицу, ладони забрались под рубаху, тронули уже затвердевшие соски...

Я рванул ремень. Армейское х/б б/у треснуло, выпуская наружу член. Пальцы Рафаэля пробежались по нему, и он задрался до пупа. Я закусил губу, чтобы не застонать от наслаждения. Залез ладонями под его форму, явно с чужого плеча, уже не эсэсовскую. Огладил бока, грудь, рельефный живот, залез к нему в штаны...

- Лицом к стене.

- Aie, Exaileh'z.

Повернулся, упёрся руками в надтреснутый фарфоровый писсуар. Выгнулся, ощутив, как пальцы Рафаэля раздвигают ягодицы. И проглотил страстный вскрик, когда меня пронзил его член. Пронзил и быстро задвигался, распаляя и без того сгорающую от жажды плоть.

Я чувствовал, как он ходит во мне, его жаркое дыхание, трепещущее от страсти тело - и сам дрожал и извивался в его руках, страдая от невозможности выстонать, выкричать, выразить яркое наслаждение. И когда меня скрутила волна оргазма, я молча выплеснулся в писсуар. И шумно выдохнул, ощутив в себе сперму Рафаэля.

- Мальчик мой... Эле...

- Эксайлез...

Я повернулся к нему, погладил его лицо. Такое родное, знакомое до малейшей чёрточки - и вместе с тем чуточку иное. А он уже подталкивал меня к раковинам, стягивая разодранные штаны.

Я беззвучно рассмеялся, чувствуя его голод по мне. Послушно забрался на стол с раковинами, обнял ногами его талию, принял в себя. Сильные пальцы Рафаэля порвали на мне рубаху, вонзились под рёбра, снова вызвав дрожь во всём теле. Я гладил ладонями его плечи и шею, ласкал затылок, кожу головы под странно короткими волосами, скользил ступнями по ягодицам... И отдавался ему со всей страстью, но без единого звука. Воздух сотрясало только наше хриплое, сбивчивое дыхание.

Когда нас накрыла волна оргазма, мы закрыли друг другу рты поцелуем. И содрогнулись, кончив почти одновременно. Он - в меня, а я - на его форменку с чужого плеча. Оторвались друг от друга, успокоили дыхание. Нежные пальцы Рафаэля скользнули по моим губам.

- Спасибо, Эле...

- Тебе спасибо, Рафаэль. Что вспомнил... после стольких лет...

Он нахмурился:

- Я не помнил тебя, Эле, прости.

Это удивило меня, и одновременно нечто такое я и предполагал.

- Что с тобой случилось? Я места себе не находил. Ты всё время ускользал...

Рафаэль вздохнул, поднял голову, разглядывая потолок, будто там было что-то важное для него.

- Я и сам толком не знаю. Помню лишь укус.

- Укус?

- Да, вампирский. После которого мне отшибло всю память. - Рафаэль посмотрел в мои глаза. - Это слишком долгая и странная история, чтобы рассказывать её сейчас. Я соскучился по тебе.

- И я... - я гладил его по волосам, перебирал шелковистые пряди так, как нравилось ему когда-то. - Я будто и не жил... до того дня, как снова тебя увидел...

- Хочешь меня?

- Ужасно.

- Тогда бери, - он опёрся руками о раковину. Я встал сзади него, огладил совершенное тело, мерцающее Светом. Вдохнул его будоражащий запах. И замер, ощутив - мимо туалета идут...

Рафаэль выругался. И раскинул вуаль над этой комнатой.

- Извини, мой мальчик. Нужно было сделать это раньше...

- Неважно, - я поцеловал его ароматный затылок, сжал пальцами соски, - всё неважно...

- Да...

Он выгнулся ко мне, откинул назад голову, как раз на моё плечо, и я вошёл в его горячее, ждущее меня тело. Рафаэль вскрикнул, в его голосе было всё: страсть, радость, боль... Сначала я двигался осторожно, а распалившись - всё быстрее и сильнее. И глубже. Я насаживал Рафаэля на возбуждённый член, и стены отражали наши громкие стоны. Мои губы ласкали трепещущую жилку на его шее, ладони сжимались и разжимались на его члене. Мы не только стонали в унисон, мы дрожали так, словно превратились на эти минуты в единую, сгорающую от страсти плоть. И оргазм испытали одновременно.

Выйдя из Рафаэля, я обнял его, прижал к себе так, что затрещали кости. Услышал тихое:

- Я люблю тебя, Эле.

Сердце ухнуло в пустоту и снова пустилось вскачь.

- Не оставляй меня больше, Рафаэль.

- Никогда. Пока ты сам меня не оставишь.

Я улыбнулся:

- Я пойду за тобой куда угодно. Всё равно, куда, лишь бы вместе.

До момента, когда сбудется это пророчество, оставалось совсем немного.

 

⇐ Предыдущая234567891011Следующая ⇒

Поделиться: