Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии |
Глава восьмая. ПОНЕДЕЛЬНИК, 27 МАЯ
«Нас остановили, когда Дюнкерк был уже на виду. Мы наблюдали удары нашей авиации. Мы видели также армаду крупных и малых судов, используемых англичанами для эвакуации своих войск». Генерал Гудериан Это горестное замечание Гудериана показывает, насколько сильны были досада и разочарование, охватившие личный состав немецких танковых войск. Рундштедт остановил свои дивизии, когда Дюнкерк был уже на виду. С Ваттенских высот можно было видеть здания порта. В яростном нетерпении они были вынуждены целых три дня топтаться на месте. Наконец они ринулись вперед. Приказ Гитлера о возобновлении наступления танковых сил поступил слишком поздно, чтобы его можно было начать осуществлять 26-го, но с рассветом 27 мая группа Клейста начала продвижение на восток на 56-километровом фронте между Гравлином и Робеком, имея 1-ю танковую дивизию на побережье, 2-ю — к югу от 1-й до Арнека, 20-ю моторизованную дивизию между Арнеком и Касселем, 6-ю и 8-ю танковые дивизии между Касселем и Азбруком. Далее на юг группа Гота, развивая двухстороннее охватывающее движение, начатое накануне, выдвинула четыре танковые дивизии в направлении Армантьера и Кеммела, чтобы отрезать английские экспедиционные силы на их позициях, окружить 1-ю французскую армию, нанести удар в тыл вновь созданного фронта группировки Брука и установить контакт с 6-й армией Бока, ведущей мощное фронтальное наступление. Роммель, находясь в 7-й танковой дивизии, действовавшей 101 в первом эшелоне южного крыла охватывающих клещей, писал своей жене: «Я чувствую себя хорошо. Мы теперь осуществляем окружение англичан и французов в районе Лилля. Я принимаю в этом участие с юго-запада...» Роммель поторопился со своим письмом. Клещи окружения сомкнулись с опозданием на двадцать четыре часа. Через 16-километровый разрыв между Комином и передовыми частями танковых сил Роммеля 27 мая под покровом темноты успешно отошли 1, 3, 4 и 42-я дивизии английских экспедиционных сил, а с ними — треть сил 1-й французской армии. Немцам не удавалось сомкнуть клещи, потому что 2-я английская дивизия, дравшаяся в одиночестве и отрезанная от своих войск, выдержала в течение этого грозного дня тяжелейшие удары артиллерии, пикирующих бомбардировщиков и танков. Упорно обороняя свои позиции, отстаивая каждую пядь земли, дивизия медленно отходила, подвергаясь обходам и окружениям. К исходу дня 4-я бригада, находившаяся в центре, прекратила свое существование, а 5-я и 6-я бригады по обе стороны от нее были раздроблены на мелкие группы. Силы дивизии уменьшились до размеров одной бригады. Но она, однако, сдерживала удар всех танковых сил группы Гота, и под покровом темноты под ее прикрытием был начат отвод главных сил. Вдоль канала гарнизоны узлов сопротивления упорно цеплялись за свои позиции в Лестреме, Азбруке, Касселе, Арнеке, Ледрингеме и Вормуде, тормозя и сдерживая продвижение сил противника, обтекавших узлы сопротивления с обеих сторон. На восточном участке фронта три пехотные дивизии 6-й армии Бока образовали вторую клешню охватывающей группировки. Главный удар здесь пришелся по усиленной 5-й дивизии Франклина, удерживавшей рубеж железной дороги и канала от Комина до Ипра. Наступлению предшествовали мощный артиллерийско-минометный налет и удар пикирующих бомбардировщиков. Под давлением численно превосходящих сил противника 143-я бригада, оборонявшая район Комина, была вынуждена отойти. Мощное наступление немцев было приостановлено смелыми контратаками сводного отряда, сколоченного главным образом из английских саперных 102 частей, используемых как пехота. Наступление немцев захлебнулось на запасных позициях обороны; в течение всего дня Франклин упорно противодействовал наступлению немецких войск. Еще с наступлением темноты в воскресенье Горт вывел вторую бригаду 50-й дивизии. Брук использовал ее вместе с другой бригадой этой дивизии для дополнительного расширения его левого фланга, на этот раз за Ипр. Подобно первоначальному развертыванию 5-й дивизии, 50-я дивизия развернулась на позициях к рассвету, задолго до того, как пехота Бока смогла выйти на этот рубеж. Особый интерес представляет использование немецких дивизий в восточном районе этого участка фронта. Девять дивизий топтались на месте, удерживаемые последними усилиями бельгийского сопротивления. Две из этих дивизий — 30-я и 225-я — пробились вперед на фронте между Исегемом и Тилтом и устремились к Остенде. Три дивизии — 18, 311 и 61-я — вели бои с 5-й дивизией Франклина. Две дивизии были развернуты против старых приграничных позиций, однако в 10-километровой бреши, образовавшейся между английскими войсками у Ипра и удалявшимся флангом бельгийских войск у Зоннебека, вовсе никакого продвижения не наблюдалось. Никаких попыток использовать открывшийся широкий проход к морю немцы не предпринимали и, по-видимому, не намечали. 6-я армия не переставала жаловаться на нехватку танков. Горт ввел свои последние резервы. В этот час он мало мог сделать; судьба сражения находилась в руках Бока и командиров его корпусов и дивизий. Одно мероприятие предстояло, однако, осуществить: важное значение приобретало создание оборонительного пояса у Дюнкерка. Для Бланшара не было больше никакой возможности продолжать удерживать оборону на рубеже реки Лис. Бельгийская армия быстро разваливалась, немцы вследствие огромного своего превосходства преодолевали восточный участок фронта. Настало время отойти на последний рубеж обороны по опоясывающим Дюнкерк каналам, идущим из Ньивпорта через Берг на Гравлин. В воскресенье вечером Горт возложил на Рональда Адама организацию обороны Дюнкерка. Здесь неизбежно было дублирование, Обычно адмирал Абриаль в качестве 103 командующего морскими силами Севера отвечал за оборону этой крупной французской базы. В его распоряжении находились силы, именуемые «Secteur fortifie de Flandres». Их ресурсы были малы и вооружение ограниченно. Они были предназначены, главным образом, для обороны побережья. Вейган при возвращении с совещания союзного командования в Ипре возложил на адмирала Абриаля задачу по обороне всего этого района. При этом оставалось неясным, как Абриаль должен был обеспечить эффективную оборону на каналах, имея всего лишь две дивизии. В 7.00 27 мая в Касселе было созвано совещание. Еще до начала совещания Рональд Адам обсудил с генералом Фагальдом возможности обороны Дюнкерка, и они достигли по этому вопросу официального соглашения. На карте, принесенной на совещание полковником Бриджменом, были намечены полосы обороны. Англичанам надлежало держать оборону на рубеже, простирающемся от Ньивпорта вдоль каналов, через Фюрн к Бергу; французы должны были оборонять полосу от окраины Берга до Гравлина. Весь рубеж обороны делился на две части каналом, соединяющим Берг с Дюнкерком. Эта схема обороны, намеченная на карте, была подписана обоими генералами. Дальнейшее деление восточной части рубежа обороны было делом англичан. Он был разделен на три сектора по числу корпусов: 2-й корпус на востоке, 1-й — в центре, 3-й — непосредственно у самого Дюнкерка. За пределами полосы обороны каждый корпус получил район сбора и участок побережья для эвакуации. После этого было проведено совещание. На нем присутствовали представитель Горта Адам с группой старших офицеров, а с французской стороны генерал Бланшар, адмирал Абриаль, генерал Приу — тогда уже командовавший 1-й французской армией, генерал де ла Лоранси — командир 3-го корпуса и генерал Кёльц — начальник штаба верховного главнокомандующего генерала Вейгана. Официальное совещание в Касселе не носило делового характера. После двадцати минут разговоров, которые так ни к чему и не привели, 104 генерал Кёльц заявил, что, «по мнению Вейгана», обстановка требует перехода в общее наступление, что нужно начать продвижение на юго-запад и что французский 16-й корпус должен немедленно выступить, чтобы отбить у противника Кале. Французы были охвачены большим энтузиазмом, но об этом, пожалуй, нет необходимости распространяться. Около полудня генерал Паунелл отправился в Кассель, чтобы выяснить, можно ли опять передислоцировать туда ставку, но был обстрелян. Осада Касселя началась. Рогер Кепс, находившийся при бельгийском штабе, сообщил, что бельгийский король «опасается, что близится быстро время, когда он не сможет больше рассчитывать на способность своих войск вести борьбу и вообще не сможет принести какую-либо пользу английским экспедиционным силам. Он просит Вас понять, что он будет вынужден капитулировать до того, как его армия будет разгромлена». Почти сразу же после этого предупреждения Горт получил сообщение, в котором указывалось, что «генерал Вейган обращается лично к генералу Горту. Английская армия должна принять максимальное участие в совместном контрударе. Обстановка требует нанесения мощного удара». Какой контрудар Вейган имеет в виду — не указывалось. Не ясно было, какой мощный удар Вейган считал возможным в обстановке, когда противник смыкал свои клещи над 1-й французской армией, когда боеприпасы почти кончались, а продовольствие и горючее иссякало. Штаб английских экспедиционных сил был передислоцирован в Уткерк, что в 15 километрах севернее Касселя. В ходе продвижения войск с тремя корпусами была установлена радиосвязь. Горт получил от военного министра телеграмму следующего содержания: «Хочу, чтобы Вам было совершенно ясно, что вся задача теперь сводится к тому, чтобы эвакуировать в Англию максимально возможное количество Ваших войск». Нереальность решений кассельского совещания была настолько очевидна, что Горт отправился разыскивать Бланшара. Сначала он направился в Дё-Панн, но его 105 там не нашел и отправился в Дюнкерк. В бастионе № 32 находились штабы адмирала Абриаля и генерала Фагальда. Бланшара и там не оказалось. Было уже поздно. Незадолго до 23.00 генерал Кёльц спросил у Горта, слыхал ли он, что бельгийский король просил начать перемирие с полуночи. Горт сразу же отправился в свой штаб. Почти тут же он был вынужден покинуть дорогу, так как она была забита транспортом, отходящим в район Дюнкерка. Блуждая в потемках, он пробивался через дороги, забитые беженцами, загроможденные гужевым транспортом, заблокированные разбитыми машинами. В течение четырех с половиной часов такого блуждания он слышал, что его союзник на севере прекратил боевые действия, что на протяжении 35 километров до моря его фланг открыт. Пока Горт пробивался через загроможденные дороги, 3-я дивизия Монтгомери оторвалась от противника, покинув старые приграничные позиции, и отошла за расположение 5-й дивизии, чтобы занять позиции от левого фланга 50-й дивизии до нового рубежа обороны вокруг Дюнкерка. За ними 4-я и 42-я дивизии отошли на рубеж реки Лис, образовав фланг обороны на рубеже между Комином и Армантьером. 1-я дивизия отходила через их боевые порядки. 3-й французский корпус отходил через реку на фронте между Армантьером и Эстером. Остатки 2-й дивизии отошли к реке между Эстером и Мервилем, а 44-я дивизия — далее до Азбрука. В действительности это нигде не выглядело так аккуратно, как впоследствии было изображено на карте обстановки. Между расположением войск были незанятые промежутки. Значительные участки фронта остались нераспределенными. В условиях ночного мрака и страшного нагромождения на дорогах войска теряли контакт между собой, а командиры — связь. Ночь была полна ужаса. Но постепенно на рубежах, намеченных Гортом, дивизии все больше избавлялись от хаоса, и новый оборонительный фронт был наконец создан.
* * * Почему король Леопольд капитулировал? Неоспоримый факт заключается в том, что бельгийская армия 106 потерпела поражение на поле сражения. Факт этот был сразу же затемнен завесой политических споров между Леопольдом и его министрами, попытками французов найти козла отпущения, пылкими обвинениями, выдвигаемыми Рейно, и повторной ссылкой на капитуляцию, сделанной Черчиллем в палате общин. Горт оказался целиком под влиянием последовавшей за этим шумихи. Леопольд действительно совершал ошибки (они будут проанализированы ниже), но факты, имевшие место в тот понедельник, с военной точки зрения представляются ясными. Бельгийская армия уже была отрезана от английских экспедиционных сил, и ни одна из сторон не имела достаточных средств, чтобы хоть попытаться закрыть образовавшийся разрыв. Кроме того — и это, возможно, даже более важно, — бельгийская армия была рассечена на две части; Бок мощными силами вклинился между Исегемом и Тилтом. Бельгийская армия, испытывавшая нехватку в боеприпасах и средствах транспорта, лишенная бронетанковых сил и достаточной авиационной поддержки, оказалась в безнадежном положении. После встречи в Ипре 21 мая Леопольд не оставил у Горта никаких сомнений относительно боеспособности бельгийской армии. Шли дни, и он сделал дальнейшие предостережения. 25 и 26 мая английский штаб был информирован об убывающей мощи бельгийской армии. Содержание первого сообщения Леопольда от 27 мая уже приводилось выше. Последнее его сообщение Гортом не было получено, однако трудно сказать, что еще мог предпринять король Бельгии. Высказывалось мнение, что ему следовало посоветоваться непосредственно с Гортом или хотя бы с Бланшаром и с французским правительством, прежде чем принять свое решение. Однако несомненным является и то, что никто не пытался советоваться с Леопольдом, когда английское правительство принимало решение эвакуировать свои войска. Вплоть до утра понедельника Леопольд не был информирован о намерениях английского правительства. Его следовало бы поставить в известность о том, что на протяжении недели уже проводится частичная эвакуация, что 27 тысяч человек уже вывезено. Когда он отправил своих полномочных представителей для встречи с Боком, операция «Динамо» — эвакуация главных сил — уже 107 осуществлялась на протяжении двадцати четырех часов. Хотя впоследствии Горт негодовал при упоминании об этом, тем не менее факт остается фактом: так было.
* * * На рассвете 27 мая положение на море было мрачным и вызывало замешательство. Под воздействием артиллерийского обстрела из Кале и усиливающихся ударов немецкой авиации корабли поворачивали обратно. Одна за другой приходили вести, из которых было отчетливо ясно, что от кратчайшего пути из Дувра на Дюнкерк в дневные часы придется отказаться. Имелись два других пути (схема 7): маршрут «Y» — северный, протяженностью около 87 миль, удлинял путь к Дюнкерку на 48 миль. Он пролегал через Саут Гудвинский и Норт Гудвинский маяки, мимо Куинтского буя, через Вест Дипский проход. Маршрут «X» — центральный, протяженностью 55 миль, удлинял путь на 16 миль. Он пролегал также через оба Гудвинских маяка, затем поворачивал на Рейтингенский проход. Длинный маршрут более чем вдвое увеличивал продолжительность рейса, что, естественно, увеличивало потребность в судах. Пришлось идти на потерю времени, а следовательно, и на увеличение продолжительности нахождения под воздействием немецкой авиации. Последнее обстоятельство до известной степени компенсировалось значительным усилением авиационного прикрытия. В этот день истребительное авиационное командование выделило 16 эскадрилий для более надежного прикрытия судов — непрерывно с пяти часов утра до наступления темноты. Состав истребительных патрулей колебался в пределах от 9 до 20 самолетов. Хотя главные усилия немецкой авиации были направлены против слабеющей бельгийской армии, непосредственно Дюнкерк двенадцать раз подвергался мощным ударам с воздуха. Работа на рейде протекала страшно медленно. Для посадки на суда использовались судовые тяжелые спасательные шлюпки, предназначенные для применения в глубоких водах. Ничего более неподходящего нельзя было придумать для использования на дюнкеркских мелях. Горт сообщал, что 27-го с берега на суда было отправлено только 200 человек, однако в действительности 108
их было значительно больше — около 2500 человек. Тем не менее, погрузка все же шла крайне медленно. 109 Можно было найти два выхода из этого положения. Один заключался в том, чтобы использовать малые суда, которые имелись в наличии. Другой выход был более радикальный: капитан 1 ранга Теннант, оценивая возможности самого порта, озаренного пламенем горящих складов, решил проверить практически возможность швартовки судов вдоль восточного мола. Как отмечалось выше, мол строился не для этой цели, но здесь были шансы на успех. С поразительным безразличием к возможным последствиям он распорядился пришвартовать туда корабль. Швартовка прошла удачно, и начало было положено. Отход обороняющихся войск на рубеж реки Лис побудил Вейгана наконец рассмотреть возможность «новой погрузки войск на суда». В это утро помощник начальника штаба адмирала Дарлана капитан 1 ранга Офан прибыл в Дувр, чтобы обсудить создавшееся положение с заместителем морского коменданта Дюнкерка и начальником французской военно-морской миссии в Лондоне. Все трое встретились с адмиралом Рамсеем. В последующем своем отчете об этой встрече Офан сообщил, что, несмотря на «конфиденциальную связь», существовавшую между двумя флотами, французы не получили никакой информации о решении англичан эвакуировать свои войска. Какие это имело последствия — мы разбираем в следующей главе. Здесь же необходимо иметь в виду, что Рейно еще накануне в Лондоне был полностью информирован об обстановке. Несмотря на испытываемую им досаду, Офан, как человек весьма энергичный, сразу же стал добиваться того, чтобы французы еще более активизировали свою работу по изысканию вместе с Рамсеем необходимых новых транспортных средств. Начался сбор малых судов в ближайших французских портах. Было приказано подготовить все имеющиеся суда; контр-адмирал Ландрио был назначен командовать этим морским районом и немедленно вызван в Дувр на корабле «Саворньян де Бразза», который должен был служить штабным кораблем. Однако сделать что-нибудь еще в этот день было практически невозможно. 110 Два тральщика доставили в Англию 175 раненых, и это было все; госпитальные корабли пытались войти в порт, но из-за сильных ударов авиации были вынуждены повернуть обратно. В Дувре сбор малых судов стал делом первоочередной важности. В основном вопрос упирался во время, а время выиграть было чрезвычайно трудно, так как все люди были нужны в Дюнкерке. Когда малые суда приступили к делу, стало ясно, что, пока не удастся подать к берегу достаточное количество этих судов, отправка людей будет протекать медленно. Это был неудачный день: только 7669 человек высадилось в Англии.
Глава девятая. ВТОРНИК, 28 МАЯ
Утром 28 мая обстановка на сухопутном театре находилась под доминирующим влиянием одного фактора — последствий капитуляции бельгийской армии. В полночь 27-го 32-километровый участок фронта от левого фланга 50-й дивизии у Боесинга и до побережья у Ньивпорта оставался открытым для неизбежного удара сил Бока, и Горт ни о чем другом, кроме этого, не мог думать, пробивая себе путь по забитым дорогам от Дюнкерка к Уткерку. Но он не мог ничего предпринять, так как его последние резервы уже были использованы. За левый фланг теперь отвечал Брук. Сложность его задачи заключалась в том, что надо было закрыть образовавшийся разрыв фронта, прикрыть восточный участок и создать какую-либо оборону на побережье у Ньивпорта. Задача Бока была не менее трудной. За те несколько часов, какие остались между внезапным затишьем на фронте бельгийских войск и возможным созданием войсками Брука преграды на пути наступления немецких войск, Боку предстояло без бронетанковых сил, без моторизованных дивизий, без надлежащих транспортных средств бросить свою пехоту в широкий охватывающий маневр. Ни той, ни другой стороне не удалось осуществить свои планы. Маневр Бока был задуман почти что по учебнику, и его осуществление прошло без энтузиазма. 254, 14 и 19-я дивизии, ближайшие из тех, которые действовали ранее на бельгийском фронте, были медленно повернуты в сторону канала на фронт между Ипром и Нордшотом. 112 Две дивизии, прорвавшиеся через фронт бельгийских войск, 30-я и 255-я, были направлены далее на север на рубеж реки Изер между Нордшотом и Диксмюдом. Следующие две дивизии Бок отправил на излучину Изера между Диксмюдом и Шоором, а последние две дивизии— 208-ю и 256-ю, — которые пробивались через левый фланг бельгийских войск у Брюгге, он бросил для широкого, быстрого охватывающего маневра через бельгийскую прибрежную равнину на Ньивпорт. В этом маневре было что-то от плац-парадного педантизма. Здесь совершалось гигантское захождение правым плечом с опорой на Ипр, и оно почти удалось. С момента, когда полномочные представители короля Леопольда прибыли в его штаб, Бок имел шесть часов на планирование и подготовку своего маневра. Планирование началось в полночь. В 11.00, через одиннадцать часов после того как бельгийцы прекратили боевые действия, передовые части 256-й дивизии вышли к побережью в район Ньивпорта. С импровизированным транспортом 256-я дивизия совершила самый быстрый маневр за всю кампанию на восточном участке фронта. Но темпы все же оказались недостаточно высокими. Части были встречены бронемашинами 12-го уланского полка, который вопреки жалобам Брука остался в распоряжении английского командования. В результате короткой, но кровопролитной схватки уланы вписали блестящую страницу в историю этой кампании. На некоторое время наступление немцев было задержано. Во второй половине дня Брук перешел в Дё-Панн. Там Рональд Адам сказал ему, что немцы заняли Ньивпорт. В своих послевоенных записках Брук отмечает, что он думал, будто задержал продвижение немцев на запад в районе Ипр—Комин. «Я сразу же дал указание перебросить Хауксуорда и его 12-ю пехотную бригаду, а за ней — остатки 4-й дивизии из Диксмюда в Ньивпорт, чтобы занять оборону полукольцом от Верна до Ньивпорта». Создается впечатление, что в результате этого приказа положение было восстановлено. В действительности же ничего этого не было. За стычкой улан во второй половине дня последовал мощный удар немецких войск. Однако к этому времени уже сказались предпринятые Адамом меры по организации обороны. Бригадир Лоусон 113 направил в Ньивпорт смешанный отряд, укомплектованный артиллеристами, зенитчиками и саперами, которые вели бой как пехота. Действуя совместно с подразделениями французской 60-й дивизии, они встретили удар немцев. В результате затруднений во взаимоотношениях между французами и бельгийцами не удалось взорвать мост через Изер, имевший важное значение. Стремительным натиском передовые немецкие подразделения овладели мостом. Последнее препятствие, лежавшее между войсками Бока и Дюнкерком, было снесено, последний ров преодолен. Затем началась героическая оборона Ньивпорта, там отстаивали каждый переулок, дом, подвал, баррикаду. Немцы удерживали узкий плацдарм. К наступлению темноты к немецкой 256-й дивизии присоединилась 208-я, но обороняющиеся войска всю ночь упорно удерживали свои позиции (схема 8). Утром 29 мая 12-я бригада из состава войск Брука достигла наконец района Ньивпорта, но по прибытии туда невозможно было выдвинуть ее на позиции, так как равнинная местность простреливалась ближним огнем противника. В течение дня всю тяжесть боя выдерживали артиллеристы и саперы, которые продолжали драться как пехота. Лишь к исходу второго дня 2-й корпус получил возможность принять от отряда Адама удерживаемые им позиции. Снова благодаря предвидению Горта была предотвращена катастрофа. Начиная от Ньивпорта по всей линии восточного участка фронта гремело сражение. От канала Ло до Плугстерта пять английских дивизий твердо противостояли восьми немецким дивизиям. Бок опять сетовал на отсутствие бронетанковых сил. Бег к Дюнкерку он проиграл. На противоположной стороне образовавшегося мешка на рассвете развернулись характерные для западного участка фронта ожесточенные бои в сложной, запутанной обстановке. Противник глубоко вклинился между опорными пунктами обороны, и они один за другим были захвачены наступающими войсками. 44-я английская дивизия медленно отходила к высотам Монт де Ка, неся при отходе тяжелые потери. Остатки 2-й дивизии отходили под артиллерийским огнем через Поперинге к морю. Немцы наступали по всему растянувшемуся фронту. К вечеру из ранее обороняемых районов удерживались 114
только Кассель и полностью окруженный Лендригем. Для немцев это был день побед. Однако по странной иронии судьбы этот день явился для немцев также и днем неудач. По мере утраты одних опорных пунктов англичане создавали новые, вместо опорных пунктов у Арнека и Вормуда, Азбрука и Лестрема были заняты опорные пункты у Кэдипра и Вильде, Бамбека и Берга. Судьбу сражения решали дивизии. Генерал-майор Уосон принял командование 3-м корпусом, но фактически командовать им не мог до тех пор, пока корпус не занял свою 115 полосу обороны на рубеже вокруг Дюнкерка. Части корпуса были отрезаны друг от друга, поддерживать связь оказалось невозможным. Это было сражение дивизионных генералов и бригадиров, бои окруженных подразделений, но все же здесь удалось задержать продвижение немецких бронетанковых войск. Утром Гудериан объехал фронт 19-го корпуса, фронт опорных пунктов и западного участка обороны вокруг Дюнкерка. Ночью войска под командованием Фагельда отошли на 10 километров на рубеж старого Мардикского канала. К этому времени головные танки 1-й немецкой танковой дивизии находились всего лишь в 13 километрах от Дюнкеркского порта; причалы уже находились под огнем, но Гудериан, осмотрев этот район, писал: «Дальнейшие танковые атаки повлекут ненужные жертвы в лучших наших войсках». В этом его убедили неоспоримые факты, относящиеся к характеру местности и обороны на опорных пунктах. Хотя раньше он не соглашался с Рундштедтом, но теперь пришел к одинаковому с ним решению. Наиболее важные успехи и неудачи имели место на центральном участке фронта, воссозданном на рубеже Ла-Мот, Плугстерт, Комин, который служил связующим звеном между западным и восточным участками. 44-я дивизия, отходя на высоты Монт де Ка, образовала правый фланг центрального участка фронта; 3-й корпус 1-й французской армии вместе с остатками кавалерийского корпуса удерживал центр этого участка на рубеже Эстер, Плугстерт; 42-я и 4-я дивизии английских экспедиционных сил располагались на левом фланге, соприкасающемся с восточным участком фронта. К югу от этого центрального участка фронта фланги немецких «клещей» сомкнулись, и 7-я танковая дивизия Роммеля вошла в соприкосновение с 7-й пехотной дивизией Бока. Однако «клещи» сомкнулись слишком поздно; английские экспедиционные силы уже отошли. Это не расценивалось как триумф, однако шесть дивизий 1-й французской армии оказались отрезанными в четырехугольнике каналов юго-западнее Лилля. Было ли это неизбежно? Поражение главных сил 1-й французской армии явилось наиболее драматичным событием этих знаменательных дней. В 11.00 28 мая, перед тем как немецкие «клещи» 116 сомкнулись, Бланшар прибыл в штаб Горта в Уткерк. Воодушевление, которое царило на кассельском совещании, уже исчезло. Когда Горт прочел Бланшару недвусмыленные приказы английского правительства об эвакуации, тот был ошеломлен. Вейган был информирован об этом решении в воскресенье днем. Теперь, спустя два дня после принятия этого решения, Бланшар все еще ничего не слышал о нем. Он не мог оценить всего значения действий немцев и всех последствий капитуляции Бельгии. Он смог лишь сказать, что его войска измотаны и что ему не дано никаких приказов. В разгар споров прибыл офицер связи от генерала Приу. 1-я армия, сообщал Приу, слишком истощена и не может дальше отступать. В своем донесении Горт писал: «Я тогда просил генерала Бланшара во имя Франции, французской армии и дела союзников приказать генералу Приу продолжать отход. Ведь не все его войска, сказал я, настолько измотаны, чтобы нельзя было продолжать движение. Французское правительство может предоставить суда хотя бы для некоторых из его частей, и лучше спасти хотя бы часть его обученных солдат, чем наверняка идти на то, чтобы потерять всех. Но я не смог сдвинуть его с места». Бланшар ответил, что английское адмиралтейство несомненно уже приняло необходимые меры для эвакуации английских экспедиционных сил, но французское морское ведомство никогда не сможет сделать того же для своих войск, так как эвакуация с необорудованного побережья невозможна, бесполезно даже пытаться. Сам Приу колебался. Утром он решил, что безнадежно пытаться удержать позиции его 5-го корпуса у Лилля и что их придется оставить. Он считал необходимым, чтобы 5-й корпус уничтожил свои материальные средства и отошел по открытой местности совместно с 3-м и 4-м корпусами. Однако в 15.30 он изменил свое решение. 5-й корпус не должен был отходить, а, наоборот, вместе с 4-м корпусом, в соответствии с указанием Вейгана, ему предстояло вести оборону на реке Лис. 3-й и кавалерийский корпуса одни должны были начать отход в полдень 29 мая. В 23.00 28 мая генерал де ла Лоранси, проявляя решительность и отвагу, начал отводить 3-й корпус и кавалерию. 117 В эту ночь Бланшар отправил телеграмму Вейгану, чтобы сообщить, что Горт по собственной инициативе дал указание об отводе его армии на Дюнкерк и что в результате этого фланг 1-й французской армии оказался открытым. На следующее утро Вейган просил президента Совета[2] заявить протест против «слишком эгоистичной позиции Горта». Более двенадцати часов 4-й и 5-й корпуса 1-й французской армии уже находились в окружении. В течение трех дней они под руководством генерала Молинье дрались отважно, но безнадежно и бесполезно. 1 июня они сдались на почетных условиях. Было заявлено, что эти бои отвлекли шесть немецких дивизий, которые могли быть брошены против Дюнкерка. Это утверждение вряд ли выдерживает проверку. К ночи 29 мая, как это видно на оперативных картах, тринадцать немецких дивизий находились в соприкосновении с все более сужающимся фронтом обороны вокруг Дюнкерка; девять дивизий подходили туда или находились в резерве. Вряд ли возможно было развернуть дополнительно еще шесть дивизий на этом узком фронте.
* * * Странным является то, что неуверенность в это время охватила не только французское командование; одновременно она охватила и немцев. Хотя причины у обеих сторон были разные, противоположные, но, как видно из журнала боевых действий групп армий, и из данных, полученных от нижестоящих инстанций, в это время в проведении последнего этапа операции царили медлительность и колебания. Об изменении в настроении Гудериана уже упоминалось выше. Возможно, что он был прав, но имеющиеся теперь данные о боевой мощи 48-й дивизии в Берге и о бронетанковых силах и артиллерии, бывших в распоряжении Гудериана, не оставляют сомнения в том, что он имел возможность овладеть Бергом и получить ключ к Дюнкеркскому порту. На центральном участке фронта нерешительность сказывалась еще более сильно. 118 Между группами армий «А» и «Б», по-видимому, вовсе отсутствовала координация. В районе Лилля их соединения оказались безнадежно перемешанными, в результате чего их усилия были ослаблены. В низших звеньях также отсутствовала согласованность. Они вовсе не смогли развить достигнутый успех, так как части начали выводиться из боя. Еще до исхода дня целых два корпуса были выведены из сражения. Командование группы армий «А» придерживалось тогда взгляда, что «мы достаточно преуспели». Точка зрения командования группы армий «Б» отличалась бескрылым рутинерством. А в Дё-Панне, куда наконец был перемещен штаб английских экспедиционных сил, Горт заканчивал работу над планом действий на ночь. Английские войска отводились на рубеж Поперинге. * * * Пока образовавшийся у Дюнкерка мешок сужался, пока дивизии отводились назад, пока прорывы противника блокировались, события на море принимали иной оборот. Рано утром в этот вторник Теннант приказал кораблям швартоваться к восточному молу. Ночью он организовал приток эвакуируемых к кораблям, установил систему контроля, создал швартовные команды, назначил капитана 3 ранга Клаустона начальником пирса. Сразу же эсминцы «Макэй» и «Монтроуз», «Верити», «Сэйбр», «Вустер» и «Энтони» пришвартовались, приняли людей, покинули порт и направились в Дувр. Адмирал Рамсей опять уточнил свой план; упор был сделан на использование разрушенного порта; войсковым транспортам было приказано вслед за эсминцами швартоваться к молам. Затем, во второй половине дня, положение на побережье улучшилось. К Дё-Панну, Бре-Дюну и Мало-ле-Бену подошли китобои и спасательные шлюпки. Из отдаленных пунктов стали дополнительно прибывать тральщики. Тральщики старого типа, действовавшие из района Дувра, были сняты с работы по очистке проходов и отправлены в порт и на необорудованное побережье. Для усиления флотилии судов, действовавших из Дувра, из Северного моря и из портов восточного побережья Англии, в Дюнкерк были отправлены эсминцы. Буксиры, портовые суда и торговые суда каботажного 119 плавания приступили к работе. Армада малых судов подходила к Дюнкерку. Крупные суда вели работу в условиях, когда с каждым часом их задачи усложнялись и опасность возрастала. Емкость Дуврского порта использовалась до предела. Ввод и вывод судов в сложных условиях приливов и отливов, особенно в ночное время, являлись в этом порту тяжелым подвигом кораблевождения. Кроме Дувра корабли, пользовавшиеся новым маршрутом, должны были пройти через рейд Дауне. Никто из шедших на Дувр не забудет трагического величия обстановки на рейде Дауне в эти дни. Корабли прокладывали себе путь через лес мачт и нагромождения судов, потопленных магнитными минами. У Дила и далее на рейде теснилась масса судов с потушенными огнями. Плавучие маяки на рейде Дауне не зажигали огней. В районе Дюнкерка и прилегающего побережья трудности были еще более грандиозными. Проход, ведущий к порту, узок. Под ударами с воздуха суда увеличивали скорость до полной, но в большинстве мест почти невозможно было применять смелый противовоздушный маневр. Это были места, загроможденные судами, потопленными ранее магнитными минами и потонувшими позднее — в первые дни эвакуации. В последующие же дни эвакуации количество потонувших судов увеличивалось с ужасающей быстротой. Кроме того, водная поверхность была загромождена полузатопленными мелкими судами, древесным материалом, кусками тяжелого каната. В конце такого ночного странствия суда направлялись либо к восточному молу, либо к необорудованному побережью. Часами, пока продолжались воздушные налеты, суда стояли на рейде, дожидаясь медленного прибытия эвакуируемых. В порту же посадка совершалась быстро, но протекала под ударами авиации, под свист и разрывы снарядов немецких орудий, подступавших в течение дня с запада все ближе и ближе. В этот день было потеряно два войсковых транспорта. «Абукир», шедший из Остенде, где принял 220 солдат и беженцев, был потоплен торпедным катером недалеко от Норт-Хиндерского буя. Для адмирала Рамсея эта потеря означала новую угрозу. Впервые германский флот стал непосредственно противодействовать 120 эвакуации. Как раз перед восходом солнца «Куин оф де канал», вышедший на рассвете из Дюнкерка, где он взял с мола и побережья 920 человек, был атакован одним единственным самолетом и потоплен. Его команда и эвакуируемые были подобраны сухогрузным транспортом «Дориан Роуз». Были и другие потери. Несмотря на усилия капитана 1 ранга Офана, предпринятые 27-го в Дувре, французские войска все еще не участвовали в эвакуации, но 28-го французы решили послать «специалистов определенных категорий». 2500 человек были отправлены с конвоем судов, собранным адмиралом Абриалем. Первые суда очистили проход в порт и отправились по маршруту «Y». Почти тут же грузовое судно «Дуэзьен», имевшее на борту тысячу человек, подорвалось на магнитной мине и медленно затонуло. Китобои, направлявшиеся в Дюнкерк, подобрали большинство людей. На потери не обращали внимания; работа по эвакуации продолжалась, и к исходу дня миноносные силы получили подкрепление. Быстро нарастал темп посадки. 28 мая был днем, когда появилась надежда на успех эвакуации. Впервые в сообщениях из Дюнкерка исчезло слово «неудача». За сутки в Англию было благополучно доставлено 17 800 человек. Этого было недостаточно, но это было лишь началом. Флот нашел путь для решения стоящих перед ним проблем.
Глава десятая. СРЕДА, 29 МАЯ
В этот день бои на восточном и западном участках фронта слились в единое сражение. В последние предутренние часы арьергардные части образовали общий фронт, простиравшийся от Нордшота через Провен до Поперинге. Этот фронт, в соответствии с несколько измененным планом Горта на отход, удерживали части 2-го корпуса Брука. К югу от рубежа Поперинге 44-я дивизия все еще удерживала позиции на высотах Монт де Ка, а гарнизон Касселя, оставшийся глубоко в тылу противника, продолжал вести бои. Далее к морю 48-я дивизия, усиленная 42-й, отражала сильные удары танков и пехоты 20-й мотодивизии и полков дивизии СС «Великая Германия» и «Адольф Гитлер». На открытых приморских флангах дюнкеркской дуги обороны на западе французы удерживали рубеж канала Мардик, а на востоке остатки частей Лоусона упорно цеплялись за Ньивпорт. В результате утренних боев 42-я дивизия под ударами пикирующих бомбардировщиков и под минометным огнем начала отходить. В полдень немцы вышли на рубеж Поперинге, который вслед за этим начал подвергаться артиллерийскому обстрелу. В сумерки начался общий отход. В 21.30 истощенный гарнизон Касселя покинул город, чтобы выйти из окружения. Это был марш, полный отчаянной отваги. Три полка покрыли себя трагической славой: это были 4-й Оксфордширский и Букингемширский полк, 2-й Глостерширский полк и 1-й Ист Ридинг Иоменрийский полк. Всю ночь эти полки упорно пробивались назад. К рассвету они распались на небольшие 122 группы и дрались, пока их не одолели. Лишь немногим удалось пробиться сквозь расположение противника и выйти к Дюнкерку. Оборона Касселя — один из выдающихся подвигов английского оружия. В течение пяти критических дней отступления истощенный гарнизон удерживал Кассельские высоты и не позволил значительно превосходящим силам противника овладеть этим важнейшим узлом двенадцати дорог. Под покровом темноты арьергарды 50-й и 3-й дивизий отошли с рубежа Поперинге. 42-я и потрепанная 5-я дивизии отошли с менее важной позиции, расположенной вдоль верхнего течения реки Изер. Гарнизоны узлов сопротивления, многие из которых были глубоко обойдены наступающими частями противника, удержав позиции до назначенного часа, один за другим начали отходить. В обстановке забитых дорог, отсутствия согласованности с французским командованием, хаоса, всякого рода слухов и неопределенности, дивизии, бригады, батальоны, а во многих случаях разрозненные роты и взводы пробивались назад. И все это кажущееся нагромождение пронизывала единая идея планов Горта. Планы эти овладели каждым командиром; обстоятельства вынуждали во многих случаях вносить изменения в эти планы, приходилось выискивать и применять альтернативные решения, но при всем этом основная идея оставалась неизменной. К полуночи основная масса английских экспедиционных сил отошла на оборонительный рубеж вокруг Дюнкерка; был создан единый фронт обороны от моря у Мардика до моря у Ньивпорта. Минуло время, когда поле сражения распадалось на две разрозненные части — правую и левую. И на этот раз «клещи» немецких группировок сомкнулись безрезультатно. Три дивизии, которые Бок направил, чтобы соединиться с танковой группой Клейста и отрезать противника от Поперинге, соединились слишком поздно. С этого момента два разрозненных участка фронта срослись воедино, и можно уже попытаться в какой-то мере оценить достоинства и достижения каждого из них. В этом не было бы необходимости, поскольку они представляли в полном смысле лишь части неделимого целого. Но по поводу действий на левом участке фронта выдвигались серьезные обвинения, поэтому необходимо внимательно их рассмотреть. 123 В предисловии к своей книге «The Turn of the Tide» Артур Брайант выдвигает ряд утверждений по поводу того, как велся заключительный этап этой операции. Утверждения эти основываются предположительно на материалах дневника лорда Алана Брука; они, несомненно, выдвинуты с его одобрения. Рассмотрим их по порядку. В первом своем утверждении сэр Артур, касаясь событий 25 мая, пишет: «В этот момент похоже было, что все они проведут весь дальнейший период войны в немецком плену. Коммуникации экспедиционных сил были почти полностью нарушены, их главнокомандующий, находясь в своем штабе близ побережья, не мог знать, доходят ли его приказы до линии фронта на бельгийской границе...» Далее, касаясь заявления Черчилля, гласящего, что «вряд ли возможно, чтобы большое количество союзных войск смогло выйти на побережье», сэр Артур пишет: «Благодаря главным образом одному человеку, им все же удалось это сделать. В течение четырех тяжелых дней — от бельгийской катастрофы до начала эвакуации— Алан Брук с четырьмя дивизиями его корпуса прикрывал открытый фланг, оказавшийся оголенным в результате капитуляции короля Леопольда, и осуществлял командование всеми морально подавленными войсками, пробивающимися с боями назад через сужающийся коридор к наспех подготовляемым рубежам эвакуации, которые лорд Горт проложил через болота, окружающие Дюнкерк». Затем он добавляет: «Хотя в результате капитуляции Бельгии у немцев освободилось семнадцать дивизий, быстрота оценки обстановки и проницательность Брука позволили ему предвидеть каждый шаг наступающего...» Наконец, он пишет следующее: «Таким образом, чуду, совершенному флотом при эвакуации, предшествовало не меньшее чудо, совершенное армией ее выходом к побережью. Успех Алана Брука с отводом армии через сужающийся коридор между наступающими группировками противника является одним из важнейших подвигов военной истории Англии». При самом беспристрастном подходе ко всем этим утверждениям создается впечатление, что лорд Горт, засевший в своем штабе у побережья, утратил руководство отступлением, которое взял на себя генерал Брук, 124 лично осуществлявший командование «всеми морально подавленными войсками, пробивающимися с боями назад», и что он один нес ответственность за отвод их через «сужающийся коридор» к Дюнкерку. Рассмотрим последовательно каждое из этих утверждений. Первое: был ли штаб Горта расположен «у побережья»? В субботу 25 мая штаб находился в Премеске. Это было значительно дальше от побережья, чем штаб 2-го корпуса, который 22 мая был расположен Бруком в Армантьере. Штаб был очень удачно расположен в центре между восточным и западным участками фронта. От него шли хорошие пути через Лилль и Армантьер. Он находился поблизости от подземного кабеля, идущего из Англии. 26 и 27 мая штаб все еще находился в Премеске. 27 мая днем он был переведен в Уткерк. Его нельзя было расположить в Касселе у подземного кабеля из-за быстрого наступления мощных немецких бронетанковых войск. Возможно, было бы лучше отвести его назад в Дё-Панн, однако при новом расположении он все еще находился на значительном удалении от побережья и опять же в центре основного района отступления. Сразу же после передислокации штаба со штабами трех корпусов была установлена радиосвязь. В течение всего этого периода Горт хорошо знал, что его приказы доходят до корпусов. И Бруку это было известно. Из его дневника видно, что он был в штабе 25-го (дважды), 26-го (один раз) и 27-го (дважды). Он прибыл в Премеск в этот день в третий раз вскоре после того, как штаб был передислоцирован в Уткерк, и непосредственно перед тем, как был передислоцирован его собственный штаб. 28-го начальник оперативно-разведывательной части его штаба присутствовал на совещании в Уткерке. Это то, что касается утверждения, будто Горт, изолировавшись у побережья, утратил возможность следить за обстановкой. Не будем пока касаться утверждения, что армия успешно отошла на оборонительный рубеж вокруг Дюнкерка «благодаря главным образом одному человеку»; рассмотрим утверждение, что войска восточного участка фронта прикрывали «открытый фланг, оказавшийся оголенным в результате капитуляции короля Леопольда... в течение четырех тяжелых Дней — от бельгийской катастрофы до начала эвакуации». Если мы будем игнорировать тот факт, что еще до начала операции «Динамо» в Англию было перевезено 28 тысяч человек, то формально эвакуация началась с передачей распоряжения о начале операции «Динамо» 26 мая в 18.57. Первая высадка людей в Дувре была произведена в этот день в 22.30. Капитуляция короля Леопольда 125 произошла уже в полночь 27 мая, т. е. через двадцать девять часов после начала эвакуации. Первые два дня сражения на левом фланге протекали до бельгийской катастрофы. После того как бельгийцы прекратили боевые действия, сражение продолжалось только два дня. На третий день после «капитуляции короля Леопольда» Брук сам оказался на борту эсминца, идущего в Англию. К полуночи четвертого дня большая часть сил 2-го корпуса либо была уже в Англии, либо благополучно погрузилась на суда. Далее: действительно ли Брук осуществлял командование всеми морально подавленными войсками, «пробивающимися с боями назад через сужающийся коридор»? Общий отход осуществлялся, как уже отмечалось, в соответствии с планом штаба, разработанным полковником Бриджменом. Содержание первого этапа, предусмотренное этим планом, заключалось в отходе на рубеж реки Лис; он был согласован между Гортом и Бланшаром в воскресенье 26 мая. Содержание второго этапа Горт сообщил Бланшару на совещании 26 мая. Приказы отходить на рубеж Поперинге, явившийся содержанием этого этапа, были отданы в 14.00 28 мая. Общее руководство боевыми действиями в связи с отходом осуществлялось последовательными приказами, отданными в штабе полковником Грегсон-Эллисом и бригадиром Лизом. Командирам корпусов было дано разрешение «в духе указаний приказа» сохранять полную свободу действий с тем, чтобы отвести на дюнкеркский плацдарм как можно больше людей. Этим разрешением Горт стремился нейтрализовать трудности со связью и влияние неустойчивости обстановки. Одновременно были отданы приказы, регулировавшие отход с узлов сопротивления западного участка фронта. Руководство осуществлялось на широкой основе с предоставлением исполнителям большой самостоятельности 126 и поддерживалось в течение всей операции, вплоть до последнего момента отхода — до ночи с 29 на 30 мая. Корпуса и дивизии, несмотря на сложность обстановки, с исключительной точностью выходили в районы, предусмотренные для них планом штаба и подготовленные для них генералом Адамом. Утверждение сэра Артура Брайанта, что Брук координировал движение 1-го корпуса, уже рассмотрено нами. Утверждение о том, что он осуществлял руководство «всеми» войсками, также лишено основания. Что касается вопроса о том, действительно ли Брук предвидел «каждый шаг наступающего», то полезно будет обратиться к тому, что Брук после войны писал об информации, которую ему дал Адам в Дё-Панне: «Я думал, — пишет Брук,— что в сражении, развернувшемся в районе Ипр — Комин, я задержал продвижение немцев на запад...» Отсюда видно, что Брук явно недооценил способности Бока осуществить быстрый охватывающий маневр вдоль побережья и совершенно не предпринял никаких мер против такого маневра. В действительности его спасло предвидение Горта и энергия Адама и Лоусона. Все сказанное выше, разумеется, не умаляет значения самих боевых событий. Этот наш анализ направлен против претенциозных утверждений, сделанных от имени Брука по вопросам, стоящим в некоторой степени за пределами действительных боевых событий. Что же в таком случае представляло собой сражение на левом фланге? Оно, конечно, не представляло собой сражения против «главных сил германских армий». Это уже достаточно вскрыто. Каковы же в действительности были силы противника? Как видно из карт обстановки, 26 мая три дивизии 2-го корпуса (одна из них уже получила значительное подкрепление) имели против себя четыре немецкие дивизии. 27 мая четыре дивизии 2-го корпуса имели против себя четыре немецкие дивизии. В каждый из этих дней главные силы группы армий Бока были, разумеется, направлены против бельгийцев. 28 мая четыре дивизии 2-го корпуса (одна из них усиленная до удвоенной мощи) имели против себя восемь немецких дивизий. По состоянию на 29 мая на карте обстановки показано, что двум 127 дивизиям 2-го корпуса противостояли четыре немецкие дивизии. Таким образом, максимальное количество сил, которое когда-либо противостояло 2-му корпусу, не превышало восьми пехотных дивизий. Противник имел здесь значительное количество артиллерии, умеренную авиационную поддержку, но не имел танковых соединений. Тем не менее, здесь развернулись ожесточенные кровопролитные бои, в которых мощные атаки противника были отбиты доблестной 5-й дивизией под командованием генерала Франклина. Усиленная бригадной боевой группой 48-й дивизии, двумя бригадами и инженерными подразделениями 4-й дивизии, тремя батальонами 1-й дивизии, двумя пулеметными батальонами и артиллерией 1-го корпуса, эта дивизия противостояла всем попыткам противника пробиться через сухой канал между Ипром и Комином. Благодаря ее отважным и упорным действиям удалось отразить удары восточной группировки немецких «клещей». Обстановка с самого начала складывалась благоприятно для Брука, но это вовсе не умаляет высоких заслуг его дивизии. В чем же заключались эти преимущества? Наращивание сил на фланге он начал, опираясь на старые приграничные позиции, которые он продолжал удерживать значительно дольше, чем было закончено первое наращивание сил. Вся тактика руководимых им действий была, в сущности, проста. Она напоминала детскую игру, когда ребенок, складывая стенку, берет кирпичи с одного конца и укладывает их на другой. Действуя по этому принципу, Брук использовал преимущества подготовленной оборонительной позиции на канале между Ипром и Комином параллельно железнодорожной насыпи. За этим рубежом он имел следующий рубеж — канал, соединяющий Ипр с рекой Изер. Между Комином и Ипром, где развернулись главные бои, ширина фронта составляла 13 километров; между Ипром и Нордшотом — еще около 15 километров. Для одного корпуса такой фронт был, конечно, велик, но, учитывая выгодный характер местности и наличие подготовленных (хотя и слабых) позиций, это была задача, которую нельзя считать невыполнимой. Контраст между характером боев на восточном и западном участках фронта был разительный. Как уже 128 отмечалось, характер боевых действий на этих участках отличался на целый исторический этап. Рассмотрим основные факты из этой области. Начиная с 17 мая Горту пришлось подготовить оборону для прикрытия фронта, простиравшегося от Дуэ (последний пункт, на котором французы оказались в состоянии осуществлять эффективное руководство войсками) через Аррас к Гравлину на побережье. Протяженность этого фронта превышала 130 километров. Это был район неоднородный по характеру местности. Он представлял определенные выгоды своими каналами и рубежом реки Скарп, но имел также и невыгодные участки, особенно в гористой части, где было трудно или вовсе невозможно сохранять надежное руководство войсками. Для того чтобы приступить к оборонительным действиям, Горт не имел сколько-нибудь твердой опоры; фактически не имел ее вовсе. У него не было крупных организованных войсковых масс со всеми элементами тыла: коммуникациями, складами и транспортом, какие имелись в старых приграничных районах; не было и сети связи, кроме как в районе Арраса; ему не посчастливилось также захватить документы, которые раскрывали бы намерения и направление удара противника. Основным фактором обстановки здесь была катастрофа союзника. Однако крушение бельгийской армии наступило на два дня позже того, как на левом крыле фронта началось сражение, и через много дней после того, как стало очевидно, что эта катастрофа произойдет. Знаменитая брешь, образовавшаяся в оборонительном расположении, в начале сражения не превышавшая 10 километров, в разгар сражения расширилась лишь до 32 километров. На западном участке фронта катастрофа у союзника наступила за четыре дня до начала завершающего этапа сражения. В результате этой катастрофы на просторы Франции беспрепятственно и быстро прорвались бронетанковые войска доселе невиданной мощи, и, когда Горт принял на себя этот удар, «брешь» уже расширилась до 130 километров. В результате этих обстоятельств общая обстановка на западном участке фронта неизменно оставалась довольно сложной. Сражение здесь протекало в условиях крайнего напряжения сил, упорной обороны, плотного построения наступающих войск и предельной стойкости не 129 только крупных масс войск, как это имело место при обороне Арраса и Касселя, но и мелких подразделений. Бои на первом этапе часто велись здесь отрядами, укомплектованными из небоевых частей, в условиях нехватки вооружения и боеприпасов, при отсутствии снабжения. И еще до того как Горту удалось посредством отвода войск на старые приграничные позиции высвободить крупные силы, обороняющиеся войска сумели одержать две замечательные победы. Первой такой победой оказался «контрудар» у Арраса, который задержал Роммеля и вынудил Рундштедта в первый раз остановить наступление. Горт использовал эту короткую передышку для усиления своих узлов сопротивления, и решительное сопротивление, оказанное танковым силам Рундштедта, когда наступление возобновилось, в сочетании с хорошим использованием обороняемой местности привело ко второй победе. Это вынудило Рундштедта во второй раз (23 мая) остановить наступление. Это решение Рундштедта и последовавшее затем подтверждение его Гитлером создало впечатление, что боевые действия прекращены. Однако это абсолютно не соответствовало действительности. На главном направлении наступление было прекращено на северном участке фронта — у самого побережья. Но даже и там плацдарм, которым немцы уже овладели, постепенно и методически расширялся. На южном участке фронта наступление никогда не прекращалось. Возражения Рундштедта против приказов главного командования не касались района Сен-Венан, и, как уже было сказано, трагическая и славная оборона 2-й дивизии, вне всякого сомнения, сковала 26 и 27 мая «клешню» двухстороннего охватывающего маневра бронетанковых сил противника. Во второй половине дня 26 мая был объявлен приказ Гитлера на общее наступление. К утру 27 мая наступление было в разгаре. К вечеру 28-го, когда, согласно оперативной карте, восточному участку фронта, руководимому Бруком, противостояли восемь немецких пехотных дивизий (наиболее сильный нажим, испытываемый этим участком), та же карта показывала, что на фронте между Гравлином и Лестремом наступали 1, 2, 6, 8 и 3-я танковые и четыре моторизованные дивизии. Численность, огневая мощь и мобильность этой наступающей группировки 130 были несравнимо больше, чем у пехотных дивизий Бока на восточном участке фронта. На западном участке фронта наступление прекратилось. Даже теперь нелегко сказать, почему это произошло. Нелегко также рассматривать создавшуюся здесь обстановку как цельную картину. Фронт распался на отдельные самостоятельные районы — это было сражение дивизионных генералов, — однако нити руководства этим сражением сходились непосредственно в штабе английских экспедиционных сил. Это в полном смысле слова было сражением, проводимым Гортом, и не в меньшей степени, чем на восточном участке фронта, здесь создавались условия для «спасения английской армии у Дюнкерка». Если бы войска западного участка фронта потерпели неудачу в каком-нибудь пункте этого 130-километрового фронта, если бы их постигла неудача в какой-либо момент двенадцатидневного ожесточенного оборонительного сражения, вся операция закончилась бы трагедией.
* * * На море день начался несчастьем. В полночь эсминцы «Уэйкфул» и «Грэфтон», приняв войска в районе Бре-Дюн, почти одновременно отправились в Англию по маршруту «Y». В 00.45, когда «Уэйкфул», лавируя, шел со скоростью 20 узлов, у Куинтвисльского буя был замечен след двух торпед. Одна торпеда миновала корабль, другая попала в среднюю часть корпуса. Эсминец распался надвое и затонул в течение 15 минут. Обе половины корпуса погрузились вертикально, оставив нос и корму над водой. Большинство людей потонуло. Спаслась лишь небольшая часть экипажа. Через тридцать минут моторный дрифтер «Наутилус» и лоцмейстерское судно «Комфорт», также эвакуировавшие войска, подошли к месту катастрофы и приступили к спасению оставшихся в живых. «Комфорт» взял на борт капитана эсминца «Уэйкфул». «Грэфтон» и тральщик «Лидд» подошли и спустили шлюпки. Тут же торпеда поразила «Комфорт», и судно было поднято в воздух взрывом. Оно шло полным ходом, когда «Лидд» и тонущий «Грэфтон» открыли по нему огонь, приняв его за торпедный катер противника, выпустивший торпеды. Большая часть людей с «Комфорта» и почти все спасенные 131 с эсминца «Уэйкфул» были убиты. Пока происходила эта двойная трагедия, госпитальное судно «Динард» было атаковано между Квинтбенком и Вест-Хиндервилскими буями, но осталось незатронутым. Ближе к английским берегам получил повреждение еще один эсминец — «Монтроуз», шедший с эвакуируемыми в Англию. В полночь он в беспомощном состоянии, с оторванной носовой частью, дрейфовал недалеко от Гриснетского маяка. В 12.30 из Дувра были высланы буксиры, чтобы оказать эсминцу помощь, и в 15.00 они взяли его на буксир и отвели в Дувр. Таким образом, уже в первые часы 29 мая было потеряно и выведено из строя три эсминца. С этой утратой пришлось примириться. Работы по эвакуации войск продолжались. На рассвете четыре эсминца были атакованы немецкой подводной лодкой. Польский эсминец «Блискавица», а за ним один из английских эсминцев сразу же использовали свои глубинные бомбы. Когда они готовились ко второй атаке, их атаковал пикировщик. Вскоре пришли английские самолеты. Хотя результаты удара по подводной лодке не были видны, атаки со стороны подводных лодок противника в этом районе прекратились. Тем временем атаки с воздуха продолжались. Однако благодаря умелому маневрированию кораблей и применению дымовых завес эти атаки здесь больших потерь не причинили. Хуже стало, когда на рассвете в дело вступила артиллерия противника. Артиллерийский огонь преградил движение судов по маршруту «Y» и отрезал выход с побережья у Ньивпорта. Когда транспорт «Скотия» подходил к проходу, эсминцы вели ожесточенный огонь по батареям противника, расположенным на берегу. Вместе с транспортом «Мелайнз» «Скотия» продолжала свой путь к Дюнкерку. Из-за плохой видимости в результате дымовых завес эти транспорты сбились с курса и пошли несколько западнее входа в порт. Когда они вышли из дыма, то попали под артиллерийский обстрел из района Мардика. «Скотия» получила пробоину в машинном отделении. Обходный путь к Дюнкерку становился недоступным. Когда об этом стало известно адмиралу Рамсею, он был вынужден пойти на смелое решение. Очистка центрального маршрута «X» от мин еще не была закончена, но 132 вскоре после полудня Рамсей все же приказал эсминцам «Джегуар», «Гэллант» и «Гринейд» изведать силу огня батарей противника на берегу и выяснить возможность использования центрального маршрута вместо маршрута «Y». Все три эсминца подверглись удару с воздуха, и «Гэллант» получил повреждение. Однако артиллерийского огня с берега они на себя не привлекли. Очистка маршрута от мин продолжалась, и во второй половине дня кораблям был дан приказ приступить к использованию центрального маршрута, «соблюдая меры навигационной предосторожности». В обстановке уничтожающего действия снарядов, бомб и торпед эти слова звучали почти иронически. И все же, несмотря на все эти трудности, эвакуация войск с побережья продолжалась. Вернулся крейсер «Калькутта». Он взял на борт 1200 человек, главным образом с дрифтеров, которые в свою очередь получали людей с малых судов. «Баллфинч» и «Юдейл» были небольшими судами каботажного плавания, но они также перевезли много людей. «Юдейл» первым рейсом перевез более 1000 человек. «Баллфинч» принял на борт 1500 человек. На обратном пути судно подверглось многократным атакам немецкой авиации, и его рулевой механизм был поврежден. Но его исправили, и судно благополучно вернулось. Это были небольшие суда водоизмещением менее 1000 тонн. У них не было таких просторных палуб, как на войсковых транспортах, и они вовсе не были приспособлены к перевозке большого количества людей. Возможности войсковых транспортов были иными. Сконструированные специально для плавания в Ла-Манше, они были быстроходными. Например, «Роял Соврин» пришвартовался к восточному молу в 4.45; отошел, заполненный до предела эвакуируемыми, в 5.45; прибыл в Мергейт в 12.15; за час 15 минут освободился и в 17.30 возвратился в Дё-Панн. В 18.20 капитан корабля уже докладывал, что «начал посадку войск с берега». «Роял Соврин» вторично вернулся благополучно. Не всем судам так везло. Другое судно, «Монас Куин», также вышло в это утро. Его капитан потом докладывал: «28 мая я принял командование над «Монас Куин». В тот же вечер я получил приказ утром 29-го выйти из Дувра, чтобы завезти свежую воду в Дюнкерк и вернуться 133 с эвакуируемыми. Все шло благополучно, пока мы не подошли примерно на полмили к Дюнкерку; там корабль подорвался на мине и затонул в течение двух минут. Оставшиеся в живых были подобраны эсминцем «Вэнкуишер». С войскового транспорта «Киллерни», находящегося на подступах к Дюнкерку, видели, как затонул «Монас Куин». Примерно через час «Киллерни» пришвартовался к молу и принял на борт 800 человек. Когда «Киллерни» находился на обратном пути, до предела забитый людьми, он подвергся артиллерийскому обстрелу из Гравлина. За сорок минут по кораблю было выпущено около 90 снарядов. Один из них разорвался над палубой корабля, и в результате восемь человек были убиты и тридцать — ранены. Несколько позже корабль был обстрелян пулеметным огнем с самолета. В 19.00 адмирал Рамсей был оповещен по телефону из штаба в Дё-Панне, что Дюнкеркская гавань забита поврежденными кораблями и всю эвакуацию нужно проводить с необорудованного берега. Следует сказать, что многочисленные потери, лишь частично обрисованные здесь, были прямым результатом того, что немцы в этом районе использовали два воздушных флота. В сообщении германского авиационного командования за этот день указывалось, что «вся мощь воздушных ударов была направлена против многочисленных торговых судов, действовавших в этом районе моря, и против эскортирующих их военных кораблей». Удары по оборонительному поясу вокруг Дюнкерка и по отступающим армиям фактически прекратились, и начиная с полудня на Дюнкеркский порт и прилегающие к нему районы Дуврского пролива обрушились бесконечные воздушные атаки. Решение английского авиационного командования об удвоении численности самолетов в каждом воздушном патруле, принятое под влиянием тяжелых потерь за 26 и 27 мая, означало, что промежутки времени между патрульными полетами будут значительно увеличены. Именно в эти промежутки суда, занятые эвакуацией, несли наиболее тяжелые потери. 27 мая было двадцать три патрульных вылета, а 29-го — только девять. Когда патрули находились над районом Дюнкерка, воздушные атаки противника большей 134 частью срывались. Бывали, однако, случаи, когда, несмотря на увеличение мощи английских воздушных патрулей, они целиком были заняты борьбой с истребителями противника, и бомбардировщики беспрепятственно наносили свои удары. Английская авиация в этот день потеряла девятнадцать истребителей. И на этот раз количество сбитых самолетов противника было завышено. Вопреки оптимистическим докладам возвращающихся летчиков, официальная оценка немецких потерь составляла шестьдесят пять истребителей и бомбардировщиков. Кроме того, четыре самолета считались сбитыми огнем корабельной артиллерии. По немецким данным, полученным после войны, германская авиация в этот день потеряла восемнадцать самолетов. Днем 29 мая английское адмиралтейство решило, что руководство действиями флота в районе Дюнкерка должно быть усилено. Хотя при этом не было намерения в какой-либо мере подменять капитана 1 ранга Теннанта, как старшего морского начальника Дюнкеркского района, контр-адмирал Уэйк-Уокер был назначен «руководить действиями кораблей у бельгийского побережья». Формулировка эта довольно странная, так как большая часть его функций была связана с французским побережьем. Он отбыл из Англии в тот же вечер вместе с капитанами 3 ранга Стефенсоном и Хеллетом, которые были назначены руководить действиями кораблей соответственно в районах Дё-Панн и Бре-Дюн. Пока адмирал Уэйк-Уокер был на пути к своему месту службы, адмиралтейство пришло к заключению, что потери достигли нестерпимого уровня. Лишь в этот день было потоплено три эсминца, а шесть получили различные повреждения. В сочетании с ранее понесенными потерями общие потери достигли такого уровня, при которой возникала угроза для будущих операций. Первый лорд адмиралтейства имеет в качестве первейшей своей обязанности охрану жизненных морских коммуникаций Англии. Флотилии эсминцев являются важным средством для этого. Эсминцев было мало и в начале войны, поэтому такие их потери уже нельзя было далее терпеть. Адмирал Паунд пришел к решению о необходимости вывести современные эсминцы из района Дюнкерка. Все корабли типа «G» были уже выведены из боя. 135 Он приказал адмиралу Рамсею вывести все корабли типов «Н», «I» и «J» из операции «Динамо». Было еще пятнадцать эсминцев старых типов. Зная, что потери подрывают его усилия, что оставшиеся у него эсминцы могут эвакуировать за сутки не более 17 тысяч человек и что они до сих пор являлись опорой эвакуации, адмирал Рамсей был тем не менее вынужден согласиться с этим решением. Несмотря на катастрофическое положение, несмотря на тяжелые последствия отказа от использования Дюнкеркского порта, за эти 24 часа в Англию было вывезено 47 310 человек.
|
Последнее изменение этой страницы: 2019-03-31; Просмотров: 294; Нарушение авторского права страницы