Часть XI. Сын луны и три её лица. Геката

Примечание:

Геката – здесь: полнолуние, богиня подземного мира, смерть. Одна из ипостасей триликой Дианы (луны).

#np Theatres des vampires – Figlio della luna

 

 

Закрытая квартира в центре города.

Этаж последний, выше только небо.

Прошло с событий давешних полгода, что

для Лоры пролетели незаметно.

Жилплощадь снята ей. Сама себе сосед.

Весь мир, как дом, а дома "где-то" нет.

 

– В мечтах моих всё так, как я хочу.

Там я сама всему один правитель.

Всё получаю: от события до чувств.

Реальность, исполняя, исказит их.

Драйв замечателен, когда со стороны

его мы наблюдать с печеньками вольны.

 

В ответ ей – девушка, с которой говорит:

– Ну, сопоставила фантазию с живым?

Любовь в пробирке, чтоб героям "возлюбить"

друг друга в тексте... со своей сравни.

От головы придуманное чувство по сравнению

с сердечным – как тепло и белое каление.

 

Вздыхает, собеседницу коря:

– Всё, что ни делай он, оправдано уж мной.

Но, знаешь, между нами говоря,

прощенья не имел поступок мой.

– Курок спустила ты для следованья плану.

И для освобожденья старикану.

 

– И оттого, что его жизнь мешала очень

её занять другому, кто мне дорог...

Моральные терзания с той ночи

схватили горло. Ты – немой укор мне.

– Ты правду знала, и, в уме, решила врать.

– Не лучше ли таким тетрадь марать?

 

Не столько мне убийство поперёк

(держать чужую жизнь в руках, как мушку,

отдельная уж тема). Имя рёк –

с ним я не зналась, чтоб реветь в подушку.

Но полуправда началась. Проговориться

могу теперь. Абсурд – единству сбыться!

 

– Абсурд – гибель Дианина. Твоих

рук дело, между прочим, как ни думай.

Ты собиралась строить замки на крови

родителей владетельного друга?

Опомнись, наконец, леди Макбет.

Кровь на руках твоих. От крови счастья нет.

 

– Зато меня он чтит, как королеву.

– Так кажется. Прицел твой больно точен.

– Я с крыши уложу хоть сколько жертв для

того, чтобы нас с ним боялись прочно.

– Имеешь ключ от домофонов всех ты, Кобра. –

Парик и зеркало, и Лорин лик разобран. –

 

Сама же без угла! – Я, как была, ошую.

Танцую и пою, спровадив следствие.

Ладья мне скидку подарил большую:

хожу порой помучить, в кайф им, "Ледочек".

Они не дураки, ребята с банды Яна.

Известен, шёпотом Слона, союз наш странный.

 

Гриб убран сразу, как приехал в город.

Повешен дома у себя. Самоубийство,

мной лично совершённое. Царёв свет

весь вырезан, кто мог бы покуситься

на новое правительство. Супруга, дочь –

угрозой остаются. Позже съест их ночь.

 

– Его ты левая рука, сама левша ведь.

Права, насчёт незаменимости своей.

Ты в курсе о таких крутых делах их,

что компромат живой на город весь.

Но призадумайся: как долго так протянешь?

Декабрь уже. Погода в океане

 

меняется от направленья ветра.

– Я нос держу востро, и чую всё.

– Нет, дай всего один, краса, ответ мне:

десятки ты "сняла". Почто её,

Диану, помнишь, как вину, рубец на сердце?

– Она любила. Царь сам жаждал смерти,

 

устал смертельно и хотел уйти подчас.

Но Яна мать повержена безвинно.

– Видишь сама: загвоздочка не в "вас".

Там ты монашка, как Семирамида!

Сместив Диану, уготовила себе ж капут.

– Моего типа люди долго не живут

 

и так. Не шутка – узнавать, что скрыто всеми... Я

недавно в казино с Морским коньком

ездила, за город. Чтоб донести до Севера

всю выгоду того, что море – дом.

Тот очарован был. – Ага, ты – предложение,

от коего отказываться – смертный грех.

 

– Да, Север крупный оружейник. Он полезен.

Теперь поставки возрастут, как ни крути.

– Морской конёк, однако, интересен...

– Партнёр, и только. – Дружбой угостил.

По доброте лишь колумбийским кокаином

горазд делиться с "первой леди". Как бензином.

 

– Ты язва редкая. Сама знаю, что смотрит.

Но, ум имея, в нос так Паука не щёлкнешь.

Я, хоть не прочь гульнуть по девочкам... мужам – нет.

– Да, Паука ты помнишь ещё Волком.

Ему верна, как Мессалина всему полу

мужскому. Флирт с тобой – с размаха по лбу.

 

– Ну, флирт-то ладно... Ни о чём все речи!

Я чувства сложные в груди своей ношу.

Слова – как, вместо пуль, заряд картечи.

Слова – как трубный гул, парадный шум.

Я для него готова и на большее,

чем уже сделала. Он это знает, Ян.

 

– Хватит ныть. Воспрянь, покойница!

Как увидишь, оживёшь.

– Чувства – танки против конницы

мыслей. Метче правды – ложь.

– Ты его любишь, Лора. Сообщить слабо?

– Сердца кровавые мы носим под жабо. –

 

С собой так говорила перед зеркалом.

Парик на ней был рыжим в этот раз.

Сняв, обнажила волосы свои: в косе

французской, ниже пояса. Ей глаз

невидящий уж не мешал. По меткости,

будто всего глаз – десять, поднялась она.

 

Как паучиха, правда что. Все кожи

хранились в "съёмке", тут меняла роли.

Но всё таки... все скинув, отчего же,

в своей, родной ей, шкуре – дико больно?

Штаны и куртка, да и сапоги высокие –

из кожи чёрной, прочные. Зашторят всё они.

 

 

Ян первым делом после Рубикона

собрал разрозненных людей в зал заседаний.

Решил открыто он признать законом

итоги учинённых им собраний.

Таким вот образом кружок по интересам,

из клуба, наделил реальным весом.

 

В его особняке большая зала

оружием украшена холодным.

Дубовый стол, прямоугольный, всех вмещал, а

он сам выслушивал позиции. Не модно

к старинным возвращаться временам;

но эффективность каждый понял сам.

 

Не по углам переговариваться, косо

смотря на встречных, нет: собой представить

всю «зону», представитель коей – босс ей.

С подпоркой легче и полезней дело править.

Отслеживать происходящее сподручней,

когда фигуры зришь. Сам – вездесущий.

 

По вечерам всех пятниц он неделю

сканировал. Как шахматное поле.

В уме его процесс бежал быстрее

спортсмена. За победой тот, не боле,

несётся, с остановкой для медали.

А Янов мозг без стопа мысли варит.

 

Соседних городов он обстановку

расследовал: содружества полезность.

И лицевую часть, и тень-чертовку

увидел, двум равно явив любезность.

«Власть ради власти, – Лора мнила, – это рок».

Но не сверхчеловек Ян, а, скорей, игрок.

 

Ему макет выстраивать из чувств

людей, реакций их, взаимодействий,

в пространстве разума, где чисто, по плечу:

а проверять – игры нет интересней.

Она модели тестила, швыряя в них себя.

Он составлял наружные, игрой руководя.

 

– Монархию решил ты возродить, –

шутила, – царь; пониже – феодалы;

затем купцы; ну а народ... он спит,

не претендуя на права. Бывало

так и раньше. Духовенства только нет.

– Сожрали с костью бога на обед, –

 

он отвечал, её обвив рукою

(лежали вместе; мир вослед за бурей). –

Воплощено стремление к покою.

Быть может, говоря так, я рискую

недальновидным показаться, но иллюзии

даём мы: вирт, секс, наркота. Аллюзия

 

на веру – непрерывность наших "окон".

Так из бессмертия пародию создали.

Недаром популярность в них даёт всем

весомости своей... ярлык. Звезда, кто

известен в доме том, что не потрогать.

Везде тот дом, и нет его. Как бога.

 

Слон – хакер. Конь кинотеатры держит.

Ладья весь город знает подноготным.

Конёк морской, чтоб мыслить не хотелось

юнцам, их в мир пускает иллюзорный.

Ты, устраняя лишних, носишь маски,

чтоб ни один не догадался, что – за сказкой.

 

Большая шишка в банковской системе

Китаец: по валюте и размену.

Огр в средствах информации собаку съел, а

в аптеках – Валидол контролит смену.

Какую сферу ни возьми, везде есть наши.

Объедини, и – город в плане карандашном.

 

– А ты оплёл собой всё это. Жутко

звучит. Когда б была я где-то снизу,

а не с тобою, здесь, однажды утром

шагнула бы с ближайшего карниза.

– Во времени, где мы живём, нет бога.

Бал правит тьма. Ну что ж, идём с ней в ногу.

 

– Великой человеческой заброшкой

я мир снаружи "окон" назвала б.

Внутри всё – ярко, красочно. Хоть Ошо,

хоть Кроули. Одинаков ведь формат:

читалка, буквы... Фотографии котят

в одном ряду с разделкой их стоят.

 

Любое зрелище пассивно принимать

способен современный человек.

– В реале всего боле склонен спать.

Всё верно, в матрице мы доживаем век.

Здесь – энтропия на последней стадии.

Там – грёзы старца, впавшего в детсадию. –

 

Вдыхала его Лора, в грудь нос вжав;

чертогами ей были с ним руины.

– Мы под водой. У всех нас – батискаф.

Другого не видать за толщей. Мины

повсюду, и заложены в самих...

– С тобой мы, лично, обезвредим их. –

 

«Скорей, закладывая, сами подорвёмся», –

считала Лора, ухом меря ритм

сердечный. Трепетало в ней самой всё.

Могла воображать двоих одним,

пока ни наступал грядущий день,

и Кобра с тем ни уползала в тень.

 

⇐ Предыдущая45678910111213Следующая ⇒

Поделиться: