В.А. МИКРЮКОВ, Г.А. МИКРЮКОВА

 

Принципиальная невозможность беспробельного правового регулирования имущественных и неимущественных связей между находящимися в равном юридическом положении организационно и имущественно обособленными, инициативными субъектами с автономной волей обусловливает необходимость использования в правоприменении таких инструментов, как аналогия закона и аналогия права.

Закономерное, обычное отставание гражданского законодательства от экономического развития требует довольно редкого обращения к аналогии, но в особые, переходные, реформационные периоды жизни общества интенсивность применения и значение положений этого института возрастают.

Современные условия развития отечественного гражданского права предопределили значительное увеличение количества реальных практических ситуаций, требующих применения судами гражданского законодательства по аналогии. В настоящее время можно констатировать, что суды интенсивно используют прием аргументации принимаемых решений по аналогии вне зависимости от того, являются ли рассматриваемые ими отношения абсолютными или относительными, связаны ли они с предпринимательской деятельностью или корпоративным управлением.

В частности, реальное действие механизма аналогии закона происходит при определении наследственных прав (см. п. 31 Постановления Пленума ВС РФ от 29 мая 2012 г. N 9 "О судебной практике по делам о наследовании" <1>), при разрешении споров о соответствии требованиям разумности, добросовестности и справедливости санкций, налагаемых на нарушителя гражданско-правовых обязательств (см. п. п. 7, 8 Постановления Пленума ВАС РФ от 22 декабря 2011 г. N 81 "О некоторых вопросах применения статьи 333 Гражданского кодекса Российской Федерации" <2>), при установлении момента возникновения права собственности на движимое имущество у добросовестного приобретателя (см. п. 13 Постановления Пленума ВС РФ N 10, Пленума ВАС РФ N 22 от 29 апреля 2010 г. "О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав" <3>), при урегулировании споров о правах собственников помещений, расположенных в нежилом здании, возникающих в отношении общего имущества в таком здании (см. Постановление Пленума ВАС РФ от 23 июля 2009 г. N 64 "О некоторых вопросах практики рассмотрения споров о правах собственников помещений на общее имущество здания" <4>).

Примечательно, что если до недавнего времени суды предпочитали, разрешая спор по аналогии (особенно по аналогии права), не использовать термин "аналогия" (очевидно, во многом именно в силу этого ученые констатировали крайнюю редкость применения судами положений п. 1 ст. 6 ГК РФ и отсутствие реального использования в практике нормы п. 2 ст. 6 ГК РФ <7>), то теперь суды не манкируют прямыми ссылками на положения ст. 6 ГК РФ как при разрешении конкретных дел, так и при формулировании высшими судами обобщений (обзоров) практики и разъяснений по отдельным вопросам правоприменения.

В силу вышеуказанных обстоятельств явно назрела потребность в осмыслении ряда теоретических проблем учения об аналогии закона и права для ее применения в точном соответствии с основными началами гражданского законодательства.

Прежде всего следует дать отрицательный ответ на вопрос, является ли применение гражданского закона по аналогии феноменом нон грата, к искоренению которого необходимо стремиться. Действительно, негативное отношение к аналогии приводит к игнорированию огромного правоприменительного потенциала принципов гражданского права <8>. Думается, что применение аналогии обнаруживает перед законодателем выявленный пробел и не препятствует ему урегулировать выпавшее из поля зрения отношение по собственному усмотрению.

Конечно, нельзя не признать, что в методе аналогии заложен некий момент неопределенности и обусловленной личностью конкретного правоприменителя вариативности (в этом аспекте юристы даже приводят афоризм: "Принцип аналогии - это такой прием познания, который хромает на обе ноги" <9>). Однако результатом применения аналогии всегда является достижение абсолютной определенности модели возможного или должного поведения. Поэтому закрепление в законе возможности применения правовых норм по аналогии вполне соответствует стремящемуся к строгой определенности характеру гражданско-правового воздействия, имеющего в качестве основных задач обеспечение стабильности отношений в статике и предсказуемости в динамике.

Кроме того, само по себе провозглашение допустимости использования метода аргументации юридических решений по аналогии в гражданских отношениях способствует реализации правонаделительного характера гражданско-правового регулирования и его преимущественной диспозитивности. Как верно подмечено учеными, возможность применения аналогии права служит гарантией участникам гражданского оборота, что любой возбужденный спор, в частности связанный с заключенными ими договорами, суд может, а значит, и должен решить, опираясь на действующее законодательство <10>. Следует также добавить, что именно на возможность применения аналогии закона и аналогии права к отношениям, не урегулированным нормами права напрямую, опирается такая отраслевая особенность гражданско-правовых юридических фактов, как открытость перечня последних (ст. 8 ГК РФ).

Положительный ответ необходимо дать на второй актуальный вопрос о допустимости применения по методу аналогии не только закона, но и иных актов, содержащих нормы гражданского права. Например, Суд по интеллектуальным правам отметил, что в отсутствие норм, регулирующих способы установления тождественности фирменных наименований, применительно к п. 1 ст. 6 ГК РФ и ч. 6 ст. 13 АПК РФ для анализа установления тождественности этих объектов суды в порядке аналогии могут применять нормы Правил составления, подачи и рассмотрения заявки на регистрацию товарного знака и знака обслуживания (утв. Приказом Роспатента от 5 марта 2003 г. N 32) <11>. Более того, видится принципиально правильным использование в необходимых случаях по аналогии также квазинормотворческих судебных установлений, сформированных высшими судами. Складывающаяся именно таким образом судебная практика (см., например, Постановление ФАС Уральского округа от 1 сентября 2009 г. N Ф09-6292/09-С5; Постановление ФАС Северо-Западного округа от 21 сентября 2011 г. N А56-2651/2010; Постановление ФАС Поволжского округа от 1 августа 2008 г. N А65-13804/06) заслуживает одобрения. При этом не следует думать, что применение устоявшихся положений судебной практики к отношениям, не имеющим прямого или аналогичного нормативного регулятора, по существу, представляет не аналогию закона, а аналогию права. В действительности в таких случаях происходит адаптация готового, существующего квазинормативного регулятора к аналогичному отношению (если соответствующая судебная позиция отвечает в конкретном ситуационном преломлении идеям справедливости, разумности и добросовестности), а не выработка индивидуального решения для исключительной ситуации.

Важным вопросом нормативного закрепления механизма аналогии в гражданском праве является вопрос о возможности и целесообразности санкционирования применения гражданского законодательства по аналогии за пределами предмета гражданско-правового регулирования в других смежных частноправовых отраслях (в семейной и трудовой сфере).

Статья 5 СК РФ прямо разрешает применение гражданского законодательства по аналогии к отношениям между членами семьи, если эти отношения не урегулированы семейным законодательством или соглашением сторон и отсутствуют нормы гражданского права, прямо регулирующие указанные отношения. При невозможности реализации аналогии закона ст. 5 СК РФ предлагает определять права и обязанности членов семьи в силу аналогии права исходя из общих начал и принципов не только семейного, но и гражданского права. Однако, несмотря на наличие указанных норм, в практике можно встретить отрицательное отношение судов к доводам о применении гражданско-правовых норм по аналогии к семейным отношениям. Так, Верховный Суд РФ обратил внимание, что не допускается уменьшение на основании ст. 333 ГК РФ императивно установленного в п. 2 ст. 115 СК РФ размера специальной меры семейно-правовой ответственности в виде неустойки за несвоевременную уплату лицом алиментов по решению суда (см. Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за третий квартал 2012 года (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 26 декабря 2012 г.) <12>).

В свою очередь, кодифицированный акт трудового права, генетически близкого к гражданскому праву, не дает санкцию на применение к трудовым отношениям гражданско-правовых норм по аналогии. В судебной практике подчеркивается, что регулирование трудовых отношений с помощью (прямого или по аналогии) применения норм гражданского законодательства противоречит ст. 5 ТК РФ, не предусмотрено ст. 2 ГК РФ и основывается на неправильном толковании и применении норм этих двух самостоятельных отраслей законодательства. Как пояснил Верховный Суд РФ, трудовое право имеет свой предмет и метод регулирования общественных отношений, отличные от предмета и метода гражданского права; именно в силу специфики предмета и метода регулирования в трудовом законодательстве, в частности, отсутствуют нормы о недействительности трудового договора, а потому применение к незаконным условиям трудовых договоров положений ст. 168 ГК РФ неправомерно (см. Определение ВС РФ от 14 ноября 2008 г. N 5-В08-84). Между тем в литературе настойчиво продвигается идея о необходимости проработки нормативного решения об установлении в ТК РФ оснований и пределов применения гражданского законодательства к отношениям в сфере труда в порядке межотраслевой аналогии <13>.

Думается, что относимость гражданского, семейного и трудового права, регулирующих межличностные отношения, к частным отраслям все-таки позволяет положительно ответить на вопрос о возможности применения гражданского законодательства, как наиболее объемного и детального, к семейным и трудовым отношениям по аналогии. Однако такой способ устранения пробелов в семейном и трудовом праве следует допускать, во-первых, только при невозможности применения по аналогии семейного и трудового законодательства и, во-вторых, если это соответствует принципам указанных отраслей. В частности, едва ли можно назвать адекватной принципам трудового права квалификацию в качестве взаимно обязывающих предварительных договоров (ст. 429 ГК РФ) распространенные на практике письменные предложения о работе с указанием существенных условий будущего трудового договора (так называемые job offer).

Особое внимание требуется уделить вопросу о возможности использовать в порядке аналогии специальные императивные нормы, предусматривающие возникновение или прекращение ограничений и обременений гражданских прав, а также меры гражданско-правовой ответственности. Отрицательный ответ на этот вопрос не только логически выводится из общетеоретического положения о запрете аналогии в правоохранительной (а не правоустановительной) юридической деятельности <14>. Думается, что наука должна энергично высказывать и обосновывать критическое отношение к применению указанной аналогии как противоречащему таким закрепленным в ст. 1 ГК РФ основным началам гражданского права, как неприкосновенность собственности, свобода договора, недопустимость произвольного вмешательства кого-либо в частные дела, необходимость беспрепятственного осуществления гражданских прав. Такая доктринально обоснованная критика может стать опорой для прямого законодательного решения рассматриваемого вопроса и введения в ст. 6 ГК РФ указания на прямой запрет применения механизмов аналогии закона и аналогии права, если этим ограничиваются права и свободы физических и юридических лиц, либо для них предусматриваются новые обязательства или ответственность, либо усиливаются применяемые к лицам меры принуждения и порядок их применения. Подобное решение будет находиться в русле законотворческой практики большинства стран СНГ (см. п. 3 ст. 5 ГК Республики Беларусь, п. 3 ст. 5 ГК Республики Молдова, п. 4 ст. 6 ГК Туркменистана, ст. 5 Республики Узбекистан), соответствовать концепции Федерального закона "О нормативных правовых актах в Российской Федерации" <15>. В противном случае всегда будет оставаться соблазн задействовать метод аналогии не для восполнения реального правового пробела, а для введения в действие предполагаемых (желаемых), но не принятых законодательных велений в качестве средства сдерживания поведения, прямо не запрещенного законом, но нежелательного в конкретной ситуации с экономической, социальной или политической точки зрения.

 

 

       Аналогия закона – решение конкретного юридического дела на основе правовой нормы, регулирующей сходные обстоятельства, отношения.

Аналогия закона применяется в тех случаях, когда входящие в предмет гражданского права общественные отношения не урегулированы законодательством или соглашением сторон и отсутствует применяемый к ним обычай делового оборота, к таким отношениям, поскольку это не противоречит их существу, применяется гражданское законодательство, регулирующее сходные отношения.

Условия применения аналогии закона:

1. Имеет место общественное отношение, которое по своим признакам входит в предмет гражданского права, т.е. является либо имущественным, либо личным неимущественным.

2. Данное общественное отношение не урегулировано нормой гражданского права, соглашением сторон или обычаем делового оборота. При этом правовое регулирование общественного отношения не предусмотрено не только буквальным текстом какого-либо гражданского закона, но и не охватывается его подлинным смыслом, т.е. нельзя урегулировать это общественное отношение путем расширительного толкования какой-либо нормы гражданского права.

3. Имеется норма права, регулирующая сходное общественное отношение.

Широта и сложность регулируемых гражданским правом отношений могут вызвать к жизни ситуации, прямо не урегулированные гражданско-правовыми нормами. Такой пробел, не восполняемый ни условиями заключенного договора, ни обычаями делового оборота, устраняется с помощью аналогии закона (п. 1 ст. 6 Гражданского кодекса Российской Федерации, далее – ГК).

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: