Башкирские полки в Самаре

 

После образования в 1851 г. новой Самарской губернии, с 1852 г. начало выходить официальное издание «Самарские губернские ведомости», где в неофициальном отделе, первые годы не имевшем редактора, сразу стали публиковаться различные статьи историко-краеведческого характера. Основным автором выступал «А.Л.» – видимо Андрей Филиппович Леопольдов (1800–1875), чьи статьи о вновь созданном крае сразу заполонили новую поволжскую газету. Среди краеведческих статей «мелькала» и «башкирская» тема. Так, уже в седьмом номере выходит маленькая анонимная заметка «Башкирское озеро», находившееся в самарском уезде близ Волги в землях помещика Давыдова[282], а в № 36 рассказывалось про «Озеро Сухая Башкирская Майтуга» тоже в Самарском уезде.

В новую газету перешёл ряд авторов, печатавшихся в «Оренбургских губернских ведомостях», что проживали в западных уездах Оренбургской губернии, которые отошли в новый регион. Так, в № 12, 17, 31, 33 за 1852 г. выходят статьи Константина Ивлентьева. В № 1 за 1853 г. публикуется священник Пётр Унгвицкий, а в № 4–5 выходит работа А.Л. «Самарская линия», где рассказывается о 1730-х гг., Урусове, Татищеве, Кириллове.

В середине 1850-х гг. самарские «ведомости» смотрелись совсем неплохо, здесь постоянно появлялись историко-краеведческие материалы, присутствовало и художественное творчество. С началом Восточной войны с конца 1854 и по 1856 г., среди патриотических публикаций особое место заняли рассказы о проходивших через Самару башкирских кавалерийских полках, формировавшихся в Оренбургской губернии.

Крымская или, как её называли, Восточная война 1853–1856 гг. была последней, в которой приняла участие башкирская конница. Во время этой войны в Башкиро-мещерякском войске (с 1855 г., после присоединения к нему тептярей – Башкирское) было сформировано четыре конных полка, из которых два должны были быть направлены в Крым, а два полка были отправлены для защиты побережья Балтийского моря от возможной высадки десанта противником.

В отечественной историографии участие башкирских полков в этой войне освещено достаточно скупо[283]. Более насыщенную информацию об участии башкирских полков в Крымской войне 1853–1856 гг. находим в работах А.З. Асфандиярова[284]. В последнее время вышли публикации Р.Н. Рахимова[285].

Начавшаяся война России с Турцией привела к тому, что на стороне последней выступили Англия, Франция и Сардиния. Австро-Венгрия заняла нейтральную, но откровенно недружескую позицию по отношению к Российской империи. Остро встал вопрос защиты Балтийского побережья от возможной высадки десанта союзников. Особенно беспокоила оборона побережья Финского залива в пределах Эстляндской губернии, где находилось наибольшее количество удобных для высадки мест, а каких-либо сильных опорных пунктов не имелось.

Для решения всех вопросов связанных с безопасностью побережья, морских крепостей Свеаборг, Кронштадт и самой столицы империи – Санкт-Петербурга, был создан специальный Комитет о защите берегов Балтийского моря, председателем которого стал наследник-цесаревич Александр Николаевич[286]. Что касалось сухопутной обороны Балтийского побережья, то по плану на 1854 г. решили оградить по возможности все наиболее важные населённые пункты от десанта противников. Поэтому в Эстляндии было сосредоточено под начальством генерал-адъютанта Ф.Ф. Берга 18 батальонов и рота, 20 эскадронов и сотен и 32 орудия, большая часть которых находилась около Ревеля. В Лифляндии и Курляндии, географическое положение которых заставляло менее за них опасаться, располагалось 14 батальонов, 22 эскадрона и сотни, 44 орудия[287]. Все эти войска входили в состав Балтийского корпуса, которым командовал генерал от кавалерии В.К. Сиверс.

29 сентября 1854 г. военный министр В.А. Долгорукий подготовил проект секретной записки «Соображения относительно обороны берегов Балтийского моря». По его мнению, в остзейских губерниях были два главных пункта: Ревель и Рига. В них имелись следующие силы – в Ревеле 20 тыс. солдат (24,5 батальонов пехоты, 12 эскадронов, 4 сотни, 40 орудий), в Риге 10 тыс. (9 батальонов, 2 сотни, 28 орудий) и в Курляндии ещё 12 тыс. солдат (9 батальонов, 16 эскадронов, 6 сотен, 32 орудия). Всего получалось 42 тыс. чел., и, по мнению военного командования, они не могли справиться с защитой берегов[288].

Оно ожидало в следующем 1855 г. высадки на Балтийском побережье англо-французского десанта в количестве 70–80 тыс. чел. Исходя из такого варианта событий, военный министр предлагал в случае высадки десанта сдать Ригу и Ревель противнику. Однако император Николай I, соглашаясь с возможной сдачей Ревеля, Ригу сдавать запрещал. В организационном плане военный министр предлагал создать Отдельный наблюдательный корпус в Эстляндии, имеющий штаб в Ревеле, и Отдельный корпус в Курляндии и Лифляндии со штабом в Риге. Всего, по его мнению, необходимо было 275 тыс. чел. для несения службы на берегах Балтики, а в наличии имелось 166 тыс. Чтобы увеличить силы военный министр предлагал дополнительно употребить войска из Ковенской губернии и Литвы (8 батальонов, 16 эскадронов, 48 орудий – 9 тыс. чел.), запасную дивизию II пехотного корпуса (24 батальона – 20 тыс. чел.) и флотские экипажи, снятые с кораблей[289].

Тем временем в связи с началом Крымской войны в Башкиро-мещерякском войске началось формирование башкирских конных полков. Хотя войско могло выставить не менее 10 конных полков, были созданы четыре. Значительное число башкир находилось в составе транспортных команд в казахской степи, снабжая форт Перовский (взятая штурмом в 1853 г. кокандская крепость Ак-Мечеть).

Штаты кавалерии в это время представляли следующий состав: строевых нижних чинов в армейских гусарских и уланских полках – 1620, армейских драгунских полках – 2020, донском казачьем полку – 872 чел. Башкирские полки были сформированы по штатам донского казачьего полка. В них должно было быть 798 рядовых, 18 музыкантов и 56 урядников, всего строевых нижних чинов 872 чел. в шести сотнях. К ним необходимо прибавить 21 офицера и 2 нижних нестроевых чинов, что составит, таким образом, 895 чел. во всем полку по штату. Формирование полков началось в Оренбурге в апреле, сразу по получении соответствующих указаний из Петербурга. В рапорте от 4 апреля 1854 г. командующий Башкиро-мещерякским войском генерал-майор Н.В. Балкашин указывал, что «объявление в кантонах Высочайшей воли о сформировании полков, для отправления в действующую армию, было встречено башкирами с искренним восторгом, выразившимся живою, единодушною готовностию их поступать в состав полков. Явилось много охотников поменяться очередями, что было дозволено мне одиноким из очередных»[290]. Формированием занимались попечитель 4 и 6 башкирских кантонов майор Булевский и майор Житков, состоящий при командире Отдельного Оренбургского корпуса чиновником по особым поручениям[291]. Полки № 1-й и 2-й были собраны 13 мая в д. Емангулово 10 башкирского кантона. К 25 мая в Верхнеуральском уезде был собран полк № 3 из жителей юрт 7 башкирского кантона. К лету 1854 г. было готово четыре башкирских полка, которые получили традиционную нумерацию № 1-й, 2-й, 3-й и 4-й. В них поступили башкиры, предназначенные для наряда очереди 1848–1851 гг., имеющие возраст 25–40 лет, т. е. имевшие опыт военной службы. Офицеры в них были назначены частично из армейской кавалерии, частично вновь принятые на службу из отставки. В 1-м и 3-м полках из нестроевых чинов имелись писарь и фельдшер.

Башкиры были вооружены карабинами, шашками и пиками, офицеры и урядники кроме того – пистолетами. Зимние кафтаны предполагались тёмно-синего сукна, но его заменили белым, приклад был из синей крашенины. К ним полагались синие бешметы с белой тесьмой. Летняя форма представляла чекмень из белого сукна с прикладом пунцового ситца, и плечевыми погонами алого сукна с прорезной цифрой и оловянной пуговицей. К ним полагались летние холщовые кители. Шаровары были тёмно-синего сукна с алыми лампасами. На обшлага и канты шёл красный кумач. Кроме того полагались манишка из синей китайки, барашковая шапка, сапоги, холщевые патронташи. Офицеры имели чекмени белого с погончиками и тёмно-синего без погончиков цветов, шаровары с алыми лампасами, папаху с серебряным галуном, серебряные галун и эполеты, кобуру, патронташ, шнур пистолетный, портупею[292]. Шашка с темляком была вызолоченная, с полированным клинком. На каждый полк было изготовлено 25 телег.

Два полка, 1-й и 3-й, по решению военного министра были направлены в Прибалтику «для благовременного открытия и предупреждения покушений неприятельского флота в Балтийском море и Финском заливе»[293].

Башкирский № 1-й полк. Командир – полковник, затем генерал-майор Капитон Лукич Белевцов, назначенный на эту должность 8 мая 1854 г.[294] Офицеры: штабс-ротмистр Шапошников, корнеты Миллер, Алексеев, Суханов, Граховский, Балкашин. Из Башкиро-мещерякского войска зауряд-хорунжий Сеитбурхан Якшигулов (7 кантон), хорунжий Минхизитдин Габилев, зауряд-хорунжие: Мухаметьян Куватов, Багаутдин Рязбаев, Мухамедсалим Султангулов, Мухаметша Ишимгулов, Лукман Суюнов, Муса Ильясов, Мухаметхаким Куватов (все 10 кантон).

Башкирский № 3-й полк. Командир – полковник Василий Алексеевич Бутович, назначенный на эту должность 20 мая 1854 г.[295] Офицеры: исполняющий должность полкового адъютанта корнет Титов, штабс-ротмистры Зубинский, Сакович, поручики Клюев, Белявский, корнеты Лещинский, Смирианов. Из Башкиро-мещерякского войска хорунжий Мухамет Мурадымов, зауряд-хорунжии: Салих Мутаев, Абдулкасым Абдуллукминев, Сангыз Суюндуков, Багутдин Кабылов, Бикмурза Ханзаров, Габдулсадык Кусямышев, Сафаргалей Канакбаев, Шагигалям Кутуев (все из 7 кантона), хорунжий Джангер Ишимгулов. Все нижние чины в полку – башкиры – «мухаметанского вероисповедания», знаков отличия не имели, поступили на службу 13 июня 1854 г., распущены по расформированию полка после смотра 5 октября 1856 г. Согласно «Формулярному списку о службе казаков Башкирского № 3 полка, 2-го отделения 7-го башкирского кантона» в который вошли сведения о 265 рядовых, полк находился «во второй компании противу соединенных флотов и войск Англии, Франции» с 16 апреля по 15 ноября 1855 г. в составе войск назначенных для защиты берегов Эстляндии, в действительных сражениях не был[296].

Таким образом, оба полка, 1-й и 3-й проследовали через Самару и переправились через Волгу в начале ноября 1854 г. Их путь к Балтийскому побережью проходил через Петербург, где оба полка в начале января 1855 г. участвовали в императорском смотре, получив благодарность Николая I. Сам император, осмотрев в Михайловском манеже полки, нашёл, «что башкирцы, как иррегулярное войско, лихие наездники, но их зауряд-хорунжии и сотники, по незнанию хорошо русского языка и как мало сведущи по строевой части, не могут командовать сотнями», для чего он приказал назначить старших офицеров Образцового кавалерийского полка в эти части[297].

По мнению Асфандиярова, «прибыв на место в апреле 1855 г., первый Башкирский полк был включён в Рижский подвижный корпус, а третий – в Эстляндский наблюдательный отряд, служивший подкреплением этому корпусу»[298]. «Журнал заседаний Комитета о защите берегов Балтийского моря» показывает, что уже к 24 ноября 1854 г. в Ревеле находился Башкирский № 1-й (в «Журнале» ошибочно назван 4-м) полк, 3-я гвардейская пехотная дивизия, 1-я бригада 2-й лёгкой кавалерийской дивизии, Донской казачий № 45 полк[299]. Более подробную информацию предоставляет «Проект доклада от имени председателя Комитета о защите берегов Балтийского моря Александра Николаевича Николаю I по вопросам обороны отдельных стратегических пунктов и распределения сухопутных и морских сил» от 25 ноября 1854 г.[300], где расписан состав войск в Лифляндии и Курляндии. В Рижский подвижный корпус входили: 2-я пехотная дивизия (24 батальона, 48 орудий – 22 716 чел.), 1-й запасный стрелковый батальон (0,5 батальона – 1097 чел.), 1-й запасный саперный батальон (1 батальон – 678 чел.), 1-я легкая кавалерийская дивизия (32 эскадрона, 16 орудий – 5682 чел.), Донской казачий № 44 полк (6 сотен – 867 чел.), Башкирский полк (6 сотен – 872 чел.). А всего в нём было 25,5 батальонов, 32 эскадрона, 12 сотен, 64 орудия, 37 597 чел. (из них – 31 912 нижних чинов и 5685 нестроевых)[301].

В Эстляндский наблюдательный отряд входили: резервные и запасные батальоны 1-й пехотной дивизии (всего 16 – 13 703 нижних чинов, 5376 нестроевых), резервные № 3 и № 6 батареи 1-го артиллерийского дивизиона (16 орудий – 730 чел., 62 нестроевых), резервная бригада 7-й легко-кавалерийской дивизии с резервной конной батареей (8 эскадронов, 8 орудий – 2377 нижних чинов, 267 нестроевых), Донской казачий № 45 полк (6 сотен – 866 чел.), Башкирский полк (6 сотен – 872 чел.). Итого в нём было 16 батальонов, 8 эскадронов, 12 сотен, 24 орудия, 24273 человека (18 548 нижних чинов и 5725 нестроевых)[302].

Оба башкирских полка дошли к началу апреля 1855 г. до Балтийского побережья без потерь, войдя в состав Рижского подвижного корпуса и Эстляндского наблюдательного отряда. Кстати, в 1855 г. предполагалось добавить в состав Балтийского корпуса два башкирских полка (12 сотен – 1500 чел.) и два донских № 63 и № 64 полка (12 сотен, 1500 чел.). Реально оценивая возможности зимовки в непривычном сыром климате, военное командование резонно предполагало, что в 1855 г. в полках иррегулярной кавалерии будет иное количество людей: Эстляндский наблюдательный отряд – Башкирский полк (6 сотен – 750 чел.) и Донской казачий № 45 полк (6 сотен – 850 чел.), Рижский корпус – Башкирский полк (6 сотен – 750 чел.), Донской казачий № 44 полк (6 сотен – 870 чел.), т. е. в них произойдёт убыль[303].

В Оренбургской губернии оставались ещё два башкирских полка. Башкирский № 2-й полк. Его командир – полковник Павел Никитич Баев был назначен на эту должность 7 мая 1854 г.[304] После роспуска полка он был направлен в VI пехотный корпус. Известны офицеры полка: штабс-ротмистры Шамардин, Крамаров, корнеты Квасников, Ермаковский, Жаров, Сапожников. Корнет, затем поручик Нежинского драгунского полка Шкапский[305]. Из Башкиро-мещерякского войска зауряд-хорунжии: Хасян Зяналин, Мухаметхасян Бикбов, Гусман Ахмеров (перешёл в полк № 1), Мухаметвалей Мухаметшарыпов, Ишмурат Габдуллин, Аллаяр Байкутлин, Ахмет Байкутлин (все из 10 кантона), хорунжий Мирсаях Маняшев (13 кантон) и Хазимухамет Аблиев (2 мишарский кантон).

Башкирский № 4-й полк. Командир – подполковник Лосский, назначенный 23 мая 1854 г. Через некоторое время его заменил полковник Виктор Павлович Чуйков[306]. Офицеры полка: поручики Аблов, Чаплин, корнеты Болшик, Дерюгин, Соколов. Незадолго до похода, 21 сентября 1855 г. скончался и был погребён в Оренбурге поручик этого полка Яровой-Раевский[307]. Из Башкиро-мещерякского войска в полку были зауряд-хорунжий Бахтигарей Кадышев (из 2 кантона), хорунжий Сейфетдин Усманов Сейфетдинов, зауряд-хорунжии: Динмухамет Мясогутов, Ураз Мулдакаев (все из 4 кантона), хорунжий Хасан Кучуков, зауряд-хорунжии: Сулейман Кучуков, Фихаргали Нураев, Халимулла Утяганов, Абдулла Бабулатов, Мухаметьяр Каримов (все из 6 кантона).

Оба полка должны были быть направлены в Крым. Однако Николай I выступил против этого решения. А.З. Асфандияров ссылается на царское предостережение: «Употребить же против турок было бы крайне неосторожно», поэтому 2-й и 4-й башкирские полки были расформированы в июле 1854 г. по мотивам «ненадобности оных»[308]. Отчего изменилось мнение в отношении башкир у императора? Ведь в 1828 г. он направил два башкирских и два сводных полка составленных из башкир и оренбургских казаков на русско-турецкую войну. На наш взгляд, опасения были связаны с неожиданными для русского командования действиями крымских татар, поддержавших высадившиеся в Крыму турецкие войска. Анализ источников показывает, что в 1854 г. полки не были расформированы. Командование всерьёз считало возможным в 1855 г. при необходимости отправить их на Балтийское побережье, нижние чины получали жалованье, а делопроизводство при полках велось до 24 июля 1856 г.[309] Источники, приводимые в приложении, показывают, что оба полка прошли Самару и переправились через Волгу в январе 1855 г. направляясь на север.

Непосредственное участие в боевых действиях принял Башкирский № 1-й полк. Штаб-квартира полка находилась в м. Кокенгузен, а сотни были расположены небольшими отрядами по мызам, начиная от м. Поланген на прусской границе и далее по берегу.

С 5 июля 1855 г. флот противника стал появляться у побережья. 25 июля им была предпринята попытка высадить десант у мыса Домеснес. 2 августа попытка была повторена. Оба раза начальник Дондангенского участка береговой линии полковник Штакельберг прибывал с конным резервом, состоящим из донских казаков и башкир, и с большим успехом отражал наступление высадившегося десанта, имевшего тройной перевес в силах. Башкиры, встретив высадившихся англичан, «сразились с ними мужественно и храбро, за что более отличившиеся удостоились получить награды»[310]. В приказе военного министра по иррегулярным войскам от 14 октября 1855 г. отмечалось, что «Государь император объявляет монаршее свое благоволение Башкирского 1-го полка хорунжему Гусману Ахмерову за отличие, оказанное им против англичан 25 июля и 2 августа сего года»[311].

17 августа в 25 верстах у г. Либавы (ныне – Лиепая) англичане высадили десант и начали грабить латышскую деревню Зимупен, жители которой в страхе разбежались. По тревоге ротмистр Е.Г. Гвоздиков собрал башкир, донских казаков и пограничную стражу и с майором Юзефовичем прибыл через час на место высадки десанта. Англичане, увидев издалека несущихся башкир с пиками наперевес, бросились в баркас и, отплывая, начали стрелять из штуцеров[312]. Башкиры, выстроившись вдоль берега, вели перестрелку из своих кремневых ружей. Как вспоминал впоследствии ротмистр: «Башкиры храбро держались своих мест и не слезали с коней; но когда стрельба англичан стала все более и более учащаться, тогда майор Юзефович прекратил перестрелку, приказал команде отступить вглубь леса и ожидать вторичной высадки неприятеля»[313]. Английский 120-ти пушечный корабль начал обстрел берега, выпустив более 30 снарядов, но безрезультатно.

19 сентября англичане вновь предприняли попытку десанта между постами у дер. Вирген и Бернаден. Ночью они высадились, чтобы напасть на спящих латышей. В это время ночной разъезд башкир, увидев приближающиеся к берегу лодки, открыл стрельбу. Находившийся в Бернадене батальон пехоты залёг вдоль берега, прибыла артиллерия и подкрепление башкир. Англичане вынуждены были отменить высадку, и начали обстрел разрывными бомбами деревни. Прибывший утром командир 1-й бригады 2-й пехотной дивизии генерал-майор А.А. Искуль фон Гильденбандт дал приказ пехоте отойти, однако англичане вели в течение дня усиленную стрельбу. В результате были убиты два и ранены 12 солдат пехоты[314].

Зиму 1855–1856 гг. 1-й полк размещался в окрестных Либаве латышских деревнях. В начале 1856 г. Башкирский № 1-й полк находился в составе Балтийского корпуса, а № 3-й в нём уже не значился, вероятно, готовился к отправке обратно в Оренбургскую губернию. В марте 1-й полк занял сторожевую линию на побережье. Однако по случаю окончания боевых действий, полку было приказано собираться с 1 апреля в м. Кокенгузен. 27 апреля полк выступил в Оренбург через Лифляндскую, Псковскую, Новгородскую, Тверскую, Московскую, Владимирскую, Нижегородскую, Симбирскую, Самарскую и Оренбургскую губернии. Полк прошел через Псков, Новгород, Тверь, Москву, Владимир и Самару. Маршрут составил 2617 вёрст, но в пути не заболел ни один воин, ни одна лошадь[315]. Оба полка прошли через Самару обратно в сентябре 1856 г. Расформированы были они по прибытию. 1-й полк (прибыл 30 сентября) был распущен 3 октября, после смотра проведённого командующим Башкирским войском генерал-лейтенантом Н.В. Балкашиным, 3-й полк был распущен 5 октября.

Боевая деятельность башкирских полков по охране Балтийского побережья получила высокую оценку. 6 марта 1856 г. вместо Сиверса командующим Балтийским корпусом был назначен генерал-адъютант, князь Италийский граф А.А. Суворов-Рымникский (внук полководца), который в приказе от 29 апреля 1856 г. отметил, что все чины 1-го полка «вполне заслужили истинную похвалу» и объявил личному составу благодарность. А генерал-адъютант П.Х. Грабе, под командованием которого в Эстляндии находился Башкирский № 3-й полк, писал В.А. Перовскому, что личный состав «постоянно отличался доброю нравственностью» и точным исполнением обязанностей, возложенных на него службой по охране берегов моря[316].

Асфандияров сообщает сведения о мнении местных жителей о поведении и нравственности башкир, расквартированных в прибалтийских селениях. Так, пастор Кокенгузского пасторства Пахт в выданном 1-му полку от имени прихожан свидетельстве с удовлетворением отметил, что личный состав, расквартированный в его приходе, вёл себя «необыкновенно смирно и порядочно», за что в знак искренней благодарности и выдан вышеупомянутый документ. Об этом же свидетельствует и мнение командующего, который отмечал, что «многие из низших чинов не зная русского языка, а все вообще – латышского, умели сдружиться с жителями, и во все годичное их здесь квартирование… не дошло ни одной жалобы на нарушение ими миролюбивой стоянки». Общение башкирских воинов с русским, латышским и эстонским населением способствовало взаимному сближению и укреплению дружбы. Через год все рядовые «почти без исключения» хорошо понимали русский язык, а «многие приучились и говорить»[317].

Касаясь воинской выучки 1-го полка, командующий (князь Суворов) отметил, что «по строевой части полк этот доведен был до такой степени, что не оставалось ничего желать лучшего от части иррегулярной». Отметил командующий и патриотизм башкир: «Часть, имевшая случай встретиться с неприятелем на берегах Курляндии, доказали, что и это племя, чуждое русским по крови, готово пролить кровь за русского царя»[318].

Вызывает интерес, что вначале, при прибытии башкирских полков, жители Либавы так были напуганы появлением «северных амуров» (память об Отечественной войне 1812 г. ещё сохранялась), что просили командование не ставить башкир в самом городе, а разместить их по окрестным мызам. Е.Г. Гвоздиков отмечал, что среди местного населения Курляндии о башкирах тогда носились различные слухи, однако он, командовавший сотней башкир № 1-го полка, сообщал, что «народ этот, по своей натуре, нрава кроткаго и, вообще, тихий и послушный… и в бою с неприятелем, когда представился к тому случай, башкиры не были трусы и оказались пригодными в военное время для дела»[319]. Тем не менее, эти слухи дошли до Британии, и один из журналистов писавших о войне не преминул упомянуть о восточных народах, раздув «курляндский страх»: «На западную границу уже прибыло не только много казаков, но и значительное количество частей, состоящих из башкир, калмыков, киргизов, тунгусов и других монгольских народов»[320].

26 августа 1856 г. были учреждены наградные медали «В память Восточной (Крымской) войны 1853–1856 гг.» Воины 1-го и 3-го полков получили эти медали – в 1-м полку из светлой бронзы на Андреевской ленте, в 3-м – из тёмной бронзы на Владимирской ленте. К такой же награде должны были быть представлены и воины 2-го и 4-го полков.

Таким образом, башкирская конница и в николаевскую эпоху активно привлекалась к участию во внешних войнах в составе российской армии. В ходе Крымской войны башкиры с честью выполняли все возложенные на них поручения, наравне со всеми частями армии несли тяготы и лишения походной жизни, героически сражались с неприятелем.

Приложения.

№ 1. Приём Башкирского полка в Самаре

 

31-е Октября, 1-е и 2-е числа Ноября настоящего года, надолго сохранятся в народной памяти жителей г. Самары. Событие в эти дни, по всей справедливости, должно быть внесено в летопись её, потому что оно было ярким отражением того полного сочувствия, какое заметно в целой Русской нации к настоящим обстоятельствам.

Дошли в Самару слухи, что из соседственной нам Башкирии идёт сюда Башкирский № 1-го полк, и что в 20 верстах от Самары, в селе Смышляевке, он, по маршруту, должен иметь дневку. Известясь об этом, жители г. Самары изъявили Начальнику губернии желания угостить полк хлебом-солью; а купец В.Е. Буреев, один из самых достойных и полезных членов Самарского городского общества, пожелал в своём доме дать обед Командиру полка с гг. Офицерами. Это побудило Начальника губернии пригласить Командира полка сделать дневку, вместо села Смышляевки, в губернском городе, что было принято с удовольствием.

31 Октября, по утру, жители города Самары встретили дорогих гостей, весело приветствовали их и приняли с полным радушием. Тотчас разместили полк по квартирам. Каждый домохозяин от души был рад принять к себе постояльцев; другие из хозяев сами просили, чтобы ставили к ним столько, сколько может поместиться у них в доме людей и на дворе лошадей. При этом не разсуждали, что пришли иноверцы-мусульмане: в них видели воинов, идущих ратовать на поле брани для защиты России от злобных и коварных завистников её независимости и благоденствия. – Заслуженному Командиру полка и офицерам отведены были лучшие в городе и покойные квартиры. Каждый хозяин с полною готовностию и радушием, старался успокоить постояльцев, напоить чаем, вдоволь накормить хлебом-солью, и довольствовать коней, не помышляя ни о каком за то вознаграждении. – После обеда нижние чины полка, розсыпались толпами по городу и весело гуляли вместе с жителями. Иные из них джигитовали по городу и удивляли жителей быстротою скачки на конях невзрачных, но удивительно крепких и быстрых[321]. В следующий день, т. е., 1-го Ноября, назначена была дневка полку в Самаре.

В этот день, к 12 часам полдня, полк, спешенный, явился в стройном порядке на плац-параде здешнего Гарнизонного баталиона и выстроился сотнями. Там уже были готовы столы, на коих лежали огромные груды крупичатых калачей и белых хлебов и пирогов с начинкою, пожертвованных калачниками, и поставлена была водка, отпущенная на угощение чинов Коммисионером местного откупа. Добрый, обязательный Полковой Командир, полковник Белевцев, водил чиновников по рядам воинов и разсказывал про их молодечество и понятливость воинских кавалерийских приёмов. Не чего сказать: славный народ! Большая часть их молодец к молодцу; народ живой, расторопный, крепкий и обо многих можно сказать: кровь с молоком, по чисто Русскому народному выражению. – Любуясь этими юными воинами, не давно взятыми от мирных занятий поселянина, мы в рядах их заметили двоих, коих груди украшены Георгиевскими крестами – это Коканские герои, отличившиеся при известной победе под Акмечетью. Некоторых мы спрашивали: будешь бить Французов и Англичан? Буду. А сколько можешь убить, баш на баш – одного? Ну, одного, человек 25. На иных смотря, как бы не весёлых, Полковник говорил: хочешь домой? Сей час отпущу. Не хочу, был ответ, надо служить Царю. У него на службе якши (хорошо): и хлеб будет, и акча (деньги) будут. Вслед затем прибыл Г. Начальник губернии и приветствовал их ласково: здорово казаки! Полк громко, откликнулся: здравия желаем, Ваше Превосходительство. Тут Г. Начальник губернии, сопровождаемый Штаб-Офицером Корпуса Жандармов, Командиром Гарнизонного баталиона, Офицерами полка, высшими Чиновниками и Членами Городского общества, взяв чарку вина, воскликнул перед фронтом: за здравие ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА! и громкое ура! прогремело по всем рядам. За тем нижним чинам полка поднесено по стакану вина и поданы сытные и вкусные щи с говядиной, жареное и пироги. Распорядителями угощения были исправляющий должность Городского Головы Гласный Назаров и несколько Членов Городского Общества. Чины полка, поблагодарив представителей общества за хлеб – за соль, опять стали в ряды посотенно, и, по команде, возвратились в квартиры довольные угощением. Тысячи зрителей из граждан Самарских, были свидетелями обеда воинов.

Между тем, как нижние чины весело толпами гуляли по городу, Полковой Командир, офицеры, высшие чиновники и почётные Граждане, в три часа по полудни, собрались на званый обед к купцу Бурееву. Обед был в полном смысле роскошный. Во время его постоянно играла музыка. К концу обеда начались тосты и, при первом из них, за здоровье ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА когда громкое ура многократно оглашало дом радушного хозяина, музыка заиграла заветный народный гимн: Боже, Царя храни. Далее следовали тосты за здравие Государя Наследника, Государыни Императрицы, Всего Царского Дома, Главного Начальника Края, Начальника губернии, Полкового Командира, офицеров и Полка и хлебосола-хозяина. Обед кончился уже при огне.

Вечером Полковой Командир и Офицеры были приглашены в дом Дворянского Собрания на бал. В 9-ть часов собрались гости и высшее здешнее общество. Тут снова начались угощения и танцы: русские молодые Офицеры, своею любезностию в обращении и ловкостию в танцах, оживляли общество и оставили в нём самое приятное о себе воспоминание. Бал продолжался до 2-х часов ночи. В заключение, Старшины Благородного Собрания угостили Офицеров ужином.

На другой день, т. е., 2-го Ноября, Полковой Командир с Офицерами являлись к местному Преосвященному принять Архипастырское благословение на шествие в путь и на дело, к которому призывает их воля Монарха.

Между тем, нижние чины полка, позавтракав у своих хозяев, начали готовиться к переправе чрез Волгу, в Симбирскую губернию. По порядку, начали проходить сотни, в полных воинских доспехах, к перевозу, где Губернский Предводитель Дворянства Штабс-Ротмистр Чемодуров и Штаб-Офицер Корпуса Жандармов, Полковник Андреев, узнав, что Башкиры большие охотники до чая, приказали приготовить для них огромные котлы этого народного нашего напитка и угостили их вдоволь, для Офицеров же был от них же предложен на берегу Волги обильный завтрак. Зрителей было опять немало, и в угощении не было ни для кого недостатка.

За тем мы простились с полком, пожелав ему от искреннего сердца благополучного пути и блестящих побед над врагами России.

Проводив его, мы в семейных кружках разсуждали: вот какое пришло время: западные христиане отстаивают Мусульман и из-за них воюют с Россиею, а у нас и Мусульмане с готовностию подымают оружие на защиту Руси Православной, защищающей Христианство.

(Самарские губернские ведомости. 1854. 6 ноября)

 

 

№ 2. Приём Башкирского № 3 полка в Самаре

 

4 Ноября прибыл около полудня в г. Самару Башкирский № 3 полк, который принят был жителями его с таким же радушием, как и № 1-го. Жители с полною готовностию старались успокоить воинов, утомлённых дорогою и предлагали им обильную хлеб-соль а коней удовольствовали фуражём, безмездно. 5-го числа полк дневал.

В этот день, в полдень, Городское общество давало нижним чинам обед, на плац-параде здешнего Гарнизонного баталиона. Угощение состояло из вина, калачей и разного кушанья, незатейливого, но сытного и обильного, и нижние чины остались вполне довольны и благодарили за хлеб-соль Городское общество. Распорядителями обеда были исправляющий должность Городского Головы, Гласный Назаров и другие Члены Думы.

Между тем Полковой Командир Полковник Бутович и офицеры приглашены были на обед к Губернскому Предводителю Дворянства Штабс-Ротмистру А.Н. Чемодурову; в 3 ½ часа по предварительному приглашению, дорогие гости и все высшие Чиновники, местные дворяне и почётное купечество съехались в дом Дворянского Собрания, где гостеприимный хозяин угощал своих гостей с редким радушием. Вся зала и гостиная были убраны с большим вкусом зеленью и цветами, которые в нашем степном крае составляют редкость; освещение было блистящее, музыка играла весело и стройно; на столе явилось всё, чем скромный наш город может удовлетворить гастронома, и когда был провозглашён первый тост за здравие ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА, он был принят громким всеобщим ура; после того следовали тосты за здравие Государя Наследника, Государыни Императрицы, Всего Августейшего Дома, Главного Начальника Края, Начальника губернии, Полкового Командира, офицеров и полка, и наконец радушного хозяина и Градского Общества.

Вечером Г. Начальник губернии пригласил Полкового Командира с офицерами и всё здешнее общество к себе, и в 9 час. открылся бал. Желание видеть Башкирский полк привлекло в Самару даже некоторых уездных жителей; между ними были прекрасные молодые дамы и девицы, которые украсили бал своим присутствием; изящные дамские костюмы возле красивых офицерских казакинов придавали балу нечто оригинальное, но вместе с тем блестящее; все радовались видеть молодых воинов; танцы шли весело и дружно и продолжались до 2-х часов. За ужином был предложен тост за здоровье Полкового Командира и офицеров, а Г. Начальник губернии пожелал им счастливого пути.

6-го числа полк выступил из Самары, по тракту на Симбирск.

(Самарские губернские ведомости. 1854. 13 ноября)

 

 

№ 3. [Благодарность императора Николая I]

ГОСУДАРЬ ИМПЕРАТОР, по всеподданнейшему докладу об оказанном жителями г. Самары радушии, при прохождении чрез этот город Башкирских № 1 и 3 полков, Высочайше повелеть соизволил: объявить за сие жителям Самары благодарность ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА.

(Самарские губернские ведомости. 1855. 22 января)

 

 

№ 4. [ О пребывании 2-го Башкирского полка в Самаре ]

 

17 Января, около полудня, вступил в Самару Башкирский № 2 полк. Толпы жителей встретили его и любовались строем воинов, идущих на защиту отечества. Полк тотчас разставлен был по обывательским квартирам, где всякий хозяин спешил своего гостя, после дневного перехода, радушно накормить хлебом-солью. Полковнику и офицерам отведены были лучшие в городе квартиры.

Не смотря на то, что полку было назначено, по маршруту, рано по утру, отправиться в дальнейший путь, Общество Самарское, как Дворяне, так Чиновники и купечество, не хотели отпустить его без угощения. Вечером, в 9 часов, полковой Командир, заслуженный Полковник Баев, со всеми 20-ю Офицерами приглашён был в Дворянское Собрание на чай, после которого подавался десерт. За тем, находившийся в это время в Самаре Акробат с своею труппою, ловкими и любопытными представлениями доставил гостям, в особенности природным Башкирам, очень много удовольствия. В 12 часов был ужин. Во всё время угощения гостей играл оркестр музыки. За ужином провозглашены были тосты за здравие ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА и всей Августейшей Фамилии, и искренно любимого и уважаемого Главного Начальника Края Графа Василия Алексеевича Перовского, после того – за здоровье Командира полка и Офицеров и благоденствие всего полка; далее – за здоровье Гг. Начальника губернии, Начальника Ополчения и других почётных лиц.

На другой день, в 9 часов утра, полк уже стоял в строю, на площади, в полном вооружении и готовый к походу. Между тем приготовлен был для нижних чинов завтрак: поднесено было каждому человеку по стакану вина, роздано по булке, а потом они выпили по стакану сбитня. Для Офицеров изготовлена была закуска.

После этого раздалась команда, и полк стройно и весело двинулся в поход, по главным улицам Самары. Г. Исправляющий должность Начальника губернии, многие Чиновники и купечество, при большом стечении народа простились с полком, пожелав ему счастливого пути и побед над неприятелями. Самара любовалась воинами – Башкирами, которые подобраны молодец к молодцу; живые, стройные и проворные; некоторые из них уже украшены знаками военного ордена. Всё это вполне ручается, что они, став в ряды Русского воинства, явят себя в деле достойными имени и чести его.

(Самарские губернские ведомости. 1856. 21 января

 

 

№ 5. Пожертвование в пользу Башкирского № 2-го полка

 

При следовании Башкирского, № 2-го, полка чрез г. Бузулук, жители города, при выступлении полка, утром 7 текущего Января, поднесли нижним чинам по чарке водки и по одной булке и, сверх того, уступили следующие за суточное продовольствие провиантом деньги, 15 руб. 77 коп. сер.

О таковых похвальных поступках означенных лиц Бугульминского купеческого и мещанского Общества и жителей г. Бузулука доведено до сведения высшего Начальства.

(Самарские губернские ведомости. 1856. 28 января)

 

 

№ 6. [ О пребывании 4-го Башкирского полка в Самаре ]

25 Января, в полдень, вступил в Самару другой Башкирский полк, № 4, в полном воинственном виде, которому по маршруту, назначена здесь дневка. Обыватели города приняли его с тем же радушием, как и прежде этого за восемь дней проследовавший чрез Самару полк, № 2-го. Не в духе Русского человека не сочувствовать трудам и лишениям воинов, среди глубоких снегов, под свистом вьюги и бушующих буранов, идущих ратовать на поле брани, за честь, славу и безопасность отечества; всякий хозяин готов был выразить своё радушие постояльцу и, угостив его чаркою вина, чаем и хлебом-солью, успокоить с дороги. После обеда и краткого роздыха, Башкиры толпами ходили по городу, смотря на движение многочисленного народа и шумную его торговлю: вид города занимал воинов, никогда не покидавших своей родины – Башкирии.

По случаю прибытия полка, оставшегося в Самаре на дневку, на другой день, т. е., 26 числа, здешнее Дворянство давало бал, на который приглашены были заслуженнный Полковой Командир, Полковник Чуйко, и офицеры полка. В 9-ть часов вечера, ярко был освещён дом Дворянства, в который скоро собралась высшая публика и гости. Вскоре после чая заиграла музыка и начались танцы, в которых участвовали и военные гости. В два часа начался ужин, во время которого были провозглашаемы, при громких криках ура, тосты – за здоровье ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА и Августейшей фамилии, Главного Начальника Края, Графа Василия Алексеевича Перовского, Начальника губернии, Начальника Ополчения, Полкового Командира, офицеров и полка и других местных почётных лиц. После ужина опять начались танцы продолжавшиеся до четвёртого часу по полуночи. На другой день полк, в 9 часов, посотенно выстроился на хлебной площади в полном вооружении; огромное стечение жителей окружало его; граждане любовались лесом копий, строем и молодечеством воинов. Тут городское общество приготовило полку напутственное угощение: для офицеров закуску, а нижним чинам поднесено было по стакану вина и по калачу; кроме этого угощали их сбитнем. По окончании угощения, Командир полка скомандовал: стройно! с этим словом полк мгновенно пришёл в стройный порядок и двинулся в дальний путь, на город Сызрань.

(Самарские губернские ведомости. 1856. 4 февраля)

№ 7. О радушии, оказанном Башкирскому, № 4-го, полку

 

При проследовании Башкирского, № 4-го, полка чрез г. Бузулук, нижние чины оного были угощаемы тамошним купечеством водкою, а для гг. офицеров дан вечер.

О таковом радушии купечества г. Бузулука доведено до сведения высшего Начальства.

(Самарские губернские ведомости. 1856. 5 марта)

 

 

№ 8. [Сведения о приехавших и выехавших из Самары с 8 по 15 сентября 1856 г., фрагмент ]

 

Приехали: «Из Ревеля, Командир сводного Оренбургского казачьего, № 1-го, полка, Подполковник Авдеев, с вверенным ему полком; Командир Башкирского, № 3-го, полка, Полковник Бутович, с вверенным ему полком».

Выехали: «В Оренбург, Командир Башкирского, № 3-го, полка, Полковник Бутович, с вверенным ему полком, и Генерал-Майор Белявцев, с вверенным ему Башкирским, № 1-го, полком».

(Самарские губернские ведомости. 1856. 15 сентября)

 

Р.П. Поддубная

 

⇐ Предыдущая234567891011Следующая ⇒

Поделиться: