История ростовского рода Дюковых

 

Одной из интересных, но забытых страниц в многовековой истории Ростова Великого (Ярославского) являются связи местного купечества с отдалённым Оренбургским краем, через который велась торговля со Средней Азией. Занимавшиеся этим сложным и опасным, но прибыльным делом Кекины, Хлебниковы[187], Кайдаловы, Кузнецовы, Малышовы[188] и др., регулярно «наезжая» на Южный Урал, возвращались в Ростов, но для некоторых ростовцев (Ключарёвы[189], Пономарёвы[190] и др.) дальние края становились второй родиной.

Среди таких ростовских фамилий особое место занимает род Дюковых. Они не только успешно торговали в Оренбурге[191], один из представителей этого семейства – Иван Игнатьевич Дюков – попал в историю как местный Минин, поскольку входил в ряды организаторов обороны Уфы от восставших пугачёвцев в 1773–1774 гг. В самом Ростове об этом никаких свидетельств не сохранилось, но фамилия Дюковых в местной истории не забыта. Происходит она из расположенного невдалеке от Ростова села Угодичи, одного из центров знаменитого ростовского огородничества, и с зажиточными крестьянами Дюковыми не считали зазорным породниться представители лучших ростовских купеческих династий. Так, из рода угодичских Дюковых происходила мать выдающегося ростовского гражданина Андрея Александровича Титова[192].

К сожалению, розыски относительно самого Ивана Игнатьевича Дюкова ни к чему не привели. Он оказался неуловим. Мало того, никаких даже намёков на фамилию Дюковых в самом Ростове я не обнаружила ни в документах XVII в., ни в документах XVIII в. Хотя фамилия Дюков (Дюкин) считается древнейшей. Некоторые исследователи думают, что она является тюркским производным от имени Георгий – Гюргий – Дюргий – Дюк. Есть также сведения, что на Владимирщине (а это соседи с ростовскими землями) «дюкой» называли человека молчаливого, угрюмого – буку[193]. Удивительно, но само имя Игнатий было в это время в Ростове крайне непопулярным и редко давалось. Сочетание имени Иван с отчеством Игнатьевич мне попалось только дважды за весь XVIII в. Поэтому лучше показать историю всех Дюковых, проживавших в с. Угодичи.

Угодичи – древнейшее подростовное селение, расположенное в 15 км от Ростова, на юго-восточном берегу оз. Неро, если добираться в объезд, и напрямую, через само озеро – в 6 км. Время основания Угодичей теряется в веках. Известно, что во время постройки Богоявленского храма в этом селе была найдена монета времён императора Домициана I в. н. э. В древности Угодичи принадлежало ростовским князьям. Предание гласит, что в XII в. Юрий Долгорукий, княживший в Ростове в 1125–1155 гг., основал здесь школу, первую в Ростовской земле. В дальнейшем село принадлежало Елене Глинской, матери Ивана Грозного, который посетил его в 1553 г. В Смутное время оно было пожаловано думному дьяку Томиле Луговскому, потом перешло к его внуку боярину Алексею Луговскому, далее к его сыну Илье Алексеевичу Луговскому. В конце XVII в. с. Угодичи владела известная своей образованностью стольница Ирина Михайловна Мусина-Пушкина (урожд. Луговская). От неё село унаследовал её сын, окольничий Иван Алексеевич Мусин-Пушкин, который принимал у себя в Угодичах царя Петра I, пожаловавшего его озером Неро, на берегу которого стоят Угодичи, и графским титулом. По смерти Ивана Алексеевича Угодичи достались его сыну Платону Ивановичу, но ненадолго: за «разные его шалости» (причастность к делу кабинет-министра А. Волынского) в 1740 г. село поступило в дворцовое ведомство, а потом было пожаловано Екатериной II фрейлине княгине Екатерине Алексеевне Голицыной, урождённой Карр. Сама владелица постоянно жила в Москве, а селом управлял её брат Филипп Алексеевич Карр, который после смерти сестры стал его полновластным владельцем.

В Угодичах было две церкви. Богоявленский храм строился в 1620–1627 гг. на иждивение Т. Луговского, а его правнук И. Луговской в 1670 г. пристроил три придела. В 1678 г. И.М. Мусина-Пушкина устроила каменную трапезу с двумя престолами. Кн. Голицына и Ф.А. Карр построили шатровую колокольню. Храм был великолепен по убранству, но в настоящее время сохранились только руины колокольни. Вторая каменная церковь во имя св. Николая была построена И.М. Мусиной-Пушкиной в 1707 г. на месте бывшей деревянной во имя свв. Кирика и Улитты. Сейчас храм восстановлен и действует.

Угодичи всегда были богатым селом. На протяжении столетий основными занятиями его жителей были рыбная ловля, огородничество, а в XVII в. здесь начали разводить лекарственные травы. В это же время тут добывали соль, а зимой заготавливали лёд для продажи в селения, удалённые от озера[194]. В центре современных Угодич сохранились двух-этажные дома XIX в., в том числе и два дома купцов Дюковых[195].

Ревизские сказки 1810 г. сообщили, что в дер. Тряслово близ с. Угодичи проживали крестьяне Андрей Дюков, 60 лет (умер в 1809 г.), его сын Михаил, 40 лет и дети Михаила – Андрей, 15 лет, Михаил, 2 лет и Василий, 9 лет[196]. В книге достопамятностей Николаевской церкви обнаружилась интересная запись: «Августа 4 дня от строителя церкви Николая Чудотворца Андрея Андреева сына Дюкова получил денег тысячу рублей для расписания стенного письма в чем и расписался живописец Алексей Гаврилов сын [нрзб.]»[197]. Через две недели, судя по записи в этой же книге, А.А. Дюков дал на те же цели ещё 500 р.[198]

С поименованием Андрея Андреевича Дюкова «строителем» Никольской церкви в с. Угодичи возникает загадка. Уже говорилось, что этот храм строила стольница И.М. Мусина-Пушкина в 1707 г. А в 1808 г. Андрей Андреевич был ещё крепостным крестьянином вместе со всей своей семьей. И этот человек, давший полторы тысячи рублей на роспись храма, – не последние же свои деньги отдал? Крепостной – богатый благотворитель… Ни в одном из ранее изученных мною источников не говорится о том, что храм расписывался на деньги А.А. Дюкова; последний по возрасту (год рождения – около 1750 г.) был ровесником Ивана Игнатьевича Дюкова, которому было 22 или 23 года, когда он противостоял Пугачёву в 1775 г. Можно предположить, что в это время в Оренбурге или близ него мог оказаться и А.А. Дюков – такие деньги крепостному крестьянину можно было заработать, пожалуй, только удачной торговлей. Либо он назван «строителем» в том смысле, что распоряжался средствами общины церкви на её обустройство?

Андрей Андреевич, принадлежавший помещику Карру, умер в 1809 г. и неизвестно, дожил ли он до «увольнения» угожан в звание свободных хлебопашцев, произошедшем в том же году. Его сын, Михаил Андреевич, вышел на волю и, как все принадлежавшие Карру крестьяне, с «предоставлением земли и прочих угодий в собственность полного угодического общества». Это совершенно удивительная история[199].

Желание перевести крепостных на волю возникло у их владельца Ф.А. Карра не просто из любви к ближнему, а, по свидетельству А.Я. Артынова, благодаря усиленным и усердным хлопотам разных лиц. Огромную роль сыграли любовницы Карра – его крепостные крестьянки, сёстры Марья и Александра Зимины, которые склонили своего хозяина принять решение освободить крестьян, а также доверенный общества крестьянин Яков Дмитриевич Артынов, который по его поручению ездил хлопотать в Санкт-Петербург. Замечу, что это не был забитый крепостной, а грамотный, можно сказать, образованный человек, который держал огород в г. Тихвине и торговал по ярмаркам овощными семенами, а также свежей уральской рыбой и солёной саратовской. А ещё имел собственных комиссионеров и работников. Он нашёл высокого ходатая по своему делу – графа Николая Алексеевича Татищева, которому передал письмо-прошение Ф.А. Карра. Ещё одним ходатаем, но уже более высокого ранга, по просьбе Татищева явился министр внутренних дел князь Куракин, которому граф передал указанное письмо. И в самые краткие сроки судьбоносное для Угодич прошение было подписано царем Александром I. В качестве благодарности за хлопоты Татищев попросил молиться за него и прислать ростовских озёрных ершей. А также объяснил, сколько денег в качестве взяток надо будет дать чиновникам и писцам, которые «участвовали в этом деле». Всем им заплатили, а деньги – 30 000 руб. ассигнациями собрали угодичские крестьяне заранее.

По первому зимнему пути, на почтовых лошадях, с нарочными опытными рыбаками послана была из с. Угодичи в Санкт-Петербург к графу «живых ершей бочка в сорок ведер». Я.Д. Артынов не принял предлагаемые ему односельчанами за хлопоты 500 р. – сказал, что достаточно уважения. Сёстры Зимины в благодарность получили от угожан «пенсион», который «было за что давать. Ранее помещик Карр своим духовным завещанием передал было вотчину своему племяннику Алексею Васильевичу Карру, но вследствие хлопот он это завещание уничтожил и вместо самовластного пользования вотчиной завещал наследнику только получать с крестьян ежегодно на вечные времена по 10 тыс. р. ассигнациями. Самих же крестьян отпустил на волю со всею землею в звание свободных хлебопашцев. Этот отпускной акт он подписал 19 февраля 1809 г. В благодарность за это угодичские крестьяне над могилой Ф.А. Карра трижды в год творили заупокойные службы – в день рождения, день именин и день кончины». Но после смерти Я.Д. Артынова в 1823 г. односельчане выгнали благодетельниц из дома помещика, где они проживали, и содержание им платить перестали[200].

Отпускной акт был написан на листе 100 рублёвого достоинства и хранился в Угодичах в сельском архиве под колокольней Николаевской церкви[201]. Наследник Ф.А. Карра, его племянник, решил этот акт заполучить и с этой целью подкупил тогдашнего бывшего бурмистра крестьянина Н.Г. Тихонова. Но его «соследил» вотчинный писарь И.С. Горохов, и Тихонов был арестован в Ростове, где его ожидал заказчик. Ничего с похищением не вышло[202].

Дедом А.Я. Артынова по матери был Андрей Иванович Никонов. Интересно, что он вместе с братом Иваном Ивановичем, при покровительстве В.А. Карра, брата своего, открыли в г. Уральске торговлю панскими товарами во времена «Емельки Пугачева». Далее Андрей вернулся и построил каменный двухэтажный дом в Угодичах, который затем продал зятю Я.Д. Артынову. А Иван «после Пугача» поселился со всем семейством в Уральске[203]. Но вернёмся к Дюковым.

Сын А.А. Дюкова свободный хлебопашец Михаил Андреевич Дюков (около 1764–1824) жил уже не в дер. Тряслове, а в с. Угодичи, где у него был дом на общественной земле. А.Я. Артынов приводит о нём любопытный рассказ.

«В 1830 г. [дата ошибочная] в с. Угодичах помер всеми уважаемый крестьянин Михайла Андреевич Дюков. Начальник Ярославской губернии Безобразов безвинно наказал его розгами по причине ложного доноса. В 1820 г. Дюков был бурмистром с. Угодич. В это время шел рекрутский набор. У крестьянина с. Угодич Я.Я. Шапугина было два сына умных, а третий дурак, как в сказке. На мирском сходе крестьяне приговорили отдать в рекруты дурака Михайлу, парня рослого и здорового. В рекрутском присутствии это дело разъяснилось, и Шапугин всю вину свалил на бурмистра, который будто бы самовольно хочет сдать его в рекруты вместо старшего брата. Губернатор разгневался на такое действие бурмистра и, не учиняя справок, велел его наказать. Позднее он узнал о своей опрометчивости, жалел, что погорячился. Дурака приняли в рекруты. Но Дюков от этого оскорбления заболел и вскоре помер»[204]. Семейство М.А. Дюкова состояло из двух сыновей – Андрея (около 1785 г. р.), Василия (1800 г. р.) и дочери Анны.

Сам А.Я. Артынов чуть-чуть не породнился с Дюковыми – ему едва не сосватали старшую дочь Андрея Михайловича. Но матушка Александра Яковлевича воспротивилась – у неё «вышли какие-то стародавние капризы – она даже слышать не хотела про эту невесту[205].

Зато Андрей Михайлович очень удачно женился. Он вступил в брак с сестрой Петра Андреевича Веснина – Анной Андреевной и взял за ней очень хорошее приданое. С 1816 г. А.М. Дюков получил свидетельство на право торговли в Оренбурге, и с этого времени вёл там совместно со своим шурином постоянную коммерцию. Но «торгоборствовал» он не только на свои средства, но и на семейный капитал – как представитель отца (тот был уже староват) и 16-летнего брата Василия, ещё несовершеннолетнего. Позднее, достигнув солидного возраста, в 1844 и 1845 гг., Василий Михайлович принимал участие в торговле по свидетельству своего старшего брата.

В 1834 г. на общий семейный капитал Дюковы построили в Угодичах двухэтажный полукаменный дом. При этом хозяйственные постройки были выстроены на средства сына А.М. Дюкова – Николая Андреевича.

В 1844 г. угодичское общество свободных хлебопашцев удовлетворило прошение Андрея Михайловича и уволило его в купечество со всем семейством. Оно состояло из его жены Анны Андреевны, сына Николая, а также неотделённого брата Василия Михайловича, его супруги Екатерины Николаевны, их дочери Екатерины Васильевны и сына Андрея Васильевича. Андрей Михайлович записался в Оренбургское купечество и состоял в нем до 1848 г., а с 1848 г. и до смерти – в ростовском купечестве. 16 мая 1854 г. купеческий брат Василий Михайлович Дюков умер. После него остались наследники: жена Екатерина Николаевна, сын Андрей, дочь Екатерина, в замужестве Мальгина, дети покойной дочери Анны – Андрей (1844 г. р., ростовский знаменитый историк) и Александра (1846 г.).

После смерти Василия Михайловича его старший брат Андрей Михайлович составил духовное завещание следующего содержания: «Во имя нераздельныя Троицы Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь. Г. Оренбург.

1854 года сентября 28 дня я нижеподписавшийся ростовский 2 гильдии купец Андрей Михайлов сын Дюков, достигнув преклонных лет и чувствуя телесное разслабление, но быв однако же в здравом уме и твердой памяти, заблагорассудил благоприобретенное мое имение, при жизни моей разделить и для сего постановить сие завещание в следующем: с самого начала открытия мною торговли я вступил в товарищество с родственником моим ростовским 1 гильдии купцом Петром Андреевичем Весниным, употребляя капиталы наши во все обороты без ограничения, ведя только каждогодные учеты. А посему, в случае смерти моей, предоставляю полное право и непосредственное ему, Веснину и супруге моей Анне Андреевой Дюковой распорядиться имением моим без посредства сиротского суда или другого присутственного места, устраняя и опекунское правление и именно наше товарищество остается в настоящем виде, в коем должен участвовать прямой мой наследник Николай Андреев Дюков до тех пор пока сами того пожелают, не отдавая никому никакого отчета. Дочери же мои Анна, Александра и Наталья, которые при выдаче в замужество, по силе моей, приличным приданием награждены.

Участником в сем капитале состоял брат мой Василий Михайлов Дюков, умерший уже в мае месяце текущего 1854 года, который, действуя по торговле на праве прикащика, но с полным усердием родственника, за что я быв ему совершенно благодарным, предоставил ему полное право наделить приличным званию нашему приданым при выдаче в замужество двух дочерей его Анну и Екатерину, которые и награждены с избытком; затем, вдова его, Екатерина Дюкова, живущая в одном нашем семействе, может также оставаться на моем содержании, пока сама того пожелает. А сын ея Андрей Васильев Дюков остается также при правах наших до тех пор, пока мои душеприказчики, то есть 1 гильдии купец Веснин и супруга моя Анна Андреевна того пожелают, но в случае, если бы вышеупомянутый племянник мой Андрей Дюков, по назначению сих лиц или по своему желанию, захотел из под зависимости их выдти, тогда выделить ему из всего движимого и недвижимого, принадлежащего мне капитала, то есть того, какой в то время на часть мою причитаться будет, половинную часть, в состав которой должны войти, кроме наличного капитала, как движимого, так и недвижимого, и все долги, на разных лицах состоящие. А дабы сделать сему правильный учет, то не прежде сделать ему окончательный выдел, как в продолжении трех лет, и тогда всему моему имению произведен будет вышепоименованными душеприказчиками и сыном правильный расчет. А затем никто из родственников моих никакого право на наследие не имеет»[206]. Андрей Михайлович умер 19 ноября 1854 г., то есть он пережил своего младшего брата всего на полгода.

С 1856 по 1862 г. капитал объявляла его вдова Анна Андреевна со следующим семейством совокупно и нераздельно: сыном Николаем Андреевичем, его женой Любовью Алексеевной, с детьми Андреем, Алексеем, Николаем, Анной, Настасьей и умершего деверя её Василия Михайловича вдовой Екатериной Николаевной, сыном её Андреем Васильевичем и женой его Натальей Афанасьевной. Поскольку эти Дюковы состояли с 1848 по 1857 гг. в купечестве 2-й гильдии, а с 1857 по 1862 гг. в купечестве 1-й гильдии, то они были возведены в потомственное почётное гражданство с 1862 г.

Через два года потомственные почётные граждане ростовские 1-й гильдии купцы Николай Андреевич и Андрей Васильевич Дюковы и вознесенский 1-й гильдии купцы Петр Андреевич Веснин с сыном Андреем Петровичем открыли Товарищество под фирмой всех их имён со складочным капиталом с каждого 37500 р.[207] Сведений о дальнейшем развитии этих ветвей рода Дюковых и их Товарищества пока не имеется.

Племянница А.М. Дюкова Анна Васильевна, о которой идёт речь в его завещании, в возрасте 17 лет в январе 1844 г. вышла замуж за Александра Ивановича Титова. Рассказ об этом венчании встретился в «Записках моей жизни» их современника Н.Ф. Земскова. «16-е число 7 час вечера.

Сей час только пришел с венчанья Александра Иваныча и Анны Васильевны Титовых. По слухам ету невесту называли прекрасною, но мне не понравилась: круглый лоб, черные малые глаза и углубленный рот. Все ето не делает особенного впечатления, ети лица мне не нравятся, росту невысокого. Публики хорошей было мало, посредственной – вдоволь, молодежь почти вся, впротчем, ето венчанье нельзя назвать пышным. По приходу с полчаса изволили мы дежурить на паперти по важной причине: солдаты не пропустили в церковь»[208].

Ровно через 9 месяцев, 16 октября 1844 г. родился их первенец Андрей Александрович Титов[209]. Он был необычайно одарён от природы, прекрасно владел пером, писал стихи. С одним из его сатирических стихотворений был знаком сам император Александр III. У А.А. Титова был абсолютный музыкальный слух, играл на скрипке, прекрасно танцевал, имел неизменный успех на ростовских балах, обладал и художественными способностями, учился у ростовского художника И.Г. Юрова. Наконец, ему был присущ дар слова – он мог быть настолько убедительным, что в его просьбах невозможно было отказать. И вдобавок острослов, в общем безумно обаятельный.

Обычно у людей с такими способностями отсутствуют деловые, практические качества. Но Андрей Александрович был предпринимателем, достойным восхищения и подражания. Торговое дело деда Ивана Андреевича Титова, основанное в 1817 г. и доставшееся ему по наследству, он расширил и модернизировал (1883 г.). С привлечением капиталов своих родных учредил в Ростове цикорное производство под фирмой «И. Вахрамеев и К⁰ (1897 г.). Создал и сделал процветающим «Общество взаимного страхования от огня недвижимых имуществ» (1876 г.). Купил разрушенное дворянское имение и превратил его в прибыльную, образцовую аграрную «экономию». Состоял членом Ярославского биржевого комитета, Нижегородского ярмарочного комитета, гласным Ростовской городской думы.

И особую роль сыграл А.А. Титов в деле культуры. Именно Андрей Александрович инициировал сбор средств на реставрацию Ростовского Кремля, сделал приток средств беспрерывным, стал одним из отцов-основателей Ростовского музея, известный этнограф, археограф, палеограф, собрал 4500 старинных рукописей, автор 720 публикаций – статей, монографий, путеводителей. С ним легко было работать. Он умел быть благодарным и любил людей. И люди в ответ любили его. Вспоминаются не только его сподвижники из учёного мира России, но и люди простые, слуги, жившие у него в доме: нянюшка, которой он поставил памятник с надписью «Няня Прасковья Васильевна», скотница Марфа, ходившая за коровой, а после революции 1917 г. оставшаяся в доме ухаживать за престарелой своей бывшей хозяйкой, честные приказчики, спасшие в 1918 г. от конфискации весь товар на складе и в магазине.

А.А. Титов был заботливым мужем и отцом. Своим четырём дочерям и сыну дал прекрасное воспитание и образование, никогда не довлел над ними. Даже когда сын Александр увлёкся революционными теориями, и отец, понимая, что тот «рубит сук, на котором сидит», не мешал ему идти своим путём. Андрей Александрович всегда всё делал вовремя. Даже ушёл из жизни, будучи на вершине своей славы и известности.

В 1998 г. сотрудники Ростовского музея разыскали место могилы А.А. Титова в Ростовском Спасо-Яковлевском Димитриевом монастыре и установили памятную плиту, на которой выгравированы слова историка Е.В. Барсова, произнесённые в 1884 г. при открытии после реставрации церкви Григория Богослова Ростовского Кремля: «Не забудут Ваших трудов и Ваших жертв грядущие поколения Ростовской земли, когда они научатся понимать самих себя»[210].

Но мать А.А. Титова, знаменитого ростовского гражданина и деятеля культуры всероссийского масштаба, Анна Васильевна, ничего этого не знала. Она умерла от родовой горячки при появлении на свет дочери – через два года, в 1846 г. Похоронена на городском кладбище в Варницах. Сохранился памятник с трогательной надписью:

 

Анна Васильевна Титова

Родилась 20 ноября 1826 года

Скончалась 2 апреля 1846 года

1 час 2 минут пополуночи

 

Блажени кроткия

Яко тии наследят землю

 

В Ростовском музее хранился её портрет «Ростовская купчиха за клавикордами в сером декольте», но в 1966 г. он был исключён из коллекции[211]. А уже её мать, бабушка А.А. Титова, Екатерина Николаевна Дюкова (1807–1868) упокоилась в некрополе Ростовского Спасо-Яковлевского монастыря. Памятник ей не сохранился[212]. В настоящее время фамилия Дюковых из Угодич и Ростова исчезла.

 

Я.С. Свице

 

Семья Ребелинских

 

Ребелинские являлись жителями Уфы в XVIII – первой половине XIX вв. Представители первых двух или трёх поколений были клириками уфимских храмов, затем уже чиновниками, военными, уфимскими помещиками.

Как известно, на протяжении многих веков российской истории духовенство было самым образованным сословием общества. Начиная со средневековья, книжная мудрость, чтение, ведение записей составляли неотъемлемую часть не только церковной службы, но и повседневной домашней жизни многих семей духовенства. Уфимские Ребелинские, первые представители которых, по всей видимости, служили в уфимских храмах ещё в начале XVIII в., были известны тем, что «бывшие личными свидетелями многих событий, имели обыкновение записывать их в свою домашнюю памятную книгу»[213].

Кроме того, некоторые из Ребелинских вели дневники, памятные записки и мемуары. Примерно до 1870–1880-х гг. в Уфе в виде рукописей хранились: дневник Михаила Семёновича Ребелинского, исторические записки Василия Андреевича Ребелинского, воспоминания Михаила Михайловича Ребелинского, и, возможно, иные летописи и рукописи этой семьи. В 1883 г. Н.А. Гурвич по поводу наличия старинных рукописей у жителей Уфы отмечал: «следует полагать, что таковые существуют; в особенности известны здесь записки местного летописца Ребеллинского, из которых черпали все последовавшие местные несторы и, к сожалению, вместо признательности расхитили много из этих драгоценных наследий уфимской старины»[214].

В настоящее время из всех перечисленных сочинений Ребелинских в Уфе в подлиннике сохранился только личный дневник чиновника Михаила Семёновича Ребелинского (1769–1815), с ежедневными записями за 1792–1812 гг. По сведениям из этого дневника, а также другим архивным и опубликованным источникам была составлена родословная трёх поколений семьи Ребелинских.

Первое поколение: Симеон Ребелинский (1729–1807) священник уфимского Смоленского собора; его супруга: Татьяна Ребелинская (1739–1808).

Второе поколение, их дети: 1) Андрей Семёнович Ребелинский, (1754–1811), священник уфимской Троицкой церкви, член уфимского духовного правления и духовной консистории; его жена: Татьяна Яковлевна Ребелинская (? – 1811), в дев. Неверова, дочь протоиерея Смоленского собора Якова Неверова;

2) Михаил Семёнович Ребелинский (1769–1815), уфимский чиновник, надворный советник, с 1792 по 1812 гг. вёл ежедневный дневник; 1-я жена: Анна Васильевна Ребелинская (? – 1810), в девичестве Анисимова, дочь уфимского купца; 2-я жена: Надежда Петровна Ребелинская, в девичестве Ефтигина, дочь уфимского чиновника, во втором браке Фомичёва;

3) Авдотья Семёновна Ребелинская, в замужестве Авдеева, сыновья Василий и Егор Никитичи Авдеевы, жители Оренбурга.

Третье поколение: 1) Василий Андреевич Ребелинский (1789 – до 1864), уфимский чиновник;

2) Михаил Михайлович Ребелинский (1791–1812);

3) Иван Михайлович Ребелинский (1794 – ~1815);

4) Василий Михайлович Ребелинский (1799 – ~1821);

5) Михаил Михайлович Ребелинский (~1813–1815 г. р.), генерал-майор, автор записок уфимского старожила.

 

Симеон Ребелинский (1729–1807)

 

43 года служил священником уфимского Смоленского собора. Не был соборным протоиереем, но, возможно, являлся ключарём, пользовался достаточным авторитетом среди уфимского духовенства. Его сын Михаил Сёменович Ребелинский 27 января 1800 г. в дневнике записал, что прибывший в Уфу 21 января первый уфимский епископ Амвросий «остановился по просьбе брата [уфимского священника Андрея Семёновича Ребелинского] в батюшкином доме»[215]. У о. Симеона епископ прожил до конца мая, после чего «переехал из дому батюшки в бывший генерал-губернаторский дом»[216].

О смерти отца М.С. Ребелинский написал в дневнике: «1807 г. 9 апреля. Сего числа пополудни, в 11 часов скончался любезный мой родитель. Течения жизни его было 78 лет.

11 апреля. В сей день любезного покойного схоронили. В 10-м часу по полуночи собрались в доме архимандрит [Филарет Амфитеатров, архимандрит Успенского монастыря], два протопопа и шесть священников, протодьякон с прочими дьяконами и с певчими, вынесли для отпевания в кафедральный теплый собор (поелику он 43 года был священником при том соборе), где простояв обедню, потом отпет, и до самого кладбища всем оным духовенством был провожаем и со звоном. Положен же по правую руку церкви на полуденную строну, не далее как на полтора аршина от стены церковной»[217].

Михаил Семёнович Ребелинский (1769–1815)

Служил чиновником в Уфе, в 1797–1803 гг. в Оренбурге, затем опять в Уфе. В 1789–1795 гг. в чине коллежского протоколиста состоял секретарём Уфимской палаты гражданского суда[218]. В 1802 г. М.С. Ребелинский получил дворянство[219], в 1808 г. приобрёл имение и крепостных в сельце Таптыково Уфимского уезда[220], в 1809 г. определён на должность оренбургского губернского казначея[221], в 1811 г. произведён в надворные советники[222]. Умер Михаил Семёнович Ребелинский 2 августа 1815 г.[223]

Как было сказано выше, сохранился дневник М.С. Ребелинского с ежедневными записями с 1 января 1792 г. по 31 декабря 1812 г. Возможно, он вёл дневник и до 1815 г., но эта часть была утеряна. Хотя Михаил Семёнович делал в основном краткие заметки (о погоде, суммах ежедневного дохода и расхода, семейных событиях и городских новостях), его дневник можно было бы назвать энциклопедией уфимской жизни конца XVIII – начала XIX вв., так как здесь содержится информация буквально обо всех аспектах городской повседневности.

Первой женой М.С. Ребелинского была Анна Васильевна Анисимова, дочь уфимского купца Василия Степановича Анисимова (? – 1793). О многочисленных уфимских родственниках жены Ребелинский неоднократно упоминает на страницах своего дневника. В частности известный уфимский купец, строитель каменной Покровской церкви Данила Степанович Жулябин был женат на Мавре Васильевне Анисимовой – родной сестре Анны Васильевны Ребелинской[224]. Иконостас в одном из приделов Покровского храма был устроен на средства Михаила Семёновича Ребелинского[225].

От первого брака у М.С. Ребелинского было три сына, умершие в молодости, и, видимо, не имевшие детей. В 1809 г. по раздельному акту они стали владельцами части крестьян в имении отца – с. Таптыково[226]. Михаил Михайлович скончался в 1812 г., о чём есть запись в дневнике его отца. Иван Михайлович умер примерно в 1815 г.[227], Василий Михайлович – примерно в 1821 г.[228] Овдовев, Михаил Семёнович Ребелинский в 1812 г. женился на дочери уфимского чиновника, надворного советника Петра Ефтигина (Ефтюгина) – Надежде[229].

Михаил Михайлович Ребелинский

 

Был сыном Михаила Семёновича Ребелинского от брака с Надеждой Петровной Ефтигиной. В дневнике М.С. Ребелинского, заканчивающегося декабрем 1812 г., записи о рождении младшего сына Михаила ещё нет, следовательно, он родился примерно в 1813–1815 гг. По ревизии 1816 г. в Таптыково одним из владельцев значится недоросль Михаил Ребелинский[230].

В 1824 г. во время визита в Уфу императора Александра I, благодаря протекции уфимского гражданского губернатора Г.В. Нелидова, Надежда Петровна Ребелинская была представлена государю и поднесла ему собственноручно вышитый шёлком на атласе образ Божией Матери. По воспоминаниям Михаила Михайловича Ребелинского «Государь долго с ней разговаривал, был очень доволен поднесенным ему образом, восхищался работой, в заключении спросил есть ли у неё дети, и, когда она ответила, что у ней есть только один сын, то он вынув из кармана записную книжку, записал моё имя, сказав, что берет меня под своё покровительство»[231].

Надежда Петровна Ребелинская вторично вышла замуж за одного из уфимских дворян, и в ревизских сказках 1834 г. именуется коллежской ассесоршей Надеждой Фомичёвой[232].

Михаил Михайлович Ребелинский избрал карьеру военного, в конце жизни имел чин генерал-майора. В 1834 г., ещё являясь юнкером Ингерманландского гусарского полка, был владельцем крепостных в Таптыково и Авдоне (имении матери) Уфимского уезда, которыми по его доверенности управляла Надежда Петровна Фомичёва[233]. Из воспоминаний М. Ребелинского явствует, что в 1840-х гг. он служил в Уфе в Уфимском казачьем регулярном полку, которым командовал барон Фердинанд Николаевич Корф[234], приходившийся родственником Григорию Сергеевичу Аксакову. В 1850 г. М.М. Ребелинский служил уже в гвардейской кавалерии в чине штаб-ротмистра[235].

Видимо, на склоне лет Михаил Михайлович Ребелинский, обладавший несомненным литературным даром, написал воспоминания. В 1886 г. из них для Д.С. Волкова были сделаны копии нескольких фрагментов. Сами же записки М.М. Ребелинского, по всей видимости, достаточно объёмные, к большому сожалению, утеряны. Сохранись они полностью, то могли бы стать одними из заметных произведений русской мемуаристки XIX в.

Андрей Семёнович Ребелинский (1754–1811)

Служил священником старинной уфимской деревянной Троицкой церкви. Во время пожара в 1797 г., полностью уничтожившего храм, о. Андреем были спасены «с опасностью собст­венной жизни: три антиминса, ризница, утварь, некоторые богословные книги и, при пособии сбежавшегося народа, первый "пояс" иконостаса». В последующие годы, совместно с прихожанами, священник Андрей Ребелинский начал строительство новой, уже каменной Троицкой церкви, но по различным причинам, возведена она не была[236].

Андрей Семёнович Ребелинский как и его отец был одним из самых заслуженных городских священников. По сведениям из дневника М.С. Ребелинского, много лет являлся членом уфимского духовного правления. После учреждения Уфимской епархии, вновь прибывший епископ Амвросий назначил членами учреждённой им в январе 1800 г. консистории протоиерея уфимского Богородицкого собора Василия Михайлова и священника Троицкой городской церкви Андрея Семёнова[237].

Умер о. Андрей Ребелинский в 1811 г. В дневнике М.С. Ребелинского о смерти брата, а вскоре и его жены – дочери протоирея Смоленского собора Якова Неверова, сделаны следующие записи: «1811 г. 2 октября. Любезный мой брат Троицкой церкви священник… сего числа пополудни в 11-м часу скончался… Он в жизни своей почти беспрестанно находился при должностях. Много лет был присутствующим духовного правления, потом членом консистории, членом комитета оспенного, служил с набедренником. Он не проходил наук, но имел природный особенный дар. Ему 17 числа сего месяцы в день Андрея Критского миновало бы только еще пятьдесят семь лет. Преосвященный Августин[238] в почесть за его службу приказал проводить с хоругвями и по церквам со звоном.

4 октября. День был снежной. В который любезного моего покойного в первом часу пополудни погребли. Несли его в кладбищенскую церковь по Казанской улице в препровождении всего здешнего духовенства и певчих. В церкви оной отстоял он обедню, потом подъехал преосвященный и отпевал со всем духовенством сам и по отпетии до могилы препроводя отслужил панихиду. Положен по правую сторону близ самого алтаря вплоть возле покойных родителей.

19 октября. Скончалась и жена покойного любезного моего брата, а моя невестка Татьяна Яковлева из роду Неверовых»[239].

Есть сведения, что о. Андрей Ребелинский тоже вёл памятные записки. В 1870 г. протоиерей Воскресенского кафедрального собора, окончивший Киевскую духовную академию, Владимир Федорович Владиславлев[240] составил «Сказание о чудотворной Богородской иконе». В сказании, между прочим, говорится, что в приделе Смоленского собора перед пугачёвским бунтом «показывался по ночам свет, освещавший всю внутренность оного. Этот свет ученые того времени признавали фосфорическим сиянием, исходящим из под церковных плит, под которыми, по древнему обычаю, многие тела тогдашних почетных особ были погребены. Изъяснение невероятное. Почему же этот свет не был замечаем ни прежде, ни после хотя обычай хоронить под плитами церковными умерших был и прежде, не прекращался и после? Впрочем предыдущее изъяснение отмечено в памятных записках священника Андрея Семенова Ребелинского, отец которого при соборе служил в сане священника весьма долгое время»[241].

 

Василий Андреевич Ребелинский (1789 – до 1864)

 

Был в числе первых воспитанников, открывшейся в 1800 г. Уфимской духовной семинарии, в 1808 г. 19-летний Василий Ребелинский состоял учеником богословского (старшего) класса[242]. Получив духовное образование священником, как его отец и деды, не стал, избрав гражданскую службу, первоначально служил чиновником в Оренбурге, а затем в Уфе. В своем дневнике М.С. Ребелинский писал о племяннике:

«1809 год. 20 сентября. Получено от 14 сентября письмо, что братин сын а мой племянник Василий Андреевич, так как уволен из духовного звания определен в оренбургскую пограничную таможню губернским регистратором, а находится в канцелярии военного губернатора».

«1811 год. 25 мая. Племянник Василий Андреевич Ребелинский пишет от 23 мая из Оренбурга, что он произведен в 14 класс в архивариусы в оренбургскую пограничную экспедицию, а служит он в канцелярии военного губернатора князя Волконского»[243]. В 1836 г. в чине титулярного советника В. Ребелинский служил советником Оренбургского губернского правления, находившегося в Уфе, имел орден Святой Анны 3-й степени[244].

В 1812 г. В.А. Ребелинский в Оренбурге женился на дочери купца Ивана Кутина – Татьяне[245]. В 1850–1858 гг. надворная советница Татьяна Ивановна Ребелинская была владелицей крепостных в дер. Зубовка Уфимского уезда[246]. В уставной грамоте этого сельца, составленной в июне 1862 г., указаны наследники Василия Андреевича и Татьяны Ивановны Ребелинских. Дочери: Ребелинская Любовь Васильевна – девица, Ребелинская Анна Васильевна – жена губернского секретаря Николая Полякова; а так же малолетние внуки – Поляков Александр Николаевич и Полякова Варвара Николаевна[247].

Именно у Поляковых М.М. Сомов получил рукопись, которая стала одним из важных источников при составлении «Описания Уфы». В предисловии Сомов отметил, что, помимо работ Рычкова, он собирал сведения о прошлом Уфы «из рассказов старожилов, более же всего из записок В.Ан. Рембелинского, снисходительно переданных мне его зятем П.В. Поляковым. Фамилия Рембелинских существует в Уфе уже много лет, и представители этой фамилии, предки Г. Рембелинского, бывшие личными свидетелями многих событий, имели обыкновение записывать их в свою домашнюю памятную книгу; автор же записок, продолжавший и сам это обыкновение, всё это собрал и составил нечто целое»[248].

 

Авдотья Семёновна Ребелинская (Авдеева)

 

Про свою сестру Авдотью и её сыновей Василие и Егоре Никитичах Авдеевых, живших в Оренбурге, Михаил Семёнович Ребелинский несколько раз упоминает на страницах дневника:

«1796 г. 15 января. Приехал из Оренбурга племянник Василий Авдеев, проезжая в Челябу…

27 февраля. Приехала Авдотья Семеновна…

8 марта. Сестра выехала в Челябу…[249]

1811 г. 11 ноября. Приехали из Оренбурга племянники Василий и Егор Никитичи Авдеевы»[250].

В последующие годы Ребелинские и Авдеевы, по всей видимости, продолжали поддерживать родственные связи. Так в ревизской сказке 1834 г. сельца Таптыково о нескольких крестьянах принадлежавших Михаилу Михайловичу Ребелинскому указано, что они были куплены у коллежского советника Василия Авдеева в 1830 г.[251] А один из крепостных Татьяны Ивановны Ребелинской в Зубовке был приобретён «у инженер-капитана Михайлы Авдеева в 1854 году[252]. В истории литературы Южного Урала хорошо известен писатель и критик Михаил Васильевич Авдеев (1821–1876), в 1850-е гг. проживавший в своём имении в дер. Буруновка Стерлитамакского уезда. Был ли он связан с Авдеевыми и Ребелинскими, неизвестно.

Фамилия же последних, хранивших в своих семейных архивах старинные рукописи и продолжавших, видимо, древнюю традицию уфимского летописания в виде семейных хроник, остаётся в благодарной памяти историко-краеведческого сообщества Башкирии и Уфы.

А. Яровой

 

Твердышев[253]

 

Твердышев, Иван Борисович, родной брат его Яков Борисович, и женатый на сестре их Татьяне Борисовне Иван Семёнович Мясников, коего в народе называли Пустынниковым[254]. Это, старинные жители Симбирска. Прославились они открытием медных и железных заводов в Оренбургской губернии, потом своим огромным богатством и родством. Во время похода Волгою Петра Великого к Дербенту, в 1723 году, от Симбирска явились гребцами на лодку знаменитого Царя самые бойкие и надёжные люди в городе, вышепомянутые Твердышевы и Мясников[255]. По обычаю Пётр Великий вступил с ними в обширный разговор, и, поражённый их меткими ответами, спросил: «от чего такие умные люди только гребцы на лодке, и почему не ищут счастья подобно Никите Демидову по склонам Уральских гор?» они отвечали: – Демидов богатый оружейник, а они люди безденежные. Пётр дал им 500 руб., с обещанием, ежели где отыщут руду, то все места отдать им в вечную собственность и выслать деньги на устройство заводов. Они удостоились обедать с Петром Великим на берегу Волги, и последовали наставлениям Государя. В царствование Елизаветы мы уже видим много заводов, ими основанных и открытых с разрешения Сената[256]. Всего заведено ими медных значительных заводов восемь, не считая особых мест, изобилующих рудою. Замечательно, что такое огромное приращение Государственного богатства сделали простые люди, без горных офицеров, своими средствами, розыскивая руду большею частию при древних Чудских копях[257]. Подвиг этих великих и честных тружеников оценён Правительством, им всем троим дано в 1760 г. Дворянство; чины Коллежских Ассесоров, а Яков Борисович Твердышев был назначен от Правительства Директором медных и железных заводов Оренбургского края. По обширности своих дел Твердышевы и Мясников имели главную торговую Контору в г. Симбирске, и – таковыеж в Оренбурге и Москве. Все они жили в своём Симбирском изящном доме, выстроенном на прекрасном месте (ныне дом этот принадлежит почтовому ведомству)[258], где в 1767 году изволила останавливаться Екатерина II, как у знаемых людей[259]. Твердышевы были бездетны, а у Мясникова, их зятя, было четыре дочери, из которых для трёх назначила женихов по фамильным разсказам сама Императрица Екатерина. Твердышевы и Мясников дожили до глубокой старости, Иван Борисович Твердышев умер в 1773 году, а вскоре за ним и Иван Семёнович Мясников; в 1783 году имение поделилось между Директором заводов Яковом Борисович[ем] Твердышевым и его племянницами Мясниковыми. На дочери Якова Борисовича Твердышева, девице Татьяне, женат был брат известного Александра Ильича Бибикова, Гаврила Ильич, и получил в приданое, близ Симбирска, огромное село Лаишевку. Имение это однако, по бездетности, воротилось Якову Борисовичу Твердышеву, который в последнее время жил в Москве богатым барином в кругу знатных родных: Бекетовых, Пашковых и Дурасовых. Он был человек обширного ума, откликался на всякое доброе дело. Имя его в числе первых жертвователей, видно вместе с Демидовским на мраморной доске в Московском Университете, в который он для бедных студентов дал 20 000 р., – сумма по тогдашнему очень важная[260]. Университет, в день кончины его, почтил благотворителя стихами, тогда же в Московских ведомостях напечатанными. В 1783 году умер Яков Борисович Твердышев около 90 лет; имение после него досталось помянутым четырём дочерям Ивана Семёновича Мясникова, и состояло всего с отцовским наследством из 76 000 крестьян и восьми значительных медных и железных заводов, послуживших основанием богатства многих очень знатных фамилий в России. Вдова Якова Борисовича Твердышева (урождённая Симбирянка, Наталья Кузьминишна Краше[ни]нникова[261]) умерла в 1784 г., в Москве[262]. Когда она жила в Симбирске, то существующая по соседству дома их (ныне почтового ведомства) Троицкая церковь постоянно обогащаема была Твердышевой, богатой утварью, как равно и прочие Симбирские церкви, в особенности женский монастырь. Присмерти, по завещанию своему определила она на постройку в Симбирском женском монастыре каменных домов, ворот и ограды (до ныне существующих) 35 000 р. На перестройку Троицкой церкви, рядом с помянутым бывшим её домом 15 000 руб., и до 500 пуд. меди; завещала родным своим, Оренбургским купцам Крашенинниковым и в Симбирске купцу Сергею Кузьмину Крашенинникову и племянницам[263] и на поминовение души всю серебряную посуду и 330 000 руб., определила положить в новоучреждённый Симбирский Приказ Общественного Призрения для бедных 2500 р.[264], которые под сим названием, вероятно, и доныне хранятся. Четыре дочери Ивана Семёновича Мясникова, наследницы безпримерного богатства Твердышевых вышли за муж между 1768 и 1771 годами[265]. Ирина Ивановна (род. 1743 умер. 1823 г.) вступила в супружество со вдовцом[266], старинным Симбирским Дворянином Полковником Петром Афанасьевичем Бекетовым, коего отец, Полковник Афанасий Алексеевич Бекетов был воеводой в Симбирске, а брат Никита Афанасьевич Бекетов, любимец Елизаветы, был Губернатором в Астрахани. Дети Петра Афанасьевича: Иван Петрович был около 1790 г. Капитаном Семёновского полка, и, как двоюродный брат И.И. Дмитриева жил в одном с ним доме; известен в последствии как нумизмат, собирал много редкостей, умер бездетен; имение, ценностью в семь миллионов рублей, досталось его племянницам Гг. Сипягиной и Бибиковой; Пётр Петрович был известен как благотворитель бедных, когда знатные фамилии при Павле 1 основывали командорства, он тоже жертвовал и был командором Малтийского ордена. Из имения своего 6000 душ крестьян отпустил он в свободные хлебопашцы, и около 6000 душ определил тоже в вольные, с тем, чтобы они не большую сумму платили на богоугодные заведения, к сему последнему имению определил попечителями детей двоюродного своего брата Аполлона Николаевича Бекетова[267]; такое распределение имения встревожило его знатных родных, они хотели учредить над ним фамильную опеку, но Пётр Петрович Бекетов в 1823 году написал Государю письмо, с изъяснением между прочим, что отпуск крестьян на волю – есть молитва его к Богу за род Бекетовых, и поручил оное представить и дать потребные объяснения другу своему Сергею Николаевичу Глинке. Государь Император спросил Глинку: сам-ли Бекетов писал представленное письмо, Г. Глинка подтвердил и услышал резолюцию: «Я тебе верю, успокой Бекетова, что над ним никогда опеки не будет». Бывший при том Александр Николаевич Голицын, сильно защищал гонимого, коротко-знакомого ему благоприятеля Бекетова, и он мирно умер около 1848 года холостым, оставя после себя значительное богатство и дома на Мясницкой и Тверской (ныне купца Сушкина); имение всё пошло в род Сипягиных и Бибиковых. Дочери Петра Афанасьевича Бекетова Екатерина Петровна была в замужестве за Сенатором Сергеем Сергеевичем Кушниковым[268], а Елена Петровна (умер. в 1823 г.) за Министром Полиции Александром Дмитриевичем Балашёвым. Пётр Афанасьевич умер в Москве. Жизнь вёл роскошно, считаясь первым хлебосолом. Дарья Ивановна Мясникова вышла за не богатого линейных войск офицера Александра Ильича Пашкова[269]. Он немедленно выстроил в Москве обширнейший богатый дом (в коем ныне Университет) и зажил очень роскошно. Дом его был так велик, что когда сгорел Московский театр, то дирекция обратилась с просьбою к Александру Пашкову – уступить для театра часть дома. Дарья Ивановна, держась старины, считала, по своим убеждениям, великим грехом дать место в своём доме потешаться над нравственностью; но ей шепнули, что муж получит за это на шею крест, и она уступила. У них были дети Иван, Василий и Алексей, и дочери за Арсеньевым и Ренкевичем. Иван Александрович[270] был очень благородный человек, – когда его сестра Арсеньева умерла, и мужу из её огромного имения следовала только 7-я часть, то Иван Александрович, любя Арсеньева, подарил ему всё сестрино имение; также благотворил родным жены своей, Авдотьи Николаевны, рождённой Ефимовичевой. Наследникам Генерала Василия Александровича Пашкова достались богатые медные заводы, доныне в роде его находящиеся. Аграфена Ивановна Мясникова вышла за муж за бригадира Алексея Дурасова. Великое богатство жены дало ему средство жить в Москве с великою пышностию. У них были дети Михаил и Николай, дочери одна за Писаревым, другая, Екатерина Алексеевна, за бригадиром Степаном Мельгуновым, Степанида Алексеевна вышла за муж за бригадира Графа Фёдора Андреевича Толстого (знаменитого библиофила), впоследствии Сенатора и была мать Графини Закревской, обогатившей эту фамилию. Николай Алексеевич Дурасов, имевший во владении Симбирской губернии село Никольское (ныне Самарской губернии Графа Сологуба) часто жил в Никольском и в Симбирске, очень роскошно, имел своих певчих, разных родов музыку, театр и охоту. Для театра употреблял свой дом в Симбирске (принадлежащий ныне Гимназии), а другой, самый красивый и обширный, где гостила в 1767 Екатерина II, подарил Симбирскому дворянству, в нём были собрания до времени выстройки нового дома, (тогда старый уступлен почтовому ведомству). К Дурасову, по обычаю того времени, ездили гостить все губернские власти и все дворяне, кому заблагоразсудилось. Проезжающие очень опасались проминовать господский дом радушного хозяина, а иначе догонял их камердинер и умолял воротиться. С.Т. Аксаков, проезжая около 1804 года с отцом своим, Тимофеем Степановичем, из Оренбургской губернии к тётке своей, Надежде Ивановне Куроедовой (названной в семейной хронике Куролесовой), Симбирского уезда в село Чуфарово (названное Аксаковым Чурасово, принадлежащее ныне помещику А.П. Яровому), заехал к Дурасову, и описал в «детстве Багрова» пышную жизнь этого Дурасова и его угощение. Н.А. Дурасов очень любил играть в карты, особенно в своим соседом по имению, бывшим в 1812 году Московским Губернатором, Николаем Васильевичем Обрезковым[271], и когда задолжал ему около миллиона, то уступил ему знаменитое Никольское, проданное потом Графу Сологубу. Младшая дочь Мясникова, Екатерина Ивановна, вышла за муж за Статского Советника, Статс Секретаря Екатерины II, Григория Васильевича Козицкого, учившегося в Киевской Духовной Академии, знатока древних и новых языков, известного ещё с 1750 года переводом замечательных сочинений особенно на Латинский язык, в том числе и наказа Екатерининского, коммисии о сочинении законов. По окончании учения, он путешествовал с Графами Гудович по Европе, был при С.-Петербургской Академии наук с 1758 г. Лектором философии, и словесных наук, адьюнктом и почётным Академическим Советником, оттуда и взят он Екатериной II в начале царствования, вероятно рекомендованный Графами Орловыми, с которыми и прежде был знаком, и которые устроили его судьбу богатою женитьбой. Козицкий был в свите, когда Императрица путешествовала в 1767 г., по Волге в Симбирск, помогал ей переводить Мармонтелева Велизария, и заведывал делами по её литературным трудам. В приданое за женой получил, как и прочие зятья, четвёртую часть наследственных имений около 19 000 крестьян и медные заводы, соделавшие дом его весьма знатным. Из Симбирских имений досталось ему Карсунского уезда село Папуза, состоящее ныне во владении Польской Графини Александры Ивановны Косаковской, живущей в Вене, урождённой Графини Лаваль. Супруга учёного Козицкого расколу уже не следовала, а принадлежала к господствующей Церкви. Козицкий принужден был выдти в отставку во время возвышения Князя Потёмкина, как знакомый Графов Орловых и умер 1775 года[272]. Дочери их вышли: Анна Григорьевна за Князя Александра Михайловича Белосельского[273], которому принадлежит знаменитый дом у Аничкова моста[274], другая дочь в супружестве с Графом Лаваль, была мать Графинь Борх, Коссаковской и Княгини Трубецкой. Все они получили в приданое несметные богатства. Был и сын у Графини Лаваль, приехавший на житьё в её Пензенскую деревню в 1825 году; но в меланхолии застрелился. Вдова Екатерина Ивановна Козицкая, прожив до 86 лет, умерла в С.-Петербурге; пользовалась, за свой разум и уменье держать себя в обществе, отличным уважением в самом высоком кругу, что и сохранилось в памяти многочисленных её родных.

А. Яровой

(Сборник исторических и статистических материалов

о Симбирской губернии. Приложение к Памятной книжке

на 1868 год. Симбирск, 1868. С. 187–193)

 

Здесь помещён полный текст работы А. Ярового. Она известна историкам и краеведам Башкирии, отдельные материалы из статьи А. Ярового использовали замечательные уфимские исследователи Георгий Фёдорович Гудков (1916–1995) и Зинаида Ивановна Гудкова (1933–2008), которые привлекли информацию отсюда по истории компании Твердышева и Мясникова[275], а также при изучении семьи Аксаковых[276]. Продолжая изыскания этих бескорыстных подвижников, думаю, что историко-краеведческому сообществу Башкирии необходимо полное представление о судьбе Твердышевых и Мясниковых, и богатейшие сведения историка-краеведа А. Ярового, которые целиком в советское время супруги Гудковы не могли издать, показывают разнообразные связи Южного Урала и Симбирского края, двух регионов, имеющих очень много общего в своей истории.

(публикация М.И. Роднова)

 

Пр. Эрдман[277]

 

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: