Моделирование как метод исследования коммуникации

Системное моделирование

В связи с масштабностью феномена коммуникации для лучшего понимания этого явления в современных научных исследованиях активно используется моделирование.

Моделирование как процесс построения реально существующих объектов (процессов, явлений) и исследование этих феноменов на их моделях сегодня в определенном смысле приобретает эпистемологическую природу и становится синонимом познания.

При этом системное моделирование трактуется как обладающая двоякой гносеоло­гической характеристикой форма исследования, где предмет моделирования рассматривается как система и сам модельный познавательный процесс расчленяется на систему моделей, каждая из которых отображает многоаспектный срез моделируе­мой системы, а все вместе дают ее «интегративное», интердисциплинарное представление.

Исходя из этой двойственной природы системного модели­рования, можно сформулировать принципы модельного познания, к которым могут быть отнесены следующие.

1. Принцип объективного соответствия формы модели оригиналу, налагая ограничения на творческую активность моделирующего субъекта, означает, что построение и выбор модели не могут быть произвольными актами субъективной природы. Это обусловлено тем, что детерминантом самого процесса моделирования является объективно осознаваемая структура того фрагмента реальности, закономерности функционирования которого исследователь пытается обнаружить в модели.

2. Принцип экстраполяции модельной информации — перенос информации, полученной на существенно более простой, чем реальный объект, модели, на сам оригинал.

3. Принцип верифицируемости модельной ин­формации предполагает, что вместе с формированием мо­дели вырабатываются все усложняющиеся способы ее фор­мализации и проверки на адекватность. В противном случае, при игнорировании этого принципа, модельная инфор­мация лишится ее главного свойства — служить инстру­ментом прогнозирования поведения и управления системой в данных ус­ловиях, при заданных целях и определенных ограничениях.

Рассматривая системный анализ (совокупность методов и средств, используемых при исследовании и конструировании сложных и сверхсложных объектов) как методологию, основанную на принципах когнитивной структуризации, можно выделить несколько этапов, следуя которым можно последовательно и сис­темно разработать модель анализируемого объекта (системы):

1. Формулировка основных целей и задач исследования.

2. Определение границ системы, «изолирующих» ее от внешней среды.

3. Установление функций системы.

4. Таксономия элементов системы (структурных подсистем, определяющих факторов, переменных и т. д.).

5. Определение функций элементов системы и анализ взаимосвязей структурных подсистем.

6. Согласование функций системы и ее подсистем.

7. Проектирование структуры системы.

8. Анализ явлений эмерджентности.

9. Конструирование системной модели.

Естественно, содержание каждого этапа допускает раз­личные трактовки, да и сам алгоритм действий может быть подвержен коррекции.

Следует учитывать, что природа моделируемых объектов может быть весьма различной. Так, Дж. ван Гиг [1981] указывает, что общая теория систем развива­ется по двум направлениям: теории «жестких» и «мягких» систем. Первое из них основывается на подходах физико-математических наук и требует строгих количественных построений, основанных на дедуктивном методе.

Второе направление (теория мяг­ких систем) рассматривает системы, которые могут адаптироваться к условиям внешней среды, сохраняя при этом свои характерные особенности. Мягкие системы, относящиеся к области биологических, психологических и об­щественных наук, подвергаясь дол­говременным изменениям, сохраняют свою внутреннюю сущ­ность и способность к развитию.

Методология мягких систем получила развитие в трудах П. Чеклэнда [Chесlаnd 1988], который выделил две альтернативные пара­дигмы, объясняющие природу и значение системного мышления (изучение действительности как системы, сотвореннной природой или человеком, и анализ «слабоструктурированной» действительности, до­пускающий различные интерпретации одного объекта).

Такая методология предполагает (по П. Чеклэнду) конструирование сразу нескольких адекватных моде­лей, описывающих различные картины мира участник­ами аналитического процесса, а «фактор субъекта» (человеческое из­мерение) играет заметную, если не главную роль. Весьма существен здесь момент не­единственности представления одной и той же сущности. (Ср. модельный аспект репрезентации М. Вартофского [1988]). Такой методологический подход синте­зирует системный и когнитивный факторы и, являясь универсальным научным инструментарием понимания функционирования сложных систем, основывается на принципах когнитологии как междисциплинарного научного на­правления, включающим в себя философию (теорию позна­ния), когнитивную психологию, нейропсихологию, антрополо­гию, лингвистику и теорию искусственного интеллекта. При этом возникает проблема определения степени влияния такой сложной системы, как человек, на содержательные характеристики и, более широко, на целостность и эффективность функционирования какой-либо системы. Другими словами, может ли человек контролировать процессы, происходящие в различного рода системах, властен ли он подчинять себе полностью развитие сложной системы? Так, К. Майнцер однозначно отвергает претензии человека на всевластие, считая его лишь равноправной сложной системой в ряду других систем. Это, по его мнению, объясняется тем, что человеческие действия линейны, то есть направлены к единственной частной цели, свойственной лишь одной «системе» – человеку. Однако системы, над которыми последний стремится установить контроль, развиваются по собственным законам, и флуктуации, обеспечивающие новые пути развития системы, создаются как человеком, так и другими системами. Самоорганизация – вот объяснение самостоятельности, свободы системы по отношению к человеку. К. Майнцер демонстрирует свое утверждение на примере миграции населения, движение которой «зависит от индивидуальных и коллективных взаимодействий» [Майнцер 1988: 55].

Противоположная точка зрения представлена в работе В. Г. Афанасьева «Системность и общество». Исследователь определяет «организаторскую деятельность людей» как «важный системообразующий фактор» [Афанасьев 1980: 123]. Цель всеобщего системного движения – достижение, по мнению В. Г. Афанасьева, «идеала всеобщей коммуникации» [там же: 211], который заключается в снятии противостояния между системами, в достижении общности их концептуального содержания. Однако можно предполагать, что достижение поставленной цели невозможно, так как в случае реализации намеченного путь каждой отдельно взятой системы окажется завершенным, движение остановленным и явления, противопоставленно организованные в системы и подсистемы различных уровней, перестанут существовать.

Системой считается любой объект, представляющий собой множество закономерно связанных друг с другом элементов и имеющий свойства целостного образования. В философском аспекте система — обособленная сознанием часть реальности, эле­менты которой обнаруживают свою общность в процессе взаи­модействия [Данилов-Данильян, Рыбкин 1982].

В науке, в зависимости от принятого уровня абстрагирования, термин система также дефинируется по-разному: как комплекс элементов, находящихся во взаимодействии; как специфический способ организации знаний о реальности; как форма представления предмета научного познания и др. [Агошкова Е.Б., Ахлибининский 1998].

Одним из эффективных способов анализа систем любого уровня сложности является системное моделирование.

Современные исследова­ния в сфере социальных наук позволяют указать следующие основные системы жизнеобес­печения социума как организма: базисные культурные сценарии и картины мира (для сознания социума), социальные институты (социальную органи­зацию), сфера образования и воспитания (воспроизводство, выделывание «человеческого материала»), хозяйство и экономику (производство, распределе­ние, разного рода обмены и т. п.), власть (способы соединения человека с системами управления), общество (сферу, определяющую отношение человека ко всем остальным социальным процессам) [Розин 2005: 233—237].

В методологическом аспекте можно говорить о двух разных подходах. Первый, «редукционистский», характере­н, прежде всего, для идеологов синергетики и состоит в том, что они конструируют новые идеальные объекты и стратегии познания (Э. Морен, И. Пригожин, Е. Князева, О. Баксанский и Е. Кучер, В. Аршинов и В. Буданов, А. Назаретян) и затем опи­сывают (объясняют) с их помощью те или иные явления, чтобы продемонст­рировать эффективность своих построений. При этом осуществляется прин­ципиальная редукция основных смыслов этих явлений к построенным конст­рукциям.

Другой подход, используемый главным образом философами и методологами социальных наук, предполагает движение в двух плоскостях: один задается самим предметом (философией и методологией) другой - «массивами» тех структур, которые создаются в первом подходе или в других дисциплинах (его можно трактовать как «предметно-эвристический»). В этом контексте уже нельзя говорить о редукции, так как результатом исследования являются новые понятия, созданные на осно­ве конфигурирования и компиляции традиционных и порождения новых интеллектуально-умозрительных конструк­ций.

Системный подход сформировался сначала в философии (Э. Б. де Кондильяк «Трактат о системах» и И. Кант «Критика чистого разума»), затем в химии, биологии и только потом в социальных науках. С одной стороны, понятия системно-структурного языка использовались как эвристические (методологические) схемы в задачах своеобразного проектирования теории изучаемого сложного явления, с другой — как средства связи (конфигуриро­вания) разных предметов и уровней описания этого явления. При построе­нии системно-структурных понятий использовались отрефлексированные образцы исследований и мышления в соответствующих областях (филосо­фия, химия, биология, социология). Эти образцы описывались, конструктивизировались и операционализировались, то есть превращались в конструкции самостоятельных идеальных объектов, оторванных от исходных эмпирических ситуаций и отнесенных к новой особой реальности, которую «задавал» систем­ный подход.

Далее такие конструкции начинали жить по логике этой реальности; это означало, что системно-структурные понятия используются в двух указанных целях (как проектные эвристики и средства конфигурирования) и подчиняются онтологическим ограничениям, установленным в ходе конструктивизации и операционализации. Так, говоря о системе, связях, подсисте­мах и других системно-структурных представлениях, исследователь всегда пользуется онтологическими образами-конструкциями. Характеристики объекта обычно фиксируются при снятии ряда свойств соответствующих исходных предметных областей, переведенных в свойства идеальных объектов системно-структурного языка.

Однако, что не менее важно, представления системно-структур­ного языка часто используются за пределами исходных предметных областей. Как, например, это происходит в синергетике или когнитологии. Здесь исследователь, считая, что понятие системы, модели и т. д. интерпретирует изучаемый объект со всеми его свойствами, зачастую ошибается. На самом деле эти понятия лишь только определяют стратегии интеллек­туального проектирования и конфигурирования исследуемых структур в некоей «эфемерной» форме системно-структурных конструкций.

Таким образом, любая модель процесса или явления есть не что иное, как редукция системно-синергетического представления исследуемого объекта, позволяющая ученому представить функционирование (протекание) данного объекта (процесса) в реальной ситуации на имитационном уровне. Модель – это схема процесса (явления) как инвариант, предполагающая реализацию всех возможных конфигураций в прагматическом и потенциальном аспектах.

Отсюда следует, что система — это не просто объект изучения в конкретных науках, а особая методология и стратегия мыш­ления, в рамках которой иссле­дователь «существует» в плоскости своего предмета (философского, естествен­но-научного, гуманитарного, социального), стараясь «зафиксировать» все необходимые для решения познавательных задач характеристики изу­чаемого явления и при этом избежать редукции в плане анализа системно-структурных харак­теристик объекта исследования.

Системная методология - это совокупность связанных между собой методов изучения реляционных свойств различных классов систем и решение системных проблем [Клир 1983: 64]. Системный подход является своеобразным инструментом для исследования онтологии любого коммуникативного процесса, так как «бессистемная» речевая деятельность была бы невозможна: каждое новое высказывание, созданное продуцентом речи без учета закономерностей порождения и оформления мысли, оказывалось бы непонятным реципиенту. В этом контексте важной представляется точка зрения Д. А. Штелинга, который отмечает, что только единство системно-структурного и функционального подходов к языку может обеспечить описание его как орудия порождения речи [Штелинг 1996: 9].

Более того, можно считать, что принцип системности «выделяет науку из знания вообще» [Старостин 1997: 5]. Основными подходами в трактовке понятия системности являются два: системность как методологический принцип и системность как имманентное свойство объекта.

Первый подход отражает современную концепцию структурного и функционального единства мира на основе всеобщей взаимосвязи происходящих в нем процессов и явлений. Фактически все фундаментальные исследования осуществляются сегодня на базе системного анализа, и лингвистика как наука не является исключением.

Более того, описание такого глобального объекта исследования, каковым является естественный язык, невозможно без обращения к системной методологии.

Вероятно, для исследования языковых явлений (в широком смысле) справедлива несколько «упрощенная» универсальная схема классической системной методологии, которая предлагает следующую иерархию этапов (способов) исследования объекта: параметрический (выявление и описание свойств и признаков объекта), морфологический (определение строения объекта), функциональный (выведение функций части объекта из характеристик системы более высокого уровня и выявление целостной картины жизни объекта).

Второй подход в понимании системности («системность как имманентное свойство объекта») в лингвистике является традиционным и связан с именами И.А. Бодуэна де Куртенэ, Ф. де Соссюра, А.В. Бондарко, В.В. Виноградова, В.В. Иванова, А. Мартине, В. Матезиуса, А.А. Потебни, А.И. Смирницкого, В.М. Солнцева, Л. Теньера, Л.В. Щербы, Р.О.Якобсона и др. Анализ языкового явления любого уровня неизбежно обнаруживает системную упорядоченность его внутреннего содержания: в структуре языка имеют место факторы, характерные для функционирования его как сложной системы (связь элементов; воздействие системы на свои элементы с целью ее оптимального функционирования; устойчивость и целостность сложноорганизованного объекта в изменившихся условиях и др.).

По мнению С. В. Никифорова, сложные системы, стремятся в результате своего развития сохранить «индивидуальность» и проявить, реализовать ее в других системах (достигается путем флуктуационного влияния) [Никифоров 1993: 64]. Таким образом, система как бы «видит» себя в другой системе и существует благодаря возможности усматривать свои «контуры» в «очертаниях границ» соседствующих систем (реализуется благодаря отсутствию «пробелов» между системами). Система «передает информацию о себе» [Афанасьев 1980: 209] другим системам и, следовательно, существует.

 

⇐ Предыдущая123456789Следующая ⇒

Поделиться: