Элла уволакивает Рундиса на спине. Через мгновение Рундис возвращается.

Лаура Руохонен

О л ь г а

Пьеса в двух действиях

Перевод с финского

Венлы Кийранен

Издательство "Ingwar&Velimir"

Санкт-Петербург - осень, 2004

ПЕРВОИСТОЧНИК

"Современная драматургия"

 

 

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

ОЛЬГА, старая женщина.

ЯКОБ РУНДИС, молодой забулдыга.

РАУНО ЭРВАСТИ, владелец антикварного магазина.

ПОЛИЦЕЙСКИЙ, фотограф-любитель.

ЭЛЛА, подружка Рундиса.

СИРККА, дочь Ольги, живет в Испании.

САВОЛАЙНЕН, председатель муниципалитета.

ПОЧТАЛЬОН.

ДВА САНИТАРА "Скорой помощи".

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Д Е Й С Т В И Е   П Е Р В О Е

1.    Пролог. Улица. Ночь. Из темноты выныривает мужчина, который медленно, словно он на Луне, бредет по дороге. Путь его пересекает женщина, Элла. По-видимому, она на мгновение потеряла его из виду и радуется, что снова нашла. Элла пытается увести Рундиса домой. Рундис пьян, поэтому своенравен и сопротивляется, насколько это в его силах.

ЭЛЛА.    Дорогой! (Пытается уцепиться за Рундиса.)  Пойдем домой.

РУНДИС.    Неси меня.

ЭЛЛА.      Дорогой!

РУНДИС.     Неси! Дорогая! Любимая! Крошка! Неси! (Взбирается Элле на спину.) Вот так. Дорогая.

 

Элла уволакивает Рундиса на спине. Через мгновение Рундис возвращается.

Элла пытается заставить его вернуться. Рундис кусает ее за руку и нахально удирает. Элла плачет.

2.    Ольга. Ольга дома одна. Достает из пакета две деревяшки, топор и резиновые тапочки.

ОЛЬГА.    Я не боюсь смерти. Поскольку я человек рациональный. Если начать сентиментальничать и жалеть себя, жизнь будет испорчена. (Вкладывает деревяшки в тапки.) С другой стороны, трудно размышлять, если тело постоянно ноет. Голова лучше соображает, когда тебе хорошо. Выходит, то, что хорошо, - также разумно. (Ударом топора умело отсекает носы у тапочек.)

Именно так и задумано. В этих тапочках разум (тук) и чувство (тук) связаны так неразрывно, что лучше не смогла бы придумать вся западная философия.

(Засовывает руки в тапочки и из отверстий шевелит пальцами.) Подошва цела, и пальцы смогут дышать. (Засовывает тапочки в комод дорогого дерева и запирает ящик.)

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

3.   Эрвасти на лестничной площадке. Подъезд. Эрвасти с бумажкой, на которой написан адрес, ищет чью-то дверь. Его мобильный телефон подает сигнал.

ЭРВАСТИ (в трубку) .      Рауски?     Шестьсот, не смеши.    Шестьсот плюс девочки, иначе не стану и разговаривать.   Это не моя проблема.   Так ему и передай, что это не моя проблема.

 

На площадке гаснет свет. Темнота.

Чёрт побери! Здесь свет погас. Не до смеха! К черту, ситуация опасная – у меня новые ботинки, а подошвы, как стекло. Минуточку, минуточку, тут какая-то кнопка.

 

Эрвасти сжимает ее руку в предплечье.

Что скажете? Это мой мускул для колки дров.

ЭРВАСТИ. Я бы так не оставлял ключа.

ОЛЬГА.     Да мне слышно, если здесь кто-то ходит. Сижу на ступеньке и раскладываю пасьянс.     Никто не пройдет незамеченным.    Зрение у меня слабое, но слух обострился. Про вас я сразу догадалась, что это не почтальон. У него очень легкая походка – топ, топ, топ. Сразу улучшается настроение. Вам бы тоже не помешало повыше задирать ноги.

ЭРВАСТИ.    Почему вы сами не хотите открыть дверь?

ОЛЬГА.    Уборщице!    Да я лучше буду маршировать в самую слякоть, черпая сапогами грязь, чем стану наблюдать, как какая-то нескладеха возится со щеткой в моем доме.    Чужие никогда не убирали за мной!    Дочь думает, что у меня нет сил.    Пф!    Однажды у меня ноги были в гипсе вот до сих пор, так я ползала по полу с тряпкой в руках.    Правой подтирала, а левой отталкивалась от стен.

 

У Эрвасти звонит мобильник.

ЭРВАСТИ.   Простите. (По телефону.)     Рауски?   Ага!   Умерла?  Родственники есть?    К чертям!   Спрашивай, а не мямли!  (Помолчав.)  Это я возьму на себя.

(Уходит, делая прощальный жест пальцами.)   До встречи!

 

Ольга на площадке раскладывает пасьянс.

ОЛЬГА. Пики – пойду. Черви – останусь.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

4.    Новая уборщица. Рундис в комнате Ольги.   В одной руке он держит щетку, в другой пакет с молоком.   Рундис пьет из пакета, но молоко прокисло, и он выплевывает   его обратно.    Ложится на диван и засыпает. Ольга в подъезде осознает, что за дверью тихо.   Подслушивает под дверью, потом входит внутрь. Смотрит на Рундиса.   Вынимает из шкафа стартовый пистолет и стреляет в воздух.   Вздрогнув, Рундис просыпается и начинает щеткой чистить диванные подушки.

РУНДИС. Я немного помял ваш диван.

ОЛЬГА. Идите домой. Идите себе, идите! Вас наняла моя дочь. Она бы и не решилась, если бы не жила в Испании. Идите, идите.

РУНДИС.   Неплохая квартирка. И давно вы тут обитаете? (Работает щеткой, продолжая изучать квартиру.)

ОЛЬГА. С тридцать первого... И вот теперь уже два года. Я родилась при царизме, в Великом княжестве Финляндском, а мой отец...

РУНДИС. Да-да, это интересно. Я еще вытру с комода пыль...

ОЛЬГА. Не стоит! Он заперт.

РУНДИС. А ключа нет?

ОЛЬГА. Потерялся.

РУНДИС. Ну, открыть-то я сумею. (Вынимает из пакета инструмент и начинает вскрывать комод.)

ОЛЬГА.   Нет, не надо!   Я еще найду этот ключ.   Ни к чему не прикасайтесь!

Выпейте кофе! (Тянет Рундиса за рукав к столу. Наливает кофе из термоса.)

Дома, когда приходили гости, мама кричала мне: "Свари-ка, Ольга, кофе гостям", я знала, что нужно брать тот, что подешевле. Пожалуйста! (Наливает

Рундис выносит ковры.

А затем он примется за мою корреспонденцию! Старье, конечно, зато так красочно и мило. Хорошие подарочки посылали друг дружке, и на хорошей бумаге. Путь он их только тронет, я притворюсь, что у меня сердечный приступ и грохнусь на пол. (Прячет газеты в комод и закрывает на ключ.)

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

 

5 .   Магазин  Эрвасти. Входит Ольга.

ЭРВАСТИ. Боже мой!

ОЛЬГА. Что?

ЭРВАСТИ. Какая удачная прическа. Извините, но я должен взглянуть еще сзади.

ОЛЬГА. Мне нужны деньги. Это имеет какую-то ценность? Мамина брошь-камея. (Подает ее Эрвасти.)

ЭРВАСТИ. Да-да. (С сожалением.) Эта морда, к сожалению, снизит цену. Вам удивительно к лицу этот оттенок. (После паузы) Пятьдесят.

ОЛЬГА. Но ведь оправа из золота.

ЭРВАСТИ. Но уже потертая. Продавец изящного, конечно, не должен так говорить, однако не странно ли, до чего неэротично выглядят женщины на картинах. Разумеется. Ван Гоги, Рембрандты и прочие парни знали свое дело,

но вспомните, видели ли вы когда-нибудь на картине подлинно привлекательную женщину? Куда же вы?

ОЛЬГА. Домой.

ЭРВАСТИ. Это огорчает! Я тут советуюсь относительно расценок, работаю, потею, веду борьбу, а клиент вдруг по своей прихоти берет и уходит.

Послушайте, это же моя профессия!

ОЛЬГА (замечает свой ковер) . Это что за ковер?

ЭРВАСТИ.     Не правда ли – сокровище?    Он только что появился и скоро исчезнет тем же путем.

ОЛЬГА.    Он мой.

ЭРВАСТИ.    Это невозможно.

ОЛЬГА.    Сегодня утром у меня украли этот ковер с перекладины во дворе.

ЭРВАСТИ.    Вы уверены? (Быстро сворачивает ковер в рулон.)

ОЛЬГА.      Второго такого не существует. Какой ужас, вот уж будет радость для

Сиркки. А вас ждут неприятности.

ЭРВАСТИ. Как это?

ОЛЬГА. Это же краденая вещь.

ЭРВАСТИ. Об этом никому не следует говорить. Неужели тетушка Ольга на такое пойдет?

ОЛЬГА. Но ведь мой уборщик уже пошел сообщить в полицию.

ЭРВАСТИ. Вот именно! Уже и в полицию сообщили. Вот что получается, когда доверяешь человеку.

ОЛЬГА. Теперь надо сообщить, что ковер нашелся.

ЭРВАСТИ.   Сообщите, что нашли на улице. (Достает из кармана купюры.)

Послушайте, я куплю эту брошь. Сколько просите?

ОЛЬГА.     Вы же сказали, что пятьдесят.

ЭРВАСТИ.    Ну, разумеется, подруге матери я немного прибавлю.

ОЛЬГА.     Никаких благодарностей. Сделка должна быть честной.

ЭРВАСТИ.     Безусловно. Сотню возьмете? Немного помялись, но ай какие теплые. Я никогда не доверял кошелькам. (Запихивает несколько

двадцатимарочных купюр в сумку Ольги.)    Вам нужны деньги. (Находит еще пару купюр и тоже сует в сумку.)     Двести, прошу вас!

ОЛЬГА (отдает брошь Эрвасти) .     Забирайте, забирайте, раз уж она так важна для вас. (Берет свернутый в рулон ковер и собирается его вынести.)

ЭРВАСТИ. Оставьте! Я сам понесу.

 

Ольга не отдает.

Ну тогда хоть за другой конец. (Закрывает лавку и идет следом за Ольгой.)

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

 

6.   Ночная попытка ограбления. Ночь.   Квартира Ольги.   Рундис при свете фонаря пытается открыть комод дорогого дерева.   Ольга дремлет на диване. Вдруг она вскрикивает и включает свет.   Рундис и Ольга пристально смотрят друг на друга.

ОЛЬГА.  А-а, это ты. Я было испугалась.

РУНДИС.    Не нашла ключа?

ОЛЬГА.  Не скажу.

 

Уходят.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

7.    Поход за попугаями. Туман и тени камышей у залива. Появляется Ольга. Она ищет Рундиса.

ОЛЬГА. Эгей! Эгей-хей-хей! Где ты? Эгей!

ГОЛОС. Ш-ш-ш.

ОЛЬГА. Хо-хой?

ГОЛОС. Ш-ш-ш.

ОЛЬГА. Хо-хой?

ГОЛОС. Ш-ш-ш.

ОЛЬГА. Хо-хой?

 

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

 

 

8. Рундису становится скучно. Ольга и Рундис в квартире Ольги. Рундис лежит на диване. Ольга раскладывает пасьянс.

ОЛЬГА. Ты играешь в "безумного студента"?

 

Рундис в ответ бурчит.

                А в "пиковую даму"?

РУНДИС.     Нет.

ОЛЬГА.       А в "казино"?

РУНДИС.  Не умею.

ОЛЬГА.    А в "свинью"?

РУНДИС.   Я две недели ничего не делал, а только играл с тобой в карты.

ОЛЬГА.    Я думала, что из тебя выйдет боевой соратник, однако... хоть кол на голове теши, парень лежит, как чурбан. Не надоело тебе?

РУНДИС. Отчего же? Вот мужчина, который валяется на диване с набитым брюхом. Он может дремать или бодрствовать, как будет ему угодно. В любой момент он может подняться и выйти в эту дверь, чтобы исчезнуть навсегда.

ОЛЬГА.    Вот если б сейчас из щели за диваном высунулась гадюка, ты бы и пикнуть не успел, как бы она тебя укусила. А я всегда начеку и – жвак – охватила бы ножницами ее башку. (Подкрадывается к Рундису и роняет холодную цепочку на его голый живот.) Змея!

РУНДИС (вскакивает) . Черт побери! (Пауза. Снова ложится.)

ОЛЬГА. Ха-Ха! Заставила парня ожить. Ты как лунатик, Рундис. (Пауза.) Ты не заболел? Встряхнись, ты еще за человека сойдешь.

РУНДИС.   Никогда больше так не делай.

ОЛЬГА.    Конечно, пока молод и здоров, легко меняешь место и друзей, но потом, когда подступят усталость и старость? Кто тогда позаботится о тебе в чужой стране?

РУНДИС. Дай мне поспать.

 

Пауза.

ОЛЬГА. А что ты думаешь о той девушке?

РУНДИС. Это невыносимо. О чем ты говоришь?

ОЛЬГА. О той девушке, у которой ты жил до нашей встречи.

РУНДИС.    А-а, Элла. Я был там, пока ее муж находился в отъезде.

ОЛЬГА.     Эта девушка замужем?

РУНДИС.    Ольга, ты в этом ничего не смыслишь.

ОЛЬГА.     Это пожилая женщина? У нее есть дети?

РУНДИС.  Оставь...

ОЛЬГА.    Я пригласила ее сюда.

РУНДИС.    Что?

ОЛЬГА.    Я позвонила и велела прийти. Замужем? Что за безобразие! Тебе не противно?

РУНДИС.    Я никогда никому не навязывался, они сами приходят и начинают суетиться.

ОЛЬГА.    Отвратительно! А ты, естественно, втюрился?

РУНДИС.    Лучше оставим это.

ОЛЬГА.    У тебя и прежде бывали такие девушки?

РУНДИС.    Ты часом не свихнулась? Это такие мелочи. Ну, было и прошло. А ты – совсем другая история. (Пытается взять Ольгу за руку.)

ОЛЬГА (бьет его по руке) . Я тебе не "история"!    Я понимаю, что можно влюбиться и натворить глупостей, но чтобы просто так... тьфу, гадость!

Встретишь кого-нибудь, и черт с ним, так?

РУНДИС. Ты часом не ревнуешь?

ОЛЬГА.    Пф!  Я?   Да никогда!  Пфф!   Но меня огорчает еще кое-что. Не хотелось бы говорить об этом.

РУНДИС.    Ну и молчи.

ОЛЬГА.  Пропали серебряные ложки. Неужели обязательно быть нечестным?

РУНДИС.    Необязательно.   Я же предупредил тебя честно и откровенно, что я подлец.

ОЛЬГА.    Я потому и сержусь, что ты мог быть намного лучше.

РУНДИС.    Я вполне доволен собой.

ОЛЬГА.    Живешь за чужой счет. Побираешься!

РУНДИС.    Кому я мешаю? А? Я никого не надувал, не выпендривался.

Вдосталь помотался по свету, людей повидал, а сам вызываю лишь жалость.

Тряпка! Несколько старых ложек ничего не значат.

ОЛЬГА.    Это воровство. Я, как дура, думала, что из тебя выйдет что-нибудь путное. Но вот опять влипла в дерьмо.

РУНДИС (после паузы) .   Ольга.

ОЛЬГА.    Что?

РУНДИС.    До сих пор я пропускал мимо ушей все, что ты говорила. Однако сейчас намерен послушать. Рассказывай, как, по-твоему, мне следует жить.

ОЛЬГА. Знаешь, я по утрам часто думаю, была бы я сейчас молодой, мне бы не хотелось вставать с постели.   Чего вам ждать?   Наблюдать за чем?   По сравнению со мной.   Я видела, как казаки въезжают в город, как парусники покидают гавань, как человек разгуливает по Луне.   В моем родном доме половицы строгали из вековых сосен такой толщины, что двое мужчин едва обхватывали. Я кричала "Ура"! негру на Олимпиаде Гитлера и просыпалась ночью, когда бомбили и окна разлетались вдребезги.  Я видела своими глазами, как мир становится другим.

РУНДИС.   И ты не делала ничего?

ОЛЬГА.   Я?

РУНДИС.   Ты спокойно наблюдала со стороны, как разрушают этот мир, насилуют леса, и все, что принадлежало тебе, умирает.   Если воздать тебе по заслугам, тебя следует просто убить.

ОЛЬГА.   Не беспокойся, я и так умру.

РУНДИС.    Вот это несправедливо. Преступление – умереть, ускользнув, как собака сквозь калитку, а прочих оставить мучиться последствиями того, что успела натворить. К пожизненному, черт побери!

ОЛЬГА.    Но есть и полезные изобретения. Прививки, самолеты и...

РУНДИС.    Разве болезни изжиты?

ОЛЬГА.     Ты просто дразнишься.

РУНДИС.   Нет уж, поговорим. (Сажает ее напротив себя.)   Скажи, как это возможно, что в старину обычный мужик из захолустья рубил себе избу, и она получалась у него невероятно красивой и такой прочной, что богачи скупают их теперь под свои дачи.  Обычная семья жила в доме, о котором нынче могут мечтать только миллионеры.  Как это возможно?  Поясни.  Ты же свидетельница.

ОЛЬГА.     Я не знаю.

РУНДИС.    Денег развелось больше, чем когда-либо. А дома, воздух, еда и одежда стали хуже. Как это возможно?

ОЛЬГА.    Тебе не довелось наблюдать, как голодные дети едят мерзлую картошку.

РУНДИС.    Картошку! Плииз, немного понимания соразмерности. Каждая капля молока, которую новорожденный впитывает из груди матери, наполнена ядом.

И тебе не надоело талдычить про картошку, съеденную сто лет назад?

ОЛЬГА.    Надо бороться! Нельзя сдаваться. Нельзя допустить, чтобы мир стал уродливым.

РУНДИС.    Напротив! Тебе придется к этому привыкнуть.

ОЛЬГА.      Пф!

РУНДИС.    Выбора нет.  Ты не сможешь жить, если будешь плакать, как только выйдешь на улицу.   Тогда жизнь превратиться в ад.   Мир каждую секунду меняется в худшую сторону.   Тебе следует научиться чувствовать себя в нем уютно.    Бля, любить его!

ОЛЬГА.     Я не верю тебе!    В уродливом мире человек не может быть счастлив.

Как, например, болезни, голод и лишения делают человека несчастным, так равно и отсутствие красоты.   Человек чувствует себя плохо и по чему-то тоскует, хотя он сам представляет смутно, по чему именно. Только красота делает человека счастливым.

РУНДИС.  Красивым может быть и горящий танкер, и костры, которые жгут нищие морозной ночью.

ОЛЬГА.     Нет. Только то, что хорошо, - красиво.

РУНДИС.    В таком случае не остается надежды.

ОЛЬГА.    Остается.

РУНДИС.     Как это?

ОЛЬГА.    Если ты ничего не понимаешь, ошибка в тебе, а не в мире!

РУНДИС.    Ольга, ты опоздала. Если ты испортила жизнь своим детям, оставь хоть меня в покое. (Снова ложится на диван.)

Тишина.

ОЛЬГА.    Прости. (Пауза.) Прости меня.

РУНДИС. Ерунда. (Встает, надевает ботинки.) Тебе хотелось поспорить.

Пока. (Перепрыгивает через диван, чтобы уйти.) Привет Элле.

ОЛЬГА (бежит следом) .  Куда ты собрался?  Ты вернешься?   Рундис!   Куда же ты? Рундис!

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

 

9.   Разговор с Испанией. Ольга звонит дочери.

ОЛЬГА.      Это Сиркка Нюстен? Алло. Хеллоу! Hola! {Привет! (Исп.)} Это мама.

Нет, нет, ничего не случилось. Я думала... Ты, значит, не приедешь на

Рождество? Я ни на что не намекаю. Подумала, что вместе мы смогли бы съездить в Ранталахти. Просто подумала, не сбросить ли там снег с крыши? Надо обязательно проверить, нет ли воды в погребе. Там в конце дороги можно было бы проехать на финских санках. Ну, не поеду. Нет, обещаю. Почему

"какой-то кошмар"? Только крышу обновить, и прослужит еще пятьдесят лет.

Может, кое-что из вещичек продать? Здесь, правда, почти ничего не осталось.

Не буду продавать. Нет. Я не сержусь. Как мальчики? Я не выведываю, я только подумала... На прошлое Рождество не было даже открытки, посмотрим, получу ли теперь. Со мной все в порядке, я хотела только услышать твой голос. Сиркка, послушай...

 

Разговор прерывается.

Алло? Алло? Что случилось? Слышишь? Ау, ау! Молчит. Они что же, повредили мой телефон? Алло? (Кладет трубку.)

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

 

10.   Инцидент. Рундис и Элла. Улица. Элла сидит в ожидании. Входит Рундис с пластиковым пакетом.

ЭЛЛА. Якоб! (Целует его.) Якоб! Где же ты пропадал?

 

Молчание.

Не надо объяснять. Я не желаю никаких объяснений.

РУНДИС. Исчезни. (Пауза.) Пожалуйста.

ЭЛЛА. Я не понимаю. Что ты возомнил о себе? Ты думаешь, с человеком можно обращаться как угодно? (Пауза.) Что? Отвечай. (Пауза.) Я не уйду отсюда, пока не услышу ответа. Почему ты так обращаешься со мной?

РУНДИС. Что?

ЭЛЛА. Зачем ты меня мучаешь?

РУНДИС. Чтобы ты, бля, от меня отцепилась.

ЭЛЛА. Хоть бы ты что-то собой представлял, так ведь такой урод! Грубиян.

Мой муж куда лучше и красивее тебя. Ты понимаешь? Ты заноза всей моей жизни.

РУНДИС. А меня, это не колышет.

ЭЛЛА. Я хочу получить назад свои письма. Сейчас, мигом! Они не твои. Когда я писала их, я представляла тебя совсем другим человеком. (Вырывает у него пакет.)

РУНДИС. К едрене фене! (Пытается уйти.)

ЭЛЛА (цепляется за него) .   Якоб! Надо объясниться. Мы не можем так просто расстаться.

РУНДИС.    Не можем?

ЭЛЛА.     Нет. Пошли к нам, попрощаемся, как следует.

РУНДИС (внимательно смотрит на Эллу) .    Неси меня.

ЭЛЛА.      Не надо.

РУНДИС (нежно) . Ты все поняла абсолютно неправильно. Неси меня.

ЭЛЛА.    Якоб!  Якоб!  Посмотри мне в глаза.

 

Рундис хватает Эллу за шиворот. Затем внезапно натягивает пакет ей на голову и уходит прочь.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

11.  Мрачная ночь Рундиса  и желание состариться. Ночь. Пьяный Рундис вламывается к Ольге. Она стоит, уставившись на него.

РУНДИС. Мне не следовало приходить сюда. Я всегда нахожусь не там, где следует. Только что я побывал у какой-то жуткой бабы, но в самый последний момент все же сообразил, что пора натянуть штаны и тикать.

ОЛЬГА. Можешь и дальше тикать, если не станешь выражаться пристойнее.

РУНДИС. Она ужасна, настоящий коршун с когтями. Так рванула за мной из постели, что я не успел и шнурки завязать. Сама видишь ботинки развязаны.

ОЛЬГА. Я все обдумала. Будет лучше, если ты вернешь мне ключи.

РУНДИС. Почему женщины не терпят фактов?

ОЛЬГА. А почему я должна верить, что разочарование, зависть и месть – правда, а радость – обман? Это не может быть законом природы. Может ли репейник быть более реален, чем яблоко? Или колосок пшеницы? Аромат черемухи?

РУНДИС. Ага! Ты хочешь выбросить меня на улицу.

ОЛЬГА. Так будет лучше.

РУНДИС. Посмотрим, кто уйдет. (Принимает позу боксера.)

ОЛЬГА. Давай мне ключ, сюда, в руку и...

РУНДИС. Дьявол! Ты скорей прослывешь дурой, чем будешь дурно думать о людях.

ОЛЬГА. Что с того?

РУНДИС. Слушай! Каждый человек может спокойно придумать пятьсот способов мучить другого человека.   Видишь карандаш – им можно выколоть глаза.   Ножницы – ими можно отрезать губы.   Но, Ольга, если человеку вручат карандаш и прикажут сделать хоть одно хорошее дело для другого человека, что он придумает?   Ничего.

ОЛЬГА.    Слушай!    Если ты смотришь на человека и не знаешь, как ему помочь, так ведь это только доказывает, что у него все в порядке.    Он не страдает ни от голода, ни от жажды, ни от мороза...

РУНДИС.    Ольга!   Ты хочешь видеть.   Что люди хотели бы сделать друг другу?

Хочешь?   Глянь на эту рубашку.   Нет-нет, ты глянь! (Не снимая рубашки, рвет ее в клочья. Затем вдруг чувствует, что очень устал.)   Я хочу только, чтобы меня оставили в покое. Но вечно находиться какая-то бабенка, которая за рукав тянет меня в постель.   Ольга!   Почему я не могу быть старым?

ОЛЬГА.    Это образуется.

РУНДИС.    Ты не понимаешь.  Нас разделяет не возраст, не старость или характер, а то время, в котором мы живем.   Я, Ольга, слишком старомоден для этой жизни.

ОЛЬГА.    Я тоже никогда не чувствовала себя в своей тарелке даже среди тех, кто был мне близок. Как ни старалась.

РУНДИС.   Я другое имею в виду.   Ты гордишься, что у тебя состоялась такая необычная жизнь.   Но это не твоя заслуга.   Нынешнее время требует совсем иных масштабов.   То, на что я могу надеяться и что из меня может получиться, в такой же мере зависит от времени, как и от меня. (В раздумье.) Я уже ничего не хочу, кроме того, чтобы состариться. Хочу спокойствия и покоя.   Я вспоминал бы прошлое, и мне было бы смешно, в каком сумасбродстве я спустил свою молодость.   Потом я выпивал бы чашечку кофе и семенил бы в парк кормить уток.   Ути-ути-ути.   Я не позволил бы никому и ничему нарушать мой покой.   Вот чего я хочу.   Отдыха и покоя.   Ольга!  А чего бы ты хотела больше всего в жизни?

ОЛЬГА.    Проведать свой дом.

РУНДИС.    Что же ты не проведаешь?

ОЛЬГА.    Будто я не пыталась?

РУНДИС.    Он что, где-то в Лапландии?

ОЛЬГА.    Нет. За сто километров.

РУНДИС.    Отсюда?

ОЛЬГА.    Да.

РУНДИС.    Не может быть. И это твоя заветная мечта?

ОЛЬГА.    Да.

РУНДИС.    Черт побери. Всем бы твои проблемы.

ОЛЬГА.    Как это?

РУНДИС.    А прямо сейчас и отправимся.

ОЛЬГА.    Что ты, что ты?!

РУНДИС.    Нет, завтра. Я закажу машину.

ОЛЬГА.    Но...

РУНДИС.    Что?

ОЛЬГА.    Но...

РУНДИС.    Ты не хочешь?

ОЛЬГА.     Хочу, но...

РУНДИС.    Да или нет? Последняя возможность. (Считает.) Первая, вторая, третья...

ОЛЬГА.    Спасибо! Спасибо-спасибо-спасибо!!!

РУНДИС.    Ольга, ты мой идол. (Падает на диван.)

ОЛЬГА.    Ты что? Рундис?

РУНДИС. Когда я закрываю глаза, я вижу, как утки скользят по льду за кусочками хлеба...   И вот уже одна из лапок дергается в воздухе, они, бедняжки, так глупы, что даже не стесняются падать на хвост. (Смеется.)   Вид у них невероятно забавный...

ОЛЬГА.   Не засыпай.   Это мой диван. (Пауза.)   Рундис?

 

Рундис засыпает. Ольга ласково, как ребенка, укрывает его.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

12.   Второй разговор с дочерью. Телефонный звонок.   Ольга берет трубку.   Сиркка звонит ей по мобильному с площадки дли игры в гольф.

ОЛЬГА. Алло!

СИРККА. Что ты там делаешь? Мама! Я звонила сто раз, а ты не отвечаешь. Я уже боялась, не случилось ли что-то страшное. А потом узнала, что у тебя телефон отключен.

 

Рундис что-то бормочет.

          Что это?

ОЛЬГА. Да ничего.

СИРККА. ____________Ты можешь себе представить, сколько стоит восстановить связь от Испании до Финляндии?

ОЛЬГА (бесхитростно) . Нет.

СИРККА. Почему ты мне не сообщила, что у тебя нет денег оплатить счета?

Или ты забыла?

ОЛЬГА.     Нет.

СИРККА. Ты справляешься со своими делами? (Пауза.) К тебе приходит кто-

нибудь?

ОЛЬГА.     Да.

СИРККА.    Отвечай внятно. Ты здорова? Часто ли приходит уборщица?

ОЛЬГА.    Да.

СИРККА.    Когда в последний раз? (Пауза.)   Ну.

ОЛЬГА.    Уборщица и сейчас здесь.

СИРККА.    Сейчас? Среди ночи?

ОЛЬГА.    Да.

СИРККА (строго) .   Позови ее к телефону.

ОЛЬГА.     Уборщица спит.

СИРККА. Спит?

ОЛЬГА.    Спит, спит. Я потому и говорю таким голосом, чтобы не потревожить.

СИРККА.    Мама, что это такое? У тебя чужая женщина среди ночи.

ОЛЬГА.     Это мужчина.

СИРККА.     Мужчина?

ОЛЬГА.    Да. (Решает довериться.) Он храпит там, на моем диване. Очень приятный молодой человек, но у него странные взгляды на женщин. Мы спорим на эту тему. Алло! (Слушает.)  Сиркка? Ты где? Наверное, этот разговор будет стоить ужасно дорого.

СИРККА. Мама, я попытаюсь поскорее приехать к тебе. Сразу после Нового года. Мы приведем дела в порядок.

ОЛЬГА. Я уже сказала, что моя жизнь в полном порядке.

СИРККА. Точно. Послушай, мама... Мама! Ты обещаешь мне позвонить завтра? Звони каждый день. Я оплачу. Обещаешь? А теперь иди спать.

ОЛЬГА. Что ты вообразила? Я же не могу улечься рядом с этим молодым человеком! Я сплю на полу.

СИРККА. На полу?

ОЛЬГА. Да я уже пятьдесят лет, как сплю на ковре. Представь себе, как это выглядит. Но давай заканчивать. Иначе будет безумно дорого. Пока-пока!.

СИРККА. Мама? (Пауза.) Пока!

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

 

 

В Т О Р О Е Д Е Й С Т В И Е

13.  Дорога к отчему дому. Ольга и Рундис по лесной дороге направляются к дому Ольги.   Идет снег.   Машина сломалась, и они продолжают путь пешком при свете карманного фонарика.   Рундис ускоряет шаг.   Ольга следует за ним, запыхавшись.   Рундис вдруг останавливается.

РУНДИС (возбужденно) . Послушай!

ОЛЬГА. Что?

РУНДИС. Шш-ш. Слушай.

 

Слушают.

ОЛЬГА. А что должно быть?

РУНДИС. Ничего! Это самые тихие часы в году. Ни одна птица не поет.

ОЛЬГА. Тут прежде, если ночью идти, слышались странные голоса. Оттуда снизу, с болота, поднимался холодный туман и доносился цокот подков и скрежет колес. Карета все приближались, и вдруг казалось, что на голову падает тяжелый капюшон. Все темнело вокруг. А когда зрение возвращалось, призрак лошади и кареты испарялся. (Указывает.) Призрак вставал вон из этого ельника.

РУНДИС (бежит в ту сторону, кричит) .   Гррр! (Пауза.) Из какого ельника?

ОЛЬГА.    Здесь раньше был старый ельник. А на склоне рос красивый сосняк.

РУНДИС.  Уже не растет.

ОЛЬГА.     Нет. Сквозь глотки хозяев утекли эти леса. Ты, парень, когда в последний раз был в лесу?

РУНДИС. Не помню.

ОЛЬГА.    Тоже мне натуралист!

РУНДИС.    Ольга!  Если ты хочешь увидеть сто тысяч скворцов, куда ты отправишься?

ОЛЬГА. Я не хочу.

РУНДИС. В Берлин. Стервятники и грифы – в Дели. Если понаблюдать за птицами Хельсинки, становится заметно, что они чувствуют себя лучше, чем люди. Чайки гнездятся на жестяных крышах, а филины тащат из парка голубиную падаль своим птенцам. Они живут в полную силу в то время, как люди сидят по домам и жалуются, что жизнь трудна и беспросветна, маленькая пташка размером с детский кулачок мигом облетает весь белый свет, влюбляется и создает семью. И это раз в году! По меньшей мере! Такое едва заметное движение головы, и ты кое-что увидишь в жизни. (Показывает.)

ОЛЬГА. Как?

 

Рундис показывает снова.

(Щелкает его под подбородком.) Оказывается, твоя башка еще на что-то годится.

РУНДИС. Не то, что у некоторых. Далеко еще?

ОЛЬГА (останавливается) .     Дом уже должен быть виден, но, наверное, слишком темно. Ты помнишь тот большой камень, возле которого сломалась машина?

РУНДИС.    Эге, значит...

ОЛЬГА.     У этого камня тайно встречались мои мать и отец.  Мама была старшей дочерью в большой семье, а отец всего лишь коробейником из Карелии. Здесь его прозвали. Шухер-мухер, потому что он говорил так странно.   Если у него спрашивали, сколько у него детей, он отвечал: "Во второй дюжине – два".

(Показывает на пальцах.) Понимаешь?

РУНДИС. У меня была учительница математики, которую звали Ребекка

Тунцельман фон Адлерпфлут мит Гольдене Лайерн унд Лёв. Мы называли ее тунцом.

 

Направляются к дому.

ОЛЬГА.   Надеюсь, что Тайми одна.   У нее такой непутевый сын.   Он одним из первых снаряжается на охоту на лосей, а когда надо выстрелить, - закрывает глаза.   Потом приходится гоняться по лесу за подранком.  И жену свою он обманывает столь же бестолково.

РУНДИС.    Он что, какой-нибудь ректор?

ОЛЬГА.    Нет, председатель муниципалитета.

РУНДИС.    Мне послышалось, что ректор. Осторожно лёд! Может тебя поднести?

ОЛЬГА. Ну уж нет.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

 

14. В рождественскую ночь. Председатель муниципалитета Саволайнен один в доме матери.   Ставит на стол рождественскую еду.  Нажимает на кнопки мобильника, но откладывает его прежде, чем раздается сигнал!   Пьет виски из горлышка и снова звонит.

САВОЛАЙНЕН (в трубку) .   Это папа.   Ты посмотрел подарки?   Понравились лыжи, которые подарил папа?   Если короткие поменяем.   Что мама сказала про серьги? Ну, там были серьги с бриллиантами.   Точно были.  Мама еще не видела? Попроси маму к телефону.   Все равно попроси.   Тими!   Тими!  Когда я приказываю, ты должен позвать! Слышишь? Кто там еще? Аллоо! Аллоо!

Аллоо!

 

Разговор прерывается. Саволайнен снова нажимает на кнопки. Потом осознает, что кто-то стучится в дверь. Саволайнен идет к дверям с большим фонарем. Ольга и Рундис в свете фонаря выглядят жалкими и замерзшими.

Вам чего?

ОЛЬГА.    У нас сломалась машина. Мы думали, Тайми дома...

САВОЛАЙНЕН.    Тайми уже полгода, как в больнице. Сожалею. (Хочет закрыть дверь.)

РУНДИС. Ой, пустите в дом. Не видите, совсем замерз человек.

САВОЛАЙНЕН.    Я с удовольствием помогаю людям, но вы тоже поймите, вы не должны в канун Рождества вторгаться в дом.

РУНДИС.    Нет, нет и нет.

ОЛЬГА.     Рундис! Ты обещал.

РУНДИС.    Самое малое, что вы могли сделать, - это предложить выпить горячего. Это же верная смерть – отправлять на мороз старого человека.

Председатель муниципалитета – убийца бабушки.

САВОЛАЙНЕН. Подождите здесь. Я вызову вам такси.

 

Саволайнен шумит во дворе.

ОЛЬГА. Настоящий говнюк! Извини. (Пауза.) Но нельзя же оставить его на улице?

РУНДИС. Лучше б он сдох. Но такой засранец не загнется. Он пойдет в баню допивать свое виски. Ха-ха. Слышишь, как буянит?

ОЛЬГА. Чудно, как некоторые люди скучны от рождения, а с годами делаются еще хуже. Помню, в детстве я угощала его бананами, так он от жадности съедал их с кожурой. (Пауза.) Ах, как заманчиво выглядит Таймина запеканка из брюквы. Попробую. А ты возьмешь?

РУНДИС.    Нет.    Я спец по другой части. (Кладет в стакан кусок окорока и заливает его вином.)

ОЛЬГА.     Ты знаешь, муж Тайми был моим братом. Отцом этого. Красавец-мужчина, мастер по плаванию, но горький пьяница.   Из-за того и погиб.   Тайми спрятала от него ключи от машины, так он поехал за спиртным на тракторе через озеро и провалился под лед.   Зацепился одеждой за рычаг коробки передач. У меня было шестеро братьев, из них лишь один умер естественной смертью. Больше всего я горевала по Лаури. Он в семнадцать лет угодил на войну. Такой был длинный, что не помещался в гробу, хоть ноги обрезай.

РУНДИС.  У меня нет ни одного родственника.

ОЛЬГА.       В самом деле?

РУНДИС.    Нет. Skal pa den saken. {Выпьем за это дело (швед.)}

ОЛЬГА.    Киппис! За свободу любви!

 

Чокаются.

Осмелимся зажечь свечи?

РУНДИС. Jawohl, Herr Leutenant. {Есть, господин лейтенант (нем.)}

Санитары уносят Рундиса.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

 

15.   Письмо от дочери. Весна. Ольга дома одна. Читает свод законов.

 

ОЛЬГА.    "Превышение мер самообороны"... "Нарушение домашнего покоя"...

"Плохое обращение"... Ничего тут такого нет. "Закон о женщинах-пастухах".

Что за чудеса? Мужчина посягает на коровью нравственность... Какого года эта книга? (Раздражается.) Если законы Финляндии – такая каша, так что будет, когда европейские ослы теперь объединятся? Слава Богу, я этого не увижу.

Раньше говорили, что телеграф сближает людей. Теперь компьютер. Что за чушь! Если никто не пишет, так нет и почты, а если никто не звонит, тебе не поможет и десяток телефонов. Не звонят – и все тут. Такая злость берет, что хочется вышвырнуть в окошко весь этот мусор. Ха-ха! отмолочу-ка я его вовсе.

Ха-ха, повозись-ка теперь!

 

Тишина.

 

Что с вами?

ОЛЬГА. Я устала.

ПОЧТАЛЬОН. Может, вызвать врача?

ОЛЬГА. Нет. Это просто усталость.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

 

16.    Человек в капюшоне грабит Эрвасти. Магазин Эрвасти. Он говорит по мобильному телефону.

 

ЭРВАСТИ.    Не проходит! Позвони Паси и продай ему. Он ничего не соображает. Паси идиот. Когда мы были в Бангкоке, и Паси хотел произвести впечатление на одну женщину, он повел ее обедать в дорогой ресторан. Там сперва подали такие горячие тряпки, которыми надо было вытереть руки. Паси принял их за рисовые вафли и оторвал зубами огромный лоскут. Да еще пытался его проглотить. В следующий раз он хотел исправить оплошность и, когда на стол подали жидкое варево, он погрузил свои лапы по запястья в суп и помыл руки. Так что ему всю партию...

 

Эрвасти и убегает.)

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

17.   Обожженное лицо.  Ольга дома одна. Раздается звонок, и она еле-еле собирается с силами, чтобы открыть дверь. В дверях стоит Рундис, он прикрывает лицо капюшоном. Ольга, щурясь, смотрит на него, но не узнает.

 

ОЛЬГА. Что вы хотите?

 

Долгая тишина.

 

Надеюсь, ты еще не уходишь?

РУНДИС.    Судебное заседание через час.   Там что-то из старых проделок.   Не думай о них. Ну, пара месяцев пройдет. Потом увидимся. Я перееду к тебе и золотом крупно напишу на дверях: "Королевство Викстрем. Зона, свободная от налогов и пошлин". Да, слышь-ка... (Вынимает из кармана медальон Ольги и засовывает ей в сумку.) Вот тут это. Медальон. Если ты скучала...

ОЛЬГА (заглядывает в сумку) . Что ты натворил?

РУНДИС. Не заводись. Все хорошо. Primus. Знаешь, хотя я пока что плохо вижу, но я разглядел, что ты улыбаешься и глаза блестят, как звезды.

ОЛЬГА. Вот тебе моя фотография. На память. Красивая была, да? Но ведь я та же, та же Все тут – те же руки, ноги, губы.

РУНДИС (тихо) . Только волос лишилась.

ОЛЬГА. И тот же разум. Я стою тут, улыбаюсь и слушаю твою дребедень.

Давай же, иди.

 

Рундис пошатнулся.

 

Тебе плохо?

РУНДИС.  Что-то с головой. (Садится.) Плакать невероятно трудно, если к этому нет привычки. Словно тебя с утра до вечера парили в бане, а потом бросили в прорубь. Никогда в жизни я не чувствовал такой усталости.

(Направляется к двери.) Ольга. Ты моя избранница!

ОЛЬГА.    А ты мой избранник.

РУНДИС.    Я было уже решил, что не возвращусь. К счастью, я оговорил себя.

(Уходит.)

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

 

18.   Письмо Ольги. Ольга дома одна. Она пишет письмо Рундису.

 

ОЛЬГА. "Я перестала слышать, что происходит за стенами дома. Это хорошо.

Я лежу совсем тихо и жду, что успокоятся руки, а потом глаза и сердце. Я приняла решение за них, раз они сами не понимают. Мое тело, словно старая худая мартышка, которая не понимает, что она уже не может скакать и резвиться. Мне надо дать ему команду. Постарайся не сердиться. Если я так долго имела силы распоряжаться собственной жизнью, я уже не сумею отказаться от этого ради других. И не хочу.

Я жалею, что поссорилась с тобой из-за Александра Великого. Можешь считать его хорошим солдатом, хотя он и был бездарным правителем. Подаренная тобой коробка с шоколадом возле меня. Там осталось одно вишневое сердечко.

Напоследок в этом мире я съем его с мыслью, что оно такое же красивое и чудесное, как твои губы".

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

 

19.   Занавес. Сиркка, Саволайнен, Эрвасти и Почтальон затягивают всю сцену белой тканью. Ольга исчезает за нею…

Занавес.

Лаура Руохонен

О л ь г а

Пьеса в двух действиях

Перевод с финского

Венлы Кийранен

Издательство "Ingwar&Velimir"

Санкт-Петербург - осень, 2004

ПЕРВОИСТОЧНИК

"Современная драматургия"

 

 

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

ОЛЬГА, старая женщина.

ЯКОБ РУНДИС, молодой забулдыга.

РАУНО ЭРВАСТИ, владелец антикварного магазина.

ПОЛИЦЕЙСКИЙ, фотограф-любитель.

ЭЛЛА, подружка Рундиса.

СИРККА, дочь Ольги, живет в Испании.

САВОЛАЙНЕН, председатель муниципалитета.

ПОЧТАЛЬОН.

ДВА САНИТАРА "Скорой помощи".

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Д Е Й С Т В И Е   П Е Р В О Е

1.    Пролог. Улица. Ночь. Из темноты выныривает мужчина, который медленно, словно он на Луне, бредет по дороге. Путь его пересекает женщина, Элла. По-видимому, она на мгновение потеряла его из виду и радуется, что снова нашла. Элла пытается увести Рундиса домой. Рундис пьян, поэтому своенравен и сопротивляется, насколько это в его силах.

ЭЛЛА.    Дорогой! (Пытается уцепиться за Рундиса.)  Пойдем домой.

РУНДИС.    Неси меня.

ЭЛЛА.      Дорогой!

РУНДИС.     Неси! Дорогая! Любимая! Крошка! Неси! (Взбирается Элле на спину.) Вот так. Дорогая.

 

Элла уволакивает Рундиса на спине. Через мгновение Рундис возвращается.

12345678910Следующая ⇒

Поделиться: