Звонок в дверь. Это Элла. Ольга разглядывает ее в глазок. Элла заглядывает в щель для почты. Они секунду смотрят друг на друга. Потом каждая удаляется в свою сторону.

Стыдно все это! (Сердито.) Еще является сюда и все запутывает, когда я, наконец, научилась жить в одиночестве.  Я хочу, чтобы моя жизнь была в порядке (громко  кричит)  и чтобы никакой молокосос не запутывал ее, пускай весь дом это слышит! Даже голос стал противным. Кхе, кхе. Настоящая ворона. А всегда говорили, что для финки у меня красивый голос, просто как у белорусских женщин, и петь умела. (Запевает.)

Что там за призрак, по образу женский,

Печаль средь весны

Хрустальные слезы и жаркое пламя...

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

 

10.   Инцидент. Рундис и Элла. Улица. Элла сидит в ожидании. Входит Рундис с пластиковым пакетом.

ЭЛЛА. Якоб! (Целует его.) Якоб! Где же ты пропадал?

 

Молчание.

Не надо объяснять. Я не желаю никаких объяснений.

РУНДИС. Исчезни. (Пауза.) Пожалуйста.

ЭЛЛА. Я не понимаю. Что ты возомнил о себе? Ты думаешь, с человеком можно обращаться как угодно? (Пауза.) Что? Отвечай. (Пауза.) Я не уйду отсюда, пока не услышу ответа. Почему ты так обращаешься со мной?

РУНДИС. Что?

ЭЛЛА. Зачем ты меня мучаешь?

РУНДИС. Чтобы ты, бля, от меня отцепилась.

ЭЛЛА. Хоть бы ты что-то собой представлял, так ведь такой урод! Грубиян.

Мой муж куда лучше и красивее тебя. Ты понимаешь? Ты заноза всей моей жизни.

РУНДИС. А меня, это не колышет.

ЭЛЛА. Я хочу получить назад свои письма. Сейчас, мигом! Они не твои. Когда я писала их, я представляла тебя совсем другим человеком. (Вырывает у него пакет.)

РУНДИС. К едрене фене! (Пытается уйти.)

ЭЛЛА (цепляется за него) .   Якоб! Надо объясниться. Мы не можем так просто расстаться.

РУНДИС.    Не можем?

ЭЛЛА.     Нет. Пошли к нам, попрощаемся, как следует.

РУНДИС (внимательно смотрит на Эллу) .    Неси меня.

ЭЛЛА.      Не надо.

РУНДИС (нежно) . Ты все поняла абсолютно неправильно. Неси меня.

ЭЛЛА.    Якоб!  Якоб!  Посмотри мне в глаза.

 

Рундис хватает Эллу за шиворот. Затем внезапно натягивает пакет ей на голову и уходит прочь.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

11.  Мрачная ночь Рундиса  и желание состариться. Ночь. Пьяный Рундис вламывается к Ольге. Она стоит, уставившись на него.

РУНДИС. Мне не следовало приходить сюда. Я всегда нахожусь не там, где следует. Только что я побывал у какой-то жуткой бабы, но в самый последний момент все же сообразил, что пора натянуть штаны и тикать.

ОЛЬГА. Можешь и дальше тикать, если не станешь выражаться пристойнее.

РУНДИС. Она ужасна, настоящий коршун с когтями. Так рванула за мной из постели, что я не успел и шнурки завязать. Сама видишь ботинки развязаны.

ОЛЬГА. Я все обдумала. Будет лучше, если ты вернешь мне ключи.

РУНДИС. Почему женщины не терпят фактов?

ОЛЬГА. А почему я должна верить, что разочарование, зависть и месть – правда, а радость – обман? Это не может быть законом природы. Может ли репейник быть более реален, чем яблоко? Или колосок пшеницы? Аромат черемухи?

РУНДИС. Ага! Ты хочешь выбросить меня на улицу.

ОЛЬГА. Так будет лучше.

РУНДИС. Посмотрим, кто уйдет. (Принимает позу боксера.)

ОЛЬГА. Давай мне ключ, сюда, в руку и...

РУНДИС. Дьявол! Ты скорей прослывешь дурой, чем будешь дурно думать о людях.

ОЛЬГА. Что с того?

РУНДИС. Слушай! Каждый человек может спокойно придумать пятьсот способов мучить другого человека.   Видишь карандаш – им можно выколоть глаза.   Ножницы – ими можно отрезать губы.   Но, Ольга, если человеку вручат карандаш и прикажут сделать хоть одно хорошее дело для другого человека, что он придумает?   Ничего.

ОЛЬГА.    Слушай!    Если ты смотришь на человека и не знаешь, как ему помочь, так ведь это только доказывает, что у него все в порядке.    Он не страдает ни от голода, ни от жажды, ни от мороза...

РУНДИС.    Ольга!   Ты хочешь видеть.   Что люди хотели бы сделать друг другу?

Хочешь?   Глянь на эту рубашку.   Нет-нет, ты глянь! (Не снимая рубашки, рвет ее в клочья. Затем вдруг чувствует, что очень устал.)   Я хочу только, чтобы меня оставили в покое. Но вечно находиться какая-то бабенка, которая за рукав тянет меня в постель.   Ольга!   Почему я не могу быть старым?

ОЛЬГА.    Это образуется.

РУНДИС.    Ты не понимаешь.  Нас разделяет не возраст, не старость или характер, а то время, в котором мы живем.   Я, Ольга, слишком старомоден для этой жизни.

ОЛЬГА.    Я тоже никогда не чувствовала себя в своей тарелке даже среди тех, кто был мне близок. Как ни старалась.

РУНДИС.   Я другое имею в виду.   Ты гордишься, что у тебя состоялась такая необычная жизнь.   Но это не твоя заслуга.   Нынешнее время требует совсем иных масштабов.   То, на что я могу надеяться и что из меня может получиться, в такой же мере зависит от времени, как и от меня. (В раздумье.) Я уже ничего не хочу, кроме того, чтобы состариться. Хочу спокойствия и покоя.   Я вспоминал бы прошлое, и мне было бы смешно, в каком сумасбродстве я спустил свою молодость.   Потом я выпивал бы чашечку кофе и семенил бы в парк кормить уток.   Ути-ути-ути.   Я не позволил бы никому и ничему нарушать мой покой.   Вот чего я хочу.   Отдыха и покоя.   Ольга!  А чего бы ты хотела больше всего в жизни?

ОЛЬГА.    Проведать свой дом.

РУНДИС.    Что же ты не проведаешь?

ОЛЬГА.    Будто я не пыталась?

РУНДИС.    Он что, где-то в Лапландии?

ОЛЬГА.    Нет. За сто километров.

РУНДИС.    Отсюда?

ОЛЬГА.    Да.

РУНДИС.    Не может быть. И это твоя заветная мечта?

ОЛЬГА.    Да.

РУНДИС.    Черт побери. Всем бы твои проблемы.

ОЛЬГА.    Как это?

РУНДИС.    А прямо сейчас и отправимся.

ОЛЬГА.    Что ты, что ты?!

РУНДИС.    Нет, завтра. Я закажу машину.

ОЛЬГА.    Но...

РУНДИС.    Что?

ОЛЬГА.    Но...

РУНДИС.    Ты не хочешь?

ОЛЬГА.     Хочу, но...

РУНДИС.    Да или нет? Последняя возможность. (Считает.) Первая, вторая, третья...

ОЛЬГА.    Спасибо! Спасибо-спасибо-спасибо!!!

РУНДИС.    Ольга, ты мой идол. (Падает на диван.)

ОЛЬГА.    Ты что? Рундис?

РУНДИС. Когда я закрываю глаза, я вижу, как утки скользят по льду за кусочками хлеба...   И вот уже одна из лапок дергается в воздухе, они, бедняжки, так глупы, что даже не стесняются падать на хвост. (Смеется.)   Вид у них невероятно забавный...

ОЛЬГА.   Не засыпай.   Это мой диван. (Пауза.)   Рундис?

 

Рундис засыпает. Ольга ласково, как ребенка, укрывает его.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

12.   Второй разговор с дочерью. Телефонный звонок.   Ольга берет трубку.   Сиркка звонит ей по мобильному с площадки дли игры в гольф.

ОЛЬГА. Алло!

СИРККА. Что ты там делаешь? Мама! Я звонила сто раз, а ты не отвечаешь. Я уже боялась, не случилось ли что-то страшное. А потом узнала, что у тебя телефон отключен.

 

Рундис что-то бормочет.

          Что это?

ОЛЬГА. Да ничего.

СИРККА. ____________Ты можешь себе представить, сколько стоит восстановить связь от Испании до Финляндии?

ОЛЬГА (бесхитростно) . Нет.

СИРККА. Почему ты мне не сообщила, что у тебя нет денег оплатить счета?

Или ты забыла?

ОЛЬГА.     Нет.

СИРККА. Ты справляешься со своими делами? (Пауза.) К тебе приходит кто-

нибудь?

ОЛЬГА.     Да.

СИРККА.    Отвечай внятно. Ты здорова? Часто ли приходит уборщица?

ОЛЬГА.    Да.

СИРККА.    Когда в последний раз? (Пауза.)   Ну.

ОЛЬГА.    Уборщица и сейчас здесь.

СИРККА.    Сейчас? Среди ночи?

ОЛЬГА.    Да.

СИРККА (строго) .   Позови ее к телефону.

ОЛЬГА.     Уборщица спит.

СИРККА. Спит?

ОЛЬГА.    Спит, спит. Я потому и говорю таким голосом, чтобы не потревожить.

СИРККА.    Мама, что это такое? У тебя чужая женщина среди ночи.

ОЛЬГА.     Это мужчина.

СИРККА.     Мужчина?

ОЛЬГА.    Да. (Решает довериться.) Он храпит там, на моем диване. Очень приятный молодой человек, но у него странные взгляды на женщин. Мы спорим на эту тему. Алло! (Слушает.)  Сиркка? Ты где? Наверное, этот разговор будет стоить ужасно дорого.

СИРККА. Мама, я попытаюсь поскорее приехать к тебе. Сразу после Нового года. Мы приведем дела в порядок.

ОЛЬГА. Я уже сказала, что моя жизнь в полном порядке.

СИРККА. Точно. Послушай, мама... Мама! Ты обещаешь мне позвонить завтра? Звони каждый день. Я оплачу. Обещаешь? А теперь иди спать.

ОЛЬГА. Что ты вообразила? Я же не могу улечься рядом с этим молодым человеком! Я сплю на полу.

СИРККА. На полу?

ОЛЬГА. Да я уже пятьдесят лет, как сплю на ковре. Представь себе, как это выглядит. Но давай заканчивать. Иначе будет безумно дорого. Пока-пока!.

СИРККА. Мама? (Пауза.) Пока!

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

 

 

В Т О Р О Е Д Е Й С Т В И Е

13.  Дорога к отчему дому. Ольга и Рундис по лесной дороге направляются к дому Ольги.   Идет снег.   Машина сломалась, и они продолжают путь пешком при свете карманного фонарика.   Рундис ускоряет шаг.   Ольга следует за ним, запыхавшись.   Рундис вдруг останавливается.

РУНДИС (возбужденно) . Послушай!

ОЛЬГА. Что?

РУНДИС. Шш-ш. Слушай.

 

Слушают.

ОЛЬГА. А что должно быть?

РУНДИС. Ничего! Это самые тихие часы в году. Ни одна птица не поет.

ОЛЬГА. Тут прежде, если ночью идти, слышались странные голоса. Оттуда снизу, с болота, поднимался холодный туман и доносился цокот подков и скрежет колес. Карета все приближались, и вдруг казалось, что на голову падает тяжелый капюшон. Все темнело вокруг. А когда зрение возвращалось, призрак лошади и кареты испарялся. (Указывает.) Призрак вставал вон из этого ельника.

РУНДИС (бежит в ту сторону, кричит) .   Гррр! (Пауза.) Из какого ельника?

ОЛЬГА.    Здесь раньше был старый ельник. А на склоне рос красивый сосняк.

РУНДИС.  Уже не растет.

ОЛЬГА.     Нет. Сквозь глотки хозяев утекли эти леса. Ты, парень, когда в последний раз был в лесу?

РУНДИС. Не помню.

ОЛЬГА.    Тоже мне натуралист!

РУНДИС.    Ольга!  Если ты хочешь увидеть сто тысяч скворцов, куда ты отправишься?

ОЛЬГА. Я не хочу.

РУНДИС. В Берлин. Стервятники и грифы – в Дели. Если понаблюдать за птицами Хельсинки, становится заметно, что они чувствуют себя лучше, чем люди. Чайки гнездятся на жестяных крышах, а филины тащат из парка голубиную падаль своим птенцам. Они живут в полную силу в то время, как люди сидят по домам и жалуются, что жизнь трудна и беспросветна, маленькая пташка размером с детский кулачок мигом облетает весь белый свет, влюбляется и создает семью. И это раз в году! По меньшей мере! Такое едва заметное движение головы, и ты кое-что увидишь в жизни. (Показывает.)

ОЛЬГА. Как?

 

Рундис показывает снова.

(Щелкает его под подбородком.) Оказывается, твоя башка еще на что-то годится.

РУНДИС. Не то, что у некоторых. Далеко еще?

ОЛЬГА (останавливается) .     Дом уже должен быть виден, но, наверное, слишком темно. Ты помнишь тот большой камень, возле которого сломалась машина?

РУНДИС.    Эге, значит...

ОЛЬГА.     У этого камня тайно встречались мои мать и отец.  Мама была старшей дочерью в большой семье, а отец всего лишь коробейником из Карелии. Здесь его прозвали. Шухер-мухер, потому что он говорил так странно.   Если у него спрашивали, сколько у него детей, он отвечал: "Во второй дюжине – два".

(Показывает на пальцах.) Понимаешь?

РУНДИС. У меня была учительница математики, которую звали Ребекка

Тунцельман фон Адлерпфлут мит Гольдене Лайерн унд Лёв. Мы называли ее тунцом.

 

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: