Лесков «Очарованный странник»

Входит в тему произведения Праведников. Рассказы о русских праведниках, это те на которых держится жизнь. Лесков переносит это на жизнь государства. Лесков считал, что это праведничество одно из исконных черт, главное представление народа. Тема рус. Праведничества перекликается с темой рус. Богатырства. Идеалом всегда был героический цикл. Странник сразу сопоставляется с богатырем. Манера литер. сказа, два героя повествователя. Автор словно лишь помогает. Изредка появляются реплики. Основная часть рассказ Ивана Флягина. Начинается всё с рассказа о бедности, плохой жизни. Речь заходит о самоубийствах. В России была эпидемия, разных сословий. Много случаев, когда толчком становится житейский пустяк. Безмотивные самоубийства, особенно беспокоила рус. общество. Возникает несколько иной ракурс. Религиозные догмы, реакция на это явление должна быть однозначной. Самоубийство воспринимается, как некий бунт. Появляется человек, который начинает защищать бедолаг. Аргументируется это Сергеем Радонежским. Пролог к повествованию, к своей личной судьбе. Действие в Орловском Имении (граф Каменский). Лесков ничего не пытается выдумать и надо искать прототипы. Возникает богатырская тема и дальше эволюция героя. Облик богатыря можно соотнести с былиной о Василии Буслаеве. Двойная мораль, толчок сознания, справедливости, происходит борьба, то что он совершил не справедливо.

Фольклорные мотивы связаны с сюжетом сказок о Иване дураке. Герои одинаково способны и на дурные поступки и на героические. Граф хочет отблагодарить своего крестьянина но, и он отвечает, что не знает что он хочет. Ситуация в которой крестьянин не может воспользоваться своим положением. Автор показывает вехи, которые сделают из него Илью Муромца. По характеру это был самодур, но поскольку рассказ дается через восприятие Ивана, ему всё равно, как живется крепостным. Он доверчив и оказывается обманутым цыганом. Автор показывает, что Иван на самом деле является Иваном-дураком. Торг где он ищет работу, и ему просто везёт. Иван прямо признается своему нанимателю, что он беглый и без документов. Но чиновник в этом видит выгоду, не будет претензий на счет заработка. Иван впервые почувствовал ответвеность, и это заставляет его размышлять. Когда его пытаются деньгами соблазнить, но честность примитивная и дурацкая, не дает ему возможность согласиться. И тут Иван делает самостоятельный выбор. Позже выясняется, что женщина приняла его в свой дом. Желая счастья этой семье, он готов пожертвовать своим благополучием. Теперь у него есть сознательные установки, помогать, защищать. Он бесстрашен, с цыганами и тут есть этот мотив. Когда на ярмарку приезжает Хан и обещает, лучших лошадей, тому кто выиграет поединок. Иван же любит лошадей, и решает выйти на поединок, после реплики прохожего, что русские всё равно не выиграют и что лошади, отдадут сопернику. Он выходит, и понимает эти слова как вызов. Иван побеждает, и говорит что шла речь не о пощаде. Лесков показывает, что эпос живет по своим законам, но реальность противоречит сказкам. Результат поединка грозит ему каторгой. Даже враги более способны оценить мужество и храбрость и именно они помогают ему скрыться и делают его рабом. И Ивану уже нужна не сила, а сообразительность. Помощь миссионеров, на которую надеется Иван, они ему не помогают и говорят ему лишь только, что он должен молится и надеется только на себя. Он находит способ скрыться. Ошибкой этих миссионеров является, то что они нарушили заповеди. Восточного человека невозможно проповедовать, так как может русский. Деспотизм это привычное право. Опыт жизни среди степняков сделал Ивана осторожнее недоверчивее. Он встретил чуваша, и тут у Ивана появляется определенная цель, это желание вернуться на родину. Является поп Иван он представить прежней казённой церковной религии. По вине священника Ивана изгоняют. Он находит новое место службы. У князя, который в нём нуждается. Иван покидает это место сам, так как переживает за судьбы других. Встреча с цыганкой предваряется таинственной обстановкой. Бродяга открывает подлинную жизнь Ивана. Он думал, что самое совершенное существо это лошадь. Но потом меняет свое представление. Его привлекла девушка, её самостоятельность, независимость. Стремление к воле, и он видит это всё в Груше. Но потом оказывается, что Груша это новое развлечение князя. Иван этого не понимает, для него это не сапостовимо. Князь ровняет её с бутылкой вина. Князь разлюбил Грушу и никогда её и не любил. Противопоставление женщины из чиновничьей среды, которая привыкла быть свободной. И совсем другой характер Груши, и она не может простить измену, и бежит. Тема заговоров природы, сила природы, изображает цыган идеалом воли и свободы. Культ денег, и Груша попав в этот мир, вынуждена ассимилироваться. Груша всё воспринимает в серьёз. Она обращается к Ивану помочь ей уйти из этой жизни, она боится наложить на себя руки и причинить какую либо боль. Кульминацией становится, то что Иван испуган. Автор рисует ситуацию сложно. Иван отталкивает Грушу от себя и она падает в реку и «залилась» - цыганка воспитанная на природе умела плавать, но она сама не захотела житью Это воля самой героини. Но Иван не может себе этого простить. И после этого начинает всем помогать. Другой эпизод, где Иван вызывается сам лезть через реку, которая под обстрелом. И в него не попадают пули, и он думает, что ему помогает Груша. Горны реки не широки, но там бурное течение. И если долго быть на одном месте становится мишенью, Ивану помогла

 

его сила и его быстрота. Эпизод, когда его хотят представить награде, то он признается, что он беглый. Иван считает, что награждать его не за что. Искупление, того что он не может помочь Груше. Флягину даже не верят, выяснилось, когда он отказался в отставке, он остался такой же нищий. Мир этот балаганный. Две жизни, там где герой на сцене прекрасный принц, а Ивану достается роль черта. И закулисное действие, где принц оказывается циничным, а черт добрым. Жизнь театр, Иван отказывается от благополучия и уходит в странствия. Образ монастыря появляется, тогда как он оказывается в странных грезах. Голос подсознания, ему проектировал его судьбу. Монастырь – земная гармония. В реальном монастыре оказывается всё иначе. Всё одинаково, как в армии. Атмосфера мистики. Борьба богатыря и чудовища. Нет в монастыре человечности, братства. Наказание Ивану, было в земляной яме. Полное равнодушие, и в том что про него забыли. И Иван умер бы в этой яме, если бы не один монашек. Тема связана с нар. преставлениями, Иван почувствовал беду на рус. землю. Он вспоминает книгу пророка Лесаи. Если народ следует за правителями, то такой народ получит возмездие. Иван начинает проповедовать из ямы. Его вынимают из ямы и пускают путешествовать. Он расстается с рясой и идёт сражаться и он не боится нарушить служебную этику.

Лесков сближает тему нар. богатырства и тему пророка. Пророками оказываются люди, которые не имели образования. Пророки оказываются сами герои и сам автор. Время действия. Граф Каменский конец 18 века – нач. 19 века. Степной Хан реальная личность. Это пророчество может быть как предупреждение о Крымской войне, но действие происходит во времена рассказчика нач. 70х годов, т.е. Крымская война позади, а впереди Балканская война. Нет предсказаний, опасений, пророком оказывается и сам Лесков.

Анализ лексики: на равнее с нейтральной лескикой, много просторечий. Иван был связан со службой, то ещё и профессиональная лексика.

Рассказы о правдоискателях большинство имеют настоящих прототипов. Появляется Рыжов – квартальный и его послужной список. Появляется литер. кК библеская тема. Тема о народных сказаниях.

39. Тема народных талантов в творчестве Лескова. ("Запечатленный ангел", "Тупейный художник" и др)

« Запеч. ангел», «Туп.худ»-разные периоды. Общие черты: самобытность, спонтанность этих талантов, о которых никто не заботится, которые и возникают неожиданно.

"Тупейный художник"

Впервые напечатано в «Художественном журнале», 1883, № 2, с датой: «С. Петербург, 19 февраля 1883 года. День освобождения крепостных и суббота «поминовения усопших». В Собрание сочинений вошло с некоторыми изменениями, имевшими целью усилить обличительный характер рассказа. Так, только в этом варианте появились слова: «Начальство и думать не смело вступаться» (за пытаемых), «Простые люди всё ведь страдатели» и т. п. Усилен мотив жадности и вымогательства предателя-попа.

В рассказе есть автобиографические моменты, связанные с детскими годами писателя. А. Н. Лесков указывает, однако, на вымышленность связи героини рассказа с семейством Лесковых: «Любовь Онисимовна могла и не нянчить брата писателя» (Н. С. Лесков. Избранные сочинения, М., 1946, стр. 457).

В рассказе описан тот же крепостной театр графа Каменского в Орле, который под прозрачным именованием театра князя Скалинского в городе О. фигурирует в повести Герцена «Сорока-воровка». Однако, по словам Лескова, он не может уточнить, при ком из графов Каменских — при фельдмаршале М. Ф. Каменском или его сыновьях — происходили описываемые события (стр. 222).

Граф Михаил Федотович Каменский, генерал-фельдмаршал, родившийся в 1738 году, был в 1809 году убит своими крепостными за жестокое обращение. Его старший сын граф Сергей Михайлович (1771—1835), генерал от инфантерии, выйдя в 1822 году в отставку, поселился в Орле, где занимался преимущественно своим крепостным театром и удивлял окружающих роскошью и чудачествами. Младший сын фельдмаршала, рано умерший, граф Николай Михайлович (1779—1811), генерал от инфантерии, смелый и даровитый полководец, в 1810 году был назначен главнокомандующим молдавской армией.

Если героиня рассказа Любовь Онисимовна в конце 30-х годов уже старуха, значит ее юность должна была относиться к периоду жизни фельдмаршала Каменского, убитого в 1809 году. Между тем, рассказывая о своей молодости, она говорит, что лишь «старики помнили», как наказывали крепостного, убившего фельдмаршала. Автор говорит, что в ту пору, когда героине рассказа было восемнадцать лет, через Орел проезжал царь — не то Александр I, не то Николай I. В последнем случае Любовь Онисимовна в 30-е годы должна была бы быть еще молодой женщиной, а не старухой. Очевидно, Лесков нарочито спутывает хронологию событий, сводя вместе в своем рассказе сведения и предания о жестоком фельдмаршале Каменском и о его сыне-театрале.

Историю тупейного художника Аркадия рассказывает бывшая актриса орловского крепостного театра, а сейчас нянька младшего брата рассказчика Любовь Онисимовна.

Актриса и парикмахер были влюблены друг в друга, но «свидания с глазу на глаз были совершенно невозможны и даже немыслимы»: романы актрисам не позволялись. Аркадий решает увезти возлюбленную, узнав, что граф оказывает ей особые знаки расположения и хочет сделать своей любовницей, однако в доме священника их настигает погоня. Любу отправляют на скотный двор, а Аркадия — в солдаты. После нескольких лет службы Аркадий, получив «офицерский чин и благородное звание», возвращается в Орёл, чтобы выкупить Любу у графа, но ночью его грабит и убивает постоялый дворник.

Изображение талантливого русского человека, его смекалки и мастерства занимает в творчестве Лескова 70—80-х годов такое же место, как и тема «праведников».

Трагическая судьба талантливого крепостного человека издавна освещалась русскими писателями: в XVIII веке — Радищевым, позднее в 30-е годы XIX века А. В. Тимофеевым — в повести «Художник» с характерным эпиграфом: «Кто сосчитает, сколько талантов погибло в неизвестности», Н. Ф. Павловым — в «Именинах», в 40-е годы Герценом — в «Сороке-воровке», позднее Тургеневым — в «Записках охотника».

Лесков с его знанием русского человека создает яркие образы искусных мастеров своего дела. Некоторые лесковские герои — поэтически обобщенное выражение таких черт народного характера, как талантливость русского человека, его жизнелюбие, глубокая преданность своей Родине.

К теме русского народного художества Лесков обращался неоднократно. Большой ценитель и знаток древнерусской живописи, Лесков пишет в начале 70-х годов специальные статьи о русском народном искусстве иконописи и его талантливых мастерах. Во вступлении к повести «На краю света» Лесков снова затрагивает вопрос о русской старинной живописи.

Повесть "Зпечатленный ангел" создавалась в начале 70-х годов - в пору дружбы Лескова с известным русским "изографом" Н.С. Рачейсковым. Сам писатель признавал, что произведение было задумано в мастерской

 

 

художник, от общения с к-ым автор почерпнул много сведений о различных школах древнерусского искусства, о технике иконописного мастерства, о канонах живописи. Лесков упоминает об "ушаковском писании" и "рублевском", подчеркивая их эстетическое значение. Устами своего героя-каменщика Марка Александрова, принадлежащего к раскольничьей артели, - Лесков демонстрирует завидную осведомленность в самых сложных вопросах этого вида искусства. Причем действие и вокруг героев произведения связано с миром раскольников, хорошо известным автору. Писатель разделял общепринятое тогда мнение, что только среди раскольников, находящихся в оппозиции к официальной церкви, могла в нетронутом виде сохраниться древняя иконопись с ее уходящими в далекую историю канонами.

Содержание "Запечатленный ангел", конечно, не ограничивается рассказом о злоключениях раскольничьей артели, у к-ой похитили особо чтимую ею древнюю икону. Это произведение - о талантливости русского народа, к-ая находит свое выражение и в плотничьем мастерстве, и в "ковальном", и в строительном, и в различных "художествах", но особенно - в высоком понимании самого назначения искусства.

Лесков в этой повести подводит к "Левше". Как и в "Левше", в "Запечатленном ангеле" лишь инженер-англичанин и немцы могут по достоинству оценить хитроумие простого русского "коваля", нашедшего средство, чтобы отсечь стальные болты и подогнать их по размеру, - дело, за которое они и не решались взяться. Действие повести происходит в Киеве в 40-е годы, когда сам писатель находился в городе, и несомненно был свидетелем сооружения большого моста через Днепр. Подрядчиками были англичане, строители - русские рабочие. Получилось так, что стальные, английской работы болты при сооружении моста не подходили по размеру. Но главный герой смог с этим справиться, вызвал удивление и похвалу со стороны англичан и немцев.

Однако сами строители испытывают различные гонения со стороны местного начальства: их преследуют за приверженность к древней вере, отбирают особо чтимую икону.

 

 

40. Тема правдоискательства в творчестве Лескова ("Однодум", "Несмертельный голован" и др)

 Лесков говорит о том, что всё больше основывается на душе человека и стремление к правде- исконная черта русского характера.

С темой правдоискательства связан цикл « Инженеры- бессребреники»

Принцип писать, основываясь на реал. истор и реал прототипах. Инж-бесс-люди привилегированного положения.

Своих идеальных героев Лесков называл «праведниками», ибо поступали они, как и древние святые подвижники, во всем по «по закону божьему» и жили по правде. Главное, что определяет их поведение в жизни, - служение живому делу. Ежедневно его герои совершают незаметный подвиг доброго участия и помощи ближнему. Смысл жизни лесковские праведники видят в деятельной нравственности: им просто необходимо творить добро, иначе они не чувствуют себя людьми.

Как неоднократно отмечалось, источником духовных сил героев Лескова является национальная почва. Национальный святорусский уклад бытия с его воззрениями и обычаями - это для лесковских героев единственно приемлемый образ жизни. «Мой герой жаждет единодушия с отечеством, он убежден в благости этого бытия, видя в его основе миропорядок, который подобает беречь как святыню». Глубинная сущность русской жизни - это одновременно и сущность лесковского героя. Отделение человеком самого себя от данного миропорядка, тем более противопоставление ему своего «Я» для писателя немыслимы.

Истинное христианство и официальная церковь клириков - понятия для Лескова не тождественные. В 1871 году он писал: «Я не враг церкви, а ее друг, или более: я покорный и преданный ее сын, и уверенный православный - я не хочу ее опорочить; я ей желаю честного прогресса от коснения, в которое она впала, задавленная государственностью. Подчиненная государству церковь утратила свою духовную свободу. Милосердие, кроткое и доброе отношение получают характер внешнего долга, предписанного законом в качестве средства угодить грозному Владыке». Имея одним из источников агиографическое наследие, писатель находил праведников и в живой народной среде, потому что нравственные начала, способствующие совершенствованию человека и общества, видел именно в народе, а формирование русского национального характера и самую идею праведности Лесков связывал с христианством. Народ хранит тот «живой дух веры», без которого христианство теряет жизненность и становится абстракцией. Христианство, по Лескову, «это мировоззрение плюс этические нормы поведения в быту, в жизни …. Христианство требует не одного христианского мировоззрения, а еще действий. Без действий вера мертва». Поэтому его художественная проповедь любви, добра и участия основана на земных делах. В 1891 году Лесков скажет об этом со всей определенностью: «Мистику-то прочь, а «преломи и даждь» - вот в чем дело». Религия Лескова - это религия действия, религия добрых дел, выраженная в идее служения людям как важнейшей в христианстве.

Праведники Лескова живут в миру и оказываются в полной мере вовлечены в паутину обычных житейских отношений, но именно в неблагоприятных жизненных обстоятельствах проявляется нравственная самобытность лесков-ских праведников, именно в миру они становятся праведниками.

Отличительная черта лесковских праведников есть отказ от порывающей с миром практики уединенного самосовершенствования.

Лесков формулирует свою концепцию праведничества, открывает положительный тип русского человека. Аскетическое существование Рыжова, драматическое «житие» Туберозова, неустанное самопожертвование Голована - все эти варианты подвижнического жизненного пути находятся в центре лесковского осмысления прошлого. «Прожить изо дня в день праведно долгую жизнь, не солгав, не обманув, не слукавив, не огорчив ближнего и не осудив пристрастного врага, гораздо труднее, чем броситься в бездну, как Курций, или вонзить в грудь себе пук штыков, как известный герой швейцарской свободы».

Праведник Лескова достаточно типичен: всех праведных героев объединяет принцип деятельной любви, отказ от духовной привилегированности и народная востребованность. Эти же принципы лежат в основании феномена русского старчества. Подобные концептуально смысловые параллели позволяют утверждать, что лесковская концепция правед-ничества есть самостоятельное прозрение Лескова (в ситуации духовного кризиса конца XIX века и в преддверии религиозного ренессанса рубежа веков) есть закономерное осмысление старческой традиции, доказывающее парадигматическую преемственность явления старчества. Но в данном случае нельзя говорить о «популяризаторской» проекции церковного института (явления) на полотно художественной литературы, поскольку имеет место осмысленное желание писателя создать и закрепить в культуре русский праведнический тип человека, основываясь на духовных подвижнических началах, выработанных многовековым укладом народной жизни.

 

Герой "Однодума" (1879) - праведный квартальный г Солигалича - представляет, по Лескову, "задохнувшуюся в тесноте" удивительную силу. Он знаменит правдивостью в объяснениях с начальством и "чудаческим" бескорыстием, потому что всю жизнь живет без взяток, на жалование, к-ым "и овцу прокормить невозможно".

Религиозно-моральное направление рассказа могло ы привести к скучному поучению, но Лескову понадобился этот "чудак" для сатирической картины "нормальной" русской губернии с достопримечательностями ее городов, соборами, тюрьмами, оврагами и пустырями. Лесков в духе Щедрина рассказывает, как городничие внушали подчиненным: "бей без повреждения и по касающему моего не затрагивай", как исправники усердно секли крестьян, к-ые не имели понятия о иерархии, как попы донимали обывателей доносами, а чиновники по неписанному закону брали у чиновников взятки.

Свободомыслящим философом предстает в рассказе "Однодум" полицейский квартальный Рыжов, живший в самом начале царствования Александра I. Лесков проповедует идею добра, а не страха и покорности властям. Квартальный Рыжков не чужд и пониманию политической оппозиции "властям придержащим". Начитавшись в своей бедной юности Библии он толкует ее некоторые мотивы как оправдания для своего протеста, становясь "полуагитатором в библейском духе", предвещая "горе" сильным мира сего. Стихийный демократизм героя полемически заострен против губернатора, городничего, исправника, против всех властей, даже самых высших по иерархии. Он ведет дневник, где записывает прегрешения самого Царя, предвещая неминуемую расплату.

Герой Лескова имел свой реальный прототип - это солигалический квартальный Рыжков, как счтали современники, - человек высокой честности и удивительного бскорыстия.

В рассказе «Однодум» главный урок нравственности, который дает Алексашке Рыжову его мать, бедная вдова, добывающая средства на жизнь печением пирожков, — это урок самоограничения. «Он был, как мать, умерен во всем и никогда не прибегал ни к чьей посторонней помощи» (6, 212). Воспитав в себе эту добродетель, Однодум именно благодаря ей чувствует себя защищенным от всех превратностей судьбы (что ясно видно из его беседы с Ланским). Это главное правило его жизненного поведения целиком совпадает с этикой Платона, суждения которого любил цитировать Лесков. Главное условие блага и высшего достоинства человеческой жизни, по учению этого античного мыслителя, — именно соблюдение меры во всем. В письме к С. Н. Шубинскому (8 октября 1882 г.) Лесков в назидание своему корреспонденту вспоминает сентенции Платона: «Сам „бог есть мера“, — говорит мудрец, — и остерегается перейти свою мерность, чтобы она не расстроила гармонии» (11, 261).

Изображая пережитые Рыжовым в его молодости состояния экстаза, Лесков замечает, что, выкрикивая «встречь воздуху» гневные слова пророка Исайи, «он сам делался полумистиком, полуагитатором в библейском духе». Широкое боговедение Исайи «отвечало его душевной настроенности» (6, 214), т. е. первичной основой порывов героя к обличению «крепких» и к переустройству мира на началах высшей справедливости снова оказывается высокий строй его собственной души.

В таком истолковании религиозности простых людей Лесков совпадал с Герценом и Гл. Успенским, которые также считали, что философские и этические искания народной мысли не могут пока проявить себя иначе, чем в оболочке разного рода религиозных исканий и утопий.

Живописуя колоритные характеры людей, возвысившихся в своем достоинстве «над чертою простой нравственности» Лесков ясно сознает, что при всей непреложности этого факта он чреват драматическими последствиями для тех, кто дерзнул опередить свое время. Жизнь «праведников» в его произведениях рано или поздно неизбежно обращается в «житие». Трезво представляя себе соотношение сил, Лесков не случайно сообщает порой характерам своих любимых героев налет чудачества. В свое время Герцен недаром замечал, что всякая оригинальность в России неизбежно сбивается на патологию. Однако «чудаки» Лескова чаще всего представляются «поврежденными», носителями «несообразного бреда», юродивыми только их непосредственному окружению, которое живет по иным нормам. Сам писатель не склонен видеть в них прежде всего людей больного сознания, хотя порой границы между их праведническим подвижничеством и романтической экзальтацией духа оказываются очень зыбкими.

Как ни велики те житейские тяготы, которые должны претерпевать «праведники», главный акцент в трактовке их характеров ставится автором не на их страданиях, а на обнаруживаемой ими необоримой нравственной силе, свидетельствующей о чрезвычайно высоком нравственном потенциале личности каждого из них.

Поразительно жизнестойким предстает в рассказе «Однодум» Афанасий Рыжов, который прошел весь свой почти столетний путь, «ни разу не споткнувшись, никогда не захромав ни на правое колено, ни на левое» (6, 216). «Характер ваш почтенен», — вынужден заявить местный губернатор и будущий министр С. С. Ланской, познав на собственном опыте меру дерзновенного бесстрашия этого квартального, посмевшего публично осудить его гордыню

 

 

В "Несмертном головане" 1880 главный его герой, простой человек, некогда откупившийся от своего барина, следуя голосу своего доброго сердца, совершает поразительные подвиги милосердия и тем самым как бы лишний раз подтверждает своей жизнью высокую апостольскую истину: «Совершенная любовь изгоняет страх» (эти слова используются писателем как эпиграф к рассказу).

Изображение самого героя не является центральной темой рассказа. Голован фигурирует на втором плане, мимоходом. Лесков вспоминает о днях своего детства, когда он мимоходом познакомился с вольноотпущенным Голованом, спасшим ему жизнь. Голован - "праведник", "джентельмен" и верный сын церкви, он стяжал себе славу среди жителей Орла во время эпидемии. Далее идет история платонических отношений Голована и Павлагеюшки, переданная с каким-то нарочитым удивлением.

Лесков находит в народной среде подлинных героев, людей активного действия и бесстрашия.

В пору создания своего "Голована" Лесков познакомился с романом В. Гюго "Труженики моря", даже делал перевод этого произведения и нашел большое сходство своего героя с Жильятом. Наконец, писатель имел и другую цель - он искал героев в народной среде с той же целью, с какой Л. Толстой создавал свои народные рассказы, с их противопоставлением здоровой и естественной морили искусственному образованию высшего света, вообще привилегированных сословий.

В самом деле, в "Несмертельном Головане" имеются страницы, подтверждающие свободомыслие автора. Лесков не случайно сравнивал своего Голована с героем романа "Труженики моря": оба они были "сумнительны в вере". и лишены личного счастья. Таково, видимо, требование, предъявляемое к праведнику, он живет не для себя, а для своих ближних. В семье голована находится одна женщина по имени Павла, ушедшая от непутевого солдата, к-ую подозревают в самом предосудительном поведении относительно Голована. Но все это лишено всякого правдоподобия. Голован остается чист и целомудрен.

Образ Голована условно скрепляет рассказ Лескова. Больше интересует история и бытовой фон. Жуткие эпидемии, опустошающие хлебородные уезды, где за отсутствием хлеба ели конопляный жмых, массовый религиозный бред, которому поддается голодный люд, бесхитростные способы фабрикации мощей, "медецинская поэзия", то есть народные поверия о целебных травах.

 

41. Щедрин. "История одного города". Идейно-художественные особенности.

Лекция.

Необычность жанра.

В начале заявлялся жанр летописи. Было 2 вступления, основная часть и приложения. Вступление от самого Щедрина, другое от лица маленького чиновника

Ситуация пародийная. Пародийные переклички с повестью временных лет. Завершает список родоначальников. Аналогий таких нет. История государства Российского А.К. Толстого похожа по сути.

Изменчивость.

Автор рассказывает о поддельных правителях. Это же правители 18 века. Речь идет даже не об аналогии с конкретными лицами, а об общей правящей власти.

Под 1750 стоит Двоекуров. 1770 г. это правление Екатерины II, которая пыталась создать авторитет просвещенной монархии.

Академия наук, тема двойничества. Появляется Петр III. Двоекурова сменяет Негодяев.

Время правления Павла I. Тема Гатчины, влияния на двор. Граф Гутайсов. На это намекает Щедрин.

Отмечает многие указы Екатерины. Перегибает палку, возникает бунт.

Заговор против Павла I был ради того, чтобы дать Александру осуществить мечту.

Правление Александра это Беневолейский и Грустилов. Причем, Беневолейский - друг Сперанского. Собирается комиссия, чтобы реорганизовать Россию. Беневолейский любит писать законы. Россия получила шанс образования.

Щедрин сам служил и был образован, знакомился с проектами Сперанского. Эти проекты создавали видимость.

Знал о печении пирогов. Констатация фактов о том, как печь. Из пирога власти вырезается самое жирное и остается градоначальнику.

Как Тургенев, Щедрин показывает, что любая власть дает реформы для себя.

Градоначальник Грустилов. Угадываются черты Александра I. Умер от меланхолии. Александр зашел в тупик, ощущение полной безысходности. Любовь к прекрасному полу. Увлечение мистицизмом. Он становится более мистиком. Стремление способствовало мистицизму общества. Вера в предсказания, вещие сны. Щедрин показывает эту эпоху юродивыми. Жанр ведений, все начинают искать выход в предсказаниях с выше. Учитель истории Лункин, расправа с ним. Исследуя эти этапы, Щедрин говорит о том, что деспотизм - это политика властей, а с другой стороны не сопротивление людей бороться Историю делают важные. Все кончается тем, что политического прогресса не видно. Все кончается тем, что политического прогресса не видно. Глуповцы уже совсем не готовы к протесту. Бунт на коленях - связано с Рязанской историей. Муромский бунт - в реальности на фабрике должны были работать крепостные. Крестьяне не вышли на работу, помещик счел бунтом. Большая часть сбежала в Муромские леса. А те кто встречал военных, встречал их с хлебом и солью, но их все равно высекли.

Форма протеста. Ходоки.

Евсеич пошел молить о милостыне. Но его сковывают и высекают. Градоначальник боится народа, но сам народ ничего не делает, только успокаивает Евсеича.

Формы манипулирования обществ мнением: "война". Глуповцы собрались чтобы примириться, тут насторожился градоначальник. Бунт - стремление народа осмыслить. Еще одна форма - "голод".

Народ отвлекается от дурных мыслей праздниками.

Пожар начинается как-то странно. У народа есть интуиция. Пророчество. Глуповцы стали догадываться.

Рассказ о правлении Угрюма-Бурчеева

Бюрократический деспотизм. подчиняет себе весь город. Все решено, даже частная жизнь. Военные поселения. Аракчеева (сходство). Маниакальная натура.

Александр I был близким другом Аракчеева. Поэтому неизвестно, что бы было. Река не так течет. Построили плотину и река разлилась, а потом порвала плотину. Пародируется библейский эпизод. Бурчеев меняет название Глупова на Неприклонск. Отмена праздников и замена их другими.

День повиновения. Вспоминания о всех бедах. Как Моисей вел народ к земле обетованной.

И пришлось начинать все сначала. Историю сложно повернуть вспять.

Статья (А.С. Бушмин)

История одного города" (1869-1870) - самое  резкое в щедринском творчестве и во всей русской литературе нападение на монархию. Если в "Губернских очерках" Салтыков-Щедрин бичевал провинциальных губернскихчиновников и бюрократов, то теперь он добрался до правительственных верхов. Открыто выступать против них было не только опасно, но и невозможно. Поэтому сатирик прибегнул к сложной художественной маскировке.

 

 

Свое произведение он выдал за найденные в архиве тетради летописцев, будто бы живших в XVIII в., а себе отвел лишь скромную роль "издателя" их записок; царей и царских министров представил в образах градоначальников, а установленный ими государственный режим - в образе города Глупова. Все эти фантастические образы и остроумные выдумки потребовались сатирику, конечно, только для того, чтобы издевательски высмеять царское правительство своего

времени.

Салтыков-Щедрин применил все средства обличения, чтобы вызвать чувство отвращения к деятелям самодержавия. Это достигнуто уже в "Описи градоначальникам", предваряющей краткими биографическими справками подробное описание "подвигов" правителей города Глупова. Постоянное упоминание о неприглядных причинах смерти резко обнажает весь их

отвратительный внутренний облик, подготовляя необходимое эмоциональное настроение читателя. Все градоначальники умирают, как бы следуя народной поговорке "Собаке и собачья смерть", от причин ничтожных, неестественных или курьезных, достойным образом увенчивающих их позорный жизненный путь. Один был растерзан собаками, другой заеден клопами, третий умер "от объядения", четвертый - от порчи головного инструмента, пятый умер от натуги, усиливаясь постичь некоторый сенатский указ, и т. д. Был еще

градоначальник Прыщ, фаршированную голову которого откусил и проглотил прожорливый предводитель дворянства. За краткой "Описью градоначальникам" следует развернутая сатирическая картина деятельности наиболее "отличившихся" правителей города Глупова. Их

свирепость, бездушие и тупоумие с особой силой заклеймены сатириком в

образах двух градоначальников - Брудастого-Органчика и Угрюм-Бурчеева, получивших громкую известность в читательской среде. Салтыков-Щедрин превосходно владел приемами художественного преувеличения, заострения образов, средствами фантастики и, в частности,

сатирическою гротеска, т. е. такого фантастического преувеличения, которое показывает явления реальной жизни в причудливой, невероятной форме, но позволяет ярче раскрыть их сущность. Брудастый-Органчик - образец такого гротеска. Уподобив голову этого градоначальника примитивному инструменту, который исполнял лишь две пьесы - "раззорю!" и "не потерплю!", сатирик обнажил и представил в убийственно смешном виде всю тупость и ретивость царского сановника.

Еще более жестоким представителем глуповских властей был Угрюм-Бурчеев - самая зловещая фигура во всей галерее градоначальников. Он не признавал ни разума, ни страстей, ни школ, ни грамотности, допуская только науку чисел, преподаваемую по пальцам. Идеалом человеческого общежития для Угрюм-Бурчеева была пустыня. Он мечтал весь мир превратить в военную казарму, всех заставить маршировать по одной прямой линии, все население разделить на взводы, роты, полки, отдав их под строжайшее наблюдение

командиров и шпионов, во всем навести единообразие форм - в построении помещений, в одежде, в поведении, в работе. Требованиям правильного фронта Угрюм-Бурчеев хотел подчинить даже брачные союзы, допуская их только между молодыми людьми одинакового роста и телосложения. Гротескный образ отвратительного деспота Угрюм-Бурчеева показывает, с

каким презрением и негодованием относился Салтыков-Щедрин к царизму и с какой убийственной силой умел он пригвоздить к позорному столбу власть, враждебную народу.

Писатель-демократ страстно и мужественно защищал бесправных людей от

свирепых Угрюм-Бурчеевых. К угнетенной неродной массе он всегда относился с чувством глубокого сострадания. Этот гуманистический пафос одухотворяет всю "Историю одного города", особенно ярко проявляясь в таких ее главах, рисующих драматические картины народных бедствий, как "Голодный город" и "Соломенный город".

Вместе с тем позиция Салтыкова относительно крестьянства была позицией не прекраснодушного народолюбца-мечтателя, а мудрого учителя, идеолога, не страшившегося высказывать самые горькие истины о рабской привычке масс к повиновению. Но никогда - ни до, ни после - щедринская критика слабых сторон крестьянства не достигала такой остроты, такой силы негодования, как именно в "Истории одного города". Своеобразие этого произведения в том и состоит, что оно представляет собою двустороннюю сатиру: на монархию и на политическую пассивность народной массы. Щедрин пояснял, что в данном случае речь идет не о коренных свойствах народа как "воплотителя идеи демократизма", не о его национальных и социальных достоинствах, а о "наносных атомах", т. е. о чертах рабской психологии, выработанных веками самодержавного деспотизма и крепостничества. Именно потому, что народная масса своим повиновением открывала свободу для безнаказанного произвола деспотизма, сатирик представил ее в обличительном образе глуповцев.   

 

 

Автора "Истории одного города" интересовала не задача историка, стремящегося охватить сильные и слабые стороны крестьянского движения, а задача сатирика, поставившего себе целью показать губительные последствия пассивности народных масс, - это во-первых. А во-вторых, - и ото особенно важно,- к оценке фактов народного протеста Щедрин подошел в "Истории одного города" с более высоким критерием. В предшествующих произведениях Щедрин касался преимущественно явлений антагонизма между крестьянами и помещиками.

В отличие от этого в "Истории одного города" Щедрина интересует прежде всего отношение народа к власти, интересует не просто социальный протест против помещиков, а политический протест против самодержавия. Излишне доказывать, что до этого второго рода протеста крестьянство почти не поднималось. Бунтуя против отдельных помещиков и местных начальников, мужицкая масса выдвигала правдоискателей-ходоков и посылала прошения,

пытаясь найти правду в правительственных верхах. Царистские иллюзии наложили свою печать даже на самые крупные крестьянские движения. Путь от стихийного социального протеста против помещиков и буржуазии до сознательного политического протеста против самодержавия крестьянство преодолело лишь в начале XX в.

В "Истории одного города" Щедрин показывает, как в недрах масс зреет протест и как этот протест все еще не может прорваться сквозь кору "наносных атомов", т. е. рабской привычки к повиновению. В потрясающей по своему трагизму главе "Голодный город" представлена картина народного гнева, вызванного угрозой голодной смерти. Наступила такая минута, когда

сердца обывателей ожесточились, "глуповцы взялись за ум". Стали они "судить да рядить и кончили тем, что выбрали из среды своей ходока – самого древнего в целом городе человека, Евсеича". Евсеич трижды ходил к градоначальнику Фердыщенко добиваться от него правды для мужиков, а добился всего лишь кандалов и "исчез без остатка, как умеют исчезать только "старатели" русской земли".

Казалось бы, это событие могло послужить достаточным уроком, чтобы поколебать веру глуповцев в свое начальство. Однако, собравшись опять, они ничего другого не могли придумать, как снова выбрать ходока. Новый ходок, Пахомыч, не желая повторять судьбу своего несчастного предшественника, решил, что самое верное средство - это начать "во все места просьбы писать". Послав прошение "в неведомую даль", глуповцы решили, что теперь

"терпеть нам не долго!", "сидели на завалинках и ждали". И дождались -

прибытия вооруженной карательной команды.

Так смирение переходит в ожесточение, ожесточение разрешается выбором

ходока и посылкой прошения к начальству, а начальство присылает усмирительную команду. Все это очень верно воспроизводит историческую драму политической незрелости и неорганизованности масс, вследствие чего мужицкая "громадина" оказывалась бессильной перед кучкой своих притеснителей. Щедрин последовательно разъясняет несостоятельность наивной мужицкой веры в царя и добрых начальников. Все держится на одной нитке "начальстволюбия", но "как оборвать эту нитку?". Весь вопрос в том, чтобы заставить "громадину" осознать свою силу и перейти от пассивного сопротивления властям к активной

массовой борьбе.

Основной идейный замысел Салтыкова, воплощенный в картинах и образах "Истории одного города", заключался в стремлении просветить народ, помочь ему освободиться от рабской психологии, порожденной веками гнета и бесправия, разбудить его гражданское самосознание для коллективной борьбы за свои права, Само соотношение образов в произведении  - один градоначальник повелевает огромной массой людей - подчинено развитию мысли о том, что самодержавие, несмотря на всю свою жестокость и вооруженность,

не так сильно, как это кажется устрашенному обывателю, смешивающему свирепость с  могуществом, что правящие верхи являются, в сущности, ничтожеством в сравнении с народной "громадиной". Достаточно угнетенной массе преодолеть чувство покорности и страха, как от правящей верхушки не останется и следа.

Особенно ярко выражена эта мысль в сценах, рисующих последние дни градоначальствования Угрюм-Бурчеева. Одержимый идиотской решимостью осуществить "всеобщее равенство перед шпицрутеном", он "единолично сокрушил целую массу мыслящих существ". Он разрушил город и, задумав "устранить реку", всех загнал в пучину водоворота. Однако, как ни старался властный идиот, река, символизирующая неистребимость народной жизни, не унималась. "По-прежнему она текла, дышала, журчала и извивалась".

Несмотря на смертный бой, "глуповцы все-таки продолжали жить". Изнуренные, обруганные, охваченные смертельным страхом, они наконец возмутились. Терпение их лопнуло. Потребность освободить душу 

 

 

была настолько сильна, что изменила и самый взгляд на значение Угрюм-Бурчеева. Они увидели, что их притеснитель, который прежде казался страшным и всесильным, - "это подлинный идиот - и ничего более". Он раздражал, но уже

не пугал. Крушение тирана было внезапным: налетел "смерч", и "прохвост

моментально исчрз, словно растаял в воздухе".

Символическая картина смерча, сметающего Угрюм-Бурчеева, вызывала разные толкования . Более основательно предположение, что в развязке произведения Щедрин намекал на грядущее стихийное народное восстание, независимо от сроков, в которые оно может произойти. Реальная обстановка 60-х гг. не предвещала близкого конца народному терпению, она лишь давала достаточные основания считать, что это терпение не бессрочно и

что оно может закончиться стихийным взрывом.

Из этого, однако, не следует, что Щедрин был сторонником стихийной революции. Массовые стихийные восстания, по его выражению, - это "гневные движения истории", которые проявляют себя разрушительно, захлестывая и правого и виноватого. Щедрина, просветителя по своим убеждениям, не покидала мысль о возможности бескровной революции. Он искал "тех драгоценных рамок, в которых хорошее могло бы упразднять дурное без

заушений". Он был скорее склонен преувеличивать, нежели преуменьшать отрицательные стороны стихийного крестьянского движения.

Конкретные пути революционного преобразования общества не вполне были ему

ясны, и его поиски в этом направлении остались незавершенными. Все это и сказалось в финале романа.

"История одного города" - это и грозное пророчество неизбежной гибели монархического режима, и призыв к активной борьбе с ним, но призыв одновременно предостерегающий от разрушительных последствий стихийного восстания.

Правильное понимание идейного содержания "Истории одного города" невозможно без уяснения ее причудливого художественного своеобразия. Произведение написано в форме летописного повествования о лицах и событиях, приуроченных к 1731-1826 гг. Сатирик и в самом деле творчески преобразовал некоторые исторические факты указанных лет. В образах градоначальников угадываются черты сходства с реальными деятелями монархии: Негодяев

напоминает Павла I, Грустилов - Александра I, Перехват-Залихватский - Николая I. Вся глава об Угрюм-Бурчееве полна намеков на деятельность Аракчеева - всесильного реакционнейшего сподвижника Павла I и Александра I. Однако "История одного города" - это вовсе не сатира на прошлое. Сам Салтыков-Щедрин говорил, что ему не было никакого дела до истории, он имел

в виду жизнь своего времени. Не выступая непосредственно с исторической тематикой, Щедрин неоднократно применял историческую форму повествования о современных

вопросах, рассказывал о настоящем в форме прошедшего времени. Блестящий

образец применения такого рода приема, генетически восходящего к "Истории села Горюхина" Пушкина, дает "История одного города". Здесь Щедрин стилизовал события современной ему жизни под прошлое, придав им некоторые внешние черты эпохи XVIJI в. Рассказ идет местами от лица архивариуса, составителя "Глуповского летописца", мостами - от автора, выступающего на этот раз в иронически принятой па себя рели издателя и комментатора

архивных документов. "Издатель", заявивший, что во время работы его "с первой минуты до последней <...> не покидал грозный образ Михаила Петровича Погодина" , язвительно пародировал своими комментариями стиль официозных историографов.

Историческая форма избрана сатириком для того, чтобы, во-первых, избежать излишних придирок царской цензуры, а во-вторых, - показать, что сущность монархическою деспотизма на протяжении многих десятилетии нисколько не изленилась.

Манера наивного летописца-обывателя позволила также писателю свободно и щедро включить в политическую   сатиру элементы фантастики, легендарно-сказочный, фольклорный материал, раскрыть "историю" в бесхитростных по смыслу и причудливых по форме картинах повседневного народного быта, выразить антимонархические идеи в самой их наивной и потому наиболее популярной, убедительной форме, доступной для широкого круга

читателей. Вырисовывая фантастические узоры там, где нельзя было прямо, открыто называть вещи своими именами, набрасывая на образы и картины прихотливые фантастические одежды, сатирик тем самым обретал возможность говорить более свободно на запрещенные темы и вместе с тем развертывал повествование с неожиданной стороны и с большей живостью. Получалась картина яркая, ядовитая, исполненная злой издевки и в то же время формально неуловимых для цензуры поэтических аллегорий.

 

 

Обращение автора "Истории одного города" к фольклору, к поэтической образности народной речи было продиктовано, кроме стремления к народности формы, и еще одним принципиальным соображением. Как уже отмечалось выше, в "Истории одного города" Щедрин коснулся оружием своей сатиры непосредственно народной массы. Однако обратим внимание на то, как это сделано. Если презрение Щедрина к деспотической власти не знает границ, если здесь его кипящее негодование отлилось в самые резкие и беспощадные

формы, то относительно народа он строго соблюдает границы той сатиры, которую сам народ создал на себя. Чтобы сказать горькие слова обличения о народе, он взял эти слова у самого же парода, от него получил санкцию быть его сатириком.

Когда рецензент (А. С. Суворин) обвинил автора "Истории одного города" в глумлении над народом и назвал "вздором" наименования головотяпы, моржееды и прочие, то Щедрин на это отвечал: "...утверждаю, что ни одно из этих названий не вымышлено мною, и ссылаюсь в этом случае на Даля, Сахарова и других любителей русской народности. Они засвидетельствуют, что этот "вздор" сочинен самим народом, я же с своей стороны рассуждал так: если подобные названия существуют в народном представлении, то я, конечно, имею полнейшее право воспользоваться ими и допустить их в мою книгу».

В "Истории одного города" Щедрин довел до высокого совершенства наиболее яркие черты своей сатирической манеры, в которой обычные приемы реалистического стиля свободно сочетались с гиперболой, гротеском, фантастикой, иносказанием. Творческая' сила Щедрина в "Истории одного города" проявилась настолько ярко, что имя его впервые было позвано в ряду мировых сатириков. Как известно, это было сделало И. С. Тургеневым в его

рецензии на "Историю одного города", помещенной в английском журнале "The Academy" от 1 марта 1871 г. "

"История одного города" явилась итогом идейно-творческого развития Салтыкова за все предыдущие годы его литературной деятельности и обозначила вступление его сатиры в пору высшей зрелости, открывающую длинный ряд новых блестящих завоеваний его таланта в 70-е гг.

⇐ Предыдущая20212223242526272829Следующая ⇒

Поделиться: