Культурно-историческая теория Л.С. Выготского

И виртуальная психология

Основатель виртуалистики – отечественный психолог и философ Н.А. Носов в своей книге «Виртуальная психология» пишет о том, что идея виртуальности затрагивает глубинные пласты бытия человека, относящиеся к философии, что в античной и средневековой философии идея виртуальности была одной из центральных (Н.А. Носов, 2000). Н.А. Носов утверждает, что идея существования множества реальностей также не нова в философии.

Следует предполагать, что если верна идея полиреальности природы человека, его способности жить во многих реальностях, как одна из его сущностных характеристик, что среди этих реальностей есть и виртуальные и константные, то феномены проявления этих характеристик человека должны были быть зафиксированы исследователями, в том числе, и психологами. Эти феномены могли называться по-разному: аффективно-смысловые образования, хронотопы, интегральный образ мира, анатомия и физиология духа и т.д. Одна из задач нашего исследования – сопоставить идеи виртуалистики с достижениями отечественной психологии, и определить место виртуальной психологии в современной отечественной психологической науке. Отечественная психология, особенно, психология развития, во многом строится на идеях культурно-исторической теории развития Л.С. Выготского. Следовательно, в первую очередь, необходимо соотнести виртуальную психологию в частности, и виртуалистику в целом, с культурно-исторической теорией Л.С. Выготского. Мы предполагаем получить от такой работы два результата: во-первых, самосопоставление положений культурно-исторической теории Л.С. Выготского и достижений виртуалистики может быть полезно для развития последней, во-вторых, виртуалистика с ее главной идеей существования множества реальностей, может быть полезна для понимания и более глубокого прочтения идей Л.С. Выготского. По словам В.П. Зинченко «...Для психологической науки представления Л.С. Выготского о развитии это не прошлое, а все еще недостаточно понятое и освоенное настоящее. Говоря словами Л.С. Выготского, это для психологии « актуальное будущее поле» (161, с. 5). Основные положения виртуалистики изложены в «Манифесте виртуалистики» (Н.А. Носов, 2001).

«Виртуалистика – это не философия и не наука, а тип мировоззрения, точнее, постнеклассического мировоззрения. Виртуалистика – это не отрицание традиционной философии и науки, но расширение поля действия: виртуалистика вводит в мировоззрение новую реальность и предлагает новый взгляд на мир. Базовой идеей, на которой строится виртуалистика, является идея виртуального существования (виртуальной реальности). Что такое виртуальная реальность?

Виртуальная реальность, независимо от ее «природы» (физическая, психологическая, социальная, биологическая, техническая и проч.), имеет следующие свойства: порожденность, актуальность, автономность, интерактивность.

Порожденность. Виртуальная реальность продуцируется активностью какой-либо другой реальности, внешней по отношению к ней.

Актуальность. Виртуальная реальность существует актуально, только «здесь и теперь», только пока активна порождающая реальность.

Автономность. В виртуальной реальности свое время, пространство и законы существования (в каждой виртуальной реальности своя «природа»).

Интерактивность. Виртуальная реальность может взаимодействовать со всеми другими реальностями, в том числе и с порождающей, как онтологически независимая от них.

В отличие от виртуальной, порождающая реальность называется константной реальностью. «Виртуальность» и «константность» образуют категориальную оппозицию, т.е. являются философскими категориями.

В традиционном мировоззрении принято считать, что существует одно (монизм), два (дуализм) или несколько (плюрализм) исходных, вечных, абсолютных, не сводимых друг к другу, «начал» («видов бытия», «стихий» и т.п.), которые порождают все остальные реалии. Исходные «начала» считаются истинными, реально существующими, а все остальное – порожденным, неистинным и даже нереальным. Происходящее в исходных началах считается сущностью, порождающей явления, происходящие в порожденных мирах. В виртуалистике считается, что порожденное обладает таким же статусом реальности и истинности, как и порождающее, что временность существования не делает событие менее существенным, чем породившее его «начало». Мир в целом, как и любая его часть, видится таким, в котором события порождаются, действуют, сами порождают другие события, умирают или включаются в другие события и т.д. – и все это реально существует. Мир получается многослойным, сложным, непостоянным, в котором все время порождаются и умирают его части и даже целые слои. И все это истинно, поскольку существует; каждая часть существует на собственных основаниях. И нет ограничений ни «вверх», ни «вниз», ни «вширь», ни «вглубь»…

…Виртуалистика имеет дело с автономными реальностями, т.е. предполагает существование множества разнородных, не сводимых друг к другу «природ», миров; в виртуалистике недопустим редукционизм – сведение событий одной реальности к другой реальности: ни к более низкой, ни к более высокой. Виртуалистика имеет дело с порожденными событиями, поэтому имеет возможность концептуализировать не только статичные, вечные вещи, но и возникновение и становление: генезис биологического тела, развитие ребенка, история государства, эволюция вселенной и т.д. Виртуалистика имеет дело с актуальным существованием, поэтому имеет возможность концептуализировать события – то, что существует только «здесь и сейчас»; виртуалистика может рассматривать любое событие не как статистически усредненный объект, а как уникальное, существующее в единственном числе: творческое состояние, акт мысли, поступок, жизнь отдельного человека, отдельное государство и т.д. Виртуалистика имеет дело с интерактивными реальностями, т.е. события одной реальности могут взаимодействовать с событиями другой реальности, поэтому виртуалистика признает постулат единства мира» (277). Мы предполагаем, что в работах Л.С. Выготского можно найти идеи полиреальности человека, развития полиреальности в онтогенезе.

В.П. Зинченко называет психологию, созданную Л.С. Выготским, органической. «Культурно-историческая психология действительно органична культуре и цивилизации, культурной антропологии, образованию, психологии искусства и искусству, психологии развития, детской и возрастной психологии, психологической педагогике, физиологии активности (психологической физиологии), нейропсихологии, психолингвистике и нейролингвистике, психоанализу, патопсихологии, психотерапии, дефектологии, социальной психологии, инженерной психологии и эргономике и т.д.» (161, с.12). Следует полагать, что культурно-историческая психология, органичная человеческой природе, должна была отразить полиреальность человека, наличие тех реальностей, которые имеют признаки виртуальных. Мы полагаем, что особенно ярко проявляется эта органичность Л.С. Выготского в его ранней работе «Психология искусства», ставшей его докторской диссертацией, которую он защитил в 1925 году.

В.П. Зинченко в своей работе «От классической психологии к органической» отмечает, что Д.Б. Эльконин первым заметил, что Л.С. Выготский создал основы неклассической психологии, истоки которой, в «Психологии искусства». В чем же неклассичность? Именно этот вопрос поставил В.П. Зинченко в своей работе «От классической психологии к органической». «Новизна неклассической психологии, согласно Д.Б. Эльконину, состоит в том, что первичные формы аффективно-смысловых образований человеческого сознания существуют объективно вне каждого отдельного человека в виде произведений искусства или в каких-либо других материальных творениях людей. [161, с. 16].

Мы предполагаем, что новизна и неклассичность психологии, созданной Л.С. Выготским состоит не только в этом, но и в том, что он работал в полионтичной парадигме, независимо то того, осознавал он этот факт или нет. В пользу этого предположения говорят следующие факты: Л.С. Выготский пришел в психологию своим оригинальным путем, с тем представлением о мире и человеке, которое вовсе не вмещалось в моноонтичную естественнонаучную парадигму классической психологии того времени.

«Культурно-историческая теория психологии в варианте Л.С. Выготского возникла на закате Серебряного века российской культуры. Тогда не было строгого разделения труда между наукой и искусством, эстетикой, философией и даже теологией… Основатель культурно-исторической психологии Л.С. Выготский был блестящим литературоведом, философом, методологом науки. Он не умещался в узкие рамки нашего сегодняшнего разделения профессий» (69, с. 278.).

Именно такой путь в психологию из литературы, искусства, методологии и философии позволяет предположить позицию полионтичности в мировоззрении Л.С. Выготского. которая определила предмет и задачи его работы «Психология искусства».

Второй факт, который говорит в пользу полионтичности мировоззрения Л.С. Выготского – тот предмет, который он избрал для своего исследования: чувства человека, психология искусства как «общественная техника чувств» – предмет, который практически не поддается исследованию классической психологии с ее классическими методами, взятыми ею из естественных наук: наблюдением и экспериментом. Л.С. Выготский характеризовал состояние разработанности этой проблемы в психологической науке того времени: «Общей тенденцией этой работы было стремление научной трезвости в психологии искусства, самой спекулятивной и мистически неясной области психологии» (69, с. 15).

Л.С. Выготский приводит цитату из работы Титченера о трудностях исследования чувств методами классической психологии: «Психология чувства, – говорит Титченер, – пока еще в широких размерах есть психология личного мнения и убеждения» (69, с. 190). Так же точно с «воображением». Как говорит проф. Зеньковский, «давно уже в психологии происходит скверный анекдот». Эта сфера остается чрезвычайно мало изученной, как и область чувства, и самым проблематическим и загадочным остается для современной психологии связь и отношение эмоциональных фактов с областью фантазии. Этому отчасти способствует то, что чувства отличаются целым рядом особенностей, из которых как на первую правильно указывает Титченер – на смутность. Именно этим чувство отличается от ощущения: «Чувство не имеет свойства ясности. Удовольствие и неудовольствие могут быть интенсивными и продолжительными, но они никогда не бывают ясными. Это значит – если мы перейдем на язык популярной психологии, – что на чувстве невозможно сосредоточить внимания. Чем больше внимания обращаем мы на ощущение, тем оно становится яснее, и тем лучше и отчетливее мы его помним. Но мы совершенно не можем сосредоточить внимание на чувстве; если мы пытаемся это сделать, то удовольствие или неудовольствие, тотчас же исчезает и скрывается от нас, и мы застаем себя за наблюдением какого-нибудь безразличного ощущения или образа, которого мы совсем не хотели наблюдать. Если мы желаем получить удовольствие от концерта или от картины, мы должны внимательно воспринимать то, что мы слышим или видим; но как только мы попытаемся обратить внимание на самое удовольствие, это последнее исчезает» (69, с. 48). Л.С. Выготский выбрал другой путь исследования чувств человека.

А.Н. Леонтьев в своей вступительной статье к работе «Психология искусства» пишет: «Его замысел состоял в том, чтобы, анализируя особенности структуры художественного произведения, воссоздать структуру той реакции, той внутренней деятельности, которую оно вызывает. В этом Л.С. Выготский видел путь, позволяющий проникнуть в тайну непреходящего значения великих произведений искусства, найти то, в силу чего греческий эпос или трагедии Шекспира до сих пор продолжают, по словам Маркса, «доставлять нам художественное наслаждение и в известном отношении служить нормой и недосягаемым образцом» (69, с. 9).

Л.С. Выготскому удалось решить поставленную задачу: через анализ особенностей структуры художественного произведения воссоздать структуру той реакции, той внутренней деятельности, которую оно вызывает. Но возникает один серьезный вопрос: воздействие художественного произведения на читателя или зрителя (театра) вызывает внутреннюю деятельность. Но она, эта внутренняя деятельность, имеет крайне динамичный характер, она возникает и исчезает без следа, не содержится она ни в структуре художественного произведения, ни в самом зрителе или читателе до того, как это взаимодействие произойдет. На наш взгляд, эта деятельность порождает виртуальную реальность, которая и производит эту самую эстетическую реакцию.

Л.С. Выготский приводит цитаты из работ исследователей, которые показывают необходимость активного взаимодействия читателя или зрителя с произведением искусства. Того взаимодействия, в котором, на наш взгляд, и возникает порожденная ею виртуальная реальность. «Эта теория, ведущая свое начало от Гердера и нашедшая свое высшее развитие в работах Липпса, исходит как раз из противоположной концепции чувства. Согласно этой теории чувства не пробуждаются в нас произведением искусства, как звуки клавишами на рояле, каждый элемент искусства не вносит в нас своего эмоционального тона, а дело происходит как раз наоборот. Мы изнутри себя вносим в произведение искусства, вчувствуем в него те или иные чувства, которые подымаются из самой глубины нашего существа и которые, конечно же, не лежат на поверхности у самых наших рецепторов, а связаны с самой сложной деятельностью нашего организма. Л.С. Выготский приводит слова исследователя Фишера о том, что такова природа нашей души, что она всецело вкладывается в явления внешней природы или в формы, созданные человеком, приписывает этим явлениям, у которых нет ничего общего с каким-либо выражением, известные настроения, с помощью непроизвольного и бессознательного акта переходят со своим настроением в предмет. Это ссуда, это вкладывание, это вчувствование души в неодушевленные формы и есть то, о чем главным образом идет речь в эстетике» (Выготский Л.С., 1987).

Так же точно разъясняет дело и Липпс, который развил блестящую теорию вчувствования в линейные и пространственные формы. Он прекрасно показал, как мы подымаемся вместе с высокой линией и падаем вместе с опускающейся вниз, как мы сгибаемся вместе с кругом и чувствуем опору вместе с лежащим прямоугольником. Если отбросить чисто метафизические построения и принципы, которые Липпс привносит часто в свою теорию, и остаться только при тех эмпирических фактах, которые он вскрыл, можно сказать, что эта теория является несомненно очень плодотворной и в некоторой части непременно войдет в состав будущей объективной психологической теории эстетики. Вчувствование и есть с объективной точки зрения реакция, ответ на раздражение, и Липпс, когда утверждает, что мы вносим свои реакции в объект искусства, гораздо более прав, чем Христиансен, который полагал, что эстетический объект вносит в нас свои эмоциональные качества. Однако эта теория страдает не меньшими недостатками, чем предыдущая. Основным ее пороком является то, что она, в сущности говоря, не дает критерия для различения эстетической реакции для всякого вообще восприятия, не имеющего отношения к искусству. Прав Мейман, когда говорит, «что вчувствования представляют собой общую, никогда не отсутствующую составную часть всех наших чувственных восприятий и поэтому не могут иметь никакого специфически эстетического значения…» (69, с. 149).

Виртуальная реальность, которая возникает на основе этой внутренней деятельности, имеет следующие характеристики: порожденность, автономность, интерактивность и актуальность: порожденность – ибо эта реальность порождается внутренней деятельностью читателя или зрителя, и существует только до тех пор, пока существует порождающая ее деятельность. Актуальность – так как эта реальность существует только «здесь и теперь», пока идет взаимодействие художественного произведения и читателя или зрителя. Автономность – так как в этой реальности свои законы, свое пространство и время. Интерактивности – возникнув, эта реальность может взаимодействовать с другими реальностями. Следует предполагать, что в работе Л.С. Выготского могут появиться характеристики этой самой реальности, возможно, и не одной, а нескольких.

Сам Л.С. Выготский так определяет задачи своего исследования: «Задачей нашего исследования и был пересмотр традиционной психологии искусства и попытка наметить новую область исследования для объективной психологии – поставить проблему, дать метод и основной психологический объяснительный принцип, и только….

Центральной идеей психологии искусства мы считаем признание преодоления материала художественной формой или, признание искусства общественной техникой чувства. Методом исследования этой проблемы мы считаем объективно аналитический метод, исходящий из анализа искусства, чтобы прийти к психологическому синтезу, – метод анализа художественных систем раздражителей» (69, с. 39).

На наш взгляд, задачи, которыен поставил Л.С.Выготский, не могли быть решены в моноонтичной парадигме. По словам Н.А.Носова, именно в ней изучается то, что раз возникнув, существует всегда (Носова Н.А., 2000). Психология искусства, психология человеческих чувств включают те крайне динамичные явления, уникальные явления, которые просто невозможно исследовать в плоскости моноонтичной парадигмы классической психологии. Мы полагаем, что Л.С. Выготский работал именно в полионтичной парадигме, изучая как раз феномены, которые в настоящее время вошли в предмет виртуальной психологии.

Л.С. Выготский искал механизм, вызывающий эстетическую реакцию, и в определенном смысле, его нашел. Он подчеркивает, что всякое художественное произведение – басня, новелла, трагедия – заключает в себе непременно аффективное противоречие, вызывает взаимно противоположные ряды чувств и приводит к их короткому замыканию и уничтожению. Это и можно назвать истинным эффектом художественного произведения, и мы при этом подходим совершенно вплотную к тому понятию катарсиса, которое Аристотель положил в основу объяснения трагедии и упоминал неоднократно по поводу других искусств … мучительные и неприятные аффекты подвергаются некоторому разряду, уничтожению, превращению в противоположные и что эстетическая реакция как таковая, в сущности, сводится к такому катарсису, то есть к сложному превращению чувств» (Выготский Л.С., 1987).

Л.С. Выготский иллюстрирует это свое положение анализом художественных произведений. «И опять вся сила басни заключается в том контрасте, который положен в ее основу, когда все время перебивающиеся картины прежнего веселья и беззаботности сопоставляются и перебиваются картинами теперешнего несчастья стрекозы. Мы могли бы сказать так, как прежде, что мы воспринимаем басню все время в двух планах, что сама стрекоза все время перед нами поворачивается то одним, то другим своим лицом, и злая тоска в этой басне так легко перепрыгивает на мягкую резвость, что басня благодаря этому получает возможность развить свое противочувствие, которое лежит у нее в основе. Можно показать, что по мере усиления одной картины сейчас же усиливается и противоположная. Всякий вопрос муравья, напоминающий о теперешнем бедствии, перебивается как раз обратным по смыслу восторженным рассказом стрекозы, и муравей нужен, конечно, только для того, чтобы довести эту двойственность до апогея и там обернуть ее в замечательной двусмысленности» (69, с. 141).

Два плана восприятия басни, два противоположных чувства – этой две реальности, которые мы воспринимаем при чтении басни И. Крылова «Стрекоза и Муравей». Эти две виртуальные реальности имеют два разных уровня: виртуальная реальность высокого уровня – беззаботности, веселья, счастья Стрекозы, и виртуальная реальность наступающего бедствия – виртуальная реальность низкого уровня. В терминах виртуалистики, это сосуществование и столкновение в произведении искусства двух виртуальных реальностей: гратуальной и ингратуальной. Гратуальная реальность (от латинского слова привлекательный, в ней деятельность совершается без усилий со стороны человека, появляется ощущение своего могущества, человек легко схватывает и перерабатывает большой объем информации, ощущение окрыленности и т.д.) и ингратуальная реальность (от латинского непривлекательный характеризуется тем, что человек пребывает виртуальной реальности, более низкого уровня, чем константная. Деятельность его протекает с большим трудом, сознание сужается, он ощущает себя бессильным и т.д.») (Н.А. Носов, 2000).

Л.С. Выготский пишет: «Мы видели из всех предыдущих исследований, что всякое художественное произведение – басня, новелла, трагедия – заключает в себе непременно аффективное противоречие, вызывает взаимно противоположные ряды чувств и приводит к их короткому замыканию и уничтожению» (69, с. 152). Аффективное противоречие говорит о столкновении двух виртуальных реальностей противоположных по уровню, вводящих читателя в два противоположных эмоциональных состояния, что одновременно невозможно. Но это состояние не уничтожается. Л.С. Выготский приводит высказывание Аристотеля о том, что об их взаимном уничтожении: «…и мучительные и неприятные аффекты подвергаются некоторому разряду, уничтожению, превращению в противоположные и что эстетическая реакция как таковая в сущности сводится к такому катарсису, то есть к сложному превращению чувств» (69, с.162). Сложное превращение чувств, на наш взгляд, говорит о возникновении третьей виртуальной реальности как следствия столкновения и сложного превращения чувств. Возникновение новой виртуальной реальности есть критерий развития человека, причем, в данном случае, в плане развития его эмоциональной сферы, прежде всего.

Мы видим, что Л.С. Выготскому для решения поставленной им задачи просто не хватало наличного категориального аппарата той психологической науки, которую он застал в 1925 году. Сегодня мы бы ввели в объяснение этого феномена и понятие «переживание», разработанное отечественным психологом Ф.Е. Василюком (56), очень легко раскладывается ситуация порождения эстетической реакции в процессе взаимодействия с аффективно-смысловыми образованиями в категориях виртуалистики и т.д. Естественно, что вся эмоциональная сфера человека носит преимущественно бессознательный характер. Чувства не всегда адекватно осознаются, и в принципе, не управляются самим человеком. Человек может осознанно и целенаправленно изменять свои эмоциональные состояния в сторону сдерживания проявлений и т.д., но не в сторону создания эмоционального состояния. Это прерогатива искусства, и практической психологии. Психотренеры высокого класса в своих тренингах личностных чувств могут работать, развивая эмоциональную сферу участников, они умеют работать в логике чувств, впрочем, не осознают технологии своей деятельности в достаточной мере, и не всегда могут осознанно объяснить, как именно они это делают.

Можно согласиться с высказыванием М.Г. Ярошевского о том, что «…Л.С. Выготский, работая над «психологией искусства» развертывает собственную новаторскую теорию бессознательного…. Принципиальное открытие Л.С. Выготским субстрата бессознательной психики определялось тем, что он полагал его локализованным не у глубинах внутренней жизни субъекта, а в независимой от него объективной организации творения искусства» (442, с. 118). Речь идет фактически о средствах развития эмоциональной сферы людей в онтогенезе, в плане культурно-исторической теории Л.С. Выготского. Правда, в отличие от мышления и речи, высших психических функций, этот план исследования не получил достаточного развития в работах Л.С. Выготского. «Психология искусства» достаточно сильно выбивается из общего ряда его работ. Однако в его культурно-исторической теории, в открытых им законах развития высших психических функций есть проявления полионтичного мировоззрения Л.С. Выготского, его представления о полиреальной природе человека, и развитии этой полиреальности, о средствах этого развития: символе и знаках. Таким образом, мы видим противоречие между органичным природе человека и мира представления Л.С. Выготского и ограничением недостаточно разработанного категориального аппарата современной ему психологической науки. Разрешению этого противоречия посвящены другие работы Л.С. Выготского, посвященные, разработке культурно-исторической теории психического развития.

В своих дальнейших работах Л.С. Выготский продолжил работу по снятию противоречия между своими представлениями о природе человека, процессе его развития, и недостаточной разработанностью концептуального и понятийного аппарата психологической науки того времени. Подвергая критике современные ему психологические направления, Л.С. Выготский с возмущением пишет о попытках объяснить высшее через сведение его к низшему: это противоречило всему строю представлений Л.С. Выготского о природе человека, его психики. Л.С. Выготскому пришлось в своем исследовании обозначить и совершенно новый предмет исследования: развитие высших психических функций, и разработать метод, адекватный предмету. В строгом исследовании Л.С. Выготский показывает, как именно в психике ребенка появляется это самое психическое пространство, которое внешне выглядит как действие, а внутренняя его форма образует психическое сложное, многомерное и, по сути, бесконечное психическое пространство. Он показывает главное отличие животных от человека: отсутствие многомерности, реальности. Там и уровень один, и реальность одна. Л.С. Выготскому в высшей мере было присуще активное отношение к психологической науке и как к практике. В его работах прослеживается идея овладения, освоения и использования человеком своего психического. Если задать вопрос, на который отвечает Л.С. Выготский, становится очевидным эта активная позиция: Л.С. Выготский отвечает на вопрос о том, как формируются высшие психические функции, как именно человек овладевает собственной психикой. И ответ у него четко инструментальный – он указывает на средства овладения: орудия и знаки. Эти средства в более поздних исследованиях называются медаторами-посредниками.

В.П. Зинченко пишет о том, что открытие внутренней формы медиаторов, точнее, бесконечное число открытий начинается в совместной деятельности ребенка с взрослым и продолжается самостоятельно всю жизнь. К исследованиям работы психологических орудий-медиаторов психология только прикоснулась во время жизни Л.С. Выготского. Он сам предупреждал против упрощенного понимания связи между знаком и значением: «Отнести овладение связью между знаком и значением к самому началу культурного развития ребенка, значит игнорировать сложнейшую, растянутую более чем на целое десятилетие историю внутреннего построения этой связи» [3, т. 6; 15].

Эта активная позиция Л.С. Выготского проявляется в следующей его идее – о том, что все, что человек в процессе жизни усваивает, превращается в средства овладения: «Слово, направленное на разрешение проблемы, относится не только к объектам, принадлежащим внешнему миру, но также и к собственному поведению ребенка, его действиям и намерениям. С помощью речи ребенок впервые оказывается способным обратиться на самого себя, как бы со стороны рассматривая себя как некоторый объект» (72; 14). В.П. Зинченко отмечает: «Вот здесь-то и выступает замечательная особенность психологических орудий, будь то знак, слово, символ. Они не только выступают в роли стимулов, способных вызвать те или иные ответы, реакции, поведенческие акты. Они вызывают к жизни внутренние формы деятельности, делающие, помимо всего прочего, непредсказуемым внешнее поведение. Обращение на самого себя, взгляд на себя со стороны это начало способности или сама способность заглядывания внутрь самого себя, начало формирования образа себя и вынесения его в целом или отдельных свойств вовне. Это объективация самого себя, своей собственной субъективности, формирование самосознания. Хотя сказанного уже достаточно, но это еще не все. В этом тайна и первое условие формирования себя, условие самостроительства человека, культурного формирования личности. (72, с.18). Фактически здесь описан сам процесс появления сложного внутреннего пространства, его можно назвать реальностью, в котором происходят процессы формирования сознания, самосознания, личности и т.д. Отсюда один шаг до того, представления о сложной полиреальной природе человека. Идея Л.С. Выготского о развитии, трансформации, постоянном изменении соотношения мышления и речи, развития значения, изменения письменной речи, всего психического, как нельзя лучше показывает, на какой основе возникла идея виртуальной реальности, виртуалистики. Само внутреннее пространство и сама идеальная или внутренняя форма образуется именно от внутренней стороны знака или орудия: в виде кинетики, визуальных образов и т.д. Оно невидимо как обратная сторона луны, по словам Л.С. Выготского. Внутренний план образуется одновременно и развивается.

Л.С. Выготский в своих работах отвечает на вопрос и о том, как возникают то, что мы назвали бы внутренние психические пространства, которые вкупе с содержимым образуют реальности человека. Он ответил и на вопрос о том, почему реальностей больше, чем одна. Ответ на этот вопрос содержится в его оценке той роли, которую играет взрослый в развитии ребенка. В своей работе «Лекции по психологии» Л.С. Выготский говорит об исключительности процесса развития человека, при котором самый первый уровень и самый сложный, как эталон, существуют одновременно. Их взаимодействие, на наш взгляд, вообще исключает понимание психического, природы человека как одной реальности. Их ведь изначально две. Мы полагаем, что внутренняя сторона медиаторов образует психическое пространство, психические реальности ребенка. И эта работа продолжается всю жизнь – в этом Л.С. Выготский был прав. Психическое развитие человека идет всю жизнь, смыслы меняются всю жизнь, норма этого – развитие и изменение. Или, по словам А.А. Ухтомского, на острие жизни можно удержаться, лишь непрерывно развиваясь. В своей работе «От классической психологии к органической» В.П. Зинченко приводит отрывок из работы Л.С. Выготского, в котором, на наш взгляд, рассказывается о создании виртуальной реальности: «Создавая с помощью речи рядом с пространственным полем также и временное поле для действия, столь же обозримое и реальное, как и оптическая ситуация (хотя, может быть, и более смутное), говорящий ребенок получает возможность динамически направлять свое внимание, действуя в настоящем с точки зрения будущего поля и часто относясь к активно созданным в настоящей ситуации изменениям с точки зрения своих прошлых действий. Именно благодаря участию речи и переходу к свободному распределению внимания будущее поле действия из старой и абстрактной вербальной формулы превращается в актуальную оптическую ситуацию; в нем, как основная конфигурация, отчетливо выступают все элементы, входящие в план будущего действия, выделяясь тем самым из общего фона возможных действий. В том, что поле внимания, не совпадающее с полем восприятия, с помощью речи отбирает из последнего элементы актуального будущего поля, и заключается специфическое отличие операции ребенка от операции высших животных» [159, 48]. В.П. Зинченко пишет о том, что он не сразу догадался о том, что в этом отрывке, по существу, дано описание хронотопа сознательной и бессознательной жизни, хотя Л.С. Выготский и не пользовался этим понятием. Оно было введено А.А. Ухтомским, широко использовалось М.М. Бахтиным при анализе художественного творчества. К раскрытию психологических механизмов хронотопа, или таинственных превращений пространства времени в психологическом поле – пространстве смысла, психология только приступает. Хронотопическое измерение бытия – сознания «охватывает не одно восприятие, но целую серию потенциальных восприятий, образующих общую раскинутую во времени сукцессивную динамическую структуру» (там же; 48). Мы полагаем, что Л.С. Выготский описал, как именно возникает виртуальная реальность, и определил сами средства создания человеком виртуальной реальности. Хронотоп, конечно, тоже присутствует, но это хронотоп виртуальной реальности.

 

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: