Зависимость крестьян («ни уйти, ни остаться»).

Наши крестьяне – как работники коллективных хозяйств, так и безработные, в массе своей чрезвычайно зависимы. Они зависимы от воли директора и его «команды». От погоды. От главы администрации, от решения крайфинкомитета, и по большому счету, быть независимыми не умеют и боятся (это по-видимому, сложная психологическая, даже архетипическая, зависимость).

Характерен такой поразительный пример: крестьяне одного алтайского села регулярно отводят своему директору собственных жен... на ночь. Здесь мы, в 2003 году от Рождества Христова, имеем дело с явной калькой с поведения некоторых осуждаемых обществом помещиков 17 - 19 веков, которые «лакомились» женами своих крестьян и более бедных соседей-дворян. К слову, этот директор - весьма предприимчивый человек, развивает бизнес, открыл пельменную и др. Нередко обычное " прозвище" таких «директоров» - " тятя", " барин" и т. п.

Фактически многие крестьяне не могут вырваться из вечного круга: не могут переехать в город, потому что, продав жилье на селе, невозможно купить равноценную квартиру в городе. Не могут продать свой земельный пай, поскольку это не разрешено. О получении имущественного пая лучше и не заикаться. Люди, не приспособленные к сельскохозяйственному труду, не могут ни уйти из села, ни остаться там. Отсюда понятно, что враждебность сельского " истэблишмента" к рынку земли, способному революционно освободить крестьян из рабства, имеет глубочайшие корни.

Социальные пороки.

Чрезвычайно распространено пьянство и воровство. Разграбление оросительных систем, линий электропередач (с многочисленными смертельными исходами), кража техники, разбойный увод скота – все это только слабое описание происходящего. Настоящей бедой сибирского села стал алкоголизм, причем повальный, охватывающий все возрасты. В небольших деревнях, по нашим наблюдениям, из десяти семей не пьют в будни только в одной. Известные случаи, когда значительная часть семенного зерна, доставшегося по льготным схемам, а с точки зрения крестьянина - даром, была израсходована на продажу и самогоноварение.

О масштабах воровства не догадываются (чаще делают вид, разумеется) иногда даже руководители коллективных хозяйств. Проведенное в одном из хозяйств сопоставление количества частного скота, подсчитанного ветеринарными службами из-за начала эпидемии, и урожаев на «колхозном» поле дало шокирующий результат: по подсчетам самого директора в его хозяйстве, оказывается, регулярно разворовывается до половины урожая (то есть для одного хозяйства это несколько тысяч тонн!!! ) - иначе никак нельзя объяснить процветание такого огромного частного стада. С другой стороны, нередко воры и воровство негласно поощряются руководством, вернее - на воровство закрывают глаза, ибо " начальство" рассчитывает – и не напрасно – что вороватые работники не будут возмущаться его собственными «слабостями».

 

Образование, трудовая культура.

Высокий уровень образования присутствует только у высшего управленческого персонала, и то далеко не у всех. Но надо учесть и то, что это неполноценное образование, даваемое на уровне технологий, чаще всего - устаревших. Рыночными знаниями и навыками, алгоритмами решения проблем обладают немногие. Нехватает юридических, даже просто правовых, знаний. Еще хуже обстоит дело со среднетехническим образованием – механизаторы и прочие носители рабочих профессий совсем не получают рыночных навыков. Годы оторванности сельскохозяйственных рабочих от результатов труда привели к тому, что сами работники нынешнего сельского АО или СПК часто не более разбираются в сельском хозяйстве, чем горожане.

Трудовая культура полностью утеряна. Генри Форд, в начале века возмущавшийся неорганизованностью и неэффективностью труда американских фермеров, пришел бы в ужас. Производительность труда нашего крестьянина в 12, в отдельных отраслях в 24 раза ниже, чем у его коллеги в США или в Канаде. Наибольших успехов в сельском хозяйстве достигают фермеры с агрономическим образованием или те, кто умеет слушать советы образованных людей. В коллективных хозяйствах зачастую утеряны технологии, агрономы нередко бездействуют, специалистов управлений сельского хозяйства на поля не пускают, поэтому там сеют, пашут, удобряют, собирают урожаи «абы как». Грубые ошибки пахоты, огрехи по небрежности, засоренность полей, эрозия, нарушение севооброта, сталкивание навоза в реки и вывоз его на поля зимой, на замерзшую землю, овраги – типичная картина наших полей. Значительная часть земель, в некоторых районах до 30%, выведена из эксплуатации и запустошена. Все это свидетельство упадка культуры земледелия и прямое следствие сохранения неэффективных форм организации отношений там, где давно (с середины 1960-х годов, с начала Косыгинской реформы! ) формально, а от того – разрушительно! - действуют рыночные силы.

Еще сложнее ситуация в животноводстве. На коллективных фермах зачастую царит антисанитария, коровы получают гнилой корм или вообще не получают, уборка навоза производится нерегулярно. О племенной работе давно забыли, не идет выбраковка малопродуктивных животных (есть и приятные исключения - например, АО «Кипринское» в Шелаболихинском районе, но это немногие хозяйства, где работа со стадом ведется на высоком уровне).

 

⇐ Предыдущая123456Следующая ⇒

Поделиться: