Бездарная аграрная политика.

Бездарная политика не желающих уходить начальников растягивает мучительную агонию «колхоза», консервирует десятилетиями сформированные феодальные отношения. Сложилось неустойчивое равновесие, неудобное для всех, даже для тех, кто получает от него максимальные выгоды. Мы двигаемся по порочному кругу: неэффективные не становятся эффективнее, но и не разоряются, желающие работать честно - не могут себе этого позволить.

На Алтае, как и в ряде других регионов России, при поддержке администрации, несколько лет назад было провозглашено направление на создание так называемые «холдингов» - вертикально интегрированных аграрно-промышленных комплексов (с включением горизонтальных связей). Проблема - в том, что во-первых, здесь главным держателем акций предполагались районные администрации и, во-вторых, включение в холдинг происходит принудительно, причем иногда включатся не самые эффективные хозяйства. Направление практически провалилось, хотя есть пример удачно существующего «холдинга» (Родинский район).

В целом отчетливо прослеживается стремление региональных лидеров помимо политической власти заполучить власть экономическую: через приобретение акций пеработчиков они становятся фактическими собственниками все большего числа предприятий, а через деятельность «Алтайгропрода» - владельцами части произведенного урожая. Администрация активно кредитует сельское хозяйство за счет бюджетных средств (через систему «Алтайагропрода»), причем возвратность средств – больной вопрос. Характерно высказывание одного руководителя коллективного хозяйства на селе: «Я не для того беру «кредиты» от «Алтайагропрода», чтобы их отдавать» (! ). Это та самая простота, которая хуже воровства. Сложились типичные коррупционные схемы[2], основное направление которых - извлечение «ренты по положению в иерархии», когда чиновники берут «откаты» за разрешение на получение кредитов, льгот и пр., а в последнее время, имея в виду принятый Думой закон «Об обороте земель сельскохозяйственного назначения» - создаются схемы направленные на «приватизацию» лучших по качеству и положению земель.

 

Низкое качество отечественной сельхозтехники.

Повсеместны жалобы на частые поломки и дороговизну алтайской и прочей отечественной техники (тракторов, комбайнов, сеялок и т.п.). Особенно это ощущается сегодня, когда люди попробовали «на вкус» канадские «Топ-лайнеры», немецкие «Доминаторы» и «Ягуары» и американские «Джон Диры» (один зерноуборочный комбайн «Доминатор» заменяет семь «Нив» и с железнодородной платформы сразу отправляется в поле, нашу технику порой не могут даже свести с платформы). Попытки развернуть отечественное производство натыкаются на катастрофически низкое качество нашего машиностроения и директорский саботаж («все равно селу дадут кредиты, вот они и купят наши тракторы, никуда не денутся» – высказывание директора ведущего алтайского завода, имеющего, по оценкам, около 35% акций своего завода).

Яркой иллюстрацией стал благоприятный 2001 год – отечественные комбайны оказались неприспособлены к такому урожаю и потери зерна стали нетерпимы. Это еще один аргумент к переоценке и решительному преобразованию агропромышленного потенциала.

 

 

...расточительность и неблагоразумие государства могут привести к обеднению целого народа.

Адам Смит

 

 

Опасности.

В настоящий момент наименее вероятными нам представляются социальные волнения и протесты на селе: как это ни странно, но сегодня тот, кто хочет хорошо жить, жить хорошо может. Деклассированные же элементы не настроены на революцию - они проводят свои маленькие экспроприации в частном порядке, совершая набеги на огороды и дома соседей или зернохранилище коллективного хозяйства. Тем не менее совершенно очевидно, что сегодня в сельской местности назревают столь серьезные проблемы, что продолжать их игнорировать опасно, ибо в этом случае массовая трагедия неизбежна. Вот эти опасности.

 

Экологическая.

Разрушение земель продолжается, уже сегодня говорят о формировании очагов классических пустынь в Алтайском крае (Кулундинский степной район). Участившиеся засухи, по мнению ряда ученых, - также следствие нерационального природопользования.

Другая опасность исходит уже от собственно сельского хозяйства – это огромные запасы химикатов, оставшиеся еще со времен эпохи химизации сельского хозяйства, плюс к ним – накопленные и невостребованные в последние годы. Для решения этой проблемы пока не предложено никакого серьезного решения. Под вопросом остаются смертоносные захоронения («скотомогильники») павших животных. Достоверно известно о нескольких вскрывшихся сибиреязвенных захоронениях в Алтайском крае, в Новосибирской области; в других регионах дело обстоит не лучше. Качество работ и сельскохозяйственных технологий оставляет желать много лучшего – об этом говорилось выше. Облеты сельхозугодий выявляют еще один аспект проблемы крупных полей: почвенное разнообразие не учитывается при выборе способа вспашки, разные почвы, требующие разных технологий, нивелируются при обработке, что снижает потенциальную урожайность и ведет к повышенной эрозии, потерям гумуса, распространению сорняков и поражению вредителями.

 

Безработица.

Традиционная неэффективность социалистического сельского хозяйства, избыточная трудозанятость (низкая механизация, высокая доля неквалифицированного, тяжелого ручного труда) и псевдозанятость (нарочитое сохранение и даже создание ненужных рабочих мест из ложно трактуемых социальных соображений) – три взаимосвязанных обстоятельства. Дальнейшее проникновение рыночных отношений в село, которое будет (и должно) идти ускоренными темпами, приведет к массовому высвобождению населения. Уже сегодня в среднем, по-видимому, до 25-35% трудоспособного населения являются латентно безработными (формально где то «числясь»), но в отдельных селах уровень незанятого населения, не имеющего постоянных и надежных источников дохода, достигает 80% и даже более. Порождаемые этим фрустрация, отчаяние и озлобленность искусно эксплуатируются как оружие против реформ на селе.

Безусловно, значительная часть этих людей будет продолжать существовать за счет личного подсобного хозяйства, время от времени продавая низкокачественную примитивную продукцию и получая денежные средства «на покупку штанов» (как оно и происходит сегодня). Однако это, к сожалению, обеспечивает лишь низкий уровень жизни, который будет продолжать стимулировать преступность, пьянство, воровство и миграцию в города, которые к этому явлению не готовы.

В то же время на селе практически не проводятся программы обучения населения. Нет и программ развития малого бизнеса. Понемногу начинают разворачиваться общественные работы, но это только в городах или на строительстве крупных дорожных объектов.

 

Перепроизводство.

Проблема недопонимается большинством населения, включая специалистов и руководителей края и России. К примеру, агропромышленный потенциал Алтайского края настолько велик, что проблема может возникнуть даже при наметившемся незначительном повышении производительности труда, то есть в ближайшие несколько лет[3]. В ряде мест края мы уже столкнулись с проблемой локального перепроизводства, в основном объяснявшейся невозможностью вывоза и высокой стоимостью транзакций. Что же говорить о ситуации, к которой мы всячески стремимся, когда труд алтайского фермера по производительности сравняется с трудом его коллеги из Саскачевана или, не приведи Бог, из Дании? Это будет удар невероятной силы - и прежде всего по самым успешным независимым производителям, по системе кредитования и всей системе переработки. Социальное значение этого удара можно приблизительно оценить в 200-250 тысяч единовременно высвободившихся людей, которых нечем занять и которые ничего не могут продать, поскольку их рабочая сила никому не будет нужна, а хозяйство (участок, дом, орудия труда и механизмы) будет обесценено. И тут созревание «гроздьев гнева» может стать причиной всеобщей трагедии.

Отсюда необходима особая осторожность в планировании мер поддержки сельского хозяйства, которую наши агрогенералы за уши перетягивают из Евросоюза. Мы можем получить ситуацию затоваривания маслом, зерном и пр. в масштабах больших, чем это имеет место в Европе (где годами хранят по 50 – 60 тысяч тонн и более излишков только сливочного масла), при неконкурентоспособном качестве. Однако если Европа имеет рынок развивающихся стран (той же России) для того, чтобы спихнуть по дешевке или даже бесплатно это масло, то у нас такие возможности весьма ограничены. У нас второй России под боком нет.

 

 

Тот кто не в состоянии служить своим согражданам хочет управлять ими.

Людвиг фон Мизес

 

 

Некоторые тенденции

Интереснейшие тенденции выявляются сейчас в Алтайском крае, а если смотреть шире – то в России, глубокие, далеко идущие. Попробуем, отчасти обобщая сказанное, наметить некоторые из них, лежащие что называется, на поверхности.

 

Концентрация.

Происходит последовательная концентрация землевладения в руках наиболее эффективных хозяев. Не редкостью стали " имения" площадью в две и более тысячи гектаров, что возможно только при малой эффективности и низкой цене труда, российском земельном изобилии, особо характерном для Южной Сибири, и в условиях практического отсутствия налогов на землю. Интересно, что так действуют только и исключительно " единоличники", частные владельцы основного участка земли – «ядра», вокруг которого и развивается процесс «кристаллизации». Сильные фермеры в том или ином варианте «собирают» земли престарелых, безынициативных, более слабых хозяев и дают им работу в привычном режиме «от и до», снимая психологическую проблему выбора и непосильной личной ответственности. Интересно, что обязательства по рентным платежам старикам, передавшим им свой пай, выполняются беспрекословно, иногда даже с лихвой.

Есть и совсем свежая тенденция – спекулятивная скупка и жульнический захват земель в предвидении принятия закона о рынке земли. Один из механизмов выглядит так: владельца пая убеждают вложить его в уставный капитал предприятия, после чего следует «банкротство» и создание уже нового предприятия, которое ни о каком таком пае и знать не знает. Прием простой, но эффективный. В самое последнее время обнаружилась тенденция откровенного использования «административного ресурса» для захвата земли в частную собственность. Некоторые руководители районов применяют произвольно трактуемое краевое законодательство (статья о неиспользовании земель, дающая основание для отчуждения земельного участка в административном порядке) для изъятия земель и передачи их «своим» людям. Видимо для этого такая статья и была введена в краевой закон регулирующий землепользование.

 

Дифференциация.

Забрасываются значительные земельные площади, производство на которых по каким то причинам либо стало неэффективным, либо таковым признается. Причины различны, но по большей части это происходит по бесхозяйственности. Влияют также транспортные издержки (далеко возить продукцию, плохие или «сезонные» дороги). Часто это следствие принципа «собака на сене» – сам не ам, и другому не дам, когда «формальный владелец» земли либо не желает обнаружить собственную несостоятельность (а вдруг у него получится то, что у меня не вышло? ), либо элементарно «жадничает», ожидая лучших времен. Но еще чаще – это признание того факта, что земли просто испорчены предыдущими хозяевами и давно уже стали бесплодными бедлендами.

Закономерным образом производство концентрируется на землях с высоким плодородием и хорошей транспортной доступностью (опосредованно – через переработчика или элеватор, непосредственно – в черте эффективности перевозок).

Происходит дифференциация хозяйств и хозяев, идущая сразу по нескольким направлениям: по располагаемым доходам; управленческим и предпринимательским способностям, оборотистости (и, пока еще, по степени близости или родства с начальством, «встроенности» в неконкурентные схемы движения капиталов); географическому положению хозяйств, близости к транспортным артериям и крупным потребителям, и качеству земель. Очень интересно, как сравнительная эффективность того или иного вида производства (к примеру, производство свинины сейчас почти вдвое эффективнее и по затратам, и по срокам оборачиваемости средств, чем производство говядины) влияет на размещение, объемы и цены. Умеющие считать хозяева, занимающиеся откормом, быстро сообразили, что производство свинины выгоднее и наладили контакты с предприятиями зернопереработки, бойнями, перекупщиками, а затем принялись наращивать площади под кормовыми культурами: картофелем, топинамбуром и другими, иногда экзотическими для России. В начале 2003 года эта тенденция привела к тому, что закупочные цены на свинину в живом весе упали до 28 рублей, а продажа в городе, в зависимости от сортности – идет по ценам от 45 до 65 рублей за килограмм.

Среди специализированных совхозов, занятых тепличным производством и овощеводством открытого грунта, тоже происходит дифференциация: производительность труда, возрастающая в одних хозяйствах, ведет к проигрышу других: в цене продукта участвуют разные доли затрат на труд и разные по размеру непроизводительные издержки, экономить на которых руководители большинства предприятий не мотивированы.

 

Структуризация.

Происходит новая для России, подчиняющаяся давлению рыночных факторов структуризация экономического пространства, образуются качественно новые потоки продукции и капиталов, большая часть которых, по изящному выражению правительственных стратегов «ненаблюдаема». Этот процесс можно уподобить короткому замыканию в перегруженной электрической схеме – экономические «электроны», в точном соответствии с теорией, предпочитают двигаться по кратчайшему и самому экономичному (с наименьшим сопротивлением) пути.

Происходит зональная перестройка территориальной структуры хозяйства и механизм ее известен: в ходе конкуренции на рынке подвергаются сравнению качество и цена продукции, а также доли непроизводительных издержек и транспортных затрат в цене продукции. Если не мешать этому процессу неблагоразумными административыми воздействиями на цены (против которых резко возражал еще Адам Смит), то в течение нескольких сезонов мы получим близкую к оптимальной картину распределения возделываемых культур, а с ней и распределение угодий по их качеству, продуктивности и специализации. Но для этого, как единственное и определяющее условие, необходим действенный рынок земли, обеспечивающий обращение участков земли, ценообразование на них, связанное с плодородием и местоположением участка и законодательные нормы, обусловливающие учет в ее цене экологического качества.

 

Специализация.

В зоне влияния городов давно происходит формирование «овощного» пояса, обеспечивающего горожан весьма разнообразной зеленой и овощной продукцией по приемлемым ценам (потолком которых является покупательная способность населения).

Разнообразие свежей зелени на рынках увеличивается, растет и качество, но не так быстро, как могло бы и это связано с чисто технологическими сложностями выращивания трудоемких и наукоемких культур в условиях «шести соток», которым конечно далеко до современного европейского или американского «зеленого конвейера». Это же замечание относится к некоторым видам овощей и картофелю, урожайность которого прямо зависит от масштабов и технологического уровня производства. Цены на «зеленых» рынках городов весьма близки к рыночному равновесию, определяемому спросом и предложением (если не считать распространенных «сговоров» под давлением «криминальных» крыш и рыночных «авторитетов» – преобладающих групп торговцев, объединенных чаще всего по национальному признаку и прямо связанных с коррумпированными властями). Фактор неэластичности спроса на сельхозпродукты фактически еще не действует, но основательные оценки можно будет делать только при возникновении насыщенного рынка. Здесь можно наблюдать те же процессы концентрации и, возможно, специализации, что и в других отраслях.

 

Комментарий. Это интересно и с теоретической, и с исторической, и с политической точки зрения. Ситуация, сложившаяся в СССР и России к концу двадцатого века, напоминает состояние сельского хозяйства США до изобретения промышленных методов консервирования и хранения продукции, примерно около 1875 года, когда основная масса горожан сама отвечала за свое прокормление.

Мы имеем дело с уникальной ситуацией: самообеспечением подавляющей массы российских горожан за счет напряженной сверхэксплуатации их труда – трудовая неделя на основном месте работы завершается ударным трудом на «подсобном участке», который для многих давно превратился из подсобного в основной, обеспечивающий пропитание. И здесь тоже проявляются вездесущие законы рынка.

Первоначальная продажа излишков для самых старательных и умелых превратилась в неплохой бизнес. Выделились «производители» и «продавцы», появились скупщики, посредники и перевозчики, сложились цены и «правила игры». И здесь мы наблюдаем процессы концентрации, укрупнения и стратификации производства, чему способствуют относительная свобода движения пригородных земельных участков. Немаловажно, что почти все потоки в этой сфере минуют налогообложение и прямое статистическое наблюдение. Получается, что около 90-95 процентов потребления овощей, зелени и картофеля (до сих пор основной пищи россиянина) уходят от внимания государства. Может быть именно поэтому в этой сфере мы наблюдаем относительное благополучие?

Надо полагать, что инерция самопрокормления завершится только тогда, когда рынок овощей окажется стабильно насыщенным дешевой продукцией профессиональных производителей (может быть из числа самых успешных горожан) и не один год, а ряд лет подряд. Этот процесс будет идти параллельно росту покупательной способности населения и вытесняющим фактором окажется относительная дешевизна рыночного продукта перед «самодельным». Но вот ведь что интересно – мы уже избалованы высоким качеством домашних овощей (недаром кандидаты наук вечерами штудируют книжки, прежде чем ехать на свою дачку) и в этом, похоже, уже обогнали Америку!

 

⇐ Предыдущая123456Следующая ⇒

Поделиться: