Исследования над животными как способ их мучений

В июле 1973 года конгрессмен Лес Аспин из Висконсина узнал через рекламу в одной

газете, что Воздушные Силы Соединенных Штатов планировали купить 200 щенков

гончей с перевязанными голосовыми связками, чтобы предотвратить нормальный лай,

для испытания ядовитых газов. Немного позже стало известно, что армия также

планировала использовать на сей раз 400 гончих в подобных испытаниях. Аспин начал

энергично протестовать, и был поддержан общественностью. Письма возмущенных

людей возымели свое действие. Правительство получило самое большое количество

писем в связи с этими гончими, чем с чем либо другим, и результатом стала отставка

Трумэном генерала МакАртура. Почты было даже больше, чем в случае бомбежек

Северного Вьетнама и Камбоджи. После этого Министерство Обороны сообщило, что

отменило свое решение и изучает возможность замены гончих другими подопытными

животными.

Все это было довольно любопытно. Любопытно потому, что общественное негодование

по поводу этого эксперимента показало незнание того, что подобные эксперименты

совершаются повсеместно армией, учеными, университетами и коммерческими

предприятиями. Действительно, такие эксперименты проводились так, что много

животных страдало и умирало, и не было уверенности, что это страдание и смерть

спасли бы человеческую жизнь; но то же самое можно сказать о десятках тысяч других

экспериментов, совершаемых в Соединенных Штатах каждый год.

В Фонде Лавласа в Альбукерке, штат Нью-Мексико, экспериментаторы вынудили 64

гончих вдыхать радиоактивный стронций для реализации программы изучения распада,

которая началась в 1961 году и была оплачена Комиссией по ядерной энергии США. В

течение этого эксперимента двадцать пять собак в конце концов умерли. Один из

смертных случаев произошел от эпилептического приступа, другой — от

кровоизлияния в мозг. Другие собаки перед смертью стали лихорадочными и

анемичными, потеряли желания, имели кровоизлияния и кровавый понос.

Экспериментаторы в своем отчете сравнивали свои результаты с результатами других

экспериментаторов в Университете штата Юта и в национальной лаборатории штата

Иллинойс, где гончим был введен стронций 90. Они заключили, что различные

эксперименты привели к подобным результатам и что доза стронция 90 вела к

«быстрой смерти» у 50% гончих, а разница в количестве происходит оттого, что одни

собаки вдыхали, а другим — вкололи стронций!

В медицинском университете Рочестера группа экспериментаторов поместила

пятьдесят гончих в деревянный отсек, освещенный рентгеновскими лучами. Двадцать

одна собака умерла между девятым и тридцать девятым днем после облучения.

Экспериментаторы определили дозу, в которой 50% животных умрет с «95 процентной

вероятностью». Облученные собаки рвали, поносили и потеряли желания. Позже у них

открылись кровотечения. В своем сообщении эти экспериментаторы суммировали

девять других экспериментов, в которых более чем 700 гончих и других собак были

облучены рентгеновскими лучами, и они определили, что признаки, проявившиеся в

результате этих экспериментов были «типичными для собак».

Экспериментаторы, работающие для Американской комиссии пищи и лекарственных

средств, давали тридцати гончим и тридцати свиньям большие количества

метоксихлора (пестицида) в их пищу, семь дней в неделю в течение шести месяцев,

«чтобы доказать, что он повреждает ткани». В течение восьми недель одиннадцать

собак проявили признаки «паталогического поведения», выражавшегося в нервозности,

слюнотечении, судоргах и конвульсиях. Собаки в конвульсиях вдыхали быстрее в 200

раз, прежде чем недостаток кислорода убивал их. Затем собаки становились

нескоординированными, слепли и «любое воздействие типа разбрызгивания воды или

прикосновения к ним порождало следующую конвульсию». После того, как

эксперименты были продолжены на дополнительных двадцати гончих,

экспериментаторы заключили, что массивные суточные дозы метоксихлора по разному

действуют на собак и свиней.

Этих трех примеров должно быть достаточно, чтобы показать, что эксперименты на

гончих в армии не были никоим образом исключительными. Обратите внимание, что

все эти эксперименты, согласно собственным сообщениям экспериментаторов,

заставляли животных сильно страдать перед смертью. Не было предпринято ни

малейших попыток облегчить их страдания. Радиация или яд медленно убивали

животных. Надо заметить, что эти эксперименты — лишь часть серии подобных

опытов, повторенных только с незначительными изменениями во все стране.

Примечательно наконец, что эти эксперименты не спасают человеческие жизни. Мы

уже знали, что стронций 90 опасен еще до смерти гончих, и экспериментаторы,

которые травили собак и свиней метоксихлором, знали раньше, что такие большие

количества, которыми они кормили животных (такое количество никогда не потребит

человек), могут привести к смерти. В любом случае они получили разные результаты у

собак и свиней, что дает ясно понять, что невозможно достигнуть любых устойчивых

заключений относительно результатов для людей с помощью испытаний на других

видах. То же самое говорят и экспериментаторы с радиоактивными веществами, и их

результаты не имеют никакого отношения к людям.

И при этом мы не должны ограничиваться собаками. Люди заботятся о собаках, потому

что они — домашние животные, но другие животные столь же способны к страданию,

как и собаки. Собаки — только один вид животных, который используется в

экспериментах. В Англии сентиментальное отношение к собакам и котам привело к

появлению закона, регулирующего эксперименты на животных, который требует,

чтобы экспериментатор получил разрешение для совершения экспериментов на

неанестезированных собаках и котах; обезьяны, однако, не получают такой защиты, не

говоря уже, конечно, об обычной лабораторной крысе. Мало людей чувствуют

симпатию к крысам. Все же лабораторная крыса — интеллектуальное, кроткое

животное, и нет сомнений, что крысы способны страдать и страдают от бесчисленных

болезненных экспериментов, совершаемых на них.

Практика экспериментирования на животных, которая существует сегодня во всем

мире, является проявлением спесиецизма. Эксперименты совершаются на животных,

которым причиняется боль без самой  отдаленной перспективы существенных выгод

для людей или для любых других животных. Это не единичные случаи, но часть

промышленного процесса. В Англии, где от экспериментаторов требуется

информировать о количестве совершаемых экспериментов, официальные данные

сообщают о пяти миллионах экспериментов на животных, совершаемых ежегодно. В

Соединенных Штатах нет такой информации. По просьбе Комитета защиты животных

США, с 1970 года Министерство сельского хозяйства издает бюллетень, где

сообщается о количестве животных, используемых в экспериментах различного уровня.

Он не упоминает крыс, мышей, птиц, рептилий, насекомых или домашних животных,

используемых для экспериментальных целей; он не включает животных, используемых

в школах и других учебных заведениях, и не включает эксперименты, совершаемые по

контрактам федерального правительства. Согласно этому очень неполному сообщению,

следующие животные использовались в экспериментировании в 1973 году: собаки —

195157, коты — 66195, приматы — 42298, кролики — 447570, хомяки — 454986,

гвинейские свиньи — 408970, дикие животные (виды не указаны) — 38169; общее

количество 1653385.

Никто реально не знает, сколько животных всех видов используется в Соединенных

Штатах. Представитель Министерства сельского хозяйства США заявил, что число

крыс и мышей, используемых ежегодно в исследовательских целях, равняется 40

миллионам. В отчете перед комиссиями Конгресса в 1966 году лаборатория

исследований экспериментов над животными сообщила, что количество мышей, крыс,

гвинейских свиней, хомяков и кроликов, используемых в экспериментальных целях в

1965 году, достигало 60-ти миллионов, их количество возросло до 97 миллионов в 1970

году. Они указали число собак и котов, используемых в 1965 году, в пределах от 50000

до 2 миллиона. В 1971 году отчет Университета сельского хозяйства и исследований

окружающей среды обнародовал следующее количество животных, используемых

каждый год в  американских лабораториях: 85000 приматов, 500000 собак, 200000

котов, 700000 кроликов, 46000 свиней, 23000 овец, 1,7 млн. птиц, 45 миллионов

грызунов, 15—20 миллионов насекомых и 200000 черепах, змей, ящериц; общее

количество составило более чем 63 миллиона животных.

Эти цифры меньше, чем данные лаборатории исследований экспериментов над

животными от 1965 года, и намного ниже, чем планировалось на 1970 год. Эти проекты

были, очевидно, связаны с промышленным ростом последних лет. Принимая во

внимание, что данные Университета Рутгера правильны и не преувеличены, становится

понятным, что это лишь верхушка айсберга. Из всего этого огромного количества лишь

некоторые эксперименты проводятся в медицинских целях. Большое количество

животных используется на факультетах Институтов лесоводства и психологии, но

намного больше используется для коммерческих целей, для испытания новой

косметики, шампуней, пищи, красителей и других несущественных предметов.

Совершающие эксперименты люди не отрицают, что животные страдают. Но они не

используют этот аргумент, потому что должны тогда подчеркнуть подобие между

людьми и другими животными, чтобы требовать, чтобы этот эксперимент мог иметь

некоторую уместность для человеческих целей. Исследователь, который вынуждает

крыс выбирать между голодом и электрошоком, знает, что крыса имеет нервную

систему, очень похожую на нервную систему человека и, возможно, чувствует

электрошок также, как и он.

В течение долгого времени существовала оппозиция экспериментированию на

животных. Эта оппозиция кое-чего добилась, но экспериментаторы, поддерживаемые

коммерческими фирмами, которых интересует прибыль,  продолжали снабжать их

лабораторными животными и оборудованием, убеждая законодателей и

общественность, что это служит на пользу людям. Не нужно быть оппозиционно

настроенным к тому, что происходит теперь, чтобы понять, что эти  эксперименты

косвенно калечат и людей. Мы должны сказать, что такие эксперименты надо

остановить немедленно, и методы исследований, убивающие животных, должны быть

изменены как можно скорее.

Чтобы понять, почему эти изменения настолько важны, мы должны знать кое-что о

экспериментах, проводимых сейчас и о совершенных на протяжении прошлых

шестидесяти или семидесяти лет. Тогда мы будем способны оценить требования

защитников животных. Чтение описаний этих экспериментов — неприятный опыт, но

мы обязаны рассказать, что творится в обществе, тем более, что мы оплачиваем

посредством налогов большинство этих исследований. Если животные должны пройти

через эксперименты, самое малое, что мы можем делать, это читать их описания.

Именно поэтому я не пытался осслаблять или пропускать некоторые нюансы. В то же

самое время я не пробовал ухудшить реальность. Приведенная информация полностью

взята непосредственно из отчетов экспериментаторов, опубликованных ими в научных

журналах, посредством которых экспериментаторы поддерживают связь друг с другом.

Этот источник, несомненно, более благоприятно относится к экспериментаторам.

Имеются две причины этого. Первое — экспериментаторы не будут подчеркивать

страдания, которые они причинили, если этого можно не делать в сообщении

результатов эксперимента. Поэтому о многих страданих не говорится в журналах.

Например, когда происходят неизбежные несчастные случаи при воздействии

электрошоком, или когда животные приходят в сознание во время операции из-за

плохо сделанной анестезии, экспериментатор не будет описывать эти

«незначительные» детали. Вторая причина: научные журналы — это источник,

благоприятно относящийся к экспериментаторам, и он включает в себя только те

эксперименты, которые экспериментаторы и редакторы журналов считают

существенными. Британская правительственная комиссия, которая исследовала

эксперименты на животных, обнаружила, что только приблизительно четверть

совершаемых экспериментов записывалась на пленку, поэтому нет причин не верить,

что о большом количестве экспериментов, например, проводящихся в Соединенных

Штатах, мы просто не знаем.

Поэтому, имейте ввиду, что они взяты из источников, благоприятных

экспериментаторам, поэтому они абсолютно не учитывают фактор страдания животных

во время этих экспериментов, и даже если страдания имели место, о них не сообщают

широкой общественности. И последнее. Отчеты об экспериментах в журналах не

приводят имен экспериментаторов. Я считаю, что это необходимо делать, чтобы

подобные поступки не оставались безнаказанными. Человеческая жестокость должны

быть наказана, чтобы научить кое-чему окружающих. Подобные эксперименты не

только говорят о садизме их исполнителей, но и о господствующем в науке и обществе

спесиецизме, который игнорирует интересы животных.

Множество экспериментов производится в психологических исследованиях. Для

развития этих идей многочисленные животные калечатся, расчленяются, усыпляются и

умертвляются самыми изощренными способами. Международный журнал

«Психологические исследования» приводит 700 случаев подобных опытов ежегодно. О

многих экспериментах просто не пишется. В общем, около 500000 животных

задействовано в психологических исследованиях. Во всех экспериментах животные

подвергаются различным формам насилия. Насилие при помощи электрического тока

является особенно жестоким. Вот как описывается один из случаев этого.

Эрлинг Боэ из Пенсильванского университета проводил исследования

пищеварительного тракта. Он проводил их с помощью специального аппарата. Жим

рычагов заставлял электрический ток течь по металлическому дну каркаса аппарата и

отсеков, в которых находились крысы. Были испытаны различные уровни тока, в том

числе и переменный. Боэ открыл, что переменный ток был почти столь же эффективен

в подавлении привычного поведения, как и самый высокий уровень наказания — 110

вольт.

В другом случае Баддиа, Джилберсон и Харш из Государственного университета

исследований природы штата Огайо испытывали реакцию крыс на электрошок. Они

использовали в эксперименте десять крыс. Электрический ток был снова подведен к

лапам крыс по дну коробки, гле они находились. Экспериментальные сеансы длились

по шесть часов, длинный и частый удар был «всегда неизбежен». Крысы могли

нажимать любой из двух рычагов в испытательной камере, чтобы получить

предупреждение об ударе. Экспериментаторы заключили, что крысы предпочли быть

предупрежденными об ударе, даже когда предупредительный сигнал вел к более

длинному и более сильному удару.

Неудивительно, что животные более чувствительны к ударам, особенно на некоторых

частях тела. Это и решили проверить Рай и Баррет, проводившие психологические

исследования в Центральном госпитале для ветеранов в Питсбурге, где воздействию

электрошоком были подвергнуты 1042 мыши. Удары вызывали конвульсии, когда

электроды были приложены к глазам животных или с помощью зажимов к их ушам.

Они сообщили, что, к сожалению, некоторые из мышей, которые «успешно прошли

первый день испытаний, на второй день умерли».

Понятно, что эти исследования можно было провести без применения электрического

тока. Но тем не менее, подобные исследования продолжаются. Перрин Коэн из

Университета штата Пенсильвания подвесил шесть собак в гамаках и привязал к их

ногам электроды. Их головы были зажаты между двумя панелями. Если собака

понимала, что происходит, то она не двигалась, иначе получала удар током. Три собаки

подвергались ударом протяженностью от двух до семи секунд, если они не понимали

как себя вести, чтобы не провоцировать эти удары. Каждой собаке в гамаке давалось от

двадцати шести ло сорока шести сеансов, каждый сеанс состоял из восьмидесяти

«испытаний» или ударов. Коэн сообщил, что собаки, которые не могли двигаться в

своих гамаках, лаяли или дергали головой, когда применялся ток. Он обнаружил, если

удары наносились не часто, собаки могли ориентироваться в ситуации и избегать

ударов, но постепенное увеличение интенсивности ударов приводило их к потере

контроля над происходящим. Подобных ужасных примеров можно привести сотни

тысяч.

Заключение   

Пока не будут сделаны эффективные изменения в национальной политике, жители

больших городов могут работать на более локальном уровне, собирая сведения о

происходящем в окружающей их сельской местности и проявляя вполне возможный

интерес к наличию подопытных животных в университетах и комерческих

лабораториях в зонах их собственного проживания. Студенты могут отказываться

проводить эксперименты на животных, требуя ознакомления с полной программой

проведения опыта. Студенческие организации и организации по защите благополучия

животных должны изучать академические журналы, выявляя случаи проведения

болевых экспериментов на животных. Они должны затем организовывать акции

протеста против тех факультетов и отделений университетов, где имеет место практика

жестокого отношения к животным. Должно также оказываться давление на

университеты в части ограничения или прекращения действия денежных фондов,

используемых для подобных экспериментов, если университеты продолжают скрывать

такую работу от общественности. В тех случаях, когда университеты зависят от

общественного одобрения в получении таких фондов или иной финансовой поддержки,

такие методы борьбы могут быть особенно эффективными.

Без сомнения, должны быть организованы «крики возмущения» с требованиями

пересмотра понятия о «свободе научного исследования», так как если столько заботы

проявляется для ограничения предсмертных мучений у людей, в том числе

пострадавших при научных исследованиях, то почему такой свободы в своих

стремлениях не должны иметь те, кто хочет спасти от боли животных? Это важно

особенно в случаях, когда в исследования вовлекаются общественные фонды, то будет

вполне правомерным обладать свободой на использование этих фондов в целях

ограничения болевых экспериментов.

Можно применять также иную политическую тактику. Во времена американской войны

во Вьетнаме, противники войны прибегали к задержке выплаты части налогов, целевым

назначением направлявшихся на ведение войны, широко провозглашая при этом свой

протест против войны. Правда, такая тактика может быть использована лишь в

экстремальных ситуациях. Разумеется, в экспериментах на животных используется

лишь крошечная часть от размеров фондов, уходящих на войну во Вьетнаме, хотя мы

так и не имеем доступной картины, как протекают эксперименты на животных.

Маркировочные коды и данные по расходам скрыты от глаз общественности. По

слухам, в общем на подобную исследовательскую работу расходуется до 1% от

собранных налогов.

В целом реформ в этой сфере можно добиться путем организации широких акций —

показ общественности того, что происходит за закрытыми дверями лабораторий, и

протесты против этого, направление писем своим представителям в законодательных

органах, влияющих на выделение фондов, публикации о кандидатах в выборные

органы накануне их избирательной кампании и ряд других акций. Но  все-таки эта

проблема — лишь часть большой проблемы относительно спесиецизма (внутреннего

ощущения превосходства человека над всем живущим на земле) и маловероятно, что

удастся устранить спесиецизм, пока он сам себя не изживет. Конечно, наступит такое

время, когда дети наших детей, читая о том, что творилось в научных лабораториях ХХ

столетия, будут ощущать то же самое чувство ужаса и даже недоверия к написанному,

как и мы сегодня чувствуем это, когда узнаем о зверствах на римских гладиаторских

аренах или читаем о рабском труде в ХVIII—ХIХ столетиях.

 

3. Ад животноводческих ферм или что происходило с вашим обедом, когда он был  

Еще животным

У большинства людей, особенно жителей современных городов и пригородных

районов, основные формы контактов с животными нечеловеческой природы

происходят в часы приема пищи и они, эти контакты, очень просты — мы их поедаем.

В этом простом факте находится ключ к объяснению нашей позиции по отношению к

животным и также ключ, с помощью которого каждый из нас может вносить изменения

в эти позиции. Использование выращенных нами животных и жестокое обращение с

ними выходит далеко за пределы только их пищевого использования; это и стрижка

шерсти и десятки других видов использования, сопровождаемого, как правило,

недопустимо плохим обращением с ними. Сотни миллионов голов крупного рогатого

скота, свиней и овец ежегодно разводятся и идут под нож только в одних Соединенных

Штатах, а с учетом домашней птицы эти цифры достигают ошеломляющих значений в

3 миллиарда (это означает, что почти 5000 особей птицы — преимущественно цыплят,

будет зарезано за время, нужное, чтобы прочесть эту страницу). Здесь, на нашем

обеденном столе и в соседнем супермаркете или в лавке мясника, мы становимся

участниками самой безудержной эксплуатации других видов, какая только может

существовать.

В большинстве случаев мы не хотим ничего знать ни о каких жестокостях по

отношению к живым творениям природы, если они находятся позади нашего

непосредственного интереса к пище, которую мы едим. Наша закупка продовольствия

— это, по сути, лишь кульминация длительного процесса, в котором нам предлагается

лишь конечный, искусно оформленный продукт, а все предшествующее ему деликатно

скрывается от наших глаз. Мы, собственно говоря, покупаем себе мясо и битую птицу в

аккуратных, чистых пластиковых пакетах. Если наши покупки и кровоточат, то едва-

едва. Такой ярко оформленный охлажденный пакет не дает никаких причин для

ассоциации с живущими, дышащими, ходящими, страдающими животными. Какими

только словесными ухищрениями мы не пользуемся, чтобы замаскировать ужас того,

что мы делаем. В самом деле, ведь мы едим говядину, а не быков, кастрированных

телят или коров, едим свинину, а не свиней, хотя нам иногда кажется бывает легче

взглянуть правде в лицо и откровенно назвать наше блюдо «бараньей ногой».

Собственно говоря, выражение «мясо» само по себе способно вводить в заблуждение. В

своем первоначальном значении оно означает твердую пищу не обязательно из тканей

тела животного. Примеры этой давней привычки еще остались в таких выражениях, как

«мясо орехов», «мясистые плоды» и др., которые, на первый взгляд, подразумевают

заменителей «животного мяса», но практически с таким же успехом имеют право

именовать «мясом» множество других продуктов. Просто широко используя понятие

«мясо», мы избегает честно признать факт, что едим мягкие мышечные ткани тел

животных.

Но эти словесные различия — только видимая часть более глубокого игнорирования

истоков происхождения нашей пищи. Давайте рассмотрим представления,

возникающие в нашем сознании при слове «ферма». Конечно мы мысленно видим дом

с конюшней и коровником, стаей кур под надзором крикливых петухов, бодро

сражающихся вокруг скотного двора, видим стадо коров, мерно шагающих с пастбища

на дойку, еще возможно есть свинья, роющаяся вокруг плодового сада с выводком

визжащих поросят, возбужденно резвящихся вокруг своей мамаши.

Очень мало ферм отвечает такой идиллистической картине и описанным нами сценам в

традиционных представлениях, в которые нам так хочется поверить. И все таки мы еще

считаем ферму приятным местом со сравнительно мало нарушенной природой, далеко

удаленным от нашей собственной жизни в промышленном центре, постоянно

проходящем в суетной погоне за заработком. Среди тех немногих, кто так думает о

жизни животных на животноводческой ферме, мало знающих современные методы

выращивания животных. Ряд людей будет удивлен, что животных режут не лишенным

боли способом, а те, кому доводилось следовать на автомобиле за платформой с

животными, должен знать, что транспортируют животных в очень стесненных и

тяжелых условиях. Есть и не сомневающиеся в том, что животных забивают более, чем

быстро, как и транспортируют в приемлемых условиях. А в рассуждениях теоретиков

справедливости власти человека над всем живым можно прочесть, что беззаботная

жизнь на животноводческом комплексе — без трудностей и невзгод, которые

приходится терпеть их собратьям, обитающим в дикой природе, где они вынуждены

вести непрерывную борьбу за существование — это просто благо.

Такие удобные для восприятия проявления комфорта и идиллистического счастья —

картины, уходящие разве что ко временам 200—300-летней давности, сегодня лишь в

небольшой мере можно распространить на отношения, существующие на предприятиях

современного животноводческого производства. Прежде всего отметим, что нынешнее

сельскохозяйственное производство давно уже не контролируется простым сельским

населением. Современная интенсивная животноводческая ферма — это объект бизнеса.

И большого бизнеса. В последние 30 лет вхождение крупных корпораций в мирную

тишину природы деревенского ландшафта и объединение методов производства

сельской продукции с современными техническими достижениями преобразовали

размеренное сельскохозяйственное производство в понятие «агробизнес». Этот процесс

начался, когда крупные компании в погоне за прибылями захватили в свои руки

контроль над производством мяса битой птицы, что раньше было уделом рук каждой

жены фермера. Сегодня 20 крупных корпораций контролируют всю номенклатуру по

продукции из битой птицы в Соединенных Штатах Америки. В сфере производства

товарного яйца работают такие птицефабрики, каждая из которых содержит миллион

или более кур-несушек. Остающиеся более мелкие производители вынуждены или

перенимать методы работы гигантов, или уходить прочь из бизнеса. Компании,

пришедшие в агробизнес из других сфер, стремятся овладеть сельскохозяйственным

производством, причем в крупных масштабах, чтобы легче справляться с налоговым

прессом и для того, чтобы разнообразить формы прибыли. Например, на производстве

мяса индеек сейчас специализируется кампания «Wreyhound Corporation», а ветчина,

которую вы могли недавно есть, поступила от фирмы «ITT», а ваше жаркое от «Gonn

Hancock Mutral», а дюжина компаний по масличному производству, что вложили

средства в откормочный бизнес крупного рогатого скота, строят промышленные загоны

для откорма, содержащие каждый по 100000 и более голов крупного рогатого скота.

Для крупных корпораций или для тех, кто стоит перед выбором, или конкурировать с

ними, или оставить эту сферу, нет места для сентиментальности или поиска гармонии

между растениями, животными и природой. Современное сельскохозяйственное

промышленное животноводство — это жестокое состязание методов и приемов,

которые придумали те, кто стремится уменьшить издержки и увеличить прибыли.

Поэтому былые сельскохозяйственные предприятия превратились сейчас в

сельскохозяйственные фабрики и животным в них отведена роль машинных агрегатов

по превращению малоценных кормов в высокоценное мясо и любые нововведения

здесь имеют своей целью удешевление «коэффициента воспроизводства»,

подверженного колебаниям в ту или иную сторону. Большинство из разделов и

параграфов моей книги — просто описание этих методов и того, что они означают для

животных, к которым они применяются. Я покажу, что подвергаясь таким методам,

большинство животных влачит несчастное существование от дня своего рождения и до

дня гибели от забоя на мясо. И снова же хочу заявить, что не стою на той точке зрения,

что  люди (работники этой индустрии), осуществляющие эти мучительные вещи с

животными, это обязательно жестокие и свирепые люди. В позициях потребителей и

производителей нет фундаментальной разницы. Методы промышленного разведения

животных, которые я описываю, это просто продление логической линии и

практическое применение позиций и предрассудков, которые обсуждаются повсюду в

этой книге. И если уж мы отводим место нечеловеческим животным как вещам для

удовлетворения наших потребностей и наших желаний, то результат такого подхода

нетрудно предсказать.

Существуют три различные пути, по которым сельскохозяйственным животным могут

быть причинены страдания, а именно, при забое, при перевозках и вообще в процессе

выращивания. Хотя мы рассматриваем все три из них, чтобы получить законченную

картину, что же происходило с нашим обедом, когда он был еще животным, я

сосредоточусь на процессе выращивания по тем причинам, что страдания,

причиняемые современными методами разведения животных, являются самыми

продолжительными для животных и в то же время, это именно тот аспект

промышленного животноводства, о котором среднему потребителю мало что известно.

Как следует из предыдущих частей этой книги, для того, чтобы сделать мое описание

объективным настолько, насколько это возможно, я не должен базировать его ни на

выводах моих собственных наблюдений, относительно условий на фермах, ни доверять

и полагаться на другие источники, особенно симпатизирующие благополучию

животных. Смогу ли я сделать это — значит я смогу взять на себя ответственность за

выборочное описание условий, основываясь на посещении нескольких не самых

плохих ферм. Но чтобы избежать даже такого субъективизма, я буду брать материалы

из источников, которые, как можно это ожидать, пользуются уважением в

животноводческой индустрии, а именно из журналов и профессиональных сборников

самой сельскохозяйственной индустрии.

Естественно, что статьи, имеющие критическое направление и обличающие страдания

животных, в подобных журналах найти невозможно, и фактически такие журналы сами

по себе для проблемы страданий животных интереса не представляют. Однако

фермеры (хотя бы косвенно) на эту сферу выходят, избегая бессмысленной жестокости

по соображениям возможной потери прибыли из-за снижения веса, иммунности,

общего состояния товарного стада и т.д. Все это побуждает фермеров проявлять

осторожность и подвергать их животных меньшим нагрузкам, когда их ведут на бойню;

к тому же синяки и кровоподтеки на туше снижают прибыль. Но идея о том, что мы

должны избегать содержания животных в неудобных условиях просто потому, что это

плохо само по себе, не рассматривалась. Рут Гаррисон — автор разоблачительного

труда об интенсивных методах животноводства в Британии, озаглавленного

«Животные-машины» приходит к выводу, что «жестокость приходит туда, где прибыли

падают».

Первым животным, которому суждено было переселиться из относительно близких к

природе условий традиционных патриархальных ферм и в полной мере познать

стрессовый удар современного интенсивного птицеводства был цыпленок. Беды

цыплят и кур начались оттого, что человек использовал их по двум направлениям —

из-за мяса и из-за яиц. Сегодня имеется стандартный набор технического оборудования

для получения обоих этих продуктов.

Энтузиасты агробизнеса рассматривают подъем птицеводческой индустрии как один из

величайших успехов во всей истории сельскохозяйственного производства. Еще после

Второй мировой войны куры к столу были относительно редким блюдом. Они пришли

главным образом из маленьких независимых фермерских хозяйств, или как лишняя

продукция мужского пола (петушки) из хозяйств, специализирующихся на курах-

несушках. Сегодня «бройлеры», или столовые мясные цыплята, как их зовут сейчас,

производятся буквально миллионами на высокоавтоматизированных заводах —

птицеводческих фабриках, причем, крупные корпорации владеют или контролируют

98% всего производства бройлеров в США. Дюжина таких корпораций ведет около

40% всего сельскохозяйственного производства, производя более трех миллиардов

птиц, которые ежегодно выращиваются и забиваются. Некоторые из таких компаний по

производству кормов поначалу продавали корма на фермы, а потом постепенно и

последовательно в несколько этапов полновластно вошли в сельскохозяйственный

бизнес. Другие, такие как «Textron» и ряд других ей подобных в общем весьма далеки

от сельского хозяйства и производят самую разнообразную продукцию — от

карандашей до вертолетов и в животноводство пришли исключительно как в объект

бизнеса, просто усмотрев здесь выгодное вложение средств.

Решительным шагом в деле перемещения масс кур из просторного фермерского

птичьего двора к промышленным конвейерам производства цыплят стал метод

выращивания их в полностью закрытом помещении. Сегодня ежедневно от 10000 до

50000 и даже более только что вылупившихся цыплят доставляется из инкубаторов и

помещается непосредственно в длинные, лишенные окон ангары — «шеды», обычно

прямо на полу, хотя некоторые производители используют для этого ярусы,

огражденные сеткой, чтобы получить больший выход птицы с единицы площади.

Внутри шеда каждый аспект жизненной среды птиц контролируется таким образом,

чтобы достичь как можно более быстрого роста цыплят при меньшей затрате корма.

Пища и вода подаются автоматически из бункеров, размещенных сверху. Освещение

ангарного помещения приспособлено к среде обитания цыплят в соответствии с

рекомендациями научных консультантов. Например, свет в первые 1—2 недели жизни

цыплят подается по 24 часа в сутки, чтобы способствовать их быстрому росту. Затем

освещение постепенно ослабляется и сводится к подаче его через каждые два часа,

чередуя тьму со светом, создавая цыплятам «искусственную ночь», что стимулирует их

интерес к питанию после наступления следующих друг за другом «рассветов». Так

проходит шесть недель жизни цыплят, к этому возрасту они вырастают настолько, что

им становится невыносимо тесно на площади, расчитанной под максимальный выход

товарного мяса. Освещение в этот период подается очень ослабленно в течение всех

суток. Цель этого — уменьшить активность птиц и ощущение невероятной тесноты.

К исходу 8-ой или 9-ой недели жизни бройлеров на каждого из них уже может

приходится меньше, чем половина квадратного фута жизненного пространства или,

иначе говоря, это площадь сложенного вчетверо листка бумаги, на котором стоит птица

весом в три с половиной фунта. Пребывание в таких условиях со стрессом от тесноты и

отсутствие удовлетворения потребности какой-либо прогулки способствует

возникновению у птиц энергетического потенциала и его выбросу в виде драк между

ними и расклева друг друга вплоть до смертельного исхода и поедания друг друга.

Слабое освещение снижает до некоторой степени моторику и активность бройлеров, а

последние дни своей жизни они практически доживают почти в полной темноте.

Заклевывание друг друга и каннибализм на языке предпринимателей, занимающихся

выращиванием бройлеров называется «vices» пороком. Однако, этот порок не

естественный, а результат стрессов и тесноты, которым современные бройлермены

подвергают своих птиц. Надо также отметить, что куры вообще принадлежат к числу

животных с высокоразвитым социальным восприятием, и на птичьем дворе они

развиваются и живут в удивительно четком иерархическом порядке, иногда

называемом «порядком удара клювом». Каждая птица во внешне однородной массе

придерживается и соблюдает (возле кормушки или где бы то ни было) определенную

линию поведения, отражающую превосходство одних птиц над другими, стоящими

ниже. При этом поначалу в общности особей создается ряд конфликтных ситуаций,

пока складывается твердо установленный порядок. Как правило, решающим фактором

здесь выступает сила чаще, чем телесные контакты, достаточная, чтобы расставить

особей по своим местам. Прославленный Конрад Лоренц — знаменитая фигура в

области изучения манеры поведения животных, писал о тех днях, когда кур на птичьих

дворах было меньше, чем сегодня: «Как животные могут узнавать друг друга среди

множества других? А они, безусловно, способны делать это. Каждый фермер, имеющий

дело с птицей, знает, что существует весьма четко определенный порядок, по которому

каждая птица боится и подчиняется той, которая по рангу находится выше первой.

После нескольких споров и противостояний, при которых птицам не обязательно

вступать в драку, каждая птица уже знает, какую из других птиц она должна

побаиваться и наоборот, какие из них должны оказывать ей знаки уважения. Не только

физическая сила, но также и личное бесстрашие, энергия и даже личная

самоуверенность каждой отдельной птицы имеют решающее значение в установлении

и сохранении «порядка клюва».

Другие исследования показывают, что в стаде цыплят, достигающем 90 особей, может

создаваться и стойко поддерживаться стабильное социальное устройство, при котором

каждая птица знает свое место. Но когда 10000 птиц битком набиты вплотную одна к

другой и теснятся в одном единственном шеде, это совсем другое дело. Птицы не в

состоянии установить социальный порядок и как результат, они часто вступают в драку

одна с другой. Совершенно отдельно от неспособности каждой птицы определиться со

множеством стискивающих ее птиц, находится факт, что экстремальная теснота и

сжатие, возможно, способствуют безудержному росту раздражительности и

возбудимости у кур также, как это бывает у людей и других животных. Осведомлены

об этом даже животноводческие журналы и они честно предостерегают от такого

явления своих читателей: «Взаимное расклевывание цыплятами друг друга и

каннибализм легко становятся серьезным пороком среди птиц, содержащихся в

условиях интенсивного выращивания, при этом имеет место более низкая

продуктивность и последующая потеря прибыли. Птицы все глубже расклевывают

гребни рядом стоящих птиц. Установлено, что этим процессам способствует

вынужденная сдавленность, страшная духота, непроветриваемость производственных

помещений и их перегрев в летнее время».

В последние годы взаиморасклев и каннибализм возрастали до вызывающих опасение

размеров и в последующем, без сомнения, эта тенденция сохранится. Для снижения

отрицательного влияния этого явления требуются решительные шаги в изменении

организации производственного процесса, как по курам-несушкам, так и по получению

столовой битой птицы. Самые общие недостатки в организации, которые могут

приводить к порокам указанного плана, — это сверхтеснота помещений, плохая

вентиляция, недостаток пространства для кормления и нехватка воды, а также сильная

инвазия болезнетворных насекомых.

Животные лежат на спинах в перевернутом положении вследствие прободения грыжи,

разрывов суставных сочленений, а часто и переломов ног, неистово изгибаясь от боли и

ужаса так, что это вызывает судорги и сжатие шеи. Это приводит к забивке ноздрей и

задыханию, что лишает резчика кур возможности зарезать животное одним ударом, как

это предписывают законы религии. Трудно представить себе более яркий пример, когда

массовые ранения животных приводят к извращению духа и буквы религиозного

закона.

Те, кто следует законам иудейской или мусульманской религий, могут позволить себе

представить, что животные, мясо которых они покупают, не были забиты описанными

варварскими методами. Но если они живут в местах с массовым иудейским

населением, их отношение может не иметь оснований для такого доверия. Для того,

чтобы мясо было признано ортодоксальными раввинами как «кошерное», необходимо

иметь уверенность, что животное было забито, пока оно находилось в сознании и чтобы

главные кровеносные сосуды были перерезаны. Ряд религиозных ритуалов предлагает

перерезку таких сосудов в задней части туши. Однако условия птицефабрик в США с

напряженным бизнесом и высокой стоимостью ручного труда приводят к перерезке

сосудов в передней части, что технически проще и где они намного крупнее. Тем не

менее, некоторые супермаркеты пытаются продать такое мясо, как кошерное, хотя

раскладывают его в  конце рядов торгового зала без каких-либо указаний на его

происхождение. Это означает, что значительное большинство животных было зарезано

без предварительного оглушения, что требовалось для получения данного сорта мяса.

Так было подсчитано, что только 90% животных, зарезанных в Нью Джерси, чьи

резальные дома снабжают Нью-Йорк Сити также, как и свой собственный штат, —

режут с соблюдением ритуальных методов. Только часть этого мяса получает ярлык

«кошерного», при этом в продаже находится много некошерного мяса, как в Нью-Йорк

Сити, так и Нью-Джерси. Немало мяса крупных животных поступает в продажу от

животных, перенесших безумный испуг и страшные стрессовые мучения перед

смертью. Так, например, коровам надевают на ноги кандалы, а затем поднимают за

задние ноги в воздух лебедкой в полном сознании перед тем, как им перерезать горло.

Лозунг о «религиозной свободе» и кампания нападок на тех, кто, якобы, атакует

ритуальный забой животных по иудейским принципам, довольно широко практикуется

в США, и в Британии, и во многих других странах. На самом же деле ясно и очевидно

для любого сострадательного человека, что не надо быть обязательно антисемитски

настроенным человеком, чтобы протестовать против того, что делается сегодня с

животными от имени ортодоксального иудаизма. И, к счастью, надо отметить, что

раздается немало откликов самих евреев, поднимающих свой голос против такой

практики. Никакие заявления официальных лиц о религиозной свободе не могут

простираться так далеко, чтобы оправдывать причинение боли животным соблюдением

религиозных традиций.

 

4. Становимся вегетарианцами или как уменьшить одновременно страдания  

⇐ Предыдущая123456Следующая ⇒

Поделиться: