ПЕРВЫЙ РАБОЧИЙ ДЕНЬ В ШЕСТОЙ РОТЕ ЧИРЧИКСКОЙ БРИГАДЫ СПЕЦНАЗ

 

В указанное капитаном А.Л.Голубовичем время я прибыл в шестую роту бригады. В канцелярии, куда провел меня дежурный по роте, было пять офицеров. На правах старшего Александр Леонидович представил присутствующим сначала меня, а затем он, по очереди показывая рукой на каждого из сидевших за столами офицеров, познакомил меня с командирами групп шестой роты: старшим лейтенантом Сашей Тимченко и двумя Сергеями лейтенантами Золотаревым и Маковским, а также со своим заместителем по политической части лейтенантом Олегом Кривопаловым.

 Помню, что мне сразу понравилась атмосфера, которая царила в ротной канцелярии во время моего знакомства с офицерами роты. Короткие характеристики, которые во время представления давал командир роты своим офицерам, в шутливой форме комментировались практически всеми присутствующими, включая и тех, о ком шла речь. И хотя Голубович, пытаясь придать определенную торжественность данному моменту, напускал на себя строгость, его усилия сводились к минимуму репликами, комментариями и замечаниями, отпускавшимися в адрес тех, о ком шла речь, что вызывало у всех не только улыбки, но и искренний, как говорят в таких случаях «дружеский солдатский смех». Многое из того, над чем тогда смеялись офицеры, мне было не совсем понятно, но атмосферу при нашем первичном знакомстве это создавало весьма благоприятную.

Затем Голубович извиняющимся, как мне показалось, тоном еще раз пояснил мне, что, как правило, по субботам и воскресеньям офицеры нашей бригады, кроме дежурных и ответственных, не работают. Однако сегодняшний день объявлен рабочим в связи с тем, что бригада начала подготовку к годовой проверке. После проверки, заявил командир роты, все получат накопившиеся за этот период отгулы и выходные.

Для меня суть речи командира роты была совершенно неожиданной и удивительной, так как я не первый день служил в армии и знал, что значат и какими бывают выходные дни для советского офицера. Более того, сам готов был работать без отдыха и выходных дней. А тут, просто какая-то несуразица получается. Когда Голубович закончил, я невольно подумал: «Да, бригада с самого первого дня продолжает меня удивлять и искренне радовать».

После этого командир роты попросил меня рассказать немного о себе. В мои 22 года рассказывать особенно было нечего, так как у меня была, в общем-то, типичная, я бы сказал, стандартная биография молодого лейтенанта-недавнего выпускника военного училища. Тем не менее, пришлось рассказать, что родился в семье военнослужащего. Отец, Александр Акимович, будучи майором Советской армии при возвращении с работы домой на служебной автомашине погиб в автомобильной катастрофе, которая случилась по вине солдата-водителя. Когда я сказал, что в 1970 году закончил Свердловское суворовское военное училище, замполит роты Олег Кривопалов улыбнулся широкой и радостной улыбкой, резко встал со стула и со словами: «О! Настоящий уралец, земляк!» - крепко пожал мне руку. При моем упоминании о суворовском военном училище командир роты капитан Голубович заметил, что он, также как и Сергей Маковский, закончил Московское СВУ, а Александр Тимченко – Уссурийское.

На мое сообщение о том, что являюсь выпускником разведывательного факультета Киевского высшего общевойскового командного училища, Тимченко и Маковский отреагировали менее эмоционально, чем Кривопалов, но при этом просто заявили, что также закончили это же училище соответственно в 1971 и 1972 годах. Сережа Золотарев также вступил в разговор и сообщил, что является выпускником Ташкентского ВОКУ 1972 года. В свою очередь, Олег Кривопалов заявил, что закончил Свердловское военно-политическое танко-артиллерийское училище в 1972 году, а Голубович – Московское ВОКУ в 1967 году. 

Поверхностный анализ, который я провел по ходу знакомства со своими будущими сослуживцами, показал, что четыре офицера шестой роты, включая меня, – выпускники различных суворовских училищ, а три командира групп являются выпускниками разведывательного факультета Киевского высшего общевойскового командного училища. В дополнение ко всему этому, двое из моих новых сослуживцев были Сергеями. Это, конечно, совершенно не имеет никакого отношения к столь важному спецназовскому делу, но тем не менее. При этом приятно было также отметить что, во время моего короткого представления будущим коллегам я еще больше утвердился в своем первом ощущении, что обстановка в офицерском коллективе роты вполне нормальная, рабочая и дружеская.  

После официоза моего короткого представления и знакомства с офицерами роты Голубович вручил мне заранее приготовленную тетрадь и предложил написать конспекты для проведения завтрашних занятий с личным составом моей четвертой группы шестой роты. Сидевший за столом Саша Тимченко хмуро и с определенной долей иронии и наигранности в голосе заметил: «Вот так, Сергей Александрович, молодые офицеры в спецназе в основном начинают службу с четвертой группы в роте. Пройдет три, а то и четыре года, и Вы совершите головокружительную карьеру от командира четвертой, до командира первой группы, как это получилось, например, у меня».

Все присутствовавшие в канцелярии будто бы ждали этого замечания Александра и дружно засмеялись. По их реакции можно было понять, что данная шутка давно отработана здесь, и, как можно было судить, ею всегда встречают молодых лейтенантов - недавних выпускников военных училищ.

К моему удивлению, на слова Александра Тимченко Голубович отреагировал слишком бурно. Он буквально взорвался, что для меня оказалось совершенно неожиданным, так как первые впечатления о командире роты совершенно не указывали на то, что он человек слишком эмоциональный. При этом я подумал, используя выражение генерала Черноты в исполнении актера Ульянова из кинофильма «Бег»: «А, ты азартен, Парамоша! А вернее, Александр Леонидович» 

В свою очередь, Александр Леонидович, распалившийся от услышанных им слов Тимченко, начал, обращаясь, в первую очередь, ко мне, да и к другим офицерам роты, очень эмоционально, громко и довольно долго объяснять, что в войска специального назначения надо идти не за высокими званиями и должностями, а за романтикой спецназовской службы. При этом практически все бурно включились в дискуссию. Кто-то из офицеров роты полностью соглашался с доводами капитана Голубовича, а кто-то, возражая ему, приводил примеры своих друзей и сокурсников в других войсках, которые уже давно командуют ротами, а некоторые батальонами и готовятся поступать в Военную академию имени М.В.Фрунзе. А в это время такие, как мы, офицеры-спецназовцы, романтики и лирики по своей сути, еще даже не рассматриваются в качестве возможных кандидатов для выдвижения на должность командира роты, не говоря уже о поступлении в военную академию. Спор был хоть и жарким, но совершенно не долгим, что могло свидетельствовать о том, что данная тема обсуждалась в роте периодически. Однако, как можно было судить, сторонники и противники точки зрения капитана Голубовича так и не пришли к общему мнению.

В дискуссии офицеров для меня не было ничего нового, поэтому, подводя черту и обозначая свою позицию по данному вопросу, я заявил, что, в общем-то, эту проблему войск специального назначения хорошо знаю, и пришел служить сюда не за высокими званиями и должностями, а именно за романтикой службы, которой характеризуется спецназ. Хотя, как говорят в таких случаях, «вечно» служить в должности командира группы, честно говоря, не готов, так как считаю, что настоящий офицер должен «расти по службе», так как это вполне естественно для любого военного человека, вне зависимости от того, где он служит.

При этом совершенно искренне рассказал офицерам роты, что практически все четыре года учебы в училище, несмотря на достаточно широкие возможности после выпуска пойти в другие войска и различные службы, мечтал только о спецназе. Этому в немалой степени способствовало то, что в седьмой роте Киевского ВОКУ, в которой я учился, сформировалась довольно многочисленная и устойчивая группа изучавших различные иностранные языки курсантов, которые страстно желали после окончания училища пойти служить в войска специального назначения. Примечательно то, что одним из вдохновителей и пропагандистов спецназа в нашей курсантской роте был выпускник Минского СВУ Федор Волох, с которым мы учились в одной китайской языковой группе и который, кстати сказать, также попал служить в Чирчикскую бригаду специального назначения.

Своим новым сослуживцам я также рассказал, что в своем желании и стремлении пойти служить именно в спецназ я еще больше укрепился после войсковой стажировки, которую после третьего курса проходил в городе Эчмиадзине, в разведывательном батальоне 164 мотострелковой дивизии, дислоцировавшейся в Ереване. Несмотря на то, что войсковые разведчики того разведывательного батальона, в котором я проходил стажировку, по уровню боевой подготовки, дисциплине и порядку и прочим параметрам были намного выше и лучше, чем их сослуживцы в мотострелковых и танковом полках этой дивизии, и мне там все понравилось, однако, тем не менее, после окончания стажировки я пришел к однозначному для себя выводу: если уж судьбой мне было определено попасть в военную разведку, то служить надо только в войсках специального назначения.

Кстати, если говорить о моей судьбе, то офицеры шестой роты в день нашего с ними знакомства с интересом также выслушали мой рассказ о том, что стажировался я как раз там, где в годы Великой Отечественной войны старшиной разведывательной роты стрелковой дивизии служил мой дедушка Калиниченко Андрей Андреевич. Он после призыва в армию в 1941 году, в возрасте 37 лет, по собственному желанию пошел служить в войсковую разведку и до конца 1942 года «ползал на пузе», как он сам выражался, в тылу у немцев, чтобы добывать «языков».

Затем их дивизию немцы «под орех», по выражению дедушки, разбили на Северном Кавказе. Ее остатки влились в один из партизанских отрядов, где дедушка командовал разведывательным взводом партизанского отряда. После воссоединения отряда с регулярной армией он вошел в состав вновь сформированной стрелковой дивизии, направленной в последствии в Ереван для прикрытия советско-турецкой границы. Дивизионная разведывательная рота, в которой мой дедушка был старшиной, дислоцировалась в городе Эчмиадзин, который он, рассказывая о своей службе в те времена, называл не иначе, как «Эчмиацзинь». Там старшина роты разведки А.А.Калиниченко и прослужил до окончания войны. Из Эчмиадзина он и уволился в запас в 1945 году в числе первых, так как ему в то время был уже 41 год, а дома его ждали жена и трое дочерей. 

К сожалению, после того, как в 1985 году в возрасте 81 года дедушка Андрей умер, уже не представлялось возможным уточнить, служил старшиной разведроты старший сержант Калиниченко именно в 164 дивизии, в которой я проходил стажировку, или он служил в каком-то другом соединении. Скорее всего, после войны все воинские части и соединения, дислоцировавшиеся в районе Еревана, не единожды переформировывались и сокращались. В результате, в Ереване осталась 164 мсд, разведывательный батальон которой стоял в Эчмиадзине, где я и проходил войсковую стажировку.

В конце концов, в данном случае не так уж и важно, та ли это была дивизия и то ли это разведывательное подразделение, в котором служил мой дед. Главное, что с временным разрывом в 28 лет место службы моего дедушки и место моей стажировки – армянский город Эчмиадзин по велению судьбы полностью совпали. Совпали также его и моя воинские специальности – войсковые разведчики. Как мне представляется, просто так, случайно, без проведения свыше, сами собой такие вещи в жизни, в общем-то, не происходят.

Вот так через армянский город Эчмиадзин, вернее через подразделения войсковой разведки разных времен совершенно витиевато переплелись судьбы деда-фронтовика и меня, его внука. Справедливости ради надо сказать, что наши с ним судьбы не столько переплелись во время моей стажировки, сколько, скорее всего, моя судьба явилась продолжением судьбы моего деда Андрея Андреевича Калиниченко. Видимо, в 1970 году я после окончания Свердловского СВУ пошел на факультет войсковой разведки Киевского ВОКУ по той самой фронтовой тропинке, которую мой дедушка Андрей протоптал, а может быть, как он любил говорить, «проползал на своем пузе» для себя и, как оказалось, для мня еще в годы Великой Отечественной войны.

Так за разговорами, проходившими одновременно с подготовкой к завтрашним занятиям, закончился воскресный день, мой первый рабочий день в 15 отдельной бригаде специального назначения. В коне концов капитан Голубович коротко поставил задачи на понедельник. При этом командир роты напомнил, что все офицеры утром должны быть на физической зарядке, вместе с подчиненным личным составом своих подразделений, и после этого отпустил всех нас со службы.

Поздно вечером, выходя из расположения шестой роты, я поинтересовался относительно того, а когда же командир роты пойдет домой. Все офицеры наперебой начали говорить, что он человек увлеченный, романтического склада характера, ярко выраженный трудоголик, при этом свою службу очень любит, поэтому «днюет и ночует в казарме». В этой связи супруге Александра Леонидовича и его детям многие офицеры части откровенно сочувствуют.

По пути к общежитию, которое находилось в непосредственной близости от части, поинтересовался у своих сослуживцев тем, что это за сержант был сегодня дежурным по роте? При этом рассказал, что когда я впервые вошел в расположение шестой роты, то на представившегося мне дежурного особого внимания не обратил, однако, когда он несколько раз заходил в канцелярию с докладами командиру роты по разным поводам, заметил, что голова сержанта была повернута в сторону Голубовича, которому он докладывал, а глаза смотрели на меня. Создавалось впечатление, что у него косоглазие, да и фамилию было трудно понять на слух.

Олег пояснил мне, что это сержант Валерий Бахтий, который в мае этого года с отличием закончил учебную школу сержантов войск специального назначения в городе Печоры Псковской области. За высокие показатели во время учебы ему, одному из немногих, вместо звания младший сержант, было присвоено звание сержант. «А косил он свой взгляд на тебя, - заметил Олег Кривопалов, хитровато улыбаясь, - потому, что, видимо, хотел получше рассмотреть своего будущего командира. Ведь сержант Бахтий является заместителем командира именно твоей четвертой группы».

Кривопалов, как и положено замполиту, дал короткую, но достаточно емкую характеристику Бахтию. Оказалось, что Валерий призывался из Алма-Аты, где он работал на заводе после того, как не прошел по конкурсу на факультет журналистики Казахского государственного университета. Ему повезло не только в том, что он попал служить в спецназ, но и в том, что в Чирчике у него жили многочисленные родственники, а в последующем сюда перебрались из Джамбула и его родители. Человек он, по словам Олега, серьезный, вдумчивый, что в основном и предопределило его направление после призыва в учебную школу сержантов специального назначения в Печорах. Войска спецназ, по словам Олега Кривопалова, Валерий очень любит, служит с удовольствием, увлеченно, хорошо усвоил программу боевой и политической подготовки по всем предметам. Именно за эти особенности Бахтия, несмотря на его молодость, солдаты шестой роты, да и всего второго отряда, в шутку прозвали его «Отцом советского спецназа», чем Валерий втайне очень даже гордится.

Приятно было услышать из уст старшего товарища такую хорошую характеристику своему будущему подчиненному. При этом вновь поймал себя на мысли, что бригада и ее люди, офицеры и солдаты, мне все больше и больше нравятся и по-прежнему продолжают меня удивлять. Под конец первого рабочего дня я с удовольствием уже не в первый раз за сегодняшний день отметил, что мне здорово повезло в том, что я попал именно в 15 отдельную бригаду специального назначения, более того, в шестую роту этой бригады.

В общежитии, куда меня, в конце концов, определил Володя Чернобай, допоздна разговаривал с моим однокашником по Киевскому ВОКУ Федей Волохом. Мы с интересом рассказывали друг другу о том, чем пришлось заниматься, делились первыми впечатлениями о той части, в которую попали служить. Федор прибыл в бригаду на целую неделю раньше меня, поэтому уже многое успел увидеть своими глазами и имел свое собственное мнение о многих вещах, которые были для меня новыми. Он уже со знанием дела мог отвечать на мои многочисленные, и порой совершенно незамысловатые вопросы. При этом его назначили командиром группы в штабную роту, которая считалась одним из самых боевых подразделений бригады и, соответственно, комплектовалась офицерами и молодым пополнением в первую очередь.

 

ПЕРВЫЙ РАЗВОД НА ЗАНЯТИЯ

 

Утром в понедельник офицеры шестой роты, все в спортивных костюмах, были в подразделении на подъеме, а затем вместе с солдатами пробежали трехкилометровый кросс по трассе вдоль водного канала, проходившего за забором части. Во время интенсивной разминки на спортгородке, которой руководил сам Голубович, Саша Тимченко, игриво улыбнувшись, кивнул на перекладину и предложил мне показать, на что я способен. Когда я легко сделал около десяти подъемов переворотом и спрыгнул с перекладины, Голубович вслух заметил что-то типа того, что с моими физическими данными из меня может получиться довольно хороший командир группы специального назначения.

Многие солдаты шестой роты, которые находились поблизости, не прекращая делать зарядку, с интересом наблюдали, как офицеры роты с пристрастием «проверяли» мою физическую готовность, то есть готовность молодого лейтенанта к физическим нагрузкам службы в войсках специального назначения. По мимике на лицах офицеров и солдат нашей роты можно было понять, что это первое, и для меня совершенно немудреное спецназовское испытание, я успешно прошел, обеспечив тем самым основу для формирования авторитета в глазах своих будущих сослуживцев и, конечно же, подчиненных.

При этом кто-то из офицеров роты рассказал, что командир части полковник Р.П.Мосолов молодым лейтенантам после их доклада о прибытии в бригаду «для дальнейшего прохождения службы» сразу же предлагал поднять на количество раз двухпудовую гирю, стоявшую в кабинете командира. Не все лейтенанты могли поднять гирю необходимое количество раз, поэтому в последующем с периодичностью один раз в неделю заходили к Мосолову в кабинет и демонстрировали успехи в совершенствовании своей физической подготовки.

По времени физическая зарядка уже должна была бы подходить к концу, но командир роты, судя по его настрою, заканчивать ее не собирался. Олег Кривопалов как старший по должности из присутствовавших офицеров подошел к Голубовичу и напомнил, что пора бы завершать тренировку на спортивном городке, так как, кроме туалета, уборки расположения роты и утреннего осмотра личного состава, распорядком дня в понедельник предусмотрена еще и политическая информация. Александр Леонидович дал команду старшине роты сержанту Ковалю вести личный состав в расположение, а сам недовольно пробурчал, что лучше было бы, если хотя бы половину тех многочисленных часов занятий, которые выделены на политические информации и политическую подготовку, отдали бы в спецназе на другие учебные предметы и, прежде всего, на физическую подготовку.

Во время построения шестой роты на развод на занятия капитан Голубович официально представил меня личному составу четвертой группы, и я стал на правом фланге своего подразделения. Рота заняла свое место в строю бригады. Я с интересом наблюдал за процессом построения нашей части. В строю некоторых подразделений я с удовольствием замечал своих недавних однокашников по Киевскому высшему общевойсковому командному училищу.

Когда зазвучал встречный марш в исполнении духового оркестра бригады, я был откровенно удивлен разноголосицей услышанных звуков, которые слабо напоминали музыку, тем более, встречный марш. Это было совершенно что-то невообразимое даже для неизбалованного уха молодого лейтенанта. Встречный марш в «местном чирчикском исполнении специального назначения» не шел ни в какое сравнение с тем, как его исполнял оркестр, например, в Киевском ВОКУ или в Свердловском СВУ. Для всех солдат и офицеров бригады, в том числе и для меня, слушать какофонию, добросовестно выдаваемую оркестром нашей бригады на плацу, было настоящей пыткой. Однако, другого, как видно, нам было не дано судьбой на ближайшее время.

Позже, в ответ на мой вопрос, кто-то из офицеров шестой роты рассказал мне, что по штату в 15 обрСпН оркестр не положен, поэтому в одну из групп спецназ подбираются солдаты и сержанты, которые имеют музыкальное образование или которых можно без особого труда научить играть на духовых или ударных инструментах. Поэтому много требовать от такого, считай, самодеятельного оркестра нельзя, так как это обычное боевое подразделение специального назначения, которому во время самоподготовки периодически (а точнее, достаточно редко) выделялось время для занятий, собственно, музыкой.

Глубинную причину того, почему я невольно обратил особое внимание на ужасное исполнение оркестром бригады встречного марша на первом своем разводе на занятия, я понял лишь через два с лишним года, когда меня назначили командовать именно этой, так называемой, «музыкальной группой специального назначения». И за внештатный оркестр 15 отдельной бригады специального назначения уже отвечал не кто-то другой, а лично я. Но тогда, когда мне впервые в своей жизни пришлось стоять в строю бригады на разводе на занятия и слушать ужасное исполнение встречного марша, я лишь вспомнил выражение, как нельзя кстати подходящее к той самой ситуации: «Не стреляйте в музыканта. Он играет, как умеет», - и успокоился.

После развода, перед тем, как роты бригады должны были идти на занятия, ко мне подошел один из моих однокашников по училищу, который, как и Федя Волох, уже целую неделю служил в части. В то время, когда у меня на душе была настоящая эйфория от чувства восторга и удовлетворения всем увиденным за короткий период пребывания в 15 обрСпН, мой однокашник заявил буквально следующее: «Серега, ты просто не представляешь, в какую глубокую задницу мы с тобой попали в этой бригаде», - и начал в цветах и красках расписывать, что здесь ему не понравилось. При этом он совершенно серьезно поинтересовался, куда я собираюсь, как он выразился, «рвать когти» из Чирчикской бригады спецназ.

Я со всей откровенностью и прямотой заявил, что приехал в Чирчик служить, и, несмотря на то, что еще ничего не успел увидеть, и тем более узнать, мне все в бригаде очень даже нравится, поэтому «когти свои рвать» никуда не намерен, а буду служить здесь. Собеседник как-то сразу сник и отошел в сторону, видимо, размышляя о чем-то, о своем. Не буду называть фамилию этого моего сокурсника по Киевскому ВОКУ, тем более, что он впоследствии нормально служил не только в Чирчике, но и других частях и соединениях специального назначения, закончил Военную академию имени М.В.Фрунзе, стал полковником.

 

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: