Из ходатайства о независимой литературной экспертизе
Директору Института литературы имени Янки Купалы Академии наук Республики Беларусь Коваленко В. А. Уважаемый Виктор Антонович! Как вам известно, судебный процесс против писательницы СветланыАлексиевич в связи с публикацией отрывка из ее документальной повести"Цинковые мальчики" в "Комсомольской правде" от 15.02.90 г. завершен впервой инстанции. Фактически С. Алексиевич обвинили в том, что она будто быоскорбила честь и достоинство одного из истцов (одного из героев ее книги),не передав его слова буквально. Дважды суд отклонил ходатайство о проведениилитературной экспертизы. Белорусский ПЭН-центр просит Вас сделать независимую литературнуюэкспертизу, которая бы дала ответ на следующие вопросы: 1. Как научно обозначается жанр документальной повести с учетом того,что "документальная" понимается как "на основе фактов (свидетельств)", а"повесть" -- как "художественное произведение"? 2. Чем отличается документальная повесть от газетно-журнальнойпубликации, в частности, от интервью, текст которого обычно визируетсяавтором у интервьюируемого? 3. Имеет ли право автор документальной повести на художественность,концепцию произведения, отбор материала, литературную обработку устныхсвидетельств, на собственное мировоззрение, на обобщение фактов во имяхудожественной правды? 4. Кто владеет авторскими правами: автор или герои описываемых еюсобытий, чьи исповеди-свидетельства она записывала во время сбораматериалов? 5. Как определить границы, в которых автор свободен от буквальности,механичности передачи записанных текстов? 6. Соответствует ли книга С. Алексиевич "Цинковые мальчики" жанрудокументальной повести (в связи с первым вопросом)? 7. Имеет ли право автор документальной повести на изменение имен ифамилий своих героев? 8. И, как следствие всех этих вопросов, самый главный из них: можно лисудить писателя за отрывок из художественного произведения, даже тогда,когда этот отрывок не нравится тем, кто давал устный материал для книги? С.Алексиевич опубликовала не интервью с истцами, а именно отрывок из книги вжанре документальной повести. Независимая литературная экспертиза нужна Белорусскому ПЭН-центру длязащиты писательницы Светланы Алексиевич.
С уважением Вице-президент Белорусского ПЭН-центра Карлос Шерман. 28 декабря 1993г. Вице-президенту Белорусского ПЭН-клуба Шерману К.Г. Уважаемый Карлос Григорьевич! Выполняем Вашу просьбу -- сделать независимую литературную экспертизудокументальной повести Светланы Алексиевич "Цинковые мальчики" и даем ответна Ваши вопросы по пунктам: 1. По тому определению понятия "документальная литература", котороедает "Литературный энциклопедический словарь (М., "Советская энциклопедия",1987, с. 98 -- 99) и которое считается среди ученых-специалистов наиболеевыверенным и точным, вытекает, что документальная литература, в том числе идокументальная повесть, по своему содержанию, методам и способамисследования, форме изложения относится к жанру художественной прозы и всвязи с этим активно использует художественный отбор и эстетическую оценкудокументального материала. "Документальная литература, -- отмечает авторсоответствующей статьи, -- художественная проза, исследующая историческиесобытия и явления общественной жизни путем анализа документальныхматериалов, которые возобновляются целиком, частично или в изложении". 2. В той же энциклопедической статье утверждается, что "качество отбораи эстетической оценки показанных фактов, взятых в исторической перспективе,расширяют информационный характер документальной литературы и выводят ее какиз ряда газетно-журнальной документалистики (очерк, записи, хроника,репортаж) и публицистики, так и из исторической прозы". Таким образом,отрывок из "Цинковых мальчиков" С. Алексиевич, опубликованный в"Комсомольской правде" (от 15.02. 90 г.), нельзя отнести к жанру интервью,репортажа, очерка или любой другой разновидности журналистской деятельности,он является своеобразной рекламой книги, которая вскоре должна былапоявиться в печати. 3. Что касается права автора документального произведения нахудожественность как специфическое средство обобщения фактов, на собственнуюконцепцию исторического события, на сознательный отбор материала, налитературную обработку устных рассказов свидетелей этого события, насобственные выводы сопоставления фактов, то в уже названном вышеэнциклопедическом словаре сказано буквально следующее: "Сводя к минимумухудожественный вымысел, документальная литература своеобразно используетхудожественный синтез, отбирая реальные факты, которые сами по себе обладаютзначительными социально-бытовыми свойствами". Несомненно, что документальнаялитература строго ориентирована на достоверность и правдивость. Но, однако,возможен ли полный реализм, абсолютная правда вообще? По словам писателя,лауреата Нобелевской премии Альбера Камю, полная правда была бы возможнатолько тогда, когда бы перед человеком поставили киноаппарат, и он бызаписал всю его жизнь от рождения до смерти. Но нашелся бы в таком случаедругой человек, согласившийся бы пожертвовать своей жизнью ради бесконечногопросмотра этой удивительной киноленты? И сумел бы он за внешними событиямиувидеть внутренние причины поведения "героя"? Легко представить ситуацию,что было бы, если бы автор "Цинковых мальчиков" сознательно отказалась оттворческого отношения к собранным фактам и примирилась с ролью пассивногособирателя. Ей пришлось бы в таком случае записать на бумаге буквально все,что наговорили в своих многочасовых рассказах-исповедях герои-"афганцы", и витоге получился бы (найдись издатель) пухлый том сырого, необработанного, недоведенного до существующего уровня эстетических требований материала,который просто бы не имел читателя. Больше того, если бы таким путем пошлипредшественники С. Алексиевич в этом документальном жанре, то мироваялитература не имела бы сегодня таких шедевров, как "Брестская крепость" С.Смирнова, "Нюрнбергский процесс" А. Полторака, "Обычное убийство" Т. Капотэ,"Я из огненной деревни" А. Адамовича, Я. Брыля, В. Колесника, "Блокаднойкниги" А.Адамовича и Д. Гранина. 4. Авторское право -- это сумма правовых норм, регулирующих отношения,связанные с созданием и изданием литературных произведений, и они начинаютсяс момента создания книги и состоят из конкретных, определенныхзаконодательством правомочий (лично имущественных и неимущественных). Срединих в первую очередь выделяются права на авторство, на публикацию,переиздание и распространение произведения, на неприкосновенность текста(только автор имеет право вносить в свое произведение какие-либо измененияили дает разрешение сделать это другим). Процесс сбора материала всоответствии с жанром документальной литературы требует активной ролиавтора, определяющего проблемно-тематическую суть произведения. Нарушениеавторского права накладывается в судебном порядке. 5. Буквально точь-в-точь воспроизведение рассказов героев, как мы ужедоказывали в ответе на третий вопрос, в документальном произведенииневозможно. Но тут, конечно, появляется проблема воли автора, с которымгерои в момент откровения поделились воспоминаниями и как бы передали емучасть своих прав на это свидетельство, надеясь на точную передачу их слов впервоначальном виде, на профессиональное мастерство автора, его умениевыделить главное и опустить мелочи, которые не углубляют мысль, сопоставитьфакты и увидеть их в едином целом. В конце концов все решает художественныйталант автора и его моральная позиция, его способность соединятьдокументальность с художественным изображением. Меру правдивости, глубинупроникновения в событие в этом случае может почувствовать и определитьтолько сам читатель и литературная критика, которая владеет инструментариемэстетического анализа. Эту меру правдивости по-своему оценивают и героипроизведения, они самые пристрастные и внимательные его читатели:соприкасаясь с феноменом превращения устного слова в письменное, а тем болеенапечатанное, они подчас становятся жертвами неадекватной реакции насобственный рассказ. Так человек, впервые услышавший свой собственный голосна магнитофонной ленте, не узнает самого себя и считает, что произошлагрубая подмена. Внезапный эффект возникает еще и в результате того, чторассказ одного свидетеля сопоставляется, стыкуется в книге с другимиподобными рассказами, перекликается или отличается от них, или даже спарит,конфликтует с рассказами других героев-свидетелей: тогда заметно меняетсяотношение и к собственным словам. 6. Книга С. Алексиевич "Цинковые мальчики" целиком отвечает уженазванному выше жанру документальной литературы. Достоверность ихудожественность присутствуют в ней в пропорциях, позволяющих отнестиназванное произведение к художественной позе, а не к журналистике. И, кслову сказать, предшествующие книги этого автора ("У войны не женское лицо","Последние свидетели") исследователи относят к документальной литературе. 7. В литературе, современной автору, очерчены определенные границыэтики, если достоверная передача рассказа героя, его правдивое свидетельствоо событиях, оценка которых еще не получила надлежащего признания в обществе,могут обернуться нежелательными результатами не только для автора, но и длягероя. В таком случае автор, несомненно, имеет право на изменение фамилий иимен героев. И даже тогда, когда герою ничего не угрожает и политическаяконъюнктура складывается в пользу книги, авторы нередко пользуются этимприемом. В фамилии главного героя "Повести о настоящем человеке" Мересьевписатель Б. Полевой заменил всего только одну букву, но сразу же возникэффект художественности: читатель уже понимал, что речь идет не об одномконкретном человеке, а о типичном явлении в советском обществе. Такихпримеров сознательного изменения имени и фамилии героев в истории литературымножество. 8. Судебные процессы, подобные тому, который идет над С. Алексиевич,автором книги "Цинковые мальчики", имеют еще, к сожалению, место в мире.Судебному преследованию в послевоенной Англии подвергался Дж. Оруэлл, авторзнаменитой "антиутопии" под названием "1984", которого обвинили в клевете нагосударственное устройство. Сегодня известно, что темой этой книги былтоталитаризм в том варианте, что возник в 20-м столетии. Смертный приговор внаши дни вынесен в Иране писателю С. Рушди за книгу, в которой якобы виздевательском тоне говорится об исламе: прогрессивная мироваяобщественность оценила этот акт как нарушение права на свободу творчества икак проявление нецивилизованности. В клевете на Советскую Армию еще недавноупрекали писателя В. Быкова: многие опубликованные в печати письма ответеранов-псевдопатриотов звучали как суровый общественный приговорписателю, который первым осмелился сказать вслух правду о прошлом. И, увы,история повторяется. Наше общество, провозгласившее строительство правовогогосударства, пока что осваивает лишь азы самых главных прав человека,подменяя часто дух закона его буквой, забывая о моральной стороне всякогосудебного дела. Право на защиту собственного достоинства, которое, по мнениюистцов, была нарушено С. Алексиевич газетной публикацией отрывка из книги,не должно пониматься как право сегодня говорить автору книги одно, а завтра,в соответствии с изменением настроения или политической конъюнктуры, что-тосовсем обратное. Появляется вопрос. Когда был искренен "герой" книги: тогда,когда дал согласие поделиться с С. Алексиевич своими воспоминаниями о войнев Афганистане, или тогда, когда под нажимом товарищей по оружию решилотстаивать корпоративные интересы определенной группы людей? И имеет ли он втаком случае моральное право на судебное преследование писательницы, которойв свое время доверился, зная, что его исповедь будет опубликована? Факты,сообщенные истцом автору или опубликованные в газете, не выглядят одиночнымии случайными, он подтверждаются в книге другими аналогичными фактами,ставшими известными автору из рассказов других свидетелей тех же событий.Разве это не дает основание думать, что "герой" был искренен в тот момент,когда записывался устный рассказ, а не тогда, когда он отказывался от своихслов? И еще важный аспект: если нет свидетелей разговора автора с "героем" икогда отсутствует другие доказательства правоты одной или второй сторонысудебного процесса, возникает необходимость в перепроверке вех подобныхфактов, приводимых автором в своей книге, что можно было бы сделать насвоеобразном "нюрнбергском процессе", в котором бы приняли участие десятки итысячи свидетелей войны в Афганистане. В противном случае существуетопасность утонуть в бесконечных судебных разбирательствах. где пришлось быдоказывать чуть ли не каждое сказанное героями книги слово, а это ужеабсурд. Поэтому обращение Белорусского ПЭН-центра в Институт литературы АНЮс просьбой сделать независимую литературную экспертизу опубликованного в"Комсомольской правде" отрывка из документальной книги С. Алексиевич"Цинковые мальчики" представляется в данной ситуации естественным и, может,даже единственно возможным способом решить конфликт.
Директор Института имени Я. Купалы Академии наук Беларуси, член-корреспондент АНБ Коваленко В.А. Старший научный сотрудник Института литературы, кандидат филологических наук ТычинаМ.А, 27января 1994г.
После суда
Решение суда зачитано... Тягостно мне писать о нас -- о тех, кто сидел в зале суда. В последнейсвоей книге "Зачарованные смертью" Светлана Алексиевич спрашивает: "А кто --мы? Мы -- люди войны. Мы или воевали, или готовились к войне. Мы никогда нежили иначе". Мы воевали... Вот словно специально рассевшиеся за спиной писательницыженщины тихо, чтобы не слышал судья, но внятно для Светланы Алексиевичсостязаются в оскорблениях ее. Матери! Эпитеты таковы, что повторить их немогу... Вот И. Галовнева в перерыве подходит к пришедшему вступиться записательницу отцу Василию Радомысльскому: "Не стыдно вам, батюшка, --продались за деньги!" "Тьма! Дьявол!" -- раздается из публики, и уже тянутсянегодующие руки, чтобы сорвать с его груди крест. "Это вы -- мне? Мне,который отпевал ваших сыновей по ночам, потому что вы говорили, что иначе неполучите триста рублей обещанной помощи", -- потрясенно вопрошает священник."Зачем пришел? Дьявола защищать?" -- "Молитесь за себя и за детей своих. Нетпокаяния, нет утешения". -- "Мы ни в чем не виноваты... Мы ничего незнали..." -- "Вы были слепы. А когда открыли глаза свои, то увидели толькотруп своего сына. Кайтесь..." -- "Что нам до афганских матерей... Мы своихдетей потеряли..." Впрочем, не осталась в долгу и другая сторона. "Ваши сыновья убивали вАфганистане невинных! Они -- преступники!" -- Кричит матерям какой-томужчина. "Вы предаете детей своих во второй раз..." -- неистовствует другой. А ты? А мы -- разве не выполняли приказ? Приказ -- молчать? Разве мы нетянули на собраниях вверх "одобряющие" руки? Я спрашиваю... Нам всем нуженсуд... Тот суд -- другой, о котором говорил на суде председатель БелорусскойЛиги прав человека Е. Новиков: когда мы все -- мы, молчавшие, матери нашихпогибших солдат, ветераны этой войны и матери погибших афганцев -- та,другая сторона, сядем вместе и просто посмотрим друг другу в глаза...
А. Александрович "Фемида", 27 декабря 1993 г. Закончился гражданский процесс о защите чести и достоинства по искуГаловневой -- Кецмура к писательнице Светлане Алексиевич. Последний деньпроцесса собрал много журналистов, и в некоторых изданиях уже промелькнулисообщения о решении суда: иск Галовневой отклонить, иск Кецмураудовлетворить частично. Я не стану дословно цитировать заключительноепостановление, скажу только, что оно носит, на мой взгляд, довольнопримиренческий характер. Но примирило ли оно стороны в действительности? Инна Сергеевна Галовнева, мать погибшего в Афганистане старшеголейтенанта Галовнева, по-прежнему на "тропе войны" -- она собираетсяподавать кассационную жалобу и судиться с писательницей дальше и дальше. Чтодвижет этой женщиной? Что движет этой матерью? Безутешное горе. Безутешное втом смысле, что чем дальше уходит в историю афганская война, чем отчетливееосознает общество, насколько авантюрной была эта затея, тем бессмысленнейвыглядит гибель наших ребят на чужой земле... Поэтому и не принимает ИннаСергеевна книгу "Цинковые мальчики". Поэтому для нее она -- оскорбление: дляматери слишком непосильная ноша -- обнаженная правда об афганской войне. Тарас Кецмур -- бывший водитель-"афганец" -- второй истец этогогражданского процесса. Его иск частично удовлетворен судом; два глубокопсихологических, глубоко драматических эпизода в монологе под его фамилией,свидетельствующие, на мой взгляд, лишь о том, что война никого не отпускаетживым, даже если целы руки-ноги, признаны по требованию Кецмура"оскорбляющими честь и достоинство". Впрочем, я даже готова понять Тараса.Помните, есть такой афоризм: "Бойтесь первых порывов души, они могут бытьискренними"? Так вот его монолог в "Цинковых мальчиках" -- это, на мойвзгляд, именно первый искренний порыв души после Афгана. Прошло четыре года.Изменился Тарас. И мир вокруг него. И ему, наверное, хотелось бы многоеизменить также и в памяти о прошлом, если уж не удастся эту памятьвычеркнуть вовсе из души... А тут "Цинковые мальчики" -- написано пером, невырубишь топором. Светлана Алексиевич покинула заседание суда до окончания процесса --после очередного отказа суда о ходатайстве писательницы на литературнуюэкспертизу. Алексиевич резонно спрашивала: как можно судить документальнуюповесть, не зная основ жанра, не владея азами литературного труда и не желаявдобавок знать мнение профессионалов? Но суд был непреклонен. После второгоотказа в литэкспертизе Светлана Алексиевич покинула зал заседания. При этомона сказала: -- Как человек... Я попросила прощения за то, что причинила боль, заэтот несовершенный мир, в котором часто невозможно даже пройти по улице,чтобы не задеть другого человека... Но, как писатель... Я не могу, не имеюправа просить прощения за свою книгу. За правду! Гражданский процесс над С. Алексиевич и ее книгой "Цинковые мальчики"-- это наше второе поражение в "афганской" войне...
Елена Молочко "Народная газета", 23 декабря 1993 г. В декабре 1993 года судебный марафон по обвинению писательницы СветланыАлексиевич и ее книги "Цинковые мальчики" наконец завершился. Решение суда:писательница должна извиниться перед "афганцем" Тарасом Кецмуром, честь идостоинство которого суд признал "оскорбленным частично". Газете"Комсомольская правда" белорусский суд ничтоже сумняшеся присудил напечататьопровержение, а также письменные извинения писательницы и редакции. Второй истице -- матери погибшего в Афганистане офицера Инне СергеевнеГаловневой -- в иске отказано, хоть суд признал "часть сведений,приписываемых авторству Галовневой, не соответствующими действительности".Иск Галовневой суду пришлось отклонить, поскольку в ходе слушаний былапредставлена кассета с магнитофонной записью выступлений Галовневойнесколько лет назад на одном из митингов, где она полностью поддерживаеткнигу Алексиевич. У Светланы Алексиевич на этом суде, в этом судопроизводстве и в этойсистеме шансов на защиту своего человеческого и профессиональногодостоинства не было... Испугавшись всемирного возмущения политическим процессом надхудожественным произведением и его создателем, режиссеры белорусскоготрагифарса громогласно формулировали: "Это ни в коем случае не суд надкнигой, не процесс против писателя и его творчества! А всего лишьгражданский иск о защите чести и достоинства, адресованный газете"Комсомольская правда" по поводу публикации 1990 года". "А как же быть с презумпцией невиновности?" -- поинтересовались послезавершения процесса у судьи Ждановича председатель Белорусской лиги правчеловека Евгений Новиков и глава Белорусской ассоциации свободных средствмассовой информации Алесь Николайченко. Согласно Ждановичу, "презумпция невиновности действует только вуголовных делах". Во если бы Галовнева и Кецмур обвинили С. Алексиевич вклевете, то в этом случае презумпция невиновности действовала бы, посколькусам термин "клевета" и является термином уголовного кодекса, и тогда истцыдолжны были бы представить в суд вещественные доказательства... В случае же гражданского иска по защите чести и достоинства презумпцияневиновности в Белоруссии не существует... Возможно, из гражданского процесс плавно перетечет в уголовный -- истцаГаловнева пообещала и говорила об этом как о своей цели. К белорусским прокоммунистическим газетам, которые травят писательницу,присоединилась "Комсомольская правда" -- статья-послесловие от 30 декабря1990 года, подписанная Виктором Пономаревым. Светлане Алексиевич "показалось, что за спинами матерей "генеральскиепогоны", а у них "за спинами -- по крайней мере точно -- сыновние могилы.Они, а не писательница, орденоносец, лауреат, нуждаются в защите. Если ипроисходит здесь акт гражданской казни, то никак не над писательницей", --суетливо и демагогически торопится "Комсомолка" отстраниться от СветланыАлексиевич. Это пролог к официальному извинению, как проба перекованного голоса --с нового на старый. Как и название: "Мальчики цинковые. Писатели -- всежелезнее". А журналисты и редакторы "Комсомольской правды" -- всегуттаперчевее? Правда всегда стоила дорого произносящему. Отказ от правды всегдаввергал малодушных в бедствия. Но, кажется, не было в современной историиболее безнадежного и всеобъемлющего несчастья, чем добровольноесаморазрушение человеческой натуры подданными коммунизма, когда от людейостаются "только дымящие дыры", по выражению Михаила Булгакова. Дымящие дыры на советском пепелище.
Инна Рогачий "Русская мысль", 20 -- 26 января 1994 г. За десять лет афганской авантюры через нее были пропущены многиемиллионы людей, повязанных в итоге не одним лишь чувством любви к советскойродине, но и кое-чем еще, гораздо более существенным. Часть их погибла, и мыпо-христиански скорбим об их безвременной смерти, чтим боль физических идушевных ран, нанесенных их родным и близким. Но вряд л возможно нынче уйтиот понимания того, что они -- не герои с их бесспорным правом на всенародноепоклонение, а всего лишь вызывающие жалость жертвы. Сознают ли это сами"афганцы"? По все вероятности, однако, большинству из них это пока не подсилу. Схожие с ними военной судьбой американские "герои Вьетнама", понявистинную сущность своего героизма, бросили президенту полученные от негомедали, наши же, похоже, способны лишь гордиться афганскими наградами. Ктоиз них задумался: за что на самом деле они получены? Добро бы эти наградыслужили нынче лишь в качестве предлога для получения льгот и привилегий,погоней за которыми охвачено все наше нищающее общество. Но претензии у ихобладателей шире. Недавно в Минске на одном из афганских митингов былаоткрыто заявлена далеко идущая претензия на власть в Беларуси. Что ж, нынеподобная заявка небеспочвенна. Пользуясь царящей в обществе моральнойневнятицей (Афган -- грязная война, но ее участники --герои-интернационалисты), можно достичь чего угодно. В этих условиях материпогибших -- благодатный материал в руках бывших и настоящих красных икоричневых, повсеместно обретающих второе, обновленное дыхание. И матерейиспользуют -- вовсю эксплуатируют их праведный гнев, их святую печаль. Какэксплуатировали в свое время коммунистическую идейность и патриотизм ихпогибших детей. В общем, расчет беспроигрышен: кто бросит камнем в скорбящуюмать? Но за спинами скорбящих матерей зловеще маячат знакомые широкоплечиефигуры, и напрасно автор "Комсомольской правды" притворяется, что никого тамне видит. Что "не в генералах за их спинами дело"... Зловещее дыхание имперской политики, не до конца реализованной вАфганистане, все явственнее ощущается в Беларуси. Суд над СветланойАлексиевич -- лишь составной эпизод в длинной цепи скрытых и явныхпроявлений такого рода. Тоской по великой державе и теплым морям исходит нетолько партия Жириновского, сторонников которой немало и в Беларуси."Встряхнуть" посттоталитарное общество, "сплотить" его новой кровью -- вотсредство для достижения все той же цели -- попранного идеала вчерашнегодня...
Василь Быков "Литературная газета", 26 января 1994 г. ...Нет, не о правде войны была эта жесткая борьба с судебнымразбирательством. Борьба шла за живую, человеческую душу, за ее право насуществование в нашем холодном и неуютном мире, которая только и может статьпреградой на пути войны. Война будет продолжаться до тех пор, пока онабушует в наших растерянных умах. Ведь она -- только неизбежное следствиескопившихся в душах злобы и зла... В этом смысле слова погибшего офицера становятся символическими ипророческими: "Я, конечно, вернусь, я всегда возвращался... " (Из дневникастаршего лейтенанта Юрия Галовнева.)
Петр Ткаченко "Во славу Родины", 15 -- 22 марта 1994 г.
СОДЕРЖАНИЕ
Цинковые мальчики Пролог Из записных книжек
( на войне) День первый. " Ибо многие придут под именем Моим..." День второй. "А другой умирает с душою огорченною..." День третий. "Не обращайтесь к вызывающим мертвых. И к волшебникам не ходите..." Post mortem Суд над "Цинковыми мальчиками"
(история в документах) Популярность:
121, Last-modified: Wed, 20 Sep 2006 04:34:33 GMT Оцените этот текст:
Не читал 10 9 8 7 6 5 4 3 2 1
