СЦЕНА 25 ПРОДАВЕЦ ТКАНЕЙ
| ГРЕЙ, ЛЕТИКА, ПРОДАВЕЦ, МЕННЕРС
|
ГРЭЙ ИЩЕТ ШЁЛК. КОМИЧЕСКАЯ СЦЕНКА. МАНЕРНО, КРИВЛЯЯСЬ.
ПРОДАВЕЦ ТКАНЕЙ — Будьте уверены, все доставлю, как положено. У нас не только трактир лучший в округе, но и лавка не из последних. Считай вся СТОЛИЦА у нас мануфактуру берет.
ЛЕТИКА — Капитан не любит болтунов — отвечай, что спрашивает, не спрашивает — молчи. И с ценой — поаккуратнее — уж он-то считать умеет, и обмана не прощает.
ПРОДАВЕЦ— Вы только МЕННЕРСУ не говорите ничего — это дело я сама хочу состряпать — глядишь и собственное дело заведу!
ЛЕТИКА — А вот и он!
ПРОДАВЕЦ — Какой красавчик …
АРТУР ГРЕЙ — Вам сказали — мне нужен особый цвет и особый оттенок? В двух первых лавках мне показали шелка дешевых базарных цветов, предназначенные удовлетворить незатейливый вкус кухарок. Вы принесли образцы?
ХИН МЕННЕРС — Все здесь, мое сокровище. В этой тетради 50 оттенков красного. Гляньте на этот!
АРТУР ГРЕЙ — Вишневых, оранжевых и мрачно-рыжих тонов не надо. Мне нужен истинный алый цвет. Совершенно чистый, как алая утренняя струя, полный благородного веселья и царственности цвет.
ПРОДАВЕЦ — (явно не понимаю того, что говорится) Ага. Я понимаю…. Понимаю. Да вы — настоящий знаток. (Тут ее осенила догадка — покупатель должен оценить то, что подороже) Есть! Есть! Именно такой. И только для вас, но цена у него, извиняюсь, царская.
АРТУР ГРЕЙ — Цена не имеет значения.
ПРОДАВЕЦ — О?! Тогда вот он, господин. Мечта, а не парниша.
АРТУР ГРЕЙ — Зовите меня капитаном, пожалуйста… Хм… Это не он… А вот это, пожалуй, он. Вот этот шелк я беру. В нем НЕТ смешанных оттенков огня, лепестков мака, игры фиолетовых или лиловых намеков; не было также ни синевы, ни тени — ничего, что вызывает сомнение.
ПРОДАВЕЦ — Весь кусок? Или… Сколько метров нужно господину капитану?
АРТУР ГРЕЙ — Две тысячи метров. Да, не более двух тысяч метров.
ПРОДАВЕЦ — Две? Тысячи? Метров? Две… Тысячи… Метров… Две! Тысячи! Метров! Две!! Тысячи!! Метров!! Две тысячи… Прошу вас сесть, капитан. Не желаете ли взглянуть, капитан, образцы новых материй? Как вам будет угодно. Вот спички, вот прекрасный табак; прошу вас. Две тысячи… две тысячи по. — Он сказал цену, имеющую такое же отношение к настоящей, как клятва к простому «да», но Грэй был доволен, так как не хотел ни в чем торговаться. — Удивительный, наилучший шелк, — продолжал лавочник, — товар вне сравнения, только у меня найдете такой.
АРТУР ГРЕЙ — Вы деловой человек. Вот деньги и поскорее переправьте шелк на корабль. И чтоб все это делалось в строжайшей тайне.
ЛЕТИКА — Я Извиняюсь, господин капитан, но зачем вам столько красного шелка? Неужели же предполагаются изменения в моде?
АРТУР ГРЕЙ — Паруса.
ЛЕТИКА — Не понял?
АРТУР ГРЕЙ — (манит лавочника к себе) Я пошью из них паруса.
МЕННЕРС — А-а… Господин имеет острый ум… Я все понял. Красные паруса — это лучший способ провезти шелк контрабандой.
АРТУР ГРЕЙ — Вы очень проницательны. А теперь, осталась последняя задача собрать лучших музыкантов в округе. Я хочу, чтоб она меня услышала.
ЛЕТИКА — Я так понимаю, капитан, — только флейты, скрипки и виолончели?
АРТУР ГРЕЙ — (смеясь) Ну не барабаны же, дорогой мой дружище Летика! Лети, Летика!
ГРЭЙ ХВАТАЕТ ЛЕТИКУ В ОХАПКУ, И, СМЕЯСЬ, ПЫТАЕТСЯ КРУЖИТЬ. ЛЕТИКА С ДЕЛАННЫМ УЖАСОМ ВИЗЖИТ ХРИПЛЫМ БАСОМ И ВЫСВОБОЖДАЕТСЯ.
СЦЕНА 26
| ЛЕТИКА, ГРЕЙ, ГОП (ВМЕСТО ПАНТЕНА)
|
ВЕРНУЛСЯ ЛЕТИКА
ЛЕТИКА «Лети-ка, Летика», — сказал я себе, когда я с кабельного мола увидел, как танцуют вокруг брашпиля наши ребята, поплевывая в ладони. У меня глаз, как у орла. И я полетел; я так дышал на лодочника, что человек вспотел от волнения. Капитан, вы хотели оставить меня на берегу?
ГРЕЙ Летика, я ожидал тебя не позже утра. Лил ли ты на затылок холодную воду?
ЛЕТИКА Лил. Не столько, сколько было принято внутрь, но лил. Все сделано.
ГРЕЙ Говори.
ЛЕТИКА Не стоит говорить, капитан; вот здесь все записано. Берите и читайте. Я очень старался. Я уйду.
ГРЕЙ Куда?
ЛЕТИКА Я вижу по укоризне глаз ваших, что еще мало лил на затылок холодной воды.
ГРЕЙ ЧИТАЕТ: «Сообразно инструкции. После пяти часов ходил по улице. Дом с серой крышей, по два окна сбоку; при нем огород. Означенная особа приходила два раза: за водой раз, за щепками для плиты два. По наступлении темноты проник взглядом в окно, но ничего не увидел по причине занавески… Мммм…Мммм…В счет расходов приложил малость своих».
ГРЕЙ СТОИТ НЕПОДВИЖНО, ПОГЛАЖИВАЯ ГОЛОВУ В КРАЙНЕМ ЗАМЕШАТЕЛЬСТВЕ
ПАНТЕН
— Вы, быть может, ушиблись? — осторожно спросил он. — Где были? Что видели? Впрочем, это, конечно, ваше дело. Маклер предлагает выгодный фрахт; с премией. Да что с вами такое?..
ГРЕЙ
— Благодарю. Мне именно недоставало звуков вашего простого, умного голоса. Это как холодная вода. Пантен, сообщите людям, что сегодня мы поднимаем якорь и переходим в устье Лилианы, миль десять отсюда. Да, выгодный фрахт мне нужен как прошлогодний снег. Можете передать это маклеру. Я отправляюсь в город, где пробуду до вечера.
— Что же случилось?
— Решительно ничего, Пантен. Я хочу, чтобы вы приняли к сведению мое желание избегать всяких расспросов.
ПАНТЕН
Пантен, тебя озадачили. Не хочет ли он попробовать контрабанды? Не выступаем ли мы под черным флагом пирата? »
ЭГЛЬ
Теперь Грей действовал уже решительно и покойно, до мелочи зная все, что предстоит на чудном пути. Каждое движение — мысль, действие — грели его тонким наслаждением художественной работы. Его план сложился мгновенно и выпукло. Его понятия о жизни подверглись тому последнему набегу резца, после которого мрамор спокоен в своем прекрасном сиянии.
ГРЕЙ ПАНТЕНУ ПОДСОКРАТИТЬ
Теперь, когда мои паруса рдеют, ветер хорош, а в сердце моем больше счастья, чем у слона при виде небольшой булочки, я попытаюсь настроить вас своими мыслями, как обещал в Лиссе. Заметьте — я не считаю вас глупым или упрямым, нет; вы образцовый моряк, а это много стоит. Но вы, как и большинство, слушаете голоса всех нехитрых истин сквозь толстое стекло жизни; они кричат, но, вы не услышите. Я делаю то, что существует, как старинное представление о прекрасном-несбыточном, и что, по существу, так же сбыточно и возможно, как загородная прогулка. Скоро вы увидите девушку, которая не может, не должна иначе выйти замуж, как только таким способом, какой развиваю я на ваших глазах. Вы видите, как тесно сплетены здесь судьба, воля и свойство характеров; я прихожу к той, которая ждет и может ждать только меня, я же не хочу никого другого, кроме нее, может быть именно потому, что благодаря ей я понял одну нехитрую истину. Она в том, чтобы делать так называемые чудеса своими руками. Когда для человека главное — получать дражайший пятак, легко дать этот пятак, но, когда душа таит зерно пламенного растения — чуда, сделай ему это чудо, если ты в состоянии. Новая душа будет у него и новая у тебя. Когда начальник тюрьмы сам выпустит заключенного, когда миллиардер подарит писцу виллу, опереточную певицу и сейф, а жокей хоть раз попридержит лошадь ради другого коня, которому не везет, — тогда все поймут, как это приятно, как невыразимо чудесно. Но есть не меньшие чудеса: улыбка, веселье, прощение, и — вовремя сказанное, нужное слово. Владеть этим — значит владеть всем. Что до меня, то наше начало — мое и Ассоль — останется нам навсегда в алом отблеске парусов, созданных глубиной сердца, знающего, что такое любовь. Поняли вы меня?
ПАНТЕН\ГОП Да, капитан.
Я все понял. Пойду я вниз и попрошу прощения у Никса, которого вчера ругал за потопленное ведро. И дам ему табаку — свой он проиграл в карты.
СЦЕНА 27
АССОЛЬ И УГОЛЬЩИК ФИЛИПП
АССОЛЬ ПРИХОДИТ В ТРАКТИР
- Здравствуй. Филипп, — сказала она, — что ты здесь делаешь?
— Ничего, муха. Ты откуда?
— Знаешь, Филипп, я тебя очень люблю, и потому скажу только тебе. Я скоро уеду; наверное, уеду совсем. Ты не говори никому об этом.
— Это ты хочешь уехать? Куда же ты собралась?
— Не знаю. Все это мне неизвестно. Я не знаю ни дня, ни часа и даже не знаю, куда. Больше ничего не скажу. Поэтому, на всякий случай, — прощай; ты часто меня возил.
Лицо рабочего разверзло трещину неподвижной улыбки.
— Чудеса, — сказал угольщик, — поди-ка, пойми ее. — Что-то с ней сегодня… такое и прочее.
АССОЛЬ УХОДИТ.
СЦЕНА 28 МАЙРА И ДОЧЕРИ
| ГРЕТА И ЛУИЗМ, МАЙРА, МЕННЕРС
|
В трактир вбегают Грета и Луиза. Майра Меннерс притирает БАРНУЮ СТОЙКУ.
ГРЕТА — Мама!
ЛУИЗА — Мама! Случилось!
МАЙРА МЕННЕРС — Что?
ГРЕТА — Случилось!
МАЙРА МЕННЕРС — Да что? Говори толком!
ГРЕТА — Там!..
МАЙРА МЕННЕРС — Да что там?
ЛУИЗА — Корабль…
ГРЕТА — Белый!..
МАЙРА МЕННЕРС — Вот дуры! Вы что, кораблей белых не никогда не видели?
ГРЕТА — Паруса!
МАЙРА МЕННЕРС — Что паруса!
ГРЕТА — На нем красные паруса!
МАЙРА МЕННЕРС — Не может быть…
ЛУИЗА — Это за ней, мама, это точно за ней!
МАЙРА МЕННЕРС — Что ты чушь-то мелешь?!
ГРЕТА — Там полдеревни уже собралось — и все кричат «Это за ней! »
МАЙРА МЕННЕРС — Будь она проклята, дура убогая!
СЦЕНА 29 ТОЛПА
| ХОР, МАЙРА, ГРЕТА, ЛУИЗА, МЕННЕРС, 3 МОРЯКА, АССОЛЬ, ГРЕЙ
|
На берегу гудит толпа. Все всматриваются в море.
Толпа на пристани поет. НЕТ МУЗЫКИ ИЛИ ВИДЕО
— Смотрите! Смотрите! Вон там! Вон там!
— Вы не поверите — он плывет!
Белый, под красными парусами!
— Врешь, как всегда?
— Будь я проклят, не врет!
Вон, красный парус плывет над волнами!
— Плывет! Плывет!
ГРЕТА, ЛУИЗА, МАЙРА, МЕННЕРС, ФИЛИПП
— Что раскричались? Ну, парус вдали.
Что, никогда парусов не видали?
— Красных? Ни разу! Держу я пари,
зря мы Ассоль полоумною звали!
— Кто называл?
— Ну не я ж называл? Что покраснела?
— Врешь, я не краснею!
— Вот бестолковые! Кто вам сказал,
что он плывет в нашу гавань за нею?
— Белый корабль!
— Ну, а за кем же?
— Даю сто пудов: не за тобою!
— И не за тобою!
— Принц — к ненормальной! Мир полон ослов!
Может прикинуться тоже больною?
— Да на тебя клюнет только слепой или урод!
— От уродины слышу!
ФИЛИПП — Да не ругайтесь хоть здесь. Вот народ!
Или снесло всем от зависти крышу?
— Кто, я завидую? Этой блажнОй?
Тоже мне, в рубище рваном — принцесса!
Если б в Каперне был модный портной,
я б, может, тоже была б баронессой!
— Парус алеет!
ЭГЛЬ
— К ней ли, не к ней — только сказка сбылась:
белый под алыми парусами!
Вы б не смогли. А она — дождалась.
Кто теперь смеет швырнуть в нее камень?
Слышите музыку? Скрипка звучит,
виолончель поспевает за нею,
Музыкой только любовь говорит!
Это любовь в океане алеет!
— Это любовь, это любовь!
Это любовь в океане алеет!
ФИЛ — Эй, Меннерс! Если про паруса правда, то может и Лонгрен за дело папашку твоего утопил!
ХИН МЕННЕРС — Заткнитесь все! Вы, стадо ослов и баранов! Вы ничего не понимаете! Это не к ней! Это не… Просто я не могу про это говорить!
ФИЛ — Дар речи, что ли потерял, сквалыга?
ХИН МЕННЕРС — Это… Это… Это не паруса, это контрабанда!
ТОЛПА — (смеясь) Контрабанда! Ни дать, ни взять! Да у тебя и рожа-то ни дать, ни взять, контрабандная!
ХИН МЕННЕРС — 2000 метров алого шелка!
ТОЛПА (смеясь) Две тысячи! Как же!
ХИН МЕННЕРС — По косарю за метр! Говорю вам!.. Да будьте вы все прокляты! Это же я ему продал!..
ФИЛ — Ты и родину бы за косарь продал!
ТОМ — Гуляй, лавочник, нет тебе веры!
ЛУИЗА — А где же Ассоль?
ДЕВИЦА — Где она?
ГРЕТА — Вдруг он приехал, а ее — нет?
ЛУИЗА — Я сбегаю за ней!
ГРЕТА — Лучше я!
МАЙРА МЕННЕРС — Стойте на месте! Ишь, ты — сбегаю!
ГРЕТА — Бежим?
ЛУИЗА — Бежим!
МАЙРА МЕННЕРС — Стойте, дуры неотесанные! Куда вас черти понесли!
ДЕВИЦА — Смотри — шлюпка! Шлюпка от корабля!
ЧЕСТЕР — Богатая — вся в коврах и цветах!
ТОЛПА — Идет. Идет! Принц! Какой там принц — капитан!
Появляется Грей.
ТОМ — Да где же эта чокнутая Ассоль?
ЧЕСТЕР — Сам ты чокнутый! Она теперь — принцесса!
ДЕВИЦА — Идет. Она идет! Ассоль!
ПОЯВЛЯЕТСЯ АССОЛЬ.
АССОЛЬ — Я здесь! Я здесь!
Ассоль бежит навстречу Грею. Сначала по песку, затем – по воде. Грей ПРОТЯГИВАЕТ ЕЙ РУКУ. НА КАПИТАНСКОМ МОСТИКЕ – СТАРЫЙ ВОЛШЕБНИК ЭГЛЬ, ОБНИМАЮЩИЙ МАЛЕНЬКИХ ДЕВОЧКУ МАЛЬЧИКА. ЭТО АССОЛЬ И ГРЕЙ В ДЕТСТВЕ. ВЗРОСЛЫЕ ГРЕЙ И АССОЛЬ ПОДНИМАЮТСЯ НА КОРАБЛЬ. АССОЛЬ МАШЕТ ОТЦУ, И ТОТ ПОДНИМАЕТСЯ. БЕЗМОЛВНЫЙ НАРОД СЛЫШИТ ЗВУЧАЩУЮ В НЕБЕ ПЕСНЮ ЛЮБВИ.
АРТУР ГРЕЙ — Здравствуй, Ассоль! Я Артур Грей. Я увидел тебя во сне и приехал, чтобы увезти тебя. Навсегда.
АССОЛЬ — Здравствуй, Артур Грей… Как же долго я ждала тебя, мой капитан!
АРТУР ГРЕЙ — Как долго я искал тебя, моя прекрасная Ассоль!
АССОЛЬ — Совершенно такой, как я тебя и представляла.
АРТУР ГРЕЙ — И ты, такая же, как во снах.
АССОЛЬ — И ты возьмешь к нам моего Лонгрена?
АРТУР ГРЕЙ — ДА
ЭГЛЬ «ДА! » сказал Грэй. Теперь мы отойдем от них, зная, что им нужно быть вместе одним. Много на свете слов на разных языках и разных наречиях, но всеми ими, даже и отдаленно, не передашь того, что сказали они в день этот друг другу.
МАЙРА ВИДИТ, КАК ГРЕТА И ЛУИЗА БРОСАЮТ ЛЕПЕСТКИ РОЗ
ХИН МЕННЕРС — Не может этого быть! Где же справедливость? Куда смотрит Бог? Куда, наконец, смотрит правительство?!
МАЙРА МЕННЕРС — Будьте вы прокляты, феи безмозглые! Будьте вы прокляты со своей любовью… И… (плачет) благослови вас Господь!
