Как использовать эту книгу

Теневой Двор это альянс, скрывающийся за Неблагим Двором. Они считают, что Благой Двор испортил общество Китаин, где подменыши рядились в человеческие личины и почитали заплесневевшую мораль. Они борются за защиту прошлого, но Теневой Двор готовится к новой эпохе. Свержение аристократии и уничтожение Благого Двора это только начало.

Большинство его членов набирается из Неблагого Двора, хотя Благие тоже, бывало, предавали своих товарищей и присоединялись к своим зловещим собратьям. В этой книге вы найдете все, что нужно, чтобы вдохнуть в Неблагих жизнь, присоединитесь ли вы к Теневому Двору или будете бороться против него. Понимание и олицетворение Неблагих требует от вас общаться с ночью, присоединиться к легионам порока.

Политика, культура, религия, романтика, честь – каждый аспект их жизни отклоняется от нормы. Высшие идеалы, то, что считается гуманизмом, это всего лишь отступление от истинного себя, темного себя. Погружающиеся в интриги Теневого Двора Феи все глубже втягиваются в безумие, рискуя духовным падением. К счастью, путешествие не обязано оканчиваться аннигиляцией. Герои преодолевают это испытание и спасаются, в то время как антигерои и злодеи находят извращенное блаженство в гуще своих кошмаров.

Сам мир отражает участи этих фей. Либо равновесие будет восстановлено, либо мир погрузиться в красоту и великолепие вечной ночи.

 

Содержание

Первая глава дает смутное происхождение Теневого Двора и обнажает их идеал Бесконечной Зимы. Их цели лучше всего подведены в Манифесте, направляющем их к их Неблагой участи.

Вторая глава углубляется в то, что значит быть Неблагим. Представлены многие аспекты культуры Неблагих, включая важность Живой Картины. Также даны подробности о фракциях Неблагого Двора, тайных обществах в союзе с Теневым Двором и трех знатных домах Неблагих.

Третья глава исследует духовность Неблагих и дает дополнительные подробности об их календаре. Венчается она событиями Самайна, как показано в Седьмой главе.

Четвертая глава дает дополнительные подробности о Неблагих персонажах, включая добавочную информацию о смертных обличиях фей и китах. Наконец-то предстают Таллаин, не слишком дальние кузены Китаин.

В пятой главе открываются Темные Искусства, практикуемые Теневым Двором, а заодно и новые горизонты для Разорения.

Шестая глава окажет помощь Рассказчикам, готовящим приключения по Теневому Двору. Вы найдете расширенные правила для Опустошения, слегка иной поход к Банкам и идеи по включению Теневого Двора в структуры хроник.

Седьмая глава исследует полную важность Самайна. Все аспекты этого наиболее важного праздника открыты в этой главе.

Восьмая глава служит доской почета падших фей с образцами персонажей и историческими Теневыми Придворными, охватывая их от детей-убийц до Отрекшегося Принца.

 

Тема

Несмотря на все усилия подменышей поддерживать гармонию, мировое равновесие утрачено. Каждый подменыш борется за собственную судьбу, уравновешивая благородные идеалы своего Благого Наследия и предательскую тропу своей Неблагой природы. У каждого героя есть потенциал стать ужасным чудовищем, у каждого злодея есть шанс на искупление. Ваш герой может лишь кратко переживать свою более мрачную натуру, или же он может решить навеки отвернуться от лжи чести и рыцарства. Те, кто опустились глубже и быстрее, ищут придворных теней. Жертвы, навеки пойманные в глубинах Теневого Двора, никогда уже не могут вернуть себе утраченное. Без равновесия между светом и тьмой, порядком и хаосом, миру настанет конец. Теневой Двор как раз и работает над разрушением этого равновесия.

 

Настроение

Настроение Тенедворового приключения должно отражать настроения Неблагих. Они живут в мире обмана и интриги, страсти и лицемерия. Им ведом юмор, но черный. Есть и надежда, но у нее всегда есть цена. Всегда есть шанс победы, но она никогда не приходит без борьбы или жертвы. И совсем как Неблагие уничтожают своих противников, чтобы принести изменение, так и мир вокруг них постоянно меняется. Заключившему союз со своей кликой и вооруженному своими инстинктами, тебе противостоит мир тьмы. Да начнется игра!

 

 

Перерождение

 

 

Джеки Кассада

- Я требую права на справедливый Фиор! – голос Даркэйна эхом отозвался в зале аудиенций его брата. Молодой лорд ши стоял расслаблено, и безжизненная полуулыбка превращала его тонкие черты в образец высушенной красоты. Окруженный полудюжиной рыцарей своего брата, Даркэйн ждал ответа. За кольцом стражников, которое отделяло его от других придворных, раздалось перешептывание, так как лорды и леди двора барона Абержина пытались угадать реакцию своего сюзерена на вызов, брошенный им его брату.

Со своего трона из резного кедра, увенчанного эмблемой Дома Эйлунд, Абержин изучал своего пленника с вдумчивым расчетом. Прошел год и один день с тех пор, как Даркэйна изгнали из фригольда его брата после ссоры, которая стала всего лишь одним из событий в долгой истории ревности между братьями. Абержин ожидал, что его брат вернется, так как он всегда возвращался после изгнания в прошлом, но в этот раз способ возвращения Даркэйна удивил его.

Барон поднял руку, приказывая стражникам отойти.

- Позвольте моему брату подойти, - сказал он. Шепот двора стих, сменившись тишиной, в которой шуршание шелковых одеяний и позвякивание серебряных браслетов звучали, как раскаты грома.

С грацией крадущейся кошки Даркэйн преодолел несколько шагов и оказался перед троном своего брата.

- Ты изменился, – просто произнес Абержин, но в эти несколько слов он вложил свою оценку обличья своего брата. Пусть Даркэйн все еще был красив неземной красотой ши, в его облике появилась некая дикость.

Его длинные волосы цвета воронового крыла свисали копной косичек, не скрывавшей его выбритые виски. Оба брата предпочитали темные тона в одежде, но Даркэйн теперь был полностью одет в черное, начиная от своей свободной шелковой рубашки и кожаной куртки до черных облегающих джинсов и подбитых черным деревом сапог до колена. Все в его облике указывало на трансформацию, которая была не только физической, но и вселила в его сущность тьму теней, скитающихся в дальних уголках грезы.

- Если ты имеешь в виду, что я выбрал для себя Неблагой путь, то ты прав, - Даркэйн широко раскинул руки, ладонями вперед, и отвесил насмешливый поклон.

- Ты не можешь отрицать, что вступил в мой домен неприличными образом и с дурными намерениями, -сказал Абержин. – Ты притащил несущий Банальность предмет в сердце моего фригольда, поставив под угрозу его святость и подвергнув моих подданных большому риску.

- Я проехал на моем мотоцикле по горной тропе до этого забытого богом места, – ответил Даркэйн, осматривая обширный зал, в котором он стоял. В смертном мире, фригольд барона Абержина состоял из заброшенной лыжной базы в горах Катскилл. Скрытое Гламуром от глаз неверующих, здание и его окрестности были превращены в химерическую смесь элегантной простоты и очарования сельской природы.

- А что это за пакет железных штуковин ты привез в своей седельной сумке? – голос барона казался еще более холодным от того, что в нем не было злобы. – Ты же не думал, что я оставлю безнаказанным такое нарушение правил гостеприимства.

- Подарок для тебя, – сказал Даркэйн, – напоминание о мире, который ты отрицал столь долго и который является частью тебя в той же мере что и любые сооружения из твоего драгоценного Гламура.

Абержин покачал головой:

-Ты же не ожидал, что я приму этот подарок как что-то большее, чем вызов. Само твое присутствие тут – насмешка надо всем, что нам дорого.

Смех Даркэйна эхом отозвался под сводами зала:

- Ну, тогда ты наконец правильно все понял, – сказал он.- Я хотел бросить вызов тебе и всем, кто стоит так близко к свету, что не может видеть тьму, которая окружает его и придает ему смысл, – лицо Неблагого вельможи внезапно приняло серьезное выражение.

- Брось мне вызов, который позволил мы мне доказать тебе, что наше существование имеет больший смысл, чем цепляние за обреченные на медленное умирание старые порядки.

Тревога в голосе Даркэйна вызывала реальное опасение на лице его брата.

-Я не верю, что ты можешь убедить меня, что в твоем пути есть какая-то особая прелесть, – сказал Абержин, – и не могу простить тебе тот метод, которым ты решил снова привлечь мое внимание. Но я могу принять твой вызов, так как твое требование судебного испытания – почетный обычай среди нашего рода.

Даркэйн в тишине ждал, пока его брат произнесет свой приговор.

Абержин встал перед собранием вельмож и простолюдинов, которые собрались вместе, чтобы отметить грядущий праздник Самайна.

- Когда ночная тьма опустится на землю, зажгутся костры Самайна, и мы на один вечер откажемся от нашей Благой природы и предадимся изучению тьмы, что живет в нас. Сегодняшние празднования будут проведены в честь Теневого Двора, который решил направить нам своего представителя в лице моего брата, лорда Даркэйна.

Барон сошел со своего трона, и, сняв со своей головы серебряный венец, вложил этот символ власти в руку своего брата.

Даркэйн посмотрел на венец, а затем на своего брата.

- Это что, шутка? – спросил он.

Абержин ответил на вопрос своего брата, улыбнувшись во весь рот. В его глазах был хищный взгляд шахматиста, объявившего гамбит в дебюте партии, которую он не планировал проигрывать.

- Это не шутка, – тихо произнес Абержин. – Ты требовал испытания, и сегодня я устрою тебе такое испытание, каких ты еще не видывал. Сегодня ты будешь править вместо меня в качестве лорда этого фригольда. Частью твоего долга перед твоими подданными будет обучить их тонкостям Неблагого образа жизни. В конце концов, ты же хотел этого с самого начала, не так ли?

Даркэйн почувствовал взгляды собравшихся Китэйнов и услышал приглушенные шепоты, указывающий, что двор его брата – теперь ставший его двором на один вечер – не понимали намерения Абержина в той же мере, что и он сам.

- Я ожидал чего-то более утомительного, - признался он шепотом, который, как он надеялся, должен был донестись до ушей его брата.

Теперь была очередь Абержина смеяться, когда он сопроводил своего брата к кедровому трону и встал в ожидании, пока Даркэйн займет своего места.

В зале для аудиенций происходили не слишком бросающиеся в глаза перемены – пажи с факелами задвигались вокруг стен, зажигая канделябры с черными, коричневыми и оранжевыми свечами. Гирлянды перевитых с рожью, розмарином и бузинными ягодами веток бузины висели на каждой стене. Передняя дверь зала была открыта во двор, где уже была сложен будущий костер Самайна из поленьев и прутьев. Последний закат октября окрасил небо над фригольдом горячими брызгами алого и золотого, а затем солнце удалилось на заслуженный отдых среди гор.

Малыми группами придворные покидали зал, чтобы вернуться позднее в странных масках и костюмах для сезонного ритуала перевоплощения. Группа музыкантов стояла поодаль, ожидая сигнала играть.

Даркэйн осмотрел залу, в которой собрались его внезапные подданные на один вечер. Надев на голову врученный братом серебряный венец, он повернулся к Абержину, который стоял перед троном на том само месте, которое Даркэйн занимал всего лишь несколько мгновений назад.

- Так когда планируешь раскрыть карты? - спросил Даркэйн с подозрением.

Абержин поклонился Даркэйну с насмешливой скромностью. Когда он поднял голову, в голубых глазах ши светилась коварная радость.

- Ты слишком хорошо меня знаешь, – произнес Благой лорд.- Так вот, выкладываю все. Я принял твою просьбу о судебном испытании, и дал тебе первую часть твоей задачи – править этой ночью как Лорд Самайна и обучить нас Неблагому пути. А вторая часть, то самое «сказать Б», что ты имеешь в виду – это углубиться глубже, чем ты желаешь, в детали того, каково это – быть сторонником тьмы. Я бы хотел, чтобы ты раскрыл мне – и всем, кто пожелает прислушаться к нашему разговору – сокровенные тайны Теневого Двора.

Прежде, чем Даркэйн смог ответить, Абержин снял с пояса тонкий, украшенный драгоценными камнями кинжал, и провел острой стороной по своей ладони, оставив на ней тонкий порез. Повернувшись спиной к брату, барон поднял окровавленную ладонь, подставляя ее под быстро исчезающие лучи заходящего солнца. Продолжая оборачиваться вокруг своей оси, пока он снова не стал лицом к лицу с Даркэйном, Абержин вогнал кинжал в полированные дубовые доски пола между ног своего брата.

Когда он слушал слова Абержина, Даркэйн ощущал, как над братьями собирается Гламур, формируя между ними неразрывную связь.

- Дубом, светом и кровью, -начал Абержин, – Я заклинаю тебя говорить те вещи, которые ранее произносились только среди тех, кто обитает в тенях грезы. Это испытание я налагаю на тебя, этот вызов я бросаю тебе, этот гейс я произношу в твоем присутствии. Пусть костры Самайна осветят самые темные углы твоего разума, чтобы мы смогли получить пользу от твоих знаний и узнать правду о тех, которые столь упорно хотят подорвать все, что мы построили столь великими трудами. Если же ты провалишь свою задачу, то все, что ты попытаешься свершить после этого, обратится в ничто.

На лице Абержина появилось выражение триумфа, когда он перевязывал свою раненую руку шелковым носовым платком, а затем он снова поклонился Лорду Самайна.

Даркэйн пристально посмотрел на брата.

- Ты же знаешь, что существуют тайны, которые нельзя безопасно открывать тем, кто не принадлежит к Теневому Двору, -сказал он. – Ты задал мне задачу, которая, если я ее выполню – а я, кажется, обязан ее выполнить – оставит меня на милость тех, от кого милости лучше не ждать.

- Ты же просил испытания путем Фиора, не я, – сказал Абержин, – Я всего лишь исполнил твое сокровенное желание в эту ночь, руководимую нашими внутренними страстями.

Даркэйн рухнул на трон, закинув одну ногу на ручку трона, и устало пожал плечами. Он позволил себе язвительную усмешку, кивнув своему брату в знак признания умело сделанного первого хода.

- Раунд первый остался за тобой, – произнес он, – Я попросил возможность обосновать те изменения, которые произошли со мной, и ты дал мне этот шанс – и даже больше, чем я просил. Ну что, с чего мне надо начать?

- Начни с того, что ты объявишь начало вечерних торжеств, -сказал Абержин, показывая на дверь и на темноту, которая наконец спустилась на землю.

Даркэйн посмотрел вокруг, на музыкантов, которые стояли наготове со своими инструментами, на собравшихся Китэйнов, великолепных в роскоши нарядов Самайна, и на факельщиков, которые собрались около трона, ожидая сигнала зажечь костры во дворе перед тронной залой. Подняв одну руку, Неблагой ши махнул ей ленивым жестом, указывающим на всех его подданных.

- Да зажгутся костры, да зазвучит музыка и да начнутся торжества в честь Самайна! Да здравствует Дискордия!

При звуках его голоса зал наполнился какофонией гремящей музыки и пронзительными голосами вельмож и простолюдинов, отбросивших условности этикета и цивилизованности и поддавшихся искушению ночи без ограничений. Спустя несколько секунд во дворе расцвел сад огненных цветов из пламени костров, которое наполнило воздух искрами и подчеркнуло звуки музыки тресками поленьев. Многие гуляки выбежали из палаты, привлеченные открытыми огнями и обещанием большего количество удовольствий во тьме за гранью света костров.

Абержин сел у ног своего брата, выглядя как ученик, ждущий урока учителя. Даркэйн выглядел потерявшимся в своих мыслях, и его взгляд был прикован к спектаклю крутящихся в танце фигур. Наконец он указал на одну из танцовщиц, стройную женщину с рыжеватыми волосами. В толпе дергающихся тел она двигалась под собственную музыку с животной грацией, которая выделяла ее из толпы вокруг.

- Кто это? – спросил Даркэйн.

Абержин заметил, что привлекло внимание его брата, и слегка улыбнулся.

- Если маска, которую она надела, меня не обманывает, – ответил он, – это Моника. Ее театральная труппа имеет зимний дом недалеко отсюда, и она обычно посещает большинство зимних собраний моего двора.

К моменту, когда Абержин закончил говорить, Даркэйн уже поднялся к трону и направлялся к толпе танцующих придворных.

- Куда это ты собрался? – позвал Абержин брата.

Даркэйн обернулся через плечо:

- Считай это вводным уроком Неблагого поведения, – ответил он. – Следуй своим инстинктам. Мои инстинкты призывают меня присоединиться к танцу.

Несколько минут спустя, Абержин встал и направился по следу брата. Жадные руки втянули его в круг гуляк в масках, и вскоре он потерялся в соблазнительных ритмах музыки.

***

Огни Самайна создавали небольшие участки тепла в холодной октябрьской ночи. Даркэйн смотрел, как Моника подбросила в жадное пламя костра несколько веток, одну за одной, с восторженным выражением лица. После танцев они перешли к прикосновениям, а затем к более интимному общению в одной из многочисленных спален на втором этаже дворца Абержина. Теперь, когда их страсти были временно удовлетворены, Даркэйн и Моника довольно стояли во дворе фригольда и смотрели, как приходили и уходили другие придворные.

- Второй урок планируется? – голос Абержина вывел Даркэйна из его созерцательного настроения. Ши повернулся и улыбнулся при виде растрепанности своего Благого брата. Улыбка растянулась во весь рот, когда он увидел спутника Абержина, стройного темнокожего эшу, чье выражение самодовольной удовлетворенности сообщило Даркэйну все, что ему надо было знать о досуге его брата.

- Всегда можно узнать больше, – сказал Даркэйн, – Особенно такому быстро схватывающему ученику, как, судя по всему, ты.

- Пойдем внутрь, там теплее? – спросил Абержин.

Даркэйн покачал головой:

- Нет, это вполне хорошее место для того, чтобы поговорить о наступающей зиме, -сказал он, – Мы слишком уж привыкли в свету и теплу. Даже легкий холодок заставляет нас искать убежища, хотя куда лучшим будет закалиться против холодов и приспособить зрение к теням.

- Я так понимаю, ты выражаешься метафорами, – сказал Абержин. – Это Лукас, – добавил он, указывая на эшу, – Он прибыл сюда из Пацифики в прошлом году и решил остаться.

- На время, – сказал Лукас, – Я слышал истории о безрассудном младшем брате барона, но вы отсутствовали при дворе, когда я прибыл сюда. Мне очень понравилось ваше прибытие сюда этим вечером.

Даркэйн кивнул:

- Боюсь, что это самая безрассудная вещь, которую я сегодня сделал, – сказал он.

- Ну, я не знаю насчет этого, – промурлыкала Моника, подбросив горсть сосновых шишек в костер, а затем отскочив, когда они начали трещать и искриться в пламени.

Даркэйн рассмеялся:

- Это не безрассудно, -ответил он, -это было просто весело. А вот это безрассудно, – он отошел от огня, пока не оказался на краю создаваемой костром области светом. Молодой ши глубоко вдохнул, напряг мышцы, а затем устремился к пламени.

- Что ты делаешь? – закричал Абержин, когда Даркэйн бежал прямо на огонь. В последний миг тело Даркэйна устремилось вверх над потрескивающим костром. Моника закричала, и изо рта Абержина также вырвался крик. Лукас внезапно исчез. Спустя секунду его голос раздался с другой стороны костра.

- Он в порядке!

Сразу же после объявления Лукаса, Даркэйн подтвердил свой успех собственным победным криком, и, обежав вокруг костра, присоединился к своему брату и Монике. Лукас последовал за ним с озадаченным видом на лице.

Абержин бросился к Даркэйну и схватил его за плечи, наполовину тряся, а наполовину обнимая брата.

- Ты же мог погибнуть, выполняя этот трюк! – с укором произнес Абержин, чей голос дрожал от плохо скрываемого гнева.

 Даркэйн вырвался из хватки своего брата, оттолкнув Абержина назад.

- Если это тебя так бесит, так чего стоишь и ничего не делаешь? – бросил он вызов. – Ты достаточно зол для драки. Так что, давай?

Абержин почувствовал, как что-то в его душе уступило место инстинктам. Он набросился на Даркэйна, который приготовился встретить удар. Моника и Лукас смотрели, как братья дрались. Абержин, который был слегка сильнее и тяжелее своего брата, повалил Даркэйна на землю. Собралась небольшая толпа зрителей, некоторые из которых болели за барона, а другие поддерживали блудного лорда на один вечер. Бой так и не выявил победителя, после того как Абержин потерял равновесие и упал на Даркэйна, что привело к тому, что братья подкатились опасно близко к костру. Внезапно они расцепились и с трудом поднялись на ноги. Бойцов встретили аплодисментами.

Даркэйн стряхнул грязь и щебень с одежды и посмотрел на брата.

- Урок второй – если это пугает тебя, сделай это, – произнес он между вздохами.

Абержин покачал головой, проводя рукой по золотисто-рыжим волосам и вытаскивая из них кусочки сосновых иголок.

- Мне не надо было так терять контроль над собой, – произнес он.

Даркэйн вскинул руки в поддельном отвращении:

- Это Самайн! – объявил он, обращаясь к толпе, которая собралась на звуки драки, в той же мере, что и к своему брату, – В этот вечер нужно терять контроль над собой, в этом весь смысл. Теряй все, рискуй всем, ни в чем себя не сдерживай!

- Где ты научился так делать? – спросил Абержин, указав на костер, – Я ожидал, что ты в последний момент воспользуешься Гламуром, чтобы переместить себя над пламенем, но вместо этого ты просто… прыгнул.

Даркэйн пожал плечами:

- Я провел год и один день в изгнании. Я использовал это время, чтобы изучить тьму и тех существ, которые знают ее ближе, чем мы когда-нибудь узнаем. Мы так изолировались в своих химерических убежищах, утешая друг друга фактом, что мы можем, по крайней мере, частично защитить себя от внешнего мира, что мы не усвоили уроки, которые мир может преподать нам. Я проводил время с Расточителями, Таллэйнами, ведьмами и волками, и они научили меня, как наслаждаться внутренней тьмой, как жить без стыда, как подготовиться к неизбежному. К Бесконечной Зиме.

- Ты говоришь так, как будто ждешь ее с нетерпением, – сказал Абержин.

- Только потому, что это лучше, чем дрожать в страхе от мысли о ней, – ответил Даркэйн.

- Некоторые из нас делают все возможное для ее предотвращения, сохраняя тот немногий Гламур, который остался, – Абержин направился от костра назад к базе. Даркэйн протянул руку Монике, а затем, подумав, протянул другую руку Лукасу. Троица последовала за Абержином обратно в здание, где уже были накрыты столы для полночного банкета.

Даркэйн взял себе подогретого сидра с пряностями и пригоршню самайновских пирогов и снова присоединился к своему брату близ трона.

- Ну так что насчет Теневого Двор? – начал Абержин, когда Даркэйн снова уселся на трон.

Даркэйн поднял руку в широком жесте:

- Сегодня правит теневой двор, – начал он. – На одну ночь, Благие и Неблагие собираются вместе, чтобы отметить обратную сторону яркости. Завтра ты снова станешь бароном, Моника забудет о радостях, которые мы с ней разделили, а Лукас будет смотреть на тебя просто как нал лорда этого фригольда, но сегодня мы все являемся частью Двора Теней.

Абержин покачал головой.

- Даже я и то знаю больше, -сказал он. – Это – тень Теневого Двора. А я хочу узнать о настоящем.

- Твои слова указывают на то, что ты уже знаешь больше, чем многие, -сказал Даркэйн. – В любую другую ночь признаваться в этом кому-то, в ком ты подозреваешь члена Теневого Двора, было бы опасным.

На лице Абержнина отразилось внезапное понимание.

- Туманы Самайна, – прошептал он, – Ты рассчитываешь на то, что Туманы, которые придут с утра, сотрут сегодняшний разговор о нашей памяти.

Даркэйн поднял бровь и наклонил голову на долю дюйма:

- Это единственная надежда, которая есть у каждого из нас, – сказал он, – Прежде, чем эта ночь закончится, ты будешь знать больше, чем следовало для твоего же благо, а меня назовут предателем нашего дела. Только Туманы могут спасти нас.

- Если мы забудем, – сказал Абержин, – Иногда воспоминания остаются, ну или, во всяком случае, я так слышал.

- Рискуй всем, потеряй все, – ответил Даркэйн. – Слушай внимательно, поскольку я не буду повторять. Да, Теневой Двор существует, и он – мы – вокруг вас, планируем в тайне сделать так, чтобы пережить конец Грезы.

 

***

Еще один крик смешанного страха и восхищения, за которым последовал хор приветственных криков и улюлюканья, донесся со двора. В здании толпа стала поменьше, так как большинство придворных пошли праздновать на улицу, несмотря на вечерний холод. Полночь пришла и ушла, и ночь неизбежно двигалась к грядущей заре.

- Да ты, я погляжу, завел моду, – отметил Абержин, поднявшись со своего сидения рядом с троном и направившись к открытой двери. Положив оду руку на перемычку двери, он наблюдал за тем, как самые отчаянные члены его двора по очереди прыгали через костер. Позорное освистывание встречало тех, кто, потеряв всю отвагу, когда пламя внезапно вставало перед ними непреодолимым препятствием, трусили и сворачивали в строну. Тех, кто преуспел, встречал рев одобрения зрителей, некоторые из которых уже прошли испытание огнем. Иногда, реальный крик боли свидетельствовал о чьем-то частичном успехе в преодолении пылающего барьера.

- Я, во всяком случае, очень надеюсь на это, – ответил Даркэйн, – В этом весь смысл – или один из основных смыслов – высвобождения внутренней тьмы. Даже те, кто отступил, узнали кое-что о своем внутреннем «я».

- Некоторые из них только сейчас узнали о том, что огонь горячий, – ответил Абержин.

- Ну, пока что никто серьезно не пострадал, – ответил его брат небрежным тоном, – Я уверен, что нам бы сообщили, если бы кто-то скончался от ожогов.

Абержин сердито покачал головой.

- Это кажется таким бессмысленным, – сказал он. Однако Даркэйн заметил неуверенность в голосе своего брата.

- А ты когда-нибудь это делал? – спросил он, – Как ты можешь судить что-то, что ты никогда не испытывал сам?

- Это нечестно, – ответил Абержин, – Это как говорить мне, что я не могу судить клятвопреступника, если я сам никогда не нарушал, – он резко остановился, и в его глазах внезапно возникло жесткое выражение, когда барон повернулся, чтобы взглянуть в лицо брату.

Даркэйн улыбался.

-Именно, – прошептал он, и Абержин услышал голос брата среди прочих шумов, как если бы тот говорил ему прямо в ухо, – Ты назвал меня клятвопреступником и изгнал с глаз долой на год и один день. И ты не знал, что заставило меня сделать то, что я сделал, а я не мог сказать тебе об этом до сегодняшнего дня.

Абержин оставил свой пост у дверей и пересек комнату, встав перед своим братом.

- Так скажи мне теперь, что ты не мог или не хотел сказать мне раньше, – спокойно произнес он, – Почему ты нарушил свою клятву, данную мне?

- Этого ты никогда не поймешь, – сказал Даркэйн, чей голос внезапно зазвучал устало, – Я нарушил свою клятву именно для того, чтобы остаться верным тем обетам, что я давал тебе.

Абержин взглянул на брата с выражением замешательства на лице.

- Я все еще не понимаю, – ответил он. – Был заговор среди некоторых считающихся лояльными членов моей свиты, и вместо того, чтобы разоблачить их, ты присоединился к ним и стал их вожаком. Как это связано с соблюдением клятв? Тебе еще повезло, что я так чту кровные узы. Иных я изгонял из моего фригольда навеки.

Даркэйн усмехнулся:

- Ты обратил на них внимание именно потому, что с ними был связан я, не так ли? – спросил он. Не дожидаясь ответа, брат барона продолжил. – Это был единственный пришедший мне в голову способ гарантированно сделать так, чтобы ты узнал, что твои «лучшие друзья» планируют захватить контроль над твоим доменом. Когда заговор был раскрыт, я не решился признать, что я намеренно действовал для разрушения их планов. Это бы нарушило их спокойствие. Они могли бы заявить, что я принудил их.

Абержин ответил не сразу. Он наклонил голову и несколько долгих мгновений смотрел в пол. Когда он снова встретился взглядом с Даркэйном, в глазах барона сияли плохо сдерживаемые слезы.

- Так ты хранил молчание и позволил мне покарать тебя вместе с другими, – сказал он.

Даркэйн пожал плечами:

- Думаю, я заслуживал этого в той же мере, что и они, – ответил он, – Чтобы убедить заговорщиков в серьезности моих намерений, мне пришлось стать одним из них. Мне пришлось измениться. Они бы распознали любую хитрость с моей стороны, – бесовская улыбка смягчила жесткие черты его лица, – Я работал, не жалея своей задницы, чтобы свергнуть тебя с трона. Я просто этого особо не скрывал, – сказал он.

- Почему ты не пришел ко мне позже? – спросил Абержин. – Ты мог бы объяснить все это мне в приватной обстановке, пояснить свои намерения. Я бы отменил твое наказание и не заклеймил тебя как клятвопреступника.

Даркэйн покачал головой:

- Ты упустил смысл того, что я сказал. Мне пришлось измениться, чтобы сделать то, что я сделал. Было не так легко стать таким, каким я был прежде.

- Ты имеешь в виду, что ты стал Неблагим, чтобы противостоять мне, – сказал Абержин медленно, пытаясь следовать за рассуждениями своего брата.

- Да, – сказал Даркэйн, – И как только я вступил на этот путь, мне пришлось идти по нему до конца.

- И поэтому ты явился сюда сегодня? – спросил Абержин. – Ты нашел конец того пути, которым ты шел?

- Может быть, - в голосе Даркэйна отсутствовала уверенность, – Я вернулся потому, что время моего изгнания закончилось, и потому что я знал, что то, что я открыл – правда, которую я больше не могу держать при себе.

- Что за правда? – спросил Абержин.

- Я понял, что если бы я знал то, что я знаю теперь, я бы всерьез работал над твоим свержением, – сказал Даркэйн. – Но я бы точно убедился, что ты не понимаешь, что происходит, пока не стало слишком поздно.

Лицо Абержина стало жестким:

 – Та что же, ты явился сегодня ко мне, чтобы объявить, что ты на самом деле нарушил свою клятву? Что я был прав, назвав тебя клятвопреступником?

- Я пришел, чтобы сказать тебе, что ты неправ, – ответил Даркэйн, – Ты и твои подданные, которые борются так упорно, чтобы сохранить свой образ жизни, не имеющий значения в современном мире. Никто из вас не понимает больше, чем мелкие проблески того, что происходит вокруг вас. Грядет зима, и она будет бесконечной. У нас есть один вариант – или мы приспособимся к ней, или нас оторвет от всего, что делает нас тем, что мы есть.

- Но мы можем предотвратить приход Зимы, – настоял Абержин, – Сберегая тот Гламур, который сохранился среди смертных, осторожно вдохновляя их грезы, чтобы те производили больше Гламура, и стойко сопротивляясь натиску Банальности, мы сможем сохранить то, что осталось.

- Это тот аргумент, которым Благой Двор пытается обосновать то, что он сохраняет власть весь год, – сказал Даркэйн, в чьем голосе явно звучало презрение, – Конечно, можно некоторое время удерживать позиции, копя драгоценные запасы Гламура, не тратя его и ограничивая себя тем, что удается слизнуть из истощающегося пайка смертных. Но мощь зимы растет, а твоя остается на том же уровне. В итоге тебе придется отступить со своей позиции на другую, и удерживать ее до тех пор, пока снова не придется отступить. Рано или поздно отступать будет просто некуда.

- И ты думаешь, что решение в руках Неблагого Двора, или, точнее, Теневого Двора? – спросил Абержин.

Даркэйн выгнул бровь и одарил брата насмешливой улыбкой:

- По крайней мере, ты узнал одну вещь, – сказал он, – Ты наконец дошел до факта, что существует два разных двора, и что они не очень похожи друг на друга.

- Я же не совсем дурак, -сказал Абержин, пытаясь не звучать раздражительно и не провоцироваться на покровительственный тон Даркэйна, – Мой гейс этим вечером заставил тебя рассказать мне все, что ты знаешь о Теневом Дворе. Я не был глух к слухам о его существовании как силы, стоящей за Неблагим Двором.

- Извини, если я неправильно думал о тебе, – сказал Даркэйн, – Ты всегда был прямолинейным братом, тем, кто принимал вещи, какими они есть.

- И именно поэтому ты и решил ткнуть меня в заговор носом прежде, чем я смог разглядеть его, – пробормотал Абержин.

Даркэйн одарил брата неподдельной улыбкой:

- Ну, что-то в этом роде, – сказал он, – Я, со своей стороны, никогда не встречал что-то по одежке, и у меня в привычку вошло ставить все под сомнение, прежде чем принимать на веру. Так я нашел Теневой Двор. Ну, или так он нашел меня.

- Так ты сейчас присягнул на верность врагам Благого Двора? – спросил Абержин.

- Я бы не назвал нас врагами, – начал Даркэйн.

- Теневой Двор поддерживает все, чему мы противостоим! – сказал Абержин, – Как вы можете называть себя как-то еще, как не нашими врагами?

- Не буду говорить за всех, кто служит Теневому Двору, – сказал Даркэйн, – но я верю, что существование противоборствующих сил необходимо для выживания расы фей. Мы существуем, чтобы обеспечить свое право править наравне с Благими. Мы верим, что единственным способом обеспечить пришествие весны является поприветствовать зиму и справиться с изменениями, которые она неизбежно принесет. Ее называют Бесконечной Зимой, потому что мы оттягивали ее приход так долго, что она, возможно, продлится дольше, чем большинство других зим, которые приходили и уходили, – Даркэйн поднялся с трона и обнял своего брата.

- Я не твой враг, – прошептал он, – Я твой противник. Вот в чем разница.

Абержин несколько мгновений прижимал к себе брата, вспоминая прошлые ссоры и примирения. Затем он отстранился от Даркэйна.

- Ну, тогда что ты можешь рассказать об оппозиции? – спросил он.

Даркэйн покачал головой:

-Ты еще и настойчивый брат, – сказал он. Даркэйн опустился на пол перед троном и постучал рукой по полированному дереву, пригласив Абержина присоединиться к нему.

- Давай поговорим как равные, – сказал он, – Я расскажу тебе все, что я знаю о Теневом Дворе, но могу сказать, что я даже и близко не подобрался к центру его силы. Насколько я знаю, я всего лишь одна из его пешек, и то, что я знаю, может быть искусно продуманной ложью, предназначенной для тех из нас, кому необходимо верить в то, что мы часть чего-то большего, чем мы сами.

- Я учту это, – сказал Абержин.

Когда празднующие в самом здании и снаружи, среди костров, казалось, обрели второе дыхание, Даркэйн начал рассказывать о темных и тайных вещах. Абержин слушал, с жадностью впитывая слова брата, надеясь, что по крайней мере часть того, что он услышал, сохранится в его памяти, несмотря на Туманы Самайна, возвещающие об окончании праздника.

 

***

Абержин открыл глаза и поморщился от странной боли в боку. Ощупав себя, он понял, что упал вповалку на трон, а перевернутый канделябр застрял между его бедром и полом.

- Доброе утро, милорд, – кто-то произнес голосом, который, хотя и был чуть громче, чем шепот, отозвался в его голове ружейным выстрелом. Абержин посмотрел вверх все еще сонными глазами, и увидел знакомые черты Ото, своего тролля-телохранителя. Ото протягивал ему свою руку с бугрящимися мышцами. Абержин дотянулся до руки и с ее помощью встал на ноги.

- Благодарю, Ото, и тебе также доброго утра, – запоздало ответил Абержин. Он отпустил руку тролля и размял руки и ноги, пытаясь избавиться от ощущения окоченения, которое поселилось в теле после сна на жестком деревянном полу. Он посмотрел вокруг на груды перевернутых столов и стульев, разбросанную еду, лужи липкого вина и сидра с пряностями, разорванные гобелены и увядшие цветы, которые были свидетельством гуляний прошлого вечера.

- Вечеринка явно удалась, – произнес Абержин скрипящим голосом. Он потряс головой, пытаясь очистить разум и вернуть себе свое обычное красноречие.

Ото кивнул, и широкие черты его лица озарила легкая ухмылка. Абержин заметил повязку на другой руке тролля.

-Что случилось? – спросил он.

Тролль пожал плечами:

- Обжегся, – признал он, смотря себе под ноги.

Абержин поднял бровь, но решил дальше не интересоваться этим вопросом. Другие придворные начали вставать из схожих положений на полу зала аудиенций.

- Разве никто не добрался до спален прошлым вечером? – спросил Абержин.

- Эти ребята – те кто не добрался, – ответил Ото, – Спальни, я думаю, переполнены.

Абержин усмехнулся. Он подумал, кто проснется в чьей компании, и сколько они смогут вспомнить о событиях ночи.

- Даркэйн, -внезапно сказал он, быстро осматривая комнату в поисках своего брата, безуспешно пытаясь найти его, – Куда он делся?

- Он уехал час назад, или что-то около того, – отозвался другой голос. Абержин повернулся и увидел, что за Ото стоял Лукас, – Он сказал не беспокоить вас, и пожелал вам плодотворного путешествия, – на красивом лице эшу играла загадочная улыбка, – Мне это показалось слегка странным, учитывая тот факт, что из вас двоих путешественником кажется он.

Абержин почувствовал, как в его душе возникла волна грусти.

-Мне жаль, что он уехал не попрощавшись, – сказал он, – А может – попрощался, а я просто этого не помню.

Он закрыл глаза и попытался вспомнить события предыдущего вечера, но вместо этого перед его глазами вставала лишь мешанина странных изображений, которые избегали всякой попытки сфокусироваться на них.

-Чертовы Туманы Самайна, – прошептал он, – Что-то важное случилось прошлой ночью.

- Может, если вы не будете так мучить свою память, вы вспомните, милорд, – голос Лукаса был своего рода исцеляющим бальзамом болящим чувствам Абержина. Барон кивнул.

- Удивлен, что ты еще тут, – сказал Абержин эшу.

- Милорд больше не рад моему присутствию? – спросил Лукас. – Если так…

Абержин покачал головой:

- Нет, – быстро сказал он, – Я просто имел в виду, что для вашего кита не характерно долго оставаться на одном месте, а ты жил в моем фригольде почти год. Я подумал, что ты мог устать от одних и тех же лиц.

- Это утро после Самайна, – сказал Лукас, – Ничто уже не будет прежним.

Абержин вздрогнул. Слова эшу пробудили частичные воспоминания, и он попытался последовать за ними прежде, чем те от него ускользнут.

- Даркэйн говорил о переменах, – сказал он вслух. Лукас кивнул и подошел ближе, – Он рассказывал мне о тенях, о грядущей зиме и…- Голос Абержина сломался и он с отвращением вздохнул, – Бесполезно, – произнес он, – Не могу вспомнить ничего, кроме того, что мы проговорили очень долго.

- Может, стоит положить веточку розмарина под полушку сегодня ночью, – предположил Лукас. Абержин вопросительно смотрел на него несколько мгновений, а затем в глазах барона отразилось внезапное понимание.

- Для воспоминаний, – сказал он, – Может быть, я так и сделаю, – Абержин оценивающе посмотрел на Лукаса, – Так как ты хочешь остаться, по крайней мере, на некоторое время, – сказал он, – думаю, мне стоит подобрать тебе работу в моем фригольде. Я всегда нуждаюсь в хороших советах, а твои советы лучше многих, которые я слышал в прошлом. Желаешь остаться и стать одним из моих советников?

Лукас уставился на Абержина и смотрел на него несколько мгновений, прежде чем ответить.

-Я простолюдин, милорд, – сказал он, – Я рад служить вам любым способом, какой в моих силах, но другие вельможи в вашем совете могут не одобрить в своих рядах нового члена, который не ровня им по социальному положению.

- С этим легко разобраться, – сказал Абержин, махнув рукой, – В конце концов, титул – это просто приставка к имени. Я официально объявлю о вашем новом статусе двору сегодня, сэр Лукас, – произнося эти слова, Абержин понял, что что-то в нем изменилось. Еще вчера он не стал бы так просто говорить о вопросах титулов. А сегодня идея того, что он может одним словом превратить простолюдина в вельможу, казалась ему забавной.

- Стоит ли мне организовать отряд для уборки беспорядка, милорд? – спросил Ото, чей рокочущий голос заставил Абержина вздрогнуть.

- Пусть немного побудет так, – сказал он, поддевая уничтоженный гобелен носком ботинка, – Я все равно планировал переделать интерьер, – Он посмотрел на трон и увидел, что его баронский венец остался на сидении. Он потянулся, чтобы взять его, но потом решил оставить его на своем месте. Барон пересек комнату и открыл входную дверь.

Снаружи небо было затянуто тучами, верными предвестниками бури ближе к вечеру.

- Я бы хотел немного прогуляться, -сказал он.

- Холодно, милорд, – отметил Ото. – Дует сильный ветер.

Абержин рассмеялся:

- Конечно, холодно, – ответил он, – На дворе почти зима, – он повернулся к Лукасу.- Не желаешь пройтись со мной? – спросил он, – В этом лесу есть тропы, которыми я не бродил уже много лет, и я всегда могу воспользоваться услугами проводника на случай, если заблужусь.

Эшу кивнул, и последовал за Абержином в холодное ноябрьское утро.

 

***

В нескольких милях от фригольда Абержина, Даркэйн съехал с дороги и остановил мотоцикл. Он повернулся к женщине, которая сидела за ним.

- Уверена, что хочешь поехать со мной? – спросил он.

Моника одарила Даркэйна ленивой улыбкой и попыталась уложить свои растрепанные ветром волосы в какое-то подобие порядка.

- Так же, как и во всем остальном, – сказала она.

- Это будет не похоже ни на что из того, что ты знала, – предупредил он, – Мы направляемся по дороге, ведущей во тьму.

- Я не боюсь темноты, – сказала Моника. Она крепко обхватила Даркэйна за талию.

- Будешь бояться, – ответил Даркэйн, - Тебе еще не поздно вернуться назад, ты знаешь.

Моника упрямо покачала головой.

- Но ты же не возвращаешься назад, так? – спросила она.

- Я об этом думал, – сказал Даркэйн, – Так соблазнительно было вернуться вновь в жизнь моего брата. Мы бы спорили о чем-нибудь, не имеющем значения, до конца дня.

- А почему ты не остался? – хотела знать Моника.

- Часть меня осталась, – ответил Даркэйн, – Я оставил Абержину подарок, на осознание которого уйдет некоторое время. Я посадил семя в его душе и оставил там садовника, чтобы убедиться, что оно прорастет.

- А что за семя?

- Розмарин, – сказал Даркэйн, – Для воспоминаний.

Моника рассмеялась в ответ на его слова, и Даркэйн присоединился к ней. Вскоре их голоса заглушил рев мотоцикла, устремившегося вниз по горной дороге к темнеющему зимнему горизонту.

12345678910Следующая ⇒

Поделиться: