Правотворческая деятельность Верховного Суда РФ и прецедентный характер его решений

 

1. Вопрос о правотворчестве Верховного Суда РФ и характере его решений, равно как и других высших судебных инстанций Российской Федерации, в настоящее время, как и в прежние годы, остается весьма дискуссионным и далеко не решенным*(1087).

По аналогии с научными спорами на эту тему прежних - советских и постсоветских лет, вопрос " упирается" в первую очередь в то, допустимо ли в современной, " пореформенной" России судебное правотворчество как таковое или недопустимо. А если допустимо, то в какой мере и на каком основании? Где границы и каковы условия этой допустимости, а также каков характер порождаемых в процессе судебного правотворчества в России актов?

Отвечая на эти и им подобные вопросы, одни авторы исходят не только из допустимости, но и настоятельной необходимости официального признания судебного правотворчества в современной России и придания издаваемым высшими судебными органами страны, включая Верховный Суд РФ, актам, статуса источника права.

Довольно распространенными при этом являются рассуждения-доводы относительно того, что судейская власть, как " самая объективная, беспристрастная и квалифицированная" среди других государственных властей*(1088), несомненно должна быть наделена не только правоприменительными и надзорными, но и правотворческими функциями*(1089).

Весьма отличными для последних лет являются также утверждения авторов - сторонников доктрины судебного правотворчества о том, что " судейское правотворчество не противоречит ни природе судебного решения, ни принципу разделения властей" *(1090), на чем настаивают противники данной доктрины, и что эти проблемы, " приобретая особое значение для современной России, по своей важности и актуальности" выходят на передний край" *(1091).

Судебное правотворчество при этом характеризуется как " правоприменительное правотворчество", которое может осуществлять суд, действуя в процессе выполнения функции нормоконтроля в качестве " негативного законодателя" и правоприменения*(1092).

Иного мнения о правотворческой деятельности Верховного Суда РФ, равно как и иных высших судебных инстанций современной России, придерживаются другие авторы.

Используя традиционные аргументы своих предшественников, выступавших в советский и ранний постсоветский период против официального признания судебного правотворчества и судейского права, которые, в одних случаях сводились к тому, что подобное признание повлечет за собой нарушение принципа, согласно которому " судья подчиняется закону" и судья получит право при необходимости действовать " против закона" (contra legem)*(1093); в других случаях - к нарушению принципа разделения властей, " популистское понимание" которого исходит из того, что " судья не может создавать законы" и " не может толковать закон" *(1094); а в третьих случаях - к опасению подмены и дублирования судебными органами законодательных - используя эти и другие им подобные аргументы, авторы в прямой или косвенной форме отстаивают идеи " неприемлемости" для России института судебного правотворчества.

Прямое отрицание последнего прослеживается, в частности, в рассуждениях относительно того, что " законодательство многих государств с переходной экономикой", к разряду которых принадлежит, как известно, и Россия, " удивительно великодушно позволяет судьям заполнять пробелы в законе посредством аналогии закона и права, хотя это заполнение заходит гораздо дальше, чем толкование, и затрагивает более деликатные проблемы разграничения компетенции законодательной и судебной властей" *(1095).

Подробное рассуждение напрямую ассоциируется с ранее высказанным в отечественной юридической литературе мнением о том, что " судейское правотворчество ad hoc весьма опасный и по сути своей антиправовой симбиоз законодателя и судьи в одном лице" *(1096).

Косвенная форма защиты тезиса о " неприемлемости" для России судебного правотворчества и судейского права имеет место, в частности, тогда, когда ученые, непосредственно не касаясь проблемы правотворческой деятельности судов, в негативном плане воспринимают обсуждающуюся в научной литературе уже в течение длительного времени идею о прецедентном характере решений, принимаемых высшими судебными инстанциями России.

В качестве одного из примеров можно сослаться на рассуждения о том, что в современной России, несмотря на то, что " широкомасштабная правовая реформа, проводимая в стране, привела к росту законодательства и активизировала судебную практику", речь при этом, однако, идет не " о развитии судебного прецедента как источника права (что было бы шагом назад и отступлением от идеи верховенства закона), а об усилении позиции судов в толковании закона" *(1097).

2. Сложность, внутренняя противоречивость и многоаспектность обсуждаемой темы, несомненно, полностью оправдывает все те споры и дискуссии, которые ведутся по поводу проблем судебного правотворчества и судейского права в отечественной литературе. Теоретическая и практическая значимость проблем судебного правотворчества и судейского права делает эти споры и дискуссии не только необходимыми, но и неизбежными.

Однако, как подсказывает здравый смысл, они не могут быть бесконечными и искусственно " насаждаемыми", тем более когда речь идет об одних и тех же дискутируемых, бесконечное число раз повторяемых из года в год вопросах и совершенно одинаковых, приводимых при этом каждой из сторон аргументах.

В этом случае нетрудно понять, что споры и дискуссии идут " по кругу" и ведут в " никуда", способствуя при этом не решению проблемы, а, наоборот, загоняя ее вглубь.

Выход из возникающего в таком случае полутупикового, весьма противоречивого положения, когда официально освященная правовая теория говорит об одном, а именно - об официальном непризнании судебного правотворчества и судейского права, а государственно-правовая жизнь практически свидетельствует об обратном, а именно - о практической необходимости и потребности подобного признания, - выход из такого рода ситуации видится, как всегда, в обращении к практике и полагании на практику.

Имеется в виду практика многолетнего фактического существования в постсоветской России в лице высших судебных инстанций, включая Верховный суд РФ, институтов судебного правотворчества и их фактического признания как институтов власти не только со стороны граждан и общественно-политических объединений, но и со стороны государственных органов и должностных лиц.

Подразумевается широко признанная в отечественной научной литературе практика усиления роли в постсоветской России судебного усмотрения при разрешении гражданских дел, судебного толкования, требующего " совершенно иного подхода судей к решению дел, творческого применения права" *(1098), принятия актов, содержащих в себе не только индивидуальные, но и общие правовые нормы.

Исходя из фактов существования правотворческих функций у судебной власти, реализуемой Верховным Судом и другими высшими судебными инстанциями России в лице Конституционного и Высшего Арбитражного Суда, в настоящее время было бы более целесообразным и продуктивным, как представляется, по примеру ряда авторов*(1099), вести речь не о допустимости или недопустимости в стране судебного правотворчества и судейского права, ибо этот правообразующий факт с неизбежностью, по здравому смыслу и логике вещей, со временем будет трансформирован в соответствующий юридический акт, а о природе этих функций, формах реализации судебного правотворчества и о его пределах, о соотношении судебного правотворчества с парламентским и договорным, об особенностях российского судебного правотворчества по сравнению с аналогичным зарубежным правотворчеством и др.

Особого внимания при этом заслуживает правотворческая деятельность Верховного Суда Российской Федерации - ее правовая основа, юридическая природа, основные формы ее проявления и наиболее важные пути ее осуществления.

Данная функция как одно из основных направлений деятельности Верховного Суда - высшего судебного органа страны по гражданским, уголовным, административным и иным делам, подсудным судам общей юрисдикции, обусловленное стоящими перед Судом целями и задачами, его широкими полномочиями, а также его местом и ролью в различных сферах жизни российского общества, не существует сама по себе в отрыве от других функций данного института.

В реальной действительности она существует и проявляется не иначе, как в тесной взаимосвязи и взаимодействии с такими функциями Верховного Суда РФ, как функция правоприменения, функция нормоконтроля, функция толкования нормативных правовых и ненормативных правовых актов, функция судебного надзора за деятельностью судов общей юрисдикции, включая военные и специализированные федеральные суды, а также функция, связанная с подготовкой и дачей разъяснений по вопросам судебной практики.

Одна из особенностей правотворческой функции Верховного Суда заключается в том, что в практическом плане она проявляется не сама по себе как первичная данность и самоцель, а в неразрывной связи с процессом реализации других его функций. Реализуясь в них и через них, а также благодаря им, правотворческая функция Верховного Суда в этом смысле выступает как некое производное от ряда других его функций, вторичное.

В особенности это касается таких функций Верховного Суда РФ, как функция нормоконтроля, функция толкования и функция, связанная с подготовкой и дачей судам разъяснений.

Именно благодаря прежде всего им, их существованию и реализации, именно прежде всего в них и через них реализуется правотворческая функция Верховного Суда.

Однако, будучи неразрывно связанной с другими направлениями деятельности Верховного Суда, правотворческая функция не поглощается ими и не растворяется в них, а сохраняет свою самобытность (специфику) и свою относительную самостоятельность.

В отличие от других функций она не только оказывает разностороннее воздействие на право, но и непосредственно формирует его. Если реализуя присущие ему функции, Верховный Суд в той или иной степени лишь воздействует на правовую систему, то, осуществляя правотворческую функцию, он вместе с законодательными и исполнительными органами непосредственно творит право.

Исходя из такого рода двуединой, но вместе с тем " раздвоенной" деятельности Верховного Суда в отношении правовой системы, представляется необходимым проводить более четкое различие между такими реально существующими явлениями и отражающими их понятиями, как " механизм судебного воздействия на право", с одной стороны, и " механизм судебного правотворчества" - с другой.

Механизм судебного воздействия на право включает в себя все без исключения средства, а также пути и методы влияния Верховного Суда других судебных институтов на правовую систему страны, начиная с реализации права законодательной инициативы и кончая различными формами правотворческой деятельности*(1100). В то же время механизм судебного правотворчества, ограничивается набором лишь тех форм, методов и средств, которые имеют прямое отношение к процессу формирования общих правовых норм и к развитию, таким образом, всего права.

3. Каковы пути и формы правотворческой деятельности Верховного Суда и каков характер принимаемых им решений?

Отвечая на первую часть данного вопроса, исследователи в одних случаях называют такие формы, как прецедент, разъяснения по судебной практике - постановления Пленума Верховного Суда РФ и " решения судов о признании нормативных актов незаконными (судебный нормоконтроль)" *(1101).

В других случаях - ограничиваются указанием на судебный прецедент " как возможный источник российского права" *(1102).

В третьих же случаях в качестве форм судейского права ряд ученых рассматривает юридическую практику в целом как источник права*(1103), а также - прецедент правоприменения, разъяснения Верховного Суда по вопросам судебной практики, прецеденты толкования и др.*(1104)

Не вдаваясь в суть и причины разночтений авторов по вопросам, касающимся тех или иных форм судейского права в современной России, остановимся на рассмотрении лишь некоторых, наиболее устоявшихся и наиболее широко признанных из них.

Среди таких форм следует выделить прежде всего постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации, содержащие в себе положения, имеющие не только характер разъяснений по вопросам судебной практики, но и характер обязательных для нижестоящих судов рекомендаций Верховного Суда как высшего судебного органа, на который возложена обязанность по осуществлению судебного надзора за деятельностью судов общей юрисдикции.

Наряду с разъяснениями, касающимися применения тех или иных нормативных правовых актов при рассмотрении конкретных уголовных, гражданских или административных дел, в подавляющем большинстве постановлений Пленума Верховного Суда содержатся также рекомендации соответствующим судам типа: " обратить внимание судов...", " судам надлежит иметь в виду...", " следует усилить надзор за правильным применением законодательства нижестоящими судами" и т.п.

В качестве примера можно сослаться на постановление Пленума Верховного Суда от 24 февраля 2005 г. " О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц", где содержатся такого рода рекомендации, как рекомендация " обратить внимание судов на то, что право граждан на защиту чести, достоинства и деловой репутации является их конституционным правом, а деловая репутация юридических лиц - одним из условий их успешной деятельности"; рекомендация " руководствоваться нормами, относящимися к средствам массовой информации" в случае, " если не соответствующие действительности порочащие сведения были размещены в сети Интернет на информационном ресурсе, зарегистрированном в установленном законом порядке в качестве средства массовой информации"; рекомендация судам " отграничивать дела о защите чести, достоинства и деловой репутации (ст. 152 Гражданского кодекса Российской Федерации) от дел о защите других нематериальных благ, перечисленных в ст. 150 этого Кодекса, нарушенных в связи с распространением о гражданине сведений, неприкосновенность которых специально охраняется Конституцией Российской Федерации и законами и распространение которых может причинить моральный вред даже в случае, когда эти сведения соответствуют действительности и не порочат честь, достоинство и деловую репутацию истца" *(1105).

Подобного рода рекомендации Верховного Суда сопутствуют его разъяснениям по вопросам судебной практики типа: " Надлежащими ответчиками по искам о защите чести, достоинства и деловой репутации являются авторы не соответствующих действительности порочащих сведений, а также лица, распространившие эти сведения" *(1106); " если сторонами спора о защите деловой репутации будут юридические лица или индивидуальные предприниматели в иной сфере, не относящейся к предпринимательской и иной экономической деятельности, то такой спор подведомствен суду общей юрисдикции"; и др.*(1107)

Говоря о содержании постановлений Пленума Верховного Суда, следует обратить внимание также на то, что во многих из них, наряду с разъяснениями и рекомендациями, имеются разного рода дефиниции - определения понятий тех или иных правовых явлений.

Например, в постановлении Пленума Верховного Суда от 18 ноября 2004 г. " О судебной практике по делам о незаконном предпринимательстве и легализации (отмывании) денежных средств или иного имущества, приобретенного преступным путем" дается понятие финансовой операции, под которой следует понимать " действия с денежными средствами, ценными бумагами и иным имуществом (независимо от формы и способов их осуществления, например, договор займа или кредита, банковский вклад, обращение с деньгами и управление ими в задействованном хозяйственном обороте), направленные на установление, изменение или прекращение связанными с ними гражданских прав и обязанностей" *(1108). Здесь же содержится определение понятия дохода, под которым понимается " выручка от реализации товаров (работ, услуг) за период осуществления незаконной предпринимательской деятельности без вычета произведенных лицом расходов, связанных с осуществлением незаконной предпринимательской деятельности" *(1109).

В постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 г. " О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации" даются исходные для данного акта Суда понятия общепризнанных принципов международного права, общепризнанных норм международного права и международных договоров России*(1110).

Различные определения понятий правовых явлений имеются и во многих других постановлениях Пленума Верховного Суда. Они составляют важную часть их содержания, придавая ему большую четкость и определенность.

Однако в научной литературе сам факт " внедрения" понятий, наряду с разъяснениями и рекомендациями, в содержание постановлений Пленума Верховного Суда вызывает у некоторых авторов возражение.

Например, по мнению Д.Н. Бахраха и А.Л. Буркова, " определение понятий не является компетенцией суда в целом и Пленума Верховного Суда РФ в частности... Формулирование общеобязательных понятий (общих положений) - прерогатива законодателя, а предложение определений, понятий - сфера теоретиков права" *(1111).

Аналогичного мнения придерживаются и некоторые другие авторы, полагающие, что внесение определений того или иного понятия в текст постановления Пленума Верховного Суда или нормативного правового акта искусственно удлиняет и загромождает его*(1112).

Рассмотрение вопроса о целесообразности или, наоборот, о нецелесообразности внесения в юридически значимый акт тех или иных дефиниций требует особого внимания и отдельного исследования.

Применительно к рассматриваемой теме более важным представляется определить юридическую природу и характер вносимых в постановления Пленума Верховного Суда понятий*(1113), а вместе с ними - собственно разъяснений по вопросам судебной практики и рекомендаций судам.

Данная проблема, как известно, является далеко не новой и отнюдь не оригинальной для отечественных ученых-теоретиков и практиков. В научной литературе она зачастую рассматривалась в обобщенном виде - в плане определения юридической природы и характера судебной практики, по поводу которой, как справедливо замечает И.Ю. Богдановская, высказываются самые противоречивые точки зрения и в отношении которой не только российские, но и зарубежные ученые-юристы до сих пор не могут договориться о ее правовой природе*(1114).

Решая вопрос о юридической природе и характере постановлений Пленума Верховного Суда как одной из важнейших составных частей и проявлений судебной практики, принципиально важным представляется исходить не только и даже не столько из их формально-юридического признания или, наоборот, непризнания, сколько из их реальной юридической и социальной значимости, из их фактического и практического следования им нижестоящими судами.

Дело в том, что если в отношении формально-юридического признания постановлений, а точнее - содержащихся в них разъяснений по вопросам судебной практики идут бесконечные споры о том, являются ли они обязательными для нижестоящих судов или не являются таковыми, следует ли их рассматривать в качестве источника права или для этого нет никаких оснований, то в отношении фактического признания и использования судами содержащихся в постановлениях Пленума Верховного Суда разъяснений, рекомендаций и дефиниций практически ни у кого нет сомнений.

Несмотря на то что " судебное толкование (разъяснение) законодательства, осуществляемое Пленумом Верховного Суда Российской Федерации и Пленумом Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, официально не является источником права, - констатируется в связи с этим в литературе, - на практике оно является таковым" *(1115).

Причины фактического признания положений, содержащихся в постановлениях Пленума Верховного Суда заключаются прежде всего в них самих - в их теоретической и практической значимости, адекватности отражения в них назревших в правовой системе страны жизненно важных проблем и в их практической востребованности.

Несомненно прав профессор А.И. Рарог, утверждая, что степень обязательности разъяснений Пленума Верховного Суда " определяется высоким авторитетом Верховного Суда РФ, высокой квалификацией членов Пленума Верховного Суда, правильностью и обоснованностью даваемых Верховным Судом разъяснений" и что " поэтому судебные и иные правоохранительные органы обычно руководствуются разъяснениями и указаниями Верховного Суда РФ" *(1116).

Однако трудно согласиться с мнением автора о том, что " ни из Конституции РФ, ни из федеральных конституционных законов, ни из других федеральных законов не следует, что разъяснения Пленума Верховного Суда РФ имеют нормативный характер и являются обязательными для судебных органов страны" *(1117). Данное утверждение, очевидно, основывается на несколько упрощенном и весьма прямолинейном толковании упомянутых актов и к тому же отчасти противоречит позиции по данному вопросу самого ученого, которому " в известной мере правомерной представляется проблема правотворческой деятельности Пленума Верховного Суда РФ в связи с его правом давать судам разъяснения по вопросам судебной практики" *(1118).

Противоречивость данного мнения, равно как и других аналогичных ему суждений, заключается в том, что, с одной стороны, фактически признается правомерность правотворческой деятельности Верховного Суда, т.е. его полномочия принимать акты, имеющие нормативный, следовательно и общеобязательный характер, а с другой - фактически отрицается их нормативный характер.

Анализ содержания постановлений Пленума Верховного Суда со всей очевидностью показывает, что все его составные части - разъяснения, рекомендации и дефиниции имеют не персонифицированный характер, а общий нормативный характер, поскольку адресованы они не отдельному какому-либо судебному органу, а всей системе существующих в стране судов общей юрисдикции, а также - военных и специализированных федеральных судов.

К тому же они рассчитаны не на однократное применение, как это имеет место, когда речь идет об индивидуальных актах, или актах применения. Постановления Пленума Верховного Суда по аналогии с нормативными актами действуют до тех пор, пока не будут заменены или отменены.

Постановления Пленума Верховного Суда не содержат в себе тех обычных, относительно " конкретизированных" норм, которые составляют содержание различных нормативных правовых актов и которые регулируют поведение граждан, должностных лиц и других субъектов права, определяют их правовой статус и наделяют их определенными правами и обязанностями.

Однако они создают не менее значимые регулятивные нормативно-правовые средства в виде принципов применения действующего законодательства и таких весьма важных общих норм, как нормы-разъяснения (толкования), нормы-рекомендации и нормы-дефиниции.

Не порождая для субъектов права персонифицированных прав и обязанностей, эти принципы и нормы тем не менее устанавливают для судебных органов общий ориентир, общее направление в толковании и применении тех или иных нормативно-правовых актов, обязывают суды разрешать дела в строгом соответствии с действующим законодательством*(1119).

На примере весьма общего нормативного характера постановлений Пленума Верховного Суда РФ мы имеем, как представляется, довольно уникальный случай " взаимоперехода" норм из одной степени общности, а точнее - абстрактности, в другую и, наоборот, с одновременным появлением новых регулятивных элементов в виде принципов и новых неперсонифицированных правил поведения, или общих норм.

На первой стадии процесса, условно именуемого " взаимопереходом" норм из одной степени абстрактности в другую, - на стадии правоприменения имеет место конкретизация действующих общих норм, а точнее - их персонификация, своего рода переход общей нормы, содержащейся в законе и касающейся неопределенного круга лиц в конкретную норму, содержащуюся в судебном решении (индивидуальном акте правоприменения) и касающуюся конкретных лиц.

На этой стадии, в процессе применения права, как справедливо отмечается в литературе, " конкретизацией норм суды привносят в правоприменительный акт (судебное решение) новый элемент (в отличие от толкования права), новое установление, которое отсутствует в самом нормативном акте. Хотя и не выходит за его рамки" *(1120).

На второй стадии " взаимоперехода" норм из одной степени абстрактности в другую имеет место выработка Верховным Судом*(1121), на основе изучения и обобщения опыта формирования (в судебных решениях) индивидуальных норм, а также их содержания, иных более общих регуляторов общественных отношений в виде новых принципов правоприменения, норм рекомендаций и других им подобных норм.

Разумеется, что такого рода общие, а точнее - абстрактные, адресованные всем ныне действующим и будущим судам нормы, так же как и нормы, содержащиеся в нормативных правовых актах, как верно отмечают исследователи, требуют в процессе своей практической реализации " дальнейшей конкретизации" *(1122).

Это происходит на третьей, условно выделяемой стадии " взаимоперехода" юридических норм из одной степени общности, в данном случае - общности норм-рекомендаций, норм-дефиниций и других им подобных норм, в другую степень.

Данный процесс осуществляется судами одновременно и параллельно с процессом конкретизации ими норм, содержащихся в нормативно-правовых актах, практика применения которых нашла свое соответствующее отражение в постановлениях Пленума Верховного Суда.

Процесс " взаимоперехода" правовых норм из одного состояния общности в другое, более конкретное состояние и, наоборот, указывает прежде всего на то, что нормы права, содержащиеся в постановлениях Пленума Верховного Суда РФ, существуют и реализуются не сами по себе, а в тесной связи и взаимозависимости с системой всех иных действующих в стране правовых норм.

При этом системность и нормативность постановлений Пленума Верховного Суда РФ органически сочетается и дополняется их общеобязательностью. Последняя, вопреки мнению ученых, утверждающих, что обязательный характер постановлений Пленума Верховного Суда РФ не имеет никакой правовой основы, предусматривается, на наш взгляд, основополагающими для правового статуса судебной власти в России нормативно-правовыми актами и прежде всего федеральными конституционными законами и Конституцией России, наделяющими Суд полномочиями как судебного надзора, так и дачи разъяснений по вопросам судебной практики.

Трудно, не впадая в крайнюю идеализацию реальной российской, равно как и любой иной государственно-правовой действительности, предположить, что, возлагая на высший судебный орган столь важные в пределах сферы его деятельности полномочия, законодатель исходил бы из того, что эффективность и самодостаточность этих полномочий может быть обеспечена не их государственно-властным характером, предполагающим обязательное следование нижестоящих судов решениям, исходящим от Верховного Суда, включая его разъяснения по вопросам судебной практики, а характером обычных, ни к чему не обязывающих никого рекомендаций и благих пожеланий.

В связи с этим в научной литературе вполне резонно ставится вопрос о том, что " если исходить из того, что разъяснения Пленума обязательными для судов не являются, то возникают вопросы о том, была ли необходимость закреплять на конституционном уровне положение о даче Верховным Судом РФ разъяснений по вопросам судебной практики и к чему такие разъяснения, если их можно игнорировать? " *(1123).

Аналогичные вопросы возникают и в отношении других нормативных правовых актов, развивающих данное конституционное положение.

При этом вряд ли будет юридически оправданным и логически обоснованным говорить о том, как это иногда имеет место в научной литературе, что независимость судов от разъяснений Пленума Верховного Суда РФ " есть высшая ценность и основа подлинного правосудия" *(1124).

Как свидетельствуют юристы-практики и сама практика рассмотрения дел в кассационной и надзорной инстанциях, " игнорирование разъяснений Пленума Верховного Суда РФ по применению федерального законодательства неминуемо приводит к постановлению ошибочных судебных решений" *(1125).

Разумеется, было бы весьма наивным и опрометчивым идеализировать постановления Пленума Верховного Суда и рассматривать содержащиеся в них положения как истину в последней инстанции. Специалисты в данной области, выступающие против обязательности для судов постановлений Пленума Верховного Суда, верно констатируют, что " история отечественной судебной практики знает примеры, когда высшими судебными органами давались разъяснения, не соответствующие букве закона" *(1126).

Однако при этом, во-первых, не учитывается тот немаловажный для определения юридической природы и характера постановлений Пленума Верховного Суда факт, что кроме буквы закона есть еще и дух закона, суть которого, наряду с его словесной формой, раскрывается Судом и, как правило, адекватно отражается в постановлениях Пленума Верховного Суда.

А во-вторых, не поясняется, как возникающие время от времени " сбои" в разъяснениях Пленума Верховного Суда сказываются или могут сказаться на их обязательности. Ведь от того, как соотносятся постановления Пленумов Верховного Суда РФ с тем или иным конкретным нормативно-правовым актом (актами), их общий правовой статус, их юридическая природа и характер меняются.

Вне зависимости от тех или иных обстоятельств постановления Пленума Верховного Суда РФ как были, так и остаются по своей форме и содержанию нормативными и общеобязательными актами, обеспеченными не только высоким профессиональным и моральным авторитетом Верховного Суда РФ, но и действующим законодательством.

Сравнивая постановления Пленума Верховного Суда с прецедентной формой права и самим прецедентом, выступающим в качестве одного из важнейших источников общего права, можно с полной определенностью сказать, что в их форме и содержании, наряду с особенностями каждого из этих юридических актов, " имеет место быть" очень много общего.

При этом речь идет не только о нормативности и общеобязательности данных актов, обусловливающих их выступление в качестве источников права, но и о таких признаках, как: предопределенность их формирования и функционирования иерархичным характером судебной системы; соподчиненность и в то же время значительная самостоятельность и независимость судов; публичный характер данных актов и обязательность обнародования их в официальных изданиях; " связанность" положениями, содержащимися в рассматриваемых актах, не только нижестоящих судов, но и самих высших судебных инстанций, от которых исходят эти акты; формирование данных актов в рамках правоприменительной деятельности; принятие их на основе закона и в соответствии с законом; и др.

Наличие этих и других им подобных признаков, свойственных судебному прецеденту, у постановлений Пленума Верховного Суда Российской Федерации позволяет расценивать их не только с оговоркой типа - " своего рода судебный прецедент" или " своеобразная форма судебного прецедента" *(1127), а рассматривать их не иначе как обычный прецедентный акт, обладающий, по примеру прецедентов, существующих в правовых системах других стран, определенным своеобразием.

Одно из таких своеобразий заключается, в частности, в том, что прецедентный характер судебного акта в российской правовой системе возникает не в процессе рассмотрения Верховным Судом РФ конкретных уголовных или гражданских дел, а в процессе обобщения им судебной практики по различным категориям дел и дачи по вопросам судебной практики соответствующих разъяснений.

Что же касается имеющих место в отечественной литературе попыток представления решений Верховного Суда РФ по конкретным делам, которые он рассматривает в качестве суда первой или второй инстанции, в порядке надзора и по вновь открывшимся обстоятельствам, в виде прецедентов, то здесь, как верно подмечает А.Л. Бурков, " называя решение суда прецедентным, мы скорее употребляем это понятие в обывательском смысле - как решение, которое ранее не встречалось в практике судов" *(1128).

Данное предположение подтверждается тем, что такого рода решения имеют не нормативный, а строго индивидуальный характер и рассчитаны они не на многократность применения, по аналогии с судебным прецедентом, а на однократность. Кроме того, хотя они и являются обязательными юридическими актами, но эта обязательность касается только строго определенных лиц.

Из всего сказанного можно сделать один, и притом вполне определенный, вывод о том, что если постановления Пленума Верховного Суда РФ, имея нормативный и общеобязательный характер, допустимо рассматривать в качестве актов, имеющих общий прецедентный характер, то решения Верховного Суда по конкретным делам следует относить лишь к обычным актам правоприменения, имеющим строго индивидуальный характер. Кроме того, если первые из них, исходя из " заложенных" в них общенормативных свойств и признаков, допустимо и необходимо рассматривать в качестве источников права, то вторые - лишь в качестве индивидуальных актов.

 

⇐ Предыдущая44454647484950515253Следующая ⇒

Поделиться: