МИХАИЛ ЗЛАТКОВСКИЙ (172-74-18). Родился в 1944 году в деревне Христофоровка села Вторый Левые Ламки Тамбовской области.

Окончил МИФИ в 1968 году по специальности “Ускорители элементарных частиц” и в 1972 стал вольным художником.

Художественный редактор и Главный художник журналов, газет и компаний “Химия и Жизнь”, “Природа и Человек”, “Гластность” Сергея Григорьянца, “San Diego Reader”, “Josten Learning Inc”, “BytesOn Line Co.”, (США, 1993-1997), “Московские Новости”, “Литературная газета” и Издательско-рекламной группы “Метрополис”.

Основатель и профессор первой в стране кафедры Дизайна СМИ на факультете журналистики МГУ, автор первого современного учебника по Дизайну и иллюстрации СМИ.

Основатель и Первый Президент SUCA – Союза карикатуристов СССР, Вице-президент FECO – Федерации Европейских Организаций Карикатуристов, член Французской академии юмористических искусств, Санкт-Петербургской академии Авторитетов “Золотой Остап”, Международной академии Педагогики.

Обладатель самой большой в мире коллекции призов (150) международных выставок, фестивалей и конкурсов в анимации, карикатуре, плакате, дизайне и иллюстрации, среди которых около пятидесяти Grand Prises в Бельгии, Германии, Италии, Иране, Канаде, Корее, Польше, СССР и России, США, Франции, Югославии, Японии.

В результате опроса мнения среди художников всего мира, проведённого профессиональным журналом “Witty World”, был признан в 1992 году “Лучшим художником” в карикатуре.

Кавалер Медали Почёта Президента, США.

Двое любимых детишек.

Тренер по теннису, USPTA.

Большой любитель.

Михаил Златковский – художник (1950), интересный художник (1970), занятный (1971), талантливый (1973), великолепный (1977), уникальный (1981), выдающийся (1987), Maestro (1991), Grand Maestro (1997), Заслуженный, гений (1996), Заслуженный деятель искусств Российской Федерации (2000).

(“Русская классическая эротика”, ЗАО “Технологии СМИ”, Москва 2000 год.)

 

Конечно, среди двух десятков будущих владельцев этой книги не будет людей незнакомых с творчеством Златковского, тем не менее я не смог отказать себе в удовольствии опубликовать эту справку.

Характерной особенностью рисунков Златковского является мысль, непременно присутствующая в них. Причём, рассматривая рисунок, два человека могли иметь разное мнение.

Приведу такой пример. Однажды я привёз в Новосибирск десяток рисунков Злата, ребята там изучали их чуть ли не под микроскопом, комментируя каждый штрих на рисунке. Когда дошла очередь до “Лампочка-фига”, они даже взмокли:

– Саша, это же “Лампочка Ильича”! Как Златковского за это не посадили?!

– Какая лампочка!? Этот рисунок Миша сделал к песне Высоцкого “Мишка Шифман башковит”, что Мишке вместо Израиля вышла фига.

– Да нет! Это “Лампочка Ильича”.

– Я непременно спрошу у Миши, передам вашу трактовку.

Спросил позже.

Миша:

– Нет, Саша, о “Лампочке Ильича” я не думал, когда рисовал, но для меня не ново, когда моему рисунку придают совершенно другое или даже другие толкования.

 Я редко спрашивал Мишу о смысле рисунков. Но иногда он, не дождавшись моей реакции, объяснял рисунок. Конечно, в его интерпретации мысль была ярче, объёмнее и именно его словами я старался уже объяснять другим невеждам.

Наиболее интересны были встречи со Златом в январе, когда он получал десятки поздравлений с Новым годом со всего света от друзей-художников. Это были их личные рисунки. Вот я сидел и рассматривал их. Жалею до сих пор, что не догадался подсказать Мише собирать их – интересная была бы подборка.

Да и для меня Новый год стал самым желанным праздником, поскольку Миша и меня поздравлял с ними своими рисунками на протяжении восьми лет, начиная с 1983 по 1991 г.г.

Зачастую Миша давал мне свои рисунки, а в 1983 году прислал цикл своих рисунков “Homo Sapiens” – 50 фотографий размером 40х30 см. Валера Панкратов их переснял, я наклеил их на листы ДВП и повесил на стенку. Около двадцати лет они висели в моём кабинете, со временем выцвели и сейчас заняли своё место в саду.

Неоднократно приглашал Мишу к себе в гости покататься на горных лыжах на нашей Белой горе, где были и домики, и подъёмник, и свои люди, которые могли обеспечить безмятежный отдых. Миша так и не смог приехать, а его дочь Настя с мужем Ильёй однажды приехали. Забросил я их на гору, определил в избушку, познакомил с Мишей Паршиковым, который при горе состоял, и ребята провели там дней десять. Несколько раз приезжал их проведать.

 

Позже Миша дал мне ксерокс своих рисунков “СТОП” (сто параграфов) – цикл, составляющий 100 рисунков.

Часто у Михалыча были гости. У него я познакомился с Виктором Богорадом, с художником из Одессы, однажды встретил у Миши двух симпатичных девушек-шведок, которые писали какую-то работу о творчестве Златковского. Вот когда я остро почувствовал незнание английского. Они ко мне (особенно одна) – со всей своей шведской душой, а я отбивался двумя-тремя фразами, что, мол, рад бы, девушки, да не знаю языка.

Постепенно Мишу стали выпускать за рубеж для получения присуждённых ему премий. И он мне рассказывал про Францию, Канаду, Турцию, Польшу, Японию, Югославию. Всё чаще Злат говорил об эмиграции. Я не верил, вернее, не хотел верить, что он от слов перейдёт к делу.

Однажды подумал: а почему мне не сделать книгу рисунков Златковского? Всё-таки иногда у меня бывают прояснения. Принципиальное отличие тех книг, которые я печатал (Высоцкого, Жванецкого) от книги Злата заключалось в том, что рисунок на машинке не напечатаешь. Здесь нужен был ксерокс, которого у меня не было, но люди-то хорошие были! Ксерокопировал 100 рисунков “СТОП” и 50 рисунков “Homo sapiens”, снабдил каждый цикл рисунков статьями о Златковском из “Химии и Жизни” и “Московского комсомольца”, назвал книгу названием статьи из “Московского комсомольца” “Горжусь профессией шута”, переплёл и в 1992 году привёз Златковскому.

Пришёл с Дерябиным, сели за стол, выпили, потом достал книгу и вручил Мише. Боже, что тут началось! Миша бегал с книгой по квартире и кричал, что наконец-то он начал печататься в издательстве Сысоева! Потом подошёл ко мне и сказал:

– Саша, говори, что хочешь – отдам.

– Миша, если можно – “Колоколенку”.

Злат, обращаясь к жене и Володе:

– Ну, у Сысоева есть вкус.

После чего “Колоколенка” (размер 60х90 см) мне была торжественно вручена. Позже я сделал для неё раму и повесил в своём кабинете. Как-то присутствовал при споре двух старших детей, кому “Колоколенка” достанется впоследствии. Сказал, что завещаю её тому, кто будет меня в старости содержать. Так что за своё будущее в преклонном возрасте я спокоен.

В 1993 году вышла “Моя Одесса” М.Жванецкого, которую составлял я, и, гордый, привёз экземпляр Златковским. Дома была только Надя с детьми.

– Надя, а где Миша?

– Миша уехал в Америку с лекциями и остался там. Со мной развёлся.

Опять пустота, горечь.

– Надя, остался Мишин архив?

– Да, есть кое-что.

– Дай мне, я составлю книги.

В 1996 году привёз Наде второй том (назвал по интервью Злата “Моя несостоявшаяся литература”) и очень кстати: Настя собиралась проведать отца в Америке. Тут же сняли на видео меня с книгой, моё обращение к Злату.

К тому времени получил от Миши пару писем. Чувствовалось, что он не в восторге от Нового Света.

 

Для третьего тома ещё оставалась часть архива, воспоминания Златковского о Высоцком (“Полёты во сне и наяву”, “Горизонт” № 29, 21 июля 1990 г.), много всевозможных вырезок с рисунками Злата из журналов “Химия и Жизнь”, “Природа и Человек”, “Юность”, “Театральная жизнь”, “Литературная газета”, “Собеседник”, “Московские новости”, иллюстрации к книге Л.Филатова “Бродячий театр”, иллюстрации к повести В.Аксёнова “Остров Крым”, воспоминания Златковского “Моя Легница”...

Книгу закончил в 1997 году, назвал “И тут подошёл Михаил Златковский” (по названию интервью с Мишей, опубликованное в “Молодом комсомольце” (!!! ), № 9, 1988 г. Переплёл книгу, позвонил Наде, спросил, не будет ли оказии передать Мише книгу, а Надя:

– Саша, Миша вернулся в Россию, так что ты сам ему сможешь передать, – и называет мне номер телефона.

Созвонился со Златом, а несколько позже и встретился с ним. Миша почти не изменился, разве что усы поседели.

Я всегда побаивался жён своих друзей, и в то моё первое посещение семьи Златковских думал, как то меня примет новая жена Миши. Но слава Богу, опасения мои оказались напрасными. Маша – молодая, стройная, красивая, приветливая женщина. Её любовь к Мише трансформировалась в благожелательное отношение ко мне.

Маша – писательница. Миша читал мне её произведения, рекомендуя издать их в моём “издательстве”. Я – не против, но, как показали дальнейшие события, в моих услугах Маша не нуждалась: её произведения публиковались в журналах (в основном – в женских), а позже вышли отдельной книгой с иллюстрациями Злата.

Миша уже работал главным художником “Московских новостей”. У него вышел роскошный календарь его рисунков (45х60 см) на 1998 год, который он мне и подарил с трогательной надписью: “Самому любимому на всём пространстве этой Земли ценителю творчества автора и просто – любимому Саше Сысоеву от Михаила Златковского”. Впоследствии я накупил рамки и вставил в них Мишины репродукции, позже к ним прибавились рисунки, и сейчас в моём кабинете на стенах – солидный иконостас рисунков Злата.

 В январе 1998 года он позвонил мне:

– Саша, я рассказал главному редактору о тебе, и он загорелся идей опубликовать о тебе статью. Ты не будешь против, если к тебе приедет журналистка?

Опубликоваться в “Московских новостях” – такого со мной ещё не было. Я согласился, и в феврале 1998 года ко мне приехала Катя Карсанова. Я думал, нашим разговорам не будет конца, а хватило одного-двух дней, в них и вместились вся моя жизнь в самиздате. В конце марта 1998 года под названием “Сам–Издатель” вышла эта статья. Вошло, конечно, не всё, особенно было обидно, что не было моего рассказа о Златковском (сейчас я пытаюсь это компенсировать).

 

ОТСТУПЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ. За все эти двадцать с лишним лет я приезжал в Москву множество раз. Я бы назвал четыре категории приездов: на свои деньги, в командировки, на повышение квалификации, иногда по вызову М.Жванецкого.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: