Глава восьмая: Феномен опричнины. Две столицы, два войска, два правительства.

 

Мы подходим к самой главной и осуждаемой странице истории Ивана Грозного – истории опричнины.

«Опричник» - это уже нарицательное слово. Историки используют его порой чуть ли не как ругательное, а монархисты – как синоним «защитника интересов Православной монархии». Мы постараемся воздержаться от крайних оценок и взглянем непредвзято на опричнину.

 

Идея опричнины была придумана Басмановым и его новым «другом» - Василием Захарьиным-Романовым. Басманов понимал, что его положение шаткое. Все равно родовитая знать его не признает, так как местничество никуда не делось. Конечно, Иван Грозный подточил клановую систему, но местнические споры продолжались, и Басманов только неофициально был первым лицом в государстве. Официально он не мог командовать даже каким-нибудь средним князем из Рюриковичей. Его сын, таким образом, не мог претендовать на высокие посты в армии, а мы помним, что в те годы слава выдвиженцев по наследству не передавалась – Федору Басманову пришлось бы с нуля начинать воинскую карьеру без всяких шансов стать главнокомандующим. То же самое в боярской думе – Басманов в ней по-прежнему занимал невысокое место. Ненавистные соратники Адашева, тоже «неофициального» правителя, Горбатый, Щенятев, Пронский, занимали куда более высокое положение.

На Басманова давила и его родня – клан Плещеевых. Мы помним, что человек в те годы вне клана был ничто. Басманов был частью этого размножившегося клана. Его представители были честолюбивы, но далеко не так талантливы, как он. Особенно выделялись Колодка-Плещеев и Очин-Плещеев. Их властолюбие и желание командовать крупными войсковыми соединениями даже превышало властолюбие Басманова. Басманов должен был что-то придумать.

Басманов придумал гениальнейшее решение. Он придумал... разделить власть на Руси. Сделать две думы, два войска, две системы земельных владений. Один оставался только царь. У старой боярской думы оставалась бы номинальная власть, а новая – опричная, имела бы настоящую власть в стране, а во главе ее стоял бы Басманов. Руководство войском переходило к его родне.

Царю мысль понравилась. Басманов, видимо, верно угадал желание царя создать систему, где совсем не будет местничества и где будут на вершине только те, кто имеет талант, независимо от происхождения. В предложенной системе оказывались волки сыты и овцы целы. Предотвращалось столкновение старой знати и новой – опричной.

Басманов угрозы со стороны «китов» - Бельского, Мстиславского и Воротынского, не видел. Все трое не отличались властолюбием и, занимая высокие посты, предпочитали спокойно управлять страной и армией и не встревать ни в какие политические баталии. Их вполне устраивало формальное сохранение их высокого положения. Роль Романовых после смерти Анастасии сама по себе сошла на нет, благо, они предпочитали признавать главенство Басманова. Опасность представляли лишь члены «военной оппозиции», которые, добившись своей службой высокого положения, не собирались его легко отдавать. Басманов приготовился к войне с ними.

Мы не будем пересказывать истории бегства Ивана Грозного в Александровскую слободу. Зададимся вопросом: зачем это было нужно? Ответ прост: Иван Грозный прощупывал почву, как настроен народ, и фактически получил от земского собора неограниченные полномочия. Поняв, что народ на его стороне, он ввел опричнину.

Опричнина представляла собой разделение земли на две части. Иван Грозный произвольно располосовал все прежние уделы, чтобы от них не оставалось и следа. Он создал свою опричную думу, создал опричное войско, опричное землевладение, опричные суды. В противовес ему было создано то же самое, но земское. В земщину, однако, он отдал худшие земли, так как в опричнину он отбирал только тех, в ком был уверен на сто процентов.

Басманов добился своего – он стал во главе опричнины. Опричным войском командовать стал его родственник Колодка-Плещеев. увы, на роль талантливого выдвиженца он не тянул: он отличался лишь непомерным властолюбием и удачным родством. Точно такими же качествами отличался Очин-Плещеев, еще один родственник Басманова.

Иван Грозный и Басманов, увы, преследовали разные цели. Иван Грозный хотел с помощью опричнины дать путь наверх талантливым людям из низов, Басманов же – лишь своим ставленникам. А особенных талантов он видеть в ней не хотел, так как боялся угрозы своему положению.

Столицей стала Александровская слобода. Иван Грозный почти не появлялся в Москве. В Москве заседала земская дума. Возник ряд сложностей. Во-первых, судебные функции земцев и опричников часто пересекались, и невозможно было разобраться, какие дела к чьей юрисдикции относятся, что казалось, впрочем, временной трудностью, во-вторых, в армии возникало двуначалие. Опричный корпус действовал сам по себе, а земское войско – само по себе. Общего командования не было.

Иван Грозный, подумав, нашел решение, разграничив сферы деятельности опричного и земского войска. Земское войско Мстиславского и Бельского по-прежнему должно было нести оборону южной границы, но, скажем так, отвечать за «общее командование» - за разведку, подготовку крупных операций против войска хана, действия по обороне Оки, к которой, кстати, крымчане давненько не пытались подходить. Опричный корпус решал чисто тактические задачи – нанесение прямого и быстрого удара по татарским соединениям, который должен был дезорганизовать и заставить уйти хана. Как раз в то время крымская угроза возобновилась, Девлет-Гирей преодолел внутренние проблемы и начал каждый год наносить мощные удары по Руси. В этих боях опричный корпус и начал себя показывать.

Колодка-Плещеев, осуществляя номинальное командование опричным корпусом, все операции поручал Дмитрию Хворостинину. Это был настоящий идеал «талантливого выдвиженца», которых и хотел видеть Иван Грозный в опричнине. Хворостинин был из княжеского рода, занимавшего, однако, самый низ служебной иерархии. Он отличился еще при взятии Полоцка, на глазах царя. С малым войском он не позволил воеводе Довойне сжечь посад, нанеся упреждающий удар. Иван Грозный его заметил, и ввел его в опричнину, испытав предварительно его верность. Хворостинин в опричнине сразу же показал свое умение – стремительное действие малыми силами. Он три года подряд успешно наносил удары Девлет-Гирею, который всякий раз уходил из русских пределов не солоно хлебавши.

Другими талантливыми представителями опричнины были Охлябинины – родственники Хворостинина. Их отличал точно такой же стиль ведения войны, как и Хворостинина. Хан боялся кинжальных ударов наших конных отрядов, как огня. Вспоминая свой опыт встречи с войском Басманова, он даже при многократном преимуществе не рисковал в поле тягаться с опричным войском.

Казалось бы, опричнина себя оправдывала, однако в Ливонии и Литве ее не использовали. Там по-прежнему с переменным успехом действовало земское войско. Мы опустим рассказ о победах и поражениях нашей армии на том фронте, у нас другая задача. Почему там не использовалась опричнина? Вероятно, потому, что там было очень сложно разграничить ее задачи с земской. На южном фронте это получалось, но в условиях, где действия шли на ограниченном пространстве, это было сложнее.

В опричнину вошел целый ряд воевод, которые никак не могли высоко пробиться в земщине. Причем даже из достаточно высоких родов. Так, в опричнине оказались Трубецкие, Гедиминовичи. Они давно уже растворились в общей массе воевод и добрых полвека о них не было ни слуху, ни духу. Они решили войти в опричнину, надеясь на скорое повышение. И действительно сделали быструю карьеру, но каких-то особых достижений за ними не было.

Другим вошедшим в опричнину был князь Василий Телятевский, родственник знаменитого Семена Микулинского. Он тоже большими талантами не отличался, как и Трубецкие, был вполне средним воеводой. Но благодаря опричнине поднялся довольно высоко и впоследствии «прославился» неудачной обороной Полоцка, хотя его роль в тех событиях и не вполне понятна. Но в любом случае в сравнении с обороной Пскова Шуйским Телятевский не показал там таланта.

Вошедший в опричнину князь Афанасий Вяземский, до того боровшийся за сохранение титула, подружился с Басмановым и по его протекции стал приближенным к царю, не отличившись ни в управлении, ни на войне ровно ничем.

Следующей фигурой стал Василий Темкин-Ростовский, брат знаменитого полководца Григория Темкина-Ростовского. В отличие от брата, который был одновременно и достаточно беспринципным борцом за власть, и героическим воеводой, он был только беспринципным борцом за власть. Он активно боролся за главенство в опричном корпусе, не обладая ни авторитетом, ни умением, и под конец добился этого в самый неподходящий момент – перед нашествием 71 года.

Довольно высокого положения в опричнине достигли князья Гвоздевы-Ростовские и Тулуповы – также особенно ничем не прославившиеся на поле боя и в управлении.

В опричнину вошли даже такие люди, как Никита Одоевский, Сицкие, Хованские, Иван Андреевич Шуйский – сын того самого Андрея Федоровича Шуйского, с которого, скажем так, «все и началось». Иван Андреевич после казни отца пропал из поля зрения надолго, но с появлением опричнины он решился попробовать все же вернуть с ее помощью хотя бы часть прежнего величия своего рода. О нем трудно что-то сказать как о полководце. Он погиб в бою при Лоде, уже воюя в составе земщины.

Из других князей отметим Василия Барбашина, который представлял собой младшую ветвь Шуйских, отличился в Ливонии, как блестящий тактик, победитель в битве под Эрмесом. Он, как и Хворостинин, не мог рассчитывать сделать себе карьеру в земщине, и охотно вступил в опричнину, но карьеру сделать здесь не смог и совсем потерялся, несмотря на несомненный талант.

Еще из князей вошли Морткины, родня вернувшегося беглеца, ничем не заметные, Борис Петрович Засекин, Андрей Васильевич Репнин – двоюродный брат казненного Михаила Репнина. Иван Грозный обычно не преследовал целые рода (об этом мы еще поговорим), и Андрей Репнин, несмотря на казнь двоюродного брата, был в опричнине, однако тоже себя проявил как полководец лишь с отрицательной стороны.

Из дворянских родов в опричнине были Осоргины, Панины, Татищевы, Бестужевы и многие другие, о них, по сути, и известно только из разрядов, больше ни про какую деятельность «талантливых выдвиженцев из низов» неизвестно.

Известна другая личность – Малюта Скуратов, на самом деле его звали, впрочем, Григорий Лукьянович Бельский. Род Бельских (к князьям Бельским отношения он не имеет) поднялся именно при опричнине, как феникс из пепла. Другим известным представителем стал Богдан Яковлевич Бельский. Малюта Скуратов в боях особо не отличился, царь рассмотрел в нем каким-то образом способность к безоговорочному подчинению, умение выискивать заговоры и абсолютную жестокость. Скуратов был исполнителем задуманных казней. Басманов, видимо, на первых порах в нем соперника не видел, считая его лишь исполнительным служакой. Но постепенно и незаметно клан Бельских начал теснить в опричнине клан Плещеевых, прежде всего не на службе, а в неофициальном месте у трона.

Род Годуновых также вырос из опричнины, однако также не благодаря особым способностям, а благодаря умению находить общий язык с власть имущими. Борис Годунов, глава этого рода, сразу понял, на кого следует делать ставку, и женился на дочери Скуратова.

Наконец, видными деятелями стали в опричнине Василий Грязной и Михаил Черкасский-Темрюков. Василий Грязной достаточно близко подобрался к царю, однако, опять же, ни в одном сражении он не участвовал, зато дружил с Малютой и проявлял особое рвение в карательных действиях.

Что до Черкасского, то он был родней второй жены Грозного и благодаря этому возвысился, хотя, как воевода, способностей был не лишен и обладал абсолютно дикой жестокостью, редкой даже среди опричников.

Итак, резюмируем. Вместо «россыпи талантов из низов», каких хотел видеть Иван Грозный, опричнина дала россыпь воевод средних способностей, которые использовали опричнину как трамплин. Рюриковичей в нее принимали, но, скажем, условный Шуйский и Одоевский здесь был ниже условного Грязного и Бельского. Правило «заслуга, а не род» соблюдалось. В итоге из Рюриковичей некоторые пробились высоко, но отнюдь не благодаря военным заслугам – тот же Вяземский, Темкин, Тулупов, Телятевский. Настоящие таланты – что Дмитрий Хворостинин, что Охлябинины, что Барбашин, большой карьеры не сделали, их в итоге обходили другие, более «ловкие». В опричнине процветало кумовство и пропихивание «своих». Сколько-нибудь крупных талантов, за исключением Дмитрия Хворостинина и его братьев, она не дала сама по себе. «Выявленные дарования» в виде Грязного, Вяземского, Бельских, Годуновых представляли собой тех людей, которых ненавидели и боялись. Мы стараемся не выдавать оценок, однако их выдали разрядные книги, которые молчат о каких-либо военных достижениях данных «талантов», и сам Иван Грозный, который впоследствии писал Грязному, попавшему в плен и требовавшему, чтобы Иван Грозный его выкупил: «ты был мало не в псарях у князя Пенинского».

И все-таки опричнина имела кое-что положительное. Как видим, Грязной был бывшим псарем и поднялся до места у самого престола. Другой вопрос – каким образом. Однако опричнина показала, что возможность реализовать себя есть теперь у всех. Задумка была хорошей, но реализация оказалась не на должной высоте.

Управление страной также шло в основном из земщины. Законы принимались в земщине, переговоры шли от имени земщины. Царь вынужден был разрываться между «опричной столицей» и «земской столицей». Не раз у него случался нервный срыв, так как ему приходилось решать слишком много задач. На это накладывались трагедии в личной жизни, потеря детей, второй, а затем третьей жены, неудачи в затянувшейся ливонской войне и внезапно выросшая до угрожающих масштабов крымская угроза. Хан уже каждый год совершал нашествия, до времени с ними справлялись, но Девлет-Гирей тоже учился на ошибках.

Дошло дело до того, что царь решился на беспрецедентный шаг – назначил «земского царя» Симеона Бекбулатовича, которого даже ставил выше себя. Увы, тот правил всего лишь год, и царь, поняв, что несколько переборщил с этой задумкой, внеся окончательную путаницу в управление, тихонько свел Бекбулатовича с престола.

Наступал 71 год, решающий экзамен для «талантливых выдвиженцев».

 

⇐ Предыдущая234567891011Следующая ⇒

Поделиться: