Лагерный антифашистский комитет, оперативно пронюхав о деятельности «кружка на нарах», поднял невероятную шумиху. Зайчонок оказался перед сворой охотничьих псов.

Вскоре прекрасным летним вечером комитет провел на открытом воздухе «митинг по разоблачению сил реакции». За спинами активистов, бросавших гневные обвинения и бранные слова в адрес реакционеров, как деревья в тайге, теснились красные флаги и висели портреты Ленина и Сталина. По окончании этой процедуры на трибуну для заключительного слова поднялся заблаговременно информированный и специально прибывший на митинг старший лейтенант Богданов из отдела пропаганды. Он говорил тихим и размеренным голосом:

— Мне от души жаль этих офицеров. Они действительно ведут себя, как жалкие актеры. О чем бы они ни мечтали, что бы они ни делали, история сама изберет свой путь.

Памятуя о недавнем выходе Японии из военной эпохи, я не мог не согласиться с мнением Богданова.

Солдаты, обитавшие в обычном лагере, пели в хоре, выпускали стенную газету, участвовали в производственном соревновании, вели диспуты в политкружках, устраивали митинги. Выходцы из бедных семей, не сумевшие получить обязательного образования, организовали кружок по ликвидации неграмотности, в котором преподавали солдаты, закончившие школу. Уставшие после трудового дня пленные до позднего вечера бились над азбукой и четырьмя арифметическими действиями.

Из окна штрафного барака их жизнь напоминала бурлящий, пенящийся горный поток. Меня обуревало желание вырваться из атмосферы, царившей в штрафном батальоне, но это было невозможно. Значит, не оставалось ничего иного, кроме как попытаться изменить саму эту унаследованную от старого мира атмосферу. Перед мысленным взором сразу вставали самые разнообразные, сложные и невероятные препятствия на пути этих попыток. Было, однако, невыносимо оправдывать препятствиями дальнейшее пребывание в столь зловонной обстановке.

В штрафном батальоне все же было несколько человек с навыками свободного мышления. И вот, собравшись, эти люди, имея в виду пробудить дремлющие чувства коллектива и вдохнуть в уже разлагающийся «живой труп» новый дух, совершенно чуждый иерархическому укладу старой армии, решили в качестве первого шага создать лекционное общество. Первое его заседание мы провели в один из нерабочих дней, в воскресенье после обеда.

Лейтенант Каваками из Токио, единственным хобби которого со студенческих времен, проведенных в университете Кэйо (или Мита, как его еще называют), было посещение театральных постановок, прочитал лекцию «Театр Цукидзи — средоточие движения за новую драматургию». Лейтенант Кобаяси, в прошлом инженер металлургического завода «Явата», выступил с докладом «Препятствия на пуги японской науки». Подпоручик Танимото, служивший в исследовательском отделе Маньчжурской железной дороги, сделал сообщение «Народы СССР и советская национальная политика». Подпоручик Эндо, до войны преподававший немецкий язык в провинциальной школе, подготовил лекцию «Поражение в войне и литература (на примере немецкой)».

Тема моего выступления — «Китай после Северного похода». Не будучи специалистом по Китаю, я выбрал эту тему потому, что в то время советские газеты ежедневно, в большом объеме и на первых страницах публиковали разнообразную информацию об этой стране. Говорить я старался простым языком, вставляя в текст сохранившиеся в памяти эпизоды из таких книг, как «Северный поход» Го Можо и «Красная звезда над Китаем» Эдгара Сноу.

Вопреки нашим ожиданиям, появление лекционного общества не встретило сопротивления с чьей бы то ни было стороны. Впрочем, стоило только хорошенько подумать, как стало бы очевидным, что именно отсутствие сопротивления было вполне естественным, а мы, вообразив возможность какого-то противодействия обществу, настроенному на организацию обычных лекций, видимо, выглядели довольно глупо. Кажется, офицеры от души радовались возможности провести, не скучая, длинный день сибирского лета.

Но было бы неверно утверждать, что наша затея «застряла» на уровне простого развлечения. Лекционное общество словно вдохнуло новую порцию свежего воздуха в душную атмосферу штрафного батальона. На какое-то время лекции сделались главным предметом офицерских разговоров. Несколько молодых офицеров, сгруппировавшихся вокруг нас, настойчиво требовали продолжать начатое нами дело.

Что касается лично меня, представителя нижних чинов, то с того времени даже самые консервативно настроенные офицеры, которые раньше звали меня на «ты«, перешли на «вы» и стали добавлять к фамилии слово «господин». Очень скоро наша группа приобрела известность во всем штрафном батальоне.

Вероятно, за несколько месяцев работы, когда всем приходилось вкалывать в качестве неотличимых друг от друга «трудовых единиц», незаметно и самопроизвольно возникло психологическое состояние, способствовавшее восприятию свободного мышления. Думается, что наша группа, которая со студенческой легкостью начисто игнорировала старый армейский иерархический уклад, распространяла на всех новые, неординарные представления.

⇐ Предыдущая29303132333435363738Следующая ⇒

Поделиться: