Имам и правление Аббасидов

Имаму Муса ибн Джа’фар аль Казиму (да будет мир с ним! ) было четыре года, когда пал деспотический режим Омейядов.

Политика арабского национализма, проводимая Омейядами; грабежи, давление, насилие привели к тому, что народ и в особенности иранцы, желающие преобразования политики в соответствии с исламской справедливостью, которое существовало в период кратковременного правления имама Али (да будет мир с ним! ), восстал против Омейядов. В этот период, политиканы того времени, воспользовались в своих целях этим стремлением народа, в особенности иранцев, к правлению семейства имама Али. Прикрываясь под лозунгом возрождения истины, они с помощью Абу Муслима Хорасани свергли Омейядов, но вместо шестого имама Джа’фара ибн Садыка (да будет мир с ним! ) возвели на трон халифата Абул Аббаса ас-Саффаха[480]. Таким образом, в 132 году лунной хиджры к власти пришла новая династия падишахов, но только в образе халифа и наместника Пророка. Династия, которая не только ничем не уступила в насилии, лицемерии и безбожности Омейядам, но и во многом превзошла их. С той лишь разницей, что господство Омейядов просуществовало не долго, а Аббасиды правили, вернее, царствовали в Багдаде до 656 года хиджры, т.е. их правление длилось 524 года.

Не раз в течение своей жизни, седьмому имаму пришлось испытать давление и насилие со стороны халифов Абул Аббаса Саффаха, Мансура Даваники, Хади, Махди и Харуна.

Одно их дыхание было достаточным для помутнения зеркала души имама, не говоря уже о том, что каждый из них - от Мансура до Харуна - причинял зло телу и душе имама, но, сколько бы они не старались, не смогли добиться своего. Абул Аббас Саффах умер в 136 году и вместо него на престол воссел его брат Мансур Даваники, который основал город Багдад и убил Абу Муслима. После того как его власть укоренилась, он начал свое правление с убийств, арестов, преследований потомков Али и конфискаций имущества, убийства множества выдающихся людей, и в первую очередь, убийства имама Садыка. Мансур Даваники был убийцей, лицемером, завистником, корыстолюбцем и неверным.

Его неверие проявилась даже по отношению к Абу Муслиму, который всю свою жизнь, стараясь изо всех сил, довел его, Даваники, до престола халифата, что вошло в поговорки и пословицы.

В то время, когда отца имама Казима подвергли мученической смерти, его светлости имаму было 20 лет. До 30 летнего возраста он был во вражде с правлением Мансура, которое было удушающим и наводящим ужас и страх. За это время имам тайно приводил в порядок и налаживал дела своих последователей. В 158 году умер Мансур и правление перешло в руки его сына Махди. Политика Махди Аббаси - была политикой обмана и коварства. Он освободил политических заключенных, которые в большинстве являлись последователями имама Казима, за исключением малого количества, вернув им их конфискованное имущество. Но при этом продолжал следить за их действиями и таил в своем сердце вражду к ним. Поэтов, которые сочиняли пасквили против потомков Али (да будет мир с ними! ), одаривал огромными подарками, и подтверждением этому служит, например то, что Башару ибн Бурду он дал сразу 70 тысяч дирхемов, а Марвану ибн Аби Хафсу 100 тысяч.

Махди проводил свое время, растрачивая народную казну мусульман, ведя разгульную жизнь, распивая спиртные напитки и волочась за женщинами. Для женитьбы своего сына Харуна он потратил 50 миллионов дирхемов[481].

Роль имама во времена правления халифа Махди возросла: словно полный месяц сиял он на небосводе превосходства праведности, знаний и руководства. Люди отдельными группами тайно шли к нему и утоляли свою духовную жажду из этого родника извечной мудрости.

Шпионы и агенты Махди с самого начала наблюдали за всем этим. Все это стало пугать халифа, поэтому он приказал, чтобы имама доставили из Медины в Багдад и заключили в тюрьму. Абу Халид Зубалеи рассказывает: «... Для исполнения этого приказа подчиненные Махди направились за имамом в Медину. При возвращении они остановились у меня. За короткое время пребывания, имам, тайно попросил меня приобрести для него некоторые вещи. Я был очень расстроен, со всех сторон его окружали кровопийцы. Я сказал ему: «Боюсь за вашу жизнь, халиф не пощадит вас». Однако имам ответил: «Мне бояться нечего, ты в такой-то день, в таком-то месте жди меня».

Его светлость увезли в Багдад. Я с большим беспокойством считал дни, пока не наступил обусловленный день, и я поспешил на то самое место, про которое говорил имам. С сердцем полным ожидания, я прислушивался к малейшим доносящимся звукам, сгорая от нетерпения. Понемногу горизонт побагровел, солнце село, неожиданно вдали ночной мглы показался силуэт, мое сердце хотело взлететь и поспешить в его сторону, но я боялся, что если это вдруг окажется не имам, то мой секрет раскроется. Я оставался на месте, пока имам не оказался рядом. Он был верхом на муле, как только его проницательный и родной взор нашел меня, он сказал: «Абу Хамид, не сомневайся», - а потом добавил: «Меня вновь хотят перевезти в Багдад, и я уже не вернусь оттуда».

Увы, в действительности все произошло так, как говорил имам...»[482]

В этот раз, когда Махди привез имама в Багдад и заточил в тюрьму, халифу приснился сон, где его светлость Али ибн Аби Талиб, обратившись к нему, прочитал следующий аят: «А может быть, вы, если отвратитесь, будете портить землю и разрывать родственные связи? »[483].

Раби’ рассказывает: «В полночь Махди вызвал меня. Я сильно испугался, поспешил к нему и увидел, что он читает аят: «А может быть, вы, если отвратитесь, будете портить землю и разрывать родственные связи? » Затем обратился ко мне: «Иди и приведи ко мне из тюрьмы Муса ибн Джа’фара».

Я пошел и привел имама, Махди встал, поцеловав, посадил его подле себя и рассказал о сне, который ему приснился. После этого, сразу же дал указания, чтобы имама перевезли в Медину».

Раби’ продолжает: «Я боялся, как бы не возникло никаких препятствий для этой поездки. Поэтому той же ночью приготовил все необходимое для этого путешествия. Утром имам выехал в Медину...»[484]

В Медине, имам, находясь под сильным давлением Аббасидов, не переставал заниматься обучением шиитов. Так продолжалось до 169 года, когда умер Махди и вместо него на трон взошел его сын Хади.

Хади, в отличие от своего отца, открыто враждовал с семейством Али и захватил то, что вернул им его отец в своё время.

Самым позорным событием времен правления Хади была трагедия Фах, которая приведена ниже.

 

Трагедия Фах

Хусейн ибн Али, один из потомков имама Али, испытав на себе многочисленные притеснения со стороны правления Аббасидов, с согласия имама Мусы Казима[485], восстал против правящего режима и с группой, численностью примерно в триста человек, направился из Медины в сторону Мекки. В местности, под названием «Фах», войско халифа окружило их и подвергло мученической смерти, повторяя трагедию, произошедшую однажды в Кербеле. Отрубили головы всем восставшим и, привезя в Медину, продемонстрировали на собрании, где присутствовали потомки имама Али, в том числе имам Казим.

Все молчали, за исключением его светлости имама Казима, который, увидев окровавленную голову организатора восстания Хусейна ибн Али, произнес: «Все мы от Всевышнего и вновь вернемся к Нему. Клянусь Аллахом, что он в момент мученической гибели был мусульманином, совершающим правое дело. Он был человеком, который поклонялся Всевышнему и много постящимся, призывающим к благому и остерегающим от непристойного»[486].

Хади и вне политики, был человеком скверного нрава, любителем разгульной жизни и спиртных напитков. Однажды, Юсуфу Сайкалу в связи с тем, что тот прочитал хорошим голосом несколько строк из стихотворения, подарил дирхемы и динары, объем которых составил поклажу одного груженого верблюда[487].

Ибн Да’б Нами рассказывает: «Однажды я пошел к Хади, глаза, которого, вследствие пьянства и недосыпания, были красными. Он захотел, чтобы я рассказал ему про вино. Я прочитал ему стихотворение, и он дал мне за это 40 тысяч дирхемов»[488].

Исхак Мусели, известный арабский музыкант, повествует: «Если бы Хади продолжал жить, мы бы выстроили из золота стены своих домов»[489].

В 170 г. Хади умер и правителем государства стал Харун[490]. В то время Его светлости имаму Мусе Казиму было 42 года. Период правления Харуна, был периодом достижения вершины беспредела власти, разбоя и грабежа.

Харун при завершении церемонии по случаю принятия власти, назначил Яхью Бармаки, иранца, который был одним из сообразительных друзей падишаха, членом своего правительства. Он дал ему неограниченные полномочия в управлении всеми делами, а также отстранении и увольнении должностных лиц, а в качестве залога таких полномочий вручил ему кольцо с печатью халифа[491]. Сам же попусту тратил народное имущество по своему желанию, проводил время за выпивкой и бесцельной жизнью, занимался скупкой украшений, жил в свое удовольствие и развлекался.

В то время доход государства составлял 500 млн. и 240 тысяч дирхемов, тогда как цена одного барана в возрасте от двух до четырех лет была всего лишь 1 дирхем[492]. Харун тратил деньги как хотел, например: поэту по имени Ашджа за хвалебную оду заплатил один миллион дирхемов[493], а поэту Абу Аль Атахие и музыканту Ибрахиму Мусели за то, что тот красиво прочитал несколько бейтов (строчек), дал каждому по 100 тысяч дирхемов и сто одежд[494]. Во время Харуна многие женщины занимались пением и музыкой, существовали различные музыкальные инструменты[495].

Харун также любил ювелирные изделия. Однажды он купил одно кольцо за 100 тысяч динаров[496]. Каждый день, только для приготовления еды тратилось 10 тысяч дирхемов и порой готовилось до 30 разновидностей блюд[497]. В один из дней Харун захотел блюдо из мяса верблюда. Когда его подали, Джа’фар Бармаки спросил:

- Халиф, вы знаете, сколько потрачено денег для приготовления этого блюда?

- Три дирхема...

- Нет, клянусь Всевышним, потрачено 4 тысячи дирхемов! Прошло немало времени, как каждый день закалывают верблюда, чтобы быть готовыми в случае, если халиф пожелает верблюжье мясо[498].

Харун также был любителем азартных игр, много пил вина, временами даже с присутствующими на собрании[499]. При всем этом, при всей демагогии создавал видимость приверженности Исламу, притворно соблюдая некоторые деяния, например, совершал хадж, а иногда, попросив проповедника наставить его, в раскаянии плакал.

 

Позиции имама

Харун, в сравнении с другими Аббасидами, проявлял больше жесткости к потомкам Али и прилагал немалые усилия для того, чтобы доставить им трудности и неприятности. В связи с этим он любыми путями, там, где это было возможно, старался унизить их в обществе. Огромные суммы раздавал своим поэтам, сочинителям хвалебных стихов, чтобы те в своих пасквилях высмеивали потомков Али и клеветали на них. Например, было указание, чтобы Мансура Намари за его оду, в которой он сделал нападки на потомков Али, повели в общественную казну и дали ему столько денег, сколько он захочет[500].

Всех потомков Али изгнали из Багдада в Медину, где многие из них были убиты или отравлены[501]. Харун, для того чтобы воспрепятствовать посещению людей священной гробницы имама Хусейна (да будет мир с ним! ), дал указание разрушить могилу имама, а также близлежащие к ней дома и приказал срубить кедровое дерево, растущее рядом с этой священной могилой[502].

Пророк Ислама трижды повторял: «Проклятие Всевышнего лежит на том, кто срубит это кедровое дерево»[503].

Нет сомнений в том, что Его светлость Муса Казим не мог соглашаться с таким преступным правительством, все деяния которого были направлены против мусульман, против его предков (да будет мир с ними! ). Это видно также из того, что имам дал свое согласие на восстание Фах, что он постоянно тайно встречался с последователями Пророка и его непорочного рода и лично сам говорил каждому о том, что они должны делать в своей борьбе против угнетательского режима.

Его светлость одному из своих сподвижников Сафвану ибн Михрану говорил: «Ты благожелателен со всех позиций, кроме одной, что хочешь дать своих верблюдов Харуну». На что тот ответил: «Я предоставляю Харуну верблюдов для поездки в хадж, а сам не еду».

Имам спросил: «В связи с этим, разве в глубине души ты не желаешь, чтобы Харун вернулся из Мекки живым, вернул тебе верблюдов и уплатил за них? » Тот ответил: «Почему бы и нет? » Имам сказал: «Тот, кто желает продолжения жизни угнетателя, сам считается таким же»[504].

Если некоторым иногда было дано разрешение работать на господствующий режим, то это было необходимо с политической точки зрения. Имам считал разумным и приемлемым такое сотрудничество для тех, кто своим присутствием в этом правлении полном страха, террора, насилия мог принести пользу для шиитов, а также узнавать о кознях государства, направленных против потомков Али.

Так, Али ибн Яктину, который хотел подать в отставку со своего поста в правительстве Харуна, его светлость имам Казим не дал на это разрешения, но в тоже время сам имам ни при каких обстоятельствах не шел на перемирие со злодеями, даже тогда, когда он был арестован.

В один из дней, когда имам был заключен в тюрьму, Харун послал Яхью ибн Халида сказать, что если Муса ибн Джа’фар попросит прощения, то будет освобожден. Однако имам отказался сделать подобное[505].

Муса Казим (да будет мир с ним! ), даже при своем тяжелейшем положении, был неутомим и не переставал заниматься своими делами, преисполненный храбрости и настойчивости.

Одним из них было письмо, написанное имамом в тюрьме и адресованное Харуну. Это письмо полно доблести, величия, отваги, веры в свои убеждения и преследует определенную цель: «...ни какой день для меня не проходит тяжело, кроме того, которой проводишь ты в спокойствии и благополучии. Но знай, что придет день и мы оба увидим, как злодеи будут расплачиваться за содеянное»[506].

Да, именно поэтому Харун не мог переносить присутствия имама. Не трудно поверить в то, что Харун завидовал положению имама в сердцах людей, и это служило причиной заключения имама в тюрьму. Харун, при помощи служителей своего аппарата, знал о постоянной скрытой связи шиитов с его светлостью и понимал, что если имам даст указание на восстание своим сподвижникам, то они способны свергнуть его власть. Халиф видел, что этот храбрый человек, преисполненный духа никогда не пойдет на соглашение с ним. И если внешне, на несколько дней наступает тишина, то это в действительности тактический прием, передышка для нанесения нового удара.

Харун, переступая все пределы цинизма, встает напротив могилы Пророка и произносит следующее:

 «О, Посланник Аллаха! Прошу прощение за мое решение по поводу твоего потомка, Мусы ибн Джа’фара. В глубине души я не хотел заключать его в тюрьму, но так как боюсь, что среди исламской нации начнется война и прольется кровь, я вынужден сделать это! »

В тот же момент он дал указание, чтобы его светлость имама Казима, который читал намаз рядом с могилой Пророка, арестовали, отправили в Басру и заточили в тюрьму. Один год имам провел в тюрьме Исы ибн Джа’фара в Басре. Благой нрав, присущий его светлости так повлиял на Ису ибн Джа’фара, что этот палач написал Харуну: «Забери его (имама) от меня. Если нет, то я освобожу его».

По указу Харуна, имама перевели в Багдад и заточили возле Фазла ибн Раби’а, затем некоторое время его светлость находился с Фазлом ибн Яхьей, в конце концов, его перевели к Синди ибн Шахаку. Причиной этих непрерывных перемещений было то, что Харун каждый раз хотел от тюремных надзирателей, чтобы они убили имама. Но никто из них не хотел прикладывать рук к такому делу. Только последний надзиратель, Синди ибн Шахак по указанию Харуна отравил его светлость имама Казима. Прежде чем совершить убийство, были подготовлены лица, которые бы свидетельствовали, что на его светлость не было совершено покушение, и он сам умер в застенках естественной смертью. Таким обманом Харун хотел оправдать Аббасидов от причастности к смерти имама, а также предупредить предполагаемые волнения приверженцев его светлости по поводу насильственной смерти[507].

Но сметливость и прозорливость имама обесчестила деяния Харуна. Имам, отравленный большой дозой яда, был очень слаб и плохо себя чувствовал. Он сказал свидетелям: «Меня отравили, угостив девятью штуками фиников. Завтра мое тело станет зеленым, а послезавтра я покину этот мир»[508].

Так и произошло, как он рассказал.

Два дня спустя, 25 раджаба 183 г. лунной хиджры[509], небосвод, земля и все верующие, в частности последователи Пророка и его непорочного рода погрузились в траур по причине смерти своего вождя. Обращаясь к великому мученику, мы говорим:

 «В то время заката, когда горделивые молодые побеги пальмы, благодаря дуновению ветерка, шепчут друг другу в уши гимн о храбрости и жизненном спокойствии, известие о насилиях, перенесенных тобой, расскажет этот ветерок. В ту весеннюю пору, когда печаль и грусть неба расходятся, и с облаков обрушится проливной дождь - это слезы печали тех, кто перенес муки. О, праведный и великий имам! Прочная завеса слез, не способна потупить наши взоры и удержать нас увидеть Вашу отважную, доблестную стойкость и сопротивление насильникам, и в итоге самопожертвование Ваше на пути истины. Если мы оплакиваем Вас, то оплакиваем стоя, дабы отблагодарить Вас за Вашу стойкость пред недругом. И мы вместе с историей и всем бытием с почтением предстаем пред Вашей стойкостью.

Искреннейшие приветствия Вам, навечно, из самого прекрасного и храброго уголка сердец наших! »

 

⇐ Предыдущая30313233343536373839Следующая ⇒

Поделиться: