Ты Бог, который умеет являть Себя. Ты представал перед Авраамом, Исааком и Иаковом. Когда Моисей хотел узнать, каков Ты, ты явил Себя ему. Почему им, а не мне?

Я устал молиться. Я устал задавать вопросы. Я устал ждать. Но Я буду продолжать молиться, задавать вопросы и ждать, потому что идти мне больше некуда.

Иисус, Ты ведь тоже испытал одиночество в пустыне и на Кресте. И в унисон с Твоей молитвой, когда Ты был оставлен, Я произношу эти слова. — Аминь.

ГЛАВА 3

Молитва — это купальня любви, в которою погружается душа.

— Святой Жан Батист Мари Вианней

 

Молитва-испытание

 

Как ни странно, но молитва-испытание¹ сегодня практически забыта нами, живущими в обществе, зацикленном на самоанализе. В наше время можно встретить людей, которые неделю за неделей посещают служения в церкви, ни разу не удосужившись подвергнуть себя духовному испытанию. Это настоящая трагедия и великая потеря! Мы недоумеваем, отчего так слабы сегодня люди. Неудивительно, что они порой едва ли стоят на ногах.

Насколько богаче и полнее библейское свидетельство. Псалмопевец восклицает: «Господи! Ты испытал меня и знаешь» (Пс.138:1). Царь Давид, который знает, что говорит, свидетельствует: «Господь испытует все сердца и знает все движения мыслей» (1Пар.28:9). И апостол Павел напоминает нам: «Дух все проницает, и глубины Божии» (1Кор.2:10). И так далее. Эти мужи Божии знали, что есть Господне испытание, и не воспринимали его со смертельным страхом, а с ожиданием укрепления и обретения внутренне духовной силы. Итак, что же эта за молитва-испытание? В ней есть два основных аспекта, как две стороны одной медали. Во-первых, это испытание сознания, посредством которого мы раскрываем для себя Божье присутствие в течение дня и наше отношение к Его любящему участию. Во-вторых, это испытание нашей совести, когда мы замечаем те сферы в нас, которые нуждаются в очищении, исправлении и исцелении. Полезно будет рассмотреть два этих аспекта по отдельности.

 

Воспоминание любви

 

Во время испытания сознания мы молитвенно вспоминаем все мысли, чувства и поступки в течение дня, пытаясь увидеть Божье участие в нашей жизни и нашу реакцию в ответ на это. Мы пытаемся понять, к примеру, что значило поведение шумного соседа прошлой ночью: было ли это просто помехой нам провести спокойный вечер или чем-то большим. Быть может, он был голосом Божьим, призывающим нас быть внимательнее к боли и одиночеству окружающих нас людей. А через красивый восход солнца этим утром Бог говорил нам о Своей любви и красоте, приглашая нас в Свои объятия, но мы были либо сильно сонными, либо спешащими, чтобы это заметить. Быть может, мы ответили на Божье дуновение и написали письмо или позвонили другу, и результат нашего послушания оказался просто поразительным.

Испытание сознания — это то средство, при помощи которого Бог помогает нам лучше понимать то, что нас окружает. Лишь вчера рядом со мной сел студент из Тегерана, и я почувствовал, что Бог хочет, чтобы я оказал ему участие. Его звали Риз, и за какие-то минуты он произвел на меня сильное впечатление своим достоинством и верой. Мы говорили недолго, но каждое сказанное слово было животворным. Раньше я видел Риза, но я не был с ним. В этот раз все было по-другому.

Видите, то, о чем я говорю, не является слишком сложным или необычным. Бог хочет, чтобы мы были с ним там, где мы находимся. Он приглашает нас увидеть и услышать то, что нас окружает, и во всем этом увидеть Его руку.

На самом деле, испытание сознания происходит тогда, когда мы принимаем призыв вспоминать Божьи дела. Замечали ли вы, как часто Библия призывает нас вспоминать? Вспоминать завет, которой Бог заключил с Авраамом. Вспоминать о том, как Яхве избавил народ из земли Египетской, из оков рабства. Вспоминать Декалог — десять заповедей. Вспоминать обетования о царстве, оставленные Давиду. Вспоминать о потомке Давида, чье тело было ломимо и чья кровь была пролита. В хлебе и вине вспоминать. .. вспоминать Голгофу.

После того, как Израиль одержал победу над филистимлянами, Самуил соорудил памятник из камня между Массифою и Сеном и назвал его Авен-Езер, сказав: «До сего места помог нам Господь» (1Цар.7:12). Тем самым он оставил для людей напоминание. Именно это мы и делаем, испытывая наше сознания. Мы воздвигаем свой собственный Авен-Езер и провозглашаем: «Здесь Бог нашел меня и помог мне». Мы вспоминаем.

 

Проверка любви

 

В испытании нашей совести мы приглашаем Господа исследовать все уголки нашего сердца. И это не должно пугать нас, потому что испытующий нас есть Любовь. И мы можем смело сказать вместе с псалмопевцем: «Испытай меня, Боже, и узнай сердце мое; испытай меня и узнай помышления мои; и зри, не на опасном ли я пути, и направь меня на путь вечный» (Пс.138:23-24).

Мы просим посмотреть беспристрастным и независимым взглядом, что же у нас внутри. И мы просим об этом для нашего же собственного блага, ибо это путь к исцелению и счастью.

Я хочу, чтобы вы знали, что испытание нашей совести проводит сам Бог. Но это совместный анализ, если так можно сказать. Об этом полезно помнить по двум одинаково важным, но противоположным причинам.

Начнем с того, что если мы будем испытывать свой сердце в одиночку, то тут же нам на ум придет тысяча оправданий, и в конце концов мы придем к выводам, что мы чисты и непорочны. Мы станем «зло называть добром, и добро — злом», как говорит об этом Исаия (Ис.5:20). Но так как Бог в этом поиске с нами, то нам приходится больше слушать, чем защищаться. Наши бесхитростные попытки все рационализировать и оправдать окажутся просто бессмысленными в свете Его присутствия. Он покажет нам то, что нам нужно увидеть тогда, когда это будет необходимо.

С другой стороны, есть опасность заняться самобичеванием. Если нас оставить наедине с самими собой, то достаточно лишь один раз хорошо вглядеться в себя, чтобы поставить на себе крест и объявить себя не поддающимися к искуплению. Наша поврежденная самооценка выступит против нас, и мы нещадно начнем бичевать самих себя. Но если Бог будет участвовать в этом процессе вместе с нами, то Он будет нас защищать и утешать. Он не позволит нам увидеть больше того, с чем мы можем на данный момент справиться. Он знает, что слишком глубокий самоанализ может больше навредить нам, чем помочь.

Мадам Гюйон говорит нам том, чтобы мы для обнаружения и понимания собственного греха основывались не на собственной беспристрастности, но на Божьей². Если наше испытание целиком перейдет в самоанализ, то мы неминуемо закончим его либо самовосхвалением, либо самобичеванием. Но под прожектором великого Врача нам следует ожидать лишь хороших результатов.

И не то, что совсем не будет больно. Гюйон замечает: «Когда вы привыкните к такому послушанию, то обнаружите, что как только согрешите, Бог даст вам об этом знать через внутреннее угрызение совести. Он не позволит злу прокрасться в жизни Своих детей»³. Поэтому, даже если «угрызения совести» будут болезненными, мы знаем, что этот огонь приведет к желанному очищению.

 

Бесценная благодать

 

Возможно, у вас возник вопрос: а какова цель всего этого испытания, в конце концов? Что же мы хотим в итоге получить? Это честный вопрос, и на него следует дать такой же честный ответ. На самом деле ответ сформулировать просто, однако ценность этого ответа ясно выразить достаточно сложно.

Молитва-испытание производит в нас бесценную благодать самопознания. Как бы я хотел иметь достаточно слов, чтобы выразить, насколько безмерна эта благодать. К сожалению, сегодня люди не ценят знание о самих себе так же высоко, как поколения людей, живших раньше. Для нас наивысшую ценность имеют технократические знания. Даже тогда, когда мы решаемся заглянуть в себя, мы сводим все к гедонистическому поиску внутреннего покоя и благоденствия. Насколько порой мы жалки в этих попытках! Даже языческие философы были мудрее, чем нынешнее поколение. Они знали, что жизнь без внимательного и глубокого самоанализа не стоит того, чтобы жить. «Познай самого себя», — вот каким было знаменитое изречение Сократа.

Святая Тереза Авильская понимала ценность самопознания. В своей автобиографии она написала: «С пути самопознания нельзя сворачивать, и на этом пути нет души, настолько зрелой, что у нее пропадает нужда возвращаться порой ко времени младенчества и кормления грудным молоком»⁴. Самопознание не просто основная часть нашего роста, но некий фундамент его, про который никогда нельзя забывать. Нам следует вновь и вновь возвращаться к этому самому главному подходу к молитве.

Пытаясь объяснить нам необходимость самопознания, Тереза Авильская добавляет фразу, которая кажется нам весьма странной. Она пишет: «На этом молитвенном пути познание себя и своих грехов — это тот хлеб, с которым нужно вкушать все остальные блюда, какими бы вкусными они ни были; нельзя прожить без этого хлеба»⁵. Насколько поразительна мысль о том, что наша греховность может быть тем хлебом, которым нам стоит питаться. Но как это?

Павел, как вы помните, призывает нас приносить в жертву собственные тела — самих себя — в жертву живую и угодную Богу (Рим.12:1). Эта жертва не может быть принесена каким-то абстрактным способом: одними лишь благочестивыми словами или в неком религиозном действии. Нет, она должна сопровождаться принятием того, кем мы на самом деле являемся и как мы живем.

Мы должны принять, даже с неким почтением, нашу тварность. Принесение себя в жертву — это принесение в жертву собственного жизненного опыта, ибо именно этот опыт определяет то, кем мы являемся. И только то, кем мы являемся — а не то, кем мы хотим быть, — должно быть и принесено в жертву. Мы отдаем Богу не только наши достоинства, но и недостатки, не только наши таланты, но и слабости. Собственную двуличность, лживость, похоть, самовлюбленность, лень — все это необходимо возложить на жертвенник.

Нам не следует недооценивать степень нашей испорченности, ибо, как бы парадоксально это ни звучало, наша греховность становится нашим хлебом. Когда мы честно оцениваем то зло, которое внутри нас, признавая, что оно неотъемлемая наша часть и приносим все, как есть, перед Богом, то мы таинственным образом получаем подкрепление. Даже истина о сокрытых сторонах пашей личности делает нас свободными (Ин.8:32).

Нет необходимости поэтому подавлять или выделять Божью истину о самих себе. Глубокий и беспристрастный взгляд на самих себя необходим нам как хлеб, которым мы живем. А принятие жизни подразумевает честное признание собственной испорченности, принятие Бога, Который способен посреди этого зла хранить нас и приближать к Своей праведности.

Посредством веры самопознание ведет нас к принятию самого себя и любви к себе, основываясь на Божьем принятии нас и Его любви к нам. Поэтому права Святая Тереза Авильская: это действительно тот хлеб, «с которым нужно вкушать все остальные блюда». И слова ее служат очень мудрым советом: «С пути самопознания нельзя сворачивать».

 

Опускаясь вглубь

 

Ранее я говорил о том, что в молитве-испытании есть два аспекта. В теории так и есть, но когда мы переходим к практике, то все может показаться намного запутанней. В действительности наш опыт похож на анимированное компьютерное изображение двух соосных кругов, которые постоянно пересекаются, накладываются друг на друга. К примеру, мы видим, как Бог действует в нашей жизни, но это Его действие порой как раз и заключается в освещении потаенных уголков нашего сердца. Испытание сознания и испытание совести порой напоминают волны в океане: это разные волны, которые то отдаляются друг от друга, то сливаются вместе. Понимая это, мы подходим к вопросу о том, как на практике молиться молитвой-испытанием?

Делаем мы это, опускаясь вглубь. Не оставаясь на поверхности, не уходя в сторону, но направляясь на самую глубину. Митрополит Антоний Сурожский пишет: «Ваша молитва должна быть обращена вглубь: не к Богу, Который на небе, не к Богу, Который где-то там, но к Богу, Который ближе к вам, чем вы можете себе представить»⁶.

В молитве-испытании более, чем в какой-либо другой молитве, мы опускаемся все глубже и глубже, подобно буру, который углубляется в недра земли. И делаем мы это постоянно и с определенной целью, но не для того, чтобы преуспеть в самоанализе или найти в себе какие-то скрытые возможности, благодаря которым мы сможем спасти самих себя. Если так, то все усилия будут напрасны! Нет, этот путь проходит не внутрь нас, но сквозь нас, чтобы мы могли выйти из глубин своей сущности к Богу. Как замечает Иоанн Златоуст: «Найдите дверь в своем сердце, и вы обнаружите, что эта дверь ведет в Царство Божье»⁷.

Мадам Гюйон называет этот путь вглубь «законом центральной тенденции». «Продолжая удерживать свою душу в глубине своей сущности, вы обнаружите, что Бог обладает магнетической привлекательностью! Бог подобен магниту! Господь все более и более влечет вас к Себе»⁸. Нас притягивает к Божественному центру, продолжает Гюйон, благодаря Божьей благодати, а не собственным усилиям. Она делает вывод: «Ваша душа, начав путь в глубину, будет подвержена... закону центральной тенденции. Она... постепенно будет приближаться к центру, коим является Бог. И не нужно другой силы, которая будет влечь к этому центру, кроме силы любви»⁹.

 

Свой Авен-Езер

 

«Но как», — вы можете спросить, — «идти по этому пути вглубь? Может, что-то надо делать телом, умом или духом, что могло бы помочь нам в этом пути?» Конечно, многое может помочь нам, — все даже не перечислишь. Но позвольте упомянуть наиболее важные моменты.

Одним из испытанных временем способов молиться молитвой-испытанием — это вести духовный дневник. Начиная с «Исповеди» Блаженного Августина и вплоть до «Путевых знаков» Дага Хаммаршельда, христиане во все века видели ценность в том, чтобы отмечать вехи на своем духовном пути. «Подобно токарному станку», — пишет Вирджиния Стем Оуэнс, — «дневник влечет нас вглубь, стачивая ненужные слои с древесины»¹⁰.

Ведение духовного дневника заставляет намеренно осмысливать произошедшие в течение дня события. Он отличается от обычного дневника тем, что в нем основные вопросы: это почему и для чего, а не кто и что. Внешние события — это всего лишь исходный плацдарм для понимания глубинных процессов, совершаемых Богом в нашем сердце. Особая ценность такого дневника и в том, что это, если хотите, ваш личный Авен-Езер. Мы можем всегда вернуться к страницам нашей личной истории взаимоотношений с Богом, чтобы увидеть наши борения и наш прогресс.

У Франка Лаубаха было много дневников, и во всех видны его поиски и усилия понять и испытать себя. Особенно мне приходит на ум его «Игра с минутами», где он пытался определить, сколько минут в день он осознанно находился в Божьем присутствии. В канун нового 1937 года он написал: «Боже, я хочу отдать Тебе каждую минуту наступающего года. Я буду стараться не упускать Тебя из виду в каждом мгновении с пробуждения до ночного сна»¹¹. В другом месте он отмечает: «Боже, после бессонной ночи я открываю глаза, смеясь, ибо мы вместе! Во сне нет необходимости. Помехи, подобно соседу, кашляющему всю ночь за стенкой, во благо для моего характера, покуда я не позволю им отдалить меня от Тебя»¹².

Я также вспоминаю «Изучение Божьего языка» Лаубаха, когда он посвятил целый год исследованию того, как Бог может говорить через обычные события в жизни. В начале этого эксперимента он пишет: «Боже, это изучение Твоего языка обещает открыть целый мир нового понимания. В моем кармане небольшой блокнот, в который я буду записывать Твои слова в течение всего дня, как если бы я учил новый язык»¹³. Интересно, что подобная практика привела его к написанию труда всей его жизни, известного как образовательный метод Лаубаха. Находясь в Индии, в городе Вадодара, в четверг он написал: «Здесь более трехсот тридцати миллионов тех, кто не умеет читать, молят о помощи. Нужда — это твой язык, это слово от Тебя. Как справиться с этим, для меня непостижимо. Решение проблем — это Твой язык, ибо через них, Ты как Наставник учишь нас»¹⁴.

Хотя я призываю вести духовный дневник и признаю, что это будет способствовать вашему духовному росту, я не хотел бы представить это как некую панацею. Насколько мы знаем, Иисус никогда ничего подобного не делал. Не вели дневник ни Франциск Ассизский, ни многие другие хорошо известные посвященные христиане. Создается впечатление, что им вполне удавалось обходиться без этого на пути духовного формирования. Об этом следует упомянуть, так как сегодня некоторые христиане, обнаружив ценность ведения дневника лично для себя, ошибочно настаивают, что вести дневник обязаны все. Но это не так. Для кого-то, особенно для тех, кто умеет хорошо излагать свои мысли, ведение дневника будет очень полезным занятием, а кто-то особой пользы от этого не получит. Мы не можем определять и навязывать средства получения Божьей благодати.

Есть много других полезных занятий. Как-то летом каждый день около десяти часов вечера я выходил из дома к баскетбольному кольцу, которое мы установили около подъезда к нашему дому. Абсолютно один я кидал мячи в корзину и в течение всего этого времени призывал Бога помочь мне увидеть прожитый день Его глазами. Очень многое открывалось по-новому. Конечно, я отмечал содеянные мной грехи: гневно сказанное слово, незамеченная любезность, упущенная возможность ободрить кого-то. Но было и хорошее: проявленное послушание, тихая молитва, которая принесла плоды, уместно сказанное слово. Это продолжалось лишь одно лето, я никогда не пытался это повторить, но это было одним из способов испытания сознания.

Также есть много способов испытания нашей совести. Мартин Лютер, к примеру, призывал к регулярному молитвенному размышлению на тему десяти заповедей и молитвы «Отче наш» как к средству, которое поможет нам хранить нравственную чистоту. Многие проводят тихое время с Богом, отстраняясь от обычных занятий, пересматривая прожитые дни.

Возможно, вы решитесь попробовать уникальный способ испытания совести, о котором рассказала мне одна моя знакомая. Всю неделю она старалась жить как сонаследница Божественной силы, совершая Его дела и пытаясь вникнуть в Его мысли. Затем в пятницу или субботу вечером она приносила перед Богом прожитую неделю, стараясь проникнуть в глубину своего сердца и призывая Дух Божий привести ей на ум грех или проступок, за который ей нужно было получить прощение. Затем она приступала к раскаянию, после чего в воскресенье на богослужении в церкви принимала участие в заповеди евхаристии.

Все это подводит нас к теме следующей главы — молитве слез. Теперь мы обратимся к этому удивительному молитвенному пути.

Драгоценный Спаситель, почему Я страшусь Твоего испытующего взгляда? Ведь это взгляд любящего Отца. Но все же Я боюсь... боюсь того, что всплывет на поверхность. Но, несмотря на это, Я призываю Тебя испытать меня и показать мне глубины моего сердца, чтобы Я знал себя и Тебя во всей полноте. — Аминь.

ГЛАВА 4

Молитва слёз

 

Слезы подобны крови, текущей из ран души.

— Григорий Нисский

 

Слезы по-гречески — это penthos. В нашем языке просто нет подходящего слова. Это часто переживают те, кто не выпускает Библию из рук. К этой теме часто обращаются авторы книг о посвященном служении Богу. Слово penthos означает разбитое и сокрушенное сердце, печаль от Бога, которая затрагивает глубины нашего бытия. Это слово означает благословенную, святую скорбь, глубокое сердечное раскаяние. Но прежде всего, penthos означает молитву слез.

Григорий Нисский однажды сказал о Святом Ефреме: «Когда я вспоминаю потоки пролитых им слез, то сам начинаю рыдать, потому что невозможно пройти сквозь океан слез с сухими глазами. Не было такого дня или ночи... когда из его неусыпных очей не текли слезы»¹. Отец Антоний смело заявляет: «Всякий, кто желает преуспеть в добродетели, пройдет путь печали и слез»².

 

Потоки слез

 

Что же это за молитва — молитва слез? Это когда начинает болеть сердце о том, насколько далеко мы от Бога и как попираем мы благость Божью (Деян.2:37). Это скорбь о своих грехах и о грехах всего мира. Это сознательное и искреннее раскаяние. Это глубокое и полное осознание того, что мы лишились Божьего присутствия из-за своих грехов. Утром 18 октября 1740 года Давид Брэйнэрд, смелый и неутомимый первопроходец миссионерского движения коренному населению Америки, написал в своем дневнике: «Душа моя разрывается на части и глубоко скорбит о моей чудовищной греховности и подлости. Я никогда ранее не чувствовал такой острой и глубокой боли от осознания ветхости своей греховной природы. Но затем неожиданно в своей душе я ощутил порывы любви к Богу и Его чудную любовь ко мне»³.

Недавно я пережил особую благодать потока слез. Я думал о собственных грехах и о грехах Божьего народа. Также я размышлял о евангельском учении (и древнем учении Церкви) о «раскаянии» — сокрушении сердца. И в этот момент Бог, по милости, помог мне, не сдерживая слез, почувствовать боль в своем сердце за всю Церковь и глубокую благодарность за Божье долготерпение, любовь и милость к нам. Как однажды воскликнул Михей: «Кто Бог, как Ты, прощающий беззаконие и не вменяющий преступления остатку наследия Твоего?» (Мих.7:18).

В моем случае это состояние скорби длилось лишь несколько дней. Я бы хотел, чтобы этих дней было больше. Такие переживания сегодня, скорее, исключения, но были времена, когда это было правилом. О французской актрисе Еве Лаверье говорили, что после ее обращение глаза ее воспалились от нескончаемого потока слез⁴.

 

Литания слез

 

Несомненно, те, кто путешествует по страницам Писания, хорошо знают о благодати слез. Находясь в муках, Иов восклицает: «К Богу слезит око мое» (Иов 16:20). Сокрушаясь о грехах и опустошении Моава, Исаия вопиет: «Я буду плакать о лозе Севамской плачем Иазера, буду обливать тебя слезами моими, Есевон и Елеала» (Ис.16:9).

Иеремия известен как «плачущий пророк», и он вполне заслужил такую репутацию. «О, кто даст голове моей воду и глазам моим — источник слез!», — он вопиет. — «Я плакал бы день и ночь о пораженных дщери народа моего» (Иер.9:1). И, несомненно, он заслуженно считается автором «Плача Иеремии»! «Сердце их вопиет к Господу: стена дщери Сиона! Лей ручьем слезы день и ночь, не давай себе покоя, не спускай зениц очей твоих!» (Пл. Иер.2:18).

Почти каждая страница Псалтыря мокрая от слез псалмопевцев. «Утомлен я воздыханиями моими», — восклицает Давид, — «Каждую ночь омываю ложе мое, слезами моими омочаю постель мою» (Пс.6:7). Плачь и рыдания были настолько свойственны Давиду, что он мог взывать к пролитым слезам как к свидетелям перед Богом: «У Тебя исчислены мои скитания; положи слезы мои в сосуд у Тебя, — не в книге ли они Твоей?» (Пс.55:9). Псалмопевец, который так чудесно описывает жажду нашей души по Богу, сравнивая с ланью, жаждущей воды, продолжает свою исповедь пред Богом такими словами: «Слезы мои были для меня хлебом день и ночь» (Пс.41:4). Псалом 118 — огромный хвалебный гимн, посвященный Торе, — содержит такие строки: «Из глаз моих текут потоки вод от того, что не хранят закона Твоего» (Пс.118:136).

Вспомните Иисуса, который «во дни плоти Своей, с сильным воплем и со слезами принес молитвы и моления» (Евр.5:7). Вспомните, как плакал Он, подходя к любимому Им Иерусалиму: «Сколько раз хотел Я собрать детей твоих, как птица собирает птенцов своих под крылья, и вы не захотели!» (Мтф. 23:37). Вслушайтесь в слова Нагорной проповеди, обещающей блаженство плачущим и сокрушенным: «Блаженны плачущие...» (Мтф. 5:4; Лук.6:21). Заметьте, с какой неясностью Он говорит о Марии, которая омыла своими слезами Его ноги: «Она возлюбила много». Услышьте эти слова в контексте прощения («Прощаются тебе грехи») и благословения («Иди с миром») (Лук.7:36-50).

Или вспомните о Павле, пришедшем в Азию, чтобы служить «Господу со всяким смиренномудрием и многими слезами» (Деян.20:19). Обращаясь к ефесянам, он произнес: «Я три года день и ночь непрестанно со слезами учил каждого из вас» (Деян.20:31). Общине в Коринфе он написал: «От великой скорби и стесненного сердца я писал вам со многими слезами», и далее он радуется, что «огорчение» и «печаль» христиан в Коринфе способствовала их раскаянию (2Кор.2:4; 7:7-11).

 

Глубокая радость

 

Но как же быть со всеми этими скорбями, плачем и горем? Все это может казаться таким удручающим, во всяком случае, тем из нас, кто вырос в атмосфере религии благополучия и процветания. У древних авторов, однако, было на этот счет совсем иное мнение. Для них плач и рыдания были желанным даром, «харизмой слез». Они полагали, что особого сожаления как раз достойны те люди, которые проживают жизнь с сухими глазами и холодным сердцем. А сердечные переживания они считали «глубокой радостью».

И в самом деле, за искренним покаянием неминуемо следует радость. Базилий Шлинк пишет: «Первая отличительная черта Царства Небесного — это переполняющая сердце радость, которая пришла после покаяния... Слезы раскаяния смягчают даже самые черствые сердца»⁵. Псалмопевец восклицает: «Сеявшие со слезами будут пожинать с радостью» (Пс.125:5).

Так и есть. Один мой хороший друг недавно пережил глубокую радость необычным способом. Он несет служение пастора в одной небольшой общине, которая, казалось бы, вобрала в себя весь грех и всю боль современного мира. Часто он сокрушался о грехах и бедах прихожан его церкви, и порой, когда он поименно о них молился, он не мог сдержать слез.

Но однажды он приехал на конференцию и остановился в гостинице, причем в номере он оказался один. Рано утром он проснулся со словами Псалма. Тут же он открыл Библию и начал молиться этими словами Писания Богу. И посреди этой молитвы он стал сперва ощущать щекотание, потом разразился смехом. Этот смех шел из глубины, снизу живота, это был возвышенный, святой, громкий смех. От смеха он стал буквально кататься по своей кровати. Смеялся он до тех пор, пока не заболели бока. Он смеялся так долго, что в конце концов был вынужден уткнуться лицом в подушку, чтобы не было так шумно. Это чудесное проявление Духа в святом смехе длилось где-то минут тридцать. Когда он успокоился, то воскликнул: «Как замечательно начался день!»

Моего друга нельзя обвинить в легкомысленности. Более того, он настолько серьезно относился к своему духовному возрастанию, что однажды мне даже пришлось ободрить его и посоветовать немного уменьшить те обязанности, которые он на себя брал. Но все же, что же на самом деле произошло? Я легко могу представить, что Бог даровал ему время глубокой радости, уготованное для тех, кто хорошо знаком с человеческим горем и раскаянием сердца. Святой Аммоний, ученик отца Антония, пишет: «Страх вызывает слезы, а слезы сменяются радостью. А радость придает сил, благодаря которым душа принесет много плода»⁶. А отец Хаушер отмечает: «Терзания души при раскаянии сменяются блаженством»⁷.

 

Трудные вопросы

 

Возможно, мы идем вперед слишком быстро. Может, вам непонятно, почему столько внимания отведено эмоциональной стороне молитвы — слезам, рыданиям и тому подобному. Я не уверен, что сам все до конца понимаю. Но одно я знаю точно, что до тех пор, пока не будет затронута эмоциональная часть нашей жизни, то, как говорится, рубильник так и останется невыжатым. И слезы — это признак, хотя и не всегда точный, но все-таки признак того, что Бог затронул эту самую часть. В молитве слез мы позволяем Богу показать нам нашу греховность и греховность этого мира на эмоциональном уровне. Именно через слезы Бог помогает нам пройти путь от головы к сердцу и в конце этого пути склониться в глубоком благоговении и поклонении. На ум приходит множество вопросов. Может, все эти разговоры о грехе и раскаянии немного устарели и уносят нас назад, в ощущения ложного стыда и нездорового подавления личности? Какие богословские обоснования можно привести для такой молитвы? Молясь такой молитвой, нужно ли нам буквально плакать? И так далее, далее и далее...

Я прекрасно понимаю вашу озабоченность и эти вопросы. Вопросов так много, что их не удастся все рассмотреть в одной короткой главе, даже если бы у меня были бы все ответы. По всей видимости, нет другой молитвы, которая вызывает столько же недоумения, сколько эта молитва. Возможно, именно поэтому мадам Лот-Барадина называет ее «таинством слез»⁸. Однако вместо того, чтобы гадать о том, чего мы не знаем, не лучше ли будет рассуждать о том, что мы знаем.

 

Отрезвляющая реальность

 

Наиболее отрезвляющая истина, на которой основывается молитва слез, заключается в том, что мы грешники. Я не имею в виду то, что мы совершаем грехи — хотя я вполне уверен, что мы их совершаем. Речь идет не о нравственном осуждении нашего поведения, но о богословском обосновании нашего отделения от Бога. Мы грешники не потому, что грешим, правильнее будет сказать: мы грешим, потому что мы грешники. Богословы называют эту испорченность, поражающую нашу самую суть, peccatum originis, первородным грехом, и этот грех, который есть корень всех остальных грехов, — это нежелание поверить, это отсутствие и нас веры — defectus fidei. Из этого всепоглощающего неверия и отдаленности от Бога берут начало все извращенные и ужасные поступки, которые мы называем грехами.

Новый Завет начинается с частого, почти монотонного призыва Иоанна Крестителя: «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Божье». Этот призыв был подхвачен Петром в День Пятидесятницы, и даже в последней книге Библии мы читаем о призыве Иисуса к семи церквам, о призыве к покаянию и возвращению на Божий путь.

Конечно, только благодаря кресту Иисуса Христа это покаяние возможно. Таинственным образом через пролитие Своей крови Иисус взял на Себя все зло человечества и искупил его. Он примирил нас с Богом, восстановил бесценные личные взаимоотношения, которые были испорчены грехом. Посредством греха Христос открыл «источник благодати», как написала об этом Андриана фон Шпайер⁹.

Но это еще не все. Христианское богословие говорит нам о том, что Христос умер и прошел через ад, «пленил плен» (Еф.4:8). Затем, на третий день, Иисус разорвал оковы смерти, воскрес, утвердив служение исповедания и прощения (Ин.20:23). Воскресение дарует полное освобождение!

Нужно еще одно, а именно, наш отклик на Божий призыв — наше покаяние. И не однажды совершаемое, но повторяемое вновь и вновь. Мартин Лютер однажды сказал, что жизнь христианина должна состоять из ежедневного раскаяния. Каждый день мы исповедуемся, каждый день мы каемся, каждый день мы «обращаемся и обращаемся, пока не обратимся на все 180 градусов». Молитва слез — это основной помощник в этом обращении. Однако сегодня этому уделяется не так много внимания. Сегодня нет ясного понимания о том, как это происходит. И об этом мы сейчас и поговорим.

 

Акт раскаяния

 

Бог никогда не презрит «сердце сокрушенное и смиренное», восклицает псалмопевец (Пс.50:19). Но настоящий вопрос в нашем современном мире звучит так: как происходит это сердечное раскаяние? Как в своем сердце мы можем пережить истинное раскаяние, сопровождаемое печалью и болью о наших грехах?

Мы начинаем с вопроса. Я бы хотел, чтобы это все не казалось таким банальным, потому что это самая важная истина в нашем обращении к Богу. Мы просто не можем ничего сделать, чтобы это покаяние в сердце произошло. Это нельзя инициировать, задав особый настрой или создав особую атмосферу, или воспроизведя особую музыку. Это дар Божий, дающийся просто и без упреков. Это то, что Бог желает даровать всякому, кто о нем попросит.

Потому настойчиво, без стеснения мы просим у Бога раскаяния сердца. Мы просим сердце, которое переполняют слезы и плач. «Господи», — мы молимся, — «позволь мне принять дар слез». И если сразу сердце не начинает скорбеть, мы продолжаем просить, продолжаем искать, продолжаем стучать.

Подобно сборщику налогов в притче Иисуса мы молим: «Боже! будь милостив ко мне грешнику!» (Лук.18:13). Не однажды, не от случая к случаю, но с каждым нашим новым вдохом. Древний литургический гимн «Kyrie, Eleison» («Господи, помилуй») берет начало из этой притчи. Так же, как и известная молитва Иисусу: «Господь Иисус Христос, Сын Божий, помилуй меня, грешника». В молитве слез мы присоединяемся к множеству голосов из всех веков, просящих дара покаяния. Иногда эта молитва может состоять из одного единственного слова: «Помилуй!»

Во-вторых, мы исповедуемся. Мы признаем, что нет в нас веры, что мы далеко и сердце наше черство. Предстоя перед любящим и милостивым Отцом, мы признаемся в своих грехах, не ища оправданий в грехах неверия, гордости, самодостаточности. Мы признаемся в своих проступках, которые настолько личные, что мы боимся говорить о них вслух, и настолько многочисленны, что их трудно перечислить. Клайв Льюис отмечает: «Пуритане полагали, что ‘нюх истинного христианина’ должен всегда чувствовать запах от ‘зловония своего испорченного нутра’»¹⁰. Шокирующие слова Павла «Бедный я человек!» — это вопль зрелого христианина, жаждущего духа покаяния (Рим.7:24).

Мы не оставляем места для оправданий и не перекладываем вину на обстоятельства. Мы говорим: «Это моя вина, мое тяжкое преступление». И, как поется в старом гимне, мы «исповедуем грехи и те, что вспомнить уж не можем». Поэт Финеас Флетчер, живший в семнадцатом веке, написал:

 

Стекай, стекай, моя слеза,

И ноги чудные омой

Те, что с небес нам принесли

Благую весть и Князя всех Князей

Пусть не просыхают мои очи

О милости Твоей молить:

О мщении лишь вопиют

Грехи мои, которым нет конца.

В твоих глубоких водах

Мой грех и страх исчез,

И будешь грех мой лицезреть

Лишь только через реки моих слез.¹¹

 

В-третьих, мы принимаем. Бог наш, будучи верен и праведен, а также многомилостив, простит нас и очистит (1 Ин.1:9). Подобно отцу блудного сына, Он спешит к нам на встречу, лишь только издали увидев наше приближение к дому. Он наделяет нас щедрыми дарами, которые мы не заслуживаем и заслужить никогда не сможем.

В моей книге «Прославление дисциплины» я даю подробный совет на те времена, когда мы сами просто не способны ощущать прощение и очищение и нуждаемся в помощи братьев и сестер по вере¹². Достаточно лишь упомянуть о том, что нам, последователям Иисуса Христа, поручено чудесное служение взаимного ободрения в Божьем прощении (Ин.20:23). Возможно, вы знаете о практике исповеди перед священником перед причастием в Римско-католической церкви. Будет полезно напомнить о том, что когда зарождалось монашеское движение, оно целиком состояло из мирян, и они, не имея церковного сана, исповедовались друг перед другом, получая уверенность в Божьем прощении. У нас есть привилегия следовать их примеру.

Более того, силой Христа мы высвобождаем в людях дух прощения и сострадания. Вся восемнадцатая глава Евангелия от Матфея посвящена учению Иисуса о том, как прощать и принимать прощение, и в ней, посреди этого глубокого рассуждения, Иисус обещает нам: «Истинно говорю вам: что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе» (Мтф. 18:18). И так мы и поступаем. Мы связываем злобу и жестокосердие. Мы разрешаем прощение и милосердие. Это то служение, в которое мы вовлекаемся с радостью.

В-четвертых, мы повинуемся. Недостаточно лишь просить Бога о смягчении своего сердца, когда надо дать место покаянию. Недостаточно открыто исповедовать свои многочисленные прегрешения. Вместе с обетованием о прощении мы находим и призыв к послушанию.

Возможно, анализируя свое поведение, мы понимаем, что в какой-то момент считали себя самоправедными. Мы тут же в этом исповедуемся. Или, быть может, мы вспоминаем сказанное кому-то злое слово. Мы без колебаний идем к этому человеку и просим прощения. Возможно, мы понимаем, что были с кем-то несправедливы. Тут же мы возмещаем причиненный кому-то ущерб.

С безграничным рвением мы встаем на сторону добродетели. Возможно, на работе у нас появляется возможность что-то изменить, устранить какую-то несправедливость. Мы прямо об этом заявляем. Может, мы понимаем, что, сделав что-то, можем показать хороший пример своим детям. Мы с поспешностью стараемся это исполнить. Возможно, соседу нужны лишние руки, чтобы починить забор. Мы спешим на помощь. Во всем этом мы находим радость послушания.

 

Когда мы не можем плакать

 

В конце нашего обсуждения молитвы слез я бы хотел сказать несколько слов для тех, кто не может плакать. Есть те, о ком Святой Симеон однажды сказал: «Даже пыткой не вызвать у них раскаяния»¹³. Я сам когда-то был таким, и только благодаря особой благодати я стал другим.

На этот разговор наводят и определенные тенденции в нашей культуре. Кроме того, темперамент некоторых людей таков, что им не просто выдавить из себя слезу. Если это относится к вам, то не спешите расстраиваться. Позвольте мне поделиться с вами несколькими советами, которые однажды помогли мне самому.

Будьте честны и дружелюбны с самим собой. Не позволяйте оправданиям, типа «я просто не сентиментален», уводить вас в сторону. Также не старайтесь соответствовать современному образу мачо, стараясь скрыться за непробиваемой броней от этого мира и себя самого. Чтобы избавиться от такого отношения, потребуется не один день. Находите ободрение в наблюдении Фомы Кемиийского, что «привычку можно одолеть только другой привычкой»¹⁴. Выработайте новую привычку молиться, и то, что вам будет нужно — это настойчивость и терпение.

Далее, если вы углубитесь в изучение Евангелий, это поможет ним вылечиться от недуга твердолобости, так как вы увидите, насколько чуждо подобное поведение «мужу скорбей, изведавшему болезни». Иисус знал про молитву слез, и Он покажет вам, как идти «по следам Его» (1Пет.2:21). Следуйте совету Святого Феодора: «Давайте в Духе пойдем на Иордан... и примем крещение имеете с Ним — крещение слез»¹⁵.

И если ваши глаза не могут плакать, то рыдайте внутри, перед Богом, в своих намерениях. Пусть плачет ваше сердце. Пусть ваша душа проливает слезы. И даже если глаза остаются сухими, то разум и дух могут сокрушаться перед Богом.

И наконец, по мере того, как вы терпеливо ожидаете крещение слез, находите утешение в словах Иоанна Златоуста: «Огонь греха жесток, но затушить его могут лишь несколько слез, ибо слезы наши могут спасти нас из печи наших преступлений и омыть раны от наших грехов»¹⁶.

Милостивый Иисус, мне проще обращаться к Тебе в разуме, чем со слезами. Я просто не знаю, как молиться Тебе с переполняющим сердце чувством, Я даже не знаю, как вызвать это чувство. И все же, Я прихожу к Тe6e такой, как есть.

Я жалею о том, что так часто отвергал проявления Твоей любви. Пожалуйста, прости меня за все преступления против Твоего закона. Я каюсь в своей черствости и бесчувственности. Разбей мое каменное сердце, чтобы оно было подобно Твоему сердцу.

Иисус, Ты прошел величайшие испытания, не скрывая Своей боли, пролив много слез. Помня о той боли, которую Ты перенес, помоги мне научиться рыдать о своих грехах… о моих грехах.

Во имя Твое Я молюсь. — Аминь.

ГЛАВА 5

Молитва смирения

 

Дух учит меня подчинять волю мою целиком воле Отца. Он открывает уши мои, чтобы я мог ожидать в глубоком смирении и прилежании души все то, что Отец в этом дне будет говорить и чему Он будет учить. Он показывает мне, что единение с волей Божией — это единение с Самим Богом, что полное подчинение Божьей воле — это требование Отца, это пример, показанный Сыном, и это истинное благословение для души.

— Эндрю Мюррей

 

По мере того, как мы учимся молиться, мы обнаруживаем одну интересную прогрессию. В начале наша воля конфликтует с нолей Божьей. Мы просим. Мы выражаем недовольство. Мы требуем. Мы ожидаем, что Бог проявит Себя как некий волшебник или одарит нас подарками, как Дед Мороз. Мы ожидаем мгновенных решений и проявляем изобретательность в молитвах, в которых просто пытаемся манипулировать Богом.

Какой бы трудной ни была бы эта борьба, нам не следует сдаваться или избегать ее. Это необходимо для нашего возрастания.

Это начальная стадия роста, подобно тому, что прежде, чем стать взрослым, необходимо пережить стадию детства. Взрослый может рассуждать лучше ребенка и может брать на себя тяжелое бремя, так как его мозг и мускулы более развиты, но ребенок ведет себя так, как от него и ожидается в его возрасте. Подобное происходит и в духовной жизни.

Однако со временем мы научимся при помощи Божьей благодати отпускать свою волю и погружаться в волю Отца. И именно молитва смирения помогает нам пройти весь путь от конфликтов и несогласия до оставления своих бастионов и полного подчинения.

 

Урок из рекламы

 

Я бы хотел попытаться нарисовать в вашем воображении визуальный образ молитвы смирения. Вначале я хотел бы рассказать вам небольшую историю — вы потом поймете, какое отношение она имеет к обсуждаемой теме. Моя знакомая, работник социальной сферы, жительница другого города, часто просила меня приехать к ним и провести семинар для нее и ее коллег о молитве, исцеляющей душу. Я всегда отказывал, так как знал, что в этом городе есть достаточно подготовленные люди, которые могли бы прекрасно справиться с этой задачей вместо меня. Но она настаивала, и, наконец, я сказал: «Давай молиться о моем приезде. Сделай следующее: возвращайся домой и никому не рассказывай о моем возможном приезде, кроме Бога. Если за неделю наберется не менее шести человек, желающих посетить именно мой семинар, то мы будем знать, что в этом воля Бога, и я приеду». Она согласилась.

Пожалуйста, поймите меня правильно. Я не надеялся что-то услышать от Бога, я просто хотел таким путем избавиться от приглашения ехать в другой город и проводить там семинар! Спустя всего лишь четыре дня она позвонила мне и сказала: «После того, как я вернулась домой, ко мне подошли уже двенадцать человек!» Я стал заложником собственного решения и начал планировать приезд.

На семинар записалось около пятнадцати социальных работников. Мы собрались в доме моей знакомой. Уже в первый вечер один мужчина прямо заявил: «Будьте терпеливы со мной: я просто не такой, как вы». Так он пытался дать нам понять, что он не христианин, и вся группа его великодушно приняла.

Все выходные Дух Божий чудесным образом пребывал со всей группой. В воскресенье вечером даже этот же мужчина тихо попросил: «Помолитесь обо мне, чтобы я мог узнать Иисуса так же, как и вы».

Что нам было делать? Общепринятые подходы казались нам совершенно неуместными. Мы сидели молча и ждали. Наконец один молодой человек встал и нежно положил руки на плечи этого мужчины. Эту молитву я не забуду никогда. Казалось, нам следовало снять обувь: мы стояли на святой земле.

Как ни странно, но в молитве он упомянул рекламу. Он описал популярный на тот момент рекламный ролик NesTea, в котором несколько человек, испепеленные летним солнцем, прыгают в бассейн с блаженной гримасой утоленной жажды. После этого юноша призвал мужчину так же прыгнуть в объятья Иисуса Христа. Мужчина заплакал, глубоко вздыхая от горя и печали. Мы с благоговением наблюдали, как он получал дар спасительной веры. Это был чудесный, благодатный момент. Позднее мужчина рассказал, что эта молитва затронула самую суть, напомнив ему о крещении, которое он принял еще в детстве.

Образ человека, падающего в объятья Иисуса, утоляющего жажду души, — идеальный образ молитвы смирения. И я хотел бы, чтобы вы придерживались этого образа в будущем, потому что в конце концов молитва смирения приводит к утолению покоем, которого так жаждет душа. Я надеюсь, что при чтении этой главы в вашем сознании ни раз будет возникать образ вас самих, успокоенных и удовлетворенных, падающих в объятья Иисуса. Думаю, вы понимаете, что этот образ описывает конец пути молитвы смирения, а не сам путь, но его необходимо всегда помнить, чтобы не терять мужества по дороге.

 

Школа Гефсимании

 

Мы учимся молитве смирения в школе Гефсимании. Давайте всмотримся в застывшую сцену. Одинокая фигура Христа выделяется на фоне извилистых оливковых деревьев. Пот, похожий на капли крови, падает на землю. Человеческая природа вопиет: «Отче! о, если бы Ты благоволил пронести чашу сию мимо Меня!». И, наконец, она перестает цепляться за свое и в смирении говорит: «Не Моя воля, но Твоя да будет» (Луки 22:39-46). Мы часто размышляем об этом проявлении смирения Христа.

Мы видим воплощенного Сына Божьего, молящегося со слезами и не получающего того, о чем Он просит. Иисус знал, каково это, когда молитвы остаются без ответа. Он на самом деле желал, чтобы эта чаша миновала Его, и об этом Он просил. «Если бы Ты благоволил», — звучала Его просьба, Его вопрос. Воля Отца еще не была Ему абсолютно ясна. «Есть ли какой-либо другой путь?

Можно ли по-другому искупить людей?» Ответ — нет! Эндрю Мюррей пишет: «За наши грехи Ему пришлось понести и бремя неотвеченной молитвы»¹.

Мы видим полное подчинение человеческой воли. Наш лозунг зачастую звучит как «Да будет воля моя», а отнюдь не «Да будет поля Твоя». И у нас найдутся прекрасно обоснованные причины, чтобы требовать своего: «Лучше для меня, если я все буду держать под контролем. Кроме того, я бы воспользовался своей силой только во благо».

Но в школе Гефсимании мы учимся не доверять тому, что в нашем разуме, в наших мыслях, в нашей воле, даже если это не кажется таким греховным. Иисус показывает нам лучший путь. Путь беспомощности. Путь оставления. Путь смирения. Горделивое «Да будет воля моя» покоряется смиренному «Не моя, но Твоя да будет».

Мы видим здесь совершенное покорение воле Отца. «Да будет ноля Твоя» — это то, что в конце концов определило поступок Иисуса. Восхищаться волей Божьей, исполнять волю Божью, даже сражаться за торжество воли Божьей не так уж и сложно... пока эта воля Божья согласуется с нашей волей и не вступает с ней во всепоглощающий конфликт. Но если такой конфликт происходит, то границы сразу же очерчены, спор начат и самообман набирает обороты. Но в школе Гефсимании мы учимся тому, что «мое хотение, по-моему, мое благо» должно покориться высшей власти.

 

Необходимость борения

 

Однако нам не следует полагать, что на все это не требуется усилий, что все дается легко. Это даже выглядит непривлекательно. Борение — это неотъемлемая часть молитвы смирения. Разве вы не заметили, что Иисус неоднократно просил о том, чтобы эта чаша Его миновала? Абсолютно бесспорно то, что Иисус избежал бы креста, если бы так решил. У Него была свобода выбора, и Он добровольно решил покорить Свою волю воле Отца.

И это был непростой выбор, не решение на скорую руку. Молитвенное борение Иисуса, сопровождавшееся кровавым потом, длилось долго, до самой ночи. Смирение дается совсем не просто.

Все мужи веры, о которых мы читаем в Писании, также были знакомы с этим борением. Аврааму непросто было отпустить сына Исаака и согласиться с тем, чтобы принести его в жертву. Моисею пришлось отказаться от собственного понимания того, каким образом должно произойти избавление Израиля. Давиду было непросто смириться со смертью сына, рожденного ему Вирсавией. Марии было нелегко принять свое будущее Павел в конце концов отпустил свое желание избавиться от мучившего его «жала во плоти».

Борение важно, потому что молитва смирения это христианская молитва, а не проявление фатализма. Мм не списываем все на судьбу или рок. Катерина Маршалл пишет: «Отпускающий свою волю находится в пустыне веры в Божией любви. Он оказывается во Вселенной, которую Бог, похоже, давно покинул, а двери Надежды наглухо заколочены»².

Это совсем не означает, что мы замкнуты и заранее определенном, детерминированном будущем. Наша Вселенная открыта. Мы «соработники» у Бога, как написал об этом Апостол Павел, мы вместе с Богом определяем исход грядущих событий. Поэтому наши молитвенные усилия — это искренний диалог с Богом, и это подлинная борьба.

 

Отпуская самое дорогое

 

По мере того как я пишу эти строки, мы с Кэролин идем по пути молитвы смирения. Чуть более года назад относительно меня было изречено пророчество, первая половина которого касалась моей семьи, оно исполнялось так, что это приносило ободрение и растило веру. Вторая часть пророчества сулила серьезные испытания, через которые нам надлежало пройти, но они должны были привести к переходу на новый уровень эффективного служения.

Я не знал, что и думать о второй половине пророчества, пока несколько месяцев назад я не получил необычное откровение от Бога, суть которого заключалась в том, что мне придется расстаться с чем-то очень ценным в своей жизни. Поначалу я неправильно понял смысл сказанного мне послания, решив, что речь идет о моих взаимоотношениях, которые я поддерживал на тот момент, с небольшой группой писателей. (Тот факт, что Бог обращается к нам, совсем не гарантирует, что мы правильно истолкуем Его слова!) Но спустя какое-то время я осознал, что Бог говорил о моих глубоких корнях, связывавших меня с тем городом, в котором мы жили, и с тем университетом, в котором я преподавал. То, что речь идет именно об этом, подтверждалось многочисленными обстоятельствами и мудрыми советами, приходившими ко мне со всей страны.

Но это было лишь начало нашего пути молитвенного смирения. Нам нужно было отпустить не просто теплые отношения, сложившиеся за многие годы, не просто стены, в которых мы должны были проводить обновление, RENOVARE.

Я являюсь исполнительным директором небольшого союза писателей, который называется The Milton Center. Я основал этот союз около пяти лет тому назад и все еще вижу у него большое будущее. Но мне нужно отпустить его. Годами мы с Кэролин мечтали о том, чтобы построить экологически чистый дом, который бы помог справиться все усугубляющейся аллергией моей жены. Кэролин потратила целый год на то, чтобы спроектировать и скоординировать строительство этого дома. Мы лишь недавно отпраздновали новоселье. Но нам нужно отпустить и его. И это только начало.

Решения давались нелегко. Мы молились. Мы боролись. Мы плакали. То мы продвигались вперед, то откатывались назад. Мы взвешивали вариант за вариантом. И вновь мы молились, вновь боролись, вновь плакали. Поверьте мне, мы очень много задавали Богу вопросов по поводу тех решений, которые нам предстояло принять. И сейчас, когда я пишу эти строки, мы еще не до конца понимаем всего того, к чему они приведут, но мы все отпустили, смирились и всем сердцем согласились с Богом, что этот путь праведен и благ.

 

Отпускать с надеждой

 

Молитва смирения позволяет подлинно отпустить от себя самое дорогое, но отпустить с надеждой. Это не фаталистическое смирение. Мы ограждены спасательными буями полной уверенности в Божьем характере. И даже если все, что мы видим, это спутанные нитки на оборотной стороне вышитой картины нашей жизни, мы знаем, что Бог благ и все содействует нам во благо. Это вселяет в нас надежду и веру в то, что победа будет за нами, что бы ни пришлось нам для этого оставить. Просто Бог влечет нас дальше и выше. Это школа праведности, дающая силу для преображения, невиданную радость и непознанную близость.

Иногда именно то, что мы отпустили от себя, опять к нам возвращается. Прежде, чем написать свою первую книгу «Прославление дисциплины», я целый год только и делал, что говорил об этом. Кэролин уже устала слушать мои рассуждения по этой теме. Это была словно навязчивая идея.

Но затем я посетил одну конференцию, на которой среди прочих выступал всемирно известный писатель. Он открыто заявил о том, насколько разрушительной для его семейной жизни оказалась карьера писателя. Он упомянул об этом вскользь: это не было темой его выступления, но целую неделю я только об этом и думал. В моих ушах звучал вопрос: «Готов ли ты отпустить эту книгу ради Кэролин и твоих сыновей?».

Бог, конечно, обращался ко мне, но я был просто опустошен и раздражен: «Зачем Бог сначала вложил в мое сердце идею написания этой книги, а затем сказал, чтобы я ее не писал? И, кроме того, я проделал такой путь, чтобы быть на этой конференции, потратил столько денег, но не могу сконцентрироваться на докладах выступающих. Какая трата!» Но этот вопрос не покидал меня.

Мой самолет приземлился в воскресенье поздно вечером. На пути из аэропорта домой мы говорили с женой о детях, о потекшем кране, о счетах, которые нужно было оплатить. Кэролин еще ничего не знала о той борьбе, которая бушевала в моей душе. Я обнял ее и твердо сказал: «Милая, хочу, чтобы ты знала, что ты гораздо важнее для меня, чем эта книга. Я не буду ее писать, если это грозит нашим отношениям». Для меня решение было принято. Я лег спать, уверенный, что никогда не буду писать эту книгу.

Это был вечер воскресенья. Во вторник утром я встретился с представителем из Harper & Row, который должен был стать моим редактором. Все остальное — история. И знаете, до сегодняшнего дня я ничего не могу вспомнить из того, что говорилось на той конференции!

 

Бесценное сокровище

 

 

Конечно, такое не всегда происходит. Бывают случаи, когда приходится отпускать навсегда. И тогда остается уповать лишь на Божью мудрость и просить о благодати, чтобы успокоиться в Его мире. Этот обретенный покой в действительности очень знаком тем, кто пошел дорогой смирения.

Но, как я уже ранее упоминал, иногда то, что мы отпускаем, к нам возвращается. Но зачем Богу заставлять нас кататься по таким американским горкам? Что имел в виду Иисус, когда говорил: «Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода»? (Ин.12:24) Почему Бог требует оставить что-то прежде, чем это же осуществить?

Часть ответа состоит в том, что часто мы так крепко держимся за то хорошее, что видим, и, как результат, не можем принять то лучшее, что не видим. Бог должен открыть наши глаза, чтобы мы могли постичь то великое, которое Он уготовал для нас.

Но это лишь часть ответа. Еще необходимо понимать, что Бог преследует цель преображения человека. И смирение — это бесценное сокровище, это распятие воли. Павел понимал, насколько ценен этот дар. «Я сораспялся Христу», — он заявляет с радостью. Это смирение. Это распятие. Это смерть жизни для себя. Но это и воскресение в надежде: «И уже не я живу, но живет во мне Христос. А что ныне живу во плоти, то живу верою в Сына Божия, возлюбившего меня и предавшего Себя за меня» (Гал.2:19-20).

Джон Вульман, портной из квакеров, внесший огромный вклад в отмену рабства на американском континенте, однажды получил драматическое видение, в котором он «услышал мягкий, мелодичный голос, который был чище и гармоничнее всего, что он слышал ранее. Он подумал, что это голос ангела, обращавшегося к другим ангелам. Голос произнес: ‘Джон Вульман умер’». Эти слова озадачили Вульмана, — он пытался проникнуть за завесу и понять эту тайну. Наконец он «почувствовал Божественную силу, которая охватила его уста» и произнес: «Я распят вместе со Христом. Затем тайна открылась, и я осознал, что слова ‘Джон Вульман умер’ означают смерть моей собственной воли»³.

«Смерть моей воли» — это серьезные слова. Все великие авторы, поднимавшие тему посвящения, понимали их глубину. Сёрен Кьеркегор вторит опыту Вульмана, когда пишет: «Бог все сотворил из ничего, и все, что Он использует, сперва уничижает и делает ничем»⁴.

Знаете ли вы о той чудесной свободе, которая скрывается за этим распятием? Я имею в виду свободу от того, что Э. У. Тозер называет «мелкой паутиной самовлюбленности или грехами, пятнающими человека»⁵, свободу от грехов эгоизма: самонадеянности, самосожаления, самолюбования, самобичевания, самовозвеличивания, самообмана, самоумаления, потаканию своим слабостям, ненависти к самому себе и многих других. Свободу от бесконечного бремени всегда пытаться все сделать по-своему. Мы должны заботиться о других, искренне ставить их нужды выше своих, свободу быть щедрыми и любящими.

Благодаря каждодневному распятию своей воли, постепенно мы меняемся. Эти изменения не похожи на те перемены, которые оставляет за собой смерч, но подобны изменению в тесте после того, как в него поместили дрожжи. Появляется новая благодать: новая способность все заботы возлагать на Бога, новая радость за успехи других, новое упование на Бога, Который благ.

Пожалуйста, помните о том, что речь идет о распятии воли, но не о ее уничтожении. За распятием всегда следует воскресение. Бог не уничтожает нашу волю, но преображает ее, чтобы со временем, по мере нашего взросления, мы могли желать то, что желает Бог. Распятие воли позволяет нам отпустить то, за что мы так крепко цепляемся в этой жизни, и произнести наши самые лучшие молитвы.

 

Практика молитвы

 

Научиться молиться молитвой смирения возможно только посреди каждодневной рутины жизни. Принимая, казалось бы, обычные решения дома, в семье, на работе наша воля постоянно подчиняется. Я не могу дать вам точное предписание, как это следует делать. Более того, вы не сможете понять, что вам нужно отпустить от себя, пока не окажетесь в конкретной ситуации. Поэтому эта практика формируется в жизненном опыте. Однако я могу поделиться с вами некоторыми молитвами, которые вы сможете истолковать в контексте ваших собственных обстоятельств.

Во-первых, научитесь молитве самоуничижения. Молясь, размышляйте о написанном во второй главе «Послания к Филиппийцам», в которой описан kenosis, о самоуничижении Христа, Который, будучи образом Божиим, уничижил Себя Самого, приняв образ раба, смирил Себя, быв послушным даже до смерти и смерти крестной. Позвольте Духу Божьему применить эту молитву к конкретным обстоятельствам вашей жизни. Терпеливо ожидайте. Внимательно слушайте. И не медлите с исполнением.

Во-вторых, научитесь молитве подчинения. Окунувшись в текст одного из синоптических Евангелий, последуйте за Иисусом в Гефсиманский сад. Бодрствуйте и наблюдайте. Вглядитесь в Его опечаленную душу. Пусть скорбит вместе с Ним и ваше сердце. Боритесь вместе с Ним, ища другие варианты, надеясь избежать чаши страданий. И произносите Его слова как свои собственные: «Не моя воля, но Твоя да будет». Пригласите Воскресшего Христа истолковать эти слова в контексте вашей жизни, вашей семьи, вашей работы.

В-третьих, научитесь молитве отрешения. Возможно, вы найдете полезной книгу Жана де Кассада «Отдаваясь в руки Божественного Провидения». Возможно, вам будут близки слова Шарля Эжена де Фуко: «Отче, предаю себя в Твои руки; делай со мной, что хочешь. Что бы Ты ни сделал, я буду благодарен Тебе. Я готов на все, я приму все. Пусть лишь воля Твоя исполняется во мне и во всем творении — лишь об этом молю, Господь»⁶. Позвольте Владыке своего сердца показать вам, какие нужды принести к Его ногам.

В-четвертых, научитесь молитве отпускания. Сначала отдайте в Его заботливые руки своих детей, супругу или супруга, своих друзей. Затем вверьте Ему свое будущее, все свои мечты и надежды. Наконец, предайте Ему своих врагов, свой гнев, желание отомстить. Отдайте все это в Его любящие руки и идите дальше. Он позаботится обо всем так, как посчитает правильным.

В-пятых, научитесь молитве воскресения. Вы можете молиться так: «Господь, воскреси к жизни то, что будет угодно Тебе и утверди Твое царство. Пусть оно придет таким, каким Ты его видишь. Пусть это будет в Твое время и Твоим способом. Спасибо Тебе, Господи, за чудо воскресения». Что-то так и останется мертвым, причем для вашего же блага. Что-то воскреснет для новой жизни настолько преображенным, что вы с трудом его распознаете. В любом случае находите покой в уверенности в том, что Бог лучше вас знает, как должно происходить это воскресение.

Наше путешествие в молитве смирения только лишь начинается. Нам предстоит еще многому научиться, пройти большой путь. Дорога смирения не будет гладкой. Вас ждут крутые утесы, острые скалы и опасные горные хребты. С человеческой точки зрения будет порой казаться, что мы сорвались с обрыва и смерть неминуема. Но мы знаем, что это не так. Мы знаем, что упасть мы можем лишь в объятья Иисуса Христа, где найдем покой и мир.

Господи, как мне отпустить от себя то, что мне дорого, когда во мне столько неуверенности? Я не уверен в Твоей воле, Я неуверен в себе... Но даже не в этом проблема, разве не так? Правда в том, что мне противна сама мысль о том, что от чего-то придется отказываться. Я хочу, чтобы все было в моих руках. Я хочу сам все контролировать. Ведь дело в этом? Я боюсь отдать все под Твой контроль: Я боюсь того, что может после этого произойти. Исцели мой страх, Господь.

Как благ Ты, что открываешь мне мою слепоту, даже посреди моих, неумелых попыток молиться. Спасибо Тебе!

Но что же мне теперь делать? Как мне подчиниться Тебе? Иисус, пожалуйста, научи меня смирению. — Аминь.

 

 

ГЛАВА 6

Молитва преображения

Молитва тайная, пылкая молитва с верой — это основа всякой добродетели.

— Уильям Кэри

 

Говорят, что молитва может многое изменить. Но она также меняет и нас. И это куда важней. Главное предназначение молитвы заключается в том, чтобы настолько сблизить нас с Отцом, что, посредством силы Святого Духа, мы постепенно преображались в образ Его Сына. Этому процессу и посвящена молитва преображения.

Никто из нас не сможет поддерживать молитвенную жизнь, если не будет готов к изменениям. Мы либо совсем перестанем молиться, либо станем теми, о ком сказано, что они имеют «вид благочестия, силы же его отрекшиеся» — что, по сути, то же самое, что совсем перестать молиться.

Когда мы начинаем идти по жизни вместе с Богом, то Он, по милости Своей, может отвечать даже на эгоистические, незрелые молитвы. И мы думаем: «Вот это здорово. Бог все-таки есть!». Однако со временем, когда мы вновь захотим нажать на эту кнопку, Бог скажет нам: «Я хочу быть не просто твоим Кормильцем. Я хочу быть твоим Наставником и Другом. Позволь повести тебя по лучшему пути. Я желаю избавить тебя от жадности и алчности, от страха и ненависти, которые отравляют твою жизнь». Мы можем противиться этому, бороться с этим, но со временем мы познаем благость праведности и начнем стремиться к святому послушанию. Дух Божий будет каждый день учить нас идти по новому и животворящему пути. Наше преображение будет проходить по мере того, как мы станем следовать побуждениям Духа.

В древности авторы называли такое динамическое преображение conversation morum¹. Перевести это выражение непросто. В негативном смысле оно означает прекращение статуса-кво, изменение положения, которое существовало до этого. В позитивном смысле оно означает постоянное изменение, преображение, открытость для действия Духа. Жан де Кассад пишет: «Душа, легкая, как перо, жидкая, как вода, невинная, как ребенок, откликается на каждое дуновение благодати, словно воздушный шар»².

В предыдущих главах я упоминал о том, что молитва меняет закоренелые привычки, сложившиеся в нашей жизни. В молитве преображения на это делается основной упор. Мы задаем себе важные вопросы. Как эта молитва помогает нам справиться с собственным эгоизмом? Как она способствует духовному росту? Какую роль она играет во взращивании в нас плода духа: любви, радости, мира, долготерпения, благости, милосердия, веры, кротости и воздержания (Гал.5:22)?

 

Ограничения молитвы

 

Прежде, чем мы пойдем далее, мне необходимо предупредить вас. Не следует преувеличивать роль молитвы в формировании «благочестивых привычек». Молитва сама по себе очень ограничена тем благом, которое она может произвести. Она лишь часть — хотя и важная часть — более значимого целого.

Даллас Уиллард говорит о трех основных сферах, через которые Бог производит в нас преображение — «золотой треугольник» преображения, если хотите. Первая сфера — это традиционная дисциплина духовной жизни: уединение, пост, поклонение, прославление и т.п. Вторая сфера затрагивает наш отклик на действия Божьего Духа: противление, непослушание, покаяние, подчинение, вера, послушание и т.п. Третья важная сфера — это настойчивость и долготерпение, которое Бог вырабатывает в нас посредством различных испытаний, с которыми мы сталкиваемся в повседневной жизни³.

Поэтому никогда не следует отделять молитву от других сфер христианского посвящения и ожидать от нее большего, чем Бог для нее предназначил. Вместо этого нам нужно стараться увидеть динамическую связь молитвы со всей духовной жизнью.

Еще одно предупреждение. Когда я говорю о молитве преображения, я не имею в виду перфекционизм. Речь идет о постепенном росте в духовной жизни. Такие термины, как «безгрешное совершенство» или «абсолютная святость», вызывают спор среди богословов, и хотя я считаю, что все это важно, и у меня даже есть свое мнение на этот счет, я не пытаюсь поднимать эти темы в нашем размышлении о молитве.

Но я бы очень хотел еще раз подчеркнуть важность постоянства в росте, в изменении, в преображении. Бог желает делать нас более и более похожими на Христа: «Ибо кого Он предузнал, тем и предопределил быть подобными образу Сына Своего» (Рим.8:29). Мы рассмотрим, какую роль играет молитва преображения в процессе уподобления Сыну Божьему.

 

Искать и быть найденным

 

В молитве преображения есть как активная, так и пассивная сторона. Активная сторона заключается в том, что мы ищем Бога. Мы словно путники, ищущие город, которого художник и строитель — Бог. Мы словно пилигримы на пути веры. Мы со страхом и трепетом совершаем свое спасение. Мы упражняемся в благочестии. Мы стремимся к цели, к почести вышнего звания Божия во Христе Иисусе (Фил.2:12; 1Тим.4:7; Фил.3:12-14).

Пассивная сторона заключается в том, что мы позволяем Богу найти нас. Мы готовы откликнуться на Его зов. Мы подобны мягкой глине в руках Великого Горшечника (Иер.18).

Обе стороны (как активная, так и пассивная) необходимы, и обе находятся в динамическом единстве друг с другом, подобно как на фреске Микеланджело в Сикстинской капелле Бог и Адам простирают руки друг ко другу.

 

Протягивая руку к Богу

 

Давайте вместе рассмотрим три классических способа активной молитвы. Цель такой молитвы — наше преображение. Первое взято из «Духовных упражнений» Игнатия де Лойолы⁴. И хотя сам Игнатий предназначал этот метод своим последователям, он будет полезен каждому из нас. Распорядок упражнений состоял из четырех основных блоков, или недель. Во время первой недели необходимо было размышлять о своих грехах в свете Божьей любви. На второй неделе следовало вникать в жизнь Христа, на третьей — размышлять о страданиях Христа, а на четвертой — о Его воскресении.

В течение каждой из этих четырех недель необходимо много времени проводить в молитвенном размышлении над текстами Писания, в основном взятых из Евангелий. Игнатий желал, чтобы в этом размышлении были задействованы все органы чувств. Если, к примеру, был выбран текст о суде над Христом, то надо было постараться «увидеть» толпу, «услышать» обвинения, «почувствовать» острую боль от ударов плетью. Это все делалось для того, чтобы перейти от простого чтения к ощущению присутствия. Необходимо было увидеть, услышать, осязать, прикоснуться к истории.

Так как цель упражнений — уподобление Христу, то во время их выполнения необходимо было постоянно просить о харизме, или благодати Святого Духа. В течение первой недели нужно искать благодать Божьей любви, постараться окунуться в эту любовь. На второй неделе нужно непрестанно просить о благодати, преображающей нас в образ Христа. Размышляя о страданиях Христа, нужно просить о благодати, которая позволит нам умереть для всех проявлений этого мира. В течение последней недели, посвященной воскресению Христа, необходимо искать благодать силы Святого Духа, чтобы всегда выбирать Бога и Его путь.

Многие из читавших эти наставления ощущали дискомфорт по поводу различных, приводимых Игнатием подробностей, однако я все-таки хотел бы рекомендовать вам такой подход из четырех стадий. Нам порой нужно увидеть свое умение находить уловки, чтобы не послушаться Бога, отвергнуть Его неувядаемое желание прощать. Нам всем нужно размышлять о той жизни, которая открывает нам путь, чтобы мы могли следовать «по Его следам». Нам всем нужно более глубокое понимание значения Его смерти, которая освобождает нас. Нам всем нужен более глубокий опыт воскресения, который наделяет нас силой быть послушным и Христу во всем.

 

Двенадцать шагов Святого Бенедикта

 

Второй классический подход к молитве преображения — это целенаправленный поиск смирения, описанный в «Уставе Святого Бенедикта»⁵. Прибегнув к аналогии с лестницей Иакова, Бенедикт приводит двенадцать шагов на пути обретения смирения.

Само понятие «смирение» находится сегодня под таким давлением, что нам нужно исправить искажения его значения и сделать это прежде, чем у нас возникнет желание ступить хотя бы на первую ступень этой лестницы, не говоря уже обо всех двенадцати ступенях. Говоря простым языком, смирение характеризует жизнь по истине: истине о самих себе, истине о других, истине о мире, в котором мы живем. Оно не имеет ничего общего с образом Каспера Милкетоста. Речь совсем не идет о том, чтобы пресмыкаться перед кем-то или ругать себя нехорошими словами.

В действительности смирение дает животворящую силу. Само слово «смирение» уходит своими корнями к латинскому слову humus, означающему плодородную почву. Митрополит Антоний пишет: «Смирение — это положение земли». И в какой-то степени так оно и есть, смирение — это приземленность. Земля, напоминает нам Антоний, всегда с нами, всегда принимается как само собой разумеющееся. По ней мы ходим. Это место, куда мы выбрасываем мусор. «И там», — он продолжает, — «происходит молчаливое согласие, из отречения произрастает новое богатство ... преображая сам порок в жизненную силу и в новые возможности для творения, открытые для солнечного света, дождя, готовые принять любое семя, которое мы посадим, и принести множество плода»⁶. Такова сила смирения. Тереза Авильская напоминает нам: «Смирение — это главный помощник в молитве»⁷.

Но как же нам обрести его? Смирение — эта одна из тех добродетелей, которую нельзя обрести, лишь говоря о ней. Сама такая идея звучит просто нелепо. Но также неверно думать, что ничего нельзя поделать с теми высокомерными и эгоистическими посылами, которые поражают нас изнутри, и что надо лишь ждать, когда Бог изольет смирение в наши умы. Ожидание будет напрасным!

Бенедикт оказал нам большую услугу, показав, какие духовные усилия мы можем предпринять в этой сфере. Какую работу нам следует провести с нашим разумом, телом и духом, чтобы покорить гордость и ощутить радость смиренной и кроткой жизни. И хотя не все из нас согласятся с целесообразностью каждого из двенадцати шагов, мы можем быть благодарны Бенедикту за то, что он показал нам, что все-таки есть то, что мы можем делать в практической жизни, чтобы приобрести смирение.

Несколько шагов, предложенных Бенедиктом, посвящены отношению с Богом: «Нужно постоянно испытывать благоговение пред Богом, отречься от собственной воли и желаний и исполнять лишь Божью волю, исповедовать все свои злые мысли и все нечестивые поступки перед Господом». Три шага имеют отношение к тому, что и как мы говорим, показывая важность этой сферы нашей жизни. Мы должны научиться молчать, избегать пустых разговоров, пользоваться простыми, понятными словами. Один из шагов на пути к смирению звучит так: «Переносите с терпением все невзгоды и трудности, встречающиеся на пути». Вот еще один: «Во всем сохраняйте довольство».

Каждый шаг поражает своей простотой. Необходимы несложные, понятные дела, продиктованные любовью к Богу. По мере того, как мы умерщвляем свою плоть, переступая через себя, мы постепенно обретаем благодать смирения.

 

Малый путь

 

Это напрямую подводит нас к третьему классическому подходу, к молитве преображения — малому пути Святой Терезы из Лизьё⁸. Простая женщина, которую называли Святой Терезой Малой, предложила молитвенный подход, который помог очень многим. Этот малый путь, как она назвала его, прост лишь на первый взгляд. Суть его, если говорить в двух словах, заключается в том, чтобы искать непопулярную, даже унизительную работу, приветствовать несправедливую критику в свой адрес, приближать к себе тех, кто раздражает нас, помогать тем, от кого не дождешься слова благодарности. Тереза была убеждена, что эти «мелочи» угодны Иисусу более, чем те великие дела, которые многие считают святыми. Красота малого пути в том, что им может пойти каждый. Как ребенок, так и взрослый, как образованный, так и неграмотный, как влиятельный, так и незначительный — все могут совершать подобное служение в своей жизни. Возможностям совершать подобные дела в каждодневной жизни нет числа, они не иссякают, тогда как возможность совершить великий подвиг веры приходит лишь изредка. Каждый день мы можем улыбаться в ответ на колкие замечания недовольного коллеги, внимательно слушать занудное нытье друга, делать добрые дела просто и без шумихи.

Нам может показаться, что о подобных заурядных и незначительных делах даже не стоит и говорить. Но именно в этом и заключается их ценность. Они, по сути, и есть те незаметные завоевания на пути покорения собственного эгоизма. Мы никогда не получим медаль и даже не услышим простое «спасибо» за эти невидимые победы в повседневной жизни, но именно это мы и хотим.

Один случай, описанный в автобиографии Терезы, которая называется «История души», подчеркивает незаметность этого малого пути. Одна малограмотная и где-то даже тщеславная монахиня находила удовольствие в том, чтобы досаждать Терезе, что бы та ни делала. Но вместо того, чтобы начать избегать ее, Тереза пошла по малому пути: «Я приняла решение относиться к ней так, как если бы я любила ее больше всех». И так она и поступала, идя по малому пути. После смерти Терезы эта монахиня заявила: «Когда она была жива, она всегда по-настоящему была рада мне». Я думаю, Терезе пришлись бы по душе эти слова⁹.

 

Польза уединения с Богом

 

Далее мы рассмотрим аспект молитвы преображения, который посвящен больше принятию, чем борению, больше пассивному подчинению, чем активному противостоянию. Основной образ здесь — это глина в руках горшечника, мягкая, пластичная, уступчивая. Давайте вместе разберем три классических подхода к этой более пассивной стороне молитвы преображения.

Первый и наиболее фундаментальный из этих подходов — это уединение. «Не проводя время один на один с Богом, жить духовной жизнью просто невозможно», — пишет Генри Ньюэн¹⁰. И причина этого проста: когда мы проводим время наедине с Богом, то Он освобождает нас от рабства других людей и своих собственных внутренних помыслов.

Стремясь к уединению с Богом, мы должны научиться игнорировать то, что думают о нас другие люди. Кто поймет это призыв к одиночеству? Даже наши близкие друзья могут думать, что мы лишь теряем драгоценное время и ведем себя так лишь из эгоистических побуждений. Но как прекрасна та свобода, которую мы приобретаем в своем сердце, когда перестаем быть рабами мнения других людей! Чем меньше нас завораживают чужие голоса, тем яснее мы слышим Божественный голос. Чем меньше мы позволяем другим манипулировать нами, тем более открытыми мы становимся для Бога.

Однако в уединении мы умираем не только для других, но и для самих себя. Сначала нам может показаться, что практика уединения предназначена лишь для того, чтобы обновить наши внутренние силы и с большим усердием и успехом бороться с вызовами повседневной жизни. Но со временем, однако, мы обнаруживаем, что уединение помогает нам не стремиться быть первыми в крысиных бегах современного общества, а игнорировать эти бега. Постепенно мы осознаем, что в нас исчезает желание иметь больше богатства, чем нам нужно, выглядеть моложе, чем мы есть на самом деле, быть более уважаемыми, чем надо. В тишине уединенности с Богом срывается маска с нашей ложной, спешащей природы, которая предстает во всей своей неприглядности.

Святой Иероним напоминает нам, что мы «по-настоящему остаемся один на один с самим собой лишь тогда, когда мы уединяемся с Богом»¹¹. И я приглашаю вас к такому уединению.

 

Вглядываясь в бездну

 

Каким бы странным нам это сегодня ни казалось, но размышление о собственной смерти — это одни из наиболее выдержанных временем подходов к личному преображению. В дни самовлюбленного и постоянно спешащего общества было бы полезно возродить эту практику. Что произошло бы, если бы вы сегодня умерли? Ведь, действительно, отрезвляет мысль о том, что жизнь и без нас будет продолжаться дальше, причем, как ни в чем не бывало. На следующий день, как обычно, взойдет солнце. Люди будут продолжать выполнять свои каждодневные обязанности. По сути, ничего не изменится.

Принять такое положение вещей для нас совсем непросто, особенно, когда мы движимы иллюзией, что мир вращается вокруг нас и наших решений. Неужели без нашего присутствия может произойти что-то важное? Да как, вообще, смеет что-то важное произойти без нашего присутствия! Видите, мы подобны мухе, которая сидит на стремительно несущейся вперед колеснице в басне Эзопа, оборачивается назад и заявляет: «Ух ты, какой ураган я делаю!»

Однажды со своим другом, пастором лютеранской церкви Биллом Васвигом, мы обсуждали стих, записанный в Послании к Галатам 2:19, и пытались понять, что значит быть распятым вместе со Христом. О чем в действительности идет речь? Билл тогда сказал: «Давай помолимся друг за друга, чтобы этот стих ожил в нас». Мне не хотелось прерывать обсуждение, но я сдержался и спросил его: «Хорошо, но как мы будем об этом молиться?» — «Я точно не знаю», — ответил Билл, — «но ты начинай!» Я подошел к нему, возложил руки ему на голову и начал молиться. Я даже не представляю, что я наговорил, пытаясь выразить свое желание, чтобы он испытал в своей жизни, что же значит быть распятым со Христом.

Когда я закончил и сел, то увидел, что Билл смотрел на меня широко раскрытыми глазами. Затем он прошептал: «Это произошло!» — «Что произошло?» — спросил я его, ничего не понимая. Он стал объяснять, что, когда я молился, в его сознании появился четкий образ его церкви, внутри которой проходила похоронная служба. Он мог видеть все совершенно отчетливо: гроб с открытой крышкой, алтарь, арочные своды здания. Но видел это все он из гроба. Это были его похороны! Когда люди с прискорбным выражением лиц проходили мимо гроба, он пытался сказать им, что все в порядке, что с ним все хорошо. Но они его не слышали: все, что они видели, — это его мертвое тело. Хотя он был живее, чем когда-либо.

Его молитва обо мне возымела подобное действие, ибо мы в тот день окунулись в купель Святого Духа. И что крайне важно: мы оба смогли глубже понять, что означает наша собственная смерть.

 

Покорная молитва

 

Третью форму пассивной молитвы преображения Эвелин Андерхил называет «покорной молитвой»¹². Во время этой молитвы мы «совершенно уступчивы, полностью открыты и до конца преданы в руки Божьи»¹³.

Позвольте мне объяснить это вам при помощи аналогии. Представьте ребенка с карандашом в руке, рисующего неразборчивые каракули на листе бумаги. Теперь представьте его маму, которая берет его руку в свою и помогает ему выводить красивые буквы. Это и есть покорная молитва.

А теперь представьте паруса на паруснике, поймавшие ветер сначала на одной мачте, затем на другой, благодаря умело маневрирующему рулевому. Как раз благодаря податливости парусов, их способности подстраиваться под ветер парусник и плывет. Что если закрепить галс? Корабль никуда не поплывет. Именно такая уязвимость, незащищенность и характеризует покорную молитву.

Итак, читая эти строки, предайте себя в любящие руки Великого Горшечника. Не бойтесь. Он «трости надломленной не переломит и льна курящегося не угасит», как говорит об этом Писание (Мат. 12:20). Он никогда не переступит через слабого. Он никогда не проявит пренебрежения к нашей самой незначительной надежде. Позвольте Ему взять вашу руку и направить ее. Позвольте себе быть слабым, уступчивым, уязвимым. И затем прислушайтесь к голосу истинного Пастыря и научитесь от Него.

 

Благословения зимы

 

Каждый год по мере приближения зимы я люблю наблюдать, как огромный клен в нашем дворе теряет летнюю зелень и становится коричнево-золотым. Когда один за другим с него упадут все листья, то пред взором предстанут все его изъяны и неровности. Они всегда были на нем, но они были сокрыты от посторонних глаз зеленым покрывалом. Но теперь, когда он оголился, можно увидеть, каков он есть на самом деле.

Зима сохраняет и укрепляет деревья. И хотя внешне кажется, что деревья теряют силу, на самом деле после тяжелых зимних испытаний они становятся более устойчивыми, крепкими и выносливыми. Чтобы дерево было жизнеспособным и цветущим, оно должно пережить зиму.

Вы уже поняли, что я хочу сказать. Как часто мы пытаемся скрыть наше истинное состояние поверхностными добродетелями благочестивой деятельности. Но как только листья опадают, то в дело вступает преображающая сила зимних испытаний.

На первый взгляд, все кажется голым и неприглядным. Все наши многочисленные изъяны, слабости и несовершенства становятся заметными. Но исчезли лишь внешние добродетели — сама суть добродетельной жизни лишь окрепла. Душа отваживается на то, чтобы посмотреть на себя изнутри. И тогда начинают проявляться истинные, глубокие добродетели. Появляется истинная любовь.

Дорогой Господь Иисус, в светлые минуты моей жизни Я ничего больше не хочу, как только быть подобным Тебе. Но есть и другие минуты... позволь мне увидеть, какое благо идти по Твоим следам. Когда Я буду искать Тебя, позволь мне найти Тебя. Я люблю Тебя, Господь — Аминь.

 

 

ГЛАВА 7

 

Молитва завета

 

Что нам нужно, так это желание познавать всю волю Божью с неизменной решимостью ее исполнять.

—Джон Уэсли

 

Молитва завета — это глубокий внутренний зов сердца жить жизнью, которая полностью пропитана Богом. Она ведет нас к развилкам дорог, где приходится принимать важные личные решения. Она направляет нас к долинам святого посвящения. Она влечет нас к вершинам святого послушания.

Суть молитвы завета можно выразить словами псалмопевца: «Готово сердце мое, Боже, готово сердце мое» (Пс.56:8). У жертвенника молитвы завета мы даем обет непоколебимой верности, мы твердо принимаем правильные решения, мы обещаем проявлять послушание.

 

Понятный страх

 

Я могу легко представить, что вы почти инстинктивно начинаете сторониться того, что как-то связано с обязательствами. Подобная реакция возникает и у меня. Но почему?

Что ж, во-первых, сегодня многие просто не привыкли брать на себя какие-то обязательства. В какой-то степени это даже и наша вина. Таково современное общество. Обязанность подразумевает ответственность, а ответственность влечет за собой какие-то ограничения.

К примеру, сегодня часто можно услышать определение свободы, которое подразумевает отсутствие каких-либо ограничений. Но как только мы задумаемся об этом, даже на мгновение, то поймем, насколько нелепо подобное определение. Абсолютная свобода — это абсолютный нонсенс! Мы приобретаем свободу в чем бы то ни было через посвящение, дисциплину и приобретенные навыки. Демосфен был свободен в ораторском искусстве только лишь потому, что регулярно, проявляя завидную самодисциплину, произносил речи перед бушующим океаном с камнями во рту. Джордж Фредерик Гендель смог написать величественную ораторию «Мессия» только лишь потому, что обучался музыкальной грамоте. Посредством жесткой самодисциплины Фланнери О’Коннор смогла преодолеть истощающую ее болезнь и стать одной из величайших новеллистов двадцатого столетия. Свобода — это производная дисциплины и посвящения.

Также мы боимся, что из-за взятых обязательств из нашей жизни исчезнут импровизация и радость. Незыблемые обеты звучат как-то зловеще, перед нами встает образ человека, который идет по этой жизни со стиснутыми зубами. Когда речь заходит о молитве, то мы не желаем чувствовать какое-то бремя обязательности. Мы хотим молиться тогда, когда почувствуем побуждение. Мы боимся, что обязательства низведут молитву до умственного упражнения, и она перестанет быть добровольным приношением.

Дитрих Бонхёффер напоминает нам, что истина в том, что «молитва — это не добровольное приношение Богу, это обязательное служение, которое Бог от нас требует»¹. Но эта обязанность не должна тяготить нас. Разве мы считаем, что, так как многие псалмы были написаны в контексте ритуальных церемоний, они лишены подлинной радости? Разве мы думаем, что раз Петр и Иоанн шли вместе в храм по обыкновению в положенный час для молитвы, то в их словах, сказанных хромому («Серебра и золота нет у меня; а что имею, то даю тебе: во имя Иисуса Христа Назорея встань и ходи»), не было естественности? Или что этот человек передвигался по храму, «ходя и скача, и хваля Бога» со стиснутыми зубами (Деян.3:1-10)? Конечно, нет! Так если обязанность исполняется в силе Святого Духа, то это исполнение будет сопровождаться огромной радостью и благословением. И в действительности, как пишет де Кассад, обязанность становится «таинством настоящего».

Я бы хотел упомянуть еще одну причину, почему мы не спешим брать на себя дополнительные обязательства. Она проста: мы боимся, что не сможем быть верны данному нами слову. Возможно, в прошлом мы уже клялись что-то исполнять, но не смогли нести это бремя. Быть может, это был брачный обет или обещание, данное нашим детям. Или что-то еще проще — обещание проявлять усердие в ежедневном чтении Писания. Быть может, мы прочитали предупреждение, записанное в Библии: «Лучше тебе не обещать, нежели обещать и не исполнить» (Еккл.5:4). И как следствие, мы чувствуем осуждение в своих сердцах за неисполненные обеты.

Обращаясь к этим страхам, я хотел бы сказать несколько слов о благодати и милости. Вспомните, что даже великий апостол Петр давал обещания, которые не смог выполнить (Ин.13:36-38). Помните, что Бог знает намерения нашего сердца. Он знает наши слабости. Часто наше сердце осуждает нас за что-то, но не Бог, Который, наоборот, радуется нашим, пусть неудачным, попыткам угодить Ему. Заключенные в наших сердцах обеты не будут напрасны. Ведь, через это Бог преображает наши желания. Через это Он воскрешает в нас глубокую внутреннюю жажду — ту, которую Он Сам когда-то в нас вложил!

 

Заветы на всю жизнь

 

Завет — это библейское слово. Возможно, вы знаете о тех заветах, которые Бог заключал с Ноем, Авраамом, Моисеем, Давидом. Иисус, как вы помните, утвердил Новый Завет в Своей крови для прощения грехов.

Суть завета — это взятое на себя обещание. Это то, что мы делаем с большой неохотой. Но где бы мы сейчас с вами были, если бы однажды Бог не взял на Себя обещание благословить этот мир через семя Авраама? Где бы мы были, если бы Иисус не посвятил Себя служению нам, не прошел через крест и не пролил кровь, омывшую грехи этого мира? Где бы мы были?

Когда Бог заключил завет с Моисеем, то Он обещал вывести Свой народ из земли Египта, освободить от оков рабства. Он обещал быть их Богом, защищать их, вести их, благословлять их. Но тот завет включал определенные условия — те, что сегодня мы называем десятью заповедями. Они должны были показать ответ Божьего народа на безмерную благодать и благость Божью. Их обещание хранить верность Богу и проявлять послушание было не способом заработать Божье благоволение, но выражением благодарности за Божью милость.

Новый Завет, который утвердил Иисус Своей кровью, требует не меньшей верности. Он написал закон на не каменных скрижалях, но на скрижалях нашего сердца. Мы видели славу Божью в лице Иисуса Христа. Голгофская жертва — это то обязательство, которое взял на Себя Бог. Он заключил с нами завет. Завет, требующий посвящения. Каким будет наш ответ? Готовы ли мы в ответ отдать свои жизни в послушании Ему?

 

Завет святого послушания

 

Наш ответ на небесную увертюру Божьей любви выражается, в первую очередь, в том, что мы даем обет быть Ему послушными. Без колебаний мы обещаем отвечать на каждое, даже самое незначительное, побуждение от Бога. В глубине сердца, полностью смирившись, мы обещаем слушаться голоса нашего Пастыря. Томас Келли пишет: «Есть такое святое и полное послушание, такая радость самоотречения, такая способность прислушиваться к Божьему голосу, от которого просто захватывает дух»².

Я понимаю, что все это может пугать своей абсолютностью и масштабностью. Как мы можем быть верны такому обету? Что ж, мы не можем. Вопрос послушания — это Божья прерогатива, а не наша. Мы не можем ничего сделать доброго до тех пор, пока Бог сначала не вложит в нас желание это сделать и не наделит нас силой. И в этом-то все и дело. Бог дает вам желание. Вы бы не читали эти строки, если бы это желание не вскипало бы внутри вас. И Бог никогда не вложил бы в ваше сердце желание, если бы не был намерен дать также и силу, чтобы это сделать.

Кроме того, послушание — это не такое уж и тяжкое бремя, как может показаться на первый взгляд. Нам всего лишь нужно следовать по следам Того, Кого так сильно любит наша душа. «О, любовь, которая не отпустит меня», — признается автор гимнов Джордж Матисон³. Мы отвечаем, как только можем, на сильный, манящий, настойчивый призыв Вечной Любви.

Бог, как вы видите, стремится приблизиться к нам, лишь только мы даем намек на то, что мы открыты. Он подобен небесной гончей, без устали идущей по нашему следу. Он вложил в нас такую жажду по Нему, которую ничто на свете не может удовлетворить, кроме истинного хлеба жизни.

Иногда любовь Божья проникает до самых глубин нашего сердца. Прогуливаясь по улицам Нью-Йорка Д.Л.Муди настолько сильно ощутил присутствие любящего Бога, что поспешил в гости к своему другу, у которого была, как он знал, свободная комната, где он мог оказаться наедине с Богом и позволить волне за волной Божьей любви окатить себя. Бывают другие случаи, когда мы видим такой яркий свет, что становимся слепы ко всему мирскому. Переживая один из великих духовных подъемов, Блез Паскаль написал лишь одно слово — «Огонь!». Другим открывается настолько неописуемый мир, который влечет их к покорности, к восхищению славой Божьей.

После таких встреч с всепоглощающей любовью мы меняемся навсегда. Мы уже никогда не упустим из виду путеводную звезду Святого Духа. Уже ничего с этим не сможет сравниться. Никакие полумеры не смогут нас удовлетворить. Нас поглотит беспрестанный, непреклонный божественный стандарт святого послушания.

Я обнаружил, что подобные переживания близости с Богом не так уж редки, как может казаться. Однако, вполне возможно, что мы ни разу не имели подобной встречи с Богом. Ничего. С нами все в порядке. Мы можем прочувствовать радость подобных огненных видений, читая биографии и дневники мужей веры и слыша чудесные истории обычных людей. В конце концов, эти переживания призваны ободрять весь народ Божий, а не каких-то отдельных людей.

Также нам следует развивать в себе навык быть всегда восприимчивыми в сердце и разуме к Божьему водительству. Совершая повседневные дела, мы внутренне не перестаем стремиться к Божественному центру. Мы стараемся использовать каждую возможность, чтобы представить свой разум пред Богом, исповедуясь и молясь: «Помилуй, Господь», «Я люблю Тебя, Иисус», «Покажи мне сегодня Твой путь». Более того, мы спускаемся от разума к сердцу и стремимся жить в тихом умилении, восхищении и прославлении.

Мы послушны Ему во всем, где только можем. Мы следуем словам молитвы Элизабет Фрай: «О, Господь! Соделай меня все более и более послушной в служении Тебе»⁴.

И если мы упадем — а мы упадем, — мы поднимемся и все равно будем стремиться к послушанию. В нас сформируется навык к послушанию, а приобретение любого навыка вначале сопровождается множеством падений, ошибок и новых попыток. Мы не научились ходить за один вечер или играть на пианино. И мы не осуждаем себя, когда, учась, спотыкаемся или берем не ту ноту, не так ли? И в духовной жизни мы не должны подвергать самих себя незаслуженному осуждению. Вначале будет казаться, что это мы все делаем, что мы инициируем. Но со временем мы поймем, что это Бог зажигает наши сердца страстным стремлением к абсолютной чистоте. А. Тозер пишет: «Мы следуем за Богом только лишь потому, что сперва Он вложил в нас непреодолимое стремление, которое и толкает нас вслед за Ним»⁵.

И в этом красота: встречи с Богом побуждают следовать за Ним дальше и выше. Лишь вкусив один раз послушание, мы хотим большего. «Вкусите, и увидите, как благ Господь», — призывает псалмопевец (Пс.33:9). Каким бы парадоксальным это ни казалось, но, напитавшись общением с Богом, мы испытываем еще больший голод по этому общению. Бернар Клервоский посвятил этой святой зависимости такой стих:

 

Мы вкушаем Тебя, наш Хлеб живой,

Но алчем Тебя еще сильней.

Мы пьем, от Тебя, наш Бог благой,

Но жаждет душа еще сильней⁶.

 

Вот что я хочу сказать: послушание укрепляет, а не истощает нас. Если мы проявим послушание в чем-то малом, мы примем силу быть послушными в чем-то более значительном. Послушание рождает послушание.

Я надеюсь, что вы понимаете, что речь идет о послушании среди перипетий домашней жизни, на работе, в школе, в торговом центре. Мы учимся послушанию, терпению, даже тогда, когда наши дети сводят нас с ума. Мы учимся послушанию, нежности и кротости, встречаясь с разочарованиями, страхами и болями нашей второй половины. Мы учимся послушанию, миру и покою, когда все выходит из-под нашего контроля. Это завет святого послушания.

 

Завет времени

 

Молитва завета не оставляет нас наедине лишь с посвящением святому послушанию. Она призывает нас к очень конкретным решениям. Ричард Бакстер в своем произведении «Вечный покой святых» советует нам искать «лучшего времени для молитвы, лучшего места и готовить свое сердце наилучшим образом»⁷. Этот призыв составляет сущность молитвы завета.

Завет времени подразумевает посвящение молиться регулярно. В своем «Уставе» Святой Бенедикт настаивает на регулярности молитвенной жизни, потому что он не хотел, чтобы его последователи забыли, кто на самом деле совершает труд. Он понимал, как велика опасность, когда посвященные верующие перепутают свою работу с Божьей. Как легко начать говорить не «это работа важна», а «я на самом деле важен». Глубоко понимая эту опасность, Бенедикт призывал молиться в определенные часы в течение дня, как раз посреди, казалось бы, важной и срочной работы. Мы обнаружим, что посвящение регулярной молитве поможет победить собственный эгоизм и козни дьявольские.

Но что значит «регулярно»? Это зависит от вас: от вашего характера, от ваших нужд. Евреи во времена Ветхого Завета молились три раза в день: утром, после обеда и вечером. Петр и Иоанн встретили хромого человека, потому что шли в храм в час девятый для молитвы, по обыкновению (Деян.3:1) (Я слышал об одной общине в Индии, там звонят колокола в десять часов утра и в три часа дня. При этом все прекращают делать то, за чем звон колокола их застал, и приносят нужды общины в тихой молитве). Для многих особенно полезной оказалась практика ежедневной утренней молитвы. «Господи! рано услышь голос мой», — восклицает псалмопевец (Пс.5:4).

Нам следует проявлять осторожность и не возлагать на плечи людей бремена, которые невозможно нести. Сельская жизнь идет по ежедневному циклу, тогда как в городе по недельному циклу. Кто живет в деревне, тот знает, что большинство дел приходится на утро и вечер, когда, например, нужно подоить коров и накормить кур. При таком графике неплохо было бы молиться одинаково каждый день. Жизнь в городе, напротив, освобождается лишь к пятнице — только на выходных у многих появляется свободное время. Поэтому в городе лучше молиться по недельному графику. И вместо того, чтобы мучиться от чувства вины, что в будние дни мы не можем уделить много времени молитве, может, лучше посвятить все субботнее утро усиленной молитве и чтению Писания.

Также я хотел бы дать несколько советов родителям, у которых есть совсем маленькие дети. Ребенок отнимает много сил — может, сейчас вы этого и не осознаете полностью, особенно, если в семье один родитель. Сконцентрироваться ни чем-то практически невозможно. У вас нет возможности выспаться, потому что вы всегда ждете, что вот-вот ваш ребенок проснется и начнет вас звать. Важно понимать сложность этого периода вашей жизни и не требовать от себя слишком многого. Вместо того чтобы искать возможность для уединенной молитвы (а в вашем случае такую возможность можно и не найти), открывайте для себя Бога тогда, когда вы вместе с ребенком. Наблюдая за ребенком, вы обнаружите, что Бог станет реальней для вас. Минуты игры с ребенком станут вашими молитвами. Может, вы сможете молиться во время кормления ребенка, особенно, если он еще питается грудным молоком. Пойте ваши молитвы Господу. Пройдет всего несколько месяцев, и вы сможете вернуться к более регулярному графику молитвы.

Сделав скидки на различия характеров и жизненные обстоятельства разных людей, все же нужно сказать о необходимости строго дисциплинировать свою молитвенную жизнь. Не следует думать, что время само волшебным образом освободится для нашей молитвы. У нас никогда не будет времени для молитвы, если мы не будет его целенаправленно выделять. И здесь особенно важно не идти на поводу собственной чрезмерной рассудительности. К примеру, мы не должны оправдывать себя тем, что мы итак «всегда живем с молитвенным размышлением». Джон Далримпл справедливо отмечает: «Истина в том, что научиться молиться во всякое время, на всяком месте мы сможем только после того, как твердо и целенаправленно начнем выделять определенное время для регулярной молитвы»⁸.

Огромную поддержку мы найдем в том случае, если решим быть подотчетны кому-то в нашей молитвенной жизни. Раз в неделю я посещаю встречи малой группы, и перед каждой встречей каждый из нас отвечает на ряд вопросов, и первый вопрос звучит так: «Каким был ваш опыт молитвы и какие были размышления на этой неделе, и что вы ожидаете от следующей?»

Простые, практические решения могут помочь нам хранить себя верными данным нами обетам. Я, к примеру, решил отмечать в своем блокноте, который всегда со мной, время каждой моей молитвы. Во время путешествий я обычно планирую первую часть полета провести в поклонении, молитве и размышлении. Одной зимой я решил по будням в три часа дня искать встречи с Богом. Я уезжал из офиса на один час в местный зоопарк, который находился в пяти минутах езды, и проводил оставшиеся пятьдесят минут с Библией и дневником на скамье в прекрасном зимнем саду. У многих нет возможности отлучиться с работы на такое продолжительное время, но у всех нас может найтись время, если только мы будем его искать.

Я надеюсь, вы понимаете, что во время, отведенное для молитвы, необязательно отвечать на телефонные звонки и открывать дверь дома. Антоний Сурожский рассказывает, что его отец вешал табличку на входную дверь своего дома с надписью: «Не утруждайте себя стуком в дверь. Я дома, но дверь не открою»⁹. Я так и не отважился на подобное, хотя иногда на дверь моего рабочего кабинета вешал табличку, смысл которой был понятен всем: «На конференции у Главного!»

И будьте уверены: все кругом будет стараться отвлечь вас от этого важного дела. Телефон зазвонит. Закончатся чернила в ручке. Кто-то постучит в дверь. Вам покажется, что именно в этот момент надо сделать то, что не делалось годами. В это мгновение вам нужно будет решить, останетесь ли вы во святилище или покинете его, пытаясь успеть за суетой этой жизни.

 

Завет места

 

Завет времени призывает нас к постоянству, а завет места требует от нас стойкости. Святой Бенедикт встречал на своем пути так много скитающихся пророков, которые не были никому подотчетны, что сделал обет стойкости одним из основных в своем «Уставе». Подобно ему, и мы должны где-то бросить якорь.

Завет места наделяет нас даром концентрации. Когда я только обратился в христианство, я каждое утро заходил за угол гаража, садился на шлакоблочную стену, опускал ноги на мусорный бак, держа в руках Библию. Для меня то место было свято. В те дни, когда находиться на улице было слишком холодно, я закрывался в кладовке нашего небольшого домика в Нью-Мексико. Там я находил темноту и тишину, которые научили меня концентрироваться. Я бы хотел, чтобы вы также нашли для себя такое место, где бы вы смогли не терять фокус. Это может быть беседка в саду, свободная комната в доме, даже особое кресло, где бы вы смогли отвлечься от рутины жизни. Пусть это место станет для вас священной «скинией собрания». Томас Мертон пишет:

«Я нахожу огромную радость в том, чтобы укрыться в мансарде нашего садового домика с небольшим окошком, из которого открывается изумительный вид на долину. Там, в тишине, я любуюсь зеленью лугов. Извилистые ветви яблоневых деревьев становятся частью моей молитвы... Я так сильно люблю это уединение, что, когда уже иду по дороге к этому старому домику, стоящему вдали от новых домов, радостное предвкушение переполняет меня: я чувствую его от макушки до самых кончиков пальцев ног, и мир вселяется в меня».¹⁰

Завет места подразумевает посвящение своей общине. Мы часть этой общины, мы отождествляем себя с ней и посвящаем себя ей. Может, в вашей общине есть духовный наставник, тот, кто выслушает, поможет идти за Богом. Может, есть малая группа — церковь внутри церкви — для взаимного питания и подотчетности.

Не забывайте о том, что община — это дар. Мы не можем просто устроить ее при помощи логистики и менеджмента. Иногда нам приходится какое-то время жить там, где такой общины нет, без этой особой благодати. Но наше посвящение проявляется в том, что мы всегда будем ее искать, будем радоваться ее нахождению, приветствовать ее рост и развитие.

 

Завет готового сердца

 

Наше сердце должно быть «соответствующим образом приготовлено», говорит Ричард Бакстер. Еще задолго до того, как было открыто, что движения нашего тела отражают сокровенные чувства, Бакстер призывал людей встречаться с Богом раскованными, без лишнего напряжения, чтобы могли проявиться самые глубокие чувства. Мы можем бегать, ходить, стоять, склоняться на колени или даже лежать на полу. Мы можем закрыть глаза в благоговении или можем открыть глаза и поднять взор к небу в хвале и поклонении. Мы можем поднимать руки, хлопать в ладоши или не поднимать руки, не хлопать в ладоши. Мы можем рыдать, смеяться, петь или кричать. Мы можем играть на трубе, флейте, арфе, бубне или на кимвале. Мы можем склониться на колени в глубоком умилении и восхищении.

Также мы можем готовить наше сердце к молитве, взращивая в нем «святое ожидание». Мы представляем, как проходим через внешний двор и входим во внутренний. Мы приоткрываем завесу с наших сердец и входим в Святое Святых. Все вокруг пропитано ожиданием чуда. Мы прислушиваемся в полной тишине к Kol Yahweh — голосу Господа.

Другой путь подготовки сердца к встрече с Богом — укрощение языка. Насколько правильней будет предстать пред Святым и Вечным Богом в абсолютной тишине, а не ввергаться в Его присутствие с недоверчивым сердцем и множеством пустых слов. Можно вспомнить наставление Писания: «А Господь — во святом храме Своем: да молчит вся земля пред лицем Его!» (Авв.2:20).

Крайне полезно чтение псалмов. Псалтырь — это церковный молитвослов, и я часто предваряю личную молитву молитвенным чтением псалмов. В моей церкви нет литургии, поэтому время от времени я прибегаю к великой богослужебной книге, призванной помочь в личной молитве. Иногда я позволяю Джону Бейли возделывать мое сердце посредством его известной книги «Личный молитвенный дневник», или обращаюсь к менее известному произведению «Молитвы доктора Джонсона». Иногда пишу собственные молитвы и молюсь ими во время ежедневного ритуала приготовления сердца.

Подготовка собственного небольшого святилища может наполнить сердце желанием поклоняться. Моя знакомая всякий раз перед молитвой зажигает свечи в своем кабинете. Нас может радовать чудесный запах и вид свежесрезанных цветов. Мне нравится держать в руках чашечку кофе во время утренней молитвы.

Я знаю: у вас есть свои методы подготовки. Идея в том, чтобы при помощи всех возможных средств возбудить в себе дух славословия: «Благослови, душа моя, Господа, и вся внутренность моя — святое имя Его» (Пс.102:1). Ричард Бакстер напоминает нам, что все затраченные усилия с лихвой окупятся: «Нет никого на этой земле, кто жил бы с такой же радостью и с таким же благословением, как тот, кто стремится к небесному общению»¹¹.

 

Молитва как свидание с Богом

 

Когда мы слышим о свидании, мы представляем встречу двух влюбленных. Так оно и есть! Молитва может стать нашим особым свиданием с Богом. Мы можем чувствовать себя свободно и раскованно, потому что мы входим в истинный дом нашего сердца. Наш Возлюбленный влечет к Себе. Трудно отказаться от этих удивительных минут, проведенных с Ним. Разговор влюбленных хоть и может показаться пустой тратой времени, но нам не жалко этого времени, потому что нам нравится наша компания.

Благословенный Спаситель, Я топчусь взад и вперед около жертвенника посвящения. Я на самом деле хочу выработать в себе навык регулярной молитвы. Во всяком случае, именно этого Я желаю прямо сейчас. Я не уверен, что, спустя две недели, Я все еще буду этого желать. Но Я знаю, что без постоянного близкого общения с Тобой Я не смогу научиться святому послушанию. Поэтому, как могу, стараясь изо всех сил, Я обещаю регулярно выделять время для молитвы, размышления и духовного чтения. Укрепляй меня в этом намерении. Помоги мне наслаждаться Твоим присутствием, чтобы Я чаще стремился идти к Тебе домой.

Ради имени Твоего и славы Твоей Я заключаю этот завет. — Аминь.

 

ЧАСТЬ II

 

 

УСТРЕМЛЯЕМСЯ ВВЫСЬ

 

 

Поиск близости, которая нам так нужна

 

ГЛАВА 8

 

Молитва благодарения

 

В школе благоговения душа узнает, почему преследование любой другой цели не приносит ей покоя.

—Дуглас Стир

 

Молитва — это отклик человека на постоянное излияние любви, с которой Бог осаждает каждую душу. Наш наиболее непосредственный отклик на Божье прикосновение называется благоговением. Благоговение — это когда сердце вдруг переполняется поклонением, восхищением и обожанием Бога.

В каком-то смысле молитву благоговения трудно выделить среди других молитв, так как любая истинная молитва должны произноситься с благоговением перед Богом. Это тот воздух, которым молитва дышит, тот океан, по которому она плывет. Но все же в чем-то эта молитва отличается от других молитв, потому что именно с благоговением мы поднимаемся в стратосферу самоотверженного посвящения. Мы больше ни о чем не просим, лишь бы Он был превознесен. Мы больше ничего не ищем, кроме Его славы. Мы ни о чем больше не думаем, кроме Его благости. «В молитве благоговения мы любим Бога, какой Он есть, саму Его сущность, источник нашей радости»¹.

 

Путь благоговения

 

Я ехал на ежегодную встречу писателей в приподнятом настроении. Командный дух и встречи с глазу на глаз всегда воодушевляют. На этот раз наша встреча проходила в красивом курортном месте на границе с Канадой. Однако как-то быстро и неожиданно для меня мой дух поник. Я не мог понять причину нахлынувшего на меня чувства отрешенности. «Я просто устал от постоянных поездок», — думал я, — «и мой дух опечалился под грузом многочисленных болей и печалей. Возможно, недолгое уединение решит проблему». Но глубоко внутри себя, однако, я ощущал потребность в чем-то большем, чем в простом уединении... но в чем же?

На следующий день после обеда я был свободен и намеривался предаться чтению. Прекрасная возможность побыть одному. Пообедав, я отправился на велосипеде к чудесному озеру, очарованный бесконечным разнообразием красок. Затем я заехал в небольшой городок, находившийся неподалеку, прогулялся по магазинам. Меня там никто не знал, поэтому я мог оставаться один даже среди большого скопления людей.

Уже было пора возвращаться, чтобы заняться чтением, но я все же чувствовал, что то, что происходит во мне, еще не завершено. На обратной дороге я заметил указатель к небольшому водопаду. Свернув на извилистую дорогу, проходившую через пышный лес, я наконец доехал до водопада. Лучи солнца пробивались сквозь листву, словно стараясь увлечь за собой в интересную игру.

Где-то около часа я спускался вниз вдоль реки, пока не наткнулся на заброшенную тропинку, которая была неизведанна туристами и велосипедистами. Я устремился туда, объезжая поваленные деревья и валуны, и наконец очутился перед огромной скалой, нависшей над рекой и заставившей русло реки развернуться почти на 180 градусов. Поднапрягшись, я все-таки забрался на эту каменную глыбу и какое-то время не мог перевести дух от представшей перед моим взором изумительной картины огромного каньона и бурлящего потока под моими ногами.

То, что произошло дальше, трудно описать словами. Река была настолько шумной, что она заглушала мой голос, как бы громко я ни кричал. Так что я с ощущением головокружительной свободы во весь голос начал прославлять и благодарить Бога. Во мне проснулся дух благоговения, я стал танцевать в такт небесного барабанщика и петь песню, неизвестную моему разуму. Я пел и умом гимны и псалмы, которые вспоминались в тот момент в импровизированном великолепии. Я благодарил Бог за все: за великое и за, казалось бы, совсем незначительное. Хвала и прославление из моих уст сливались с пением реки в радостном возвеличивании Творца. Казалось, что меня пригласили присоединиться так, как я только мог, к непрекращающейся хвалебной песне, звучащей перед троном Всевышнего.

Поначалу это переживание было искрометным, но со временем все это великолепие словно стало восклицать: «Свят! Свят! Свят!». Поклонение становилось глубже, шире. Я стал благословлять имя Бога, с каждым выдохом имя Бога слетало с моих уст. Превозношение потонуло в глубоком благоговении.

Тихий шелест благоговения продолжался какое-то время. Прислушиваясь к тишине, я понял, что мне надо было делать в предстоящие дни. Но тени утесов становились длиннее: наступал вечер. В полной тишине я ехал обратно вдоль реки, наполненный благоговением и почтением перед Богом. В тот день у меня не было экстатических переживаний, как их принято понимать, но я исполнился благоговением перед любящим Богом — тем благоговением, которое лечит наши печали и приближает нас ближе к сердцу Отца.

 

Две стороны благоговения

 

У благоговения есть две стороны: благодарение и прославление. Обычно различие между ними понимается так: в благодарении мы воздаем Богу славу за то, что Он сделал для нас; в прославлении мы воздаем Богу славу за то, кто Он есть.

Хотя разница действительно есть, все же не стоит сильно отделять эти два понятия друг от друга. В реальности они переплетены между собой и являются частями одного органического целого. Библейские авторы часто используют эти слова взаимозаменяемо, будто это синонимы: «Я прославлю (англ. пер. возблагодарю) Тебя в собрании великом, среди народа многочисленного восхвалю (англ. пер. прославлю) Тебя» (Пс.34:18). Одновременно и благодарение, и прославление характеризуют истинное благоговение.

Текст Ветхого Завета богат на выражения благодарности. Будучи царем, Давид избрал определенных священников на служение перед ковчегом завета. У них была одна единственная обязанность: «славословить, благодарить и превозносить Господа Бога». Он повелел некоторым левитам ничем больше не заниматься, кроме того, что «воспевать хвалу Господу» (1Пар.16:4-36). Также «жертва благодарения» была неотъемлемой частью поклонения древнего Израиля (Лев.7:12).

Трудно найти страницу в Псалтыре, на которой не говорилось бы о благодарении. «Славьте (англ. пер. возблагодарите) Господа, ибо Он благ, ибо вовек милость Его» (Пс.105:1). «Буду славить (англ. пер. благодарить) Тебя, Господи, всем сердцем моим» (Пс.9:2). «Господи, Боже мой! буду славить (англ. пер. благодарить) Тебя вечно» (Пс.29:13). И еще во многих других стихах продолжается эта литания, благодарение за благодарением.

Иисус всегда был благодарным. Его жизнь можно охарактеризовать одной Его молитвой: «Славлю (англ. пер. благодарю) Тебя, Отче, Господи неба и земли» (Лук.10:21). Павел также отличался духом благодарности: «Прежде всего благодарю Бога моего через Иисуса Христа за всех вас» (Рим.1:8). Несомненно, библейские свидетели в один голос призывают нас «благодарить всегда за все Бога и Отца, во имя Господа нашего Иисуса Христа» (Еф.5:20).

В какой-то степени мы можем провести границу между этими двумя понятиями, причем прославление лежит в более высокой плоскости, чем благодарение. Оле Холсби в своем классическом произведении с простым названием «Молитва» отмечает: «Когда я благодарю, мысли мои все еще до какой-то степени обращены на меня же. Но в прославлении моя душа взмывает в самозабвенном благоговении — все, что она видит и прославляет, — это величие и сила Бога, Его благодать и искупление»².

Библия, несомненно, изобилует примерами прославления. Древний закон поражает нас глубокими словами: «Он хвала твоя и Он Бог твой» (Втор.10:21). Псалмопевец вновь и вновь возвращается к прославлению: «Хвали, душа моя, Господа. Буду восхвалять Господа, доколе жив; буду петь Богу моему, доколе есмь» (Пс.145:1-2). «Благословлю Господа во всякое время; хвала Ему непрестанно в устах моих» (Пс.33:2). «Боящиеся Господа! восхвалите Его» (Пс.21:24). «Бог вложил в уста мои новую песнь — хвалу Богу нашему» (Пс.39:4).

Автор Послания к Евреям призывает нас «непрестанно приносить Богу жертву хвалы, то есть плод уст, прославляющих имя Его» (Евр.13:15). А автор Откровения заверяет нас, что хвале отводится важное место на небесах: «И я видел, и слышал голос многих Ангелов вокруг престола и животных и старцев, и число их было тьмы тем и тысячи тысяч, которые говорили громким голосом: достоин Агнец закланный принять силу и богатство, и премудрость и крепость, и честь и славу и благословение» (Откр.5:11-12).

Благословение — это прославление с ликованием, высшая форма прославления. Псалмопевец восклицает: «Благослови, душа моя, Господа, и вся внутренность моя — святое имя Его» (Пс.102:1). Лука завершает свое Евангелие чудесными словами благословения: «Они пребывали всегда в храме, прославляя и благословляя Бога» (Лук.24:53). Когда мы благословляем Бога, душа наша восторгается и прославляет Бога.

Кто может подвергать сомнению значимость благодарения и прославления для сердца и разума? Они помогают нам понять, что означает пребывать в благоговении перед Богом. Пусть это коснется наших сердец. Пусть наш разум обновится. Пусть это поможет нам присоединиться к древней процессии, восходящей на гору Сион: «Входите во врата Его со славословием, во дворы Его — с хвалою. Славьте Его, благословляйте имя Его» (Пс.99:4).

 

 

Слезы на Божьих глазах

 

Если бы мы только могли увидеть сердце Отца, то чаще благодарили бы и славили Его. Можно легко придти к ложному заключению, что раз Бог так велик и превознесен, то наша хвала для Него не имеет никакого значения. Конечно, доктрина самодостаточности Бога истинна и непреложна, но мы должны всегда помнить слова Блаженного Августина: «Бог жаждет, чтобы Его жаждали»³.

Наш Бог сделан не из камня. Сердце Его нежное и чувствительное. Ничто не проходит незамеченным, каким бы малым и незначительным оно не казалось. Стакана холодной воды достаточно, чтобы из Божьих глаз потекли слезы. Как мать радуется подаренному ей ее ребенком букету из одуванчиков, так и Бог радуется проявлениям нашей благодарности, какими бы неумелыми они ни были.

Вспомните о десяти прокаженных, которых исцелил Иисус. Только один из них возвратился, чтобы поблагодарить Христа, причем он был самарянином. Как тронуло сердце Христа благодарность одного, как опечалило Его поведение девяти остальных! Вспомните о женщине, омывшей ноги Учителя слезами благодарности. Как радовался Он ее посвящению! Вспомните о женщине, не посчитавшей безумной тратой помазать ноги Иисуса дорогостоящим маслом. Ее щедрый поступок тронул Его сердце! А как же мы? Неужели мы останемся в стороне? Божье сердце радуется, когда мы сжимаем Его пронзенную руку и произносим простые, но глубокие слова: «Спасибо, будь благословен и прославлен!»

 

 

Препятствия для благоговения

 

Клайв Льюис указывает на несколько препятствий, удерживающих нас от благоговения⁴. Первое — это невнимательность. Как легко закружиться в суматохе жизни и не расслышать увертюры Божественной любви. И дело не только в том, что мы пойманы, словно белка в колесе, в погоне за приобретением все большего количества вещей. Речь идет о вполне необходимых и нужных заботах по дому, в семье, на учебе или на работе, из-за которых притупляется наш слух и теряется резкость нашего зрения. Подобно бамбуковому стеблю, список необходимых дел может вырасти за один день. А мы не можем благоговеть перед тем, чего не видим.

Другая помеха в том, что наше внимание направлено не на то, на что надо. Когда мы видим закат солнца, вместо того, чтобы прославить Творца, мы пытаемся анализировать и понять это явление. Как следствие, мы разочаровываемся и «не замечаем почерка Божества»⁵.

Однажды я проводил служение поклонения в одном доме жарким летним вечером. Двери дома были распахнуты в надежде, что свежий воздух с улицы как-то поможет справиться с духотой. В какой-то момент служения я призвал всех присутствующих «ожидать Господа» в полной тишине. Однако тишину нарушил хозяйский кот, который пробрался сквозь открытую дверь и стал царапаться о сетчатый экран, который стоял в дверном проеме. Чем больше я пытался игнорировать поведение кота, тем хуже оно становилось. Я молился, чтобы Бог что-то сделал: заставил кота убежать или совершил какое-то чудо с этим котом. Я не буду описывать в подробностях, что я желал, чтобы Бог сделал с этим котом, так как вы, быть может, испытываете нежные чувства к этим творениям. (Но, как ни странно, мне даже не пришла мысль убрать экран и впустить кота!)

Позже вечером кто-то упомянул о коте. Все признались, как трудно было им сконцентрироваться на молитве из-за его царапания. Все, за исключением одного. Бил, бывший миссионер, исполненный мудрости и Святого Духа, сидел задумчиво, не произнося ни слова.

«Бил», — спросил я, — «что ты думаешь?»

«О», — начал он, не торопясь, — «я просто пытался понять, что же Бог хотел нам сказать через этого кота». Насколько я знаю, мы не извлекли никакого «послания» из царапания кота о дверной экран, кроме одного: я считал, что кот отвлекает нас; Бил видел в коте возможного посланника. И этого вполне могло быть тем «посланием», которое мы должны были усвоить тем вечером.

Третье препятствие на пути благоговения — это жадность. «Вместо того чтобы сказать ‘и это тоже Ты’, кто-то произносит лишь одно губительное слово ‘еще’⁶. Наша зависимость от этого еще уничтожает способность восхищаться и благоговеть перед Богом, потому что она не дает нам размышлять о происходящем с нами. Просиживание над примером или фразой из Писания, когда мы пытаемся осязать, почувствовать то, о чем идет речь, это все предпосылки для истинного восхищения и благоговения. Когда же мы требуем себе еще и еще, мы требуем больше, чем Бог хотел бы нам дать. Вместо того чтобы наслаждаться тем, что Бог нам дает, мы требуем больше удовольствий, и неважно, приносят ли они нам радость или нет. Позвольте мне перефразировать древнюю пословицу: достаточно нам тех удовольствий, которые послал нам этот день!

Льюис упоминает о еще одном препятствии — тщеславии. Ведь, как сильно искушение для тех, кто открывает Бога в повседневной жизни, начать гордиться этим. Нас удивляет, даже возмущает то, что кто-то видит лишь серые тучи в то время, как мы «с радостью рассматриваем изысканность жемчуга и серебра»⁷. Те из нас, кто учат, особенно подвержены этому искушению. «Как вы не понимаете?» — мы возмущаемся. — «Это же у вас под носом?». Но мы вникали в это и исследовали все это уже лет пятнадцать, а наши ученики лишь недавно об этом услышали! Когда тщеславие побеждает, то в центре нашего внимания оказываемся мы сами, и именно поэтому оно перекрывает доступ к истинному восхищению и благоговению.

 

Нащупываем опору под ногами

 

Молитве восхищения необходимо учиться. Это не приходит само собой. Обратите внимание на детей! Их не нужно учить что-то просить. Чтобы в этом убедиться, достаточно лишь взять их с собой в торговый центр или супермаркет! Но как насчет выражения благодарности? Тут все совсем по-другому. Сколько усилий необходимо для того, чтобы привить детям навык благодарности.

Точно так же и мы. Благодарение, прославление, благоговение — вряд ли это те слова, которые первыми приходят нам на ум... или вырываются из наших уст. Нам нужна помощь, какая только возможна, чтобы научиться глубокому, истинному благоговению. Мы попробуем нащупать опору под ногами — те валуны, которые, я надеюсь, помогут пройти этот путь через бурный поток.

Мы начинаем там, где находимся: с углов и закоулков, разочарований и страхов повседневной жизни. Если, к примеру, нас переполняет печаль, то далеко не всегда нам поможет воспоминание милостей Божьих или повторение величественных Божьих атрибутов. Мы не научимся благоговению бесконечного вселенского масштаба, концентрируясь на бесконечном и вселенском, во всяком случае сразу. Если мы с этого начнем, то потерпим поражение, окажемся измотанными.

Нет, начинать надо с более простого. Мы узнаем о благости Божьей не через созерцание этой благости, а, скажем, наблюдая за бабочкой. Так что вот вам мой совет: начните проявлять больше внимания к маленьким творениям, ползающим по земле. Не пытайтесь изучить их, понять физические законы, по которым они двигаются и живут. Просто наблюдайте за птицами, белками, утками. Наблюдайте, не оценивайте, а наблюдайте.

Пойдите к ручью и умойтесь чистой родниковой водой. И не пытайтесь решить все проблемы, связанные с загрязнением и экологией, просто почувствуйте воду. Более того, не пытайтесь найти Бога в воде или выдавить из себя чувство благодарности за воду. Просто пусть прохлада воды освежит вас. Потом просто сядьте у ручья и послушайте журчание воды. Посмотрите вверх, где качаются ветви деревьев. Посмотрите, как колышутся на них листья от дуновения ветра, вглядитесь в их форму, цвет, текстуру. Вслушайтесь в симфонию шелеста листьев, резвых игр бурундуков и щебетания птиц. Помните, я прошу вас не анализировать, не исследовать, а просто замечать.

Когда мы станем это делать с определенной регулярностью, то со временем мы начнем ощущать удовольствия, а не просто исследовать их. И действие в нас будет чудесным. Вначале нас будут влечь к себе сами эти маленькие удовольствия, затем нас будет влечь Даритель этих удовольствий. Ведь истинные удовольствия, в конце концов, — это нечто иное, как «лучи славы», как говорит об этом Клайв Льюис. И, как следствие, благодарение, прославление и благоговение станут естественным стремлением нашей души. «Умение видеть Бога в незначительном по сути и есть восхищение Им»⁸.

С этого мы начинаем, но на этом не останавливаемся. Нужно положить еще один камень на дорогу через ручей нашей самовлюбленности, то, что Сью Манк Кид называет «благодарным центром»⁹. Подобный центр есть в жизни каждого из нас: это то время и место, где мы освобождаемся от всей алчности и жадности, настырности и упрямства, неодобрения и инакомыслия.

Позвольте мне описать для вас мой такой центр. Мне было семь лет, мои родители пытались переехать на западное побережье. Однако средств не хватало, и мы были вынуждены перезимовать в вагончике нашего дяди в Скалистых горах. Это время было трудным для моих родителей, но для меня оно было чудесным. Представьте городского мальчишку, неожиданно оказавшегося в раю из огромных сосен, прекрасных валунов и горных водопадов. Рай — это даже мягко сказано. Даже простая обстановка вагончика — электричества не было, светили свечами, топили камином, удобства на улице — делала приключение лишь интереснее.

Мы с братом взбирались на каменные утесы, находили наконечники стрел и тайные пещеры. Когда пошел снег, то мы словно оказались в компании адмирала Бэрду в его зимних антарктических экспедициях. Перед Рождеством я помогал маме красить сосновые шишки в серебряный цвет, которыми мы украшали наше жилище.

Но самое яркое воспоминание — это камин. (До этого я никогда не видел камина: в нашем доме в Небраске мы топили углем). Каждую ночь я вылезал из кровати, которую днем прятали под диваном, забирался под большое лоскутное одеяло так, что голова моя была всего лишь в полуметре от потрескивающего огня. Каждый раз я засыпал, зачарованный и согретый пламенем камина. Это был мой благодарный центр.

Даже сейчас, будучи взрослым, я могу возвращаться в тот центр благодаря чудесным возможностям памяти и почувствовать благодарность Богу, от Которого исходит всякое доброе даяние. Я не пытаюсь избежать трудностей современной жизни, скорее, я пытаюсь найти подход к этим трудностям.

Я уверен, что подобный центр есть и у вас. В своем воображении отправляйтесь туда как можно чаще, и пусть тихие молитвы благодарности изливаются из ваших уст.

Это помогает нам нащупать следующий камень на нашем пути: практиковать благодарность. Мы можем развить в себе навык благодарить за простые дары, которые мы находим день за днем. Мы с Кэролин только что вернулись домой после прогулки у небольшого пруда за нашим домом, где нам даже удалось покормить диких гусей. Это то, за что стоит благодарить. Я радуюсь прохладе, которая пришла на смену летнему зною. И за чудесную голубую ель за окном моего кабинета я благодарю. Вы понимаете, что я хочу сказать: еда, дом, одежда, сама жизнь — за все это и еще многое нам следует выражать благодарность. Попробуйте прожить всего лишь один день с чувством благодарности. На одну жалобу отвечайте десятью благодарностями, а на каждую критику — десятью комплиментами. Когда мы будем практиковать выражения благодарности, наступит время, когда мы заметим, что вместо «пожалуйста» мы говорим «спасибо», как пишет об этом Энни Диллард в своей книге «Паломница на Тинкер-Крике»¹⁰.

Сейчас мы готовы ступить на камень, который был недоступен для нас вначале — превозношение Бога. Превозносить что-то означает возвышать, делать что-то более величественным. Если речь идет о нас, наших делах, то превозношение становится опасным занятием, но когда мы превозносим Бога, мы в безопасности. Мы просто не можем чрезмерно возвысить или преувеличить Его благость и любовь. Наши самые, казалось бы, смелые преувеличения блекнут на фоне истинной реальности.

Самый простой способ начать превозносить Бога — это читать Псалтырь. Почти в каждом псалме мы можем найти стих, который поможет нам в прославлении Бога. «Величайте Господа со мною», — восклицает псалмопевец, — «и превознесем имя Его вместе» (Пс.33:4). Так мы и делаем, и его слова становятся нашими.

Со временем не просто слова псалмопевца станут нашими, но они также помогут нам находить свои слова, чтобы возвеличивать Бога. Мы можем начать со слов, выражающих собственную греховность, что, в свою очередь, поможет нам перейти к признанию, благодарению, прославлению и благоговению¹¹.

Музыка может очень помочь нам на этом пути. В наше время есть огромное количество гимнов прославления, которые могут ободрить даже самые печальные сердца и вызвать в них чувство восхищения Богом. Мы можем с радостью присоединиться к этому пению, даже если у нас нет особого музыкального таланта. Дома или в машине нас никто не услышит, кроме Бога, и Ему это будет приятно.

Последний камень, о котором я хочу упомянуть, — это радостное, шумное, сногсшибательное прославление. Мы хлопаем в ладоши, смеемся, кричим, поем, танцуем. Такое прославление лучше всего проводить в церкви, но, даже если мы наедине, то мы не одни, потому что к нам присоединятся ангелы и архангелы и те, о ком мы можем только догадываться. Подобно Мариам, мы танцуем и поем пред Господом, ибо Он высоко превознесся, одержал победу славную, коня и всадника его ввергнул в море (Исх.15). Подобно Марии, величит душа наша Господа, и радуется дух наш о Боге, Спасителе нашем (Лук.1).

Что ж, мы проделали длинный путь, размышляя о восхищении и благоговении. Мы начали с небольших шагов, с того, что Клайв Льюис называет «восхищением в бесконечно малом»¹². Но в Божьи сроки мы непременно научимся благоговению перед Ним, нетленным, невидимым, единым премудрым Богом (1Тим.1:17). Ричард Бакстер призывает нас: «Всецело окунитесь в ангельское дело прославления, так как наивысшие Духи получают наивысшее служение: чем выше ваше служение, тем выше будет дух»¹³.

О великий и славный Бог, как велика моя дилемма! В Твоем присутствии надлежит лишь молчать. Но если Я промолчу, то камни возопиют. Но если мне дано что-то сказать, то что мне сказать?

Твоя Любовь кладет слова в мои уста, но Я все еще чувствую себя косноязычным. Я люблю Тебя, Господь, Я восхищаюсь Тобой, Я поклоняюсь Тебе, Я склоняюсь перед Тобой.

Спасибо Тебе за Твой дар благодати:

— за постоянство восходов и заходов,

— за чудо красок,

— за утешение знакомых мне голосов.

Я превозношу Тебя. Позволь мне увидеть Твое величие, насколько Я могу его принять. Помоги мне склониться в Твоем присутствии в бесконечном умилении и непрестанной хвале. Во имя Того, Кем не перестану восхищаться. — Аминь.

ГЛАВА 9

Молитва покоя

 

Покой. Покой. Покой в Божьей любви. Единственное, что вы теперь должны сделать, — это обратить пристальное внимание на Его спокойный, тихий голос внутри вас.

Жанна Мария Гюйон

 

Посредством этой молитвы Бог дает своим детям испытать покой, когда они в самом центре урагана. Когда вокруг полный хаос и беспорядок, глубоко внутри мы чувствуем стабильность и умиротворенность. Несмотря на напряженные личные переживания, мы спокойны и безмятежны. Когда тысячи проблем беспокоят нас, мы сконцентрированы и внимательны. Все это — плод молитвы покоя.

Во всей Библии, наверное, нет более притягательных слов, чем полные милости слова Иисуса: «Придите ко мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас» (Матф.11:28). Нет ничего более необходимого, чем этот покой тела, разума и духа. Большую часть жизни мы проживаем в «невыносимой борьбе с преследующей нас тревогой», как говорит Томас Келли.¹ Приобретение и присвоение, контролирование и управление, — весь этот круговорот жизни изнуряет нас.

Если бы только можно было проскользнуть туда, где можно жить без напряжения, беспокойства и суеты! Если бы мы знали этот Божий мир, в котором нет места беспокойству, где Христос — Победитель мира! Если бы только... Но послушай, друг, я здесь, чтобы сказать тебе, что наша жизнь может быть такой. Мы можем жить с этим истинным покоем, доверием и безмятежностью, с твердой жизненной ориентацией. Мы на собственном опыте можем испытать значение стихов Жан Софии Пиготт:

 

Я нахожу покой, покой,

Иисус, в творении Твоем

Свое величие раскрой:

Твоей любовью мы живем.²

 

Сегодня Иисус приглашает тебя, Иисус приглашает меня в Свое сердце: «Возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и сирен сердцем, и найдете покой душам вашим» (Матф.11:29).

 

Субботняя молитва

 

Автор послания к Евреям обещает нам: «Значит остается субботство для народа Божия» (Евр.4:9). Эти слова я прочитал еще на заре своей христианской жизни, но только недавно, когда я был на одном из островов Тихого океана недалеко от побережья Канады, я узнал о «субботней молитве». Мы изучали Библию в небольшой группе, и во время утреннего перерыва я нашел байдарку и поплыл к маленькому острову. Доплыв, я с любопытством пошел осматривать местность этого острова, покрытую хвойными деревьями. Когда я дошел до самой высокой части острова, я увидел там небольшую деревянную, построенную кем-то террасу. На ней, словно часовой, стоял старый, обветшавший стул.

Осторожно садясь на стул, я подождал, чтобы проверить, выдержит ли он мой вес. Он оказался достаточно прочным. Я сидел на солнце и наслаждался спокойствием земли, моря и неба. Деревья были абсолютно неподвижны — безмятежные свидетельства Божьего величия. Пение гаичек и голубых соек не нарушало тишину, а обрамляло ее.

Я приплыл в это замечательное место не для молитвы, а так, из любопытства. Но сидя там, я вспомнил слова Кэролин, произнесенные ею, когда она провожала меня в аэропорте: «Возвращайся с восстановленными силами!» Вскоре я начал молиться: «Обнови меня, Господь. Восстанови меня». Ожидание было недолгим, вскоре все как будто смолкло в благоговении перед Богом. Затем я словно услышал: «Я хочу научить вас субботней молитве». Я склонился в недоумении, ведь я далеко не был уверен в том, что значила субботняя молитва, но очень хотел это узнать. «Мне нужно, чтобы Ты показал мне, потому что я не знаю, что мне делать», — ответил я. Затем я услышал слова: «Остановись... Успокойся... Шалом». И все. Только эти слова и все. В течение какого-то времени я пытался понять и прочувствовать каждое слово.

Эта встреча была чудесной, но я понимал, что время идет и надо возвращаться. Я начал беспокоиться и подумал: «Уже почти полдень. Люди поймут, что меня нет и начнут беспокоиться, нужно вернуться к обеду». Я опять услышал те же слова: «Остановись... Успокойся... Шалом». Мой дух действительно стал успокаиваться и снова начал внимательно слушать.

Но спустя некоторое время моя гиперответственность — наверное, вам знакомо это чувство — вновь стала докучать мне. «Скоро начнется следующее занятие», — думал я. — «Мне нужно там быть. Какой пример покажу я своим отсутствием? Кроме того, все на самом деле начнут волноваться из-за моего отсутствия». И я мысленно начал представлять нереальные сценарии развития событий из-за моего отсутствия. «Люди могут подумать, что я перевернулся в лодке, и сейчас они, наверное, решают, а стоит ли вызвать спасателей!» Но мои мысли были прерваны теми же словами: «Остановись... Успокойся... Шалом".

Последнее искушение, однако, было наиболее притягательным. Я стал думать про себя: «То, что я испытал, удивительно и прекрасно. Я должен запомнить этот момент. Но как? Я уже сейчас с трудом помню все, что со мной здесь происходило? Где взять бумагу? Мне нужно все записать!» И снова: «Остановись... Успокойся...Шалом». Еще с большим вниманием я вернулся к субботней молитве. Спустя какое-то время я осознал, что уже не ощущаю Его присутствия. Я вернулся назад, к группе, которая, как вы, наверное, догадались, едва ли заметила мое отсутствие, и далее я следовал запланированному распорядку дня.

 

Покой в Боге

 

В Библии сказано, что Бог отдыхал, создав Своим словом все, что существует, от муравья до муравьеда, и вдохнув жизнь в род человеческий. Этот «покой Божий» в седьмой день стал богословским основанием для постановления о субботе, когда нам необходимо обрести покой в Боге. Сегодня, когда мы, не раздумывая, отвергаем ветхозаветное постановление о субботе, важно понимать, что в нем сокрыто нечто большее, чем просто побуждение дать нам короткий перерыв в работе. Например, оно может обуздать постоянно терзающее нас желание быть всегда впереди. Если мы захотим узнать, до какой степени мы порабощены страстью приобретения, то нам просто нужно понаблюдать, насколько сложно нам постоянно соблюдать субботу.

Суть учения о субботе в том, что в этот день мы должны устремиться к покою в Боге. Мы перестаем изо всех сил чего-то добиваться и просто учимся доверять небесному Отцу, Который любит давать. Это побуждение не к бездеятельности, а к зависимому действию. Мы больше не берем все в свои руки. Вместо этого мы отдаем все в Божественные руки и далее действуем в соответствии с внутренними побуждениями.

Вы, наверное, помните, что дети Израиля так и не обрели покой Божий, несмотря на то, что Бог вывел их из земли Египетской, из дома рабства. Не доверяя Яхве, они восстали и провели остаток своих дней, скитаясь по пустыне у горы Синай. Конец был печальным, Бог заявил: «Они не войдут в Покой Мой» (Евр.4:3).

Сегодня мы приглашаемся в субботний покой Божий, в который не смогли войти дети Израиля. «Итак, как некоторым остается войти в него», — провозглашает автор Послания к Евреям. Буквальный перевод записанного в Библии повеления «непрестанно молитесь» звучит так: «Придите к покою». Благодаря молитве покоя мы входим в это состояние, когда в тишине мы умиротворены, но в то же время восприимчивы к Его словам.

 

Молитва с медиальным залогом.

 

Но как? Как нам войти в молитву покоя? Здесь мы стоим перед серьезной дилеммой. Мы стремимся, с одной стороны, иметь полный контроль над ситуацией, а, с другой стороны, ничего не делать.

Чаще всего мы с усердием принимаемся за молитву, так же, как мы были научены справляться со всеми проблемами, — с помощью усердной работы. Мы стискиваем зубы, напрягаем всю силу воли и пытаемся, пытаемся, пытаемся. В реальности же это отражает языческое представление о молитве, когда люди призывают богов к действию, используя заклинания и бесполезные повторения.

Митрополит Антоний рассказывает историю о престарелой женщине, которая молилась изо всех сил, но так ни разу не ощутила Божие присутствие. Митрополит мудро посоветовал ей: «Каждый день по пятнадцать минут занимайся вязанием пред лицом Божьим, но я запрещаю тебе произносить слова молитвы. Просто вяжи и попытайся получить удовольствие от спокойствия в своей комнате».

Женщина восприняла этот совет. Поначалу ее посещала лишь одна мысль: «Как приятно. У меня есть пятнадцать минут, когда я могу ничего не делать и не чувствовать вины за это!» Однако, спустя какое-то время, она стала понимать тишину, создававшуюся при вязании. Вскоре она сказала: «Я поняла, что тишина — это не просто отсутствие звука. Тишина имеет некое содержание. Это не отсутствие чего-то, а присутствие». Продолжая ежедневное вязание, она обнаружила, что «в сердце этой тишины представал Тот, в Ком весь покой, мир и стабильность»³. Она оставила все свои попытки войти в присутствие Божье и, благодаря этому, нашла Его.

Однако у нас не должно создаваться ложное впечатление. Полная пассивность — это тоже не ответ. Покой в Боге не значит отказаться от всего и праздно проводить время. Это не значит, что мы должны расслабиться и надеяться, что Бог что-то сделает за нас. Иначе речь пойдет об индуистском понятии молитвы, пассивном погружении в безликую волю богов или богинь.

Я хорошо помню одну ночь, несмотря на то, что с тех пор прошло уже много лет. Я был ответственен за проведение собрания, на которое пришло нескольких сотен подростков. Встреча прошла хорошо. Выступающий закончил свою речь и призвал молодых людей посвятить свою жизнь Иисусу Христу. Зал прогрузился в тишину. Это был очень важный момент. Но именно в это время ремень на одном из вентиляторов кондиционера начал скрипеть и издавать отвлекающий, сбивающий звук, раздающийся по всему залу.

Я начал молиться: «Господь, это особый момент в жизни этих детей. Пожалуйста, останови этот звук: смажь ремень, отключи мотор — сделай что-нибудь, что угодно!» Ничего не происходило, во мне росло негодование. Но вскоре я успокоился, услышав следующее: «Почему бы тебе не пойти и самому не отключить вентилятор?» Я находился не более чем в пяти шагах от выключателя! Будучи восторженным молодым человеком, я ожидал, что Бог исправит это через некое Божественное действие, хотя необходимо было всего лишь простое действие с моей стороны.

Ни манипулирование, ни безразличная пассивность не отражают суть молитвы покоя. Так какой же подход нам избрать? Как нам справиться с этой дилеммой?

«Молитва произносится с медиальным залогом», — пишет Юджин Петерсон⁴. В грамматике глаголы в действительном залоге используются тогда, когда мы совершаем действие, а страдательный залог, — когда действие совершается по отношению к нам. Мы принимаем участие в совершении действия и получаем выгоду от этого действия. «Мы не манипулируем Богом (действительный залог) и Бог не манипулирует нами (страдательный залог). Мы принимаем участие в действии и получаем от него результаты, но не контролируем и не определяем его (медиальный залог)»⁵.

Вы видите: мы не связаны категориями активизма и безделья. Этих категория просто недостаточно, чтобы описать то, что происходит во время молитвы покоя. Это «субботний покой», и это выражение, несомненно, указывает на пассивный или страдательный залог. Но в то же время нам нужно «войти в него», что уже подразумевает активный залог. Поэтому мы молимся в медиальном залоге, вставая на путь принятия, «который завораживает множеством едва уловимых различий между участием и близостью, доверием, прощением и благодатью»⁶.

Авторы духовных книг часто используют термин Otium Sanctum или «святой досуг». Этот термин отражает понимание баланса в жизни между деятельностью и отдыхом, трудом и развлечением, солнечным светом и дождем. Он означает способность выполнять повседневные дела с вселенским терпением Бога. Святой досуг — это умение жить и молиться в медиальном залоге.

 

Деятельность Вечной Троицы

 

Я пытаюсь донести до вас чудесную новость: целиком и полностью участвуя в благодатном деле молитвы, мы должны осознать, что само это дело молитвы от нас не зависит. Зачастую мы молимся с сомнениями и борением в сердце. Порой мы лишь отдаленно и искаженно видим лучи небесной славы. Мы не знаем, как и о чем молиться. Часто наши лучшие молитвы — это «воздыхания неизреченные».

Именно поэтому обетование Писания для нас становится воистину благой вестью: «Также и Дух подкрепляет нас в немощах наших; ибо мы не знаем, о чем молиться, как должно, но Сам Дух ходатайствует за нас воздыханиями неизреченными. Испытующий же сердца знает, какая мысль у Духа, потому что Он ходатайствует за святых по воле Божией» (Римлянам 8:26-27).

Вы понимаете, какое в этом облегчение? Святой Дух, третья личность Троицы, сопровождает нас в наших молитвах. Когда нам не удается подобрать слова, то Дух помогает нам выразить то, что кажется невыразимым. Когда мы молимся с нечистыми мотивами, то Дух очищает нас. Когда мы видим, словно сквозь тусклое стекло, то Дух помогает настроить фокус, чтобы просимое соответствовало воли Божьей.

Суть в том, что мы не должны стать совершенными прежде, чем начать молиться. Дух очищает, исправляет наши слабые и эгоистичные молитвы. Мы можем найти покой, помня о том, что Дух делает ради нас.

Но и это не все. Автор Послания к Евреям напоминает нам, что Иисус Христос — наш великий Первосвященник, а, как вы знаете, в обязанности первосвященника в древнем Израиле входило ходатайство Богу за народ (Евр.7-9). Осознаем ли мы, что это означает? Сегодня, занятые повседневными делами, мы можем быть уверены в том, что Иисус Христос молится о нас. У престола Божьего постоянно возносятся молитвы о нас, и никем иным, а вечным Сыном Божьим. За вас Он молится прямо сейчас. Обо мне Он молится прямо сейчас. Мы можем найти покой, помня о том, что Сын делает ради нас.

Но и это еще не все. Как бы нам не было трудно это представить, Бог находится в вечном общении с Самим Собой благодаря нашим слабым и невнятным молитвам. П.Т.Форсит пишет: «Когда мы обращаемся к Богу, то в действительности это Бог, живущий в нас, через нас обращается к Себе... Диалог благодати — это, на самом деле, монолог божественной природы во всепоглощающей любви»⁷. Как чудесно! Как непостижимо! «Мы молимся, но это не мы молимся, но Великий, — Он молится в нас»⁸. Один поэт написал об этом так:

 

Они приснившимся зовут

Мой разговор с Тобой,

Как будто грежу наяву

И слышу голос свой.

Но только неизвестно им,

Что сердце не молчит.

Да, Я несказанным томим,

Но высохли ключи.

Тогда в безводной тишине,

Где родникам не течь,

Ты в сердце вкладываешь мне

Неведомую речь.

И нас не двое. Тщетность слов.

Тебе не нужно их.

Не грежу Я, один из снов

Непознанных Твоих⁹.

 

Итак, мы видим, что Вечная Троица подкрепляет наши немощные молитвы. Бог Дух Святой истолковывает наши воздыхания пред небесным престолом. Бог Сын ходатайствует за нас пред небесным престолом. А Бог Отец, Который восседает на этом небесном престоле, использует наши молитвы в совершенном монологе, обращенном к Нему же: Бог разговаривает с Богом.

Осознавая, что у нас есть такие Помощники, разве мы не осмелимся ослабить контроль над собственной жизнью? Разве мы не захотим преуспеть в молитве? Разве мы не возжелаем подчинить себя Богу? Разве не начнем доверять Ему, что Он приведет нас к более близким отношениям с Ним? Разве не сможем мы произнести молитву покоя?

 

Три классических подхода

 

Известно три зарекомендовавших себя подхода к молитве покоя. Во-первых, это уединение. Говоря о молитве преображения, мы кратко упоминали о том, как уединение помогает нам посмотреть на все проще. В уединении мы добровольно отказываемся от привычного образа жизни и общения с людьми, чтобы открыть для себя, что наша сила и благополучие исходят лишь от Бога. «Уединение», — пишет Льюис Боуйер, — «помогает выбраться из скорлупы надуманного чувства безопасности»¹⁰.

В уединении мы входим во Святое Святых, где находим мир и покой. Пусть и с болью, но мы отпускаем ложные образы о самом себе, что мы якобы во главе всего и всех. Постепенно мы ослабляем хватку с тех проектов, которые кажутся нам такими важными. Мы концентрируемся, и все перестает нам казаться таким сложным. С радостью мы принимаем подкрепление небесной манной.

Замечали ли вы когда-нибудь, насколько часто Иисус уединялся? Слова Евангелия: «А утром, встав весьма рано, вышел и удалился в пустынное место, и там молился», — описывают скорее образ жизни, чем отдельно взятое событие (Мар. 1:35). Иисус нуждался в уединении, чтобы совершать Свое дело. А мы зачастую думаем, что сможем обойтись без того, что Он считал необходимостью.

Слово «покой» в греческом языке — это hesychia, от которого происходит термин исихазм, обозначающий духовный поиск христианских отшельников. Генри Ньюман отмечает: «Молитва исихастов — это молитва покоя»¹¹. Уединившись в пустыне, они обнаружили для себя hesychia, — совершенный мир души и тела.

Лишь немногие из нас смогут, или даже захотят, последовать пути отшельников, живших в пустыне. У нас есть семьи, работа, ответственность перед обществом. Но мы можем находить уединение. В этом году, к примеру, я планирую в своей жизни такой эксперимент. Чтобы мое уединение получило практическое воплощение, я запланировал четыре паузы, по одной на каждое время года, когда смогу побыть один. Это короткие паузы, по двадцать четыре или сорок восемь часов, в зависимости от моего расписания, но они помогут мне ощутить ценность уединения с Богом. Я знаю группу верующих, которые практикуют восьмичасовое уединение раз в месяц. Они достаточно занятые люди: кто-то работает в должности директора, кто-то — секретаря, у кого-то много детей, но они осознали, что проводить одну субботу в месяц для уединения с Богом полезно во всех отношениях¹². Я уверен, что вы также найдете возможность проводить такое время с Богом.

Второй известный подход — это silencio, или оставление того, что авторы в древности называли «тварными делами». Здесь речь идет не столько о молчании, сколько об оставлении попыток контролировать свою жизнь, обстоятельства и других людей. Когда мы твердо противостоим желанию нашей плоти все контролировать и решать любые проблемы.

Потому что безудержные тварные дела препятствуют Божьей работе в нас. В silencio мы оставляем все дела, которые исходят не от Бога. Мы успокаиваемся и концентрируемся. Мы отставляем в сторону все, что отвлекает нас, пока не увидим, насколько реально Царство Божие, пока не окажемся на самой глубине. Мы позволяем Богу выстроить наши приоритеты и показать нам то, что лишнее в нашей жизни.

Оставление всех тварных дел помогает нам услышать Бога. Франсуа Фенелон пишет: «Мы должны успокоить всякое творение, мы должны успокоиться сами, чтобы услышать в глубине нашей души Его невыразимый голос. Нам нужно приклонить ухо, потому что это тихий и нежный голос, который могут услышать лишь те, кто больше ничего не слышит»¹³.

Однажды я пытался разрешить одну сложную ситуацию в том университете, где я преподавал. Проблема не разрешалась на протяжении долгого времени. Я собрал всех тех, от чьего решения зависело решение этой проблемы, за одним столом во время обеда, надеясь, что, встретившись лицом к лицу, мы быстро придем к согласию. Прошел час, и я с прискорбием отметил, что все лишь еще более ожесточились и стояли на своем. Встреча так и не принесла ожидаемого результата, и я вернулся в свой кабинет подавленным. «Бог», — я говорил Ему, — «мы стали еще дальше от решения этой проблемы, чем были до этого. Боюсь, что потребуются месяцы встреч и переговоров, и все еще нет гарантии, что в конце нас ожидает успех».

Затем я услышал ответ от Бога: «Во-первых, Я не просил тебя разрешать эту проблему. Успокойся. Когда придет время, ты увидишь перемены». И я успокоился, оставил неистовые попытки, научившись немного тому, что значит silencio¹⁴.

Третий путь к молитве покою называется «концентрацией». Когда обостряется наш фокус, когда успокаивается разум, сердце и дух.

Мы будем говорить о концентрации более подробно, когда будем рассматривать молитву созерцания. А пока кратко опишем этот подход. Что же мы конкретно делаем? Мы учимся молитвенно осмысливать происходящее. Мы пытаемся ответить на вопрос о том, кто мы, и каков смысл нашего существования. Мы можем отвлечься от всех дел, чтобы поразмышлять о ходе нашей жизни. Все это помогает нашей концентрации.

 

Пример с ладонями

 

Жан Ванье, основавший общины L 'Arche («КОВЧЕГ») для умственно больных людей, часто при помощи простой иллюстрации объясняет свой подход к тем, кто живет в его общине. Он слегка сложит руки и скажет: «Представь, что у меня в руках прекрасная птичка. Что произойдет, если я полностью стисну ладони?» Ответ не заставляет себя ждать: «Зачем, ведь птичка раздавится и умрет». «Хорошо, но что произойдет, если я полностью раскрою ладоши?» — «О нет, тогда птичка попытается улететь, но упадет и разобьется». Ванье улыбается и говорит: «Самое правильное положение — это слегка сложенные ладони, не полностью открытые и не полностью закрытые. Это то место, где происходит рост»¹⁵.

Божьи ладони слегка сложены, чтобы у нас было достаточно свободы для роста и развития, но в тоже время, чтобы мы были достаточно защищены — так мы исцеляемся. Это молитва покоя.

Благословенный Спаситель, мне нелегко наводить покой в Твоих руках. Меня учили, что нельзя расслабляться, что нужно все контролировать. Но как находить покой? Мне трудно это представить: у меня нет образа, который бы мне помог.

Хотя это не совсем так. Иисус, когда Ты проводил через толпы людей в Иерусалиме и на холмах, Иудеи, то Ты открыл такой подход к жизни. Ты всегда был начеку, полностью восприимчивый к воле Отца. На Тебя было возложено такое бремя, и все же Ты смог пройти этот путь с миром и в силе.

1234567Следующая ⇒

Поделиться: