Леди Бина желает стать полезной.

.

.

.

- Как долго я ещё должна носить этот колокол? - спросила Леди Бина.

- Тебе не доверяют, - пожал плечами Кэбот. - В лагере было решено, что Ты будешь носить этот колокол. Он помогает отслеживать тебя.

- А когда мы находимся вне лагеря, когда мы куда-то идём, почему мне связывают руки за спиной?

- Для того, чтобы Ты не смогла придержать язык колокола, - пояснил Кэбот. - Если Ты всё-таки попытаешься сбежать, то его звук кюры услышат за сотню ярдов, и смогут вернуть тебя для наказания или казни. Кроме того, если тебе всё же удастся убежать от нас, его звон привлечёт внимание фиолетовых шарфов, которые, в соответствии с указом Лорда Агамемнона, убьют тебя сразу при встрече, как являющуюся человеком.

У неё вырвался тихий, сердитый, шипящий звук, и она топнула своей маленькой, босой ножкой по земле. Это движение тут же было подчёркнуто звонов колокола.

- Я сам, - сообщил Кэбот, - надену кандалы на твои соблазнительные маленькие лодыжки.

- Ты - животное, - прошипела она, придерживая колокол.

- У меня не остаётся выбора, - развёл руками Кэбот, - имея дело с предательницей.

- Я не предательница! - воскликнула блондинка.

- Диадема симпатично смотрится в твоих волосах, - намекнул он.

- Они заставляют меня носить её! – объяснила девушка.

- Уверен, Ты знаешь, почему, - усмехнулся Кэбот. - Это ещё один знак того, что тебе нельзя доверять. Это - символ твоего предательства и позора.

Блондинка в раздражении отвела взгляд.

- В лагере слишком много тех, - напомнил Кэбот, - кто хотел бы убить тебя, и некоторые из них прямо сейчас смотрят на тебя.

Девушка встревожено оглянулась.

- Так что, радуйся тому, - сказал мужчина, - что Ты пока обошлась только колоколом на шее.

- Я - свободная женщина! - заявила она.

- Конечно, - признал Кэбот и добавил: - К сожалению.

- К сожалению? – переспросила Леди Бина.

- Да, - кивнул он. - Женщины, такие как Ты, принадлежат ошейнику.

- Как та уродливая, презренная рабская шлюха, которой Ты дал кличку Лита? – съязвила девушка.

- Она не уродливая, - пожал плечами Тэрл. – В действительности, если бы вы обе были выставлены голыми на невольничьем рынке, то вы ушли бы за примерно одинаковую цену.

- У меня светлые волосы! – похвасталась она.

- В некоторых регионах Гора это не редкость, - сообщил ей Кэбот, - например, на севере, в Торвальдслэнде.

- Я самая красивая из всех женщин! - заявила блондинка.

- Не думаю, что в это верит даже Лорд Грендель, - усмехнулся мужчина.

- Но, нет сомнений, что я очень красива! – несколько снизила она свои амбиции.

- Это верно, - согласился Кэбот с такой формулировкой. - Но на гореанских рынках найдутся тысячи тех, кто столь же красивы.

- Я уверена, что не найдутся! - заявила девушка.

- Тем не менее, это правда, - сказал Кэбот.

- Но я - свободная женщина! - напомнила она.

- Верно, - кивнул мужчина.

- И это делает меня особенной!

- Это делает тебя совершенно особенной, - признал Тэрл.

- Свободные женщины - бесценны.

- Правильно, - подтвердил Кэбот. - Но как только Ты надеваешь на них ошейник, они перестают быть бесценными. Они оцениваются тем, что мужчины готовы заплатить за них, причём цена некоторых оказывается выше чем у других, а у некоторых ниже.

- Я - свободная женщина, не так ли? – осведомилась Леди Бина.

- Конечно, - ответил мужчина.

- Тогда почему, - спросила она, - я одета вот в это!

- Официально, - усмехнулся Кэбот, - для наших друзей кюров, это сделано, чтобы Ты не могла скрыть оружие, но неофициально, с точки зрения наших человеческих союзников, потому что Ты нам нравишься в таком виде.

- Чтобы я могла бы выглядеть как рабыня? - уточнила блондинка.

- Именно, - кивнул Кэбот.

Можно напомнить, что Леди Бина, перед тем, как покинуть помещение бойни, потребовала и получила одежды Литы, чтобы не быть раздетой самой. Лите, кстати, её простая туника уже была возвращена. Однако для Леди Бины был изготовлен подобный предмет одежды, короткий и без рукавов. Фактически, эта туника была даже немного короче, чем это принято для рабынь. Это был прекрасный образец, скандальной одежды, про которую обычно говорят «рабски короткая». Кроме того, лёгкая ткань, бесформенная и свободно висевшая на теле, была разрезана по обоим бокам до самой талии.

Кэбот счёл трудным для себя смотреть на блондинку и не думать о ней как о рабыне, впрочем, это, конечно, было особенностью подобных предметов одежды. В действительности, насколько я понимаю, это естественно для любого мужчины, увидев женщину в таком наряде, начать думать о ней как о рабыне, прикидывать, что она будет представлять в его руках, сколько она будет стоить, на что она будет похожа стоя на коленях у его ног и так далее. Такие предметы одежды могут стать ужасом и радостью, позором и волнением, страданием или изысканным удовольствием для тех женщин, которые не имеют никакого иного выбора, кроме как носить их, и научились быть благодарными даже за столь немногое.

Иногда новообращённую рабыню, дрожащую и съежившуюся, не смеющую выйти на улицу в такой одежде, приходится выгонять из дома ударами плети, чтобы она отправилась по поручениям хозяина. Но скоро она оставит всякое страдание и стыд позади, окончательно осознав, что это теперь только та, кто она есть - рабыня.

И некоторые вещи, которые были бы шокирующими и совершенно неподобающими для свободной женщины, рабыне не только предписаны, но и подходят ей. И это рабыня понимает. И это быстро и кардинально преобразует её поведение. Вскоре она начинает правильно стоять, красиво опускаться на колени, привлекательно двигаться и так далее. В конечном итоге, если она этого не сделает, её ждёт плеть. Рабыня, знаете ли, должна двигаться красиво и изящно. Небрежность в манерах ей не позволена. В конце концов, она же не свободная женщина. На ней ошейник. А вскоре она начинает наслаждаться не только своей привлекательностью в этой одежде, но и лёгкостью и мягкостью ткани, а также удобством и свободой движений, которую одежда ей предоставляет. Насколько отличается это от тяжёлых, давящих, многослойных, сковывающих движения одежд и вуалей свободной женщины! И она, конечно, не может не сознавать, поначалу застенчиво, но конечно счастливо, а впоследствии даже с благодарностью, вопиющую демонстрацию её красоты. В конце концов, какая красавица, пусть милая, деликатная, нежная и скромная, не хочет чтобы её красота была признана, замечена и чтима, чтобы ею восхищались и даже наслаждались? И какой красавице, пусть всё такой же милой, деликатной, нежной и скромной, не хотелось бы, чтобы мужчины смотрели на неё с интересом и сильным, острым вожделением? Пусть и она задумается над тем, на что она была бы похожа в их руках, как она смотрелась бы у их ног и в их ошейнике! И затем, по мере того, как она лучше познаёт свой ошейник, в этой одежде она становится всё менее скромной и более смелой, и носит это естественно, даже не замечая этого, с воодушевлением и гордостью, особо не задумываясь об этом, принимая, понимая и радуясь законности этого на ней. Теперь она отлично понимает её значение, и это только возбуждает её, как и факт того, что она красивый и ходкий товар, что она - рабыня. Так что она теперь носит это с уверенностью, изяществом, живостью, наслаждением и радостью. Она может даже носить это с почти наглым, бесстыдным удовольствием, хотя и понимает, что может быть в любой момент поставлена на колени. Зато теперь она понимает, что её нашли самой желанной из женщин, рабыней.

В своей почти обнажённости, в своей крошечной тунике и ошейнике, ей теперь практически нечего бояться, если только она не вызовет малейшего недовольства у своего владельца, или, что и говорить, если она не окажется пределах видимости свободной женщины.

Конечно, они знают, насколько возбуждающе и соблазнительно они выглядят в таких предметах одежды. В них они знают, что наряжены для удовольствия мужчин, и что в этом они сами получат большое удовольствие.

Они, знаете ли, тоже люди.

Кроме того, такие предметы одежды, как известно, являются знаком красоты, эмблемой желанности, знаменем очарования, обаяния и волнения, доказательством привлекательности, настолько изысканной, что гарантирует не только интерес, но и ошейник.

Такая одежда объявляет, что её носительница была признана «рабски красивой», то есть достаточно красивой, чтобы быть рабыней. И какая женщина не загордилась бы, если бы была найдена, «столь же красивой, как рабыня»?

У ног господина, который полностью доминирует, бескомпромиссно принадлежа ему, они изучают свою женственность и любовь.

- Снаружи, - сказала Леди Бина, - я видела группу людей их скотских загонов. Мне не понравилось, как они смотрели на меня.

- Вероятно, они помнят тебя по бойне, - предположил Кэбот.

- Я боюсь их, - призналась блондинка.

- Их вывели, чтобы они были глупыми и безопасными, - успокоил её Тэрл. - Давай надеяться, что так оно и есть.

- Они мне не нравятся, - сказала она.

- Они мало кому из людей нравятся, - пожал плечами Кэбот.

- Их глаза похожи на глаза тарсков, - проворчала девушка. – Такие же маленькие на фоне всей туши.

- Лорд Грендель отогнал их, разве нет? - уточнил Тэрл.

- Да, - кивнул она.

- Смотри, - сказал Кэбот, вставая на ноги. – Он как раз сюда идёт.

- Я ненавижу его, - прошипела Леди Бина.

- Становись на колени, - велел ей Кэбот, - и склоняй голову до земли.

- Никогда! - заявила блондинка.

- Ты - его пленница, - усмехнулся Кэбот.

- Пленница? – переспросила она.

- Конечно, - подтвердил Кэбот. - Уверен, Ты и сама об этом знаешь, наша маленькая предательница. И это единственное, благодаря чему Ты до сих пор ещё жива. Если бы не его защита, и его вмешательство, тебя бы давно убили.

- Я не могу сделать это, - мотнула она головой. - Я не буду этого делать!

- На колени, живо, - рявкнул на неё мужчина.

Леди Бина мгновенно оказалась на коленях и прижалась головой к земле.

- Тал, - поприветствовал Кэбот своего друга.

- Тал, - ответил тот.

- Беседовал с Лордом Флавионом? - поинтересовался Тэрл.

- Да, - кивнул Лорд Грендель.

Лорд Флавион был главным среди разведчиков и стоял высоко, хотя и не в кольцах.

- Сегодня вечером он снова выходит, - сообщил Грендель.

- Ему стоило бы отдохнуть, - покачал головой Кэбот.

- Он не отдыхает, - развёл руками его друг. – Будь у нас сотня таких как он, и я решился бы на штурм дворца Агамемнона.

- Остаётся только пожелать ему удачи, - вздохнул мужчина.

Несколько дней назад Флавион пробился через линии противника, чтобы присоединиться к восстанию. И его вклад в их дело оказался огромным и неоценимым.

- Быть может, сам Неназванный идёт рядом с ним, - сказал Грендель, а потом перевёл взгляд вниз и поинтересовался: - А что это у нас здесь?

- Человеческая женщина в подходящей позе, - представил Кэбот.

- Вижу, - буркнул Лорд Грендель, осматривая девушку.

- Ну как, нравится она тебе в таком виде? - спросил Кэбот.

- Да, - кивнул Грендель. - Она очень соблазнительна, когда стоит так.

- Неужели Ты не хотела бы, - осведомился Кэбот у стоящей на колени девушки, - выказать свою благодарность твоему похитителю и то, что Ты хочешь, чтобы он был доволен тобой, как своей пленницей?

- Да, - ответила та. - Да!

- Поднимитесь, Леди, - сказал Лорд Грендель.

Девушка вскочила на ноги, и обожгла Кэбота сердитым взглядом, но слишком заметно было то, что где-то в глубине её глаз поселилось сомнение и даже дрожь.

Она стояла перед мужчиной на коленях, в общей позе почтения. Это, конечно, распространено с рабынями, но в случае свободной женщины это большая редкость. Эта поза, как и подчинение мужскому доминированию, конечно, столь ясно выраженное в этом, нагревает бёдра рабынь. Они увлажняются сами того не желая. Их тела реагируют на это, желают они сами того или нет, непреднамеренно и неудержимо. Они подготавливают себя к проникновению. Женщины в таком положении приходят в состояние потребности и возбуждения. Они надеются, что их владельцы поскорее сочтут целесообразным напоминать им о значении их ошейников. В конце концов, они - рабыни.

- Думаю, что теперь она должна пойти к Лите и помочь ей в её обязанностях, - заметил Кэбот.

- Я - свободная женщина, - заявила она. - Почему я должна работать?

- Многие свободные женщины работают, - сказал Кэбот. - Зачастую работают даже свободные женщины из высших каст. Не у всех есть рабыни или слуги. А уж среди свободных женщин низших каст работа вовсе не является чем-то неизвестным.

- Но я не вижу причины по которой должна работать я, - пожала плечами блондинка.

- Пленники часто работают, - объяснил Кэбот.

- Только не я!

- Лита тебе поможет, - пообещал Тэрл. - Она покажет, что Ты будешь делать. Я дал ей соответствующие инструкции.

- Инструкции? – переспросила она.

- Относительно твоих обязанностей, - уточнил Кэбот.

- Обязанностей? - удивилась девушка.

- Конечно, - кивнул Кэбот.

- Обязанности! Обязанности это для рабынь! – возмутилась Леди Бина.

- Да, - не стал отрицать Кэбот.

- Но я - свободная женщина! – воскликнула она, обращаясь к Лорду Гренделю.

- Но Ты - пленница, - напомнил ей Тэрл.

- Я не собираюсь унижаться до такой степени! - заявила она. - Никогда!

- Между прочим, Ты не только пленница, - усмехнулся Кэбот, - но ещё и женщина с колоколом на шее.

- И что? - настороженно спросила девушка. - Это что-то означает?  

- А как Ты думаешь? - поинтересовался он.

Леди Бина раздражённо дёрнула за колокол, но, понятное дело, не смогла стянуть его со своей шеи.

- Обычно, - пояснил Кэбот, - за исключением Тахари, только на рабынь надевают колокольчики.

- Снимите это с меня! - немедленно потребовала она.

- Безусловно, - продолжил Кэбот, - это не рабский колокольчик или бубенчик, а сигнальный колокол для стада, нужный просто, чтобы приводить послушных животных на бойню.

Девушка встревожено обвела взглядом периметр лагеря.

- Конечно, было бы интересно, - предположил Кэбот, - посмотреть на тебя с рабскими колокольчиками, возможно на лодыжках или запястьях, на талии или на шее.

- Я - свободная женщина, - заявила она. - Я не буду работать.

- Как хочешь, - пожал плечами Кэбот, - вот только наши друзья кюры будут следить за тобой.

- И что? - спросила блондинка.

- Некоторые из них, - наполнил он, - всерьёз рассматривают твою смерть под пытками.

Леди Бина вздрогнула.

- Включая начальника лагеря, который наблюдает за тобой, даже теперь, - добавил Кэбот.

Она осмотрелась и столкнулась с взглядом начальника лагеря, действительно, направленным на неё, причём явно враждебным. Девушка тут же отвернулась, не желая смотреть в его глаза.

Женщины часто боятся встречаться взглядом с теми, у кого есть власть над ними. Что, если это будет интерпретировано как смелость? Какими могут быть последствия этого?

Кстати, некоторые рабовладельцы не разрешают своим рабыням поднимать на них глаза. Однако обычно гореанский владелец наоборот хочет, встречать взгляд своей рабыни, чтобы он мог любоваться красотой её глаз и читать малейшие нюансы выражения её лица. В действительности, немногие из женщин чувствовали себя более беспомощно выставленными, более беспомощно понятыми или прочитанными, чем те, кто заглянул в глаза гореанского рабовладельца. В присутствии такого мужчины рабыням трудно скрыть наименьшие оттенки мыслей, эмоций, чувств. Потому, что они в его ошейнике.

- Ты будешь работать, и работать хорошо, - сказал Кэбот.

- Нет! - упёрлась блондинка.

- А вот и да, - заверил её Кэбот.

- Лорд Грендель защитит меня! - заявила она.

- Я не сомневаюсь, что он сделал бы всё возможное, - сказал Кэбот. - Но ему может не хватить времени. Для того, чтобы перекусить горло хватит мгновения, внезапный удар может сломать шею или остановить сердце. Безусловно, тебя может несколько утешить тот факт, что Ты, при некоторой удаче, будешь отмщена, но только если преступник был идентифицирован, а это гарантировать никто не может.

- Вы пытаетесь запугать меня, - сказала девушка.

- На твоём месте, я бы поспешил к Лите, - усмехнулся Кэбот, - чтобы получить инструкции относительно своих обязанностей.

Леди Бина вскинула голову и сердито уставилась в другую сторону.

- Лучше взгляни туда, - указал Кэбот, - вон стоит начальник лагеря. Он всё ещё смотрит в эту сторону. И он не выглядит обрадованным. У него, между прочим, есть плеть.

- Плеть?

- Конечно.

- И он – один из тех, кто желал бы мне смерти? - уточнила она.

- Да, - подтвердил Кэбот. - Один из нескольких.

Леди Бина побледнела.

- И не надейся, - добавил Кэбот, - помимо прочих соображений, враждебности к тебе и всего такого, он не будет смущаться применять плеть к тебе. Ты ведь даже не принадлежишь к его виду.

- Тогда хотя бы дайте мне другую одежду, - потребовала блондинка, - вместо этого тонкого, крошечного подобия!

- Ты можешь снять это, если тебе не нравится, - пожал плечами мужчина.

В этом момент начальник лагеря, даже для своего вида не отличавшийся терпением, внезапно взмахнул плетью, и резкий звук разнёсся по всему лагерю.

Это был безошибочный звук, хорошо знакомый рабыням, даже тем, которые, возможно, не чувствовали этого на себе, но даже они отлично понимают, что находятся в зоне его юрисдикции, его увещеваний и даже прихотей. И само собой разумеется, этот звук понимают даже свободные женщины, поскольку они тоже, прежде всего, женщины.

Поняла его и Леди Бина, которая, испуганно вскрикнув, повернулась и умчалась с их глаз.

- Человеческая женщина интересно бегает, не правда ли? - спросил Грендель, глядя ей вслед.

- Это точно, - усмехнулся Кэбот, - и привлекательно, как мне кажется. Это имеет отношение к строению ягодиц.

- Несомненно, - кивнул Грендель.

- И из-за этого большинство не может обогнать мужчин, - пояснил Кэбот.

- Несомненно, - сказал Грендель.

- И, похоже, именно в этом причина того, почему многие из них заканчивают в ошейниках, - добавил Кэбот.

- Несомненно, - согласился Лорд Грендель.

.

.

.

Глава 46.

Тьма сгущается.

.

.

.

В небольшой отряд Лорда Гренделя, один из нескольких, входило порядка сорока кюров и двух – трёх десятков человек.

- Информация разведки ясна, - сообщил Лорд Грендель, обращаясь к бойцам своей группы. - Враг сосредотачивается.

- Откуда такие новости? - поинтересовался Кэбот.

С недавних пор ведение разведки стало делом трудным и крайне опасным. Кордоны фиолетовых шарфов, казалось, были повсюду, их патрули вдруг стали смелее и настойчивее, чем когда-либо прежде.

- Благородный Флавион снова проник в расположение противника и живым вернулся обратно, - ответил Лорд Грендель.

- Он самый ловкий и эффективный из разведчиков, - заметил один из кюров.

- Без него мы были бы всё равно, что слепыми, - поддержал его другой.

- Отлично сделано, Флавион, - похвалил Кэбот.

- Я хожу один и соблюдаю осторожность, - пояснил разведчик.

- Немногим, - сказал Кэбот, - удалось проникнуть так глубоко на территорию Агамемнона и возвратиться в информацией.

- Мне повезло, - пожал плечами Флавион.

- Враг, нападавший извне, был отогнан, - вступил в разговор один из их группы. - Это высвободило дополнительные силы, которые теперь можно бросить против нас.

- Увы, - развёл руками Флавион, - дела обстоят именно так, и теперь это известно всем.

- Ты первый это обнаружил, - заметил другой кюр.

- Ещё несколько дней назад, - кивнул Флавион.

- Иными словами, игра окончена, - заключил кюр.

- Может, мы ещё можем сдаться или предложить перемирие? – поинтересовался кто-то из кюров.

- Никогда, никогда! – злобно зарычал Флавион. - Мы должны бороться! Мы должны бороться до последнего!

- Но нас слишком мало, и мы слишком слабы, - напомнил всё тот же кюр.

- Берите пример с Флавиона, - призвал Лорд Грендель. - Он самый лучший и самый агрессивный среди нас.

- Жаль, - вздохнул Кэбот, - что у меня нет его навыков.

- Он столь же тих наступление темноты и столь же невидим как ветер, - констатировал один из кюров.

«Таким умениям, - подумал Кэбот, - могли бы позавидовать даже Краснокожие из гореанских Прерий».

- Даже странно, что прежде он был не больше мусорщиком, - заметил другой кюр.

- Для меня честь быть принятым среди вас, - заявил Флавион.

- Скорее это честь для всех нас, - ответил Лорд Грендель.

- Мой меньший рост, - сказал Флавион, - даёт мне возможность внести свой скромный вклад, если таковой вообще имеется, в наше дело.

- Несмотря на смертельный риск для своей жизни, он пришёл к нам, пробравшись через плотные порядки врагов, - восхищённо сказал ещё один кюр.

- Возможность биться плечом к плечу с вами, за наше дело, - сказал Флавион, - оправдывает любой риск.

- Приветствуем тебя тысячу раз, - проговорил Лорд Грендель. - Мы рады тебе. Немногие, если таковые вообще найдётся, оказались ценнее для нашего дела.

- Мы должны быть готовы, - объявил Флавион, - умереть смело.

- Лично я, - проворчал Кэбот, - предпочёл бы жить, даже если это будет несколько менее смело.

Флавион повернулся и окинул Кэбота пристальным взглядом. Хотя для кюра он был небольшим, он всё равно оставался значительно крупнее Кэбота и большинства людей.

- Он человек, - объяснил Лорд Грендель.

- Всё-таки нас слишком мало, чтобы мы могли рассчитывать на победу в нашей борьбе, - констатировал кто-то из кюров.

- К тому же, - обеспокоенно добавил другой, - это не только незаконно, но даже гнусно выступать, как мы, против законной власти, против Одиннадцатого Лика Неназванного.

- Арцесила бросил ему вызов, - прорычал третий кюр.

- Арцесила мёртв, - напомнил четвёртый.

- Мы этого не знаем, - заметил Кэбот.

- И всё же нас слишком мало, - снова влез всё тот же кюр.

- Разве мы не могли бы привлечь на свою сторону тех, кто пока остался нейтральным, субординантов, например? - осведомился Кэбот.

- Мало кто всё ещё остаётся нейтральным, - покачал головой один из кюров.

- Субординанты, - проворчал Статий, - слабы и бесполезны. Они боятся только того, что их прогонит их королева.

- Не Ты ли ещё недавно был субординантом? – поинтересовался у Статия кюр, сидевший рядом.

- Был однажды, - признал тот. – Больше нет. Ты хочешь бороться до последней капли крови?

- Нет, - честно ответил его сосед.

Я выбрал слово «королевы» с некоторым нежеланием, поскольку социальное устройство не предполагает такого выбора, но «Убара» было бы ещё менее подходящим. «Хозяйки» могли бы подойти, но, поскольку субординанты, строго говоря, не являются рабами, хотя, возможно, в чём-то близки к рабам, но всё же подтекст будет неверным. Архивы, используемые одной из программ перевода, хотя и нечасто используемой, предполагают, что «королева» может передать что-то вроде отношений между особой женщиной и придворными мужского пола или слугами. Это выражение кюрского языка не переводится на гореанский, но слово «королева», предположительно, не кажется целиком несоответствующим. Это слово происходит из английского языка, являющегося одним из языков Земли. Кроме того, это, насколько я понимаю, родной язык Тэрла Кэбота, товарища Лорда Гренделя. Некоторые наши переводчики запрограммированы на этот язык. Несомненно, для них есть свои задачи.

- Всё потеряно, - вздохнул одни из кюров.

- По крайней мере, мы можем умереть с честью, - прорычал другой.

- Агамемнон - жестокий, деспотичный, несправедливый, тщеславный и кровавый тиран, не исключено даже, что он безумен, - сказал Тэрл. - Я не понимаю, почему столь многие с удовольствием отдают ему свою кровь, свои сердца и сталь.

- У него положение и власть, - развёл руками кюр.

- А ещё оружие и солдаты, - добавил другой.

- Не это самое важное, - объяснил третий.

- Что же тогда действительно важно? - поинтересовался у него Кэбот.

- Ты не кюр, - ответил тот. - Тебе не понять.

- А Ты попробуй объяснить, - предложил Кэбот.

- Он - Одиннадцатый Лик Неназванного, - сказал кюр.

- Он - Теократ этого Мира, - мрачно добавил другой.

- Я допускаю, что он - Теократ, - пожал плечами Кэбот, - но с чего вы взяли, что он - Одиннадцатый Лик Неназванного?

- Перед ним было десять, - ответил кюр.

- А откуда известно, что есть эти лики или маски Неназванного? - спросил Кэбот.

- Так принято, - сказал кюр.

- Кто он вообще, этот Неназванный? - полюбопытствовал Кэбот.

- Воздержись, - предостерёг его Лорда Грендель. - Доска, на которую Ты вступаешь, узка, а пропасть под ней глубока.

- Он тот, кто не имеет имени, - объяснил кюр.

- Он тот, кто был до имён, и остался вне имён и помимо имён, - добавил другой.

- И прежде всего, Неназванный - Тайна, - пояснил третий.

- Тайна? - переспросил Кэбот.

- Это то, что было, и то, что есть, - ответил первый, - а ещё это то, что будет.

- И ещё никто не поднял его вуаль, - сказал второй.

- А сколько всего у Неназванного лиц? - спросил Кэбот.

- Мы этого не знаем, - развёл руками третий кюр.

- Некоторые видят его в осте, другие в ларле или акуле, в тарларионе или слине, - пояснил второй.

- Другие в прорастании семени, распускании цветов, на остриях шипов.

- А кто-то в рёве вулканов, в открытых вратах земли, во вспышках молний и раскатах грома, в ударах волн и порывах ветра.

- То есть, в этом нет никаких моральных аспектов? - уточнил Кэбот.

- Не больше, чем в мире, - признал второй кюр.

- Значит, вы поклоняетесь Неназванному? - спросил Кэбот.

- Что такое поклонение? – не понял его кюр.

- Не впадай в заблуждение ереси, - посоветовал кто-то из кюров. - Есть только Одиннадцать Ликов Неназванного.

- Некоторые говорят о бесконечном множестве, - заметил второй.

- Они ошибаются, - буркнул кюр.

- Почему одиннадцать? – полюбопытствовал у него мужчина.

- Кто может это знать? - развёл тот руками. – Просто это количество.

- Но почему не пять, не десять или пятнадцать? – не отставал Кэбот. - Или почему не тысяча?

- Мы не знаем, - ответил третий. – Просто одиннадцать.

- Это - учение, - пояснил четвёртый.

- Признаться, большую часть этого я просто не понимаю, - вздохнул Кэбот.

- Не отчаивайся, - усмехнулся кюр. - Мы тоже этого не можем понять.

- Многое лежит вне пределов понимания конечного ума, - развёл руками другой.

- Противоречия должны игнорироваться? – уточнил Кэбот.

- Скорее выводиться за пределы, - поправил его кюр.

- А что, если Агамемнон умрёт? - спросил Тэрл.

- Как он может умереть? - удивился кюр.

- Он же - Одиннадцатый Лик Неназванного, - сказал другой.

- Но что, если он всё же умрёт? – настаивал Кэбот.

- То, что говорит через одиннадцатую маску, не может умереть, - заверил его кюр.

- Это сам Неназванный, - завил третий.

- Но сам Агамемнон смертен, - предположил Кэбот.

- Возможно, - согласился кюр, - но то, что говорит через него, не может умереть.

- Разве маска не может умереть или быть отброшенной? - спросил Кэбот.

- Нет, - ответил кюр.

- Но что если, - поинтересовался Кэбот, - Агамемнон вовсе не Одиннадцатый Лик Неназванного? Вдруг, он только притворяется им. Возможно, он - мошенник.

- Тогда Неназванный не говорил бы через него, - задумчиво проговорил кюр.

- Верно, - согласился его мохнатый сосед.

- Но Агамемнон сам объявил, что он - Одиннадцатый Лик Неназванного, - припомнил другой кюр.

- Агамемнон? - переспросил у него Кэбот.

- Да, - кивнул тот.

- Тогда, очень вероятно, что он - лгун, - заявил Кэбот.

- Никто не посмел бы лгать о таких вещах, - покачал головой третий кюр.

- Бывали прецедент таких ситуаций, - усмехнулся Кэбот.

- Только не среди нас, - гордо сказал второй.

- Это просто невероятно, - поддержал его третий.

Возможно, Кэбот имел в виду касту Посвященных на Горе, которые утверждая, что говорят от имени Царствующих Жрецов, получили привилегии и власть.

- Никто не посмел бы притворяться в таких делах, - сказал четвёртый.

- Возможно, Агамемнон оказался более изобретательным, инициативным или менее благородным, или более смелым, или более наглым, чем вы себе представляете, - предположил Кэбот.

- Он - кюр, - возмутился кто-то их собравшихся.

- Но, - сказал Кэбот, - как однажды обратил моё внимание Лорд Грендель, «что есть кюр»?

- Прекрати, прекрати, - шикнул на него Лорд Грендель.

- Хорошо, как скажешь, - пошёл на попятный Тэрл.

- У многих из противостоящих нам фиолетовых шарфов теперь есть мощное оружие, - сообщил Лорд Грендель. - Мы знаем это как от Лорда Флавиона, так и от других разведчиков тоже.

- Кое-что из этого оружия может разрушить Мир, - заметил один из кюров.

- Было бы безумием, использовать его, - сказал другой.

- Есть оружие меньшего калибра, - напомнил Кэбот.

- И его много, - согласился третий, - но его держат в арсеналах в торцах Мира.

Мир этот, можно было бы напомнить, был цилиндрическим, а торцами Мира были плоские основания или диски, закрывавшие цилиндр в каждого конца. Представьте себе горизонтальную ось, проходящую через центры этих оснований. Так вот в районе этой оси будет зона невесомости, примерно, как в шаттлах, летящих в космосе. Вот только чтобы добраться до этой зоны, надо подняться по одному из плоских оснований к его центру, что может быть делом трудным и опасным. Смельчак, подхваченный центробежной силой, может быть сброшен вниз и разобьётся о землю. Без поддержки, этот подъем может быть почти невозможен. Лишь добравшись достаточно далеко, до зоны, где гравитация будет нейтрализована, можно будет передвигаться относительно легко и в конечном итоге достичь оси. Однако лишь одно из этих оснований, ближайшее к обитаемым местам, было снабжено кольцами и захватами, посредством которых можно было приблизиться к арсеналу. Воздушные разведчики Агамемнона использовали эти приспособления для достижения зоны в которой полёт становился возможным. Одного такого разведчика или летуна Кэбот и Лорд Грендель видели некоторое время назад, во время их плавания на плоту по Озеру Страха. Тогда они предположили, что их не заметили. Однако последующие события указывали на то, что их предположение было ошибочным.

- К одному такому арсеналу доступ был получен, - сказал Лорд Грендель, имея в виду тот арсенал, что был самым близким к обитаемой местности, а заодно и к дворцу и анклаву Агамемнона.

- Верно, - кивнул один из его товарищей. - Именно оттуда Агамемнон получил оружие для своих сторонников.

- А что насчёт другого арсенала? - поинтересовался у него Кэбот.

- Он недостижим, - ответил тот. – Там нет приспособлений для подъёма.

Интересно было бы отметить, что если бы торцы Мира были полусферическими или коническими, как в некоторых других мирах, подход к осям был бы, хотя и опасным, но всё же более практичным, поскольку центробежная сила прижимала бы поднимающегося к более устойчивой поверхности, к тому же уменьшаясь по мере приближения к оси. Плоские основания, само собой, не обеспечивали такого удобства.

- Тогда всё потеряно, - вздохнул кто-то из кюров.

- Напрашивается два варианта действий, - заметил Статий, кюр ещё недавно бывший субординантом. – Во-первых, штурм ближайшего торца Мира с целью захвата арсенала и добычи оружия.

- Арсенал будут охранять, - напомнил другой кюр.

- Конечно, - не стал спорить Статий. - Мы ожидаемо потерпим неудачу.

- Если бы только можно было приблизиться к оси, - пожалел третий кюр, - можно было бы, воспользовавшись крыльями, сделать попытку добраться да дальнего арсенала с воздуха.

- Ещё нужно наделать крыльев, - подсказал Лорд Грендель.

- Во-вторых, - продолжил Статий, - и это ещё более опасно, можно было бы сделать попытку захвата дальнего арсенала.

- Напрямую? - уточнил кто-то.

- Да, - кивнул Статий.

- Там нет никаких захватов, никаких колец, - покачал головой тот кюр. - До него добираются, перелетая первого арсенала.

- Вот если бы у нас были какие-нибудь шипы, которые цепляются за металл, - мечтательно вздохнул другой кюр.

- Там прочнейшая сталь в фут толщиной! – напомнил ему Статий.

- А что если присоски, – предложил Кэбот. – Резиновые чашки, прижимаемые к стали.

- А резину где взять? – осведомился кто-то из кюров.

- Да даже если бы раздобыли, каким образом мы придали бы ей нужную форму? - спросил второй.

- А может что-то подобное, - задумчиво сказал Статий. – Какие-нибудь клеи? А потом верёвки.

 - Это - безумие, - покачал головой третий.

- Пусть попробуют сотню способов, - предложил Лорд Грендель.

- Я поведу их, - заявил Кэбот.

- А кто попытается захватить арсенал Агамемнона? - поинтересовался второй кюр.

- Я, - ответил Лорд Грендель, - и любой кто будет достаточно безумен, чтобы последовать за мной.

- Я с тобой, - тут же вызвался кто-то из его соратников.

- И кто насчёт тебя, Лорд Флавион? - спросил Грендель.

- Это - безумие, - усмехнулся Флавион, - но я тоже с вами.

- Хорошо, - кивнул Лорд Грендель. – Тогда начинаем мастерить крылья.

- Воды, Господа? - поинтересовалась Леди Бина, подошедшая с кувшином в руках.

- Сколько времени она была здесь? - спросил один из кюров.

- Недолго, - успокоил его другой.

- Лучше её убить, - предложил Лорд Флавион.

- Нет, - отрезал Лорд Грендель.

.

.

.

Глава 47.

Как тарны победы.

.

.

.

Слева от Кэбота раздался протяжный, словно потусторонний крик. Тэрл отчаянно потянулся, но не смог поймать протянутую к нему руку человека, одного из гладиаторов, пролетевшего слева от него.

Кэбот проводил его взглядом, пока тот в течение нескольких секунд удалялся от него, но уже не мог видеть, как он разбился о сторону цилиндра, спрятанную от глаз за кронами деревьев в сотнях ярдов внизу.

Ещё четверо упали даже не достигнув того уровня, на котором находился Тэрл. Большинство из тех, кто пошел с ним, оказались вообще неспособны удержаться на плоской поверхности, отказавшись от подъёма едва добравшись до отметки десять - пятнадцать ярдов. Кэбот и ещё небольшая группа людей с ним были первыми, кто опробовал подъём. Они смазали тела и одежду и ладони рук липким, похожим на смолу составом и начали подниматься, держась против вращения. Подъём в направлении вращения, несмотря на кажущееся удобство, грозил опасностью быть сброшенным с поверхности головой вперёд, прежде чем они смогли бы приблизиться к зоне невесомости. Восхождение против вращения было заведомо труднее, но вероятность того, что тебя сдёрнет и сбросит вниз, была меньше. Нужно было не только прикладывать все силы, чтобы удерживаться на поверхности, но ещё и время от времени, отрывать и переставлять на новое место, то руку, то ногу, раз за разом приближаясь к центру основания цилиндра.

Кэбот услышал новый крик ужаса и увидел одного из своих товарищей, соскальзывающего вниз по гладкой поверхности, в отчаянии царапающего по ней ногтями. Он не удержался. Через мгновение он уже, кувыркаясь, улетал вниз. Как и другие он исчез за кронами деревьев у подножия отвесной стены.

- Возвращайтесь! - крикнул Кэбот тем, кто отважился пойти вместе с ним. - Возвращайтесь! Уходите, пока ещё можете!

Он увидел, как двое из его товарищей, дюйм за дюймом начали снижаться.

- Пойдём с нами! - крикнул ему человек, один из тех, кого Кэбот помнил по лагерю Архона в лесном цилиндре.

Лесных дикарей, как уже отмечалось ранее, начали обучать речи, чтобы они могли лучше общаться между собой и с другими людьми. Их словарный запас уже достиг тысячи, а у кого-то и больше, слов.

- Возвращайтесь! - повторил Кэбот, а сам, свирепо зарычав переставил другую ногу, продолжая своё рискованное восхождение к центру.

Теперь у него уже не вызывал особого удивления тот факт, что эту область не охраняли.

Люди были легче и меньше кюров, следовательно, лучше приспособлены к этому предприятию, чем их более крупные и тяжёлые союзники. Любому кюру было с первого взгляда ясно, что этот подъем закончится падением и смертью. Но для человека это могло быть возможно. Так или иначе.

Это должно быть возможно!

Кэбот был уверен, что Агамемнон не ожидал от людей того, что они решатся на такую авантюру и попытаются забраться по этой внушающей страх отвесной стене. Он передвинул другую ногу. Мужчина всем телом чувствовал искусственную гравитацию, рождённую вращением цилиндра, казалось, стремившуюся оторвать его от стены. Ощущение очень походило на аттракцион в котором люди пытались добраться до центра вращающегося диска, только последствием потери сцепления здесь было не соскальзывание с диска к мягкой стенке, а нечто аналогичное падению с утёса.

- Держись, держись, - шептал Кэбот вязкому составу, который удерживал его приклеенным к стали. - Держись, держись!

И он переставил вперёд руку, ещё на несколько дюймов приблизившись к центру основания.

- Держись, - уговаривал он. - Держись!

Мгновение за мгновением, минута за минутой, дюйм за дюймом, он медленно продвигался к оси цилиндра.

Вскоре мужчина с удивлением почувствовал странную лёгкость в теле.

Его охватила слабость, и он закрыл глаза. Назад он не оглядывался. На мгновение он, казалось, был сокрушён ощущением головокружения. У него появилось сказочное чувство, что если бы он захотел сейчас взвеситься, то стрелка весов практически не отклонилась бы от ноля. Теперь стало труднее отрывать липкую субстанцию, которой он обмазал тело, руки и одежду. Он вдруг понял, что может чувствовать воздушный шарик, приклеенный к стали. Теперь этот клей уже казался не столько помощью и спасением, сколько препятствием и неприятностью. Тогда, скорее ощутив, чем поняв, возможность этого, Кэбот встал на ноги. Его голова теперь указывала на противоположное основание, далёкое и почти невидимое, расположенное на другом конце Мира. Ощущение, действительно, было сродни тому, что он чувствовал в шаттле во время перелётов между цилиндрами. Кэбот сделал ещё несколько шагов к центру, но внезапно его ноги оторвались от стали. Он беспомощно перевернулся в воздухе и, размахивая руками, попытался вернуть себя обратно к плоскости, оказавшейся в нескольких футах от него. Он внезапно почувствовал, что его тело покрывается холодным потом. Но вслед за этим пришло понимание, что поверхность, пусть медленно, но приближается. Движение воздуха несло его обратно. Кэбот извернулся всем телом, вытянул вперёд руки и стал ждать. Через несколько секунд его ладонь, покрытая клейкой субстанцией, коснулась и прилипла к стали. Со вздохом облегчения он подтянул себя к поверхности. Затем, держа, по крайней мере, одну конечность, ногу или руку, на стали, он направился к воротам арсенала.

План состоял в том, чтобы сначала попытаться подняться к арсеналу, определив тем самым выполнимость этого. Если бы это оказалось возможным, то вслед за лидерами должны были последовать другие, подняв с собой инструменты, чтобы вскрыть ворота и верёвку, чтобы опустить вниз добытое оружие, для ожидавших внизу бойцов, которым предстояло выступать в роли разведчиков, охранников и носильщиков.

Но, как теперь видел Кэбот, никакой нужды в этих мерах не было. Ворота арсенала были распахнуты настежь, и, как он вскоре определил, сам арсенал был пуст.

«Мои поздравления Агамемнон, - с горечью думал Кэбот, - Теократ Мира и Одиннадцатый Лик Неназванного. Ничего удивительного в том, мой дорогой враг, что столь многие присягнули вам, гарантировав свою службу, свои сердце, кровь и сталь. Вы - лидер среди лидеров. Интересно, смертны ли Вы. Или же Вы - не больше чем мужчина, не больше чем кюр? »

Кэбот поднял голову, всматриваясь в небо над открытым входом в пустой арсенал, теперь не больше, чем заброшенный склад, помещение с опустевшими стеллажами и полками. Его внимание привлекли две точки появившиеся вверху.   

Спустя какое-то время, когда точки приблизились к арсеналу на расстояние нескольких сотен ярдов, они превратились в фигуры, и стало ясно, что одна, по-видимому, движется несколько впереди другой. На таком удалении они напоминали медленно летящих насекомых. По мере приближения они начали напоминать крылатых вартов. Наверное, окажись они здесь, они бы тоже двигались столь же медленно, странно, почти сказочно вдоль невидимой оси. Когда они приблизились ещё немного, стали различимы медленно, ритмично бьющие по воздуху гигантские крылья и массивные тела под ними.

Кэбот прищурил глаза.

Приблизившись почти вплотную, брезентовые крылья резко распахнулись, словно парашюты, используя сопротивление воздуха и гася скорость.

- Грендель! – воскликнул Кэбот, увидев того, кто свернул крылья и мягко приземлился на выступ около него.

- Здесь пусто? - удивился Лорд Грендель, окидывая взглядом стеллажи, возвышавшиеся за спиной Кэбота.

Лишь эхо ответило ему из пустоты арсенала.

- Да, - развёл руками Кэбот.

- За нами погоня, - сообщил Лорд Грендель.

В этот момент к ним на выступ приземлился Статий, мех которого местами был пропитан кровью.

- Они поджидали нас в арсенале, - объяснил Лорд Грендель.

- Арсенал оказался открытым и выглядел неохраняемым, - сказал Статий.

- Это должно было бы нас насторожить, - сокрушённо покачал головой Лорд Грендель. - Мы вошли, а затем, внезапно, выскочили фиолетовые шарфы, с энергетическим оружием в руках и открыли по нам огонь. Это была хорошо спланированная засада. Но мы сами были виноваты. Мы понадеялись, что приспешники Агамемнона были самонадеянными и ничего не подозревающими, ожидающими нас в другом месте. Мы были дураками.

- Похоже, что они относились к нам куда серьезнее, чем мы предполагали, - констатировал Кэбот.

- Мы потеряли очень многих, - сказал Лорд Грендель. - Это был не бой, а бойня.

- Здесь тоже были потери, - вздохнул Кэбот. – Несколько человек упали, остальных я отослал назад.

- Они сейчас внизу? - уточнил Лорд Грендель.

- По большей части – ответил Кэбот. – Вижу, твой колчан пуст.

- Они били нас из-за металлических щитов, - развёл руками Лорд Грендель. – Так что мы немногое смогли сделать.

- У тебя лук и стрелы, - обратился Кэбот к Статию.

- Но птиц смерти осталось очень немного, - махнул рукой тот.

- Смотрите! - крикнул Кэбот, указывая вдоль оси.

- Фиолетовые шарфы, - вздохнул Лорд Грендель, и в его голосе послышалась покорность судьбе.

Нужно помнить, что управление крыльями, учитывая их обычную конструкцию, требует использования обеих рук, в результате, пользоваться в полёте оружием очень трудно, а в некоторых случаях, практически невозможно.

- Уходите, - сказал Кэбот. - Спасайте себя.

- Ради чего? - спросил Лорда Грендель.

- Ради Пирра, ради Арцесилы, ради войны, - ответил Кэбот.

- Их слишком много, - вздохнул Лорд Грендель. - Здесь и в других местах.

- Мы полетим им навстречу, - прорычал Статий. - Мы выйдем кюр против кюра, зуб против зуба, коготь против когтя.

- Их слишком много, - повторил Кэбот слова Гренделя. – Но они не знают о том, что здесь есть я. Лорд Статий, отдай мне свой лук и колчан. А потом замаскируйте моё присутствие.

- Лорд Статий? - опешил кюр.

- Быстрее! - приказал Кэбот.

- Ага, - хмыкнул Лорд Грендель, и его лицо скривилось в гримасе удовлетворения.

- Не только Агамемнон может устраивать сюрпризы, - мрачно проговорил Кэбот, забрав лук и колчан у Статия.

Вытянув из колчана четыре стрелы, он зажал их вместе с луком в левой руке, и установил ещё одна стрелу на тетиву. Часть оставшихся стрелы Тэрл засунул за пояс, а другие уложил у порога ворот, так чтобы они были под рукой.

- У некоторых может быть ручное оружие, - уже спокойным тоном предупредил Лорд Грендель.

- Я догадался, - кивнул Кэбот.

Такое оружие легче всего использовать во время полёта на крыльях.

- Выключи свой переводчик, - приказал Лорд Грендель Статию.

Итак, Лорды Грендель и Статий теперь стояли на пороге пустого арсенала, по-видимому убеждённые, что дальнейший полет бесполезен.

Поскольку их переводчики не были активированы, Кэбот мог только гадать относительно характера переговоров между фиолетовыми шарфами, которых было десять, и Лордами Гренделем и Статием. Впрочем, общий смысл был, конечно, ясен без слов. Кроме того, Кэбот за время своего нахождения в Мире, приобрел сноровку не только в чтении языка тела кюров, расшифровать который оказалось не сложнее, чем язык тела ларла или слина, но и научился в целом понимать характер или смысл того, что говорилось, например, затруднение, гнев, лесть, нетерпение, приказ и так далее. Таким образом, он был уверен, что лидер фиолетовых шарфов, произнося слова, был высокомерен, уверен, взволнован и переполнен триумфом. Тэрл также расслышал лязг цепи и заключил, что его друзей собирались надежно заковать, прежде чем отвести и предоставить милосердию Агамемнона.

Кэбот, прикрытый крыльями своих друзей, чувствовал, что фиолетовые шарфы уже были очень близко, не дальше, чем в шаге от выступа.

Кэбот услышал, как когти ног первого из фиолетовых шарфов проскрежетали по выступу, а затем, подобно створкам могучих ворот, левое крыло Лорда Гренделя и правое Лорда Статия опустились, прижавшись к их телам, и Кэбот первый раз спустил тетиву. Стрела вошла в грудь офицера, её оперение буквально исчезло в теле, а половина древка высунулась из спины. Цепь ещё гремела по металлическому настилу выступа, когда вторая стрела сорвалась с тетивы, а не позднее пары инов за ней последовала ещё одна. Почти одновременно с этим Грендель и Статий сорвались с выступа и ударив широкими крыльями, сцепились каждый со своим противником. Один из фиолетовых шарфов высвободив руку из ремня крыла, потянулся к оружию. Разумеется, он тут же потерял контроль над своим полётом и беспомощно закувыркался в воздухе. К тому времени, когда он смог высвободить оружие из кобуры, следующая стрела уже нашла свою цель. Его оружие поплыло, как мог бы плыть предмет в воде. Кэбот видел, как кровь искромсанной шёлковой лентой выплеснулась в воздух из разорванного горла противника Лорда Гренделя, челюсти которого тоже были покрыта кровью. Он был наполовину ослеплён кровью врага попавшей ему в глаза. Статий и его противник, сцепившиеся друг с другом, кувыркались в атмосфере. Кэбот окинул взглядом оставшихся врагов, выглядевших пораженными, почти парализованными, внезапно появившейся угрозой. Таких обычно оставляют напоследок. То же самое касается того противника, который закричал, заметив угрозу, поскольку это говорит о том, что он колеблется. Приоритетная цель, тот из врагов, кто молчит, кто реагирует немедленно, ищет укрытие, выхватывает оружие и так далее. Само собой, офицеру не было дано времени на то, чтобы как-то реагировать. Разумеется, при прочих равных условиях офицер обычно является целью первостепенного значения. Соответственно, в опасных ситуациях, как уже было упомянуто ранее, по крайней мере, среди кюров, знаки отличия часто удаляются, приветствия отменяются и так далее. Такие же меры обычно принимаются и в среде гореанских воинов. Впрочем, рискну предположить, что эти правила, вряд ли будут незнакомы любому, безотносительно мира, кто выбирает профессию военного, кто шагает по дорогам войны.

Статий вонзил зубы в плечо своего взвывшего от боли врага, согнул ноги в коленях и, вспоров их когтями его живот, принялся рвать внутренности своего противника, возможно, это был рефлекс, генетически заложенный в него давно исчезнувшими, дикими предками современных кюров. Данная модальность боя, что интересно, характерна для нападения малой гореанской лесной пантеры. Применяют такой способ и ларлы со слинами, с той лишь разницей, что слин обычно старается схватить за горло, а ларл, когда возможно, особенно после того, как загнал или сбил с ног свою добычу, кусает за заднюю часть шеи.

Кэбот видел, как кишки петлями разлетались вокруг бьющихся крыльев. Противник Статия, рванувшись изо всех сил, оторвал от своего плеча его челюсти и мощными, но беспорядочными ударами крыльев, попытался отлететь подальше. Кэбот видел мех и мясо в челюстях Статия. Но он был слишком слаб, чтобы преследовать своего противника, который убегал, оставляя за собой кишки, словно верёвки свисавшие позади него.

Кэбот вытянул из-за пояса ещё одну стрелу, но затем вынужден был прыгнуть в стороне, уходя с линия огня, узкого, тонкого шнура пламени, казалось, из ниоткуда вспыхнувшего в воздухе рядом с ним. А затем, в нескольких ярдах за его спиной, металлическая стена арсенала вспучилась взрывом, и чёрные капли оплавленной стали и поплыли по воздуху, словно капли нефти в воде.

Чтобы высвободить свою винтовку, кюр вынужден был вытащить обе руки из ремней своих крыльев, и теперь он свободно дрейфовал в нескольких ярдах от выступа.

Лорд Грендель ударом крылом отбил его оружие в сторону, а затем скользнул вплотную к кюру с фиолетовым шарфом, вытащил одну руку из крыла и вырвал оружие у ошеломлённого таким поворотом врага. Тот, не теряя времени, восстановил контроль над крыльями и благоразумно отлетел в сторону. Однако уже в следующее мгновение его глаза широко распахнулись от ужаса. Ствол оружия, удерживаемого Гренделем одной рукой, смотрел прямо ему в грудь. На глазах Кэбота грудь кюра исчезла, словно растворившись в воздухе.

Кроме фигуры быстро удаляющейся вдоль оси Мира, у ворот арсенала осталось только двое кюров, ни один из которых даже не попытался схватиться за оружие.

Кэбот направил стрелу в грудь одного из них.

- Нет, - остановил его Лорд Грендель сказав это по-гореански, после чего перешёл на кюрский и что-то сказал оставшимся противникам, после чего те аккуратно сняли с себя оружие и толкнули его к воротам арсенала.

Лорд Грендель, переложил оружие в руку, просунутую в ремни крыла, освободившейся рукой, включил переводчик, чтобы Кэбот мог бы понимать всё, что будет сказано.

Семь мертвых кюров безвольно плавали в невесомости поблизости. Другой, сбежавший, практически выпотрошенный Статием и умерший спустя какое-то, плавал немного больше остальных, приблизительно в пятидесяти ярдах от выступа. Его тело бесцельно дрейфовало, иногда переворачиваясь, всё больше запутываясь в собственных внутренностях.

- Теперь убейте нас, - попросил одни из кюров, оказавшихся в безвыходном положении.

- Нет, - сказал Лорд Грендель. – Сегодня было достаточно убийств.

- Убейте нас, - одержал своего товарища другой кюр. - Агамемнон всё равно убьёт нас, если мы вернёмся без оружия.

- Вытащите руки из ремней, - велел им Лорд Грендель, а потом повернулся к Статию и приказал: - Верни им их оружие.

Кэботу показалось, что у него волосы встают дыбом, а Статий, не подвергая сомнению распоряжение Лорда Гренделя, вытащил руку из ремня и толкнул оружие в стороны двух кюров.

- Опусти свой лук, - сказал Лорд Грендель Кэботу, который подчинялся, хотя и с явной неохотой.

А Лорд Грендель повернулся спиной к двум врагам, и одним взмахом крыльев, вернулся на выступ.

- Мы убежали, - бросил Лорд Грендель двум кюрам, не поворачиваясь к ним лицом.

- Да, - сказал один из них. - Вы убежали.

Два кюров изумлённо посмотрели друг на друга, а затем снова отбросили своё оружие, вставили руки в крылья, повернулись и полетели прочь от платформы.

- Они могли убить тебя и всех нас, - выдохнул Кэбот.

- Верно, - признал Лорд Грендель.

- Но почему они этого не сделали? - спросил Кэбот.

- Они - кюры, - ответил Грендель.

- Ничего не понимаю, - буркнул Тэрл.

- Вот Ты поступил бы так? - поинтересовался Лорда Грендель.

- Нет, - мотнул головой Кэбот.

- Видишь, - усмехнулся Лорд Грендель. - Ты тоже кюр.

- Что будем делать дольше? - спросил Кэбот.

- Для начала соберём оружие, - ответил Грендель.

- Агамемнон убил бы тебя, немедленно и без сомнений, - заметил Кэбот.

- Он не кюр, - развёл руками Лорд Грендель.

- Он - кюр, - сказал Кэбот.

- Не всякий кюр - кюр, - заявил Грендель, и Тэрл не нашёл, что ему ответить. - Мы перенесём тебя на поверхность.

- Они ждали нас в арсенале, - заговорил Статий. - Они знали, что мы придём.

- Несомненно, - кивнул Лорд Грендель.

- Полагаешь, что Агамемнон получил информацию о наших планах?

- Конечно, - ответил Грендель.

- Он мог ожидать таких действий с нашей стороны, - предположил Кэбот.

- Очень маловероятно, - покачал головой Лорд Грендель, - что он подготовился бы так тщательно и даже удалил охранников и оружие из арсенала, просто предполагая вероятность столь смелого удара, не имея точных данных.

- Даже мы сами, - напомнил Статий, - рассматривали наше предприятие как авантюру, немногим больше чем акт отчаяния, если не безумия. Мы ожидали пробиваться через легионы охранников в отчаянии предрешённого исхода.

- Агамемнон проницателен, - признал Кэбот. - Такая продуманная ловушка хорошо укладывается в его характер.

- Только как он узнал, где установить эту ловушку, и когда? - осведомился Грендель.

- Понятия не имею, - пожал плечами Кэбот.

- Леди Бина, - сообщил Статий, - сбежала из лагеря, несколько дней назад.

- Ай-и-и! – протянул Кэбот.

- Это правда, - подтвердил Лорд Грендель.

- Она подслушала наши планы, - сказал Статий.

- Как она могла сбежать из лагеря? - спросил Кэбот. – Разве на ней не было колокола. Её что, не посадили на цепь ночью?

- Она ускользнула от начальника лагеря, незадолго до того, как её должны были приковать, скорее всего, ей кто-то помог, - сказал Статий. - Её руки не были связаны за спиной, как во время переходов, так что она могла придерживать язык колокола.

- Ты подозреваешь её в раскрытии наших планов? - уточнил Кэбот.

- Конечно, - кивнул Статий.

- Агамемнон мог предвидеть такое нападение, - снова высказал своё предположение Кэбот.

- Была измена, это ясно, - сказал Лорд Грендель. - Разведка вскрыла систему охраны в арсенале. Это было сделано вскоре после побега Леди Бины. А незадолго до нашей атаки все меры безопасности были изменены, словно Агамемнон решил, наконец, в силу нашей слабости, что в таких предосторожностях больше нет нужды.

- И установил засаду, - закончил его мысль Кэбот.

- Во всей её смертоносности, - добавил Статий.

- Всё же, возможно, она невиновна, - покачал головой Кэбот.

- Это был не первый раз, когда она выдала кюров Агамемнону, - констатировал Лорд Грендель.

- Мы должны взять её кровь, - прорычал Статий.

- Вероятно как раз сейчас, - вздохнул Грендель, - в прекрасных одеждах и вуалях она пирует с Агамемноном.

- Этого мы не знаем, - успокоил друга Кэбот.

- Не думаю, что мы увидим её снова, - заметил Лорд Грендель.

- Но если увидим, - сказал Статий, - это будет привилегия Лорда Грендель отрезать, пожарить первую порцию её плоти и съесть на её глазах.

При надлежащем хирургическом внимании этот способ экзекуции может быть растянут на несколько дней, прежде чем можно будет переходить к более устрашающим пыткам, вроде игл и калёного железа, медленного огня и капель кислоты.

- Я буду защищать её до последней капли крови, - предупредил Лорд Грендель.

- Она виновна, - напомнил Статий.

- Да, - согласился Грендель.

- Тогда, дорогой друг, - вздохнул Статий, - Ты умрёшь вместе с нею.

- Пока не ясно, виновна ли она на самом деле, - заметил Кэбот.

- Почему Ты говоришь это? - поинтересовался Статий.

- Я не знаю, - пожал плечами Кэбот. – Есть в этом деле что-то, что продолжает ускользать от меня, какая-то мелочь, что-то, что я не могу ухватить, нечто, что время от времени беспокоит меня, как шепот, которого на самом деле не слышно.

- Возможно, - проворчал Статий, - когда она рядом с Агамемноном, в регалиях и диадеме, будет наблюдать за тысячей казней наших товарищей, кюров и людей, тебе будет достаточно доказательств.

- Несомненно, - усмехнулся Кэбот.

- Ты любишь её? - полюбопытствовал Статий.

- Нет, - отмахнулся Кэбот. – Но, по-своему, я испытываю к ней нежные чувства, поскольку её может любить другой.

- Кто? - поинтересовался Статий.

- Другой, - уклонился от ответа Кэбот.

- Лорд Грендель? - удивился Статий.

- Возможно, - пожал плечами Кэбот.

- Доказательства, события, обстоятельства, тысяча деталей - неопровержимы, - заявил Статий.

- Возможно, - кивнул Кэбот.

- Мы перенесём тебя на поверхность, - сказал Лорд Грендель. - Мой дорогой Статий, Ты собираешься собирать оружие?

- Да, - ответил Статий.

.

.

.

Глава 48.

Амнистия.

.

.

.

- Ты слышишь это? - спросил Лорд Грендель.

- Конечно, - кивнул Кэбот.

Что интересно, на этот раз сообщение было передано, и по-кюрски, и по-гореански.

По Миру разносились слова Агамемнона, объявлявшего мир и амнистию.

- Еды осталось совсем мало, - вздохнул Кэбот.

- Не кормите меня, Господин, - предложила Лита.

- Бери и ешь, - буркнул Кэбот, вжимая кружок сула в ладонь девушки, и та, склонив голову, с благодарностью съела полученное угощение.

Она стояла на коленях, и её волосы ниспадали на запястья.

«Насколько красивы они, - подумал Кэбот. - Насколько желанны. Как естественно, что мужчины берут их и делают их своими, надевая на них ошейники».

В отряде Гренделя теперь осталось совсем мало бойцов, дюжина кюров и семь человек. Они углубились далеко в лесистую зону между основными обитаемыми местами и отдалёнными деревнями, ближе к дальнему полюсу и Озера Страху.

- Мы не можем убегать постоянно, - проворчал один из кюров.

Восстание или бунт к этому времени в целом было подавлено, разрозненные группы повстанцев, понёсшие тяжёлые потери и рассеянные, преследовались повсюду.

Сотни кюров и людей, откликнулись на предложенное Агамемноном перемирие.

- У нас было восемь единиц энергетического оружия, - сказал другой кюр.

Имелось в виду то оружие, которое добыли Лорды Грендель и Статий, вместе с человеком, Тэрлом Кэботом, в бою у арсенала.

- У Агамемнона их сотни, - напомнил ему третий.

- Ну так иди, пообещай ему преданность, - бросил четвёртый.

- Разве мы не должны были оставить себе всё оружие? - поинтересовался человек по имени Архон, теперь квалифицированный лучник.

- Я так не думаю, - ответил ему Лорд Грендель.

Соображение, скорее всего, было следующим. Эти восемь единиц оружия, несомненно, сделали бы один из повстанческих отрядов, скажем, отряд Лорда Гренделя, более мощным по сравнению с остальными, но по-видимому восемь единиц даже такого оружия не дали бы особого превосходства над огневой мощью, которую имело полностью вооружённое, многочисленное подразделение вражеских сил. Кроме того, такая концентрация оружия в единственном отряде, привела бы к тому, что другие группы мятежников, теперь разбросанные по большой территории, по большей части потерявшие связь друг с другом, остались бы как и прежде, вооружёнными примитивным оружием, палками, копьями, топорами и ножами. К счастью для них, у них имелось и более опасное оружие луки и стрелы. И действительно, стрелы, выпущенные от большого лука, оказались весьма серьёзным аргументом, даже против противника, вооружённого более сложным оружием. В итоге, вскоре после поражений предыдущих дней, было решено распределить эти восемь трофеев между несколькими группами, одной из которых была группа Лорда Гренделя. Теперь было восемь отрядов имевших по одной единице оружия, что, по крайней мере, мы надеемся, действовало как некое средство устрашения, для сил Агамемнона, удерживая их от слишком опрометчивых действий. Были некоторые соображения относительно концентрации всего оружия для атаки на дворец, но все быстро пришли к выводу, что дворец слишком плотно охраняется, да и помимо этого он был практически неприступен. Соответственно, оружие было распределено среди восьми групп, среди которых была и группа Лорда Гренделя. Его отряду досталась винтовка, если использовать более-менее подходящий человеческий термин, к которой осталось всего несколько зарядов. Досталась эта винтовка разведчику Флавиону. Это показалось разумным, учитывая его частые отлучки из лагеря и высокую опасность столкновения с Фиолетовыми Шарфами.

Кэбот предпочитал свой лук, а Лорд Грендель, несмотря на его умение обращаться с лёгким оружием, любил чувствовать в руках вес кюрского топора.

- Сколько тех, кто принял амнистию? - спросил кто-то из кюров.

- Сотни, я слышал, - ответил ему другой. - Они стекаются жилым регионам, чтобы сдать оружие.

- Сколько тех, кто решил не сдаваться? – поинтересовался третий.

- Немного, как мне кажется, - ответил второй.

Их глаза сошлись на фигуре их лидера, крупной и столь же неподвижной как камень, сидевшего на бёдрах, в позе отдыха кюров.

- Лорд Грендель? – окликнул его первый из них.

- Уходите, если хотите, - отозвался Грендель. - Вашему уходу никто не воспротивится.

- И Вы не будете охотиться на нас, чтобы убить?

- Нет, - пообещал Грендель.

- Пойдёмте с нами, - предложил второй.

- Нет, - покачал головой Грендель.

- Амнистия для всех, и для кюров, и для людей, - сказал первый из них.

- Всё будет как прежде, - добавил второй.

- Агамемнон устал от войны, - поддержал их третий. - Война закончена. Он предоставляет милосердие и прощение для всех.

- Для всех, - подтвердил второй, - даже для тех, кто наиболее активно выступал против него.

- Он желает вернуть мир, - сказал третий.

- Я в этом не сомневаюсь, - ответил Грендель.

- Ну так пойдёмте с нами, Лорд Грендель, - позвал его первый.

- Нет, - отрезал он.

.

.

.

Глава 49.

Следы.

.

.

.

- Замри, - шёпотом скомандовал Грендель, ноздри которого заходили ходуном.

Они с Кэботом находились в нескольких пасангах от их лагеря, скрытого в лесу.

- Там, - указал Грендель, - где кривой куст. Приготовь свой лук.

Кэбот скинул тушу тарска с плеч и приготовил большой лук, наложив стрелу на тетиву.

Полусогнувшись, крутя головой из стороны в сторону, Грендель осторожно приблизился прорехе в зарослях кустарника.

- Что там? – шёпотом спросил Кэбот.

- Кюр, Фиолетовый Шарф, - нормальным голосом ответил Грендель. – Точнее его часть, в том числе и фиолетовый шарф.

Кэбот осмотрелся и присоединился к своему другу.

- Он был убит на открытом месте, а потом его уже затащили сюда, чтобы припрятать. След видишь?

- Он наполовину прикопан, - заметил Кэбот.

- Слин, - заключил Грендель.

- Согласен, - кивнул Кэбот.

Лесная пантера чаще затаскивает свою добычу на дерево, по-видимому, чтобы уберечь это от других хищников или падальщиков. Ларл зачастую спит около добычи, которую наполовину съел, таким образом, охраняя её. Кто осмелился бы бросить вызов ларлу? Животные меньшего размера терпеливо ждут, пока тот не оставит свою добычу потеряв к ней интерес и вальяжно не удалится прочь. Слин же обычно затаскивает добычу в укромное место, где потом может полакомиться в безмятежном одиночестве. Случается, что он прикапывает часть мяса. Слин, в основном, ведёт ночной образ жизни, обычно появляясь из логова или норы после наступления темноты. Он - по-своему упрямое животное, которое будет идти по следу, на который встало даже через стадо подобных или даже более желанных с точки зрения охоты, животных. Это - самый лучший следопыт Гора, а потому на Горе зачастую используется для выслеживания беглых рабов и рабынь.

- Это уже не первый, - констатировал Кэбот.

- Верно, - кивнул Грендель.

- В этот район леса заходили наши фуражиры из числа людей, - припомнил Кэбот. - Ни один из них не подвергся нападению.

- Ничего не понимаю, - проворчал Грендель.

- Убивают только кюров, - заключил Кэбот.

- Но это не имеет никакого смысла, - пожал плечами Грендель.

- Такое впечатление, что наш лагерь кто-то охраняет, - заметил Кэбот.

- Что за чушь, - буркнул Грендель.

- Посмотри сюда, - указал Кэбот на мягкую землю. – Вот здесь! Видишь следы!

- Следы слина, - констатировал Грендель.

- Присмотрись к ним, - посоветовал Кэбот. - Внимательнее.

- Интересно, - хмыкнул Грендель.

- След одной лапы мельче других, - сказал Кэбот. - Лапа едва касалась земли.

- Левая задняя лапа, - определил Грендель.

- Понимаешь, что это значит? - осведомился Кэбот.

- Конечно, - кивнул Грендель. - Он хромой.

.

.

.

Глава 50.

Агамемнон играет.

.

.

.

- Думаю, - сказал Кэбот своей рабыне, - отвести тебя в жилую зону, в театр амнистии, чтобы тебя могли бы оставить в живых, как товар и позже, вместе с другими, распределить или продать.

- Пожалуйста, нет, Господин! – воскликнула девушка, падая перед ним на колени и прижимая голову к его ногам.

Сквозь её волосы был виден ошейник на её шее. Его ошейник.

«Интересно, - подумал мужчина, - как можно любить их, если они всего лишь рабыни, не больше, чем домашние животные».

- Но в этом случае Ты можешь выжить, - объяснил он.

- Я предпочту остаться с вами, - всхлипнула девушка.

- Очень маловероятно, что тебя могли бы убить, - предположил Тэрл, - у тебя приятные формы, как раз такие, которые ценятся на рынках Гора.

- Отставьте меня с собой! – попросила она.

- Это только вопрос времени, - вздохнул Кэбот. – Рано или поздно нас обнаружат и уничтожат. Я не вижу смысла тебе умирать вместе с нами.

- Но Вы же любите меня! – крикнула Лита.

Тело мужчины напряглось в гневе. Как она посмела озвучить такое? Что за вздорное предположение!

- Нахальная, дерзкая, самонадеянная шлюха! – закричал он на неё.

- Господин! – попыталась протестовать рабыня.

Но Кэбот, с внезапным раздражением и яростью, отпихнул её ногой от себя, опрокинув на землю.

- Простите меня, Господин, - прошептала напуганная его гневом девушка, сворачиваясь в позу эмбриона.

Её глаза заполнились слезами.

Как смеет она, рабыня, товар, собственность, думать, что её господин мог бы любить её?

Она что, забыла, кем она была?

Или, если говорить более рассудительно, более тщательно подбирая слова, как смеет, она озвучивать такое? Многие женщины были связаны, и с завязанными глазами на поводке были уведены на рынок из-за такой неосмотрительности.

Правда, не будем отрицать, что многие рабыни хорошо знают о своём месте в сердце владельца, даже о том, что он мог бы умереть за неё. Несомненно, никто из них, ни рабыня, ни господин, не планировали это так, но именно так это зачастую проявляется. Действительно ли это настолько странно? То, что рабыня могла бы любить своего хозяина, а тот мог бы питать нежные чувства к своей рабыне? Разве не могла она, так или иначе, возможно, к своему несчастью, вызвать эти чувства, своей красотой, своей беспомощностью и страстью, любовью и преданностью, своим самоотверженным служением? В конце концов, разве не является она для мужчины верхом женского совершенства, рабыней, тем, что он столь жадно хочет и жаждет, тем, что выходит далеко за рамки того, что он мог бы получить от свободной женщины? Ведь, в конечном итоге, в ошейнике она – создание любви. Разве ошейник, сам по себе, не символ этого? Разве она существует не для любви? Таким образом, стоя на коленях, подчиняясь, чувствуя, как разгораются её потребности, как подобно цветку распускается её собственная любовь, она неизбежно начинает надеяться на то, что что-то вроде её собственных чувств, столь глубоких, широких, подавляющих, могло бы родиться, хотя бы в крошечной степени, у её господина. Едва ли она отваживалась надеяться на это той ночью, когда под двойной хлопок плети её, закованную в цепи, сдёрнули с аукционной площадки. Но вот спустя какое-то время, она, напуганная до жути, начинает, пытаясь скрыть свою радость, подозревать, что это может быть так. Не из-за того ли, например, её господин последнее время становится всё менее терпеливыми и более строгими с нею, не борется ли он с чем-то внутри себя, с чем-то нежелательным, что он не хотел бы признать? Конечно, она теперь должна стремиться не сделать ничего, что могло бы заставить его избавляться от неё. Она отлично понимает, что он может быть подвергнут презрению его сограждан, если те, к своему удивлению, заподозрят, что он мог бы влюбиться в рабыню. Но не может ли быть так, что они сами, по крайней мере, некоторые из них, втайне от всех, в тишине своих собственных домов, столь же печально виновны в том же самом проступке? Конечно, радостные, сияющие лица многих рабынь, с которыми сталкиваются на рынках и улицах, заставляют предложить именно это. Но знает она и то, что, учитывая характер мужчин, у неё есть гораздо больше поводов к тому, чтобы бояться последствий его собственного возможного самобичевания, чем насмешек других. Его осмысление себя, того, что является подобающим для него, может представлять для неё самую большую опасность. Она чувствует свою уязвимость. Она может быть продана по простой прихоти. Она удваивает свои усилия быть его скромной, приятной рабыней. Конечно, она стремится быть приемлемой для него, полностью, какой она должна быть, желанной, своим рабским способом. И конечно, её рабские огни ничуть не уменьшаются. Она терпеливо и жалобно, ведомая своими пробуждёнными потребностями, как и прежде, ползёт к его рабскому кольцу, умоляя о его хотя бы малейшем прикосновении. И даже будь он жестоким и ненавидимым рабовладельцем, даже из вражеского города, она не могла бы не вести себя так. Мужчины проследили бы за этим. Но, теперь, даже вдали от рабского кольца, когда он возвращается домой со своей работы и она приветствует его стоя на коленях, глядя на него снизу вверх, или когда она подает ему ужин или вино, когда он смотрит на неё, полирующую кожу его сандалий, когда он приказывает, чтобы она зажгла лампу любви, разве не мелькает в его глазах нечто другое, чего прежде там не было, возможно, какой-то немного иной блеск или оттенок? И вот теперь, она начинает подозревать, всякий раз двигаясь перед ним, как прежде тонко, как если бы неумышленно, вызывая его желание, просто своими движениям прислуживающей рабыни, что он мог бы начать влюбляться в неё, несмотря на то, что она всего лишь покорная, побеждённая собственность - рабыня. И, конечно, одно дело для рабыни, едва осмеливаться надеяться или с благодарностью и радостью подозревать и понимать, что она теперь могла бы расцениваться своим владельцем с нежными чувствами, и совсем другое говорить об этом. Разве это не та тайна, о которой не стоит говорить вслух, пусть она, возможно, разделена, хотя и неохотно её владельцем? Конечно, она продолжит вставать перед ним на колени, служить и ублажать. И она знает, что если ею не будут довольны, то она почувствует плеть, как и любая другая девка, и она не хотела бы ничего иного, поскольку она гордится своим владельцем, его силой и решительностью, она горда принадлежать такому мужчине. Он - её господин.

- Не забывайся, - прорычал он. - Ты не свободная женщина. Ты - животное, клеймёное домашнее животное, бессмысленное животное для труда и секса, товар, вещь, приставленная к работе, страстная игрушка, что-то, что можно эксплуатировать по желанию рабовладельца, для его удобства и удовольствия.

- Да, Господин, - всхлипнула рабыня.

- Если тебя оставят в живых, то некоторые другие смогут получить от тебя некоторую пользу.

- Да, Господин, - прошептала девушка, но затем вскрикнула в отчаянии и, подползя к его ногам и прижавшись к ним головой, зарыдала: - Оставьте меня с собой! Оставьте меня, пожалуйста, Господин!

- Я принял решение, - объявил Кэбот. - Тебя свяжут и на привязи уведут из лагеря. В случае необходимости тебя будут подгонять плетью.

- Господин никогда не бил меня! - всхлипнула Лита.

- Я готов это сделать, - заверил её Кэбот.

- Конечно же нет, Господин! - сказала она.

Кэбот повернулся к Архону и его товарищу, стоявшим рядом, и приказал:

- Раздеть её и связать. И принесите мне плеть.

- Господин! – испуганно вскрикнула она.

Через пару мгновений рабыня уже стояла раздетой, с запястьями, привязанными к крепкому суку, нависающему над её головой, так, чтобы она не повредила свою красоту о грубую кору, покрывавшую ствол дерева. Это было обычное положение для наказания плетью.

Девушка дикими глазами посмотрела назад, на Кэбота, и глотая слёзы спросила:

- Неужели господин мною недоволен? Ведь я изо всех сил старалась быть такой, чтобы нравиться, моему Господину!

- Плеть уже размотана, - сообщил ей он.

Лита горестно застонала.

- Тише, - внезапно сказал кюр, поднимая лапу, - слушайте!

Лорд Грендель вскочил на ноги.

- Кто-то приближается - заключил кюр.

Кэбот отбросил плеть на землю и вооружился луком.

Все глаза устремились к воротам небольшого лагеря.

Вскоре из-за частокола донёсся голос.

- За Лорда Арцесилу, - ретранслировал прилетевшую фразу переводчик Кэбота.

- Это - Лорд Флавион, - определил Гендель. - Откройте ворота!

Флавион, с оружием наперевес, покачиваясь на нетвёрдых ногах, вошёл в лагерь. За ним нестройной колонной следовала дюжина или чуть больше людей, все были одеты, а на головах некоторых были шлемы.

- Пейсистрат! - воскликнул Кэбот, отбрасывая лук и шагая вперёд.

Двое мужчин крепко обнялись.

- Ты ранен, - заметил Кэбот.

- Смерть, энергетическое оружие, огонь и крики, - устало проговорил Пейсистрат.

Кэбот, придерживая его руками, усадил на землю. Другие люди, вошедшие в лагерь, были измучены до крайности, бледны, грязны, их одежда была изорвана, многие в окровавленных бинтах. Двое держались на ногах только благодаря поддержке своих товарищей. Среди пришедших были и четыре рабыни, включая Коринну, фаворитку Пейсистрата.

- По Цилиндру Удовольствий нанесли удар мощным оружием, - сообщил Пейсистрат. – Оболочка была нарушена. Мы, в количестве четыреста человек, вышли и сдались, чтобы воспользоваться амнистией.

- Это было разумно с вашей стороны, - заметил Кэбот.

- Нет, - прошептал Пейсистрат. – Нет. Когда мы бросили оружие, нас направили к театру амнистии, но мы задержались и не успели войти туда. Мы не собирались этого делать, просто мы ослабли после долгого голодания, а некоторые из нас были ранены. Мы остановились на холме, с которого был виден театр, в котором собралось, должно быть, две тысячи или даже больше кюров и людей.

- Это понятно, - кивнул Кэбот. – Их собрали там для принесения присяги Агамемнону, клятвы кровью и честью.

- А затем по ним открыли огонь из энергетического оружия, - продолжил Пейсистрат. - Театр превратился в заполненную огнём топку. Их резали, жгли заживо со всех сторон. Мы видели почерневшие тела, сбившиеся в кучу, взрывающиеся и дымящие. Мы чувствовали запах сгоревшей плоти.

- Достаточно, - остановил его Лорд Грендель. - Этого достаточно.

- Вот значит, как выглядит амнистия Агамемнона, - прорычал один из кюров.

- В том котле, - сказал, другой, - были наши братья, те, кто жил вместе с ними в этом лагере, кто боролся с нами плечом к плечу, кто поверил слову Агамемнона.

- Теперь, - заявил третий кюр, - я больше не боюсь умереть.

- Ты говорил, что с тобой было четыреста человек, - напомнил Кэбот.

- Что-то около того, - вздохнул Пейсистрат, опустив голову.

- Здесь лишь немногие, - сказал Кэбот.

- Мы убежали оттуда, - продолжил Пейсистрат. - Мы знали, что нас будут разыскивать. У нас не было никакого оружия, но в лесу мы столкнулись с благородным Флавионом, который привёл нам сюда.

- Вас было четыреста, - повторил Кэбот.

- Флавион сплотил нас и вселил в нас уверенность, - вздохнул Пейсистрат. - Он предложил нам подождать, пока он не убедится, что теснина, через которую нам предстояло пройти, безопасна. Мы ждали.

- Сколько времени? - уточнил Кэбот.

Пейсистрат пожал плечами и ответил:

- Не могу сказать точно. Четыре ана, может пять. Я не знаю.

- Что было дальше?

- Благородный Флавион, наш спасатель и проводник, вернулся, и мы начали свой поход.

- Вас было четыреста, - надавил на него Кэбот.

- Увы, - вступил в разговор Флавион, на лице которого застыло кюрское выражение страдания, хотя голос из переводчика Кэбота шёл достаточно спокойно, впрочем, точно так же, как всегда. – В том узком проходе нас ждала засада. Колонну разнесли в клочья. Боюсь, только голове колонны, мне и некоторым другим, кто уже вышел из теснины удалось выжить.

- Вам, повезло, - покачал головой Кэбот.

- Конечно, гораздо больше чем остальным, - пришёл ответ из переводчика Кэбота.

- Добро пожаловать в наш лагерь, - сказал Лорд Грендель Пейсистрату, его товарищам и сопровождавшим их животным. – Отдыхайте. Сейчас вам дадут что-нибудь поесть.

- В театре убили всех? – спросил Кэбот у Пейсистрата.

- Да, - ответил тот. – Кюров и людей, мужчин и женщин.

- Даже животных, даже рабынь? – не поверил Кэбот.

- Всех, - мрачно сказал Пейсистрат.

- Таковы методы Агамемнона, - проворчал кюр.

- Это его деспотия, - добавил другой.

Кэбот медленно повернулся, подойдя туда, где было закреплено его собственное животное, девка по имени Лита, осведомился:

- Ты всё слышала?

- Да, Господин, - ответила она.

- Похоже, что твоему хозяину не стоит отсылать тебя в жилую зону, - сообщил ей Кэбот.

- Его девушка рада, - прошептала Лита.

- Это было бы напрасной потерей животного, - пояснил он.

- Да, Господин, - не могла не согласиться рабыня и тут же позвала его: - Господин.

- Что? - откликнулся Тэрл.

- Ваша плеть была размотана, - напомнила она.

Кэбот присел, подобрал плеть, а затем, медленно поднял рукоять вертикально и, прижав ремни к рукояти, мягко коснулся ею спины девушки.

- Мой Господин ударил меня? - уточнила Лита.

- Да, - устало сказал Кэбот.

Она повернула свою голову и, сложив губы в поцелуй, умоляюще посмотрела на Кэбота, прижал плеть к её губам, позволяя поцеловать кожу. Рабыня сделала это со всей благодарностью и страстью, на какие была способна.

Тогда Тэрл развязал её и, подняв тунику с земли, бросил девушке.

- Помоги с едой, - приказал он. - И приготовь места для отдыха. Наших гостей надо накормить, а потом им следует отдохнуть.

- Да, Господин, - ответила рабыня.

- Мне нужно поговорить с тобой, - сказал Лорд Грендель, подойдя к Кэботу, а когда они отошли в сторону, спросил: - Тебя не удивляет тот факт что маршрут беглецов было так точно и быстро вычислен?

- Несомненно, трагическая случайность, - ответил мужчина.

- Ты сам в это веришь? - осведомился Лорд Грендель.

- Нет, - признался Кэбот.

- Вот и я не верю, - покачал головой Лорд Грендель. – А знаешь что я думаю, мой друг.

- Что? - спросил Кэбот.

- Мне кажется, что Лорд Агамемнон сделал свою первую и самую большую, ошибку, - сказал Грендель.

- Какую же? - поинтересовался Кэбот.

- Объявил амнистию, - объяснил Грендель, - а затем устроил бойню.

- Разве это не был умный ход? - уточнил Кэбот.

- Нет, - ответил Лорд Грендель. - Поскольку это было не по-кюрски.

- Многие, кого я знаю, предположили бы, что это было очень по-кюрски, - заметил Кэбот.

- Нет, - сказал Грендель. – Кюры так не поступают.

.

.

.

Глава 51.

Грот пуст.

.

.

.

- Его здесь нет, - констатировал Кэбот.

Пейсистрат остался ответственным за людей в лагере отряда Лорда Грендель, а Статий, не так давно бывший не больше, чем презренным субординантом, был назначен командовать кюрами. Заодно, на него, как на кюра, было возложено общее командование в лагере.

А Лорд Грендель и Кэбот обогнув Озеро Страха по его берегу, ближайшему к жилым областям, вышли к известному им месту, чтобы сжечь останки Лорда Арцесилы, которые они ожидали найти в гроте. Однако основной целью их похода были наконечники стрел оставшиеся там. Необходимо было восполнить их запас, по крайней мере для себя. Многие из людей теперь, в той или иной мере, освоили лук, но остро стояла проблема нехватка подходящих заготовок для наконечников. У многих теперь были просто заострённые оперённые палки. Некоторые ухитрялись делать наконечники из камня или из согнутых, скрученных кусочков металла, но это всё были кустарные поделки, в лучшем случае. Кремень, классический камень для таких целей, дающий осколки, подходящий формы, в этом Мире найти не удалось.

Для Лорда Грендель и его человеческого союзника, Тэрла Кэбота, не составило труда определить местонахождение грота, в котором они оставили Лорда Арцесилу, однако войдя внутрь, они с удивлением обнаружили, что там пусто.

- Лорд Арцесила лежал здесь, - сказал Кэбот, указывая на дальнюю часть пещеры. – Вон пятна его крови.

- Кровь не свежая, - заметил Грендель.

- Вероятно, он умер от своих ран, а животные, почувствовав запах крови и смерти, вытянули тело из грота, - предположил Кэбот.

- Будем надеяться, что он умер прежде, чем они на него натолкнулись, - вздохнул Лорд Грендель.

- Нет никаких признаков борьбы, - сказал Кэбот. - Сосуды примерно там же, где они были, когда мы оставили грот. Вот только, почему-то нет и никаких следов в слое пыли на полу.

- Не исключено, что его могли обнаружить, схватить и передать Агамемнону, - высказал предположение Лорд Грендель.

- В любом случае его здесь нет, - подытожил Кэбот.

Когда-то Кэботу и Лорду Гренделю очень повезло с кузнецом, который изготовил первые наконечники, приняв их или, по крайней мере, притворившись, что принял за декоративные кулоны.

Разумеется, последние серебряные монеты Кэбота, доставшиеся ему в результате пари с Пейсистратом, были потрачены на эти цели.

Каждый из них теперь нёс по мешку, содержавшему сотни таких смертоносных деталей.

- Ты считаешь, было разумно оставлять Флавиона в лагере? - поинтересовался Кэбот.

- Вполне, - кивнул Грендель. - Пусть он думает, что остаётся вне подозрений. Пусть сидит и ждёт, планируя очередную подлость. И мы тоже подумаем, как мы можем использовать его.

- А что если он выдаст местонахождение лагеря? - осведомился Тэрл.

- Это был бы всего один лагерь, - усмехнулся Лорд Грендель. – Нет, он хочет представлять для Агамемнона большую ценность. Лучше, дождаться перегруппировки, чтобы сдать сразу дюжину лагерей, дюжину лидеров и дюжину отрядов. Пусть он думает, что затаился среди нас как ост свернувшийся под нашими ногами, неподозреваемый, незамеченный, вызнающий и вынюхивающий.

- Однако, следует признать, что с восстанием покончено, - вздохнул Кэбот. – Остались лишь небольшие анклавы сопротивления, ожидающие только того, когда ими займутся всерьёз, уничтожив один за другим.

- Наши дела здесь закончены, - сказал Лорд Грендель. – Пора возвращаться в лагерь.

- Замечательно, - кивнул Кэбот.

- Вероятно, Ты стремишься поскорее вернуться к своему маленькому животному, - заметил Грендель.

- К смазливой шлюхе в ошейнике, по имени Лита? - уточнил Кэбот.

- Да, - кивнул Лорд Грендель.

- Возможно, - буркнул Кэбот.

- Ты говорил во сне, - сообщил Грендель.

- Для рабовладельца трудно долго быть без своей рабыни, - пожал плечами Кэбот.

- Есть кое-что потруднее этого, - заметил Грендель.

- И что же это? - полюбопытствовал Кэбот.

- Не Ты ли зажёг рабские огни в её животе? – вместо ответа спросил Грендель.

- Верно, - признал Тэрл, - как и то, что она - рабыня.

- Вот это оно и есть, - усмехнулся Грендель.

- Что? – не понял Кэбот.

- То самое, - пояснил Грендель, - что труднее, чем рабовладельцу быть без его рабыни.

- И что же это? – снова не понял Кэбот.

- Для рабыни, быть без её хозяина, - ответил Грендель.

- Я предположил бы, что в действительности это во многом вещи одного порядка, - сказал Кэбот.

- Признаться, меня берут сомнения относительно этого, - заметил Лорд Грендель. - Я часто размышлял над беспощадностью рабовладельцев, которые так односторонне и безжалостно бросали беспомощных рабынь в муки таких потребностей.

- Это делает их отчаянно зависимыми и легче управляемыми, - объяснил Кэбот.

- Я бы не сильно удивился, - признался Лорд Грендель, - если бы узнал, что сексуальные потребности, беспомощность и страстность человеческих женщин далеко превышают потребности мужчин.

- Только, когда они были пробуждены сексуально, - поправил его Кэбот. - Я знаю мир, где многие мужчины очень удивились бы такому предположению.

- Думаю, что я слышал о таком мире, - хмыкнул Грендель.

- И это не Гор, - улыбнулся Кэбот.

- Разумеется, - кивнул Лорд Грендель. - Это был бы совсем другой мир, трагичный, жертвующий своими интересами, мир, живущий без удовольствия.

- В мире, о котором Ты подумал, - сказал Кэбот, - далеко не все женщины сексуально инертные, вялые или спящие. У некоторых из них в животах живут беспокойные потребности гореанской рабыни.

- Но это необычно, не так ли? – уточнил Грендель.

- Трудно сказать, - пожал плечами Кэбот, - но общее мнение состоит в том, что это ненормально.

- Это странный подход, - задумчиво проговорил Лорд Грендель, - принимая во внимание обширное распределение сексуально жизненной ткани в человеческой женщине, её всеохватность, и тонкие взаимосвязи с мыслями и чувствами. Вообще-то, учитывая это, имеет смысл считать, что почти всё тело женщины, это, по-своему, сексуальный орган. Рассмотри, например, их чувствительность, их понимание самых тонких оттенков цвета, аромата или текстуры. Даже их кожа жива, отзывчива к малейшему прикосновению, минимальному шёпоту и нюансу окружающей среды.

- Всё верно, подтверждением этого может служить тот факт, что, когда Ты укладываешь их голыми на определенные поверхности, например на каменные плитки пола или на ковёр, они приходят, иногда к своему испугу, в состоянии сексуального возбуждения.

- Или привязанной нагишом к дереву? – усмехнулся он.

- Конечно, - подтвердил Кэбот.

- Человеческие женщины, как мне кажется, - сказал Грендель, - просто замечательные создания. Иногда я думаю, что каждая из них предоставляет в собственность владельца уникальный подарок из эмоций, сознания, нежности, ощущений и удовольствий.

- Конечно, приятно владеть ими, - признал Кэбот.

- А насколько жизненны, важны и чувствительны они!

- Они знакомы, конечно, - продолжил Кэбот, - и с грубостью веревки, сжимающей их конечности, и с весом железа на запястьях и щиколотках и многих других вещах.

- И с чувством ошейника на шее?

- Несомненно, - кивнул Кэбот.

- И к щекотке шёлка, - добавил Грендель, - и к аромату духов.

- Особенно, - сказал Кэбот, - если они знают, что они были приготовлены специально для рабынь.

- Вот я и не могу понять, - вздохнул Грендель, - как получается, если это правда, что столь многие из женщин того мира оказались незнакомы со своими телам и потребностями.

- По-видимому, тому есть объяснения, - развёл руками Кэбот.

- Может они другой вид женщины? - предположил Грендель.

- Нет, конечно, - отмахнулся Кэбот. - Привези их на Гор, надень на них ошейники и продай, можешь мне поверить, они очень скоро окажутся среди самых горячих из рабынь. Разумеется, они приносят хорошую прибыль от продажи с торгов.

- Тогда я не в силах понять этого, - признался Лорд Грендель.

- В истории того мира, о котором мы с тобой говорим, - решил объяснить Кэбот, - в течение тысяч лет женщины считали полными потребностей сосудами греха, соблазнительницами, совратительницами и так далее, опасались интенсивности их сексуальности, и старались защититься от них.

- Интересно, - хмыкнул Грендель.

- Я уверен, в этом направлении было сделано немало, - продолжил Кэбот, - культурными предписаниями, социальным диктатом, требованиями, давлением и прочими методами влияния. Когда власть в обществе захвачена больными, несчастными, слабыми мизантропами, то естественно, что они, как могли, формировали их мир по своему собственному патологическому подобию. К тому же, когда мир по существу становится машиной, с бесчисленными замкнутыми в себе, расчеловеченными частями, методами и процедурами, остаётся крайне мало места или времени давно забытому животному, каким однажды был человек, пробиться к его потребностям, и ему остаётся только бродить внутри сознания, потерянному в его лабиринтах.

Лорд Грендель молча слушал.

- Есть вероятность, - предположил Кэбот, - что кажущийся недостаток женской страсти в таком мире, казалось бы, противоестественно повсеместный, и якобы необъяснимый, фактически является своеобразным доказательством не отсутствия или слабости женских побуждений и потребностей, но их замечательной силы, которая требует для её подавления социальных устройств такой продуманности и мощи.

- Женщины должны быть обращены против женщин? - уточнил Грендель.

- Да, - подтвердил Кэбот. – Им запрещено, если можно так выразиться, открывать определенные двери, смотреть в определенные зеркала, из-за страха того, что они могли бы там найти, из-за боязни того, что они могли бы там видеть.

- Мне это кажется трагической потерей женщины, - сказал Грендель.

- Верно, - согласился Кэбот.

- Выглядит так, как будто они сексуально спят, - проворчал Грендель.

- Подозреваю, что в своих снах и фантазиях, - усмехнулся Кэбот, - немногие из них сексуально спят.

- Они боятся своей природы и самих себя? - поинтересовался Грендель.

- Возможно, - ответил Кэбот. - Конечно, в природе есть очевидные, всепроникающие взаимозависимости, а они - женщины.

- Ты имеешь в виду доминирование и подчинение? - уточнил Грендель.

- Совершенно верно, - кивнул Кэбот.

- Они боятся найти своих владельцев?

- Я так не думаю, - покачал головой Кэбот. - Скорее они жаждут найти их.

- Интересно, - сказала Грендель.

- И они понимают, хотя бы в своих тайных мечтах, что они не будут цельными, пока не будут стоять на коленях перед ними.

- Из того, что Ты сказал, я заключаю, что женщины Земли не случайно ценятся так высоко на гореанских рынках.

- Зачастую, - улыбнулся Кэбот. - И их цены отражают вскрытую ценность этот товара.

- Конечно, - кивнул Грендель.

- Многие мужчины ищут именно их, - добавил Кэбот.

- Из них получаются настолько превосходные рабыни?

- Ошейник освобождает их, - пояснил Кэбот.

- Конечно, у тебя самого было удовольствие владеть и управляться рабынями, - заметил Грендель.

- С некоторыми, - признал Кэбот.

- Твоя Лита, - припомнил Грендель, - сильно плакала, боюсь, даже раздражающе сильно, когда мы покидали лагерь.

- Она была назойлива, - поморщился Кэбот. – Ей хотелось сопровождать нас, но цепь на левой лодыжке удержала её у дерева, как бы она ни протягивая к нам руки и ни рыдала.

- Подозреваю, что просто твоего слова было бы достаточно, - заметил Грендель.

 - Возможно, - несколько раздражённо ответил Кэбот.

- Боюсь, Ты всё-таки любишь её, - предположил Грендель.

- Она - простая рабыня, - пренебрежительно бросил Кэбот.

- Однако у неё есть интересные особенности, - напомнил Грендель.

- Полагаю, что да, - признал Кэбот. - Она весьма умна и довольно красива лицом и фигурой. Разумеется, она неплохо выглядела бы, выставленная на сцене торгов. И она энергичная, здоровая, чувствительная, умная, очень эмоциональная, а теперь, в неволе, стала изысканно, беспомощно и уязвимо женственной.

- Ну и как, она хорошо выглядит в ошейнике? – осведомился Грендель.

- О, да, - заверил его Кэбот. - Она родилась для него.

- Рискну предположить, что у себя на Земле она была поверхностной, неприятной, беспокойной, смущённой, противной, недовольной, высокомерной, тщеславной и мелочной.

- На ней тогда не было ошейника, - развёл руками Кэбот.

- Кажется, что теперь она тысячекратно выросла в характере, понимании и эмоциональной глубине, - заключил Грендель.

- Теперь она рабыня, - пожал плечами Кэбот.

- И в её животе теперь горят рабские огни, не так ли? - уточнил Грендель.

- Да, - подтвердил Кэбот.

- А может, они уже бушуют?

- Часто, - признал Кэбот.

- И это ещё больше делает её зависимой от твоего милосердия?

- Разумеется, - кивнул Кэбот.

- Несомненно, приятно владеть красавицей, голой, в рабском ошейнике, которая ползает перед тобой, умоляя о твоём прикосновении.

- Это очень приятно, - признал Кэбот.

- Кажется, из неё получилась превосходная рабыня.

- Она пока ещё учится, - заметил Кэбот.

- Как по твоему, она принесла бы хорошие деньги?

- Думаю да, - ответил Кэбот.

- Тогда, - заключил Лорд Грендель, - её нужно держать под самой жёсткой и превосходной дисциплиной.

- По какой причине? - поинтересовался Кэбот.

- Чтобы сохранять её достойной такой цены, - пожал плечами Грендель.

- Понятно, - кивнул Кэбот.

- Она жалобно рыдала, - напомнил Лорд Грендель, - когда мы покидали лагерь. Это было неудобно. Что должны были подумать наши братья?

- Она почти обезумела, - заметил Кэбот. - Я думаю, что это правильно и полезно, позволять рабыне давать выход своим чувствам, рыдать или плакать, если ей это требуется.

- До некоторой степени, возможно, - согласился Грендель, - но затем она должна быть призвана к тишине, взглядом или словом. Позже, если она желает, в подходящих условиях, дома, в своей клетке, конуре или на цепи, она может сколько угодно метаться, стонать, плакать, рыдать.

- А я и не знал, что Ты разбираешься в управлении человеческими рабынями, - удивился Кэбот.

- Она нуждается во вкусе плети, - заметил Грендель.

- Она - женщина с Земли, - пожал плечами Кэбот.

- Тем важнее это для неё, - сказал Грендель.

- Я понимаю.

- А как ещё она может узнать, что она, действительно, рабыня, а Ты, действительно, её господин, если Ты ни разу не познакомил её со своей плетью? Тем более, что она сама хочет с нею познакомиться.

- Откуда Ты это знаешь? - полюбопытствовал Кэбот.

- Это очевидно, - усмехнулся Лорд Грендель.

- Что-то я не припоминаю, чтобы Ты сам применил плеть к Леди Бине, - проворчал Кэбот.

- Но это невозможно, - потрясённо пробормотал Грендель. - Это было бы совершенно неподобающе. Ведь она - свободная женщина.

- Ты всё ещё подозреваешь её в предательстве? Я имею в виду случай с арсеналом.

- Конечно, - ответил Грендель. – Совершенно ясно, что она виновна. У самого Флавиона, скорее всего, не было подходящей возможности покинуть лагерь незадолго до нападения, по крайней мере, не на достаточно долгое время, не привлекая внимания, а возможно и подозрений. Думаю, что он предпринял определённые меры, чтобы обеспечить её побег. Как ещё это могло случиться? И он послал её к Агамемнону, несомненно, снабдив паролем и отзывом. Каждый из них виновен. Каждый был союзником другого.

- Думаешь, она теперь занимает высокое положение при Агамемноне?

- Нисколько в этом не сомневаюсь, - проворчал Лорд Грендель.

- Статий и другие, - напомнил Кэбот, - хотят её крови.

- Они её не получат, - заявил Лорд Грендель, - не пролив сначала мою.

- У них на уме жестокие пытки, - предупредил Кэбот.

- Сомневаюсь, что ей угрожает какая-либо опасность, - усмехнулся Лорд Грендель, - восстание провалилось.

- Почему тогда, - осведомился Кэбот, - Ты продолжаешь войну?

- Потому, что это нужно, - ответил Грендель. - Это по-кюрски.

- Понятно, - кивнул Кэбот.

- А почему Ты продолжаешь войну? – в свою очередь спросил Грендель.

- Потому, что это нужно, - усмехнулся Кэбот. - Это по-гореански.

- А вот мне любопытно, - сказал Лорд Грендель, - почему в лагере Ты вёл себя так подобострастно по отношению к Флавиону, так усердно следя за его потребностями, прислуживая ему, ухаживая за ним и так далее.

- Это нравилось ему, как мне кажется, - объяснил Кэбот, - быть обслуженным человеком, одним из тех, кого он, несомненно, рассматривает как низший вид.

- Что не так уж и неуместно, - заметил Грендель.

- Возможно, - не стал спорить Кэбот.

- Ты даже натёр до блеска его мех мягким полотенцем, - припомнил Грендель. - Вероятно, это было сделано, чтобы казалось, что Ты оказал ему честь, а на деле Ты пытался смягчить его подозрения, если они у него были или что-то в этом роде?

- Возможно, - ответил Кэбот, не вдаваясь в подробности.

- Но почему только в течение одного дня? – не отставал его товарищ.

- Этого было бы достаточно, - пожал плечами Кэбот.

- Мы не должны спугнуть его, - предупредил Грендель.

- Конечно, - согласился Кэбот.

- Утром, - сказал Грендель, - мы выступаем назад в лагерь.

- Хорошо, - кивнул Кэбот. - Ты что-то говорил про то, что я разговаривал во сне?

- Да.

- Полагаю, это имело отношение к Лите?

- Да.

- А что я говорил? - полюбопытствовал мужчина.

- Насколько я понял, во сне Ты приковывал её цепью, - ответил он.

- Приковывал цепью?

- Вероятно.

- Хорошо, - кивнул Кэбот.

.

.

.

Глава 52.

⇐ Предыдущая234567891011Следующая ⇒

Поделиться: