С не может найти воего парня, ну и что с того?

 

– Я сказал ей, что ни у одной девушки в нашем бизнесе нет такой классной задницы, как у нее, – сообщил один из стилистов Леза Бсс‑та фотографу из журнала «Дабл ю». – Да с ее худыми бедрами это просто супер. Даже если бы она влезла в грязные старые джинсы своего парня, они показались бы всем свежими и сексуальными.

Серена покачала своей прелестной белокурой головкой, добродушно протестуя, и выпустила струю дыма от своих сигарет «Американ Спирит».

– Мой парень никогда не носит джинсы. Он говорит, что они не заслуживают того повышенного спроса, которым пользуются. Он носит зеленые камуфляжные штаны. Причем только настоящие, которые можно найти лишь в магазинах, где продают обмундирование.

Она обвела взглядом толпу, отрывающуюся на полную катушку на банкете в прокуренном клубе «Крэм», что недавно открылся на 43‑й улице, но нигде не видела Аарона. Он не заходил за кулисы во время показа, поэтому она посчитала, что он должен быть где‑то здесь.

– А вашего парня, случайно, зовут не Аарон? – спросил стилист. Он засмеялся, показывая на футболку. – Вы должны уговорить Леза выпустить серию таких. Она всем понравится. Это будет улет!

– Вы не могли бы сделать шаг назад, чтобы я сделал снимок? – попросил фотограф стилиста.

– Серена, а вы не подпишете эту фотографию для моей коллекции, – попросил маленький мужичок в кожаных штанах, постриженный под ежик.

– И мне тоже! – вторил ему еще чей‑то голос.

Серена подтянула голубые облегающие джинсы от Леза Беста, за которые получила столько комплиментов, и стала позировать перед камерой: рукой она указывала на надпись на футболке «Я люблю Аарона» и широко улыбалась.

– Уверен, что, если бы вы выставили на аукцион эту футболку прямо сейчас, продали бы ее за тысячу долларов, – пытался сострить фотограф, делавший снимок. – Но, конечно же, вы с ней не расстанетесь.

Серена сделала еще затяжку, пока окружившие ее люди ждали ответа. Футболка была классной, но это был всего лишь экспромт: Серена не говорила Аарону о своей задумке, потому что считала, ему эта идея покажется ему нелепой, а ей хотелось как‑то отблагодарить его за то, что он пришел на шоу в тот вечер, ее вечер. Она все делала экспромтом, именно поэтому мысль об аукционе показалась ей очень даже интересной. Она могла потратить деньги на благотворительность, например на программу «Маленькие сердца», куда пойдут деньги, и от проведения бала на день святого Валентина.

– А почему бы так и не сделать! – легкомысленно засмеялась она.

Поклонники ее приветствовали эту новость восторженными криками и последовали за Сереной к бару, словно завороженные мыши за сказочным крысоловом.

– Кто желает купить футболку? – крикнула Серена, залезла на стойку бара и стала ходить по ей, как по подиуму.

Конечно, с этой затеей мог справиться только тот, кто был так же великолепен, как она. Диджей подыграл ей: он поставил старую песню Мадонны «Вог» и включил колонки на полную мощность. Серена покачивала бедрами и выставляла вперед грудь – это было настоящим приколом. Взгляды всех присутствующих были устремлены на нее.

Кто‑то крикнул:

– Пятьсот долларов.

– Кто больше? – Серена подзадоривала обалдевшую толпу. – Все деньги пойдут на благотво‑

рительность.

– Семьсот!

– Восемьсот! Серена прекратила танцевать, закатила глаза и достала сигареты, словно говоря: «Ваша жадность нагоняет на меня тоску». Толпа засмеялась, и ей сразу же предложили около пятнадцати зажженных зажигалок. Она наклонилась, чтобы прикурить у какого‑то счастливчика в меховой жилетке, тут же отпрыгнула от него и продолжила трясти бедрами под музыку, выпуская облако дыма. Она ждала, когда стоимость футболки возрастет.

– Тысяча долларов! – крикнул парень в меховой жилетке. Он видел Серену вблизи и знал, что футболка того стоит.

Серена подняла руки вверх и громко закричала от радости, подзадоривая кого‑то поднять цену еще выше. Стыдно признаться, но ей было все равно, что Аарона нигде не было видно. Может быть, она и любила его, но сейчас отрывалась по полной без него.

 

Ухаживания под кайфом

 

– Мы можем попросить дворецкого раздеться и поиграть нам на пианино, – сказала Джорджи Нейту. – Он делает все, что я ему говорю.

Когда сеанс групповой терапии закончился и нестационарные больные разошлись по домам, снегопад был настолько сильным, что Нейт не мог поймать машину, чтобы доехать до вокзала. И тогда Джорджи предложила подвезти его. А когда они добрались до вокзала, выяснилось, что поезда прекратили ходить, и любезной Джорджи ничего другого не оставалось, как отвезти Нейта на своем черном «Рейндж‑Ровере» к себе домой. Теперь они сидели на полу ее огромной роскошной спальни и курили траву, наблюдая за тем, как за окном все шел и шел снег. В четырехэтажном доме в Верхнем Ист‑Сайде, в котором вырос Нейт, у них был и лифт, круглосуточный повар. Но в особняке Джорджи и было то, чего не было у них, – много‑много места в доме и акры земли вокруг. Можно сказать, что поместье было городом, в котором у Джор‑жи был свой собственный район, где она могла делать все, что хотела, в то время как ее старая английская няня лежала в постели и смотрела Би‑би‑си, а остальные слуги занимались каждый своими делами. В ванной Джорджи даже была римская скамеечка, на которой можно было полежать в ожидании того, как заполнится мраморная джакузи шириной в три с половиной метра.

– Мы могли бы позаниматься сексом на ступеньках, было бы прикольно, – сказала Джорджи. Это сведет с ума всех слуг.

Нейт прислонился головой к изножью кровати с пологом на четырех столбиках, размеры которой были поистине королевскими, и взял косяк, который они курили по очереди.

– Давай сначала просто посмотрим, как идет снег.

Джорджи перевернулась на спину и положила голову на ногу Нейта, на нем были темно‑синие брюки с лейблом «Культура гуманизма».

– Блин, ты такой славный. Я не привыкла тусоваться с такими, как ты.

– А какие у тебя друзья? – спросил Нейт, присосавшись к косячку. Марихуана была ничего и казалась еще лучше оттого, что некоторое время ему пришлось обходиться без нее.

– У меня больше нет друзей, – ответила Джорджи. – Они все забили на меня, потому что у меня не все дома.

Нейт положил ей на голову руку и начал перебирать ее волосы. У нее были роскошные, невероятно мягкие волосы.

– Я постоянно тусовался с этими тремя пар нями из своего класса, – сказал он, имея в виду Джереми, Энтони и Чарли. – Но несколько дней у меня не было возможности оттянуться, и я их не хотел видеть, понимаешь?

– Это то, что Джеки называет негативной дружбой. Позитивная – это, когда ты прикалываешься с ними, создаешь что‑то вместе с ними, например: печешь печенье, делаешь коллажи и лазаешь по горам.

– Я твой друг, – тихо предложил Нейт. Джорджи потерла головой о его ногу.

– Я знаю. – Под ее облегающей белой футболкой вверх‑вниз дергались не такие уж маленькие груди. – Хочешь, испечем печенье?

Нейт приподнимал пальцами локоны ее волос и отпускал их, и прядь за прядью они падали к нему на колени. У Блэр тоже были длинные волосы, но не настолько гладкие и шелковистые, как у Джорджи. Прикольно, что все девчонки такие разные.

– Можно, я тебя поцелую? – спросил он, хотя вовсе не хотел, чтобы его просьба звучала так формально.

– Ладно, – прошептала Джорджи.

Нейт наклонился, провел губами по ее носу, подбородку и, наконец, губам. Она тут же ответила на его поцелуй, затем поднялась и легла, опершись на локти.

– Это то, что Джеки называет «способствовать пристрастию»: ты делаешь что‑то, от чего ты чувствуешь себя хорошо только временно, вместо того чтобы «залечивать раны».

Нейт пожал плечами:

– Почему же это временно?

Он показал на световой люк, который был полностью засыпан снегом:

– Я никуда не тороплюсь.

Джорджи встала и удалилась в ванную. Нейт слышал, как открылась дверца шкафчика, как зазвенели пузырьки с таблетками, как побежала вода. Затем она вышла с зубной щеткой во рту, ее светло‑карие глаза так светились, как будто на нее снизошло прозрение или, по крайней мере, посетила какая‑то хорошая мысль.

– Там на чердаке есть старая коляска. Мы можем пойти и посидеть в ней, – объявила она с полным ртом зубной пасты.

Она ушла в ванную, чтобы сплюнуть, и вернулась назад, протягивая Нейту свою бледную руку:

– Ты идешь?

Нейт встал и взял ее за руку. Его тело возбудилось от травы и гладкой кожи Джорджи. Все, чего он по‑настоящему хотел, это целовать ее еще и еще.

– Можно мне поспособствовать своей страсти? – спросил он, находясь под хорошим кайфом.

Джорджи приподняла свою узкую бровь и облизала губы:

– Я бы даже разрешила Тебе залечить мне раны.

Нейт криво улыбнулся, как часто улыбаются обкумаренные чуваки. Кто знал, что эта дурацкая болтовня на курсе реабилитации окажется таким отпадом.

 

Тела и ты

 

– У меня рука устала, – пожаловалась Дженни Элиз, закончив с ее головой и шеей. – Дорисую остальное завтра.

– Дай посмотреть, – приподнимаясь, попросила Элиз. Ее грудь была такой маленькой, что Дженни невольно уставилась на нее. Они были похожи на те две маленькие картофелины, которые вырастил ее отец, когда однажды летом они снимали дом в Пенсильвании. Маленькие, плотные и бежево‑розовые.

– Здорово, – сказала Элиз, искоса взирая на холст. – Но почему лицо зеленое?

Дженни ненавидела, когда люди задавали ей вопросы о творчестве. Она не знала, почему она делала то, что делала. Ей просто так хотелось. А ее отец всегда говорил: «Художник не должен никому ничего объяснять».

– Потому что у меня было зеленое настроение, – ответила она раздраженно.

– Зеленый – мой любимый‑цвет, – радостно отозвалась Элиз.

Она натянула водолазку и трусы, оставив лифчик и джинсы на полу.

– Ух ты, у меня тоже такая есть! – взвизгнула Элиз, показывая на толстую книгу в мягком переплете, которая стояла на полке за телевизором. Она подошла к полке и достала книгу.

– Совсем новая. Ты никогда ее не читала? Дженни откусила печенье и прочитала название на корешке: «Это мое тело».

– Отец купил ее мне в прошлом году. Он, наверное, думал, что если я прочитаю ее, то буду знать о сексе все, и ему не придется мне ничего рассказывать. Может быть, и стоило ее полистать.

– Неужели ты никогда не смотрела ее? Кое‑что в ней представлено очень даже наглядно.

Дженни об этом ничего не знала. Она сразу отправила книгу на полку за телевизор, где уже стояли и другие подаренные отцом книги, которые она никогда не собиралась читать: «Дышащая комната, или Как жить буддисту творчески», «Секретная семерка Мао: женщины в тени Мао», «Поиски дракона в себе, или В чем состоит твое искусство».

– Что ты имеешь в виду под словом «наглядно»? – заинтересовалась Дженни.

Элиз положила книгу на потертый кожаный диван и села, театрально закинув ногу на ногу.

– Я тебе покажу. – И открыла книгу. Дженни расположилась рядом, наклонившись поближе, чтобы было лучше видно.

Сначала Элиз открыла иллюстрацию, на которой были изображены женщина на четвереньках и лежащий под ней мужчина. Книга была написана в семидесятые годы, с тех пор текст был обновлен, иллюстрации остались прежними. Мужчина был с волосами до плеч и бородой, еще и с бусами. Его член был у нее во рту. Девчонки разразились смехом.

«Ухты!»

– Я же тебе говорила, – сказала Элиз, довольная тем, что именно она обнаружила такое.

– Как жаль, что я раньше этого не видела, – воскликнула Дженни, вырвала книгу у Элиз и пролистала вперед.

– Вот блин! – сказала она, раскрыв рот от удивления. На картине была та же пара, но в другой позиции. Член патлатого парня все еще находился во рту у женщины, только на этот раз она лежала рядом с ним, а ее ноги обхватывали его голову так, что он мог делать то же самое и с ней. Дженни даже не знала этому названия.

– Я думала, это какая‑нибудь занудная книга о всякой фигне, типа как следить за циклом. Но это настоящее пособие по сексу для женщин.

– Мне кажется, что‑то подобное есть и для подростков, вот та правда скучная. Мать купила мне книгу по ошибке. Поняла это, когда начала читать.

Девушки пристально разглядывали страницы, пока не дошли до раздела «Однополая любовь».

– Это как мисс Крамб, – заметила Дженни, прочитав заголовок. Вступление было длинным и начиналось со слов: «Ваши чувства истинны, и их не нужно игнорировать…» Она слышала, как мимо дома с грохотом проехал снегоочиститель, и подняла глаза, чтобы увидеть сквозь грязное окно гостиной, что снег все еще падает.

– Хочешь попробовать? – спросила Элиз. Дженни вернулась к книге:

– Что?

– Поцеловаться, – почти шепотом ответила подруга.

«Ваши чувства истинны, и их не нужно игнорировать».

Да, но Дженни не испытывала никаких чувств к Элиз. Она ей нравилась, вот и все, но она не находила ее привлекательной. С другой стороны, целоваться с девушкой, в этом что‑то было. Она никогда не делала этого раньше, и если бы ей не понравилось, она могла бы представить, что целуется с тем высоким блондинчиком, которого встретила в «Бенделз».

Она закрыла книгу и положила руки на колени. Ее лицо было совсем рядом с лицом Элиз.

– Ну, давай попробуем.

Это было всего лишь экспериментом, чем‑то новым в такую скучную снежную ночь.

Элиз наклонилась вперед и обняла Дженни. Она закрыла глаза, и Дженни тоже. Элиз прижалась губами к стиснутому рту подруги. Это совсем не напоминало поцелуй – он был слишком сухим. Скорее похоже на легкое подталкивание или что‑то типа того. Элиз откинула голову назад, и обе девушки открыли глаза.

– В книге говорится, что нужно расслабиться и наслаждаться, особенно когда это впервые. Она что, книгу наизусть выучила?

Дженни убрала назад свои волнистые каштановые волосы и глубоко выдохнула через нос. Она нервничала, не понимая почему, но ей было бы легче, если бы Элиз все же была в джинсах.

– Ты не наденешь свои джинсы? – спросила она. – Думаю, мне не удастся расслабиться, пока ты раздета.

Элиз вскочила и натянула джинсы.

– Ну что, так лучше? – спросила она и, не застегивая пуговицы, села на диван.

– Ладно. Давай попробуем еще раз, – взволнованно ответила Дженни. Она закрыла глаза и обняла ее за шею, не пытаясь казаться скромницей.

В конце концов она была художницей, а они позволяли себе много разных выходок.

 

⇐ Предыдущая9101112131415161718Следующая ⇒

Поделиться: