А НАДО ЛИ НАМ ВООБЩЕ БЫТЬ ПОХОЖИМИ НА КРАСНУЮ ШАПОЧКУ?

 

На каждой Неделе моды я задаю одни и те же вопросы: почему все модели в скафандрах, почему они одеты, как Кай и Герда, или раздеты вовсе. Я бы ни за что не оделась подобным образом. А затем я вспоминаю, что показ – это всего лишь представление, и что задача моды – развлекать, будоражить воображение и сделать мир лучше. Мода – это искусство, а искусство копирует жизнь. И чем больше я об этом думаю, тем больше мне хочется одеться, как Красная Шапочка, и отправиться бродить в поисках волков. Пора купить красную шапочку.

 

ЧТО ПРОИЗОШЛО С ТЕМ ПОКАЗОМ?!

 

Невероятно! Едва в городе выпал невиданный снегопад, прошло всего каких‑то пару часов, и снега как не бывало! И все снова возвращается на круги своя, как раз к понедельнику, когда нужно идти в школу. Мне кажется, что это заговор, согласно которому мы все должны быть в школе на День святого Валентина. Он обещает перерасти из школьного праздника в национальный. Но я, наверное, все равно заколю все уроки в этот день. А как еще я могу получить удовольствие от роз, шоколадных конфет и драгоценностей, которые получу от своих тайных поклонников?

 

ВАШИ ПИСЬМА

 

Дорогая сплетница!

Я в скверном настроении: девушка, которая мне нравится, похоже, совершенно меня не переваривает. Твой сайт утешает меня.

– грусть

Привет, грусть.

Откуда ты знаешь, что ты ей не нравишься? Ты что, спрашивал ее об этом? Помни: если она тебя отошьет, я всегда в твоем распоряжении.

– Сплетница дорогая сплетница!

ты такая клевая, будешь моей девушкой?

– оскар

Дорогой оскар.

Спасибо за комплимент. К сожалению, я уже кое‑кому дала согласие на подобное предложение и собираюсь провести с ним отличный вечерок. Но если ты все же хочешь осыпать меня подарками, жаловаться не буду.

– Сплетница

 

НАБЛЮДЕНИЯ

 

В ночь с четверга на пятницу уже под утро Б ушла из гостиницы, что в центре города. Она ехала на метро, чтобы добраться до жилых кварталов, и невольно стала свидетелем всяких гадостей, которые можно встретить только в подземке. С, главный менеджер Леза Беста и сам Лез Бест в черном лыжном костюме вчера рано утром стояли у офиса детской благотворительной организации «Маленькие сердца», казалось, что они не спали всю ночь. На Серене был надет розовый бюстгальтер и чья‑то лыжная куртка. А куда подевался ее парень? По прибытии на Центральный вокзал вчерашним вечером Н выглядел ошеломленным и озадаченным, но он был все так же великолепен. Д вылез из такси и отправился за покупками в магазин мужской одежды «Агнес Б». Стоп! А о каком Д мы говорим? Похоже, что Агнес Б. француженка, а Д всегда воображал себя экзистенциалистом, а это ведь французское понятие. Ой, меня куда‑то не туда понесло. В снимала, как бультерьер оставлял желтые следы на белом снегу. Приятно, что хоть кто‑то остался себе верен.

Пусть в День святого Валентина вокруг вас будет обожание, потакание вашим капризам и пара великолепных сандалий на низком каблуке от Джимми Чу, которые совершенно бесполезны в такую погоду. И помните: вы этого заслуживаете.

Сами знаете, вы от меня без ума.

ВАША СПЛЕТНИЦА

 

Торт с сахарной глазурью

 

Все утро понедельника Блэр с ужасом ждала, когда соберутся ее подопечные девятиклассницы. Ее вовсе не раздражали темы, которые интересовали новеньких: о давлении старших или о том, как подцепить парня. Все‑таки сегодня был День святого Валентина, и вся школа говорила о парнях. Она опасалась другого: вдруг девятиклассницы начнут расспрашивать Серену, о том, что она чувствовала, дефилируя по подиуму на показе Леза Беста, тусуясь с разными известными моделями и бла‑бла‑бла. Они, скорее всего, спросят ее о футболке «Я люблю Аарона» и о том, какие у них отношения, потому что они слышали бла‑бла‑бла. Как будто все это было интересно.

Конечно, нет.

Почему в мире столько подражателей, когда жизнь предоставляет такие уникальные возможности каждому? Блэр положила еще один кусочек шоколадного торта себе на поднос, чтобы было чем заняться, когда девушки утомят ее своими разговорами.

– Привет, – произнесла она, почти зевая, и подсела к столику, за которым уже все собрались. – Извините за опоздание.

– Да ладно тебе, – весело ответила Серена. Перед показом ее немного постригли и промелировали, поэтому ее длинные белокурые волосы были еще прекрасней и ярче прежнего.

– Мы тут разговаривали о том, что у родителей Элиз проблемы. Она подозревает, что у ее отца есть любовница.

Густая желтоватая челка Элиз была зачесана назад и схвачена с боков маленькими заколками в форме сердечка. Под ее голубыми глазами были темные круги от переживаний: видимо, она не спала всю ночь.

– Хреново, – сочувственно сказала Блэр. – Поверь мне, уж я‑то знаю.

Она решила не развивать эту тему. Может быть, они и собирались здесь, чтобы поделиться самым сокровенным, но она никого не намерена посвящать в детали отношений ее отца с другими мужчинами в период, когда тот еще был женат на ее матери.

Серена энергично закивала:

– Я как раз говорила им, что все семьи совершенно прогнили. Кстати, Блэр, твоя семья могла бы послужить отличным этому подтверждением, – с удовольствием добавила она.

– Спасибо тебе большое, – зло бросила ей в ответ Блэр. – Но мне вовсе не кажется, что все должны услышать о моих проблемах прямо сейчас.

Дженни кусала кутикулу и нервно стучала каблуком по ножке стула. Ее все утро беспокоило то, что вдруг Элиз', как только соберется вся группа, начнет говорить о поцелуях между девушками. Слава богу, голова у нее была забита другими вещами.

– Мы не обязаны говорить о проблемах в семье, если это нас напрягает, – сказала Блэр Элиз, пытаясь поддержать ее.

Элиз как‑то несчастливо кивнула:

– Я хотела поговорить кое о чем еще. Дженни вздрогнула.

Черт!

Блэр ободряюще закивала:

– Ну, о чем же?

Вики Рейнерсон покачивала рукой. На ней была красная шерстяная накидка с капюшоном, наподобие той, что демонстрировала Серена на показе коллекции Леза Беста. Только ее накидка была несколько поношенной, как будто она позаимствовала ее у бабушки.

Прикиньте, она не просекла, что накидки будут в моде этой осенью, а не весной.

– Серена, только, чур, после этого ты расскажешь нам все про шоу Леза Беста! – умоляла Вики. – Ну пожалуйста! Ты обещала!

Серена засмеялась, словно в ее арсенале была уйма разных прикольных историй. Блэр захотелось ее поколотить.

– Самым отпадным было то, что я, сама не зная того, играла в снежки с самим Лезом Бестом!

Серена посмотрела на Блэр и поймала ее злой взгляд.

– Ну ладно, если останется время… Она повернулась к Элиз:

– Так о чем ты говорила? Элиз покраснела как помидор.

– Я… я хотела поговорить о поцелуях, – заикаясь, сказала она. – О поцелуях с девушками!

Дженни стукнула по стулу Элиз. Мери, Касси и Вики хихикнули и толкнули друг друга локтями. Это должно быть здорово! Снова на некоторое время вернулся бы слух о том, что Блэр и Серена целовались друг с другом в ванной комнате гостиничного номера «Трибека‑Стар», который снимала семья Чака Басса.

– Я считаю, что у любого человека должна быть возможность поцеловать другого, – ответила Серена. – Целоваться – это здорово!

Блэр отправила в рот огромный кусок шоколадного торта, пытаясь найти слова в подтверждение того, что только что сказала Серена.

– Парням нравится смотреть, как целуются девчонки. Их это заводит, – произнесла она с набитым ртом. – В фильмах девушки всегда делают это.

Это было правдой. Они даже говорили об этом с мистером Бекхэмом на уроке киноискусства.

– Ну, Серена, каково носить все эти клевые тряпки от Леза Беста? – спросила Дженни, желая сменить тему разговора.

Серена отвела свои длинные гибкие руки назад, обхватив красивую белокурую голову, и, довольная, счастливо вздохнула:

– Хотите знать правду?

Все, за исключением Элиз и Блэр, энергично закивали.

– Ну, хорошо, я расскажу вам, – воодушевилась она.

Блэр закатила глаза, едва сдерживая себя, чтобы не заткнуть Серену сенсационным рассказом о своей страстной связи с женатым тридцативосьмилетним мужчиной, что было гораздо круче, чем прыгать по подиуму в дурацкой одежде, которую все равно никто не собирался носить. Она опустила глаза на стол. На листке из блокнота Элиз неистово писала: «Элиз Уэллс. Мисс Элиз Уэллс. Мисс Элиз Патриция Уэллс. Э.‑П. Уэллс».

Вдруг Блэр почувствовала, как содержимое ее желудка начало постепенно подкатывать к горлу. «Уэллс?» Это же была фамилия Оуэна! А Элиз только что сказала, что у ее отца есть любовница. Оуэн ничего не рассказывал ей про дочь, но теперь, когда она задумалась об этом, то заметила, что глаза у Элиз были отцовские, а на веранде она прикуривала точно так же, как и он в пятницу в баре. Господи. Откуда же ей было знать, что у Оуэна с десяток детей, про которых он просто забыл рассказать. «Черт!»

Блэр заскрипела спинкой стула, вскочила и со всех ног понеслась в медпункт за кафетерием. Только она успела влететь, как ее вырвало шоколадным тортом прямо на тканый коврик медсестры О'Доннелл. Это был, конечно, не очень хороший, но зато самый верный способ отправиться домой со справкой.

Как только она убежала, кафетерий зажужжал–девочки начали обмениваться версиями о том, что случилось с Блэр Уолдорф.

– Я слышала, что у нее какое‑то редкое заболевание. Она облысела, а сейчас на ней парик, – объявила Лора Сэлмон.

– А я слышала, что она залетела от какого‑то сорокалетнего мужика. Он хочет на ней жениться. А его жена принадлежит к королевской семье, поэтому она не даст ему развод, – объяснила Рейн Хоффстеттер.

– Боже мой! Она родит с матерью в одно и то же время! – вскрикнула Кати Фаркас.

– Да не беременна она. У нее просто нарушение пищеварения, – сказала девушкам Изабель Коутс доверительным шепотом. – Она мучается этим вот уже несколько лет.

За столиком, где сидела группа Блэр, Серена случайно обронила:

– Она почувствует себя прекрасно, когда узнает, что ее берут в Иель.

 

Апатия против поэзии

 

– С Днем святого Валентина, донжуан, – поздоровался Зик Фридман с Дэном перед началом урока по американской истории. Он вручил Дэну розовый пакет. – Агги просил передать это тебе. Курьер принес в приемную.

Ручки сумки были связаны красной шелковой лентой. Дэн потянул за один конец и вывалил содержимое сумки на парту: белая коробочка и тоненькая книжка в кожаном переплете. В коробочке была толстая серебряная ручка на серебряной цепочке. На карточке, вложенной внутрь, было написано, что на эту ручку не действует земное притяжение, такие используют космонавты в космосе. Дэн надел цепочку на шею и открыл книгу на первой странице, где было написано: «Пошли это притяжение на хрен. Твоя поклонница. Дошло?»

Дэн перечитал надпись, он был совершенно сбит с толку. На Ванессу это совсем не похоже. Сомнений не оставалось: это была Мистерия.

Прозвенел еще один звонок, и в класс вошел мистер Дьюб и начал стирать с доски. Дэн спрятал сумку с подарками под стул и открыл тетрадь, делая вид, будто слушает, что рассказывает мистер Дьюб о Вьетнаме. Школа казалась полным отстоем, когда такой классный агент, как Расти Клейн, хотела представлять его, а явно выдающаяся и интригующе сексуальная поэтесса прислала ему к Дню святого Валентина такие необычайно изысканные подарки.

Затем Дэн вспомнил о Ванессе, и у него затряслись руки. Он ничего не послал ей па День святого Валентина: не то чтобы Ванессе хоть сколько‑нибудь нравился этот дурацкий праздник, но он даже не позвонил ей. Но самой большой его проблемой было другое – он ей изменил. Ведь он не только целовался с ней. Изменил, изменил. Блин!

Во всем была виновата Мистерия. В своей полупрозрачной комбинации и с кривыми желтыми зубами она заставила его поверить, будто живет в одном из его стихотворений, в котором он описывал, как целуется со странной девицей на необычной вечеринке, причем и девица, и вечеринка были, естественно, надуманными. Его воображение просто вышло из‑под контроля, оно вело его по сугробам заснеженного города в ее обшарпанную квартиру‑студию в китайском квартале, оно же заставило его заниматься с ней любовью во всевозможных невообразимых позах на неудобном матраце в то время, как над мрачным городом вставало солнце. Все выглядело так, словно этого ничего и не было, словно все было лишь фантазией.

Только это была не фантазия. Он ей изменил. На протяжении всех выходных у него было такое сильное похмелье и его настолько мучила экзистенциальная вина и ненависть к самому себе, что он просто не мог отвечать на бесчисленные эс‑эм‑эски Ванессы.

Он открыл последнюю страницу тетради по истории. Что, если он напишет Ванессе стихотворение и отправит ей его на перемене? Это было куда лучше, чем посылать цветы, конфеты или слащавую поздравительную открытку. Но, пожалуй, самое лучшее в этом решении было то, что ему не придется с ней говорить и, возможно, признаваться в том, что он ей изменил, ведь он никогда не умел лгать.

Мистер Дыоб начал писать на доске. Дэн тоже написал: «Ангелы из мела придают смысл».

Затем он припомнил, что сказала Мистерия, когда они допивали четвертый или пятый коктейль «Ред Булл». Мол, ей надоело писать малопонятные стихотворения, которые скрывали смысл того, что она хотела выразить. Нет утонченной изысканности. Да прямой экспрессии.

«Поцелуй меня. Будь моей, – написал Дэн, пытаясь имитировать надписи на леденцах в форме сердечка, которые можно было увидеть во рту любой девчонки в День святого Валентина. – Ты бесподобна!»

Он снова прокрутил эти слова в своей голове. Его мозг был все еще занят мыслями о той ночи с Мистерией, чтобы думать о чем‑то другом. Ее грязные тонкие светлые волосы пахли хлебом, а когда она прикоснулась холодными липкими руками к его груди, все его тело содрогнулось. Он даже не успел спросить ее, что она имела в виду под преждевременной смертью или как его стихотворение «Шлюхи» спасло ей жизнь – настолько он был одурманен таурином из коктейля и ее отвратительно желтыми зубами. Скорее всего, он об этом бы все равно не вспомнил.

«Потерял девственность снова», – написал Дэн, и это была правда. Секс с Мистерией был настолько хорош, что ему показалось, что это с ним случилось впервые. Неужели с каждой новой женщиной секс похож на потерю девственности?

Прежде чем он успел представить себе, кто окажется новой счастливицей, прозвенел звонок, и Дэн вернулся на землю, закрывая тетрадь и засовывая ее под мышку.

– Эй, – крикнул он Зику. – Я куплю тебе суши, если ты подождешь, пока я отправлю сообщение по мылу.

– Ладно.

Зик пожал плечами, не подавая виду, как он рад тому, что его старый друг соизволил снова обратить на него внимание. С каких это пор Дэн Хамфри, король дешевых булочек с яйцом и плохого кофе, стал есть суши?

– Слышал, ты хорошо оторвался в пятницу вечером! – крикнул Чак Басс вслед Дэну, когда они столкнулись на лестнице. На Чаке был темно‑синий форменный свитер школы «Риверсайд» с V‑образным вырезом, и надет он был прямо на голое тело: – Молоток!

– Спасибо, – пробормотал Дэн, поспешив па‑верх, в компьютерный класс. Он обманывался, если думал, что Ванесса не узнает о нем и о Мистерии. А если и узнает, то рассчитывал, что, как только она получит его последнее стихотворение, она обязательно его простит. Ведь, как написала в красной кожаной книге Мистерия, он был соблазнителем.

 

⇐ Предыдущая12131415161718192021Следующая ⇒

Поделиться: