Жизнь богатых и знаменитых

 

В среду после школы Дэн стоял в вестибюле отеля «Плаза» с красной кожаной книжкой в руках, которую ему подарила Мистерия на День святого Валентина. Он то и дело поправлял воротник пиджака от нового черного костюма от Агнес Б. Он был в «Плазе» только раз, когда они с Ванессой снимали в Центральном парке катающихся на льду и ей понадобилась ванная. Но даже в клевом новом костюме он чувствовал себя не в своей тарелке, находясь в столь роскошном месте.

Ему уже пора было привыкнуть ко всему этому. Он все‑таки скоро станет известным автором, который обыкновенно пьет чай со своим агентом в подобного рода отелях.

«Нищий в зеркальном дворце», – подумал он, пытаясь развить эту мысль в стихотворении.

– Дэниел!

Расти Клейн кричала ему через все помещение. На этот раз на ней был красный парик с толстыми косами по бокам, а ее огромное тело, под метр девяносто, было облачено в необычное черное кимоно гейши, усеянное крошечными белыми цветами, на ногах у нее были черные туфли на высоком каблуке – будто она без них не была высокой. Рядом с ней в изорванном платьице сливового цвета и старых коричневых кожаных ботинках, словно привидение, стояла Мистерия. Ее тело было очень худым, и ключица выпирала настолько, что была похожа на крыло самолета, а губы были совершенно белыми, оттого что были сильно обветрены.

«Принцесса‑скелет выплывает на луче пыли».

– Привет, – почти мимоходом произнес Дэн, словно он каждый день после школы тусовался в «Плазе». Серебряная ручка, которую ему подарила Мистерия, сильно выделялась на фоне белой рубашки от Агнес Б.

– Спасибо за подарки.

Расти своей медвежьей хваткой заключила его в объятия и измазала всю его щеку оранжево‑красной помадой, а он едва не задохнулся от ее тягучих духов.

– Мы с Мистерией так отрывались, выбирая для тебя подарки, дорогой! Нам пришлось заставить себя остановиться.

Мистерия провела кончиком языка по желтым зубам.

– Ну теперь, когда ты здесь, я могу поесть. Ты заморил меня голодом.

«Кости прикрыты крыльями мотылька и сшиты паутиной».

– Сюда, – сквозь смех сказала Расти, игнорируя странное заявление Мистерии. Она провела их через огромный вестибюль в большой зал, наполненный позолоченными зеркалами, звенящим хрусталем и надушенными дамами. На круглом столе с белой скатертью стоял серебряный сервиз для чая и серебряный поднос с булочками, розетками с домашним вареньем и маленькими сандвичами с огурцом. На столе стояли два наполовину пустых бокала мартини в ожидании, что их допьют.

– У нас тут небольшая вечеринка, мы отмечаем дебют Мистерии, – весело объяснила Расти. Она села и опрокинула бокал.

«Поэзии царица подаст веревку искушения». Дэн сел рядом с ней и положил свою красную кожаную книгу на стол.

– Какой дебют?

Расти взяла булочку с черникой, густо намазала ее маслом и отправила в свой оранжево‑розовый рот.

– Хорошо, что ты принес свою книгу для заметок. Ты всегда все записываешь? Помни, что нет ничего несущественного!

Она подмигнула Мистерии:

– Кто знает? Это тоже может стать частью книги!

Мистерия засмеялась и посмотрела на Дэна.

– Мы пили мартини и, как две дуры, изучали Кафку при помощи деконструкционного анализа, – хриплым, пьяным голосом сказала она. Казалось, что она не спала неделю. Она моргала своими сонными серыми глазами.

– Я закончила роман, – хрипя, сообщила она ему.

«Дом горит! Дом горит!»

Дэн потер большим пальцем зубья вилки, переваривая информацию. Идея закончила целый роман менее чем за неделю, а он лишь написал одно отстойное стихотворение Ванессе по поводу Дня святого Валентина. Он даже не осмелился прочитать о ее впечатлениях, которые она изложила в своем последнем сообщении: таким оно было дерьмовым.

– Но я думал, ты только недавно начала его, – сказал он, чувствуя, что его предали.

– Так и есть. Но ночью в воскресение у меня попер такой драйв, так что я поймала момент и уже не могла остановиться, пока не закончила. Я отправила его Расти по электронной почте сегодня рано утром, как раз тогда, когда начали убирать улицы. Она уже все прочитала. Она говорит, что я новая Вирджиния Вулф!

– Я думал, что ты Сильвия Плат, – обвиняющим тоном сказал угрюмо Дэн.

«Принцесса мотыльков откушивает стыренного мяса».

Мистерия пожала плечами и положила в мартини чайную ложку сахара с верхом, задумчиво размешала его, взяла обеими руками бокал и сделала глоток.

– Ла‑адно, давай поговорим о тебе, Дэнни, – чуть ли не крича, сказала Расти. – О черт!

Она достала из сумочки свой розовый мобильник, нажала пару кнопок и поднесла его к уху.

– Подождите, голубки. Мне нужно ответить на эс‑эм‑эс.

Дэн ждал, наблюдая за тем, как Мистерия добавляла еще и еще сахару в напиток, так что он стал больше похож не на мартини, а на чай, что продают в «7‑Элевен». Он раньше не замечал, что ее кривые обгрызенные ногти были такими же желтыми, как и зубы.

Расти бросила телефон на середину стола.

– Мне кажется, тебе стоит написать мемуары, – сказала она Дэну, беря еще одну булочку и разламывая ее пополам. – «Мемуары молодого поэта». Я от этого балдею! – крикнула она. – Да ты просто Рильке!

«Царица клоунады достает из волос розового кролика».

Дэн резко вытащил серебряную ручку. Он хотел написать что‑нибудь о желтых ногтях Мистерии в книжку для записей и о том, как странно было то, что они не были для него отвратительны.

– Но как я могу писать мемуары, если все, что я делаю, – это хожу в школу, – пытался он неубедительно спорить. – Ничего грандиозного со мной не происходит.

Трясущимися руками он потянулся к чайнику и налил себе в чашку теплого ароматного чая «Эрл Грей». А‑а‑а, кофеин.

Своими длинными оранжево‑розовыми ногтями Расти похлопала по обложке его книги.

– Пиши о мелочах, мой дорогой. О мелочах. И ты мог бы пока забить на колледж и год или два писать, как Мистерия.

Она вытерла рот белой хлопчатобумажной салфеткой, размазав по ней помаду.

– Я записала вас с Мистерией на чтения в поэтическом клубе «Ривингтон‑Ровср» завтра вечером. Бакли уже раздает флайеры. Это сейчас так модно. Возвращаются все старые поэтические клубы. Вы должны быть готовы декламировать. Говорю вам – поэзия это рок‑н‑ролл будущего!

Мистерия засмеялась и стукнула под столом по голени Дэна. Дэн готов был ответить ей тем же, потому что было больно, но не хотел показаться ребенком.

Расти щелкнула своими длиннющими пальцами, и тут же появился официант.

– Принесите этим детишкам то, чего просят их маленькие сердечки, – сказала она. – Я убегаю, дорогие мои. У мамочки встреча.

Она послала им воздушные поцелуи и зацокала каблуками, проходя через весь зал в платье гейши, поворачивая головой с пылающими косами.

«Мать покидает гнездо, оставляя принцессу и нищего с открытыми клювами».

Мистерия выпила остатки в бокале Расти и с измученным видом посмотрела своими потускневшими серыми глазами на Дэна.

– Каждый раз, как Расти упоминает твое имя, я чувствую, как у меня начинают гореть бедра, – призналась она. – Всю неделю я утопаю в желании, но я смогла направить эту животную энергию в свою книгу.

Она рассмеялась. Казалось, что ее зубы были раскрашены желтым карандашом.

– Местами это просто гамма‑излучение. «Нищий становится принцем. Чеканьте фразу, я коронуюсь».

Дэн потянулся к сандвичу с огурцом, взял его, запихал в рот и стал тщательно его пережевывать, даже не распробовав.

Он должен был идти домой и писать мемуары. У него должна была быть девушка. Он должен был сходить с ума по совершенно безбашенной озабоченной телке с желтыми зубами. Но правда заключалась в том, что он тоже был помешан на сексе. Он уже дважды потерял девственность и он не мог дождаться, когда потеряет ее снова и снова.

– Пошли, – манила Мистерия, предлагая ему свою руку с желтыми ногтями. – Мы можем снять комнату и записать это на счет Расти.

Дэн взял свою книжку и пошел за ней на выход. К черту поэзию! Он не мог сопротивляться развитию сюжета в следующей главе.

 

Л обозначает любовь

 

Дженни не могла быть уверена в том, что Л, который прислал ей сообщение на День святого Валентина, был тем самым парнем из «Бенделз». Им мог оказаться какой‑нибудь зануда или грязный извращенец‑старик, но в глубине души она его уже любила. Она чувствовала себя как девочка из сказки, которая влюбилась в человека в маске, и она была полна решимости ездить на автобусе по 79‑й улице до тех пор, пока не встретится с ним лицом к лицу. В понедельник и вторник она безуспешно каталась так одна до семи вечера, а в среду к ней присоединилась Элиз.

– Я не догоняю, почему мы снова этим занимаемся? – спрашивала Элиз. Она уже сделала все уроки и смотрела в окно через плечо Дженни, ей все это ужасно надоело.

– Я же тебе говорила. Сегодня утром я оставила в автобусе свою любимую шляпу, и чем больше мы будем ездить на разных автобусах этого маршрута, тем вероятнее, что я ее найду, – солгала Дженни.

– Наверняка ее кто‑то уже прибрал к рукам, – * спорила Элиз. – Это ведь та клевая ворсистая красная шляпа? Я просто уверена, что она уже обрела себе нового хозяина.

Женщина средних лет с распухшей лодыжкой, одетая в немодный короткий макинтош с поясом, оторвала глаза от «Уолл‑стрит джорнэл» и посмотрела на них так, как обычно смотрят на разговаривающих на людях подростков, будто говорила: «Вы не могли бы нажать кнопку воспроизведения без звука. Извините».

– Это наш последний автобус, скоро пойдем домой, – обещала Дженни, хотя она обещала то же самое час назад.

Элиз положила руку Дженни на колено и оставила ее там.

– Да, я не против. Мне все равно нечем заняться.

Дженни ждала, когда Элиз уберет руку.

– Что ты делаешь? – громким шепотом произнесла она.

– С чем?

– Со своей рукой.

– В книге говорится, что любовь нужно выражать нежными ласками, – объявила Элиз.

– Но мне не надо никаких ласк. И потом, мы, типа, в автобусе, – прошипела Дженни, отталкивая руку Элиз. Меньше всего ей хотелось, чтобы Л увидел ее, когда Элиз ее ласкает. Господи, какой стыд!

– А чем ты недовольна? – крикнула Элиз, ударив Дженни по ноге как раз тогда, когда автобус подпрыгнул на колдобине. Дженни съехала с сиденья на пол, и ее зад приземлился прямо на чьи‑то ноги.

Дженни так и сидела с закрытыми глазами, не открывая их от переполнявшей ее досады. Если бы ее тайный воздыхатель увидел ее сейчас, он бы не стал больше писать любовных посланий. Автобус подпрыгнул еще раз на другой колдобине, с ревом проносясь через парк, и груди Дженни безжалостно затряслись, как будто без этого ей было мало.

– Эй! – Ей на плечо опустилась чья‑то рука.

– Отстань, блин, от меня, – пробурчала Дженни в полном унижении. Она сбросила руку и попыталась подняться. Над ней маячила чья‑то белокурая голова. Высокий. Красивый нос. Светло‑карие глаза с ресницами, светлыми на концах. Это был он, парень из «Бенделз»!

– С тобой все в порядке? – спросил он. – Там сзади есть свободное место. Почему бы тебе не сесть туда?

Он взял ее за руку и повел сквозь толпу.

Дженни опустилась на жесткое узкое сиденье и взглянула на парня, сердце у нее бешено колотилось. Кажется, ему было шестнадцать, и он был безукоризнен, просто безукоризнен.

– Ты Л? – спросила она, затаив дыхание.

Он скромно улыбнулся. Один из передних зубов у него был чуть‑чуть отколот. Это было просто круто.

– Да. Я Лео, – ответил он. Н, конечно, Лео.

– Я Дженифер! – почти выкрикнула Дженни, так она была возбуждена.

– Дженифер, – повторил Лео, как будто это было самым редким красивым именем, которое он когда‑либо слышал.

Элиз скукожилась, пробираясь сквозь толпу, и зажмурилась, заметив Дженни.

– Ой, извини, я тебя толкнула. Ты в порядке?

Лео улыбался своей великолепной улыбкой с отколотым зубом, глядя на нее, как бы пытаясь этим сказать, что друзья Дженни – его друзья. Сначала Дженни хотела прогнать Элиз, чтобы остаться с Лео один на один и спокойно познакомиться. Но ей не захотелось показаться сволочью. Сидящий с ней рядом мужчина встал, и Дженни подвинулась.

– Садись.

Элиз отпустила поручень и плюхнулась рядом.

– Эй, – сказала она, поднимая глаза на Лео. Узнав его, она толкнула коленом ногу Дженни. –

Эй!

– Элиз, это Лео, Лео, это Элиз, – любезно представила их друг другу Дженни. Вдруг автобус резко остановился, и Лео пришлось ухватиться за ее плечо, чтобы не упасть. «Боже мой. Он прикоснулся ко мне! Он прикоснулся ко мне!»

Дженни чувствовала, как Элиз смотрела на них, пытаясь понять, что происходит.

– Ты тоже ходишь в «Констанс Биллар»? – спросил Лео Элиз.

Элиз кивнула, она выглядела совершенно сбитой с толку. Вдруг Дженни стало ее жаль. Она обняла свою подругу и улыбнулась Лео:

– Мы лучшие друзья.

Элиз опустила голову на плечо Дженни и тихо прошептала:

– Мне кажется, ты нашла свою шляпу.

– Да, – рассмеялась Дженни, чувствуя облегчение. Слава богу, что Элиз не стала задавать много вопросов. Когда они останутся с ней наедине, она ей все расскажет, так ведь и должны поступать лучшие подруги. Она посмотрела на красивое, правильное лицо Лео, такое лицо хорошо бы подошло для портрета, и буквально впала в экстаз от его сверкающей улыбки и отколотого зуба.

– Я была уверена, что тебя не будут звать Ланс.

 

⇐ Предыдущая13141516171819202122Следующая ⇒

Поделиться: