ЖЕНИНА ЖИЗНЬ ДО ВСТРЕЧИ С ПЭ ПЭ, ТО ЧТО Я ОБ ЭТОМ ЗНАЮ.

 

Маму я вообще не помню. Было время, когда я пыталась воссоздать ее образ, ощущение ее тепла, в контексте своих детских воспоминаний. Но это были лишь фантазии. Она мне даже не снится. Это грустно, безумно грустно!

 

В детстве я любила приходить к бабушке, дедушке и маминой младшей сестре – Светлане. Это называлось пойти к “Гаркушам”. Они жили в большой коммуналке на улице Горького, в Казицком переулке. Бабушка отлично знала, чего мне хочется больше всего на свете. Она открывала все шкафы, в которых жили мамины платья, стояли мамины туфли. Я могла делать с ними все, что угодно. Больше всего мое воображение потрясали туфли на прозрачных высоких каблуках – на “хрустальных” каблучках, совсем как у Золушки. Я надевала, путаясь в длинном шлейфе, концертное платье, сшитое все из блесток, как рыбья чешуя. В больших коробках лежали шляпы, вуалетки, веера и искусственные цветы. Все это было так красиво и необычно. Я знала, что все эти вещи принадлежали моей маме, и что моя мама уехала на длительные гастроли, которые все никак не кончались. Она улыбалась мне с фотографий, как бы приглашая поиграть в ее колдовские вещи, которые конечно могли принадлежать только фее. До сих пор помню каждую пуховку для пудры, каждый цветок, каждую перчатку. Запах пудры и тонких духов – все было восхитительно. Иногда мамины платья надевала Светлана. У них были одинаковые фигуры. После маминой смерти ПэПэ отдал все ее вещи Светлане, поэтому они жили не у нас, в Доме на Набережной, а у Гаркуш. Светлана была такая красавица! Я все никак не могла понять, почему она учится в Университете и будет геологом, а не актрисой.

 

Женя и Светлана были детьми от довольно странного брака. Это был настоящий мезальянс. Мой дед, Александр Евменович Гаркуша, родился под Киевом в семье богатого крестьянина. То, что мои предки – кулаки я впервые узнала в КГБ. Дед Евмен и прабабушка Матрена владели 80 гектарами земли. Детей у них было 6 человек. Сыновей – четверо. Оставшиеся в живых дети выучились, кто на агрономов, кто на учителей. Мой дед был старшим ребенком в семье.

 Каждую копейку дед Евмен вкладывал в землю. Работали все дети, использовали также наемный труд. Естественно все это происходило до 17 года. Основной ошибкой моего прадеда оказалось то, что задумал он строить огромный дом для своей большой семьи, и построил… как раз перед революцией! Естественно, их раскулачили, но почему-то не выслали. Просто все отобрали. Говорят, сами крестьяне не дали выслать, так как семья Гаркуш славилась добротой и справедливостью.

 

Кстати, я до сих пор не знаю, как нужно писать правильно по-русски: Гаркуши или Горкуши? В одних документах так, в других – иначе. Моя украинская сестра, дочка маминой двоюродной сестры Инны, утверждает, что Гаркуши и не иначе! Не знаю.

 

Иногда фантазирую: может атаман Гаркуша, знаменитый атаман Запорожской сечи, мой предок?

 

Итак, в начале прошлого века, году в тринадцатом, мой дед, Александр Евменович, служил в солдатах и не на солнечной Украине, а в холодном Санкт-Петербурге. Хорош собой он был необыкновенно, тяжелой украинской статью, высокого роста, стройный, с огромными горящими черными глазами, с пышной шевелюрой каштановых волос. И случилось так, что встретил он на Васильевском острове свою Лелечку, которую полюбил на всю жизнь.

 

Лелечка, Елена Владимировна Аврамова, происходила из хорошего дворянского рода, но сильно обедневшего к началу двадцатого века. Дальше пишу только то, что знаю по рассказам уже ушедших людей, так как свою питерскую родню я знаю еще хуже, чем украинскую и никак не могу найти.

 

Сохранился, правда, анкетный лист, который заполняла Елена Владимировна, когда добилась разрешения жить в ссылке на Колыме вместе с дочерью. Заполняла для работы в “Дальстрое” в качестве бухгалтера.

 

Год рождения – 1872. Место рождения – Ленинград. Из дворян. Отец –Аврамов Владимир Павлович – чиновник Министерства финансов. Мать – Яновская Александра Станиславовна. Оба умерли. Я знаю, что у Аврамовых был дом на Васильевском острове. Вроде бы в родстве с ними были Фон-Дервизы и Нарышкины. Кажется, что участник Декабрьского восстания, полковник Казанского полка Аврамов Павел Васильевич – мой предок.

 

Предки Александры Станиславовны Яновской были из польских дворян. Но вся незадача была в том, что мой прадед Аврамов пустил детей по миру, и Лелечка выросла у чужих людей. Было ей не сладко, но образование она получила. Пишет в анкете, что владеет французским и немецким языками. Почему так случилось? Когда умерли ее родители? Я не знаю. Правда зимой 62 года я была в гостях у своей дворянской родни в Ленинграде. Еще была жива Светлана (Она умерла в 37 лет в 1968 году. Слава Богу, что Лелечке и деду не дано было пережить вторую дочь!). Она поддерживала с ними самую тесную связь. Уже не было в живых Елены Владимировны, не было в живых ее сестры, пережившей блокаду. Я жила у ее подруги, с которой они вместе были в блокаде. Помню, что звали ее тетя Лиля. Она занимала комнату в коммуналке, как это часто бывало в Питере. Меня потрясло, что целый угол в комнате занимал у нее запас продуктов. Потом мне объяснили, что это реакция на блокаду. Тетя Лиля была уютная и красивая даже в старости. Мы с ней ходили в гости к брату моей бабушки – дяде Володе. Там собралось очень много народу, чтобы посмотреть на меня – внучку Лели и дочку Жени. Помню высокую худую старушку с горбатым носом – жену дяди Володи. Она была остроумна и умна. Говорили, что до революции брала призы на балах за красоту, и что дяде Володе стоило большого труда на ней жениться… Но мне было 18 лет, я впервые видела Петербург и конечно не могла предположить, что скоро умрет Светлана, а с ней оборвутся все связи. Вот сейчас, когда меня так тянет к своим корням, я пытаюсь искать, но пока тщетно!

 

Но вернемся к началу двадцатого века. Маленькая дворяночка Леля Аврамова и красивый украинец женятся. По рассказам Светланы помню, что восторгов это не вызвало ни в украинской, ни в питерской семьях. Вроде бы даже отношения с дворянскими родственниками прервались. Тем не менее, в 1915 году в Петербурге у молодой пары рождается моя мама Женя.

 

Еще одно разночтение: мама родилась в 15 году, но часто в документах и даже на памятнике под Магаданом, который ставила бабушка, указан 18 год. А это дело объяснялось просто. Моя легкомысленная мама однажды решила, что актрисе не гоже стареть, и уже в бытность женой отца, ” потеряла” паспорт. А когда восстанавливали, то добилась, чтобы год рождения был поменьше.

 

Женя и Светлана были удивительно хороши собой. Незадолго до смерти Света подарила мне растрепанный том дореволюционного издания Блока, весь испещренный пометками отца. Под стихотворением: ”Она пришла с мороза раскрасневшаяся” его рукой написано: “Женя 1942 год”. Рядом со стихами: ”Когда Вы стоите на моем пути, такая красивая, но такая измученная, говорите все о печальном и презираете свою красоту…”- написано “Светлана”. Это абсолютно точные портреты характеров двух таких и внешне неcхожих сестер. Посмотрите на них!

 

Мамину жизнь я знаю еще хуже, чем жизнь своих бабушек и дедушек, поэтому привожу автобиографию, написанную ею в 46 году для поездки с эстрадной группой в Германию.

 

АВТОБИГРАФИЯ

⇐ Предыдущая1234567Следующая ⇒

Поделиться: